Российско-казахстанские приграничные связи: опыт трех российских областей Текст научной статьи по специальности «История и археология»

РЕГИОНЫ

Российско-казахстанские приграничные связи: опыт трех российских областей *

Владимир Мукомель, Григорий Косач, Алексей Кузьмин

В настоящей статье рассматривается экономическое и социально-политическое взаимодействие Астраханской, Оренбургской и Омской областей с граничащими с ними областями Казахстана. Российские области входят в разные географические районы страны (Астраханская — в состав Нижнего Поволжья, Оренбургская — в состав Южного Урала, Омская — в состав Западной Сибири) и различаются по исторической роли областных центров. Оренбург и Омск — города, созданные русскими. В контексте внешней политики Российской империи они должны был стать едва ли не главными опорными пунктами ее дальнейшего расширения: первый — при экспансии в сторону казахской Степи и Средней Азии, второй — при наступлении в сторону Алтая и Западной Монголии. (Впрочем, и этот путь пролегал через часть населенной казахами территории.) Астрахань же выросла как столица одного из государств, возникших на развалинах Золотой Орды, а уже затем была завоевана российским государством. Присоединение Астрахани усилило ее значимость как конечного пункта движения людей и товаров по Волге и Каспийскому морю в сторону Закавказья и Среднего Востока.

Советское время продолжило сложившуюся ранее традицию, лишь изменив риторику легитимации ее хозяйственной составляющей.

Авторы разделов: Астраханская область — Владимир Изявич Мукомель, директор Центра этнополитических и региональных исследований, Москва; Оренбургская область — Григорий Григорьевич Косач, профессор кафедры политологии Востока Института стран Азии и Африки при МГУ, Москва; Омская область — Алексей Сергеевич Кузьмин, заместитель директора Международного института гуманитарно-политических исследований, Москва.

* Работа выполнена при финансовой поддержке Фонда Карнеги за Международный Мир. Точка зрения ее авторов может не совпадать с точкой зрения Фонда.

Но в какой мере эта традиция была унаследована приграничными административными подразделениями постсоветской России?

Отвечая на этот вопрос, авторы статьи опирались на официальную российскую и казахстанскую статистику, на документы областных администраций, работы местных исследователей, региональную и центральную прессу. Они также основывались в своих выводах на материалах инициированных ими летом 2000 года социологических исследований в каждой из трех областей. Опросами были охвачены руководители промышленных предприятий и фирм, сотрудники административных органов разного уровня, депутаты областных законодательных собраний, главы федеральных органов власти в областях, лидеры национальных движений, предприниматели, представители высших учебных заведений и правоохранительных органов. Проведенные с ними интервью были максимально неформальны. Авторы благодарят всех участников опросов и непосредственных организаторов исследований, в частности Бориса Беребицкого (Астрахань), Эльвину Виноградову (Оренбург) и Владимира Яшина (Омск). Приводимые ниже фактические данные, если они не снабжены ссылками на другие источники, получены в ходе этих исследований.

1. АСТРАХАНСКАЯ ОБЛАСТЬ

По сравнению с Оренбургской и Омской областями, Астраханская область занимает особое положение. Она граничит не только с Казахстаном (протяженная сухопутная граница с Атырауской и водная — с Атырауской и Мангыстауской областями), но и, через Каспийское море, с Туркменистаном, Азербайджаном и Ираном. Возможность круглогодичного сообщения через незамерзающий морской бассейн с Ираном, другими странами Среднего Востока и Индией, использование Волги, а также местной железнодорожной и автодорожной инфраструктуры для перемещения грузов из астраханского порта в другие регионы России обусловливают стратегическую роль области в развитии связей РФ с сопредельными государствами.

Сотрудничество с Казахстаном в системе приоритетов области

Экономические связи с Казахстаном не были значимы для Астраханской области даже в советское время, когда они значительно уступали по своему объему связям с Ираном и Азербайджаном.

Распад СССР, казалось бы, лишь дополнительно усилил традиционную для области ориентацию ее внешнеэкономической деятельности: связи с Казахстаном еще более ослабели, а на первый план вышло сотрудничество с Ираном, обладающим, по сравнению с Казахстаном, более емким рынком и производственным потенциалом, а также с государствами Закавказья и российским Поволжьем.

Однако в последние годы все большее значение для области приобретает не столько двустороннее сотрудничество с теми или иными государствами и регионами, сколько ее уникальное географическое положение. Оно позволяет встроить областную экономику в складывающийся механизм экономики глобальной. Этим определяется и наметившийся поворот в сторону Казахстана. Для развития сотрудничества с ним первостепенное значение имеют два фактора: формирование новых трансконтинентальных транспортных коридоров и разработка углеводородов в западных областях Казахстана.

Приоритеты внешнеэкономических связей. Для Астраханской области приоритетным направлением трансграничного сотрудничества становится развитие транспортного коридора «Юг — Север». Он выстраивается следующим образом: Индия (порт Бомбей) — Иран (порт Энзели на южном побережье Каспийского моря и порт Бендер-Аббас на побережье Персидского залива) — Россия (порт Астрахань, западные и северные регионы РФ) — государства СНГ, Восточная и Западная Европа.

На транзите грузов, следующих в Европу из Индии и стран Персидского залива, Россия сможет ежегодно зарабатывать до одного млрд долларов. Предполагается, что по формирующемуся транспортному коридору, одним из главных звеньев которого должен стать астраханский порт, можно будет перевозить от 16 до 40 млн т грузов. По оценкам экспертов Министерства транспорта России, по этому коридору к 2010 году будет проходить от 80 до 100 тыс. контейнеров с грузами \ Разумеется, немалая часть вырученных за эти транзитные перевозки средств будет оставаться в Астраханской области.

Казахстан является скорее конкурентом, чем партнером в развитии коридора. Подтверждение тому — современный порт, уже построенный в Мангыстау, на казахстанском побережье Каспия. Стремление минимизировать негативные последствия возможной конкуренции побудило Россию и Казахстан подписать в сентябре 2000 года соглашение о проведении согласованной транспортной политики и развитии евроазиатских транспортных коридоров, проходящих по территории обеих стран2.

Напротив, разработка углеводородов в Казахстане стимулирует сотрудничество с этим государством. Через Астраханскую область проходят 200 км строящегося нефтепровода, который должен связать Тенгизское месторождение на северо-востоке казахстанского побережья Каспия с российским портом Новороссийском на Черном море. Предполагается, что уже в течение первого года работы нефтепровода Астраханская область получит около трех млн долларов США в виде налогов за транзит казахстанской нефти. В 2014—2017 годах доход области от нефтяного транзита достигнет 39 млн долларов. Компании, работающие на строительстве трубопровода, будут платить налоги в местный бюджет, а к его сооружению станут привлекаться и некоторые астраханские предприятия. Планируется также использование нефтепровода для перекачки углеводородных энергоносителей, разрабатываемых на территории области.

Приграничное экономическое сотрудничество. Администрация и предпринимательские круги области стремятся к расширению такого сотрудничества с каспийскими государствами. Важнейшими его направлениями становятся судостроение, судоремонт и создание инфраструктуры морской нефтедобычи — буровых установок, судов обеспечения и танкеров. По заказу Международного консорциума по морским работам в Казахстане (ОКИОК), образованного девятью крупнейшими нефтегазовыми компаниями мира, в Астрахани уже построена плавучая платформа. С нее консорциум пробурит первую на Северном Каспии морскую скважину3. Администрация области достигла предварительной договоренности с ОКИОК о том, что, в случае успешных результатов бурения на прилегающем к Казахстану шельфе северного Каспия, последующие заказы на постройку и модернизацию технических средств для морской добычи нефти и соответствующего вспомогательного флота будут размещены на астраханских судостроительных предприятиях. С казахстанскими партнерами ведутся переговоры и о других заказах, а также о получении Казахстаном связанных кредитов на приобретение и строительство морских судов для его флота (под совместные гарантии двух сторон).

Еще одна важнейшая область сотрудничества — освоение нефтяных месторождений в Казахстане. Казахстанская нефть притягивает значительные инвестиции в приграничные области республики. Но для создания современной инфраструктуры нефтедобычи, включая и объекты социальной инфраструктуры, требуется квалифицированная рабочая сила. Казахстан испытывает в ней острую нехватку,

в Астраханской области она есть. И поэтому ее экспорт из Астрахани в Казахстан может оказаться наиболее перспективным направлением приграничного сотрудничества между обеими сторонами на ближайшее десятилетие. Также можно ожидать притока казахстанской рабочей силы низкой и средней квалификации в Астраханскую область.

И все же, хотя уже в 1999 году почти половину стоимости экспорта области в Казахстан составила стоимость барж для бурения на шельфе, первенствующее положение занимает пока экспорт продовольствия. Удельный вес предприятий, экспортирующих продукты питания и потребительские товары, составляет от 60 до 80% от общего числа астраханских организаций, участвующих в приграничных экономических контактах. Импорт же из Казахстана незначителен, что в Астрахани объясняют неконкурентоспособностью и скудостью предлагаемого соседями ассортимента товаров. По мнению астраханских экспертов — участников проведенного летом 2000 года социологического опроса, из Казахстана практически нечего вывозить, «кроме нефти и рыбы». Ввоз нефти на территорию России остается привилегией крупнейших российских компаний, ведущую роль среди них играет «ЛУКойл». Импорт рыбы сопряжен с рядом трудностей, прежде всего, с ее низким качеством и сложностями таможенного оформления. В результате, ранее успешно работавшие линии морских перевозок между Астраханью и портами Казахстана на сегодняшний день практически не функционируют. В этом отношении они резко отличаются от перевозок по маршруту Астрахань — Туркменбаши, где организовано постоянное ролкер-ное сообщение. Нечего и говорить о постоянно нарастающем грузопотоке в направлении Ирана.

Как коммерческие, так и некоммерческие астраханские организации действуют в первую очередь на территории Атырауской области Казахстана, хотя сегодня областные власти стремятся к активизации торгово-экономических отношений и с Мангистауской областью, куда тоже поставляются астраханские продовольственные товары. В каждой из этих областей ведется работа по открытию торговых домов «Астрахань». Иными словами, основными направлениями деятельности астраханских предприятий в Казахстане являются оптовая и розничная торговля продуктами питания, оптовая торговля промышленными товарами, а также строительные работы (инфраструктура разработки энергоносителей, а в самое последнее время и индивидуальное строительство) и в определенной мере — оказание услуг населению.

Тем не менее приграничные связи области с казахстанскими соседями пока нельзя назвать устойчивыми и крепкими. Почти все астраханские коммерческие организации начали работать в Казахстане лишь в 1997—1999 годах, когда, в связи с началом крупномасштабных разработок месторождений углеводородного сырья, заметно увеличился приток зарубежных инвестиций. Значительно возросшая емкость рынка Атырауской области, на котором астраханские товаропроизводители, по сути дела, не встречают сколь-нибудь существенной конкуренции, стимулировала торговую экспансию астраханского бизнеса. Сыграло свою роль и заключенное в то же самое время администрациями двух областей соглашение о сотрудничестве.

Однако реальная помощь астраханским предпринимателям со стороны руководства области ограничивается лоббированием их интересов перед казахстанским руководством и созданием благоприятной среды в самой области. Финансовая поддержка астраханского бизнеса отсутствует, большинство действующих в Атырауской области астраханских организаций используют собственные средства. Исключение составляют только судостроительные заводы: лишь они могут рассчитывать на кредиты, ссуды и льготы из регионального бюджета.

В последнее время астраханские предприятия активно выступают в роли подрядчиков или субподрядчиков на строительство промышленных объектов, в сфере газификации, а также организации водоснабжения в Атырауской области. При этом главными контрагентами астраханских предпринимателей являются, во-первых, органы власти Атырауской области (именно они чаще всего выступают в роли заказчиков), во-вторых, зарубежные фирмы, зарегистрированные на территории Казахстана.

Экономическое сотрудничество с Казахстаном сталкивается с проблемами, характерными не только для астраханского участка границы. При первой поездке по дороге из Астрахани в Атырау испытываешь шок: настолько плоха, необустроена трасса. Не облегчают доставку грузов в Атырау и две паромные переправы. Прохождение двух таможен предполагает вручение их сотрудникам денежных вознаграждений. Предприниматели должны дважды оформлять большое количество идентичных по своему содержанию документов на товар: сначала на российской стороне границы, затем на казахстанской. При этом около полутора десятков документов (сертификаты, лицензии, ветеринарные справки, транспортные документы и т. д.) переоформляются после ее пересечения и часть из них должна

составляться на казахском языке. Как правило, эти проблемы разрешаются привычным «приватным» способом — с помощью взяток.

Опыт респондентов показывает, что успешный бизнес в Казахстане возможен только при лояльном отношении местных властей к российским предпринимателям. Чтобы обеспечить лояльность, приходится налаживать личные связи, предполагающие «подношения» и разного рода услуги. В этом смысле система взаимодействия с властями похожа на российскую. Но есть и отличия: по словам одного из респондентов, «если в России оказываешь кому-либо из чиновников услугу, то можешь хотя бы надеяться на благодарность, а в Казахстане такого нет». Положение усугубляется проблемами в сфере банковских платежей: неконвертируемостью российской и казахстанской валют и тем, что сроки проведения платежей в Казахстане дольше, чем в России. С другой стороны, эксперты утверждают, что не сталкиваются в Казахстане с криминалом (грабежи, попытки установления контроля со стороны бандитов и т. д.). Не ощущают они и какого-то целенаправленного противодействия проникновению астраханского капитала в Атырау. Связано это, по их словам, с тем, что казахстанцы сами не могут создать инфраструктуру, соответствующую современному уровню добычи углеводородного сырья.

Как показали беседы с астраханскими бизнесменами, для них характерно отрицательное отношение к использованию труда казахов — в силу «низкой профессиональной пригодности» последних. Астраханские организации, имеющие постоянные представительства в Атырау, стараются нанимать «русскоязычных» граждан Казахстана (русских, корейцев, немцев), «титульных» же берут на работу в исключительных случаях. Один из участников бесед даже заявил, что понятия «рабочая сила» и «Казахстан» несовместимы. Другой, хозяин достраивающегося супермаркета в центре Атырау, подчеркивал, что ему придется потратить значительные деньги на элементарное обучение местных казахов для работы продавцами. Представители астраханских строительных организаций полностью исключили возможность наема ими рабочей силы в самом Казахстане.

Среди других причин, мешающих приграничному экономическому сотрудничеству, астраханские предприниматели выделяют: а) отсутствие необходимой правовой базы в России, которая стимулировала бы экономические и иные связи с сопредельными территориями других государств; б) бюрократические препоны с казахстанской стороны, существование которых облегчается несовершенством и декларативностью национального законодательства; в) отсутствие

ясных и постоянных правил ведения бизнеса со стороны казахстанских партнеров.

В долгосрочной перспективе значимым фактором приграничного сотрудничества могут стать высокие темпы естественного прироста населения в граничащих с Астраханской областью регионах Казахстана. В настоящее время их демографический потенциал относительно невелик: в Атырауской области проживают 440 тыс. человек, в Мангистауской — 315 тыс.4. Однако преобладающее в обеих областях казахское население (соответственно 89 % и 79%) имеет высокий естественный прирост и достаточно мобильно. Впрочем, в краткосрочной и среднесрочной перспективе более значимо то, что численность населения в трудоспособном возрасте в Астраханской области в 2,5 раза выше, чем в той же Атырауской. Поэтому, при острой нехватке трудовых ресурсов необходимой квалификации в самом Казахстане, освоение казахстанских углеводородов открывает хорошие перспективы для использования в соседней республике трудовых ресурсов Астрахани.

Сотрудничество в сфере охраны окружающей среды. Здесь речь идет о мониторинге состояния окружающей среды и совместной деятельности по ее охране.

В этой связи предмет особой озабоченности астраханцев — ситуация на казахстанском месторождении Восточный Кашаган, расположенном в 75 км к юго-западу от Атырау и в 200 км к юго-востоку от Астрахани. В добываемом здесь сырье очень высокое содержание сероводорода (до 24%), а воздушные массы перемещаются со стороны Восточного Кашагана преимущественно в сторону Астраханской области5. В Астрахани опасаются, что в случае возникновения нештатной ситуации это может вызвать отравление людей. Сильно волнует астраханцев и экологическая обстановка на Тенгизском месторождении, где, как полагают в области, добыча нефти в три раза превышает допустимый уровень, что может привести к просадке грунта и землетрясениям.

С сомнением относятся в области и к проекту эксплуатации нефтяного месторождения на казахстанском шельфе. Причем с местными экологами солидаризируются казахстанские «зеленые», создавшие в Атырауской области экологическое движение «Каспий табигаты» («Природа Каспия»). ОКИОК обещает придерживаться технологии «нулевого выброса»: никаких отходов в море, попутные газы с высоким содержанием сероводорода сжигаются факелами и т. д. Однако правовой статус концерна в Казахстане все еще не опре-

делен, а принятый в 1997 году Закон об особо охраняемых территориях ни разу не был применен на практике. Все это заставляет настороженно относиться к обещаниям ОКИОК.

Стремление свести к минимуму возможные негативные последствия эксплуатации нефтяных и газовых запасов Казахстана начинает проявляться и во властных структурах. Летом 1999 года по инициативе астраханской стороны губернатор Астраханской области, акимы Атырауской и Мангистауской областей и президент компании «Казахойл» подписали совместное коммюнике, в котором подтвердили свое желание содействовать сохранению биологического разнообразия Каспийского моря и не допустить деятельности, которая могла бы нанести ущерб его природной среде. Это первая инициатива подобного рода на региональном уровне.

Государственная граница: социально-политические вызовы

Развитие приграничного экономического сотрудничества с соседними регионами Казахстана и взаимодействие с ними в сфере охраны окружающей среды отнюдь не исключают озабоченности администрации и общественного мнения в области по поводу современного положения на российско-казахстанской границе. В Астрахани считают, что граница еще не стала объектом действенного контроля со стороны федеральных органов власти и это позволяет все более увеличивающемуся потоку нелегальных мигрантов беспрепятственно ее пересекать. Отсутствием серьезного внимания к границе объясняют также рост контрабанды и поставок на территорию области наркотиков.

Нелегальная миграция и контрабанда наркотиков. По мнению областной администрации, «одним из основных, дестабилизирующих состояние оперативной обстановки в области факторов является неослабевающий на протяжении ряда лет мощный поток миграции из республик Северного Кавказа, Закавказья и Средней Азии»6. Эксперты признали, что сухопутный участок астраханско-казахстанской границы охраняется лучше, чем морской. Тем не менее именно по суше в область попадают контрабандные товары, главным образом наркотики, из Средней Азии и Афганистана7. Тем же путем пользуются и большинство нелегальных иммигрантов (выходцы из Таджикистана, китайцы, корейцы, афганцы и пакистанцы). Ежедневно из поезда, прибывающего на астраханскую станцию Акса-

райская из Казахстана, высаживаются, а потом растекаются по области и далее по стране до 400 таких иммигрантов8. В равной мере это относится и к автомобильным дорогам, связывающим область с соседним государством.

В астраханском общественном мнении популярен сегодня тезис о том, что рост преступности в области — следствие миграционного притока на ее территорию. По словам автора одной из публикаций в местной прессе, каждое пятое преступление совершается «иногородними», причем 80—90% этих «иногородних» преступников находятся в области нелегально9. В областной прессе постоянно обращают внимание читателей на зависимость между миграцией, изменением этнического состава региона и ухудшением в нем криминальной ситуации. Особенно упорно с притоком мигрантов связывают увеличение незаконного оборота наркотиков.

Соседство с регионами, где наркобизнес становится одним из средств выживания людей, действительно дает о себе знать: только в 1999 году на территории Астраханской области было изъято 12 кг наркосодержащих растений и 341 кг наркотических веществ, в том числе в январе в порту Оля — сразу 220 кг героина. Верно и то, что Астраханская область принимает вынужденных мигрантов из Закавказья и с Северного Кавказа, равно как и мигрантов из Центральной Азии, причем второй поток прибывает в область в основном через территорию Казахстана. Другое дело, что миграция из самого этого государства, и прежде небольшая, в конце 1990-х годов резко сократилась 10. К тому же большинство казахстанских мигрантов — русские и русскоязычные, доля среди них казахов мизерна и на ситуацию в регионе практически не влияет п. Кстати, сильное уменьшение оттока русскоязычного населения из Казахстана опрошенные астраханские эксперты связывали с началом крупномасштабных разработок нефти в Атырауской области.

И все же, какова бы ни была динамика иммиграции, астраханские власти вынуждены обращать самое серьезное внимание на миграционную ситуацию, потенциально чреватую социальными конфликтами. Их причинами, по мнению властей, могут стать рост цен на недвижимость, усиление имущественного расслоения по национальному признаку, нарушение исторически сложившейся этнической структуры населения, накопление в области избыточной неквалифицированной рабочей силы. Называют также ухудшение криминальной обстановки, сложности с обеспечением санитарноэпидемиологического благополучия в местах расселения мигран-

тов12. Соответственно в своей миграционной политике областные власти делают акцент на упорядочение регистрации лиц, временно пребывающих на территории области (в первую очередь тех, кто не является гражданами России), на регулирование проживания в приграничной полосе, облегчение адаптации людей, имеющих статус вынужденного переселенца.

Политика властей поддерживается общественным мнением и региональным истеблишментом, в том числе депутатским корпусом области. Об этом свидетельствует хотя бы название статьи в одной из областных газет: «Кто такой незваный гость и как с ним бороться?». А также приводящиеся в той же статье высказывания членов действующего при главе областной администрации Совета по общественно-экономической безопасности, борьбе с преступностью и коррупцией13. Более того, общественное мнение и пресса подчас подталкивают администрацию к принятию жестких мер. Так, в самом начале 1999 года ведущая областная газета «Волга» утверждала, что в 1998 году на территории области проживало без регистрации 13,5 тыс. человек, а еще 8,5 тыс. не имели никаких документов, либо их документы были недействительными14. И в 1999 году власти ужесточили контроль за регистрацией переселенцев, выявив 33 тыс. нарушителей регистрационного учета. Вряд ли было бы корректно говорить о прямой связи между этими двумя событиями; но нельзя и не замечать того, как «удачно» одно из них предшествовало другому.

Тем не менее исполнительная власть и местные СМИ часто искажают суть проблемы. Оперируя цифрами о тысячах незаконных мигрантов, они умалчивают о том, что подавляющая их часть — граждане России, в основном русские, прибывшие на территорию области на короткий срок и не зарегистрировавшиеся в милиции. В общественном же мнении создается представление о десятках тысяч незаконных иммигрантов — представителей титульных национальностей государств Закавказья и Центральной Азии. В действительности в общем числе временно пребывающих на территории области жители Закавказья и Северного Кавказа составляют, по данным астраханского Управления внутренних дел, 64%15. Они специализируются на торговле, часть занята в строительстве и сельском хозяйстве, и возникающая с их прибытием конкуренция в этих областях занятости, видимо, немало способствует негативному отношению к «кавказцам».

Что касается казахов — мигрантов из Казахстана, то они, по мнению экспертов, существенного влияния на региональный рынок

труда не оказывают. Это главным образом сезонные сельскохозяйственные рабочие, работающие за символическую оплату и, реже, строители низкой квалификации. Добавим, что существование маятниковой трудовой миграции с сопредельных территорий Казахстана вообще представляется сомнительным. Прежде всего потому, что приграничные районы Астраханской области и сопредельных с ней казахстанских областей слабо заселены, сеть поселений, в которых можно было бы найти места для приложения труда, редка. Кроме того, не следует забывать о четко обозначившемся отрицательном отношении астраханских предпринимателей к качеству рабочей силы из Казахстана — оно заранее исключает возможность сколь-либо значительного наплыва казахов из Атырауской и Мангистауской областей в Астраханскую область.

Проблема исламского фундаментализма. Администрация считает (и общественное мнение склонно с ней соглашаться), что, помимо прочего, миграция чревата ростом религиозной нетерпимости, появлением на территории области очагов исламского фундаментализма. Эта точка зрения не лишена оснований. В области, как, впрочем, и по всему Поволжью и Южному Уралу, получили определенное распространение идеи исламского фундаментализма, усиливаются противоречия между мусульманскими традиционалистами и их противниками-интегристами. На то есть объективные причины, но далеко не все они связаны с миграцией.

Мусульманское население области, представленное в основном астраханскими татарами, в меньшей мере казахами, затронуто процессами религиозного и национального возрождения. Уже поэтому оно становится участником регионального политического процесса, а так или иначе интерпретируемые религиозные нормы начинают превращаться в инструмент завоевания влияния среди «единоверцев» и воздействия на региональный истеблишмент. В свою очередь, формирующиеся в области новые диаспоры из числа выходцев из традиционно мусульманских регионов (Средняя Азия, Азербайджан, Северный Кавказ) прибегают к фундаментализму как к средству своего внутреннего сплочения, без чего мигрантам трудно завоевать собственную нишу в астраханских общественных и хозяйственных структурах.

Имеются факты активного участия астраханских «ваххабитов» в противостоянии российским войскам в Чечне и Дагестане. Совершено несколько убийств членов местной мусульманской общины, и в Астрахани их считают убийствами политическими, следствием

борьбы между сторонниками и противниками ваххабизма. Вместе с тем, по мнению представителей областной администрации, опасность усиления фундаменталистских настроений в области преувеличивается московскими средствами массовой информации16. В любом случае предполагаемый источник «заражения» ваххабизмом лежит за пределами Казахстана, хотя по его территории и могут проследовать в Россию отдельные проповедники и ревнители радикальных течений в исламе.

Астраханский участок российско-казахстанской границы: проблема делимитации

Вопросы технического оформления российско-казахстанской границы на ее астраханском участке постоянно привлекают внимание областной администрации. Она не раз уже предъявляла претензии федеральному центру по двум вопросам: в Астрахани недовольны недостаточной, как здесь считают, активностью Москвы в решении проблем делимитации и демаркации границы, а также использования ресурсов Каспийского моря.

Это вполне естественно. Судоходство, недропользование, рыбохозяйственная и природоохранная деятельность на Каспии так или иначе зависят от его международно-правового статуса. Статус же до сих пор не определен, так как прикаспийские государства (Россия, Казахстан, Туркменистан, Азербайджан и Иран) расходятся во взглядах на то, каким он должен быть. Непосредственно для Астраханской области важнейшее значение имеет российско-казахстанское взаимодействие в области разграничения водного пространства.

Процесс делимитации проходящего по суше и по морю 550-километрового астраханского участка российско-казахстанской границы был начат только в 1999 году. В начале апреля 2000 года в Астрахани состоялось третье заседание правительственных делегаций по делимитации. В ходе подготовки будущего соглашения между Российской Федерацией и Республикой Казахстан о разграничении дна северной части Каспийского моря и в соответствии с постановлением Правительства России № 56 от 11 февраля 1999 года власти Астраханской области заняты обоснованием принадлежности России морских территорий в северной части Каспия.

По мнению астраханской администрации, правительство РФ слабо отстаивает российские интересы на Каспии. Россия и Казах-

стан не достигли еще договоренности по поводу раздела северной части моря. Несмотря на это, Казахстан ведет разработку нефтяных месторождений на спорных территориях морского дна. Вызывает неудовольствие потребительский подход Казахстана к рыбным ресурсам Каспийского моря: «соседи» лишь вылавливает осетровых, не участвуя в пополнении их запасов. Помнят в Астрахани и о том, как в начале 90-х годов казахстанской стороной выдвигались претензии на часть земель Володарского и Красноярского районов области. Они не были официально сняты, просто решение «территориального вопроса» отложено до лучших времен.

Из-за отсутствия государственных договоренностей между обеими странами порой создаются трагикомические ситуации. Так, несколько астраханских водокачек поставляют в Атыраускую область воду, не оплачиваемую соседней стороной. Однако главам местного самоуправления, на территории которых расположены водокачки, рекомендуют не поднимать этот вопрос. Дескать, он может негативно повлиять на позицию Казахстана в ходе постоянно идущих переговоров об использовании Россией космодрома Байконур.

2. ОРЕНБУРГСКАЯ ОБЛАСТЬ

Оценивая сегодня факт внезапного превращения административной границы области с Казахстаном в государственную, в Оренбурге исходят из двух основных положений. Положение первое: еще в начале 90-х годов существовало «единое производственное пространство», образуемое Оренбургской областью и прилегающими к ней областями Казахстана; в этом пространстве «тысячами нитей производственно-кооперационных, технологических, научно-технических связей» были объединены друг с другом «предприятия нефтяников и газовиков, металлургические и машиностроительные заводы, агропромышленные комплексы»17. В постсоветское время оно распадается. Положение второе: оренбургский участок границы России с Казахстаном — это 1876 км, одна треть ее общей протяженности. И на нем повсюду расширяются «масштабы контрабандной деятельности, организованной международной преступности, связанной с наркобизнесом», возникают «этнические противоречия» и активизируются «миграционные процессы»18.

Эти положения не противоречат друг другу. «Обретение независимости бывшими советскими республиками и осуществление ими

самостоятельной экономической политики» подвергли эрозии казавшиеся в прошлом крепкими и устоявшимися хозяйственные связи из-за «переориентации обеих сторон на других деловых партнеров» 19. Социальные последствия этого процесса оказались для области, по мнению ее руководства, чуть ли не катастрофическими. А суверенитет Казахстана, если не вызвавший, то резко ускоривший значительные изменения в его демографической структуре и в структуре экономических предпочтений титульного населения, вынудил область искать ответ на вызовы, которые просто невозможно было себе представить в советскую эпоху. Дело не только в безопасности региона. Его «новое геополитическое положение... приобретает еще более весомую значимость в обеспечении национальной безопасности страны»20. Задача новой границы — стать «мощной фильтрующей системой», не разделяющей «приграничные регионы и народы», а очищающей «международное сотрудничество от «вредных примесей», от всего ненужного, что несет угрозу как безопасности сопредельных государств, так и налаживанию подлинного добрососедства» 21. В свете такой задачи оренбургская администрация превращается в силу, оказывающую существенное воздействие на процесс становления и эволюции российско-казахстанских межгосударственных отношений. И если, по словам одного из ведущих идеологов администрации В. Амелина, «история повторяется»22, то Оренбург должен вновь стать российскими «вратами в Азию»23.

Прошлое как средство легитимации отношений с Казахстаном

На нынешнем его месте — на европейском берегу Урала (Яика), представлявшего собой естественную границу между кочевьями башкир (к северу от этой реки) и казахов (к югу от нее), — Оренбург был заложен в 1743 году. Город-крепость замыкал собой созданные российскими властями на Южном Урале линии оборонительных сооружений. После образования в 1744 году Оренбургской губернии он стал их центральным звеном. Получала четкое оформление юговосточная граница России, ареал казахов Малого жуза становился протекторатом империи.

Таким образом, Оренбург возник как «государственный» город. Правительственные документы времени его создания предполагали, что он будет «оплотом» государства, созидающим собственную мо-

дель организации подчиненного ему пространства. Инструментами созидания должны были стать сформированное в 1748 году Оренбургское казачье войско, а также действовавшая под фактическим управлением генерал-губернатора Оренбургская пограничная комиссия — региональный филиал российского внешнеполитического ведомства, отвечавший за сношения с султанами казахских жузов и правителями среднеазиатских государств. Правительственные документы предусматривали также превращение Оренбурга в ведущий центр российско-казахских и российско-среднеазиатских торговых отношений. На азиатском берегу Урала в непосредственной близости от города возник «Меновой двор» — ежегодная ярмарка для торговли с «азиятцами». «Государственный» статус города был неотъемлемым элементом его жизни и в первые советские годы: после создания в августе 1920 года казахской автономии в составе РСФСР Оренбург почти три года оставался ее столицей.

Оренбург был не единственным русским городом на исторической территории Степи, выполнявшим функцию управления пространством, которое было заселено исключительно или по преимуществу нерусским населением. Другое дело, что в пределах нынешней Оренбургской области этническая составляющая этого пространства радикально изменилась. Крестьянская колонизация XIX — начала XX века была продолжена целинной эпопеей, освоением месторождений стратегических полезных ископаемых и строительством промышленных гигантов. В результате область стала «русским коридором».

Сегодня, съездив в сопредельный Казахстан, оренбургский журналист отождествляет это государство с возрождающимся «Диким полем», откуда кочевники «устраивали набеги на Русь». Там, где «еще вчера» были «поля, радовавшие щедрой нивой... и паслись тысячные стада крупного рогатого скота», растут лишь сорняки, а «наши соседи сами готовы переродиться в дикое. племя и устраивать набеги». И вывод: «Надо срочно что-то предпринимать. Иначе беды не избежать»24. Эти слова — не столько реакция на казахско-русские отношения в Казахстане, сколько выражение идеи области как объединяющего и цивилизующего ядра окружающего ее периферийного пространства. Отступление русских с периферии влечет за собой разруху и хаос, угрожающие и ядру.

В 90-е годы оренбургская администрация делает эту идею важным средством легитимации своей деятельности, так или иначе связанной с границей. Соответствующий дискурс выглядит следующим

образом. «Воскрешение» юго-восточной границы России XVIII века требует, чтобы федеральные власти — «парламент, правительство, президент державы» — превратили Оренбург в «Санкт-Оренбург» или «Степную Пальмиру». Лишь так на юго-востоке России будет создана «стратегическая система национальной безопасности»25. В рамках ее Оренбургская область была бы «центром освоения громадного степного края». Край этот определяется как «Оренбургско-Казахстанский»: «в историко-географическом плане» в него входят современная Оренбургская область, а также «пограничные с ней области Казахстана» — Западно-Казахстанская, Актюбинская и Кос-танайская. Между областями всегда существовали «многовековые связи», необходимо лишь придать новые импульсы объединяющим «край» общим «историко-географическим, этнокультурным, экологическим, экономическим, информационным предпосылкам для современного развития»26.

Эта риторика служила не только легитимации особой политической роли области. За ней скрывались также интересы местных индустриальных гигантов.

Приграничное сотрудничество: промышленные гиганты

«Становой хребет экономики»27 области — это топливно-энергетический комплекс и прежде всего газоперерабатывающая индустрия. Ее предприятия объединены в монопольное акционерное предприятие «Оренбурггазпром», являющееся одной из структурных единиц общероссийской корпорации «Газпром». Отрасль бурно развивалась со второй половины 60-х годов XX века, когда было открыто крупнейшее по тем временам в Европе газоконденсатное месторождение и поблизости от областного центра построен Оренбургский газоконденсатный завод. Начиная с 1985 года, местная ресурсная база завода вступила в «период падающей добычи»28, поэтому для дальнейшего обеспечения стабильного производства пришлось использовать природный газ Карачаганакского месторождения в Гурьевской (ныне Атырауской) области Казахстана.

Динамично развивавшаяся зона экономического роста и урбанизации сложилась в восточных районах области, вокруг практически слившихся Орска и Новотроицка. Здесь в советское время появились центры производства нефтепродуктов (завод «Орскнефтеорг-синтез») и переработки хромовой руды (Новотроицкий завод хромо-

вых соединений), полностью ориентированные на поставки сырья из Актюбинской области Казахстана (нефть с Эмбинских разработок и хромовая руда с месторождения в Хромтау). Да и продовольственное обеспечение этой крупной индустриальной агломерации очень сильно зависело от сельскохозяйственных предприятий казахстанских соседей. Со своей стороны, предприятия электротехнической промышленности и сельскохозяйственного машиностроения Оренбурга и Орска были основными поставщиками соответствующей продукции в северо-западные регионы Казахстана. Главным источником поступлений электроэнергии в эти регионы тоже была Оренбургская область.

Оренбургско-казахстанские отношения советского времени во многом строились по схеме «индустриальный центр — аграрно-сырьевая периферия». Роль «центра» играла Оренбургская область, роль «периферии» досталась северо-западным областям Казахстана. В рамках же Европейской России сама Оренбургская область была сырьевой «периферией». В частности, вся нефть, добывавшаяся и перерабатывавшаяся на ее территории, направлялась в Поволжье и центральные регионы России, природный газ перебрасывался по газопроводу Оренбург — Ужгород опять-таки на запад: в Центральный промышленный район, на Украину и в страны Восточной Европы. Иными словами, региональный ТЭК был неотъемлемым элементом хозяйственной структуры страны. Оренбург не только создавался как «государственный» город, он и оставался им в советское время.

Следует заметить, что ориентация области на хозяйственное сотрудничество с соседними регионами Казахстана даже тогда (и тем более после распада СССР) была, если так можно выразиться, территориально-избирательной. Придерживались ее далеко не все районы области и отнюдь не всегда. Наиболее удаленные от Казахстана западные районы, включенные в состав области в 1934 году, тяготели и продолжают тяготеть к Среднему Поволжью и к его важнейшему экономическому центру — Самаре. Связи с Казахстаном важны только для центральных и восточных районов, сохранивших в этом смысле традицию досоветской и советской эпох. Но и в отношении их внеобластной экономической направленности требуется определенная коррекция оценок.

Интервью с главами исполнительной власти двенадцати граничащих с Казахстаном районов показали отсутствие у большинства из них какой-либо заинтересованности в развитии приграничного взаимодействия. Исключение составили главы администраций трех

районов: двух центральных (Соль-Илецкий и Акбулакский) и одного восточного (Новоорский, где расположены Орск и Новотроицк). Только они вступают в более или менее регулярные (хотя все равно ограниченные) контакты с представителями районных администраций Актюбинской области, ездят в Казахстан, стремятся к решению вопросов землепользования, к установлению деловых отношений, культурных связей. Их коллеги из других районов практически ничего этого не делают, так что оренбургская граница с ЗападноКазахстанской и Костанайской областями скорее разделяет, чем соединяет29.

Через Соль-Илецк и Акбулак проходит железная дорога Ташкент — Оренбург — Самара — Москва, через Новоорский район — линия, связывающая Екатеринбург, Челябинск, Орск и Атырау. Те же районы пересекаются автомагистралями Оренбург — Актюбинск и Орск — Актюбинск. Все остальные пограничные районы области не связаны с Казахстаном железнодорожным сообщением, равно как и автомобильными дорогами с твердым покрытием.

Таким образом, незаинтересованность глав администраций девяти районов в приграничном сотрудничестве в первую очередь объясняется неразвитостью необходимых для этого транспортных коммуникаций. Но это не единственная причина. Свою роль сыграла одинаковая специализация оренбургских и казахстанских районов-соседей на производстве зерна, мяса и молока; вследствие этого еще в советское время заранее исключался сколько-нибудь активный товарообмен сельскохозяйственной продукцией. С упадком аграрного сектора по обе стороны границы товарные излишки и вовсе исчезли.

Имеется и более существенная причина — инерционная сила наследия, оставленного советской планово-распределительной системой.

Оренбургские промышленные гиганты были фактически индустриальными анклавами в регионе, до их появления остававшемся аграрным. Решения о сооружении предприятий органы государственного планирования принимали, исходя из узкопонимаемой экономической целесообразности — наличия необходимого сырья в недрах области и на близлежащих территориях. Условия их жизнедеятельности, источники привлечения рабочей силы, производственные связи, пути, по которым осуществлялась реализация производившейся ими продукции, — все это определялось государством. Причем определялось либо вообще без учета историко-культурной,

а то и географической специфики окружающего пространства, либо с учетом сугубо отрицательным, когда преобладало стремление «обойти» эту специфику — вместо того, чтобы как-то ее адаптировать.

Отнюдь не случайно, что экономический рост восточных районов в советское время не сопровождался включением в процесс промышленного производства казахов, родившихся в этих местах. А ведь их доля в составе местного населения была высокой, порой — более 50%. Даже русские из западных и центральных районов области в значительной мере остались в стороне, что уж говорить о привлечении рабочей силы непосредственно из Казахстана! Но при слабой межрегиональной мобильности населения не может создаться разветвленная сеть социальных связей, само наличие которой, как правило, стимулирует экономическое сотрудничество на низовом, локальном уровне.

Не приходится говорить и о существовании в области в настоящее время таких форм приграничного взаимодействия, которые, будучи действительно развитыми, в то же время не зависели бы ни от федерального центра, ни от региональных властей. Даже крупнейшие российские или оренбургские монополии несвободны в этом отношении. И тут мы опять сталкиваемся с инерцией советского прошлого. Для того чтобы рядом с имеющимися сейчас зависимыми формами появились формы независимые, необходимо возникновение настоящего гражданского общества со свойственным ему хозяйственным и политическим плюрализмом.

Вместе с тем реалии постсоветского развития жестко откорректировали прежнюю систему взаимоотношений между Оренбургской областью и сопредельными областями Казахстана. Для оренбургской администрации было важно «преодолеть нарастание негативных тенденций в экономике», сохранить промышленные гиганты в центре и на востоке области. Единственной возможностью сделать это было восстановление эффективных хозяйственных отношений между республиками бывшего Советского Союза30. Причем, как считают в Оренбурге, эти отношения должны опираться на «сложившуюся в течение советского периода структуру народного хозяйства», определяющую для России «роль донора» по отношению к новым независимым государствам.

В области постарались диверсифицировать внешнеэкономические контакты и таким образом нейтрализовать экономические и социальные последствия крушения советской планово-распределительной системы31. Были установлены двусторонние связи с Бело-

руссией, некоторыми областями Украины, Красноярским краем, другими российскими регионами, а также с зарубежными инвесто-рами32. Однако это не привело к серьезным положительным экономическим и социальным сдвигам33. Ориентация на Казахстан оказалась более надежной. По мнению В. Елагина, являвшегося главой оренбургской областной администрации до декабря 1999 года (в декабре его сменил А. Чернышев), нельзя игнорировать «специфику области». А она заключается в том, что граница «определяет приоритеты», среди которых — и «удовлетворение первоочередных нужд хозяйственного комплекса области, сохранение рабочих мест, получение гарантированных доходов»34.

В самом деле, для Оренбургской области Казахстан и в условиях постсоветской эволюции остается ведущим внешнеэкономическим партнером. В 1995 году более 50% экспорта области в страны СНГ приходилось на Казахстан и 44% всего оренбургского импорта составляла продукция этой же страны35. В 1998 году «вклад Казахстана в региональный торговый оборот» составил 85%36. В следующем году он снизился, но незначительно, до 81%37. Область сохранила традиционный ассортимент вывоза: продукция машиностроения и нефтепереработки, электроэнергия, потребительские товары. Статьи импорта из Казахстана тоже вполне привычные: в первую очередь нефть, а также другое минеральное сырье.

В Оренбурге ищут новые пути взаимодействия с казахстанской стороной. Здесь в первую очередь следует назвать прямое инвестирование как казахстанских капиталов в экономику области, так и оренбургских — в экономику сопредельных территорий Казахстана. В 1996 году из 180 зарегистрированных в Оренбургской области совместных предприятий 41 было создано при содействии казахстанских партнеров38. А 1997 год можно считать своеобразным рубежом: 26 июня в Оренбурге главы администраций Оренбургской, ЗападноКазахстанской, Актюбинской и Костанайской областей подписали Договор об установлении и развитии основных направлений партнерских отношений, Договор о сотрудничестве в области охраны окружающей среды, использования природных ресурсов и обеспечения экологической безопасности на сопредельных территориях и Соглашение о сотрудничестве в области защиты населения и территорий от чрезвычайных ситуаций трансграничного характера. Пакет документов, согласованных оренбургским губернатором и акимами трех областей Казахстана, содержал также Программу совместных мероприятий по реализации Договора об установлении и развитии

основных направлений партнерских отношений и ряд приложений к Договору о сотрудничестве в области охраны окружающей среды39.

Первый из этих договоров подтверждал стремление «расширять экономическое сотрудничество, содействовать развитию науки, передовых технологий, предпринимательства»40. Создание совместных предприятий и совместное инвестирование представляющих взаимный интерес экономических объектов, как и согласованное использование природных ресурсов, а также развитие транспортной межобластной инфраструктуры были фактически признаны главными направлениями межрегионального взаимодействия. При этом конкретные цели, преследовавшиеся оренбургской администрацией, совершенно очевидны: в Программе совместных мероприятий впервые четко зафиксированы обязательства сторон «в течение года оказать содействие в решении вопросов экономического сотрудничества», в том числе между заводом «Орскнефтеоргсинтез» и Новотроицким заводом хромовых соединений и его казахстанскими поставщиками сырья41.

В конце мая 1999 года в областном официозе, газете «Оренбуржье», появилась статья «Сотрудничество как национальная идея». Ее можно признать программной. В ней подчеркивалось, что, если при помощи Федерального центра «мы... сможем возвести приоритеты в отношении стран СНГ в ранг общегосударственной российской национальной идеи, то сотрудничество в рамках Содружества будет более широким и конструктивным». Казахстан среди других стран СНГ был назван в первую очередь42.

Эти подходы не изменились и после победы на выборах 1999 года нынешнего губернатора области А. Чернышева. Акцент на общегосударственной важности «оренбургской политики» был даже усилен. Об этом, в частности, свидетельствуют основные положения статьи заместителя руководителя Управления международных и внешнеэкономических связей областной администрации. Главным направлением российской внешней политики должна стать политика «регионального сотрудничества» с государствами СНГ, поскольку «расширение международных и внешнеэкономических связей регионов... отвечает не только интересам... субъектов Федерации, но и всего российского государства»43. Приграничное сотрудничество соответствует стандартам современного этапа мирового развития, между оренбургским и европейским опытом в данной области имеется немалое сходство. В регионах Южного Урала и Западного Казахстана уже приняты основополагающие юридические акты, определяющие

движение в сторону тесного взаимодействия сторон. На всем протяжении оренбургского участка российско-казахстанской границы существуют объективные условия, стимулирующие интеграционный процесс. С одной стороны, это наличие в недрах сопредельных областей Казахстана «крупных минерально-сырьевых ресурсов», с другой, расположенные на территории Оренбургской области «мирового уровня промышленные и научно-технические мощности». Построенное на таких основах сотрудничество будет содействовать «осуществлению структурной перестройки экономики» России и ее включению «в систему международного разделения труда»44.

Пожалуй, наиболее яркое выражение «государственные» устремления оренбургской администрации получили в установлении прямых контактов с высшим руководством Казахстана45, а также в концепции создания в области свободной торговой зоны. Она должна была функционировать в качестве «евроазиатского центра, где можно было бы фокусировать торговые и экономические отношения стран Содружества»46. Ее название, «Меновой двор», не просто отсылает в XVIII век; оно лишний раз напоминает об особой роли Оренбурга в истории российско-казахских отношений. Но на примерах и «Менового двора», так и оставшегося мертворожденным детищем местной геоэкономической мысли, и некоторых других проектов хорошо видно, насколько узки пределы тех реальных возможностей, в которых приходится действовать оренбургским «государственникам».

В начале декабря 1995 года федеральный центр и правительство Оренбургской области подписали соглашение «О разграничении полномочий в области международных и внешнеэкономических связей», а 30 января 1996 года — Договор о взаимном разграничении полномочий. Эти документы создавали необходимые юридические предпосылки для реализации положения Устава Оренбургской об-ласти47 о самостоятельности действий областной администрации в сфере межгосударственных экономических и гуманитарных связей. Но, пока область не в состоянии подкрепить планы сотрудничества значительными собственными финансовыми и материально-техническими ресурсами, эта самостоятельность обычно не простирается дальше выдвижения инициатив. Стать же реальностью эти инициативы могут только при условии их поддержки федеральными властями.

В начале июля 1998 года в Москве глава областной администрации провел встречу с исполнительным секретарем СНГ, которым тогда был Б. Березовский. В ходе ее обсуждались возможности

практического осуществления проекта «Меновой двор»48. 3 июля 1998 года, после завершения визита в Казахстан, в Оренбург прибыл Е. Примаков, тогда — министр иностранных дел России. Во время его пребывания в областном центре были проведены переговоры о превращении оренбургского участка российско-казахстанской границы в «экспериментальную лабораторию по организации приграничного регионального сотрудничества». Оренбург должен был стать местом проведения очередного заседания межправительственной российско-казахстанской комиссии. В нем же в будущем предполагалось открыть представительство Министерства иностранных дел Российской Федерации49 (в дальнейшем и представительство Исполнительного секретариата СНГ50). В Оренбурге надеялись, что так была бы создана, если не прямая реплика, то некое подобие Приграничной комиссии.

Однако все эти начинания не получили продолжения. Тем не менее это не означало, что оренбургская администрация оставляла попытки действовать в направлении решения проблем взаимодействия между областью, с одной стороны, Казахстаном и государствами Центральной Азии, с другой, в той форме, которая представлялась ей адекватной. Ее действия опирались на новую внутрироссийскую политическую конъюнктуру. В июне 2001 года в Оренбурге состоялся семинар-ассамблея «Приграничное сотрудничество и безопасность в Центральной Азии: инициативы и стратегии». Инициатором его проведения был представитель президента в Приволжском федеральном округе С. Кириенко. Комментируя итоги семинара, его заместитель В. Зорин подчеркивал: «Именно здесь, в Оренбурге, мы осознали, что Россия не только великая европейская, но и великая азиатская держава. Россия исторически являлась мостом между Западом и Востоком, Севером и Югом, и ключ от этого моста находится здесь, в Оренбурге». В итоговых документах семинара говорилось о необходимости создания «международного Оренбургского клуба «Стратегия международной безопасности в Центральной Азии»», к деятельности которого предполагается привлечь не только Казахстан, но и наблюдателей от других государств и международных организаций — Китая, Малайзии, Ирана, НАТО. Целью этого клуба провозглашалось «обустройство региона Центральной Азии на основе системы кооперативной безопасности» с центром в Оренбурге. В рамках этой системы должна была бы быть достигнута координация усилий «правоохранительных, природопользовательских, миграционных, санитарных и иных служб государств региона». В свою

очередь, ради развития этой системы предполагалось привлекать «интеллектуальные, человеческие ресурсы. из государств региона», а «материальные и технические в основном — из Европы и США»51.

Геополитические вызовы постсоветской эпохи

Миграция. Увеличение переселенческого потока из Казахстана и среднеазиатских государств, частично оседающего на территории области, а частично направляющегося в другие регионы России, — очевидный феномен постсоветского времени. По оренбургским данным, численность зарегистрированных переселенцев, среди которых безусловно преобладают русские и русскоязычные, составила в области в 1994 году 5317 человек, в 1995 — 5014, в 1996 — 4291, в первой половине 1997 года — 4758 человек, в следующем году — 5447 человек и, наконец, в 1999 — около 5000. При этом доля выходцев из Казахстана в составе общего миграционного притока равнялась 42% в 1996, 59% в 1997, 66% в 1998 и 65% в 1999 году52. На территорию области из Казахстана, Таджикистана и Узбекистана прибывают также мигранты, представляющие титульные нации этих государств. Данных об их численности нет, так как они, как правило, не проходят процедуру регистрации53, но в Оренбурге считают, что она значительна, и на 2000 год прогнозировали въезд не менее десяти тысяч трудовых мигрантов из Центральной Азии54.

Оренбургское общественное мнение далеко от того, чтобы положительно относиться к миграции на территорию области. Так, 64% всех участвовавших в нашем опросе заявили о своем неприятии миграции (включая транзитную). Большинство полагает, что миграция отрицательно воздействует на положение в области (68%) и в России (52%). Респонденты не проводили различий между русскими и «титульными» мигрантами, видели в них главным образом конкурентов местной рабочей силе, источник распространения наркотиков и роста преступности.

Большинство предприятий, прежде всего крупнейшие, не имеют, по мнению 78% респондентов, никакого отношения к жизни и деятельности переселенцев. Они не участвуют в их обустройстве, не становятся новым местом их работы. Лишь 20% экспертов думали, что потенциал мигрантов используется «достаточно эффективно», 40% отмечали, что он «практически не используется» и 28%, — что он «используется не в полной мере»55. Около 60% респондентов

считали необходимым ужесточение контроля при пересечении границы, а 30% сторонников этой меры были согласны с идеей введения визового режима. Решение проблемы миграции все респонденты чаще всего видели в «обеспечении равных прав русскоязычного населения Казахстана в сфере информации, образования и культуры» и в «равном доступе» для русскоязычных граждан соседней страны к «экономическим ресурсам и государственным структурам Казахстана». Эта точка зрения совпадала с мнением представителей областной администрации, уверенных в том, что казахстанская сторона должна признать наличие «серьезных проблем интеграции русскоязычного населения в общественную жизнь независимого Казахстана» 56.

В немалой степени такой взгляд на миграцию обусловлен тем, что ее усиление приводит к росту симпатий к партиям и движениям крайне правой части российского политического спектра. Да сегодня в Оренбургской области позиции русских националистов, обвиняющих администрацию в том, что, «принимая «азиатов» в Оренбуржье (переселенцев и беженцев)», она «превращает его в Вавилон, судьба которого в истории известна»57, не выглядят сильными. Тем не менее данные проводившихся в области социологических исследований показывают, что 20,4% их участников считают русский национализм свидетельством и средством «духовного возрождения русской нации», а 14,8% отождествляют с ним перспективу «выхода страны из состояния кризиса»58.

Шпионаж, наркотики и исламский фундаментализм. Лейтмотивом заявлений оренбургских политиков давно уже стало утверждение о том, что независимость Казахстана создала ситуацию, когда территория южного соседа превращается в базу деятельности «агентуры спецслужб государств дальнего зарубежья»59. А «бесконтрольная миграция» выходцев из центральноазиатских государств, Афганистана, Пакистана и Китая60 через территорию Казахстана способствует образованию в пределах Оренбургской области «криминальных национальных сообществ», одним из основных направлений деятельности которых становится «транзит наркотиков и оружия» 61. Высказываются также опасения по поводу территориальной целостности области. Угрозу ей связывают с ростом религиозного экстремизма в центральноазиатских государствах и возможными попытками объединения исламских фундаменталистов из расположенных к югу от области стран с единомышленниками в Башкортостане и Татарстане. «Среднеазиатские ваххабиты без бинокля смотрят на узкий перешеек Оренбуржья шириной полсотни километров в районе

Кувандыка» (самая узкая часть области, отделяющая Башкортостан от Казахстана)62.

Эти суждения не лишены оснований. Область действительно превращается в перевалочный пункт транспортировки наркотиков. В ней действительно появляются криминальные группы выходцев из центральноазиатских государств, делящие сферы влияния с преступниками из числа местных уроженцев, и, возможно, представители зарубежных специальных служб. Более того, курс, проводимый в большинстве центральноазиатских государств по отношению к радикальным исламским организациям, выталкивает их активистов в соседние российские регионы, где присутствуют тюрко-мусульман-ские национальные сообщества. Оренбургская область не является здесь исключением63.

Угроза вспышки межнациональных конфликтов. Одним из важнейших последствий изменения геополитического положения области в Оренбурге считают усиливающуюся и несущую в себе возможность конфликта межнациональную напряженность. Наиболее вероятные очаги возникновения конфликта — те административные единицы областного подчинения, которые непосредственно прилегают к государственной границе и имеют достаточно высокую долю казахского населения. Уже сегодня сотрудники оренбургской областной администрации говорят, что «восприятие ситуации в приграничных районах в значительной мере определяется национальностью». Возникновения здесь межнациональных конфликтов, стимулируемых, помимо прочего, и положением русских в Казахстане, не исключают 35,9% живущих в этих районах русских и 31,9% казахов. Комментируя результаты неоднократно проводившихся там социологических опросов, представители администрации отмечали, что «положение русских и русскоязычных в Казахстане вызывает в приграничных районах Оренбуржья эффект бумеранга... среди русских увеличивается неприязнь к российским казахам»64. И подобные высказывания не единичны65.

Как видим, власть и общество в Оренбурге осознают, что область, сделавшись приграничной, столкнулась с целым рядом беспрецедентных вызовов. Администрации области лучшим ответом на эти вызовы представляется превращение оренбургского участка российско-казахстанской границы в «мощную фильтрующую систему». Параллельно рассуждения о причинах возникновения перечисленных выше угроз содержат в себе внешнеполитическую составляющую — оказать давление на политику соседнего государства.

В местной академической среде существует мнение, что ответ областной администрации на вызовы постсоветской эпохи должен способствовать решению задач более важных, чем «фильтрация», а именно — формированию «благоприятных условий для межличностного общения» жителей «сопредельных районов соседствующих государств», преодолению «депрессивного характера экономики. приграничных территорий, повышению уровня занятости и реальных доходов населения», в конечном счете — созданию «по периметру границ Российской Федерации пояса доверия и добрососедства», ускорению «интеграционных процессов в рамках СНГ»66. Однако, согласно опросам, население области в большей степени разделяет позицию, занимаемую администрацией.

Область и граница: технический аспект проблемы

Алармистское видение администрацией и общественностью области ситуации на оренбургском участке российско-казахстанской границы в сильнейшей степени влияет на подходы к его обустройству. Граница представляется как «зона повышенной опасности и повышенной ответственности»67. Она не должна оставаться полностью «прозрачной». В то же время шаги по ее обустройству не должны отрицательно сказываться на связях с исполнительной властью регионов соседней страны. Соответственно, хотя техническая сторона оформления статуса границы и должна определяться «основополагающими решениями глав сопредельных государств», сами эти решения следовало бы принимать «по предложениям с мест»68. Примечательно, что по данному вопросу точка зрения администрации полностью поддерживалась ее «системными» оппонентами (местные отделения КПРФ и других левопатриотических партий и движений), представленными в Законодательном собрании области69. Они подчеркивали «необходимость введения пограничного контроля и с российской, и с казахской стороны». Печально, конечно, что множество «человеческих судеб будет разорвано», но «все-таки: граница есть граница».

Обустройство границы. В 1993 году на территории Илекского района, граничащего с Западно-Казахстанской областью, был создан первый таможенный пункт70. В дальнейшем их число увеличилось до пяти (два — в аэропортах Оренбурга и Орска). Окончательное решение об изменении статуса межгосударственной границы было

принято, по-видимому, только в 1999 году. Рассказывая об этом, начальник Оренбургского пограничного отряда сообщил, что отдел Федеральной пограничной службы (ФПС) по Оренбургской области инициировал «эксперимент по охране отдельных участков государственной границы». В зону его проведения были включены четыре района области, примыкающие к Западно-Казахстанской и Актюбинской областям. Эксперимент позволил выяснить, что «на территорию области идет массовая миграция из стран, даже не граничащих со странами бывшего СССР». Итогом его проведения стало принятие «политического решения о закрытии границы с Казахстаном»71. Для осуществления этого решения необходимо было устройство еще шести пунктов пограничного контроля, подчиненных уже существующим Оренбургскому и Орскому пограничным отрядам, а также формируемому пограничному отряду в Бузулуке. Конфигурация области определяла сферу полномочий каждого из отрядов. Для Бузулукского отряда ею должны были стать районы западной зоны, для Оренбургского — центральной, для Орского — восточной. Предполагалось, что находящиеся в пределах Оренбургской области войска пограничной службы будут включать отдельный авиационный эскадрон и подразделения резерва связи72.

Было бы неверно представлять обустройство границы на ее оренбургском участке как процесс, близкий к завершению и не сопряженный с какими-либо серьезными проблемами. В настоящее время на всем протяжении этого участка служат только 150 пограничников и, по словам одного из руководителей ФПС по Оренбургской области, «личный состав не имеет современной связи, хороших автомобилей, остро ощущается недостаток финансирования». Единственный на границе Оренбургской и Костанайской областей пункт таможенного контроля, отвечающий за почти стокилометровый участок,

73

имеет в своем распоряжении лишь один старенький «уазик» .

Пока только планируется увеличить численность личного состава каждого из трех отрядов до 800 штатных пограничников. Но даже там, где пограничные заставы уже действуют, они сталкиваются с большими трудностями. Жители пограничных районов отказываются тесно взаимодействовать с пограничниками. По их мнению, такое взаимодействие — «стукачество». Более того, как следует из слов начальника Оренбургского пограничного отряда, они не только не препятствуют транспортировке наркотиков, но и сами в ней участвуют74. К этому их подталкивает нужда. Впрочем, необходимость выживания влияет и на поведение пограничников и таможенников по обе стороны границы:

поборы, взятки и вымогательство стали, как отмечали все, у кого летом 2000 года были взяты интервью, настоящим «бичом границы».

Граница пока еще полностью не делимитирована. Российская сторона, основываясь на заключенном представителями обоих государств договоре о намерениях по делимитации, приступила к формированию делегации, в состав которой был включен заместитель главы администрации Оренбургской области по вопросам международных внешнеэкономических отношений В. Миркитанов. По его сообщению, на оренбургском участке процесс делимитации должен был начаться в 2000 году75. В Оренбурге надеются, что решение вопроса о делимитации позволит окончательно закрыть вопрос о претензиях Казахстана на некоторые участки территории области, вошедшие в ее состав после 1934 года76. В июле 2000 года Оренбург посетили представители российской Государственной комиссии по делимитации. Они предложили местной администрации поднять перед казахстанской стороной все спорные территориальные вопросы, а затем высказать свои предложения федеральному центру77, который солидарен с областью в том, что территория «русского коридора» в регионе Южного Урала неприкосновенна.

Казаки и граница. Вопрос об охране российско-казахстанской границы тесно связан с участием в ней оренбургских казачьих формирований. В Оренбурге стремились к институционализации казачьих инициатив, что позволило бы инкорпорировать казачье движение в процесс сохранения региональной стабильности. В начале августа

1998 года в здании областной администрации атаману Оренбургского войскового казачьего общества, в ряды которого влились и активисты южных Первомайского и Ташлинского районов, исторически входивших в состав Уральского казачьего войска, было вручено свидетельство о регистрации78. Предполагалось, что усилия оренбургских казаков будут направлены на «охрану южных рубежей Отечества» и формирование органов казачьего самоуправления. Общество должно было получить землю и создать собственные предприятия. Тогдашний оренбургский губернатор пообещал поддержку начинаниям Общества и его атамана.

Казачьи активисты и в самом деле подключались к комплектованию местных отделений пограничной охраны79. По замыслу представителей соответствующих федеральных органов власти в областном центре все три пограничных отряда должны опираться на «помощь добровольных народных» и «казачьих дружин»80. Но оренбургская администрация против самостоятельного участия казаков в охране границы. Казачьим формированиям следует заключать договоры с

управлением ФПС по Оренбургской области, только под его эгидой казаки могут «стать пограничниками»81. Администрация явно опасается, что «попытки привлечь казачьи формирования для вневойсковой охраны» границы способны внести «дисбаланс по всему приграничному пространству», создадут серьезные трудности в решении вопросов двустороннего сотрудничества между областью и сопредельными регионами Казахстана.

Казачество использовалось областной администрацией для оказания давления на Казахстан, в том числе и для того, чтобы добиться выгодного для области решения вопроса о спорных приграничных территориях, — но только до известных пределов. Власти не хотели повторения в российско-казахстанских отношениях кризисной ситуации 1996 года, когда казаков намеревались сделать участниками «эксперимента по невойсковой охране отдельных участков границы Российской Федерации»82.

В июле 2000 года атаман Оренбургского войскового казачьего общества провел встречи с казачьими активистами и главами администраций Кваркенского (северо-восток области) и Новоорского районов. На них обсуждались планы создания, с целью более успешной реализации «федерального плана укрепления российско-казахстанской границы в Оренбургской области», девяти казачьих поселений там, где отсутствуют пограничные посты83. Задача поселенцев состояла бы в охране дорог от «контрабандистов и наркокурьеров», в «свободное же от нарядов время» они занимались бы «землепашеством и животноводством» 84.

3. ОМСКАЯ ОБЛАСТЬ

Омский участок современной российско-казахстанской границы является результатом сложных этнополитических процессов, происходивших в Западной Сибири в первой половине XVIII столетия. Их важнейшей составляющей была менявшая свое направление и формы русская экспансия. Первоначально она развивалась в форме военно-казачьей колонизации и преимущественно в северном и восточном направлениях, поскольку основным товаром, в котором нуждалась Россия, были меха. В дальнейшем возобладала русская крестьянская колонизация юго-западных сибирских регионов.

Еще одной составляющей этих процессов была экспансия Казахского ханства, возникшего в южной части Семиречья, между реками

Или и Чу, и с конца XV века расширявшего свою территорию в северном и западном направлениях. Однако казахи были экономически привязаны к степным и полупустынным районам. В результате между пространствами русской и казахской экспансии оставалась промежуточная лесостепная зона.

Наконец, третьей составляющей стала частичная колонизация этой зоны ойратами (калмыками), покидавшими родные места в Западной Монголии под давлением маньчжур. В начале XVII века ой-раты контролировали обширные земли юго-западной Сибири, а созданное ими в 1635 году Джунгарское ханство представляло собой серьезную угрозу русским владениям в Сибири. Одновременно его существование ставило под угрозу и физическое выживание казахов.

Джунгаро-казахское противостояние и нарастание джунгаро-русских противоречий потребовали от России усиления собственного присутствия в регионе. В первой четверти XVIII века в бассейне Иртыша и его притоков Ишима и Оми российское государство сооружает так называемую Сибирскую линию — цепь крепостей, включавших Омск, Петропавловск, Семипалатинск и Усть-Каменогорск85. Так началась история Омска и других городов современного Казахстана.

Гибель Джунгарского ханства, территория которого была разделена между казахскими жузами, Китайской империей и Кокандом86, повлекла за собой территориальное разграничение между русскими и сибирскими татарами, с одной стороны, и их казахскими соседями, с другой. Во второй половине XVIII века степи и полупустыни на левом, юго-западном берегу Иртыша были заняты казахскими племенами, принадлежавшими к Среднему жузу. Русские колонисты и сибирские татары населяли в основном лесостепные и лесные районы на правом, северо-восточном берегу Иртыша. Долина этой реки стала зоной основных контактов между русскими и казахами. Омск же постепенно превратился в центр юго-западной Сибири и, одновременно, в ключевой пункт на границе между двумя основными этническими группами этого региона.

Административная история Омской области в контексте границы87

Хотя Омск и был основан в 1716 году, для русской колонизации иртышских лесостепей этот город вплоть до середины столетия был terminus post quem. Основу русских переселенцев в регион составляли

казаки, становившиеся одновременно и пограничниками, и крестьянами. Императорский указ от 19 января 1782 года установил Тобольское наместничество, состоявшее из Тобольской и Томской областей и Омского уезда, включавшего в себя восемь русских волостей. В рамках административной реформы 1822 года было создано Западно-Сибирское генерал-губернаторство. В него, наряду с Тобольской и Томской губерниями, входила и Омская область, включившая в себя все территории Сибирского казачьего войска (укрепления по Иртышу, а также — новые линии и уезды на территории современного Северного Казахстана). В 1838 году Омск официально стал столицей Западно-Сибирского генерал-губернаторства. В 1858 году Омск с его 18,5 тыс. жителей был уже самым большим городом Западной Сибири.

В 1847—1854 годах земли Семиречья и территории за рекой Или, населенные казахами Старшего жуза, стали частью Российской империи. Там были образованы Семипалатинская и Акмолинская области. Несмотря на то, что Омск с уездом были, вместе с Кокчетавом, Петропавловском и Атбасаром, включены в состав Акмолинской области, а Акмолинск (ныне Астана) был объявлен ее столицей, подлинным центром оставался Омск. Осуществленные в 1882 году административные преобразования упразднили Западно-Сибирское генерал-губернаторство. На его месте было учреждено Степное генерал-губернаторство, включавшее Акмолинскую, Торгайскую и Семипалатинскую области нынешней Республики Казахстан. Центром его стал Омск.

Реформы уже советского времени все так же объединяли территорию нынешней Омской области и соседних регионов, нынешних административных единиц Казахстана. В январе 1918 года Акмолинская область была переименована в Омскую, а в январе 1920 года область стала губернией, состоявшей из десяти уездов: Омского, Атбасарского, Кокчетавского, Петропавловского, Ишимского, Акмолинского, Калачского, Тарского, Татарского и Тюкалинского. В октябре 1921 года южная часть Омской губернии (Акмолинский, Атбасарский, Петропавловский и Кокчетавский уезды) вместе с 15 волостями Омского уезда были переданы вновь образованной казахской автономии. Тем не менее вплоть до 1944 года, когда Омская область приобрела свои современные границы, она оставалась одной из самых больших среди административных единиц в СССР: ее территория составляла более 1,5 млн кв. км (почти две трети Западной

Сибири, от границы с Казахстаном на юге до Карского моря на севере), а население, по переписи 1939 года, — 2 367 тыс. человек.

На протяжении всей истории Омской области динамика границы как линии демаркации казахского и русского этноареалов, а в дальнейшем — как линии разграничения между двумя союзными республиками не создавала конфликтных ситуация в сфере русско-казахских отношений.

Традиционное казахское общество было обществом кочевников. Сезонные миграции племен Среднего жуза происходили большей частью в полупустынях и степях88. Маршруты перекочевок были в значительной мере постоянными, привязаны к хорошо известным колодцам и к рынкам, бывшим основным источником поставок продуктов, не производившихся в кочевых хозяйствах.

Во второй половине XIX века русские колонисты, спускаясь из речных долин и полосы лесостепей северной части Омской области, начали осваивать степи. Но большая часть хозяйственно-значимых старых рынков, посещавшихся казахами, лежала за пределами зоны русской колонизации89. Важно и то, что власти Российской империи почти полностью предоставили регулирование кочевой экономики и административное управление казахами их собственной элите. На региональном уровне почти все неофициальные контакты между русскими и казахами сводились к нерегулярной торговле. Во многом это объяснялось тем, что ни продукты казахской экономики не были нужны русским, ни русские изделия — казахам (за исключением оружия, продажа которого контролировалась правительством из соображений безопасности). Официальные контакты ограничивались, с одной стороны, очень узким слоем казахских вождей и их ближайшими советниками, с другой, российскими чиновниками90.

Только с середины XIX века отдельные казахи начали получать образование в русских городах. Одним из них был Омск, где учился

Ч. Валиханов. Но лишь в начале следующего столетия казахская интеллигенция стала относительно значимым слоем общества, способным создавать национально окрашенные культурно-политические движения. Тем не менее и тогда эта страта казахского общества, представленная на региональном уровне выходцами из Среднего жуза, была в целом ориентирована на Россию и подчеркивала свои связи с российской, особенно с сибирской, интеллигенцией.

Специфически мирный характер культурной и экономической границы («ничего общего — нет поводов для конфликта») был ярко продемонстрирован на рубеже веков, когда многочисленные рус-

ские, украинские и прибалтийские крестьяне начали мигрировать в северные степные регионы нынешнего Казахстана. За 20 лет, с 1897 по 1916 год, население Акмолинской области выросло с 686,6 тыс. человек до более чем 1,5 млн. Основной прирост был обеспечен миграцией, казахское население, составлявшее 230 тыс. человек, практически не увеличилось. Столь значительный рост неказахского населения сделал взаимные контакты неизбежными и регулярными91. Но они приводили скорее к местному партикуляризму, частью которого становились и пропагандировавшиеся казахской интеллигенцией сепаратистские настроения.

В годы гражданской войны Омск был ядром западносибирского сопротивления центральному правительству. А затем, вплоть до начала 90-х годов ХХ века, он во многих отношениях утратил роль «ключевого звена» российско-казахстанской границы. Правда, вследствие этнической или, точнее, лингвистической (русскоязычие) однородности населения и самой Омской области, и прилегающих к ней областей Северного и Центрального Казахстана, Омск сохранил за собой роль ведущего центра образования для окружающей его территории. Экономические же отношения Омска с Казахстаном оставались незначительными, и только расположенный на территории Казахстана Экибастузский угольный разрез имел значение для развития экономики области92.

Омский участок российско-казахстанской границы в постсоветское время

Летом 2000 года в Омске и южных районах области был проведен социологический опрос, направленный на выявление роли межгосударственной границы в жизни региона. Результаты опроса дают, как представляется, основания для реалистической оценки проблем приграничного сотрудничества на омском участке границы.

Пограничные контакты и отношение к ним. С обеих сторон границы национальный состав населения примерно одинаков. Его видимая полиэтничность не скрывает того, что основную его часть (для Омской области — 80%) составляют русские93. Казахи являются в области четвертой по численности национальной группой: 76 тыс. человек, или 3,5% населения. Большая их часть сосредоточена в девяти южных районах94. Однако даже в них доля казахов не превышает 20% от общей численности населения. Горожанами

являются меньше трети омских казахов, причем большинство из них проживает в областном центре, где на их долю приходится 3,1% населения миллионного города95. Значительное сходство национального состава населения по обе стороны российско-казахстанской границы не должно приводить к возникновению каких-либо языковых проблем в ходе осуществления трансграничных контактов. Более того, резонно предположить, что на Омскую область должна распространяться метафора «единый завод», прилагавшаяся некогда ко всему СССР, что между областью и севером Казахстана существовали и существуют тесные экономические связи, благо с соседними территориями ее соединяют железные дороги и автомобильные шоссе, и что как местные органы власти, так и жители заинтересованы в постоянстве этих связей.

Реальная ситуация оказывается, однако, принципиально иной.

Начнем с того, что омский участок российско-казахстанской границы протяженностью 1783 км пересекают только две крупные железные дороги. Это, во-первых, западная ветка Южно-Сибирской магистрали: от Петропавловска к Омску, а затем либо к Новосибирску через Транссибирскую магистраль, либо к Карасуку в Казахстане через восточную ветку той же магистрали. Во-вторых, неэлектрофицированная одноколейка, ведущая к Кокчетаву. Из пяти негрунтовых дорог, соединяющих Омскую область с Казахстаном, лишь две можно признать настоящими шоссе: дорогу Петропавловск — Омск и дорогу Омск — Павлодар. Три другие — обычные внутрирегиональные дороги. К тому же со стороны Казахстана эти негрунтовые дороги не имеют на значительной части твердого покрытия. Проблема деградации транспортной инфраструктуры на границах административных образований различных уровней широко обсуждалась в свое время в специальной географической литературе96. Однако омский случай даже на этом фоне едва ли не уникален и явно свидетельствует о невозможности действительно развитых приграничных контактов.

Далее. Хотя девять из 31 района Омской области граничат с Казахстаном, проживают в них всего 276 тыс. человек из более чем двухмиллионного населения области. В границах этих девяти районов расположены только восемь небольших городов, по сути дела поселков. Численность населения в них колеблется от 3,4 тыс. в поселке Одесское до 26,5 тыс. человек в городе Исылкуль97. Плотность населения в пограничных районах крайне незначительная: от 6,4 человека на один кв. км в Называевском районе (территория 5,7 тыс. кв. км,

численность населения — 36,6 тыс. человек) до 17,9 человека в Исылкульском районе (территория 2,7 тыс. кв. км, численность населения — 48,3 тыс. человек)98. Более того, эти районы не только имеют аграрную ориентацию, но и депрессивны. Многие деревни в них, особенно вблизи границы, в последние два десятилетия были полностью покинуты населением и в настоящее время необитаемы.

В связи с этим не вызывает удивления, что ни один из участвовавших в опросе представителей местной администрации и лишь три представителя областной администрации проявили некоторый интерес к состоянию и перспективам приграничного взаимодействия. Только восемь представителей органов власти различных уровней за последние пять лет побывали в Казахстане (из них шестеро — по личным мотивам, с целью посещения родственников) и только два человека побывали в этой стране в течение 1999—2000 годов. Да и эти два визита были фактически вынужденными, связанными с ухудшением криминальной обстановки на границе. В первом случае жители Казахстана похитили в Одесском районе Омской области стадо скота, во втором — казахстанцами же были украдены провода с линий элетропередач в Нововаршавском районе. Получается, что для представителей омской исполнительной власти межгосударственная граница — в лучшем случае барьер, в худшем — источник угроз. Впрочем, интервью с ними показали, что и в советское время представители омской администрации различных уровней нечасто и ненадолго приезжали в Казахстан: в среднем не более чем на пять дней в году. Таким образом, само по себе наличие железнодорожного и автомобильного сообщения с Петропавловском, Кокчетавом, Павлодаром и Астаной практически не стимулировало интереса к развитию приграничных связей.

В Омскую область ежегодно переселяется более семи тысяч выходцев из Казахстана. Только эти переселенцы, да еще местные казахи, сохраняющие интенсивные трансграничные семейно-брачные связи, имеют либо родственников, либо близких знакомых по ту сторону границы. Но даже недавние переселенцы не желают часто посещать Казахстан: 45% вообще не хотят этого делать, так как «там никого не осталось», а 35%, еще имеющих близких родственников в Казахстане, прилагают, по словам одного переселенца-немца, «все усилия, чтобы спасти оттуда свои семьи».

Сфера приграничного экономического сотрудничества. Итак, между Омской областью и граничащими с ней административными образованиями Казахстана отсутствуют развитые приграничные

связи. И такое положение не просто стало результатом постсоветской эволюции региона, но и во многом унаследовано от предшествовавшей эпохи.

В Северном Казахстане, видимо, нет товаров или финансовых средств, а также природных ископаемых, в которых нуждаются жители Омской области и которые необходимы для развития ее хозяйственного потенциала. Экономика Омской области носит комплексный характер, в основном позволяющий удовлетворять запросы населения и властных структур. На ее территории отсутствуют промышленные предприятия, нуждающиеся в поставках сырья из Казахстана. В советское время местное сельское хозяйство было в некоторой степени ориентировано на кооперацию с казахстанскими соседями. Общая нехватка грузовиков и сельскохозяйственной техники компенсировалась трехдневным разрывом в сроках вегетации сельскохозяйственных культур в северном Казахстане и на юге западной Сибири, что позволяло маневрировать ресурсами, необходимыми для уборки урожая. Однако с начала 90-х годов эта кооперация, в большей степени отвечавшая интересам казахстанской стороны, практически прекратилась.

Через Казахстан осуществляется транзит дешевых потребительских товаров из Китая, пользующихся спросом в Омске. Но его объем относительно невелик, поскольку товары эти проще и дешевле доставлять по Транссибу. Хотя губернатор области Л. Полежаев не раз заявлял, что дружеские отношения с Казахстаном важны для благополучия области99, нет никаких оснований считать, что это более чем обычная вежливая фигура речи. Стоит отметить в этой связи, что среди более двухсот ныне действующих в Омске совместных предприятий нет ни одного, созданного в рамках сотрудничества с Казахстаном, зато имеются омско-словацкие, омско-вьетнамские, омско-иракские и даже омско-венесуэльские совместные предприятия. Добавим, что из-за серьезных разногласий с казахстанской компанией «Казахэнерго» омская администрация была вынуждена, начиная с 1997 года, искать — и нашла — замену экибастузскому углю100.

Возможности приграничного гуманитарного сотрудничества. Тем не менее омско-казахстанское приграничное сотрудничество все еще располагает определенными возможностями развития. По крайней мере, в них заинтересована казахстанская сторона. Имеется в виду сфера образования и здравоохранения.

Даже в советскую эпоху число высших учебных заведений в Северном и Центральном Казахстане было недостаточным, а уровень получаемого в них образования был часто ниже получаемого в

РСФСР. В течение 90-х годов Казахстан покинуло более одного миллиона человек, включая и значительное число университетских преподавателей101. В те же годы Казахский государственный университет в Астане становится все более казахоязычным (при том, что по переписи 1989 года казахи составляли менее 23% населения Акмолинской области). Восточно-Казахстанский университет в Усть-Каменогорске и Северо-Казахстанский в Петропавловске, а также Независимый Евразийский университет в Астане тоже не могут удовлетворить образовательные потребности неказахского населения Центрального и Северного Казахстана.

Начиная с 1992 года, в четырех омских университетах и восьми институтах обучалось от трех до восьми тысяч студентов из Казахстана. Стоимость их обучения на 2/э покрывается из российского федерального и областного бюджетов и лишь на :/э — из других источников. По словам двух участвовавших в опросе руководителей местных администраций, даже некоторые школы в южной части Омской области принимают учеников из Казахстана и их обучение оплачивается из местных бюджетов. В условиях, когда задолженность по зарплатам учителям в этих районах в 1997—1999 годах превышала шесть месяцев,

руководители с возмущением называли расходы на обучение казах________________________ <_> /п <-»

станских учеников «неоправданной щедростью». С другой стороны, респонденты характеризовали качество школьного образования в Казахстане как «неизмеримо плохое». Поэтому талантливых учеников оттуда все равно придется допускать в школы области.

После ликвидации в Казахстане в 1994 году системы государственного здравоохранения значительно возросло число казахстан-цев, пересекающих границу для получения медицинской помощи (ежедневно от одной до трех тысяч человек). Ни один из врачей, участвовавших в опросе, не заявил, что он в состоянии отказать в срочном выезде на дом или в консультации тяжелобольному человеку. Таким образом, медицинские учреждения Омской области ежегодно тратят на оказание помощи гражданам Казахстана от двух до трех миллионов рублей, и только треть этой суммы им так или иначе компенсируется.

Омско-казахстанская граница: состояние и вызовы

Омский участок российско-казахстанской государственной границы все еще остается неделимитированным, территориальные претензии выдвинуты с обеих сторон. Так, Нововаршавка, Русская

поляна и Черлак были одно время частью Казахстана, и активисты казахских национальных движений пытались убедить казахское население районов, центрами которых являются эти поселки и города, выступить в поддержку восстановления казахстанского суверенитета над их территорией102. В свою очередь, представители русских национальных движений в Омской области и в Северном Казахстане требуют «автономизации» северо-востока Казахстана от Петропавловска до Усть-Каменогорска103.

Вместе с тем значение территориальной проблемы не следует переоценивать. Еще в 1994 году руководители приграничных российских и казахстанских территорий этого региона подписали Договор о дружбе и сотрудничестве104. Правда, опрос, проведенный в 1994 году омскими социологами (500 респондентов)105, и опрос, проходивший летом 2000 года в районном центре Шербакуле, обнаружили тревожную тенденцию: более 30% неказахского населения Омской области (32% в 1994 году и 38 — в 2000) согласны с требованием о передаче территории Северного Казахстана России. В то же время свыше половины казахов Омской области (соответственно 54% и 51%) согласны с требованием о передаче Казахстану приграничных районов Омской области.

Криминализация границы. Кражи скота, ставшие, по словам руко-

<_><_> <_> /'"'Ч <_>

водителей и жителей приграничных районов Омской области, «важной статьей доходов аграрного сектора Казахстана», вызывают серьезную озабоченность омской областной администрации и общественного мнения. По оценкам, сделанным местными руководителями, российскими пограничниками и милиционерами, количество ежегодно угоняемого скота составляет от 23 до 45 тыс. голов106. Нападения на грузовики и автобусы моторизованных банд из Казахстана (пользовавшихся тем, что, преследуя их, омская милиция не могла пересекать границу) прекратились — но после того, как в области были созданы специальные отряды дорожной милиции, сопровождающие эти автобусы и грузовики. Затраты на их содержание оцениваются в два млн рублей ежемесячно107.

И. <_> ■ <_> <_>

все же главной криминальной проблемой, создаваемой «прозрачной» границей, практически все наши респонденты посчитали транзит наркотиков. С тревогой они отмечали, что половина студентов и треть школьников старших классов хотя бы один раз, но пробовали наркотики, а в списке причин смерти в области лиц моложе 30 лет наркотические вещества опережают сейчас алкоголь.

Трансграничная миграция. Демографическая ситуация в Омской области характеризуется сегодня двумя территориально локализуемыми тенденциями. Северная часть области страдает от депопуляции, в южной части и в Омске еще наблюдается рост населения, за исключением одного национального немецкого Азовского района, значительное число жителей которого в течение 1991—1997 годов выехало в Германию (только в 1995 году — 14,4% населения района). Впрочем, Германия ввела ограничения на въезд российских немцев, а приток немецких мигрантов из Казахстана (до 400 человек ежегодно) частично компенсировал эту потерю.

В первую очередь увеличение населения южных районов области объясняется миграцией из Казахстана: по данным 1999 года, 4/5 из более 6000 приехавших туда являются уроженцами Казахстана108. Причем, если в 1993—1995 годах это были преимущественно русские, украинцы и белорусы (соответственно 73%, 13% и 14%), начиная с 1997 года, неуклонно увеличивается доля армян, эстонцев, латышей и немцев (3,1%, 4,1%, 4,0% и почти 6,4%109) В результате, в

1999 году в потоке мигрантов из Казахстана доля основных групп русскоязычных, не являющихся этническими русскими (украинцев, белорусов, латышей, немцев и армян) превысила 50%.

Отношение к границе власти и общественного мнения. Приграничная ситуация содействует появлению все более алармистского отношения к границе со стороны как властных структур области, так и местного общественного мнения.

Представители силовых ведомств в Омской области и администраций ее южных районов, региональные политические деятели, охваченные опросом работники сфер образования и здравоохранения, — все эти группы неизменно упоминали среди главных пограничных угроз исламский фундаментализм, шпионаж и чеченский экстремизм. В Омской области широко распространено представление, будто Казахстан стал убежищем для чеченских террористов. Тут участники опроса были единодушны и расходились лишь в ответах о степени вооруженности «террористов» (от пулеметов до тяжелой артиллерии). Ни один из респондентов «террористов» лично не видел и даже не знал кого-либо, кто их видел. Но всеобщая вера в миф о чеченской угрозе дает местной элите достаточно оснований для того, чтобы создавать полувоенные казачьи формирования и готовить их к охране границы, требовать ее полной делимитации.

В 1998 году распоряжением главы омской областной администрации Л. Полежаева с российской стороны границы была создана

специальная пятикилометровая пограничная зона с ограничениями на проживание и посещение. В нее попала восьмая часть всех населенных пунктов в девяти приграничных районах110. Даже недостаток финансовых средств не охладил омские власти в их порыве усилить таможенный контроль, пограничную охрану и обустройство границы. Один из местных руководителей, служивший в советские времена в Хабаровском крае пограничником, сказал в своем интервью, что, по его мнению, необходимость создания пограничных сооружений в Омской области даже больше, чем на границе с Китаем. Заодно он выразил сомнения в правильности этой границы. Мол, как Саарская область была передана Францией Германии, так и Северный Казахстан должен после референдума стать частью России.

С необходимостью укрепления границы согласились все респонденты, кроме этнических казахов. Даже активисты местных отделений общероссийских демократических и либеральных организаций не просто разделяют точку зрения, согласно которой существующий в Казахстане политический режим является дискриминационным по отношению к русскоязычному населению этого государства и этнократическим, но и ставят под сомнение легитимность ныне существующей границы. Единственный предмет разногласий — это вопрос о том, стоит ли использовать для ее охраны казаков.

* *

*

На трех участках российско-казахстанской границы сложились разные условия развития приграничного сотрудничества с сопредельными административными образованиями Казахстана. Ситуация на каждом из этих участков во многом определяется экономикогеографической спецификой соответствующего региона, его исторической памятью и, вне сомнения, новыми, открывшимися только в постсоветское время, возможностями. Каждый из этих факторов по-своему воздействует на процессы астраханско-казахстанского, оренбургско-казахстанского и омско-казахстанского взаимодействия как в экономической, так и в гуманитарной сфере. В чем ситуация повсюду совпадает, так это в том, что граница создала беспрецедентные вызовы, и это привело к значительному усилению роли областных администраций и во внутренней жизни этих регионов, и в решении вопросов, определяющихся внешними условиями их жизнедеятельности.

Неизбежно возникает вопрос о будущем приграничного взаимодействия трех областей с их казахстанскими соседями. Каким оно будет? Стоит ли смотреть в будущее с оптимизмом?

Не приходится сомневаться в том, что все еще продолжается процесс размежевания государств, возникших на развалинах СССР. Он неизбежен, ибо все эти государства, включая и Россию, нуждаются в утверждении нового статуса и в выборе стратегии дальнейшей эволюции. Над ними продолжает довлеть советское прошлое, в них отсутствует сформировавшееся гражданское общество. В равной мере все это относится и к различным регионам, из которых складывается постсоветское пространство. Жизнь в них во многом еще определяется непреодоленной инерцией ушедшей эпохи, региональные общества страшатся новых вызовов и угроз и стремятся сохранить себя, поддерживая старые и вновь формирующиеся мифы и фобии.

Было бы странно, если бы все изменилось быстро и безболезненно. Нужно время. Только оно утвердит потребность людей в совместном противостоянии угрозам их интересов, в преодолении страхов, мешающих их плодотворному взаимодействию, в превращении границы из разделяющей в действительно объединяющую.

В более или менее отдаленном будущем эта альтернатива реальна. Уже сейчас движение в этом направлении заметно в Астраханской и Оренбургской областях. В Астрахани сотрудничество с Казахстаном видится как своеобразная мембрана: экономическая экспансия астраханского бизнеса в соседние регионы Казахстана, взаимовыгодное сотрудничество в избранных областях: в судостроении, транспортировке нефти и совместном решении экологических проблем, включая и проблемы каспийского бассейна.

Оренбургская ситуация в целом близка к астраханской, отличается же наличием мощного пласта исторической памяти о том времени, когда Оренбург был скрепляющим ядром всего пространства российского Южного Урала и Северо-Западного Казахстана. Тесная зависимость оренбургского топливно-энергетического комплекса от казахстанского импорта лишь усиливает устремленность местной администрации к развитию отношений с Казахстаном.

На этом фоне Омская область кажется куда как меньше расположенной к сотрудничеству с соседями. Даже в советское время связи между Омской областью и соседними регионами Казахстана были слабы. Сегодняшнее приграничное взаимодействие между ними ограничивается лишь сферой культуры и гуманитарных отношений и похоже на взаимодействие донора и реципиента. Обе стороны не

убеждены в его необходимости, обе ставят под сомнение легитимность границы. Но и при таком неблагоприятном настрое и омская, и казахстанская сторона нуждаются в сотрудничестве — хотя бы ради решения вопросов, лежащих в плоскости взаимодействия между их правоохранительными, таможенными и пограничными службами.

Тем не менее вопрос о российско-казахстанском сотрудничестве на уровне составляющих обе страны приграничных регионов не связан лишь с усилиями, в той или иной степени предпринимаемыми областными администрациями. Сотрудничество может стать успешным, если эти усилия будут опираться на поддержку российских федеральных органов (в равной степени это, конечно же, относится и к казахстанской стороне). Уже сегодня очевидно, что для сотрудничества необходимы благоприятные условия, которые могут возникнуть, в частности, при решении проблем обустройства межгосударственной границы, включающих, в том числе и шаги, направленные на делимитацию и демаркацию российско-казахстанской пограничной линии. Вместе с тем список обстоятельств, создающих такие условия и зависящих от действий центральной власти, значительно шире. Недаром в этой связи администрации всех трех пограничных регионов, решая вопросы безопасности своих территорий и поддержания там необходимого уровня стабильности, постоянно апеллируют к Москве. Иными словами, вопрос российско-казахстанского сотрудничества отнюдь не ограничивается (да и не может ограничиваться) региональным уровнем. В нем неизбежно присутствует и уровень государственных интересов России.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Россия нашла свой путь // Ведомости, 2000, 13 сентября; Россия на перекрестке // Независимая газета, 2000, 26 сентября.

2 Россия на перекрестке...

3 Годунова Г. Что принесет Астрахани Казахстанский «Сокол» // Волга, Астрахань, 1999, 1 июля.

4 Предварительные итоги переписи населения Республики Казахстан в 1999 г. // www.kazstat.asdc.kz.

5 Годунова Г. Указ. соч.

6 См.: Официальный сервер Астраханской областной администрации: astranet.

7 Мартынова Т. Перевозчики героина предстанут перед судом // Волга, 2000,

17 февраля; Торопицын И. Казахстанское направление — рай для контрабандистов // Волга, 2000, 7 марта; Мироненко И. Интуиция не подвела // Волга, 2000, 6 апреля.

8 Федеральная миграционная служба России. Информационный бюллетень. М.,

1998. С. 62.

9 Волга, 1999, 3 декабря.

10 Нетто-миграция со всеми странами СНГ и Балтии в 1998—1999 годах составила 1,2 тыс. человек.

11 В 1998—1999 годах население области увеличилось за счет казахов-иммигрантов на 148 человек. Более значимым был приток казахов из других регионов России: в этом случае сальдо их миграции — 456 человек.

12 Постановления Главы администрации Астраханской области № 334, № 171, № 110.

13 Ковалев Е. Кто такой незваный гость и как с ним бороться? // Волга, 1999,

2 марта.

14 Здесь и далее: УВД в борьбе с преступностью // Волга, 1999, 6 января.

15 Там же.

16 Барков Л., Боровский Д., Волков О. Ваххабиты на Волге // Время МН, 2000, 22 февраля.

17 Чекашин В. И., Калинин А. Е. Реальность и перспективы приграничных производственно-хозяйственных отношений // Оренбуржье и Республика Казахстан: приграничные аспекты сотрудничества. Оренбург, 1997. С. 39.

18 Амелин В. Оренбуржье — приграничье России, 2001, 4 марта. С. 3 // http:// www.nasledie.ru/oboz/№ 01_98/.

19 Чекашин В. И., Калинин А. Е. Указ. соч. С. 39.

20 Амелин В. Указ. соч.

21 Калинин А. Е, Болтенкова Л. Ф, Матвеев В. А. Приграничное сотрудничество Оренбургской области Российской Федерации и сопредельных областей Республики Казахстан: опыт, проблемы и перспективы, 2000, 28 декабря. С. 5 // http:// ieie.nsc.ru:8101/~tacis/report_kalinin1.htm.

22 Там же.

23 История Оренбуржья. Учебное пособие. Оренбург, 1996. С. 3—4.

24 Чигвинцев В. Дикое поле, ситуация в Чингирлауском районе // Оренбуржье, Оренбург, 1999, 19 августа.

25 Балыков О. Оренбург и Оренбуржье в XXI веке // Оренбуржье, 1999, 11 августа.

26 Чибилев А. А. О едином этнокультурном и историко-географическом пространстве Оренбургско-Казахстанского региона // Оренбуржье и Республика Казахстан... С. 119.

27 Савельзон В. По возможностям, не по желанию // Оренбуржье, 1999, 3 ноября.

28 Южный Урал, Оренбург, 1998, 15 августа.

29 Описывая сегодняшнюю ситуацию на границе Оренбургской и Костанайской областей, журналист одной из ведущих газет областного центра подчеркивает, что там происходит только одностороннее движение из Казахстана. Объясняет он это более низким уровнем жизни в соседнем государстве после распада Советского Союза. См.: Уржанов Б. По обе стороны Тобола // Южный Урал, 2000, 14 июля.

30 Здесь и далее см.: Борисюк Н. К, Сивелькин В. А. К вопросу об экономической интеграции с приграничными областями Казахстана // Оренбуржье и Республика Казахстан... С. 25—26.

31 Официальные опросы общественного мнения показали, что 4,5% респондентов оценивали свое самочувствие как «очень плохое», 43,7% как «плохое» и только 1% как «хорошее». 81,6% опрошенных отмечали, что находятся в состоянии «неопределенности», лишь 1% участников опроса сообщили, что будущее их «не тревожит» // «Оренбуржье», 1999, 20 июля.

32 С начала 90-х годов в предприятия топливно-энергетического комплекса и горнорудной промышленности было вложено 132,5 млн долларов США, что поставило область на ведущее место среди регионов Урала (объем иностранных капиталовложений в экономику Свердловской области составил 119 млн долларов, Челябинской — 70 млн). См.: Елагин В. В. Сотрудничество как национальная идея // Оренбуржье,

1999, 29 мая.

33 За семь первых месяцев 1999 года средний уровень заработной платы в Оренбургской области составил 387 рублей, в то время как прожиточный минимум был равен 874 рублям. См.: Область в цифрах и фактах // Оренбуржье, 1999, 2 октября.

34 Елагин В. В. Указ. соч.

35 Здесь и далее: Горшенин С. Г. Приграничное сотрудничество — путь к интеграции // Материалы круглого стола «Национальные организации в многонациональном регионе». Оренбург, 1996. С. 79—81.

36 Елагин В. В. Сотрудничество как национальная идея...

37 Итоги и перспективы развития Оренбуржья. Заместитель главы администрации Оренбургской области Владимир Миркитанов, 4 марта 2001 // http://www.rbcnet.ru/ comm/tpv_news/.

38 Миркитанов В. И. Укрепление приграничного сотрудничества — требование времени // Там же. В дальнейшем их число имело тенденцию к постепенному увеличению. Из 209 зарегистрированных в области в 1999 году совместных предприятий 45 были созданы с привлечением капиталов из Казахстана. См.: Горшенин С. Г. Новое приграничье: к вопросу географической направленности // Этнопанорама, Оренбург, 1999. № 1. С. 47.

39 Тексты документов содержатся в кн.: Оренбуржье и Республика Казахстан... С. 203-228.

40 Здесь и далее текст Договора цит. по изданию: Оренбуржье и Республика Казахстан... С. 203-205.

41 Там же. С. 209-210.

42 Елагин В. В. Сотрудничество как национальная идея...

43 Здесь и далее: Горшенин С. Г. Приграничное сотрудничество — путь к интеграции. С. 77-79.

44 Здесь и далее: Горшенин С. Г. Новое приграничье... С. 46-49.

45 В частности, в июне 1998 года в Астане был подписан Протокол о намерениях торгово-экономического, научно-технического и культурного сотрудничества между Министерством энергетики, индустрии и торговли Казахстана и правительством Оренбургской области // Калинин А. Е, Болтенкова Л. Ф, Матвеев В. А. Указ. соч. С. 14-15.

46 Калинин А. Е, Болтенкова Л. Ф, Матвеев В. А. Приграничное сотрудничество... С. 15; Елагин В. В. Сотрудничество как национальная идея.... См. также: Бурдыгин С. Минфин считает по-своему, мы — по-своему // Южный Урал, 1998, 8 июля.

47 Устав Оренбургской области // Южный Урал, 1999, 2 июля.

48 Елагин В. В. Указ. соч.

49 Здесь и далее см.: Томин Д. В. В Оренбурге побывал министр иностранных дел // Оренбуржье, 1998, 4 июля.

50 Горшенин С. Г. Новое приграничье... С. 49.

51 http://volga.strana.ru/text/stories/2001/06/06/991833455/991838082.html

52 Чаплыгин А. С. Миграционная ситуация в Республике Казахстан // Оренбуржье и Республика Казахстан... С. 68. В 2000 году 2188 из 2443 прибывших в область получили статус вынужденных переселенцев. 64,2% среди них составили мигранты из

Казахстана, в их числе — 69,4% русских, 12,8% украинцев, 6,6% татар и 1,1% казахов. См.: пресс-релиз управления международных и внешнеэкономических связей администрации Оренбургской области от 5 февраля 2001 года // http://www.region-oren-burg.ru/rus/presrel/pr050201.htm.

53 В 1998 году Оренбургское отделение Федеральной Миграционной службы зарегистрировало только 56 казахов, 23 таджика и такое же число узбеков. См.: Амелин В. В. Этнополитическая ситуация и межэтнические отношения в Оренбуржье. Оренбург, 1999. С. 19.

54 Горшенин С. Г. Новое приграничье... С. 48.

55 Эта точка зрения подтверждается реальным положением дел. По сообщению представителя управления международных и внешнеэкономических связей администрации, в 2000 году в области «на законных основаниях» работало 1498 иностранных граждан, в том числе 708 — из государств «ближнего зарубежья» (приходится предполагать, что среди них было немало русских и русскоязычных выходцев из Казахстана). В своем подавляющем большинстве они были заняты в строительстве, сельском хозяйстве, а также на предприятиях транспорта, торговли и общественного питания, но никак не на региональных индустриальных гигантах, хотя среди мигрантов из Казахстана, прибывших в область только в 2000 году, доля тех, кто имел «высшее и специальное образование» составляла 49,4%. См.: Пресс-релиз управления международных и внешнеэкономических связей администрации Оренбургской области от

5 февраля 2001 года.

56 См., в частности: Чаплыгин А. С. Указ. соч. С. 67—69.

57 Амелин В. В. Этнополитическая ситуация... С. 25—28.

58 Рагузин В. Н. На острие российской геополитики. М., 1999. С. 47. Одним из проявлений этого процесса стала попытка создания в области региональной партии Русский национальный центр, пропагандирующей «основанную на православии русскую идею». См.: Время выходить из дрейфа. Интервью с лидером Русского национального центра В. М. Саяпиным // Южный Урал, 2000, 29 июля.

59 Здесь и далее: Елизаров Г. Н. На защите безопасности двух государств // Оренбуржье и Республика Казахстан... С. 69—70.

60 Если в 1997 году число нелегальных иммигрантов из Афганистана на территории области составило 546 человек, то в 1998 году — более 700. Резко подскочило количество нелегальных иммигрантов из Шри-Ланки (соответственно 3 и 98 человек) и Пакистана (7 и 45). См.: Амелин В. В. Этнополитическая ситуация... С. 22.

61 См. в этой связи: Савельзон В. Граница (часть вторая) // Оренбуржье, 1999,

8 июля.

62 Балыков О. Оренбург и Оренбуржье...

63 См. об этом: Косач Г. Г. Муфтият российского постсоветского региона: становление и эволюция // Вестник Евразии, 2000. № 2 (9). С. 59—85.

64 Амелин В. В., Виноградова Э. М. Состояние межнациональных отношений в приграничных с Казахстаном районах Оренбуржья (социологический аспект) // Оренбуржье и Республика Казахстан... С. 117—118.

65 Амелин В. Оренбуржье — приграничье России... С. 5.

66 Калинин А. Е, Болтенкова Л. Ф, Матвеев В. А. Указ. соч. С. 2.

67 Савельзон В. Граница (часть вторая)...

68 Савельзон В. Граница (часть четвертая) // Оренбуржье, 1999, 22 июля.

69 Здесь и далее см.: Шварц В. Границами отгораживаемся // Южный Урал, 1999,

7 августа.

70 Амиров Р. «Customs» — это таможня // Оренбуржье, 1999, 19 мая.

71 Заявление полковника А. П. Пилюгина цит. по: Дрындин В. Граница России и Казахстана не станет границей раздора // Оренбуржье, 1999, 5 октября.

72 Там же. Но и позже ситуация существенно не изменилась. См.: Заставы всегда начеку. Интервью начальника Оренбургского пограничного отряда полковника А. П. Пилюгина // Южный Урал, 2000, 27 мая.

73 Уржанов Б. По обе стороны Тобола...

74 Заставы всегда начеку...

75 Львов В. Первый шаг делимитации // Оренбуржье, 1999, 5 августа.

76 Здесь и далее: Якушева В. «Чужой земли мы не хотим ни пяди...» // Южный Урал, 2000, 12 июля.

77 В декабре 2000 года в Астане состоялся шестой раунд российско-казахстанских переговоров о делимитации границы. Была согласована линия ее прохождения на участке между Западно-Казахстанской и Оренбургской областями. См. сайт: http:// www.zakon.kz/cgi-bin/news.exe?news_id.

78 Скажи нам правду, атаман! // Оренбургская неделя, Оренбург, 1998, 20 августа; Нуждин Т. Казаки собирают войско // Оренбуржье, 1998, 18 августа.

79 Пилюгин А. П. Оренбуржье вновь становится зоной пограничного контроля // Оренбуржье и Республика Казахстан... С. 84.

80 Оренбуржье, 1999, 5 октября.

81 Амелин В. В. Этнополитическая ситуация... С. 23.

82 Пилюгин А. П. Оренбуржье вновь становится... С. 84; Амелин В. Оренбуржье — приграничье... С. 3—4.

83 Гайфуллин К. Земля — судьба твоя, казак // Южный Урал, 2000, 22 июля.

84 Гайфуллин К. Тропы наркокурьеров будут закрыты // Южный Урал, 2000, 25 июля.

85 Басин В. Я. Россия и казахские ханства в XVI—XVIII веках. Алма-Ата, 1971; Бекмакханова Н. Волны колонизации в Центральной Азии // «Диаспоры», 1999. № 2-3. С. 104-113.

86 Моисеев В. Джунгаро-казахские отношения в 17-18 веках и политика России // «Вестник Евразии», 2000. № 2 (9). С. 22-43.

87 Здесь и далее административная история Омской области рассматривается по: Лоткин Е. Омская область. Модель этнологического мониторинга. М., Ин-т этнологии и антропологии РАН, 1998.

88 См. об этом: Масанов Н. Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. Алматы—Москва, 1995.

89 Такие старые рынки, как Кокчетав, Атбасар или Акмола были весьма малы. Согласно данным переписи 1897 года, население Атбасара не превышало 3500 человек, из которых треть составляли российские военные и чиновники. Казахов было меньше одной трети жителей. В Акмоле в то же время проживали 9700 человек, из них 31% были казахами, 48% — русскими (см., например: Алексеенко В. Этапы и источники формирования славянского населения Казахстана в XVIII — начале XX века // «Вестник Евразии», 2000. № 2. С. 5-21).

90 См. об этом: Мартыненко Н. Алаш Орда: Собрание произведений искусства. Кзыл-Орда, 1929; Shishkin V. State Administration of Siberia // Matsuzato K. (ed.) Regions: A Prism to View the Slavic-Eurasian World. Sapporo, 2000. P. 100-121; РемневА. В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. Омск, 1997.

91 Алексеенко В. Указ. соч.

92 Омская область // Российский сборник. М., 1995. С. 158-174; Лоткин Е. Омская область... С. 12.

93 Лоткин Е. Указ. соч. С. 14.

94 Там же.

95 Омская область // Российский сборник... С. 158—174.

96 См., например: Геополитическое положение России: представления и реальность (под ред. В. А. Колосова). М., 2000.

97 Омская область в цифрах. Омск, 1994. С. 22.

98 Там же. С. 24.

99 См., например, на сайте: http://novosti.omsk.ru.

100 http://region.omskelecom.ru.

101 Подсчитано по: Казахстан. Отчет о человеческом развитии. Алматы, UNDP, 1995-2000.

102 Лоткин Е. Омская область... С. 86.

103 Там же. С. 88-89, 94-96.

104 Там же. С. 96.

105 Там же. С. 79; см. также: Решение национально-культурных проблем Омской области. Омск, 1994. С. 73.

106 Лоткин Е. Омская область... С. 94.

107 Там же. С. 95.

108 Там же. С. 23.

109 Подсчитано по: Лоткин Е. Омская область... С. 20-26.

110 http://region.omskelecom.ru/russian/city/encyclop/.