CC BY
99
Николай АСОНОВ
ВИЗАНТИЗМ И РОССИЙСКАЯ ВЛАСТЬ: УРОКИ И СМЫСЛЫ
В статье анализируется византизм как социально-политическое проявление славяно-православной цивилизации, отразившееся в специфике российской власти.
The article analyzes Byzantism as a socio-political manifestation of the Slavic Orthodox civilization and the way, how the mentioned aspect reflects in the specificity of Russian state power.
Ключевые слова:
византизм, российская власть, православие, соборность, славяно-православная цивилизация; Byzantism, Russian state power (Russian rule), Orthodoxy, collegiality, Slavic Orthodox civilization.
АСОНОВ Николай Васильевич — д. полит.н., доцент кафедры социологии и политологии Московского университета МВД России
nbassonov@yandex.ru
После того как неудачный для старомосковской знати государственный переворот 1730 г. был подавлен, Россия еще крепче оказалась привязанной к Западу. Столица страны надолго переместилась в Санкт-Петербург. Этим актом императрица Анна Иоанновна уничтожила Москву как центр славяно-православной цивилизации, опирающейся на теорию и практику византийской государственности. Появление нового престольного града на берегах Невы, сотканного из идей и практики романо-германской цивилизации, фактически ставило крест и на теории «Москва — Третий Рим».
При этом не было выработано другой политической теории, способной отразить историческое место и значение новой российской столицы как преемницы Третьего Рима. Санкт-Петербург стал классическим образцом «догоняющей модернизации», заставляя российскую власть смотреть на Запад как на центр мира. Тем самым были созданы идеологические условия для новых социально-политических перестроек в России, способных еще больше подавить ее значение как наследницы Византии.
Когда утвердилась мировая гегемония США, а Советский Союз прекратил существование, стало ясно, что возрождение России как Третьего Рима, способного вновь занять место Византии в качестве лидера славяно-православной цивилизации, не устраивает Запад. Среди западных аналитиков стало общим правилом причислять Византию и российскую власть, ориентированную на ее стандарты, к восточным деспотиям или связывать их природу с архаикой традиционных, как считал Леви-Стросс, «холодных» обществ, не способных к прогрессу. Упор делался на то, что в современных условиях «основная идеологическая борьба будет идти ... между демократией XXI в. и мракобесием темного XI в.»1.
Невольно возникает вопрос о причине столь враждебного отношения к России со стороны Запада. Дело в том, что, по мнению З. Бжезинского и некоторых американских идеологов, Россия все еще тесно связана с главным наследием византизма — православием2, и именно оно представляет сегодня одну из величайших угроз для безопасности США.
В чем же состоит эта угроза? Она состоит в том, что православие как основа византийской государственности никогда не существовало в отрыве от политической жизни. Его ключевые нормы и пра-
1 Тоффлер Э. Метаморфозы власти. — М., 2004, с. 470.
2 Интервью З. Бжезинского Независимой газете, 14 февраля 1997.
вила формировались и постулировались совместно духовной и светской властью, благодаря чему православный человек стал политизированным человеком. Он не может равнодушно относиться к тому, какая форма правления установлена в государстве и куда ведет его власть. Как выразился в свое время патриарх Кирилл, «нельзя быть христианином дома, в тишине своего кабинета, и перестать им быть на профессорской кафедре или на трибуне парламента. ... Христианская мотивация должна присутствовать везде, где трудится верующий человек... не говоря уже о политической и общественной деятельности»1.
В этих условиях с особой актуальностью встает вопрос о византизме как социально-политическом явлении и о том, какие уроки и смыслы несет он для российской власти. Сторонники и противники византизма, ориентированные на разные политические идеалы, по-разному трактуют его содержание и значение для России. Данный спор ведется уже более ста двадцати лет, но сейчас, в условиях затянувшегося для нас системного кризиса, приобрел «второе дыхание».
Расхождения в толкованиях термина «византизм», отсутствие серьезной исследовательской базы привели к тому, что почти во всех энциклопедиях и словарях он обойден молчанием. Это касается таких фундаментальных изданий, как многотомный Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, Большая советская энциклопедия, Советская историческая энциклопедия, Новая российская энциклопедия и Большая российская энциклопедия. Нет определения византизма в Православной и Католической энциклопедиях, в Большом академическом словаре русского языка, в Социологической и Политологической энциклопедиях.
А там, где можно встретить развернутое объяснение того, что представляет собой византизм, видно, насколько однобоко и в то же время противоречиво его понимание. Одни описывают византизм как проявление русской политической мысли, ориентированное на приоритет духовно-нравственных начал, выработанных Византией, считают его «консервативной и реакционной» силой, «противостоящей “упрощению и смешению”, идущему с
1 Кирилл (Гундяев), митрополит. Вызовы современной цивилизации. Как отвечает на них православная церковь? — М., 2002, с. 4, 6.
Запада»2. Другие трактуют византизм как «совокупность темных сторон византийского государственного и частного быта: придворную лесть, деспотизм, тонкий ум при свободе от нравственных правил, пышность и разврат»3.
Нетрудно заметить, что подобные формулировки, идущие от В.С. Соловьева и некоторых представителей немецкой политической мысли конца XIX в., наносят удар не только по Византии, но и по России, ставшей ее преемницей. Поэтому, прежде чем говорить о значении византизма для российской власти, важно разобраться в том, что он представляет собой как явление социально-политической жизни. По мысли К.Н. Леонтьева, который в 80-х гг. XIX в. ввел этот термин в научно-политический оборот, византизм есть, прежде всего, православная церковь и царь4. Признаки византизма состоят в единстве «религиозных, государственных, нравственных, философских и художественных» идей, выработанных Византией.
В отличие от славизма, в основе которого лежит «идея общей крови и сходных языков», но отсутствует объединяющая религиозно-политическая основа, византизм является крепким дисциплинирующим началом у славян. Следовательно, именно он, а не славизм способен противостоять «эгалитарно-либеральному процессу», представляющему собой «вторичное смесительное упрощение». Идя к нему, Запад стремится через сложную административную, судебную и потребительскую систему при активном участии СМИ «привести всех и все к одному знаменателю» — создать «среднего человека». Тем самым будет уничтожена «цветущая сложность» мировых цивилизаций, а человечество окажется на краю гибели. Византизм, считал К.Н. Леонтьев, стоит на пути этого опасного процесса. Поэтому, когда идет подавление славянских культур, следует знать, что «для существования славян необходима мощь России, а для силы России необходим византизм. Следовательно, тот, кто потрясает авторитет византизма, под-
2 Словарь философских терминов / науч. ред.
B.Г. Кузнецов. - М. : ИНФРА-М., 2007, с. 81; Новая философская энциклопедия в 4 т. Т.1. А—Д. / рук. проекта В.С. Степин, Г.Ю. Семигин. — М. : Мысль, 2010, с. 397.
3 Большая энциклопедия в 62 т. Т.9. / гл. ред.
C.А. Кондратов. — М. : Терра, 2006, с. 135.
4 Леонтьев К.Н. Византизм и славянство. Великий спор. — М., 2001, с. 50.
капывается. под основы русского государства. Тот, кто воюет против византизма, воюет.. против всего славянства»1.
Но почему византизм для К.Н. Леонтьева является положительной альтернативой всем новациям Запада? Дело в том, что православная система ценностей предлагает совершенно иную заботу о человеке.
Попробуем рассмотреть основные положения византизма как сугубо православного явления мировой истории. Византизм исходит из того, что «мир во зле лежит» и говорить о поступательном движении мировой цивилизации не приходится. Прогресс — это ускоренное движение к царству Антихриста, ибо будущее, по словам пророка Амоса, есть тьма, а не свет. На этом основано равнодушие византизма к земным радостям, заставляющее в первую очередь думать не о том, как жить лучше, а о том, как быть лучше. Спасение «зарабатывается» католиком путем добродетельного труда, и тем самым искупается собственный грех. Протестантизм вообще снимает вопрос о необходимости добрых дел для спасения, нацеливает на внешнюю практическую деятельность как на основное содержание бытия. И только в православии спасение осмысляется как внутреннее перерождение человека, его преображение духовное2. В византизме три главных уровня любви: к Богу, к монархии и нации составили известную триаду, которая была принята российской властью в первой трети XIX в. в качестве «теории официальной народности». Согласно православному учению, каждому народу от Бога дан свой удел, своя национальная «квартира», и переезжать в другую «квартиру» он не должен. Предпоследний уровень занимала любовь к семье, а последний — любовь к личности. Все остальные виды любви, как, например, любовь к самому себе, однополая любовь, любовь к деньгам или к животным, считались злом.
Защищая право человека быть лучше, византизм не признавал абстрактной свободы, а видел в ней двойственную природу, вытекающую из двойственной природы всего сущего на земле. Считая, что есть свобода «для греха», разрешающая порочную жизнь, и свобода «от греха», создающая условия для нравственного
1 Там же, с. 67—68.
2 Дунаев М.М. Православие и русская литерату-
ра. — М., 1996, ч. 1, с. 5—6.
совершенства граждан, византизм показывал, что «в православии подлинная свобода обретается в освобождении от власти греха, от.. злого начала. Эта свобода подразумевает нашу способность подчинять свою волю воле Господа. Либеральная же идея не призывает к освобождению от греха, ибо само понятие греха в либерализме отсутствует. Она требует полной свободы для падшего человека»3.
С опорой на эти положения строилась политическая теория византизма. В ней «справедливость» стала важной политической категорией. Главной целью византийской власти выступало создание такой политической системы, которая могла помочь человеку не только спасти душу, но и отдалить грядущий конец света. Власть, способная задержать движение к царству Антихриста, воспринималась как угодная Богу и, принимая консервативный характер, никогда не обольщала подданных мифом о светлом будущем. Это и было, собственно, характерной чертой российской власти с 988 г. по февраль 1917 г.
Идеальным типом организации государства для византизма было ветхозаветное судейство, когда власть действует не путем принуждения, а силой своего авторитета, сообщаемого ей «Божественной санкцией». Исполнение властью своих функций было возможно только благодаря тому, что вера в Бога была весьма сильна и носила массовый характер. Ослабление нравственности и переход к монархии заставляли ужесточить закон и заменить «Царя Незримого» царем зримым (земным), наделив его власть карательной функцией и методами силового принуждения, резко ограничив круг социальных свобод граждан. Но такие ограничения считались благом, поскольку подавляли в людях свободу «для греха».
Демократия с ее ставкой на безличную абстрактную свободу подобные ограничения снимает и раскрепощает негативные устремления граждан. Вот почему демократия рассматривалась византизмом как политический инструмент, с помощью которого должно утвердиться царство Антихриста.
Поскольку «эпоха судейства» считалась пройденным этапом, идеальное государство, к которому следует стремиться, по-
3 Кирилл (Гундяев), митрополит. Вызовы современной цивилизации. Как отвечает на них православная церковь? — М., 2002, с. 42.
нималось как союз общества, духовной и светской власти во главе с монархом1.
Не стала здесь исключением и правовая сфера. Она была подчинена тем же задачам и служила тем же целям, что и сфера политическая.
В экономической сфере византизм также стремился следовать церковным предписаниям. Кроме того, в новеллах императоров Византии, начиная с Юстиниана, звучит постоянная идея «общей благо -творительности», и даже в ряде случаев высказывается мысль о том, что «слишком большое богатство такое же зло, как и крайняя бедность». В этом же духе была построена речь Юстина II, объявившего, что власть не должна быть орудием в руках высших сословий, ибо на ней лежит важная социальная задача — содействовать равномерному распределению материальных благ.
Предполагая «осмысленный аскетизм» как форму «ограничения телесных потребностей с целью очищения души от страстных привязанностей»2, византизм был против банковской системы как греховного явления. В этом вопросе он придерживался известной заповеди Иисуса Христа: «.трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие». Не случайно в Византии, как и на Руси, не сложились купеческие династии, которые бы существовали более четырех поколений. Понимание греховности рыночных отношений, где нет места любви к Богу и человеку, заставляло представителей этой социальной группы переходить в другие сословия и активно участвовать в благотворительности.
Православной власти надлежало в первую очередь думать о духовных приоритетах, а не о материальных ценностях. Как писал Филофей, составивший на основе эсхатологических представлений византизма теорию «Москва — Третий Рим», православным государям нельзя «надеять-
1 Николай (Ким) священник. Тысячелетнее царство. — СПб., 2003, с. 24.
2 Геннадий (Емельянов), священник. О труде и страсти стяжания. — СПб., 2001, с. 11.
ся на золото и на преходящее богатство». «Прельщение» богатством заставляет власть ум свой и волю свою ставить выше требований Бога, что ведет государство к гибели. Эта гибель может носить как духовный характер (распространение безбожия и характерного для него типа поведения граждан), так и физический (потеря суверенности)3.
Таким образом, можно констатировать, что византизм как социально-политическое проявление славяно-православной цивилизации нельзя отождествлять с «мракобесием». Он содержит большой гуманистический потенциал, работающий на укрепление национальной духовности и суверенитета нашей страны. Вся сущность византизма направлена на то, чтобы помочь человеку стать лучше, приблизить его к Богу. В этом заключен его главный смысл. Главный урок состоит в том, чтобы российская власть помнила — она отвечает перед Богом в первую очередь за тех граждан, кто выбрал путь свободы «для греха».
Важно не забывать, что в современных условиях, когда основное содержание социально-политической жизни сводится к борьбе цивилизаций за выживание, приоритетной должна стать задача спасения той цивилизации, центром которой почти шестьсот лет является Россия и с которой связана в той или иной степени история и культура подавляющего числа ее коренных народов. Для этого полезно в рамках борьбы за выживание православной культуры противодействовать процессу глобализации, уничтожающему цивилизационное многообразие, установленное свыше.
В этой связи стоит прислушаться к тем, кто видит дальнейший путь развития России в объединении духовности, державности и соборности4 как реальной альтернативе западным проектам разложения России.
3 Филофей. Послание о неблагоприятных днях и числах // Русская идея / сост. Е.А. Васильев. — М., 2002, с. 28, 31.
4 Кулинченко В.А., Кулинченко А.В. О духовно-культурных основаниях модернизации России // Полис, 2003, № 2; Осипов Г.В. Россия: национальная идея, социальные интересы и приоритеты. — М., 1997, и др.
