CC BY
57
УДК 811.111
РОЛЬ ВОКАЛИЗАЦИЙ В ФОРМИРОВАНИИ ОРНИТОСИМВОЛОВ (НА ПРИМЕРЕ СИМВОЛИКИ СОВИНЫХ ПТИЦ)
© Н. А. Курашкина
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел./факс: +7 (347) 273 67 78.
E-mail: [email protected]
В статье рассматривается вопрос о ключевой роли вокализаций в формировании символического образа совиных птиц. Отмечается амбивалентность и конвергенция образов совиных птиц, относящихся к разным культурам. Показано, что интерпретация вокализаций, услышанных в сновидениях, главным образом базируется на бытующих в народе приметах и суевериях.
Ключевые слова: вокализация, орнитосимвол, совиные птицы, вестничество, сновидение, амбивалентность, конвергенция.
Подвергая природные звуки идентификации с целью их семиотизации, древний человек расценивал их как «голоса», за каждым из которых стоит определенное лицо. Видя во всем природном зооморфное и антропоморфное, человек отождествлял себя с природными явлениями и очеловечивал природу. Древние экологические знания обретали форму легенд, мифов, обрядов, дошедших до наших дней в виде культурных кодов, расшифровка которых позволяет сохранить своеобразие языка и богатое наследие наших предков.
Птица принадлежит к таким образам-мифологемам, которые уходят корнями в глубокую древность, но при этом известны каждому человеку, поскольку являются частью его бытия. В языческий период орнитосимволика теснейшим образом связана с магическим мышлением и ощущается влияние греко-римской мифологии, где птицы считались посланниками богов. Христианская эпоха приносит новый взгляд на роль птиц в понимании устройства мира; главным источником информации об этом становятся Библия и Евангелие, чьи притчи служат основой для деления птиц на святых, или чистых, и дьявольских, т. е. нечистых.
Ввиду того, что мотив птицы архетипичен, с его помощью актуализируются разные смыслы. Практически во всех культурах благодаря соединению в человеческом восприятии физических свойств птиц, их образа жизни и мифологических или библейских сюжетов в них видят воплощение: 1) свободы; 2) священного, небесного бытия; 3) связи с иным миром; 4) красоты; 5) темных или светлых сил (в зависимости от птицы); 6) хороших или дурных предзнаменований (в зависимости от птицы); 7) любви и верности; 8) естественного, природного начала; 9) принадлежности определенной группе, парности; 10) неожиданного спасения, помощи [1, с. 114]. Так формируется ядро орнитосимвола, которое специфицируется и преломляется в человеческом сознании в зависимости от отдельно взятого конкретного представителя орнитофауны.
Особняком стоит птичий язык, понимание которого доступно лишь избранным; это эмблема
сокровенной, небесной мудрости, открывающейся лишь тем, кто этого достоин [2, с. 454]. Однако человек всегда стремился понять язык птиц и подражать ему, свидетельством чему являются различные обряды, гадания и ритуалы, некоторые из которых дошли до наших дней. Сами крики птиц чаще всего являются приметами, предвещающими различные события бытовой, семейной жизни, метеорологические и другие природные явления, могут служить сигналом к началу тех или иных хозяйственных работ.
Символика некоторых звукоподражательных орнитонимов рассматривалась нами во взаимосвязи с их этимологией [3]. Задача настоящего исследования состоит в выявлении той роли, которую играет вокализация в создании определенного орнитосимвола. Материалом для работы послужили данные русско- и англоязычных сонников и специальной литературы, отражающей мифологию и символику орнитообразов с ярко выраженной голосовой индивидуальностью. В рамках данной статьи речь идет о символике ночных хищников - совы, сыча и филина.
С незапамятных времен вокруг сов существовал ореол таинственности: пораженный большего-ловостью и крупными глазами птиц, человек был склонен приписывать им особый ум и наделять их сверхъестественными свойствами. Некогда сова была символом способности не испытывать страха и свободно перемещаться в темноте, т. е. быть посвященной в тайны, скрытые для смертных, но в поздней античности и средние века суеверие придало сове демонические силы [4, с. 244]. Если в основу преданий о мудрости совы положен ее облик, то представления о зловещих качествах порождены ночным образом жизни и пугающим голосом.
Следует отметить, что значения, приписываемые сове, в равной степени свойственны филину и сычу, поскольку они тесно связаны с людьми с древнейших времен и неотделимы друг от друга в своей символической трактовке. В христианской Руси, например, считалось, что сова сторожит клады и является советницей лешего днем; филина
542
ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
называли деверем совы и спутником лешего в темное время суток - время татей, т. е. воров и грабителей (ср. вокализации филина, часто уподобляющиеся в русском языке хохоту лешего); сыч именовался гонцом лешего и мог быть связан с сумерками, т. к. утренние и вечерние сумерки скоротечны и сопоставимы с функциональными особенностями быстрых гонцов [5, с. 124].
Сова признана одним из самых знаменитых оракулов среди птиц: практически во всех культурах древнего мира ей приписывали дар пророчества и считали птицей смерти. Примета, что крик совы, филина или сыча вблизи жилья предрекает смерть, известна не только у всех славянских народов, но и в странах Западной Европы. Нередко такой крик описывается как жалобное хныканье, стон, вытье или голошение; у русских, например, говорят: Сыч хозяина выживает [6, с. 569]. Увидеть сову днем или услышать ее стук в окно считается особенно зловещим предзнаменованием [7, с. 270]. Так, одной из причин отвращения к домовому сычу в Германии выступает следующий словесный перевод звуков его голоса: Komm mit, komm mit, auf den Kirchhof, hof, hof (пойдем, пойдем на кладбище) или Komm mit, komm mit, bring’ Schipp’ und Spaten mit (пойдем, пойдем, принеси заступ и лопату) [8, с. 266].
Нельзя не отметить, что предвестием беды и смерти может также служить явное или скрытое присутствие в символике совы черного цвета, знаменующего ночь как время активности для этих птиц. Другим поводом для создания негативного образа совы является ее плотоядность и способ охоты: невидимый и неслышный в ночи, а потому коварный в отличие от охоты сокола, который бьет птицу открыто в ясном небе [9, с. 102-103].
Для русских на Севере крик сов выступает предвестьем пожара: «крик филина или фуканье его считают к пожару, а самое появление его - к худу» [6, с. 572]. Ср. также подобное негативное толкование крика филина или совы в ряде сонников: «Если приснится филин - значит, наяву может случиться пожар» [10, с. 234; 11, с. 92]; «Услышанный во сне мрачный, глухой крик совы предупреждает видящего этот сон, что горести подкрадываются к нему» [12]; «Крик совы ночью во сне - знак беды» [10, с. 205]. Однако есть и другая интерпретация: «Сова кричит во сне - к новорожденному, невероятным вестям» [11, с. 92].
Позитивное толкование крика совы, предвещающего появление на свет ребенка, связано с тем, что эта птица одновременно являет собой символ женской энергии. Из-за символической связи с луной сова ассоциируется с плодородием и соблазном: лунный свет зовет ее на охоту и пробуждает в мужчинах желание [13, с. 297]. В Белоруссии, на Украине и на востоке Польши считают, что крик совы ку-гу схож с гуканьем новорожденного. Иногда такой крик аналогичным образом трактуется у русских [6, с. 571]. А в Уэльсе существовало такое
поверье: если крик совы услышит беременная женщина, то роды у нее будут легкими [13, с. 298].
С женской символикой связан мотив одиночества совы (Совушка вдовушка бедокурная), прослеживающийся и в интерпретации сновидений. В этом смысле образ совы как вдовы обнаруживает сходство с образом кукушки - обе изгнанницы и вынуждены скрываться от птиц. С кукушкой сову сближает и имитация их крика: ку-гу (сова) и ку-ку (кукушка) в русском языке [14, с. 441-442].
Также, будучи символом бдительности, вследствие своего ночного образа жизни сова в приписываемых ей текстах часто обсуждает проблему сна и бодрствования. Сова ночью кричит: Вижу! Вижу!, виргинский филин интересуется: Who’s awake? (кто не спит?) и отвечает: Me too (и я не сплю), а сова-сплюшка предупреждает: Сплюю! Сплюю!
С совой, филином и сычом связаны некоторые метеорологические и календарные приметы: у русских крик совы и филина может предвещать половодье [6, с. 584]; на Ньюфаундленде (Канада) крик виргинского филина предсказывал непогоду, а в Англии перемену погоды связывали с криком совы-сипухи. Также с вокализациями этих птиц связаны следующие приметы: сыч кричит ночью перед дождем и холодом; филин кричит на оттепель; сова кричит - на холод и т.п. [15, с. 104, 108].
Таким образом, вокализации являются одним из ключевых моментов в формировании символического образа совиных птиц, а его особенностью выступает амбивалентность. Показано, что голос совы или филина в связи с обстоятельствами и календарным временем его восприятия может получать как положительную, так и отрицательную трактовку.
Конвергенция образов совиных птиц, относящихся к разным культурам, объясняется общностью их символических источников: языческих ритуалов, греко-римских легенд и христианских притч. А связь образов совы и кукушки в русской культуре может быть дополнительно обусловлена сближением вокализаций этих птиц-символов. Являясь олицетворением человеческих достоинств и добродетелей в раннем христианстве, совы утрачивают многие позитивные свойства во времена средневековья и усиливают свои негативные характеристики.
Вестничество сов в сновидениях заключается в передаче информации, касающейся негативных или очень важных, поворотных событий, ожидающих спящего, и в основных чертах повторяет бытующие в народе приметы и суеверия, связанные с восприятием вокализаций этих птиц в реальной жизни человека. Фактически птицы в сновидениях выступают в качестве трансляторов общекультурных кодов, которые, преломляясь в сознании индивидуума, приобретают неповторимые черты и оттенки, создавая богатую почву для множественных интерпретаций.
Символическое переосмысление вокализаций готовит почву для возникновения и закрепления в языке разнообразных мнемоник, помогающих рас-
познать и запомнить голос птицы. Приписывая птице способность произносить различные возгласы и целые высказывания, человек формирует основу для особых звукоподражательных текстов как одной из разновидностей малых форм фольклора.
В целом орнитосимволические представления, складывавшиеся на протяжении многих веков, обнаруживают тенденцию проявления в них человеческой личности, что нельзя не учитывать при исследовании языковых «портретов» птиц.
ЛИТЕРАТУРА
1. Артюкова Н. Ю. Мотив птицы в рассказе Н. С. Лескова «Котин доилец и Платонида» // Русская словесность: проблемы эволюции и поэтики: Сб. научных статей / Под ред. Н. Н. Акимовой, Н. Г. Михновец. СПб.: Наука; САГА, 2008. С. 113-117.
2. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2005. 608 с.: ил.
3. Курашкина Н. А. Акустическая коммуникация птиц: Лингвистический аспект исследования: Монография. Saarbrucken, LAP LAMBERT Academic Publishing, 2011. 462 с.
4. Бауэр В., Дюмотц И., Головин С. Энциклопедия символов / Пер. с нем. М.: КРОН - ПРЕСС, 1995. 512 с.
5. Баландинский Б. Б. Языческие шифры русских мифов. Боги, звери, птицы... 2-е изд. М.: Амрита-Русь, 2008. 480 с.
6. Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. М.: Индрик, 1997. 912 с.
7. Simpson J., Roud S. A Dictionary of English Folklore. Oxford: Oxford University Press, 2003. 412 p.
8. Брем А. Жизнь животных: В 13 т. / Пер. под ред. Н. М. Книповича. Петроград: Русское книжное товарищество «Деятель», 1911-1912. Т. 8: Птицы (3) 592 с.: ил. URL: http://www.zoomet.ru/metod_ptica.html (дата обращения: 15.03.2012).
9. Смышляева В. П. Римский поэтический авиарий: Монография. Уфа: РИЦ БашГУ, 2005. 126 с.
10. Подрецкая Л. С. Сонник. Минск: Беларусь, 1996. 262 с.
11. Цветков Е. П. Счастливые сны. Толкование и заказ. М.: Континент-Пресс, 1997. 352 с. («Связь времен»).
12. Миллер Г. Х. Сонник: 10 000 толкований ваших снов. М.: Эксмо, 2008. 480 с. URL: http://lib.aldebaran.ru (дата обращения: 15.03.2012).
13. Эндрюс Т. Язык животных / Пер. с англ. О. Блейз. М.: КРОН-ПРЕСС, 2000. 607 с.
14. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. 2-е изд. М.: Международные отношения, 2002. 512 с.
15. Борейко В. Е., Грищенко В. Н. Экологические традиции, поверья, религиозные воззрения славянских и других народов. 3-е изд., доп. Т. 2. Птицы. Киев: Киевский экологокультурный центр, 2004. 172 с. (Природоохранная пропаганда. Вып. 27). URL: http://ecoethics.ru/books/propaganda/ (дата обращения: 12.12.2011).
Поступила в редакцию 19.03.2012 г.
