Русская правда о наказаниях за преступления против собственности Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 34

РУССКАЯ ПРАВДА О НАКАЗАНИЯХ ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ СОБСТВЕННОСТИ

© 2009 г. В.Е. Лоба1, А.Н. Якушев2

'Армавирский государственный педагогический университет, 352901, г. Армавир, ул. Р. Люксембург, '59, у$еуо1ойка@тЬох. ги

2Ставропольский государственный университет, 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1, т{о@Мауяи. ги

'Armavir State Pedagogical University, 352901, Armavir, R. Ljuksemburg St., '59, vsevolodka@inbox. ru

2Stavropol State University, 355009, Stavropol, Pushkin St., 1, info@stavsu. ru

В разные исторические эпохи охрана собственности неизменно выдвигалась на первый план. Рассматриваются наиболее примечательные нормы Русской правды, предусматривающие ответственность за посягательство на собственность в широком смысле слова.

Ключевые слова: Русская правда, собственность, нормы, ответственность, уголовное право, преступление и наказа-

During different historical epoch protection of the property invariable was pushed in the foreground. Given clause considers the most remarkable norms of the Russian Truth, providing the responsibility for an encroachment on the property in the broad sense of the word.

Keywords: Russian true, ownness, norms, responsibility, criminal law, crime and punishment.

В настоящей работе даются ссылки на две старшие редакции Русской Правды - Краткая «Правда Роськая» и Пространная «Суд Ярославль Володимерич. Правда Русьская» [1].

В разные исторические эпохи охрана собственности неизменно выдвигалась на первый план. В связи с этим Н.М. Карамзин обоснованно писал: «Оградив личную безопасность, законодатель старался утвердить целость собственности в гражданской жизни» [2]. В Русской Правде большую и разветвленную группу составляют нормы, регламентирующие ответственность за посягательство на собственность. «Произведения труда, - справедливо отмечает В.О. Ключевский, - для закона важнее живого орудия труда - рабочей силы человека»

[3].

К преступлениям против собственности следует в первую очередь отнести «татьбу», понятие которой в Русской Правде не раскрывается, однако традиционно под этим термином понимается «кража». Эта рекомендация не совсем точно отражает суть «татьбы», поскольку при тогдашнем развитии юридической мысли то, что часто именуется татьбой, было многоплановым явлением. Так, по мнению А.А. Зимина, «... слова "красть", "татьба", "тать" Древнейшей Правде не знакомы» [4]. А М.М. Исаев, например, определяет татьбу как кражу, т.е. тайное похищение чужого движимого имущества [5]. Существует и иная трактовка этого термина. До настоящего времени этот вопрос остается открытым.

Вряд ли следует согласиться с высказанными точками зрения, что Русская Правда в качестве

имущественного преступления различает кражу, грабеж и разбой [6]. Дело в том, что «грабеж» и «разбой» в отличие от терминологии современного уголовного права рассматриваются, например, ст. 83 Пространной редакции в качестве вида наказания «.. .на поток на грабеж дом его...» и ст. 3 Пространной редакции - мотива убийства «Аже кто убиеть княжа мужа в разбои.».

Мы присоединяемся к мнению, что Правда специально не выделяет известные современному законодателю формы хищения (кража, грабеж, разбой и т.д.) [7]. Древнерусский законодатель, не различая формы хищения, называет собирательным названием «татьба» все возможные действия, связанные с незаконным изъятием чужого имущества. «Татьба в самое древнее время означала преступное похищение чего-либо или насильственное отнятие, не переходящее в разбой. Главным образом, - пишет И.В. Фой-ницкий, - это выражение употреблялось, когда речь шла о корыстном похищении имущества, но существенным моментом ее было не нарушение имущественного права, а корыстный мотив, руководивший деятелем; вот почему прежние узаконения говорят и о головной татьбе» [8]. Да и в те времена, где дерзость и физическая сила признавались высшей ценностью, а в преступниках, по словам Л. Белогриц-Котляревского, видели удальцов, наделенных идеальной силой духа и физической крепости [9], открытые и насильственные нарушения чужих интересов являлись социально терпимыми или, по крайней мере, не вызывали большого общественного негодования.

ние.

Лишь впоследствии словесная форма была наполнена другим содержанием, и как самостоятельные преступления татьба и разбой впервые появляются в Судебнике 1497 г. [10].

Высказывалось мнение, что хищение чужой собственности в период Русской Правды обыкновенно совершалось в виде более или менее организованных разбойничьих шаек, преследование которых составляло исключительно предмет административной и военной вооруженной расправы. При таких условиях не было необходимости в законодательных определениях о наказуемости за разбой. Случаи грабежей при малом объеме имущественных объектов и тесной сплоченности общинной жизни не могли быть часты. Но, даже будучи редким явлением среди коренных жителей, они постоянно повторялись в отношении иностранцев [11]. Вот почему в целях недопущения путаницы в толковании, раскрывая содержание термина «татьба», применительно к «Русской Правде» мы будем пользоваться более общим термином - «хищение».

Судя по всему, объектом преступления при хищении является чужая собственность. Предметом преступления - имущество, собственником которого является не субъект преступления, а другое лицо, которому это имущество принадлежит на законных правах. «Предметы, принадлежащие в собственности посторонним лицам, приобретаются от них другими лицами не иначе, как вследствие передачи, предполагающей с обеих сторон законное основание и определенные между ними юридические отношения» [12]. В качестве предметов преступления в Краткой редакции упоминаются конь, оружие, одежда -ст. 13; холоп (раб) - ст. 29; конь, вол - ст. 31; ладья - ст. 35; голубь, курица, утка, гусь, журавль, лебедь - ст. 36; пес, ястреб, сокол - ст. 37; сено, дрова - ст. 39; овца, коза, свинья - ст. 39. В Пространной редакции предметами выступают: конь, оружие, одежда - ст. 34; конь, одежда, скотина -ст. 37, скот - ст. 41; скот, овцы, козы, свиньи -ст. 42; хлеб («жито») - ст. 43; княжеский конь («княжь конь»), конь смерда («за инех»), кобыла, вол, корова, кобыла или корова трехлетка и двухлетка, теленок, свинья, поросенок, овца, баран, жеребец, коровье молоко - ст. 45; конь - ст. 63; бобр - ст. 69; пчелы, мед - ст. 76; речные и морские суда («аже лодью украдеть, то 60 кун продаже; а лодию лицемь воротити; а морьскую лодью 3 гривны, а за набоиную лодью 2 гривны, за челн 20 кун, а за струг гривна») - ст. 79; ястреб, сокол, голубь, курица, утка, гусь, лебедь, журавль - ст. 81; сено, дрова - ст. 82.

Объективная сторона заключается в противоправном завладении чужой собственностью и обращении ее в пользу виновного, этим причиняется

ущерб собственнику. Еще И.Ф.Г. Эверс заметил, что владение чужим имуществом и неправедное присвоение его есть одно и то же [13], поэтому факт незаконного изъятия чужой собственности и причинение в результате этих действий имущественного ущерба является достаточным основанием для привлечения виновного лица к ответственности.

Некоторые нормы о татьбе включают в себя указание на место совершения преступления: хлев, клеть, гумно, яма, поле. Так, например, «аже крадеть кто скот в хлеве или клеть, то о (же) будеть один, то платити ему 3 гривны и 30 кун; будеть ли их много, всем по 3 гривны и 30 кун платит (и)»; «аже крадеть скот на поли, или овце, или козы, ли свиньи, 60 кун; будеть ли их много, то всем по 60 кун»; «аже крадеть гумно или жито в яме, то колико их будеть крало, то всем по 3 гривны и по 30 кун» - ст. ст. 41, 42, 43 Пространной редакции. «Не названы, но с полной очевидностью подразумеваются луга, на которых пасется скот, княжеские и крестьянские кони» [14].

Анализ норм, содержащихся в ст. 35, 40, 41 Пространной редакции, позволяет говорить о введении на законодательном уровне понятия хищения из хранилищ («паки ли будеть клетныи тать», «аже убиють кого у клети...», «аже крадеть кто скот в хлеве или клеть,.»), тем самым подчеркивая особую опасность этого вида посягательства на собственность. Отмечая, что «Русская Правда» различает кражу из закрытого помещения от кражи «в поле», В.И. Сергеевич объясняет это тем, что «.здесь обнаруживается больше злонамеренности, воля преступника была упорнее, чем во втором: вору приходилось одолеть некоторые препятствия для того, чтобы украсть из клети (быть может, сломать замок, дверь и т.д.), между тем как во втором случае вор угнал коня с поля, потому что не было к тому препятствий» [15]. Анализ ст. 40 Пространной редакции позволяет утверждать, что древний законодатель начинает дифференцирует татьбу, совершенную ночью, от татьбы в дневное время. «О татбе. Аже убиють кого у клети или у которое татбы, то убиють во пса место; аже ли и додержать света, то вести на княжь двор; оже ли убиють и, а уже будуть люди связана видели, то платити в томъ 12 гривен».

Уголовное право Киевской Руси вполне учитывало субъективную сторону в преступлении [5, с. 160], и мы предполагаем, что субъективная сторона рассматриваемого преступления могла характеризоваться умыслом и корыстной целью. Субъект хищения характеризуется общими признаками, и представитель коренного населения Руси - физическое лицо, обладающее свободной волей и сознанием, независимо от половой принадлежности, и иностранец.

В зависимости от ценности похищенного, М.Ф. Владимирский-Буданов, к позиции которого присоединяемся и мы, делит татьбу на три категории: а) высшая, за совершение которой назначается наказание в виде 12 гривен продажи. Например, холоп (раба) - ст. 16 Краткой редакции, ст. 38 Пространной редакции; бобр - ст. 69 Пространной редакции; б) средняя с продажей в 3 гривны и 30 кун. Например, чужой пес, ястреб или сокол - ст. 37 Краткой редакции; крупный рогатый скот - ст. 41 Пространной редакции; в) низшая с продажей от 9 до 60 кун. Например, голубь, курица - 36 Краткой редакции, кобыла - ст. 45 Пространной редакции [16].

Квалифицированным составом татьбы Русская Правда рассматривает конокрадство («коне-выи тать») - ст. 13 Краткой редакции, ст. 35 Пространной редакции, за совершение которого Правда Ярослава предусматривала наказание в виде «3 гривне за обиду», а в дальнейшем - «вы-дати князю на поток». Как видим, наказание преступнику устанавливалось в зависимости от ценности похищенного.

В ст. 47 Пространной редакции считается преступлением длительное невозвращение долга (в течение многих лет) и назначается продажа [17]. «ОЖЕ КТО СКОТА ВЗИЩЕТЬ. Аже кто взищеть кун на друзе, а он ся начнеть запирати, то оже на нь выведеть послуси, то ти поидуть на роту, а он возметь свое куны; зане же не дал ему кун за много лет, то платити ему за обиду 3 гривны». Анализ содержания нормы позволяет говорить об ответственности за хищение путем мошенничества, где объектом посягательства выступает собственность, а предметом -деньги («куны»). Объективная сторона состоит в хищении чужой собственности, когда виновное лицо, используя доверительные отношения, получает определенную денежную сумму по договору займа с условием выплаты процентов и датой их возвращения. Выражение «.а он ся начнеть запирати», т.е. начнет отказываться от возврата долга, позволяет утверждать, что субъективная сторона преступления характеризуется виной в форме умысла и корыстной цели. Судя по всему, субъект характеризуется как общими признаками, так и специальными - он должен быть должником по договору займа, поскольку в подтверждение своих доводов заимодавец обязан представить свидетелей, которые пойдут к присяге («.то оже на нь выведеть послуси, то ти поидуть на роту...»).

Другим видом посягательства на собственность, более тяжким преступлением по сравнению с татьбой, в связи с чем и каралось более строже, являлось уничтожение либо повреждение чужой собственности. В качестве предмета

преступления можно выделить копье, щит, одежду, пчел, веревку в перевесе, орудия лова бобров.

Объективная сторона этого преступления выражается в уничтожении (т.е. приведении в полную негодность) либо повреждении (т.е. частичную негодность) чужой собственности. «А иже изломить копье, любо щит, любо порт,.» - ст. 18 Краткой редакции. Н.А. Максимейко, комментируя содержание этой нормы, указывает, что глаголу «изломить» законодателем придан условный и технический смысл, поскольку применяется не только к щиту и копью, но и к одежде, несмотря на то, что обыкновенная бытовая речь не допускала такого словосочетания «изломить порт» [18]. Законодателем указывается и место совершения преступления. Это - гумно и двор - ст. 83 Пространной редакции.

В качестве способа предусматривается поджог:

«О гумне. Аже зажгуть гумно, то на поток, на грабежь дом его, переди пагубу исплатившю, а в проце князю поточити и, тако же аже кто двор зажьжеть» - ст. 83 Пространной редакции. Назначение столь суровой меры наказания, как поток и разграбление, безусловно, можно объяснить тем, что поджог, даже с точки зрения современного общества, наиболее легкодоступный и потому наиболее опасный способ уничтожения собственности, являющейся главным жизнеобеспечивающим фактором. А если учесть, что в Древней Руси не только все жилые и нежилые постройки, но и мостовые, тротуары, дренажные и водопроводные сооружения были выполнены из дерева, то при поджоге могли сгореть целые населенные пункты, оставляя людей без еды и крова [19]. Судя по всему, субъективная сторона рассматриваемого преступления характеризуется умыслом и низменной целью. Так, «А кто покащами конь порежеть или скотину, продаже 12 гривен, а пагубу господин урок платити» - ст. 84 Пространной редакции. Субъект характеризуется общими признаками.

Незаконное пользование чужим имуществом без цели хищения, или, говоря языком доктрины современного уголовного права, «временное по-заимствование» [20], также карается по «Русской Правде» наравне с татьбой [18, с. 177]. Анализируя ст. 12 Краткой редакции и ст. 33 Пространной редакции «аще кто поедет на чюжем коне, не проша ег(о), то по (ло) житии 3 гривне» и «АЖЕ КТО ВСЯДЕТ НА ЧУЖЬ КОНЬ. Аже кто всядет на чужь конь не прашав, то 3 гривны.», отметим, что в этих нормах говорится об ответственности за незаконное пользование чужого имущества [21]. Для законодателя здесь важен сам факт позаимствования, поскольку за конокрадство

могло быть назначено наказание в виде потока и разграбления в отличие от неправомерного пользования, где наказание лишь в размере трех гривен [22].

Главным занятием населения Древней Руси было звероловство и пчеловодство. Приблизительно с XI в., по свидетельству памятников, главным занятием русских делается скотоводство. Рядом со звероловством, пчеловодством и скотоводством известно было и земледелие [23]. В Русской Правде имеются нормы, согласно которым за уничтожение меж, разграничивающих, и следовательно, охраняющих право феодальной собственности на землю, виновные карались чрезвычайно сурово. В данном случае объектом уголовно-правовой охраны является частная собственность на землю. Русский народ был земледельческим народом, и, следовательно, дорожил своими полями, тем более что тогда было очень еще немного обработанных площадей. Межевыми знаками служили ямы, зарубки на деревьях и разные естественные признаки [24]. Б.Д. Греков, характеризуя виды собственности на землю в Русской Правде, разграничиваемой межами, различает бортный участок леса, пашенной земли, дворовой участок (ст. 72 Пространной редакции) [14, с. 65].

Объективная сторона рассматриваемого преступления выражается в совершении ряда противоправных действий: распахивание пашенной межи или уничтожение межевого столба - «.а иже межу переореть любо перетес, то за обиду 12 гривне» - ст. 34 Краткой редакции; уничтожение бортных знаков - «аже кто борть разнаменаеть. Аже кто разнаменаеть борть то 12 гривен»; уничтожение бортной межи, распахивание полевой межи, перегораживание дворовой - «...аже межю перет-неть бортьную, или ролейную разореть, или двор-ную тыномь перегородить межю, то 12 гривен продажи»; уничтожение и порча межевых знаков (знамений, меж) - «аже дуб подотнеть знаменьныи или межныи, то 12 гривен продаже» - ст. 71-73 Пространной редакции. Как видим, тема ст. 34 Краткой редакции о наказании за нарушение границ владений и за уничтожение знаков собственности на деревьях обстоятельства развита в ст. 7173 Пространной редакции [25]. Законодатель не пояснил, какая форма вины характерна для данного преступления. Полагаем, что субъективная сторона указанного деяния характеризуется виной в виде умысла или неосторожности. Субъект преступления общий.

Древнерусский законодатель поощрял предприимчивость, но осуждал стяжательство. Так, «Русская Правда» содержит норму, предусматривающую уголовную ответственность за преднамеренное банкротство, которое мы также отно-

сим к преступлениям против собственности. Известно, что было два вида обанкротившихся купцов: вследствие несчастной несостоятельности «истопиться, любо рать возьметь, ли огонь» и злостной «пропьется или пробиется, а в безумьи чюжь товар испортить» (ст. 54 Пространной редакции), т.е. закон различает злостное (т.е. умышленное), неосторожное и случайное банкротство [26].

В случае злостного банкротства объектом преступления являются имущественные отношения. Предмет преступления - чужие денежные средства. Объективная сторона выражается банкротством. В качестве способов законодатель указывает пьянство либо расточительство. Наше предположение, что субъективная сторона характеризуется умыслом. Субъект преступления, помимо общих признаков, имеет специальный -принадлежность к купечеству.

Не исключено, что наша позиция по ряду положений настоящей статьи выглядит дискуссионной, а некоторым исследователям она может показаться искусственно притянутой к современным уголовно-правовым установлениям. Отчасти, это сделано нами умышленно, чтобы для большей убедительности показать духовную связь современного и древнерусского уголовного права. С другой стороны, не секрет, что и для категорических выводов у нас нет достаточного количества исторических памятников, поэтому многие исходные и видятся, на первый взгляд, невероятными.

Литература

1. Российское законодательство Х-ХХ вв. : в 9 т. Законодательство Древней Руси. М., Т. 1. 1984. С. 47-49, 64-73.

2. Карамзин Н.М. История государства Российского : в 3 кн. СПб., 2000. Кн. 1. С. 198.

3. Ключевский В.О. Соч. : в 9 т. Курс русской истории. Ч. 1 / под ред. В.Л. Янина. М., 1987. Т. 1. С. 249.

4. Зимин А.А. Правда русская. М., 1999. С. 68.

5. Исаев М.М. Уголовное право Киевской Руси / Ученые тр. Всесоюз. ин-та юрид. наук Министерства юстиции СССР. Вып. 8. М., 1946. С. 173.

6. Власьев Н. О вменении по началам теории и древнего русского права. Рассуждения Н. Власьева. М., 1860. С. 171; Петров И.В. Государство и право древней Руси. СПб., 2003. С. 240; Юшков С.В. История государства и права России (1Х-Х1Х вв.). Ростов н/Д, 2003. С. 382.

7. Максимейко Н.А. Опыт критического исследования Русской Правды. Краткая редакция. Вып. 1. Харьков, 1914. С. 177; Тальберг Д. Насильственное похищение имущества по русскому праву (разбой и грабеж). Ис-торико-догматическое исследования Дм. Тальберга. СПб., 1880. С. 16; ЭверсИ.Ф.Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии : пер. с немецкого И. Платонова. СПб., 1835. С. 346, и др.

8. Фойницкий И.В. Мошенничество по русскому праву. Сравнительное исследование. СПб., 1871. С. 20-21.

9. Белогриц-Котляревский Л. О воровстве-краже по русскому праву. Историко-догматическое исследование. Киев, 1880. С. 14.

10. Безверхов А. Грабеж и разбой в древнем и средневековом праве // Уголовное право. 2001. № 2. С. 7-8.

11. ТальбергД. Указ. соч. С. 21.

12. Калачов Н. Предварительные юридические сведения для полного объяснения Русской Правды. 2-е изд. СПб., 1880. Вып. 1. С. 131-132.

13. ЭверсИ.Ф.Г. Указ. соч. С. 324.

14. ГрековБ.Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 145.

15. Сергеевич В. Лекции и исследования по древней истории русского права. 4-е изд., доп. и испр. СПб., 1910. С. 357.

16. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Изд. 7. Петроград; Киев. 1915. С. 321.

17. Максимейко Н.Н. Мнимые архаизмы уголовного права Русской Правды // Вестник права. Журн. юридического общества при Императорском С.-Петербургском университете. 1905. Апрель. Кн. 4. СПб., С. 144; Чебышев-Дмитриев А. О преступном действии по русскому до-петровскому праву. Казань, 1862. С. 87.

18. Максимейко Н.А. Опыт критического исследования Русской Правды. С. 198, 205.

19. Свердлов М.Б. От Закона Русского к Русской Правде. М., 1988. С. 153.

20. Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1971. С. 77; Российское

Поступила в редакцию

уголовное право : в 2 т. / под ред. А.И. Рарога. М., 2001. Т. 2. С. 175-176; Лопашенко Н., Гладилин В. Уголовная ответственность за временное позаим-ствование чужого имущества // Уголовное право. 2003. № 4. С. 42-43, и др.

21. Владимирский-Буданов М.Ф. Указ. соч. С. 321; Попов А. Русская Правда в отношении к Уголовному праву. Рассуждения на степень магистра, кандидата Московского университета Александра Попова. М., 1841. С. 84

22. Гладилин В.В. Временное позаимствование в уголовном праве: вопросы ответственности. М., 2006. С. 30; Тихомиров М.Н. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953. С. 93; Числов П.И. Курс истории русского права. Приват-доцента Императорского Московского Университета и Императорского Лицея в память Цесаревича Николая. М., 1914. С. 57.

23. Малиновский И.А. Древнейшая русская аристократия: Сб. ст. по истории права, посвященный М.Ф. Влади-мирскому-Буданову по случаю 35-летия его учено-литературной деятельности (1868-1903 гг.). Киев, 1904. С. 265-267.

24. Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. 2-е изд. М., 1888. С. 191.

25. Тихомиров М.Н. Указ. соч. С. 146.

26. Исаев М.М. Указ. соч. С. 173; Малиновский И. Лекции по истории русского права. Ростов н/Д, 1908. С. 287; Свердлов М.Б. Указ. соч. С. 134-135; Юшков С.В. Указ. соч. С. 289, 367.

26 мая 2008 г.