CC BY-NC-ND
163
К.Ю. Омельченко
РУССКАЯ МЕБЕЛЬ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА: ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ
Автор доказывает, что мебель необходимо изучать в широком историческом, культурном и социальном контексте. Рассматривается спектр исследовательских методов, которые могут быть использованы для изучения мебели, причем основное внимание уделяется социологическому подходу. Автор поднимает вопрос о расширении базы исторических источников, которые используются при исследовании мебели определенной эпохи. Положения статьи можно рассматривать как исходную точку будущих исторических исследований проблем материальной культуры и культуры повседневности.
Ключевые слова: история шедевров мебельного искусства, интерьер, жилая среда, убранство дома, этикет, повседневный быт, рыночная, купеческая мебель, урбанизация, технологические новшества, мемуарная литература, овеществленный образ жизни, столяры-кустари, мебельные мануфактуры, понятие «стиль» и «вкус».
На протяжении всего XX в. русская мебель неоднократно становилась объектом внимания исследователей, однако нельзя сказать, что эта тема является полностью проработанной.
Историей шедевров русского мебельного искусства, предметами, произведенными для высшей знати, биографиями выдающихся мастеров, историей отдельных производств и т. д. занимались многие исследователи. Но справедливо ли изучать историю русской мебели, идя только этим путем? Возможно, для предшествующей эпохи искусствоведам позволительно было ограничивать свое внимание дворянской дворцовой и усадебной культурой, оставляя за кадром быт купечества, мещанства, чиновничества, духовенства и т. д. Но для второй половины XIX столетия, когда именно эти социальные группы городского населения вышли на первый план, сосредоточиваться преимущественно на мебели из резиденций членов императорской фамилии и интерьерах дворцов высшей знати - значит сознательно искажать общую картину. Кроме того, совершенно необходимо более внимательное отношение к общеисторическому контексту (в том числе влиянию международных связей России), в котором происходило развитие ряда стилистических направлений в художественном производстве мебели.
Прежде всего необходимо обратить внимание на расплывчатость самого понятия «мебель». Владимир Даль в своем «Словаре живого великорусского языка» приводит такое определение: мебель - это «стоялая утварь в доме; хоромный наряд; столы, лавки, стулья, шкафы и пр.». Такие понятия, как «интерьер» или «убранство» дома, довольно часто фигурируют в названиях научных и научно-популярных работ1, что в целом отражает их содержание и логику авторов. Тем не менее необходимо учитывать, что понятие «жилая среда» включает в себя и способы поведения людей в разнообразных помещениях, их коммуникативные связи с предметами обстановки. Неслучайно советы по обустройству жилых комнат занимали значительную часть в сборниках правил хорошего тона и этикета2.
Одно из последних крупных исследований носит громкое название «Русская мебель»3, однако возникают сомнения, исчерпывают ли его авторы, сотрудники Государственного Эрмитажа, всю широту этого понятия.
Справедливо положение монографии, что «мебель всегда становилась явлением, в котором отражались менталитет общества, философские, этические и эстетические реалии места и времени, уровень технического и экономического развития»4. Мебель действительно окружает человека, облегчая ему элементарные процессы жизнедеятельности, делая их более комфортными. Потребность в разнообразной мебели испытывает каждый человек независимо от его образа жизни, привычек и рода занятий, принадлежности к различным социальным группам. Человек выбирает мебель в соответствии со своими повседневными нуждами, материальным положением и художественным вкусом. Вполне очевидно, что с этим связано огромное разнообразие мебели - по функциональному назначению, по стоимости, по качеству художественной отделки. В XIX в. пользоваться дорогостоящей художественной мебелью могли позволить себе только представители верхушки российского общества, располагавшие для этого материальными ресурсами и соответствующим вкусом. Менее состоятельные и менее образованные люди пользовались простой мебелью, выполненной по распространенным образцам из недорогих материалов. Но нельзя сказать, что они не хотели иметь в своих домах художественные предметы обстановки. Одни были склонны следовать новым веяниям моды, диктовавшей принципы обустройства жилых и общественных интерьеров, другие сознательно от этого дистанцировались и даже противопоставляли себя модным течениям. Мода также сильно дифференцировалась по социальному признаку - всё зависело от общественного положения и круга общения человека.
Вполне логично, что большая часть русской мебели выполнялась для средних и низших слоев населения, наиболее многочисленных. И еще сегодня до нас доходит большое количество таких предметов обстановки, которые продолжают оставаться неизученными и невостребованными. Поэтому о мебели «простонародья» мы знаем очень немногое, хотя до сих пор можем столкнуться с ней в повседневном быту.
К.Ю. Омельченко
Тенденция пренебрежительного отношения к рыночной мебели идет еще от дореволюционных изданий, проходит через весь советский период отечественного искусствознания и до сих пор остается в числе устойчивых предрассудков.
Вторая половина XIX в. в России - это период бурного социально-экономического развития после отмены крепостного права. Механизация производства и другие технологические новшества оказали серьезное влияние на повседневную жизнь горожан и, как следствие, на художественно-прикладную сферу быта. При этом активно пересматривалась роль жилого и общественного интерьеров. Социальные процессы выдвинули на первый план новые группы населения с их собственными запросами и художественными вкусами. В связи с ускоренным процессом урбанизации в России развернулось массовое строительство жилых и общественных зданий, наметились новые тенденции в градостроительстве; всё это обеспечило резкое увеличение спроса на мебель. Появление новейших технологий, прежде всего в сфере химической промышленности, также являлось немаловажным фактором развития мебельного производства. До нашего времени дошли рекламные каталоги фирм, предлагавших новейшее техническое оснащение для мебельных фабрик; они могут служить прекрасным источником для исследований этого аспекта темы.
Опыт изучения визуальных и вербальных источников (прежде всего мемуарной литературы) показывает, что возможна привязка тенденций в сфере художественного производства к отдельным социальным группам. Самый простой пример связан с так называемой купеческой мебелью. До сих пор громоздкую мебель не слишком изящных, но помпезных форм продолжают называть купеческой, намекая на крайнюю степень невежества нуворишей в выборе обстановки своих домов. Однако во многих случаях образцы этой мебели XIX в. могли не иметь к купечеству никакого отношения.
Памятуя о том, что любая мебель представляет собой «овеществленный образ жизни», необходимо учитывать ее функциональное назначение (даже если это произведение искусства). Детальная классификация предметов обстановки по этому принципу до сих пор не производилась и остается предметом будущих исследований. Между тем именно через свое функциональное свое назначение мебель включается в жилую или общественную среду, становится живым памятником эпохи своего бытования.
Во второй половине XIX в. активно обсуждались теоретические вопросы архитектуры, шли споры относительно соотношения ее функциональности и художественности, причем в России преобладало стремление доказать первичность утилитарных потребностей строи-тельства5. Это утилитарное отношение господствовало и в сфере прикладного художественного производства.
Обозначение социальных градаций общества заставляет перенести внимание на мебель для средних и низших социальных слоев, а также на ее производителей из числа малоизвестных, подчас безымянных сто-
ляров. Для сопоставления социальной динамики этого времени с показателями спроса на мебель необходимо использование социологических методов анализа.
Всех российских производителей мебели можно подразделить на несколько групп по характеру и объему производства. Первую, и самую значительную, группу составляли столяры-кустари, работавшие в одиночку или объединявшиеся в небольшие производственные артели. Кустари работали по прямому заказу (чаще всего мебельных торговцев), нередко на средства и материалы заказчиков, по их рисункам или моделям. Мебель кустарного производства в большинстве своем не отличалась выдающимися художественными достоинствами, но это зависело от профессионального уровня конкретного мастера. Цены на кустарную продукцию были более чем доступными, рассчитанными на небогатого покупателя. Поскольку потребителями этой продукции были в основном городские обыватели, центры кустарного производства мебели сосредоточивались вокруг столиц (Лигачево в Звенигородском уезде Московской губернии и Охта под Петербургом), а также вокруг региональных центров (наиболее известные из них существовали рядом с Нижним Новгородом, Вяткой, Казанью и т. д.). В самих городах располагались мебельные фирмы и работали квалифицированные мастера, поэтому уровень исполнения и цена заказов здесь значительно возрастали. Наиболее крупные и известные фирмы, такие как Мельце-ра, Шмита, Фишера и др., работали с известными художниками и архитекторами. Соответственно резко сужался и круг потенциальных заказчиков: ими были люди с высоким уровнем достатка - представители крупной буржуазии, высшей бюрократии, преуспевающего дворянства.
Производство, которое в XIX в. было принято называть мебельной фабрикой, на мой взгляд, являлось скорее мануфактурой. Уильям Моррис, например, отмечал низкий уровень механизации в мебельном производстве того времени даже для технически развитой Великобри-тании6. А в России доля ручного труда в производстве мебели всегда была очень высокой. Единственным исключением являлись предприятия, занимавшиеся изготовлением так называемой венской мебели - из гнутой древесины. Они выполняли крупные заказы для зданий, где предполагалось большое скопление людей, - театров, бальных залов, ресторанов и проч. Доступность, дешевизна и практичность гнутой мебели позволила ей в кратчайший срок завоевать российский рынок и проникнуть в самые разные дома и общественные здания.
На мой взгляд, особого осмысления требует вопрос о возможности применения понятия «стиль» к простым функциональным предметам обстановки, не имеющим претензий на статус высокохудожественных.
В монографиях, посвященных истории мебели второй половины XIX в., представлена последовательность смены ее художественных стилей - «неоготика», «неоренессанс», «второе рококо», «национальный романтизм» (или «русский стиль»), позже - «модерн» и «неоклассицизм». Вряд ли можно сомневаться, что на примере эволюции интерьеров многочисленных императорских резиденций данная схема
К.Ю. Омельченко
оказывается вполне оправданной. Но при попытке «спустить» ее вниз по социальной лестнице и применить, скажем, для анализа обстановки городских квартир мы терпим неудачу.
В среде небольших производств со временем сформировалась особая стилевая направленность - заимствование отдельных декоративных элементов и композиционных особенностей разных стилей и адаптация их (часто путем упрощения) для нужд массового тиражного производства. Показательно, что этот процесс быстро развивался именно в эпоху эклектики и художественного плюрализма, однако современный исследователь должен избегать эмоциональных оценок этого явления (тем более обличительных).
Покупатели из числа буржуа отличались определенной инертностью, избирая мебель по принципу доступности и руководствуясь собственными представлениями о вкусе. В это время оживилась торговля антикварной мебелью, которая соседствовала с новоделом; в результате создавался явный эклектизм интерьера - отдельные детали, характерные для разных стилей, смешивались самым неожиданным образом. Материал «модных рисунков», публиковавшихся в качестве образцов для мастеров-мебельщиков в специальных изданиях, подтверждает, что в эту эпоху ни одно из стилистических течений, выделенных искусствоведами, не утратило своего значения: каждое из них нашло свою область применения. Например, дамские будуары чаще всего меблировались в стиле рококо, столовые гарнитуры выполнялись из мореного дуба в стиле неоготики или неоренессанса, курительные комнаты неизменно обставлялись мягкой мебелью в восточном стиле и т. д. Возникли термины, отсылающие нас к национальным особенностям декоративно-прикладного искусства: «немецкий вкус», «английский вкус», «французский вкус», «восточный вкус» и т. д. Сильные позиции на протяжении всей второй половины XIX в. сохраняла мебель, выполненная в традиции классицизма: старые предметы эпохи ампира служили образцами для вновь изготовленной мебели. Таким образом, поиск стилевых определений городской мебели остается задачей будущих исследований.
Перечисленные задачи и намеченные варианты их решения требуют переосмысления вопроса о корпусе привлекаемых источников, использования их новых видов. Это делопроизводственные материалы, связанные с деятельностью конкретных предприятий, архивные документы. Многие статистические данные относительно состава населения городов (например, опубликованные в «Статистическом атласе г. Москвы»7) могут стать основой для восстановления истории распространения мебели. Заслуживают внимания и регулярно публиковавшиеся адрес-календари, и рекламные материалы (которые сравнительно недавно стали активно использоваться исследователями), и хроники событий, из которых также можно извлечь массу полезных сведений о характере бытования мебели. Многочисленные пособия для ремесленников (обойщиков, мебельщиков, драпировщиков и т. д.) дают обширный материал, позволяющий судить об уровне технического оснащения
мебельного производства, об основных технологических и художественных приемах мастеров. Особое внимание следует уделить произведениям художественной литературы и мемуарам, дающим ценные сведения о жилой среде их героев.
Зачастую необходим новый подход к тем группам источников, которые уже были введены исследователями в научный оборот. По моему мнению, изобразительные материалы - произведения живописи, графики, фотоматериалы и т. д. - нуждаются в более детальном анализе.
Остается надеяться, что поставленные в данной статье вопросы будут услышаны и на многие из них найдутся ответы в дальнейших исследованиях.
Примечания
1 Демиденко Ю. Интерьер в России: Традиции. Мода. Стиль. СПб., 2000; Соколов М.Н. Интерьер в зеркале живописи: Заметки об образах и мотивах интерьера в русском и советском искусстве. М., 1986; Художественное убранство русского жилого интерьера XIX века: Очерк-путеводитель. Л., 1986; Бартенев И.А., Батажкова В.Н. Русский интерьер XIX века. Л., 1984.
2 Например, см.: Светская жизнь и этикет: Хороший тон: Сборник правил, советов и наставлений на разные случаи домашней и общественной жизни / Сост. Юрьев и Владимирский. СПб., 1897.
3 Ботт И., Канева М. Русская мебель: История. Стили. Мастера. СПб., 2003.
4 Там же. С. 3.
5 Кириченко Е.И. Архитектурные теории XIX века в России. М., 1986. С. 157.
6 Моррис У. Искусство, благосостояние и богатство // Моррис У. Искусство и жизнь: Избранные статьи, лекции, речи, письма. М., 1973. С. 160.
7 Статистический атлас города Москвы. Вып. 1-2. М., 1887-1890.
