CC BY
237
УДК 82-31
Гомельский государственный университет Gomel state University name of Francis
имени Франциска Скорины Skarina
доктор филологических наук, профессор кафедры doctor of Philology, Professor of the
русского, общего и славянского языкознания Department of Russian, General and Slavic
Рогалев А. Ф. linguistics
Беларусь, г. Гомель, тел. +375 25 707-61-54 Rogalev A.F.
e-mail: gomelanin@yandex.by Belarus, Gomel, tel. +375 25 707-61-54
e-mail: gomelanin@yandex.by
А.Ф. Рогалев
РОМАН М.Ю. ЛЕРМОНТОВА «ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ»:
НОВОЕ ПРОЧТЕНИЕ
В статье предлагается новая интерпретация романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Традиционно это произведение относится к числу реалистических и к типу классических психологических романов в русской литературе. Между тем «Герой нашего времени» не является только лишь реалистическим и психологическим романом. В нём есть несомненные черты романтизма: экзотика пространства, в котором разворачивается действие, занимательно-приключенческая канва повествования, исключительность обстоятельств и событий, в которых оказываются герои. Несомненный психологизм произведения дополняется элементами детектива и метафизики, особенно ярко представленными в частях «Тамань» и «Фаталист». Главное же внимание к внутреннему миру человека является ещё и данью русскому сентиментализму. Не будем забывать о времени, в которое создавался роман, когда симбиоз романтизма, сентиментализма и реализма соответствовал литературным вкусам публики. Основное внимание уделяется образу Печорина, которого нельзя считать «лишним человеком». Это вполне определённый тип личности, понимание которого невозможно без обращения к психологии, что доказывается деталями и фактами из текста. Собирательность образа Печорина, о чём говорил сам автор романа, на самом деле может быть не более чем лёгким камуфляжем действительного прототипа. Этим же обусловлено и заглавие романа, в котором есть определённый подтекст. Рассматриваются также некоторые недостатки произведения, связанные с его сюжетом и композицией.
Ключевые слова: роман, М.Ю. Лермонтов, Печорин, жанр, образ, интерпретация.
A.F. Rogalev
M.Y. LERMONTOV'S NOVEL «THE HERO OF OUR TIME»: NEW READING
The article offers a new interpretation of the novel «Hero of our time» by M. Y. Lermontov. Traditionally, this work is one of the realistic and classic psychological novels in Russian literature. Meanwhile, «Hero of our time» is not just a realistic and psychological novel. There are certain features of romanticism in it: the exoticism of the space in which the action is played out, the entertaining and adventurous outline of the narrative, the exclusivity of the circumstances and events in which the characters find themselves. The undoubted psychologism of the work is supplemented by elements of detective, meta-physics and parapsychology, especially vividly represented in the parts «Taman» and «Fatalist». The main attention to the inner world of man is also a tribute to Russian sentimental-ism. Let's not forget about the time when the novel was created, when the symbiosis of romanticism, sentimentalism and realism corresponded to the literary tastes of the public. The main attention is paid to the image of Pechorin, who cannot be considered an «extra person». This is a very specific type of personality, the understanding of which is impossible without reference to psychology and parapsychology, which is proved by details and facts from the text of the novel. The collective image of Pechorin, as the author of the novel himself spoke about, can actually be nothing more than a light camouflage of the actual prototype. This is also the reason for the title of the novel, which has a certain subtext. We also consider some of the shortcomings of the work related to its plot and composition.
© Рогалев А.Ф., 2020
Key words: novel, M.Y. Lermontov, Pechorin, genre, image, interpretation.
Много лет назад это произведение мы изучали в школе, и с тех пор запомнилась стандартная характеристика главного героя как «лишнего человека», то есть не нашедшего полезного применения себе в обществе [1, с. 126].
Спустя десятилетия новое прочтение романа М. Ю. Лермонтова дало и новое понимание Печорина. Сейчас мы с уверенностью утверждаем: он не лишний человек, а один из многих таких Печориных, существовавших всегда, во все эпохи, и в нём выражен определённый тип личности, описание которому мы и даём в этом нашем прочтении образа.
Сам Михаил Юрьевич Лермонтов в начале романа указывал, что его герой - несомненный портрет, но не одного человека, а составленный из пороков всего поколения того времени, то есть 1830-х годов.
Автора романа, таким образом, интересовал психологический тип, или тип человеческой души. Он так и писал, что ему интересно и даже весело рисовать человека так, как он его понимает.
Сосредоточив основное внимание на Григории Александровиче Печорине, создатель «Героя нашего времени» умело и убедительно обрисовывает и другие психологические портреты, которые так же, как и портрет Печорина, являются обобщёнными.
В романе представлена целая галерея человеческих типов, выраженных в конкретных образах. Их много, и каждый из них запоминается своими характерными психологическими признаками и свойствами: Максим Максимыч, Бэла, Казбич, Азамат, Грушницкий, княжна Мери, Вера, доктор Вернер [для анализа произведения используем издание: 2].
Талант и художественное мастерство М.Ю. Лермонтова позволили создать колоритных персонажей, описанных с удивительным вниманием к деталям, относящимся к внешности, стереотипу мышления и, соответственно, стереотипу поведения человека. Вот почему роман «Герой нашего времени» и относится к типу классических психологических романов в русской литературе.
Впрочем, что касается стиля, направления в художественной литературе и жанра, то мы не думаем, что роман Михаила Лермонтова не является только лишь реалистическим и психологическим.
Во-первых, в нём есть несомненные черты романтизма: экзотика пространства, в котором разворачивается действие, занимательно-приключенческая канва повествования, исключительность обстоятельств и событий, в которых оказываются герои.
Во-вторых, несомненный психологизм произведения дополняется элементами детектива и метафизики, особенно ярко представленными в частях «Тамань» и «Фаталист».
Кстати, мистицизм, как и острота разворачивающегося сюжета, свойственны романтическим произведениям по определению. Главное же внимание к внутреннему миру человека является ещё и данью русскому сентиментализму. Не будем забывать о времени, в которое создавался роман, когда симбиоз романтизма, сентиментализма и реализма соответствовал литературным вкусам публики.
Метафизическая сторона «Героя нашего времени», прямо обозначенная в самом заглавии и содержании повести «Фаталист», связана также с образом мальчика с белыми глазами, который прекрасно ориентируется во тьме и благодаря особому устройству органов чувств воспринимает то, что нельзя увидеть обычным зрением, например, лодку в ночи, находящуюся вдали от берега. Вообще, одна фраза повествователя - «Там нечисто», относящаяся к дому в Тамани, где квартировал Печорин, сразу же создаёт настрой на несомненную загадочность и тайну в повествовании.
И эта загадочность вовсе не случайно переплетена с приключениями именно Печорина, который и сам загадочен не в меньшей мере, чем таманский мальчик.
Общее между ними в том, что тот и другой обладают несомненными экстрасенсорными способностями, которые, однако, проявляются по-разному: у мальчика - в умении ориентироваться в пространстве, а у Печорина - в наличии предчувствия.
Вот эта черта главного героя как раз и ускользала от внимания литературоведов и комментаторов «Героя нашего времени», стандартно повторявших и повторяющих до сих пор, что Печорин - это не нашедший себя человек, представитель так называемых лишних людей.
Мы же утверждаем другое: Печорин - особый человек, вполне определившийся в социуме и умеющий не только устроиться в нём, но и привлечь к себе людей, находящихся с ним во взаимодействии, и даже управлять ими.
В повести «Княжна Мери» основное внимание обращено на процесс обольщения женщины. Здесь много рассуждений, поданных как мысли самого Печорина, отображённые в его журнале вкупе с философскими отступлениями и психологическими комментариями автора дневника.
Между тем Печорин нигде и никогда не учился кого-либо обольщать. Это выходило у него непроизвольно или, правильнее, по включённой от природы программе, когда он как бы нажимал на кнопку «Я хочу». Кстати, именно так - хочу и всё тут - Печорин объяснял Максиму Максимычу свой интерес к Бэле.
Во всех известных читателю случаях его отношений с женщинами - с Бэлой, Мери Ли-говской и прежней любовницей из столицы Верой - следует говорить о магнетизме Печорина, то есть о неком мощном импульсе энергии, который, как лучи, направлялся на отношения с женщиной, и женщина уже сама стремилась к источнику излучения, летела к нему, как бабочка на свет.
Незримая психическая сила проявлялась у Печорина также в решительные и роковые минуты, в частности, на дуэли с Грушницким, а ещё в эпизоде, когда он вдруг решается ворваться в дом, где засел обезумевший от водки и убийства поручика Вулича казак, и связать преступника.
Только один раз, кажется, Печорин уступает: он не выдерживает психологической дуэли с девушкой-контрабандисткой в Тамани. Глаза этой, то ли русалки, то ли феи источали магнетическую власть сильнее, чем вся биоэнергоструктура Печорина.
Что же касается облика героя, то в детальном его описании особенно интересны карие глаза, сиявшие холодным фосфорическим блеском, и тяжёлый, проницательный, равнодушно-спокойный взгляд.
Автор повествования, в роли которого выступает некий путешественник по Кавказу, собиратель всяких историй о здешних местах и людях, сам того не ведая, создаёт убедительные зарисовки о сверхъественных способностях прапорщика Григория Александровича Печорина.
Впрочем, всё это подано рассказчиком так, как значилось в дневнике Печорина, и этот дневник можно назвать «Опытом самоанализа». И если уже продолжать придумывать новые названия к частям существующего текста, то главы «Бэла» и «Княжна Мери» вполне можно объединить общим подзаголовком - «Печорин и его жертвы».
Да, гордая Бэла очень легко превратилась в пленницу и рабу. Такой же пленницей Печорина достаточно быстро после некоторого показного сопротивления стала и княжна Мери.
В обоих случаях Печорин превращался в паука, высасывавшего жизненную энергию и духовные силы из попавших в его паутину женщин.
И это подлинно так и было: и черкешенка Бэла, и княжна Мери зримо тают и чахнут, не только психически, но и физически недомогают.
Впрочем, с Мери Лиговской Печорин обходится жёстко и безжалостно. Бэлу же он холил, лелеял как любимую игрушку, а потом стал уставать от неё, ибо уже не получал энергии того уровня свежести, которая его заводила.
Некая Вера, которая подана в романе исключительно в образе страдалицы, приехала на кавказские минеральные воды больной после долгой любви к Печорину. Она прямо ему говорит, что он не дал ей ничего, кроме страданий.
Бедного Грушницкого Печорин убил сначала психически, а потом и физически. Он вообще любит и умеет побеждать и жаждет власти над человеком.
И что же сам он при всём этом? Печорин вполне понимает, что иначе не может. Светская болтовня и суета, эта психологическая игра всех со всеми, активизировала его и давала возможность подзарядиться так необходимой ему энергией. Печорин чувствует в себе ненасытную жадность и необходимость поглощения всего свежего, что встречается на пути.
Он смотрит на страдания и радость других только в отношении к себе, а именно как на необходимую ему пищу, поддерживающую его физические и духовные силы.
Он играет не только с женщинами, но и с мужчинами (Грушницкий), хотя, конечно же, по-другому, но всё равно как вампир. Печорин и сам в одной строчке своего дневника обмолвился о своих вампирских наклонностях.
Ему становилось грустно от всего этого и особенно от мысли, что он разрушает чужие надежды. Иногда он себя презирал. Но одновременно он чувствовал и удовольствие от того, что княжна Мери после разговора с ним проведёт ночь без сна и будет плакать, а Грушниц-кий будет страдать от неуспеха его ухаживаний за хорошенькой Мери. Что это, как не типичное состояние энергетического вампира?!
Печорину необходимо вторгаться в жизнь людей. Он испытывает блаженство от того, что его кто-то страстно любит. Но сам он не любил никого. Сердечные чувства ему были чужды. Он живёт иными ощущениями. И если их не хватает, то начинает скучать и хандрить.
Образ хандрящего «лишнего человека» сначала создал А.С. Пушкин. Но его Евгений Онегин больше субпассионарий, чем вампир.
Образ Печорина, конечно же, создавался не без влияния образа Онегина, даже может быть и задумывался как подражание, но в итоге оказался талантливым продолжением.
Об этом много писалось, указывалось даже на смысловую перекличку фамилий персонажей [3, с. 34-35]. Но каждый волен воспринимать эти фамилии по-своему, находить собственные ассоциации.
Вот и фамилию Печорин мы сопоставляем не с названием реки Печоры, а со словом печора в значении «пещера» [4, с. 94]. И эта печора как ассоциативный образ, отобразившийся в именовании персонажа [3, с. 51], представляется нам местом, куда попадают как в заключение все те, кто оказывается в расставленных вампиром энергетических сетях.
Зададимся ещё одним немаловажным в наших рассуждения вопросом: что такое скука и какова её природа? Скука во многих случаях - показатель энергетической недостаточности. Для избавления от скуки необходима смена обстановки и окружения. В иной среде и между другими людьми человек получает возможность получать новые впечатления и, соответственно, новый заряд энергии.
Печорин как раз и говорит, что от скуки его спасают только путешествия. Его биоэнер-гоструктура работает исключительно в режиме потребления, но не переработки и взаимообмена энергиями, как у других героев романа. Печорин - это «чёрная дыра», которая только поглощает и ничего не отдаёт. Он тяготится своей особенностью, поэтому и утверждает, что жизнь не стоит того, чтобы о ней много заботиться.
Скажем о недостатках романа. Прежде всего, он оставляет впечатление незаконченного. Вскользь упоминается, что Печорин умер. Но отчего и как, при каких обстоятельствах это произошло? Может быть, от скуки, что наряду с иными версиями было бы правдоподобно?
Слишком много места в романе уделено в тексте описаниям природы, хотя сам рассказчик и замечает, что такие пространные описания ничего не говорят читателю, если он не видел того, что описывается.
И здесь уже не имеет существенного значения, в какой мере пейзаж оттеняет происходящие события или состояние героев. Для этого больше годится не словесный, а музыкальный ряд, невозможный в литературном тексте. Правда, музыку можно заменять стихами. И прирождённый поэт Михаил Юрьевич Лермонтов вполне мог бы это сделать.
Натяжкой сюжета, на наш взгляд, является то, как обнаружился дневник Печорина. Вряд ли Григорий Александрович так беспечно отказался бы от своих записок, в которых раскрывалась его суть.
Непонятным остаётся, как и почему он доверил свои изложенные на бумаге сокровенные мысли и наблюдения Максиму Максимычу.
Не соответствует сути романа его заглавие - «Герой нашего времени». Печорин - не герой, даже в ироническом или отрицательном смысле, который можно придать этому слову.
Кстати, М.Ю. Лермонтов говорил, что портрет Печорина составлен из пороков «всего нашего поколения». Но в любом случае Печорин ничем не впечатляет - ни достоинствами, ни пороками. Он будничный. К тому же тип Печорина встречается в любое время, а не только в то, какое имел в виду Лермонтов.
Если же под словом герой понимать определённый типаж, то таковыми являются все действующие лица романа. Поэтому более логичным было бы такое его название - «Герои нашего времени».
Но автор выбрал всё же единственное число, что было далеко не просто так. Вообще, просто так ничего не происходит и ничего не делается. Почему Григорий Александрович Печорин назван автором романа «героем»? Для чего Лермонтов намекал на исключительность своего персонажа? Не потому ли, что в Печорине, как и в Демоне и Мцыри, автор изображал те или иные стороны своей личности?
Намеренная оговорка Лермонтова, что образ Печорина собирательный, может быть не более чем лёгким камуфляжем действительного прототипа. Григорий Александрович Печорин - это одна из ипостасей (субличностей) Михаила Юрьевича Лермонтова, имевшего те же особенности и способности, которые присущи и Печорину [5].
Между ними - автором и персонажем - больше подобия, чем несходства (сходства в биографии; во внешности, особенно в том, что касается глаз и тяжёлого проницательного взгляда; в присущей им особой энергетической силе и способности воздействовать на людей, а также в убеждённости в неотвратимости судьбы), а несходства как раз и можно списать на собирательность образа.
Библиографический список
1. Русская литература / А. А. Зерчанинов, Д. Я. Райхин, В. И. Стражев; под ред. проф. Н.Л. Бродского, перераб. М.: Гос. уч.-пед. изд-во, 1949. 464 с.
2. Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени]. М.: Издательство Академии наук СССР, 1962. 225 с.
3. Рогалев А.Ф. Имя и образ. Художественная функция имён собственных в литературных произведениях и сказках. Гомель: Барк, 2007. 224 с.
4. Рогалев А.Ф. Мир художественных образов. Гомель: Гом. гос. ун-т им. Франциска Скорины, 2012. 254 с.
5. Судьба Лермонтова / Э. Герштейн. 2-е изд., испр. и доп. М.: Худож. лит., 1986. 350 с.
References
1. Russian literature / A. A. Zerchaninov, D. Ya. Raikhin, V. I. Strazhev; edited by prof.N. L. Brodsky, pererab. M.: State academic and pedagogical publishing house, 1949. 464 p.
2. Lermontov M. Yu. Hero of our time. Moscow: Publishing house Of the Academy of Sciences of the USSR, 1962. 225 p.
3. Rogalev A. F. The Name and image. Artistic function of proper names in literary works and fairy tales / AF Rogalev. - Gomel: BARC, 2007. 224 p.
4. Rogalev A. F. The World of artistic images. Gomel: state University of Economics. UN-t im. Francisca Skorina, 2012. 254 p.
5. The Fate Of Lermontov / E. Gerstein. 2nd ed., ISPR. and add. M.: Art. lit., 1986. 350 p.
