РОССИЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: МИФ И РЕАЛЬНОСТЬ Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

УДК 008

DOI 10.34823/SGZ.2022.2.51772

Н.В. АСОНОВ доктор политических наук, профессор кафедры политологии Московского педагогического государственного университета*

Российская цивилизация: миф и реальность

В статье выдвигается альтернативная точка зрения, доказывающая, что современная Россия не представляет собой особой цивилизации. Единственный исторический период, который дает право говорить о нашей стране как цивилизационной реальности, а не мифе, может быть связан с эпохой Советской власти. С конца Х в. мы входили в славяно-православную цивилизацию, которую возглавили. С XVIII в. до 1917 г. на уровне политической системы стали периферией романо-германского мира, сохранив свое лидерство на славяно-православном пространстве. Теперь мы встроены в систему глобализирующегося евро-атлантического мира как «государство среднего ранга».

Ключевые слова: Россия, СССР, российская цивилизация, миф, реальность, политическая система, политическая власть, государство.

N.V. ASONOV Doctor of Political Science, Professor of the Chair of Political Science of Moscow State Pedagogical Unuversity

Russian civilization: myth and reality

In this particular article, author puts forward an alternative point of view, proving that the Russia is not a unique civilization. However, there is a unique stage in Russian history, which can be classified as truly unusual - the Soviet Era. In that sense, Russian history can be viewed from the following perspective - starting from the XI century onward, Russia entered the Slavic-Orthodox civilization stage, which it spearheaded. From the XVIII century to the year 1917 Russia was at a

* Асонов Николай Васильевич, e-mail: [email protected]

periphery of Europe, retaining its leadership in Orthodox space. Contemporary time marks the entrance of Russia in the globalizing Euro-American world as a lesser partner.

Keywords: Russia, USSR, The Russia Civilization, myth, reality, political system, political power, state.

Сегодня на уровне государственной элиты и научного сообщества нашей страны идет внедрение мифологемы о России как особой «самодостаточной цивилизации». «Подобную позицию открыто занимает ... патриарх Кирилл ... и Президент В.В. Путин»1. Она же используется целым рядом других политических сил, предлагающих свои проекты обновления России и пересмотра действующей Конституции в пользу усиления патриотических начал, где «Русская (российская) цивилизационная идентичность» подается в числе «высших ценностей»2. Специфика внедрения в общественное сознание этой установки характерна для политической идеологии, а не науки. Поскольку политическая сфера является самой динамичной из всех социальных сфер, она идет впереди науки, которая вынуждена исследовать то, что уже произошло и не может работать на опережение происходящих событий. Вот почему всякий вид прогнозирования и проектирования исходит из того, что уже имело место быть и потому представляет собой особый вид аналитической деятельности, способной опираться только на исторический опыт. А его знание в силу целого ряда обстоятельств не позволяет учесть и точно оценить весь объем внутренних и внешних рисков. Вот тогда в интересах заказчика создается пробный идеологический макет, содержащий в себе конкретный лозунг. Подобно всякой рекламе, он должен быть максимально кратким и доступным для правильного восприятия подавляющей частью граждан.

В качестве примера можно вспомнить такой лозунг: «Наш дом - Россия». С 12 мая 1995 г. он стал названием пропрезидентской партии, пошедшей в декабре того же года на выборы в Государственную Думу. К этому времени позиции КПРФ и ее лидера заметно упрочились. И анали-

1 Шикунов Д.В. Цивилизационные угрозы в программных установках политических партий в современной России // Социально-гуманитарное обозрение, 2016, № 2, с. 89.

2 Якунин В.И., Сулакшин С.С., Багдасарян В.Э. и др. Национальная идея России. Проект новой Конституции. Гл. 2. Ценности России. Ст. 6. Высшие ценности России. В 6 т. Т. 6. М.: Научный эксперт, 2012. - 992 с.

тикам Б.Н. Ельцина стало ясно, что путь дальнейшей либерализации России может оборваться, если не удастся в короткие сроки «купить» доверие народа ярким лозунгом, демонстрирующим «entente cordiale» (сердечное согласие) действующей власти с простыми людьми на почве территориального и социального единства. Через пять лет эта партия была распущена, а на ее основе 1 декабря 2001 г. для защиты ельцинского курса, проводимого новым президентом, создали «Единую Россию» с тем же смысловым подтекстом. Как и в первом случае, он должен скрыть за «географической оберткой» общих интересов растущее социальное неравенство, не допускающее возврата к Советской модели управления.

Но зачем нужно было менять формулировку? Ведь от перестановки слагаемых местами их сумма не меняется? Иногда меняется. Формальное единство России, повторяющее мысль В.А. Черномырдина о том, что «мы все в одной лодке», как и любая другая мифологема, стремящаяся представить убежденного «западника» в одеждах «самобытника», в силу изменчивости политических условий, морально стареет и требует лексической корректировки при сохранении идейных установок. Тем самым создается иллюзия постоянного движения вперед и образуется нужный уровень легитимности власти. В этом случае, как было сказано выше, согласно приемам политической рекламы, ориентированным на работу с общественностью, запускается лозунг, рожденный на заказ аналитической группой, обслуживающей интересы конкретного участника властных отношений. Затем при необходимости под этот лозунг-миф подгоняется доказательная база.

Тут надо пояснить, что понятие «миф» у древних греков имело два значения. В одном случае им обозначали то, что у нас называется «былиной» или «преданьем старины глубокой», если пользоваться образным языком А.С. Пушкина. В другом случае под словом «yûQoç» понимали речь, передающую чьи-либо представления об окружающем мире и нашем месте в нем. Оба варианта приемлемы и сейчас. Первое значение идет в ход, когда, скажем, надо оправдать свои агрессивные планы и раскрыть их как непонятое благо. Для этого вбрасывается мысль о ложном понимании Россией своей «особой миссии» и внедряется другая, указывающая на Соединенные Штаты как единственную «движущую силу Божьего замысла и воплощение

мирового порядка». А в качестве доказательства того, что «провидение с нами» приводится 1945 год, «когда США "перевесили" даже объединенную враждебную Европу»1.

Примером второго значения может служить предисловие к пятой Конституции нашей страны. Оно указало на жителей России как на «многонациональный народ», «соединенный общей судьбой на своей земле». Но суть этой мифологемы, кстати, совершенно несвойственной для светского государства, не раскрывается. Хотя трактовка «судьбы» имеет два значения: либо это переменчивая случайность-фортуна, либо это рок-фатум. Следовательно. Будет два противоположных вывода, требующих смотреть на «многонациональный народ» как на результат случайного объединения, или как на промысел Божий. В том и другом случае нет науки. Ее заменяет миф, ибо добрый сказочный образ воспринимается легче всех серьезных построений обычными людьми, не утруждающими себя сравнением политических программ и поиском отличий между декларированными и латентными интересами. Главное - рост доверия к власти за счет создания общего положительного настроя.

В аналогичном ключе работает политическая ономастика, требующая выводить во власть тех, чьи имена рисуют в сознании масс позитивные образы, отдавая им голоса электората. Это относится и к символам государственности, применяемым в качестве художественно-смысловых мифологем. Вспомним герб Российской Федерации, утвержденный 30 ноября 1993 г., и по всем статьям противоречащий пятой Конституции, принятой 12 декабря. Народ надо было утвердить в мысли о том, что идет возрождение «великой и неделимой» России, которую сломали большевики. Царский герб для этого подходил лучше всего, хотя говорил совсем о другом принципе разделения властей и организации управления в духе не либеральной демократии, а теократической монархии, во главе которой «стоял Иисус Христос - истинный rex et pontifex»2.

Теперь, переходя к мифологеме, рисующей Россию как особую цивилизацию, можно представить вложенный в нее начальный идеологический посыл. Его содержание сво-

1 Киссинджер Г. Мировой порядок. М.: АСТ, 2015, с. 85, 312.

2 Асонов Н.В., Талина Г.В. Генезис российских представлений о власти // Власть, 2016, №8, с. 104.

дится к тому, чтобы скрыто подвести неискушенного обывателя к выстраиванию логической цепочки, позволяющей смотреть на единую Россию как отдельную культурно-историческую целостность, хотя в современных условиях она такой не является. Убедиться в этом можно, если вскрыть характер ее политической системы, сложившейся в начале 90-х годов ХХ века. Но, прежде разберемся в специфике цивилизации как социально-исторического явления.

При всей разноречивости бесчисленных определений на этот счет, сложившихся с XVIII в., нельзя пройти мимо исконного смысла цивилизации, восходящего к латинскому слову «civilis», что в русском языке отвечает понятиям «общественный» или «государственный», отражая характер того или иного социально-политического образования и его ценностно-целевых установок. Все они входят в политическую систему общества и закрепляются в ее институциональной, нормативной, культурно-идеологической и коммуникативной подсистемах.

Это обстоятельство вынуждает нас обратиться к типологии политических систем, которую обходят вниманием все исследователи цивилизаций, упуская из вида, что только политика и ее центральная категория в лице государственной власти обладает уникальной возможностью проникать во все структурные звенья общественной жизни и оказывать на них прямое или косвенное давление. Это давление осуществляется в интересах господствующей политической элиты, получившей в силу своего привилегированного положения право свободно замыкать на себя практически все ресурсы и методы управления, выстраивая по своей мерке модель политической системы и ее ценностно-целевую ориентацию с набором мифологем. Значит, ссылка на русский народ, ставший «интегрирующим началом, структурирующим элементом российской цивилизации»1, или желание отнести ее рождение к 988 г., когда «в первом тысячелетии нашей эры возникают 10 современных локальных цивилизаций», одной из которых стала наша -«российская (русско-православная)»2, не может носить строго научный характер. Тем более неуместно говорить о

1 Митрошенков О.А. Русская философия. Имена и идеи. Монография. М.: Изд-во МГУУ Правительства Москвы, 2007, с. 7.

2 Трофимова Р.П. Культура и типология цивилизаций // Власть. 2016, № 2, с. 86.

рождении такой цивилизации в 1991 г., когда «распад СССР способствовал формированию на основе традиционных цивилизаций таких метацивилизаций как российская», «которая имеет выраженную тенденцию к распространению на всю планету»1.

Тут будет уместен только путь поиска нужной типологии, которая раскроет характер суверенитета нашего государства как представителя конкретного цивилизационного поля. Согласно данной типологии, все политические системы делятся на четыре главных вида: эндогенные, эндогенно-экзогенные, экзогенно-эндогенные и экзогенные. Первый вид был характерен для славян в догосударственный период и отличался закрытостью для широкого внешнего воздействия, что позволяло им сохранять свою самобытность на политическом и культурно-бытовом уровне. Ее характерную черту составляла прямая демократия вечевого типа, отличающаяся наличием соборного сознания, сочетающегося с характерными чертами материальной и духовной культуры, указывающими на локальность и неоднородность этой цивилизации.

Второй вид складывается у нас под влиянием православия. Оно не подавляло эндогенные системы в рамках традиционного управления и потому могло вписаться в народные представления о правильной власти и обществе. У нас этому виду соответствовала соборно-самодержавная система, включившая Русь-Россию в славяно-православную цивилизацию и сделавшая нашу страну ее лидером. В ней важным элементом политического устройства, дополнившим принцип «симфонии двух властей», обойти который после крещения Русь не могла, стал принцип «со-работничества» трех форм государственного правления, сформировавшийся в римской республике с III по I века до н.э. Монархический вид включал в себя институт магистрата, состоящий из нобилей в лице консулов, диктаторов, преторов и цензоров, позже возглавленный василевсом (царем). Представительный вид демократии связывался с аристократическим правлением сената. А к прямому виду демократии относились комиции. На Руси и в России такое политическое устройство утвердилось в форме взаимо-

1 Таирян Е.И., Таирян С.В. Моделирование процессов создания информационно-психологического пояса безопасности Российской метациви-лизации // Власть. 2016, с. 77.

действия вечевой демократии (близкой по своей сути ко-мициям), Совета и Земского собора (соответствующих аристократическому правлению) с княжеской, затем царской властью.

Третий вид политической системы был инициирован Петром I. Он разрушил на государственном уровне прежнюю структуру и внес целиком инородную модель ее устройства. Однако принцип эндогенной организации общества почти без изменений сохраняется на местном уровне. Такая модель продержалась в России до 2 марта 1917 г. Она соединила в себе принципы протестантского абсолютизма присущего германскому компоненту евроатлантичес-кой цивилизации с характерными для него институциональными и нормативно-идеологическими обоснованиями своей правоты. Их изменение в пользу либерального понимания политической системы, дав начало «Думской монархии», закончилось свержением царя, возвестив о торжестве экзогенного вида. Его встраивание в иную цивилизационную среду происходит в ходе полной победы над противником и рассматривается как самый яркий компонент успеха. По своему значению он превосходит все виды аннексий и контрибуций, так как лишает страну истинного суверенитета, дающего ей право следовать своим цивилизационным стандартам. Зато экзогенный вид политической системы становится решающим условием создания зависимой внешней и внутренней политики государства.

Укрепление подобный зависимости достигается за счет строительства более примитивной и даже криминализированной политической системы. Именно этот вид был установлен на территории России Временным правительством и на постсоветском пространстве при М.С. Горбачеве и Б.Н. Ельцине. Его специфика предполагает зависимость страны от своей метрополии, навязавшей проигравшему противнику собственную социально-политическую модель и взявшую утверждение этой модели под плотный контроль. С 1918 г. такой контроль вылился в прямую агрессию в пользу своих клиентов из «белого движения» и потерпел поражение. В настоящих условиях этому контролю Россия не может противостоять. Ведь только в сфере экономики перевес победителей над нами составляет 63% мирового ВВП и опи-

рается на «77% глобальных военных расходов»1? Этим пресекается всякая возможность вернуться к другим видам политической системы, и в первую очередь к той, что сложилась в ходе Великой Октябрьской Социалистической революции.

И дело здесь не только в том, что она подняла нашу страну на небывалую степень мирового могущества. Она по целому ряду признаков отвечала требованиям славяно-православной цивилизации, что позволяет отнести политическую систему Советской власти к эндогенно-экзогенному виду. Вся вертикаль управления здесь строилась с опорой на народные традиции организации власти, восходящие в своей основе к славянской демократии вечевого типа и сочетающейся с христианским пониманием разделения властей. Согласно триаде духовной власти бала выстроена институциональная система светского управления, представленная самодержавным генсеком, аристократическим правлением Политбюро и демократией Советов. Но, учитывая светский характер ее политической системы, нашу страну на том отрезке времени можно рассматривать как страну-цивилизацию, государственность которой носила вполне самобытный характер социалистической ориентации, что и было в середине ХХ в. подмечено А. Тойнби.

Сегодня все структурные элементы политической системы России лишены всякой самобытности и полностью отвечают требованиям западной модели, что не дает нам никакого права говорить о российской цивилизации как особом мире. Да и на уровне нашей новой власти мы не видим никакого желания хоть что-то взять на вооружение из наработок предыдущих социально-политических систем и включить их в практику государственной жизни. Более того. Согласно заявлению В.В. Путина, озвученному им в очередном Послании Федеральному Собранию еще 16 мая 2003 г., «широкое сближение и реальная интеграция в Европу. ... это - наш с вами исторический выбор. Он сделан... он последовательно реализуется»1. Наше место в этой ци-вилизационной «интеграции» тогда же определил Бжезинс-

1 Бжезинский Зб. Великая шахматная доска: господство Америки и его геостратегические императивы. М.: Издательство АСТ, 2016, с. 676.

1 Путин В.В Послание Президента РФ Федеральному Собранию 16 мая 2003 // Путин В.В. Прямая речь [Текст]: в 3 т. М.: Звонница-МГ: Новый ключ, 2016. Т.1. Послания Федеральному Собранию, с.112.

кий, подчеркнув, что теперь «у России в буквальном смысле слова нет выбора». И со временем она включится «в евроатлантическую систему... в качестве нормального европейского государства среднего ранга»1. Какая же тут может быть самобытная российская цивилизация, если любое движение в сторону своей самобытности на уровне социально-политической системы запрещено нашей властью и тем сообществом, в которое мы движемся.

Без всякого научного обсуждения в институциональной подсистеме, начиная с 17 марта 1991 г., утвердился принцип президентского правления, многопартийности и разделения властей, отвергнув православное понимание власти. Принцип парламентаризма, стал альтернативой нашей соборности и Советской власти. Нормативно-правовая подсистема с 14 июня 1990 г. признала РСФСР в качестве правового государства, «важнейшим принципом функционирования» которого является «разделение законодательной, исполнительной и судебной властей». Следом вышла Декларация прав и свобод гражданина, утвердившая «преимущество перед законами РСФСР» общепризнанных международных норм. А еще через два года это все вошло в пятую Конституцию, юридически утвердив незыблемость либеральной схемы управления. Она же нашла свое отражение и в культурно-идеологической подсистеме, взяв под защиту человека (индивида), его права и свободы как высшую ценность, но забыв подумать о том, как такой человек, встав у власти, будет относиться к государству и обществу, представляющим на его фоне меньшую ценность.

Рассчитывать в таких условиях России на победу в борьбе за свою цивилизационную идентичность без авторитетных союзников не приходится. Ведь свою социально-политическую структуру эндогенно-экзогенного вида сохранили наиболее слабые страны. А Китай, встав на путь про-либеральной модернизации своей экономики и политической системы, уже в эту группу государств не входит. Хотя именно они, пользуясь снисхождением главных игроков мировой политики, свои интересы частично реализуют, опираясь на собственный цивилизационный стандарт.

Падение последней из них возвестит о переходе многополярного мира к единой цивилизации. В этом свете мысль С.В. Лаврова, подавшего цивилизационную многополярность

1 Бжезинский Зб. Ук. соч., с. 376, 379.

как «объективный процесс формирования более демократичного» мира и «появления новых центров роста», следует понимать как подражание идеологической схеме, изложенной австралийским аналитиком Корал Белл. В 1999 г. она в данном вопросе ясно определила смысл политики США и их сателлитов: дело надо вести так, будто в мире существует множество центров силы. Это смягчит сопротивление противников глобализации и облегчит слом выживших цивилизаций. А то, что эта установка взята на вооружение нашей властью и без должной научной обоснованности используется применительно к России как некая реальность, подтверждает зависимое положение нашей страны и раскрывает специфику ее политической элиты как «элиты-транслятора», чья государственная политика вместе с политической системой стала носить откровенно экзогенный характер.