CC BY
38
УДК 81'42 ББК 81-5
В.Б. МЕДВЕДЕВ
ЭТНОДЕТЕРМИНАЦИЯ ФОРМ ОБРАЩЕНИЯ К СОБЕСЕДНИКУ КАК ПЕРЕВОДЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА:
ВЫСОКОМЕРНОЕ «ОН» ИЛИ ДРУЖЕСКОЕ «ТЫ»?
Ключевые слова: этнодетерминация, личное местоимение, этнический язык, перевод, языковая норма.
Статья посвящена изучению особенностей перевода обращений к собеседнику в романе Л. Фейхтвангера «Jud Suss». Ввиду принадлежности Л. Фейхтвангера к двум языковым культурам творческий язык автора вобрал в себя элементы нескольких языковых стихий: немецкого и древнееврейского языков. В результате элементы синтаксического уровня оригинального текста проявили функциональные особенности, которые необходимо принять во внимание при их передаче на русский язык.
V.B. MEDVEDEV
ETHNODETERMINATION OF THE REFERENCE FORM AS LINGUISTIC PROBLEM: ARROGANT «HE» OR FRIENDLY «YOU»?
Key words: ethnodetermination, personal pronoun, ethnic language, translation, lingual norm.
The article is devoted to the study of peculiarities of the reference form to an interlocutor in the novel «Jew Suss», written by L. Feuchtwanger. Because the author belongs to two lingual cultures, his creative language has included elements of several lingual spheres: German and Hebrew languages, ^s a result the elements of syntactic level of original text, shows functional peculiarities, which is necessary to take into consideration by the translation into Russian language.
Творческий подход Л. Фейхтвангера в историческом романе «Jud Suss» [6] отличает стремление стилизовать речь героев, в характерной для средневековой Германии языковой форме. В частности, это нашло проявление в использовании третьего лица единственного числа при обращении к собеседнику, располагающемуся на более низкой ступени общественной иерархии. Данную норму обращения лучше всего иллюстрирует отрывок из исторического романа Л. Фейхтвангера, передающий диалог графини с ее финансистом:
Isaak Landauer ... sagte vorwurfsvoll: «Habe ich das verdient, Exellenz?» -«Was verdient?» - «Dass sie mich fur einen ausgemachten Narren halten.» Sie, auffahrend: «Was will Er, Jud? Wohin zielt Er? Hatt Er mir vor zwei Jahren das Geld nicht geliehen? Bin ich jetzt weniger gut?» Der Jude behutsam: «Wozu braucht Euer Exellenz das Geld? Es aus dem Land zu schaffen ...? Doch nur, weil Sie Eventualitaten furchten. Wenn aber Eventualitaten zu furchten sind, dann sind die Guter keine Garantie. Wollen Sie, dass ich soll an Ihnen Geld verlieren?» ... «Er ist klug, Jud», sagte sie nach einer Weile. «Glaubt Er dass ich es wagen darf, die Guter ... nicht zu beleihen?» [6. C. 25-26].
Встречаясь с подобным языковым явлением, переводчик испытывает известное напряжение в выборе варианта межъязыковой трансляции: буквальный (в форме третьего лица ед. числа) или адекватный перевод в форме дружеского «ты», как мы это встречаем в передаче манеры ведения разговора герцогини с придворным.
Л. Фейхтвангер «Alles fein, Jud, alles schon. Aber das Zimmer, wo die klei-nen Christenkinder geschlachtet werden, hat Er mir doch nicht gezeigt [6. S. 132].
Перевод Вальдман
- Все очень красиво, еврей, все чудесно. Но комнату, где убивают христианских младенцев, он все-таки не показал мне [4. С. 110].
Перевод Касаткиной
- Все красиво, еврей. Все прекрасно. Но комнаты, где убивают христианских младенцев, ты мне так и не показал [3. С. 137].
Использование местоимения третьего лица ед. числа позволяет автору романа передать высокомерное обращение одного из собеседников и выстроить благодаря этому между собеседниками невидимый барьер. Данная позиция сопоставима с обращением в русском языке человека низшего звания к персоне, занимающей более высокое социальное положение: «Что желают Их превосходительство?»
Перенос на русский язык нормы адресации к собеседнику в третьем лице ед. числа, как это принято в немецком языке, чреват как будто резкой интерференцией, что мы и наблюдаем в трансляте В. Вальдман. Более корректным с современных речевых позиций представляется перевод, выполненный Н. Касаткиной, демонстрирующий вполне допустимое небрежное обращение «их превосходительства» к низшему по званию чину.
Ср.:
Перевод Вальдман Хриплым голосом ... Карл Александр проговорил: - пусть он будет мужчиной, Зюсс!
Пусть он не углубляется в свое горе.. Я вполне понимаю, что он в ней потерял. Но пусть он вспомнит, что у него еще многое другое остается в жизни. У него остается милость, остается любовь его герцога. Да послужит ему это утешением [4. С. 230].
Несколько ниже мы видим как Йозеф Зюсс, подражая герцогу, ведет беседу с людьми низшего ранга в точно такой же манере:
Ср.:
Перевод Вальдман
Л. Фейхтвангер Mit rauher, heiserer Stimme... sagte Karl Alexander: «Sei Er ein Mann, SQss! Verbohr Er sich nicht in seinen Schmerz. ... Ich spQr es sehr gut, was er da verliert. Aber denk Er, Er hat noch sehr viel anderes im Le-ben. Er hat die Gunst, Er hat die Liebe Seines Herzogs. Dies mag ihm Trost sein»
[6. S. 332].
Перевод Касаткиной:
Хриплым, осипшим голосом. Карл Александр сказал: - Надо быть мужчиной, Зюсс! Нельзя зарываться в свое горе! Я видел девочку, я знаю, какова она была. Мне понятно, чего стоит потерять ее. Но вспомни, сколько тебе еще осталось в жизни. Тебе осталась милость и любовь твоего герцога. Пусть она служит тебе утешением [3. С. 346].
Л. Фейхтвангер «Jetzt halt Er mich wohl far verrQckt?» fragte der nach einer Weile gutmQtig. «Nein, Magister, ich bin durchaus nicht verrQckt», sagte er wie-der nach einem Schweigen trocken. «Bedingung ist», fuhr SQss ... fort, 'und diese Be-dingung muss Er mir in die Hand schworen, dass niemals eine Menschenseele erfahrt, dass ich ihm das gesagt oder gar ihn geschickt habe» [6. S. 377-378].
- Теперь он, верно, принимает меня за сумасшедшего? -спросил после небольшой паузы добродушно Зюсс. Нет, магистр, я не сумасшедший, -произнес он, снова помолчав. Я ставлю только одно условие, - продолжал Зюсс ... и в том, что он это условие выполнит, он должен мне торжественно поклясться. Я требую, чтобы никогда ни одна человеческая душа не узнала о том, что я сказал ему об этом и, особенно, что это я его по-
Перевод Касаткиной
- А теперь ты, верно, считаешь меня сумасшедшим? -после паузы добродушно спросил тот. - Нет, магистр, я совсем не сумасшедший, -сухо продолжал он, немного помолчав. - Одного я требую от тебя, продолжал Зюсс, прежним деловито бесстрастным тоном, - ты должен клятвенно обещать мне, что никогда, ни единая душа не узнает, что я сказал тебе об этом, а тем паче, что я тебя послал [3. С. 394].
слал [4. С. 260-261].
Выбор, сделанный В. Вальдман в пользу буквального перевода, можно объяснить, отчасти, исходя из намерения переводчика, сохранить большую дистанцированность разговаривающих, наблюдаемую в оригинале. Тем более, что, как свидетельствует следующий пример, использование место-
имения второго лица ед. числа предполагает меньшую отдаленность собеседников, нежели употребление местоимения третьего лица ед. числа, свидетельствуя о более теплом и даже дружеском расположении повелителя к своему поданному. В какой-то миг, преодолевая в приливе чувств существующую дистанцию, один из собеседников может перейти в беседе и на дружеское «ты».
Ср.:
«Ein delikater Bissen! «schmatzt und schnalzt er. «Das hat Er gut gemacht Jud, dass Er mir die hat eingeladen. Ich werd's Ihm auch am rechten Douceur nicht mangeln lassen.... «Au-gen hat sie, das Luder! Augen! Weisst du, an was ich hab denken mwssen? Das ratst du nicht.
Das ratst du dein Tage nicht. An deinen Magus hab ich denken mwssen ...» [б. S. 179].
- Лакомый кусочек! - причмокивает и прищелкивает он языком. - Молодец, еврей, угодил мне своей гостьей. Ну и я не останусь в долгу и отблагодарю тебя щедрым презентом.
- А глаза то у нее. У стервы! Глаза! Знаешь, кого они мне напомнили? Не угадаешь! Никогда в жизни не угадаешь ... Твоего мага .[3. C. 193].
Следовательно, автор романа «Jud Suss» проводит четкое различие в употреблении данных языковых форм. Однако более привычный для восприятия современного читателя перевод Н. Касаткиной именно этой тонкости оригинала и не сохраняет.
Суть данного синтаксического явления имеет исторические корни и предполагает присутствие этнолингвистической детерминации немецкой языковой формы. В основе этого несколько непривычного для современного человека обращения лежит библейская реляция. Именно в древнееврейском языке была заложена подобная языковая традиция, перекочевавшая через переводы Библии и в немецкий язык. Обращение в третьем лице мы находим в Танахе. Так, Эсав говорит Ицхаку: «Да встанет отец мой и да поест от дичи сына его...» [5: Genesis. S. 27, 31]. В соответствии с простым смыслом, он обратился к отцу подобным образом из уважения. Но удивительно: Яаков, от которого естественно ожидать более уважительного отношения к отцу, обращается к нему на «ты»: «И сказал Яаков отцу своему: я Эсав, первенец твой; я сделал, как ты сказал мне; поднимись, сядь и поешь от дичи моей, чтобы благословила меня душа твоя» [5: Genesis. S. 27, 19].
Однако в книге Зоар сказано, что именно Яаков, а не Эсав говорил с отцом уважительно. Это мнение подкрепляется и различием в обращении Яа-кова и Эсава к отцу. Яаков говорил стеснительно, скромно: «Отец мой! ... поднимись, сядь и поешь от дичи моей ...» [5: Genesis. S. 144, 1]. Эсав же обратился словами, как будто говорил не с ним: «Да встанет отец мой . » [5: Genesis. S. 144, 1].
Из этих слов Зоара следует, что обращение в третьем лице выражает пренебрежение, как будто человека не хотят замечать. Таким же снисходительным небрежением, затаенным юдофобским сарказмом пронизаны следующие диалоги в романе Л. Фейхтвангера.
Cp.: «Genug der Spass!», sagte Karl Alexander plotzlich ... Die ^eine Kosel hat mich um turkische Schuhe gebeten ...mit kleinen blauen Steinen. Schaff Er sie mir, Jud! Und das Beste» ! Und wahrend er hinausging, leicht hinkend: «Aber dass Er mich nicht mehr bescheisst als um drei Dukaten» [6. S. 73].
В Библии, однако, мы видим, что Йосеф обращается к фараону также в третьем лице: «А что повторился сон Паро дважды ... А теперь да усмотрит Паро... Да повелит Паро.» [5. C. 41, 32-34], и делает он это, по-видимому, чтобы выразить уважение [5].
И действительно, в Талмуде говорится, что обращение в третьем лице может выражать уважение, но это зависит от характера разговора. Если разговор ведётся вежливо, обращение в третьем лице демонстрирует уважение, но если говорят грубо или в гневе, обращение в третьем лице выражает пренебрежение к собеседнику.
Отголоски языковой нормы той далекой эпохи сохранились в так называемом «Erzen» - обращении на «Ed> берлинского диалекта. В берлинском обиходе нередко можно услышать: «Hatter denn ooch’n jult’jen Faahohsweis?» («Hat er denn auch einen gultigen Fahrausweis?») oder «Hattse denn die fumf Euro nich’n bisken kleena?» («Hat sie denn die funf Euro nicht ein bisschen kleiner?») [1].
Коронованным особам и ныне предписывается обращаться в третьем лице ед. числа к нижестоящим на социальной ступени, например, к обслуживающему персоналу: «Grossschreibung gilt auch fur altere Anredeformen wie: «Habt Ihr Euch uberlegt, Furst Gallenstein? Johann, fuhre Er die Gaste herein!» [7].
Данная дифференциация как нельзя нагляднее представлена в следующем маленьком эпизоде из романа «Jud Suss»:
«Aber der Herzog befahl: «Komm Sie her, Naemi! Kusse Sie Ihrem Landesva-ter die Hand!» [6. S. 315]; Aber der Major Roder fuhr grob und ungeduldig auf das Kind her: «Gib Antwort, Judenbalg, wenn dein Herzog dich fragt» [6. S. 314].
В завершение следует заметить, что и в современной ивритской прозе бытует все такое же обращение в третьем лице ед. числа, сохраненное в переводе.
Ср.:
1) Михаэль поднял на меня удивленный взгляд:
«Что тут смешного?»
Он обиделся?
Нет, он не обиделся. Вовсе нет.
Так почему же он на меня так смотрит?
Потому что ему удалось рассмешить меня. Много раз он старался, но я никогда не смеялась. А вот теперь, когда он вовсе к этому не стремился, я рассмеялась и это его радует [2. C. 47];
2) Несколько раз Михаэль останавливался, показывая мне отдельные геологические структуры, объясняя их названия. Знаю ли я, что море покрывало эти горы сотни тысяч лет назад?
- В конце всех времен море вновь поглотит Иерусалим, - сказала я твердо.
Михаэль засмеялся:
- Неужели и Хана в пророках? [2. C. 62];
3) «Куда вы смотрите, мой господин?» - «А почему госпожа спрашивает?» - «Мой господин обижает меня». - «Госпожа моя весьма чувствительна». - «Господин мой и впрямь собирается уезжать? - «Я еду домой, госпожа моя». - «Где же ваш дом, господин мой?». - «Почему она допрашивает, нет у нее такого права. У меня - свое место, а у нее - свое. Какое ей дело? Кто я в глазах ее?». - «Да простит мне господин мой. Я ошиблась, заподозрив вас в нечестных намерениях» [2. C. 186-187].
Таким образом, переводчику следует принять во внимание, что автор романа «Jud Suss» при выборе языковых форм испытывал давление двух языковых систем: этнического и немецкого, впитавшего в себя данную форму в немалой степени не без влияния традиций библейского языка.
Вопрос о выборе корректной формы перевода рассмотренных языковых явлений остается открытым, поскольку целью данной работы являлось привлечение внимания к данному лингвистическому феномену и обсуждение возможностей его передачи на русский язык.
Литература
1. Куклин Р. Почему мы не обращаемся к Всевышнему на Вы? [Электронный ресурс]. URL: toldot.ru/urava/ask/urava (дата обращения: 13.02.2012).
2. Оз А. Мой Михаэль. СПб.: Амфора, 2009. 302 с.
3. Фейхтвангер Л. Еврей Зюсс / пер. с нем. Н. Касаткиной. М.: Люкс, 2005. 510 с.
4. Фейхтвангер Л. Еврей Зюсс / пер. с нем. В. Вальдман. М.: Журнально-газетное объединение, 1936. 340 с.
5. Altes Testament // Online-Bibelkunde von Martin Rosel [Электронный ресурс]. URL: www.theologie.uni-hamburg.de (дата обращения: 21.12.12).
6. FeuchtwangerL. Jud Suss. Roman Berlin und Weimar: Aufbau Vlg., 1991. S. 474.
7. Staatliche Vorschriften. § 65 [Электронный ресурс]. URL: schriftdeutsch.de (дата обращения: 27.04.2012).
МЕДВЕДЕВ ВЛАДИМИР БОРИСОВИЧ. См. с. 239.
УДК 811.161.137+811.512.111.37 ББК Ш12-411.2*221*0081
Т.В. МЕШКОВА, А.Р. ГУБАНОВ
МОДУСНЫЕ И ДИКТАЛЬНЫЕ КОМПОНЕНТЫ В СЕМАНТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ КОГНИТИВНО-КОММУНИКАТИВНОЙ КАТЕГОРИИ ОПТАТИВНОСТИ
Ключевые слова: когнитивная лингвистика, коммуникация, оптативность, модель типичной ситуации, модусные и диктальные компоненты.
Рассмотрены компоненты категории оптативности в разноструктурных языках, которые составляют ее ментальную сущность. Анализ соответствующих компонентов позволяет получить информацию об универсальных особенностях данной категории.
T.V. MESHKOVA, A.R. GUBANOV MODUS AND DIKTAL COMPONENTS IN THE SEMANTIC STRUCTURE OF COGNITIVE AND COMMUNICATIVE CATEGORIES OF OPTATIVE
Key words: cognitive linguistics, communication, optative, model of a typical situation, Modus and diktalnye components.
Considered components of a category in the optative raznostruktrunyh languages that make up its mental suschnost. Analiz relevant components provides information about universal features of this category.
За многообразием форм поверхностно-синтаксического выражения оптативной ситуации лежит инвариантная модель типичной ситуации, обуславливающая их структурно-семантическую общность [1, 2, 3]. Денотативная структура рассматриваемых ситуаций содержит в себе первичную денотативную ситуацию, организуемую предикатным актантом, и вторичную ситуацию оценки, организуемую предикатом. При определении оптативных предикатов обратим внимание на то, что данные предикаты обозначают отдельную микроситуацию, но специфика рассматриваемых предикатов состоит в том, что они имеют двойственный характер: в одних ситуациях они могут выступать в диктальном значении, а в других - в модусном. Например, в конструкции типа Мне хочется учиться интенсиональный предикат хочется имеет совсем другое значение, чем в конструкции, где выступает в качестве диктальной ситуации свернутая пропозиция: Мне хочется, чтобы он пришел ко мне. Дело здесь в том, что предикат первого предложения выражает отношение субъекта-говорящего к потенциональному событию, а во втором предикат выражает желание субъекта-отношения к потенциональному событию; во-вторых, здесь субъекты не ко-
