CC BY
40
ВЕСТНИК ТГГПУ. 2010. №4(22)
УДК 81’42
РОМАН Л.ФЕЙХТВАНГЕРА ” ЕВРЕЙ ЗЮСС” И БИБЛЕЙСКАЯ КАНОНИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ
© В.Б.Медведев
Данная статья посвящена рассмотрению влияния библейского источника на создание Л. Фейхтвангером в историческом романе "Еврей Зюсс" образа еврейского мира. Рефлексия иудейской канонической литературы проявляется в представлении автором персонажей и их взаимоотношений в соответствии с образами Книги книг. Этнический характер поэтического мира романа Л.Фейхтвангера проявляется в библейской тематике отдельных эпизодов, в использовании слов и словосочетаний древнееврейского происхождения.
Ключевые слова: реляция, поэтический мир, канонический, взаимодействие, жертвоприношение, магический, творец.
В отечественной литературоведческой традиции творчество известного немецкоязычного писателя Л. Фейхтвангера все чаще рассматривается в ракурсе орбит взаимодействия немецкой и еврейской культур. Определяющим здесь, как нам представляется, является не столько избранная автором тема повествования, сколько следование каноническим образцам еврейской литературы. Наиболее резко это положение представлено в историческом романе Л.Фейхтвангера "Еврей Зюсс" [1], в котором автору удалось создать подлинно еврейский поэтический мир. Задачей данного исследования явилось установление библейских реляций и способов их реализации в данном литературном произведении.
Рассмотрим это положение на примере раскрытия автором взаимоотношений между главными персонажами произведения герцогом Карлом Александром Вюртембергским и его придворным евреем Йозефом Зюссом Оппенгейме-ром. Противостояние этих двух протагонистов в романе занимает особое место ввиду попытки Л.Фейхтвангера представить взаимоотношения между правителем Швабии и его финансистом в соответствии с образцами классической еврейской литературы. Важным для понимания авторской идеи, возникшей не без влияния библейских образов, становится наделение Зюсса магической силой, вынуждающей герцога подчиняться его воле: "Den Herzog hatte Suss in seiner Gewalt. Karl Alexander fuhlte sich geheimnisvoll gebunden an diesen Mann..." [2: 148].
Некоторыми критиками участие Зюсса в судьбе герцога в свете многократного использования Л.Фейхтвангером слова "Gewalt" интерпретируется даже как символическое проявление "слияния в единой плоти иудаизма и стремления к господству" [3: 184]. Данная мысль укрепляется в сознании читателя повтором глагола
"binden", а глубина проникновения этой связи -появлением существительного "Blut": "Er gestand sich nicht, dass, was ihn an den Juden band wie das, was ihn abstiess, viel tiefer und unheimlicher in sei-nem Blut lag" [2: 297].
Динамизм повествования нагнетается за счет концентрации глаголов с содержанием активного действия, усиленного соответствующими атрибутами: "Der Herzog aber, allein, schaumte, raste. Riss, zerrte, scheuerte sich wund an der unsichtba-ren, unzerreissbaren, grauenhaften Bindung von ihm zujenem" [2: 338].
Чуть ниже происходит повтор лексемы "die Bindung" уже с другим, синонимичным прилагательным "peinvoll”, что усиливает степень зависимости герцога от Зюсса и подчеркивает его беспомощность перед иудеем: "Manchmal wieder sagte er sich, erreiche er den Triumph der Kirche in Schwaben, dann werde Gott ihn sicherlich belohnen und ihn losen aus der peinvollen Bindung mit dem Juden" [2: 343].
Идею укрепления взаимодействия Зюсса с герцогом Л. Фейхтвангер развивает в духе библейского единения творца с объектом его созидания. Для демонстрации реляции взаимоотношения Зюсса и герцога к его библейскому прообразу автор "Еврея Зюсса" намеренно неоднократно употребляет глагол "kneten". Причем, как показывают примеры, придворному еврею под силу лепить все, что угодно, включая герцога: "Er hatte ... aus einem hitzigen, brunstigen, brutalen Stuck Fleisch einen Fursten geknetet" [2: 367].
Результатом этого взаимодействия является неразрывная связь творца и его деяния: ". sie waren Teile eines Korpers, unloslich verknupft" [2: 354]. Зюсс и герцог становятся единым целым, кровью и плотью (многократный повтор "das Blut", "das Leben"), чей союз укрепляется не без участия магических и даже дьявольских сил "he-
xerisch", "verteufelt", "Zauber". Сам Зюсс полон энергии и зажигает ею окружающих, прежде всего герцога, делая проекты герцога жизнеспособными "Sinn und Leben". Герцог вовлечен в сферу влияния Зюсса, он заражен и, более того, отравлен ("vergiftet") дикой ("wild") идей иудея подменить собой страну. Лучше всего это положение демонстрирует следующий отрывок, в котором обращает на себя внимание первопричина таких взаимоотношений: "Was Suss in seine kraf-tigen, unheimlich gewandten Hйnde nahm, das kne-tete er wie durch Zauber rund und fugsam. Vor sei-nem fanatisch schwelenden Feuer ward all die brave und gewissenhafte Muhe lacherlich, mit der die an-deren zappelnd und qualvoll halbe Erfolge zetteln. Aber dass es doch in Wahrheit viel mehr war, dass dieser Staatsstreich sein, Karl Alexander, Leben und Sinn selber war, dass wussten doch, spurten doch nur er und der Jude. Denn so hatte sich ihm langsam das Projekt umgebildet, so hatte er unter dem kne-tenden, hetzenden Auftrieb des Suss sich ihm ins Blut gebrannt. Erst war es ihm Politik gewesen, Mit-tel zur Macht, Dekoration, nichts weiter; dann war es Mystik geworden, ersehnte Losung aus einer Bin-dung, Relegion. Jetzt hatte es sich verwandelt in sein Leben und Blut selber. Er wird jetzt, das ist der Sinn und Krone des Planes, das Land selber werden... Immer wilder hatte der Jude die finstere, brunstige Sehnsucht des Fursten geschurt nach dem Tag, da das Land sich in ihn wandeln solle., ihm sein gan-zes schwellendes, fanatisches Feuer ins Blut ge-brannt. Der vergiftete Furst suchte gierig Bestati-gung, neuen, wilderen Antrieb in dem heimlich ein-verstandnisvollen Blick des Juden" [2: 353-354].
Постепенно не только ход мыслей герцога, но и его движения подчиняются воле еврея. Во всех этих эпизодах присутствует библейское отношение к танцу как некоему ритуальному обряду. Известно, что древние израильтяне использовали танец как форму проявления религиозных убеждений, поскольку танец служил выражением радости, страха, поклонения. Поэтому вовлечением герцога в иудейский танец автор усиливает идею подчинения герцога воле Зюсса. Одновременно, описывая совершение герцогом танцевальных движений вместе с иудеями, Л.Фейхтвангер вовлекает и читателя в иудейский мир повествования. В этом странном хороводе герцог принимает участие не единожды. В зависимости от значимости того или иного персонажа повествования меняется и центральная фигура в танцевальных па: в каком-то случае на ключевую роль выдвигается герцог, в другом - Зюсс. При этом автор прибегает к частичному повтору части вводного предложения, с тем чтобы оттенить ситуативную дифференциацию:
1. "Die Dinge um ihn verloren ihm ihre Farbe, der Jude vor ihm verfahlte. Er sah sich schreiten in einem . unwirklichen Tanz, vor ihm im Reigen schritt . der Magus, Rabbi Gabriel, die eine seiner Hande haltend, die andere hielt Suss" [2: 109].
2. "Die Dinge um ihn verfahlten; er sah sich schreiten in einer . schattenhaften Quadrille, Rabbi Gabriel hielt seine rechte, der Herzog seine linke Hand" [2:151].
Став фактическим правителем герцогства и заставив слепленного им герцога плясать под его дудку, Зюсс в запале мести решается расстроить все планы герцога, подведя того к смертному одру. Чувство откровенного презрения к герцогу, трансформировавшееся из первоначально глубочайшего почитания Зюссом властителя княжества, передается Л.Фейхтвангером использованием слова "schachern", заимствованным из древнееврейского языка и применяющимся христианами исключительно к презираемым ими иудеям. Используя вначале немецкое "abkaufen" перед синонимичным глаголом "abschachern", Л.Фейх-твангер одновременно добивается удвоения отрицательного эффекта, оценивая ситуацию поликонфессионально. Именно такими категориями способен мыслить иудей Зюсс, причастный обоим языкам и воспитанный в атмосфере двух культур: "Abkaufen wollte er ihm, durch Geschafte, durch Affaren abschachern ihm den Tod seines Kindes! Der Narr der, der siebenfach verblendete" [2: 327].
Здесь автором включается в повествование еще одна библейская тема - жертвоприношение. Зюсс собственноручно, подобно древним иудеям, вскормил жертву и подготовил ее к приношению: "Jetzt hatte er sein Opfer he range mйstet, hatte es erhoht, es ansehnlich und weit gemacht. Ein verhungertes Tier anzunehmen weigerte sich der Priester wie der Gott. Das Opfer, dessen Blut er jetzt darbot, konnte bestehen" [2: 367]. К библеизмам здесь можно отнести словосочетания "das Opfer (heran)masten", "das Blut darbieten".
Заключительным аккордом в этой трагедии взаимоотношений творца и его детища звучит финальная сцена расставания Зюсса с умирающим правителем, где мы встречаемся с выражениями библейского происхождения в многократном синонимичном повторе: "das Opfer zurecht-richten", "das Opfer praparieren". В слепленную им болванку Зюсс заронил худшее свое семя ("den verworfersten Samen hineintraufeln", "sein schlech-tes Teil hineingiessen", "sein Schlechtestes hinein-traufeln", "hineintraumen"), превратив чушку в герцога. "Sieh, Karl Alexander, sieh, du dummer, tolpischer Herzog, .ich hab dich mir erst zurecht-gerichtet, hab dich pmpariert, dass du aussiehst wie
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ: ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
ein Mensch, ja wie ein Furst. ... Du warst nichts als ein kleiner, gewalttatiger Zufallsherzog all deine Ta-ge, und ich hab dich lassen tanzen. ... Sieh, gerade mein Schlechtestes hab ich in dich hineingetmufelt, meinen verworfesten Samen. ... das hab ich fur mein schlechtes Teil geachtet und hab es ganz in dich hi-neingegossen und hab dich tanzen lassen und dich gemйstet, bis dass du reif warst" [2: 384].
Итогом данного исследования является установление влияния на творческий почерк Л.Фейхтвангера библейского источника, что свидетельствует о стремлении писателя создать произведение в духе иудейских литературных традиций. Поэтический мир произведения выдерживается в этнических рамках не только благодаря библейской тематике отдельных эпизодов, но и углубляется путем использования слов и словосочетаний древнееврейского происхождения. Этот творческий подход автора в корне отличает анализируемый нами исторический роман от его литературных предтеч [4; 5; 6].
L.FEUCHTWANGER’S JEWSUESS AND CANONICAL BIBLICAL TRADITION
V.B.Medvedev
This article is devoted to the influence of the Biblical sources on the creation by L.Feuchtwanger Jewish poetical world in his historical novel Jew Suess. The reflection of the Judaic canonic literature results in the presentation of the personages and their relations according to the images of the Book of Books. Poetical world of this work is ethnic because the author uses Biblical images, Jewish realities and Hebrew words and word-combinations.
Key words: relation, poetic world, canonical, interaction, sacrifice, magic, creator.
Медведев Владимир Борисович - кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков Московского государственного университета путей сообщения.
E-mail: [email protected]
1. Фейхтвангер Л. Еврей Зюсс. - М.: Люкс, 2005. -510 с.
2. Feuchtwanger L. Jud Suss. Roman. - Berlin und Weimar: Aufbau Vlg., 1991. - 474 s.
3. Korte M. Figur ohne Original: "Jud Suss" und "Ewi-ger Jude" als Metafiguren der Geschichte bei Lion Feuchtwanger // Przyrembel A., Schonert J. (Hg.) "Jud Suss" Hofjude, literarische Figur, antisemiti-sches Zerrbild. - Frankfurt a. M. und N.Y., 2006. -S.175-188.
4. Fassmann D. Gesprache aus dem Reiche der Todten. - Leipzig: W. Deer, 1737. - 1204 s.
5. Hauff W. Jud Suss. Erzahlungen. - Wiesbaden: Volksbildungsverein, 1903. - 78 s.
6. Joseph Suss Oppenheimer ein Finanzmann des 18. Jahrhunderts. Nach den Verteidigungsakten und den Schriften des Zeitgenossen bearbeitet von Manfred Zimmermann. - Stuttgart: Rieger’sche Verlagsbuch-handlung., 1874. - 140 s.
Поступила в редакцию 06.10.2010
