CC BY
427
ФИЛОСОФИЯ, СОЦИОЛОГИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
РУССКИЙ ДВОРЯНСКИЙ САЛОН XIX в.
Е.Н. Палий
Русский дворянский салон представлял собой сложную форму культурно-художественной жизни дворянской России первой половины XIX в., в которой соединяются серьезные, глубокие интересы с развлечением, личное с общественным, причем имеются в виду разные виды деятельности (литература, философия, музыка), но при этом каждый из видов деятельности не подавлял собой другую. В первой половине XIX в. сопричастен культуре был только «тонкий слой образованной, мыслящей» его части. Все эти представители дворянского авангарда были создателями культурных ценностей, с ними было связано все лучшее, что заложено в России XV[II-XIX вв. Примером столичного философского салона можно считать салон князя Владимира Федоровича Одоевского.
Ключевые слова: салон, русский дворянский салон.
Изучение салонной культуры, как и культуры дворянства в целом, началось в середине XIX в. В этот период появился ряд книг и статей, посвященных отдельным представителям дворянской интеллигенции хозяевам салонов. Среди таких изданий работы П.И. Бартенева [1, 2], Н.А. Белозерской [3], М. А. Гаррис [4], Н. Фатова [5], которые носили описательный характер, как таковой анализ салонной культуры в них отсутствовал.
В XIX - начале ХХ в. вышел ряд работ, посвященных истории дворянства, в которых также затрагивались те или иные аспекты дворянской салонной культуры. Тогда же появилось несколько работ по истории технического образования в России. В них можно найти сведения о месте и роли гуманитарного образования и элементах салонной дворянской культуры в программах вузов.
Первые книги, посвященные собственно салонной культуре, выходят в 20-е гг. ХХ в. Перу М. О. Гершензона принадлежит ряд работ, в которых поднимаются вопросы, близкие теме нашего исследования [6-8]. Созданные на основе богатейшего материала, эти работы отмечены превосходным знанием старомосковского быта, тонкостью психологических характеристик, написаны с художественным блеском.
Анализируя советскую литературу, посвященную теме исследования, следует отметить работы Ю.М. Лотмана по истории
русской культуры вообще и культуры XVIII-XIX вв. в частности. В его работах салонная культура рассматривается как выражение быта и традиций русского дворянства.
В 1980-90-е гг. в целом возрос интерес к научному изучению истории русского дворянства, истории салонов. В этой связи появляются: «Материалы по истории русской культуры конца XVIII - первой половины XIX века»; «Культура и искусство России XIX века»; «Из истории русской культуры». Сборник «Литература и искусство в системе культуры», работы А.Д. Сконечной; совместный труд М.Ф. Зезиной, Л.В. Кошман, В.С. Шульгина; работа В.Н. Касаткиной. Все эти исследования внесли большой вклад в изучение русской культуры. Однако тематика, связанная с салонной культурой, рассматривалась здесь достаточно поверхностно, как правило, в связи с историей дворянства.
В 1990-е гг. в области изучения московских литературных салонов первой половины XIX в. весьма плодотворно работала И.В. Канторович. В ее творчестве можно найти типологизацию салонов, выделение провинциальных салонов и анализ их особенностей, исследование литературно-музыкальных салонов, изучение деятельности отдельных салонов - А.П. Елагиной, Е.П. Ростопчиной, И.И. Шувалова и др. Вместе с тем здесь отсутствует целостная концепция салонной культуры.
Монография известного исследователя российской культуры Н.И. Яковкиной «История русской культуры: XIX век» [9], посвящена наиболее яркому и плодотворному периоду культурной жизни России XIX в. Историю дворянского быта первой половины XIX в. освещает ее другая работа «Русское дворянство первой половины XIX века: быт и традиции» [10]. В названных работах в связи с раскрытием быта дворянства освещается проблематика салонной культуры.
В последние годы появилось множество работ, целиком или частично посвященных отдельным представителям русской дворянской интеллигенции, в т. ч. тем, кто непосредственно организовывал салоны. Авторы этих работ стремятся раскрыть специфические черты того или иного салона через личностные особенности его хозяина (хозяйки), показав взаимосвязь индивидуальности организатора салона и деятельности последнего.
В отдельную группу можно выделить труды, посвященные деятельности литературно-музыкальных салонов. Среди них работы Н.Л. Бродского, А.И. Брудного, О.В. Глаголевой, В.В. Муравьева, Б.М. Эхенбаума и др. Исследованию камерного любительского музицирования уделялось большое внимание в работах Е.Ю. Артемовой, Б.В. Асафьева, М.А. Герасимовой-Персидской, Б.В. Добро-ховой, Е.И. Мокряк, Д.В. Сарабьянова, Л.П. Смирнова; Е.М. Сраго, В.И. Шередеги и В.С. Турчина и др.
В той или иной мере вопросы, связанные с деятельностью литературно-музыкальных салонов, рассматривались в трудах, посвященных работе культурно-просветительских учреждений (А.И. Арнольдов, Ю.А. Стрельцов, В.Е. Триодина и пр.).
Однако в них исследуется лишь одно из направлений деятельности салонов - литературно-музыкальные салоны, авторы не анализируют само понятие салонной культуры.
Изучение салонной культуры поднимает и более общую тему, связанную с процессами культурного наследования, которая исследовалась в работах И.Г. Гердера, Ж. Ма-ритена, Г. Риккерта, А. Тойнби, Й. Хейзинга, М. Шелера, О. Шпенглера, Э. Фромма, К. Ясперса, В.Ф. Асмуса, Н.А. Бердяева, Н.Я. Данилевского, А.И. Ильина, А.Ф. Лосева, П.А. Флоренского и др. Из современных авторов следует назвать работы Л.М. Батки-
на, В.С. Библера, М.Н. Громова, П.С. Гуревича, Ю.Н. Давыдова, И.К. Кучмаевой, А.К. Коненковой, Ю.М. Лотмана, Э.С. Маркаряна, М.А. Маслина, В.М. Межуева, В.И. Мельника, В.Р. Расторгуева, Э.Ю. Соловьева, П.А. Сорокина, В.И. Шамшурина и др.
Проведенный анализ научной разработанности темы исследования показал, что салонная культура практически не изучалась как целостное культурологическое явление, отсутствуют и ее четкие определения; большинство работ построено на обобщении эмпирического материала без глубоких теоретических выводов; для многих авторов тема салонной культуры имела сопутствующий характер (например, в связи с историей дворянства или русской культуры вообще); в ряде работ дается односторонняя оценка салонной культуры (в угоду идеологическим установкам или имеющимся стереотипам); отсутствует и типологизация салонов, практически не проанализирована динамика развития салонной культуры.
Целью нашего исследования явилось изучение средствами культурологического анализа сущностных черт, функций, динамики русской салонной культуры в период ее наивысшего расцвета в XIX в.
Русский дворянский салон представлял собой сложную форму культурно-художественной жизни дворянской России первой половины XIX в., в которой соединяются серьезные, глубокие интересы с развлечением, личное с общественным, причем имеются в виду разные виды деятельности (литература, философия, музыка), но при этом каждый из видов деятельности не подавлял собой другую. Личность хозяина салона как частного собственника городского дома или усадьбы, где салон функционировал, накладывала своеобразную печать на его деятельность.
В первой половине XIX в. сопричастно культуре был только, по выражению
Н.Я. Эйдельмана, «тонкий слой образованной, мыслящей» его части. Все эти представители дворянского авангарда были создателями культурных ценностей, с ними было связано все лучшее, что заложено в России XVIII-XIX вв.
Любое культурологическое явление, в т. ч. и салонная русская культура, должно критически восприниматься и оцениваться с позиций современного культурного наследова-
ния. Нельзя не видеть следующих особенностей. Во-первых, неоднородность дворянства позволяет сделать вывод, что салонная культура связывалась лишь с просвещенным дворянством, дворянство же в целом нельзя переоценивать, преувеличивая его образованность, просвещенность.
Само салонное общество не всегда давало и верные, эстетически выверенные оценки того или иного произведения, будь то литература или музыка, живопись и пр. Салонное общество - это не общество экспертов, профессионалов в области искусства, напротив, оно, как и на Западе, было непрофессиональным.
Жеманность, утонченная спесь в обращении - тоже характерная черта салонов. Если салонная культура провинции более простонародна, то аналогичная культура Петербурга достаточно эталонна в манерах и этикете.
Наблюдаемая ролевая дифференциация гостей в самом салоне могла надолго заклеймить человека как «провинциала», «шута» и пр., т. е. вела к его унизительной оценке, от которой он не мог избавиться в течение всей своей жизни.
Поэтика светского поведения опиралась, прежде всего, на умение различать ряд базовых моделей, ряд масок и ролей, каждая из которых обладала своим особым ценностным статусом («провинциал», «маргинал», «денди», «законодатель салона», «шут» и пр.). Так, над «провинциалами» посмеивались, высмеивая, в первую очередь, их манеры, скованность в поведении, одновременно было сочувствие - и даже некоторый неподдельный интерес, провинциальная наивность притягивала. Иная позиция в светском обществе - позиция «маргинала». Его высказывания резки, на грани принятой нормы, он нарочито нарушает принятые правила этикета. Этот человек мог отличаться не только манерами, принятыми в свете, но и стремлением обсуждать те темы, которые не дают «легкого» разговора, не сочетаются с приятностью общения, а потому не приняты в салонах.
Примером столичного философского салона можно считать салон князя Владимира Федоровича Одоевского1 (1804-1869) - госу-
1 Он родился в 1804 г. в Москве, получил образование в Благородном пансионе при Московском университете, был одним из основателей Общества любо-
дарственного чиновника, известного беллетриста, публициста, механика-изобретателя, композитора и музыкально-общественного деятеля, который занимался изучением церковной и народной русской музыки, увлекался физикой, математикой, философией.
В 1826 г. В.Ф. Одоевский переехал в Санкт-Петербург. М.П. Погодин вспоминал: «С тех пор, как Одоевский начал жить в Петербурге своим хозяйством открылись у него вечера, однажды в неделю, где собирались его друзья и знакомые - литераторы, ученые, музыканты, чиновники. Это было оригинальное сборище людей разнородных, часто даже неприязненных, но почему-либо замечательных. Все они на нейтральной почве чувствовали себя совершенно свободными и относились друг к другу без всяких стеснений. Здесь сходились веселый Пушкин и отец Иакинф с китайскими, сузившимися глазками, толстый путешественник, тяжелый немец, барон Шиллинг, воротившийся из Сибири, и живая, миловидная гр. Ростопчина, Глинка и проф. химии Гесс, Лермонтов и неуклюжий, но много знающий археолог Сахаров. Крылов, Жуковский и Вяземский были постоянными посетителями. Здесь явился на сцену большого света и Гоголь, встреченный Одоевским на первых порах с дружеским участием. Беспристрастная личность хозяина действовала на гостей, которые становились и добрей, и снисходительней друг к
другу» [11].
В гостиной на диване, по воспоминаниям В. А. Соллогуба, «Пушкин слушал... Жуковского; графиня Ростопчина читала Лермонтову свое последнее стихотворение, Гоголь подслушивал светские речи; Глинка расспрашивал гр. Виельгорского про разрешение контрапунктных задач; Даргомыжский замышлял новую оперу и мечтал о либреттисте. Тут прибывали все начинающие и подвизающиеся в области науки и искусства - по-
мудров, объединившего молодых философов-шеллин-гианцев. В 1826 г., женившись, он переезжает в Петербург, где поступает на службу в Цензурный комитет Министерства иностранных дел. В 1830-е гг. Одоевский приобретает известность как беллетрист и публицист. В 1849 г. он становится заместителем директора Императорской публичной библиотеки, а также директором Румянцевского музея. В 1861 г. музей был переведен в Москву, и Одоевский в начале 1862-го возвратился в древнюю столицу, где и прожил до конца своих дней.
среди их хозяин дома то прислушивался к разговору, то поощрял дебютанта, то тихим своим добросердечным голосом делал свои замечания, всегда исполненный знанья и незлобия. Таких домов мы знали четыре: Олениных, Карамзиных, Виельгорских и Одоевских» [12].
Владимир Федорович оставил после себя большое литературно-музыкальное наследие, интерес к которому существовал всегда1.
Среди поздних, сделанных на склоне лет многочисленных заметок Владимира Федоровича, есть одна короткая запись, весьма примечательная. Он занес на бумагу ответ некоей дамы на вопрос, что есть демократ. «Трудящийся аристократ есть уже демократ», - отвечала она. Записал Одоевский этот ответ, видно, не случайно - слова дамы были о нем, аристократе-труженике; так выстроил он свою жизнь смолоду, так подсказано было самой судьбой.
«По происхождению своему князь Одоевский стоял во главе всего русского дворянства, - писал Владимир Соллогуб. - Он это знал; но в душе его не было места для кичливости - в душе его было место только для любви» [12]. Спустя несколько десятилетий то же проницательно подметил и американец Юджин Скайлер, переводчик Тургенева и Толстого, почувствовавший в «первом аристократе» России и «величайшего демократа».
Поэтому, наверное, и стезю трудящегося чиновника, избранную им не только «идейно», но и необходимо - как средство к существованию, и поприще литератора воспринимал Одоевский с горделивым достоинством - он все оставался потомком исторического рода, и ему не было нужды, как, скажем, Пушкину, с болезненным постоянством
1 Важным этапом его освоения стал, в частности, 1935 г., когда в серии «Литературное наследство» была опубликована большая выборка из Дневника Одоевского, отражавшая, в основном, его взгляды на общественно-политическую жизнь России. Что же касается музыкальной стороны наследия князя, то к 1940-му г. была написана монография Г.Б. Бернандта, но труд, получивший отрицательную оценку рецензентов, не был опубликован. В 1952 г. диссертацию на тему «В. Ф. Одоевский - музыкальный критик» защитил Б. Б. Грановский, но и эта работа, сохранившаяся в рукописи, не увидела свет. Наконец, в 1956 г. был издан «оставленный Г. Б. Бернандтом том «Музыкально-литературное наследие», в котором представлены музыкально-критические статьи Одоевского, его избранные письма, фрагменты некоторых незаконченных работ.
доказывать древнее свое дворянство. Пожалуй, этот особый демократизм и выделил его сразу из среды петербургских «литературных аристократов», куда он был принят как равный. Сам только встававший на ноги, он мог позволить себе не только открыто протягивать руку поддержки собратьям по перу, без чинов и различий, но и делать это с широтой и постоянством. Вот отчего, по меткому замечанию Шевырева, на диване «его пересидела вся русская литература».
Так складывались знаменитые «субботы». Они вовсе не являли собой бестолковое или даже претенциозное, как казалось иным, смешение «языков»: то была продуманная, принятая раз и навсегда жизненная позиция, одна из попыток ее «вовеществления». Внимательные посетители его вечеров улавливали это и, что характерно, наиболее чутко -люди следующего поколения, «сороковых».
«Субботы» Одоевского на долгие годы сделались примечательностью отнюдь не одной светской столичной жизни. Сменялись посетители салона, менялся и сам хозяин, но еженедельные его собрания все несли на себе отпечаток почти упрямого постоянства, верности «первородной» идее. Прообраз петербургских вечеров зародился - или был сотворен - уже в московском Газетном переулке: высокий интеллектуальный накал лившихся здесь бесед, их многотемье и широта господствовавших интересов, даже причудливая, «декоративная» теснота «святилища» новоявленного Фауста. Все это перекочевало затем в столицу, приспособилось к новой жизни, пришло в окончательное соответствие с жизненными принципами.
Феномен салонной культуры принадлежит к числу тех, которые были незаслуженно вычеркнуты из культуры советского периода (опять же по идеологическим соображениям, поскольку салонная культура ассоциировалась, прежде всего, с культурой дворянства). Однако настало время подойти с позиций объективности к раскрытию этого явления.
Салонная культура зарождается в Европе, и ее традиции возникают именно на почве европейской культуры. Расцвет салонной культуры происходит во Франции, где, собственно, и формируются ее существенные признаки. К числу таких признаков можно отнести: особое место проведения - частный дом лица высшего круга (или лица, поль-
зующегося особым уважением), что создавало обстановку камерности, комфортности и, одновременно, выходило за рамки обыденности, настраивая на высокое интеллектуальное общение. Для создания такой атмосферы использовалось буквально все: особый декор помещения, уютная мебель, предметы искусства и пр.
Следует подчеркнуть как специфический признак этой культуры и особую роль хозяина (хозяйки) салона. Как правило, это были высоко интеллектуальные, эрудированные люди, с развитым художественным вкусом, безупречными манерами, гостеприимные хозяева. Именно они определяли темы бесед, приглашали гостей, словом, делали все, чтобы в салоне было интересно.
Важен и состав гостей: это было избранное общество, стремящееся к духовному общению, любящее искусство, философию (слово «избранность» здесь более подчеркивает не социальную принадлежность к высшему кругу, а особую эстетическую предрасположенность к высокому искусству).
Нельзя не отметить и такой существенный признак салонной культуры, как «занятия», т. е. то, чем занимались в салонах. Безусловно, это, в первую очередь, интеллектуальное общение (обсуждение тем искусства, философии, политики). Поскольку аудитория была достаточно подготовленной, постольку и суждения, высказываемые гостями и хозяином, были весьма компетентными, профессиональными. Писатели, художники, поэты, музыканты, композиторы стремились исполнить свои произведения именно в салонах, чтобы получить компетентную оценку. И если салонная публика горячо приветствовала исполненное произведение, то можно было в дальнейшем выходить и на широкую рублику.
Кроме того, много времени уделялось искусству (можно было как слушать приглашенных певцов, музыкантов, писателей, поэтов и пр., так и самим помузицировать, спеть, поучаствовать в спектакле и пр.). Человек мог реализовать себя в искусстве, получить поддержку.
Времяпрепровождение в салоне - это одновременно и развлечение, возможность отдохнуть. Нельзя не отметить и модели игрового поведения, имевшего место в салоне (будь то использование псевдонимов, взятых
из греческой мифологии, требование говорить исключительно стихами и пр.).
Наконец, еще одна существенная черта салона - использовавшиеся правила этикета, общения (они могли быть более или менее строгими в разных типах салонов).
Следует подчеркнуть, что не все дворянство, а лишь его самая образованная часть, была вовлечена в салонную культуру. При этом сама салонная культура служила процессам социальной и культурной идентификации дворянского сословия. Эта особенность - характерная черта именно русской салонной культуры. Отсюда ее особая роль в транслировании определенных образцов поведения, да и образа мысли.
Русский аристократ XIX в. - это совершенно особый тип личности. Весь стиль его жизни, манера поведения, даже внешний облик несли на себе отпечаток определенной культурной традиции, как правило, заложенной в салонной культуре. Так называемый bon ton состоял в органическом единстве этических и этикетных норм, сформированных в салонах. Однако именно этот элемент салонной культуры, на наш взгляд, требует существенного пересмотра. Поскольку этикетная сторона салонной культуры во многом не отвечает реалиям сегодняшнего дня. Среди оригинальных черт русской салонной культуры и такой феномен, как салонная культура усадьбы, которая превратилась в культурный центр. Она отличалась от салонной культуры высшей знати Петербурга, да и московских салонов. Следует отметить и специфику целого ряда тем, которые обсуждались в российских салонах (например, дискуссии о романтизме, которые проходили в первой трети XIX в. или дискуссии между западниками и славянофилами, связанные с путями развития России и ее исторической миссии и пр.). Обсуждаемую тематику можно определить как сплетение, взаимодействие философии, литературы, музыки как основы салонного общения, а чуть позже сюда добавится и политика.
Таким образом, русские салоны XVIII -начала XIX в. в основном можно характеризовать как дворянские по своему социальному составу. Однако уже тогда их можно было подразделять на аристократические и более демократические. Как правило, демократический салон был сориентирован на профес-
сионалов - профессионального художника, музыканта или литератора. Иногда такое разделение выглядело условным (например, в доме князя В.Ф. Одоевского было два салона - демократический и аристократический).
1. Бартенев П.И. И.И. Шувалов. М., 1855.
2. Бартенев П.И. А.П. Елагина // РА. 1877. Т. 2.
3. Белозерская Н.А. Княгиня Зинаида Александровна Волконская // ИВ. 1897. № 3. С. 939-972.
4. Гаррис М.А. Зинаида Волконская и ее время. М., 1906.
5. Фатов Н. Любовь и смерть Д.В. Веневитинова. Варшава, 1914.
6. Гершензон М.О. Исторические записки: (О русском обществе). М., 1910.
7. Гершензон М.О. История молодой России. М.; Пг., 1923.
8. Гершензон М.О. Грибоедовская Москва. П.Я. Чаадаев. Очерки прошлого. М., 1989.
9. Яковкина Н.И. История русской культуры: XIX век. СПб., 2000.
10. Яковкина Н. И. Русское дворянство первой половины XIX века: Быт и традиции. СПб., 2002.
11. Погодин М.П. Воспоминания о князе В.Ф. Одоевском. «В память о кн. В.Ф. Одоевском». М., 1869. С. 56.
12. Соллогуб В.А. Воспоминания о князе В.Ф. Одоевском. «В память о кн. В.Ф. Одоевском». М., 1869. С. 90.
Поступила в редакцию 12.10.2008 г.
Paliy E.N. The Russian nobility salon of XIX century. The Russian nobility salon represented a complex form of
cultural and artistic life of the Russian nobility at the first half of the XIX century which combined serious and deep outlook on life with entertainment, private life and publicity with respect to different kinds of activities (literature, philosophy, music). None of these activities suppressed one another. At the first half of XIX century a small group of well-educated and thinking people were art and part in cultural life of the society. We associate all these representatives of noble avant-garde with creation of cultural values of Russia in XVIII-XIX centuries. The example of the capital philosophic salons was the salon of Prince Vladimir Fedorovich Odoevsky.
Key words: salon, Russian nobility salon.
Literature
1. Bartenev P.I. I.I. Shuvalov. Moscow, 1855.
2. Bartenev P.I. A.P. Elagina // RA. 1877. Vol. 2.
3. Belozyorskaya N.4. Princess Zinaida Alexandrovna Volkonskaya // IV. 1897. # 3. P. 939-972.
4. Harris М.А. Zinaida Volkonskaya and her time. Moscow, 1906.
5. Fatov N. Love and Death of D.V. Venevitinov. Warsaw, 1914.
6. Gershenzon М.О. Historical notes: (About Russian society). Moscow, 1910.
7. Gershenzon М.О. History of young Russia. Moscow; Prague, 1923.
8. Gershenzon М.О. Griboedov’s Moscow. P.Ya. Chaa-daev. Historical sketches. Moscow, 1989.
9. Yakovkina N.I. History of Russian culture: XIX century. St Petersburg, 2000.
10. Yakovkina N.I. Russian nobility of the first half of XIX century: Everyday life and traditions. St Petersburg, 2002.
11. Pogodin М.P. Memories of Prince V.F. Odoevsky. “In commemoration of Prince V.F. Odoevsky”. Moscow, 1869. P. 56.
12. Sollogub V.А. Memories of Prince V.F. Odoevsky. “In commemoration of Prince V.F. Odoevsky”. Moscow, 1869. P. 90.
