CC BY
117
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 35 (289).
Философия. Социология. Культурология. Вып. 28. С. 23-28.
Н. Н. Мещерякова
РОЛЬ СМИ В КОНСТРУИРОВАНИИ ЦЕННОСТНЫХ ОСНОВ СОЛИДАРНОГО ОБЩЕСТВЕННОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ
В статье рассматривается проблема социальной аномии как кризиса ценностно-нормативных оснований солидарного существования применительно к современному российскому обществу. Доказывается необходимость и возможность социального конструирования смыслов общественного существования и особая роль СМИ в этом процессе.
Ключевые слова: аномия, социокультурные ценности и нормы, социальное конструирование.
Предлагаемая на рассмотрение работа посвящена изучению ценностей как предмета социологического анализа в отличие от философского или культурологического. Данная исследовательская проблематика становится актуальной на фоне разворачивающегося в современном обществе кризиса культуры как кризиса ценностно-нормативных оснований его солидарного существования. Преодоление его если и возможно, то только через социальное конструирование смыслов и значений, адекватных реалиям, поскольку слова и понятия воссоздают социальную реальность и отображают ее. Здесь авторская исследовательская позиция сближается с микросоци-ологическими установками. Также в статье рассматривается особая роль СМИ в процессе социального конструирования смыслов и значений.
Изучением вопросов аксиологии, то есть исследованием ценностей как смыслообразующих оснований человеческого бытия, первой занялась философия. Г. Лотце ввел телеологическое понятие «значимости» как специфической характеристики мыслительного содержания, так же как в этику он ввел понятие «ценности». Одним из главных вопросов философской аксиологии оставался присущий философскому знанию вообще вопрос об условиях возможности оценок, имеющих «абсолютное значение»: ценность истины в философии, добра в этике, красоты в эстетике. Будучи обращенными к человеку, они приобретают характер императива.
Аксиология не случайно выделилась в особую область философии к концу XIX века, века, начавшегося с заявления Пьера Симона Лапласа Наполеону Бонапарту о том, что, выстраивая свою небесную механику, он не нуждается в гипотезе божественного вмеша-
тельства, а закончившегося надрывным выплеском Фридриха Ницше: «Бог умер! И мы его убили!». Обращение к аксиологической проблематике с точки зрения философов было одновременно и симптомом кризиса просвещенческого рационализма, и способом его преодоления, завершением одной фазы философского развития и началом новой. Импульсом к развитию аксиологии стало обнаружение в процессе познания оценочного момента, ставящего самопознание в зависимость от направленности человеческой воли, что определяло эволюцию самого типа научного знания от классического к неклассическому и далее постнеклассическому.
Любопытно, что сегодняшний подъем интереса к вопросам ценностей, их критериев, типов и т. д. приходится также на переломную эпоху. В работах исследователей самых разнообразных областей социогуманитар-ного знания проскальзывает предчувствие и предугадывание смены культурных эпох, когда поиск смыслообразующих оснований человеческого бытия актуализируется.
Изучение аксиологических вопросов в социологии началось с М. Вебера. Он привнес в нее неокантианскую традицию толкования проблемы, преодоление свойственного эпохи релятивизма через признание общезначимости ценностного, ценностей истины добра и красоты, к которым стремятся ради них самих, которые обнаруживаются в ценностях-благах культуры, науке, религии, праве и др., и оборачиваются к человеку как требования долженствования.
Вебер, разрабатывая проблему социального действия и его типов, ключевым моментом определения социального действия сделал именно осмысленность. Осмысленным же каждый человеческий акт становит-
ся лишь в соотнесении с ценностями, в свете которых артикулируются и нормы поведения людей, и их индивидуальные цели. Субъективно подразумеваемый смысл - предмет веберовской культурно-ориентированной понимающей социологии1. Он нашел равновесную позицию между интересовавшими философов трансцендентными ценностями и имманентным бытием, выразив ее в формуле «субъективно-переживаемого смысла». Анализ смыслосодержащих человеческих действий, соотнесенных с ценностями, он предложил осуществлять посредством пони-мающе-объясняющих процедур, тем самым впервые введя ценности в социологическую проблематику. «Для определенных (не всех) целей исторической и социологической науки тот факт, что субъективно осмысленное поведение (мышление или действие) ориентировано соответственно правильному типу, в противоречии с ним или приближенно к нему, чрезвычайно важен “сам по себе”, то есть вследствие лежащего в его основе отнесения к ценности. Далее, это обстоятельство обычно оказывается решающим каузальным моментом во внешнем аспекте - для “результата” действий. Следовательно, при таком положении дел конкретно-исторические или типично социологические предпосылки могут быть открыты - по крайней мере, в той степени, в какой степень идентичности, отклонения или противоречия эмпирического процесса по сравнению с правильным типом становится понятной, а тем самым и объяснимой посредством категории “адекватной смыслу причинной обусловленности”»2.
В чем заключалась «социологизация» аксиологии? Интериоризируя ценности как собственный предмет изучения, социология, в первую очередь, задается вопросом: как ценности, обращенные к человеку, реализуются в действительности. Что такое ценности? Как они возникают? Каким образом существуют? Какого нормативного кодекса должны придерживаться человек и общество?
Общим местом в литературе по истории социологической мысли XX столетия стало признание, что в ведущей школе социологии, североамериканской, с Ф. Знанецкого, через П. Сорокина и Т. Парсонса утвердилась традиция рассматривать ценности как правила поведения. У Ф. Знанецкого и У. Томаса с их помощью группы сохраняют, регулируют и распространяют соответствующие типы
социального действия среди своих членов. Данная точка зрения фактически игнорирует различия между правилами и ценностями. В функционализме Парсонса подчеркивается роль ценностей в социальной интеграции любого общества, но разрывается обусловленность норм ценностями в веберовском понимании, и нормы получают свою значимость от общественных санкций. Немецкий социолог Карл Ахам в своей работе «Социологизм и проблема ценности» пишет о гиперсоциа-лизированной картине личности, создаваемой главным образом североамериканской социологией в силу ее натуралистической, а именно бихевиористической ориентации. Личность здесь является исключительно продуктом всеохватного процесса, в ходе которого вырабатываются только «паттерны поведения». «Отсутствует именно то, что позволяет человеку неизменно опережать социальные условия - его собственные желания и основанная на них целеустановка»3.
Идея общественного договора, унаследованная модерном от эпохи Просвещения, пусть и несколько смягченная, представляющая общество установлением рационального ума, тем не менее, является одной из принципиальных для западной социальной мысли. В том числе это затрагивает и вопрос о том, что есть ценности, какова их природа. Ценности перестают быть «абсолютными», общественное бытие становится зыбким, чтобы скрепить общество, заключается общественный договор, что считать ценностями, они теряют статус категорического императива. Само обращение к ценностям как результату общественного договора выталкивало их в предметное поле социологии.
Но «обесценивание» ценности как абсолюта ведет к тому, что она утрачивает и нормозадающий характер. Именно нормы выступают как регуляторы социальных взаимодействий всех уровней и видов. Разорванность между ценностью и нормой, где первая должна «выражаться» во второй, ведет к тому, что «нормальным» начинает считаться поведение, не соотнесенное с ценностным содержанием культуры, а среднестатистический его вариант. Норма как средняя величина, а не полагание пределов вариативности, через удержание инвариантности, воплощенной в ценности.
Но сегодня, знакомясь с литературой самого различного толка, в том числе социоло-
гического, можно уловить «тоску по идеалу», которая выражается в полнее определенных исследовательских тенденциях. Например, выводить культурные феномены из сферы рационального, как у Р. Нисбета4. Осуществляются попытки нащупать в культуре базовые, универсальные, абсолютные ценности, такие как Истина, Добро, Красота, Любовь, Бог, - эти «драгоценные камни», которые составляют основу генотипа homo sapiens. «В процессе эволюции социальной системы многое меняется, но неизменно сохраняется определенная часть культуры - система упомянутых идеалов»5.
Эта тоска по утраченной целостности сама по себе свидетельствует о ценностно-нормативном кризисе современности. Помимо экологического, технологического, демографического кризисов на повестке дня кризис культуры. Культура, согласно обобщенной философско-культурологическо-социологической точке зрения, и есть ценностно-нормативное основание общественной жизни. Мир человека, его культура, это мир ценностей, актуальность которых проявляется через их значимость. За тысячелетия существования культурных форм жизни историческое сознание накопило «культурный запас» этих ценностей, и вопрос в том, что актуализирует тот или иной набор ценностей, делая их значимыми в каждый из исторических моментов жизни социума. Какие из них становятся доминирующими, определяя состояние общественного сознания, и почему.
Взаимоотношения культуры и социума всегда были одним из главных предметов социологического анализа. И у О. Конта, который видел в развитии культуры причины социальной динамики, и у М. Вебера, который писал о смыслозадающей роли культуры в структурировании социальных отношений, и у Т. Парсонса, который называл себя культурным детерминистом и видел в культуре высший тип социального действия, и т. д. Изучены вопросы аккультурации, когда деятельность социальных институтов приобретает культурное значение, легитимизации (или легитимации), признания, объяснения и оправдания социального порядка, социализации, когда культурные ценности приобретают социальное значение. Споры возникают по поводу того, что первично, что вторично.
Проблема ведущего фактора: культурные изменения влекут за собой социальные или
социальные культурные, - отнюдь не чисто познавательная. Вполне прагматическим и практическим ее следствием является возможность влиять на формирование ценностно-нормативной основы общественных отношений, что в виду наличествующего культурного кризиса становится особенно актуальным.
Каналами передачи культурного опыта от поколения к поколению, которые способствуют формированию культурной и социальной идентичности каждого члена общества, являются: семья, система образования, церковь, искусство. Очевидно, и это подтверждается многочисленными исследованиями прикладного и теоретического характера, на настоящий момент ведущим фактором формирования жизненных стилей, ценностей и целей, имиджевых образцов и т. д. является массовая культура, чьи образцы транслируются, главным образом через СМИ.
В своем обширном труде по социологии Э. Гидденс анализирует состояние исследо-ванности вопроса влияния телевидения, как наиболее влиятельного, по его мнению, из СМИ агента социализации, на состояние сознания. Он выделяет три наиболее исследованные темы: это влияние телевидения на предрасположенность к совершению преступлений и насилию, эффекты новостей и роль телевидения в политической жизни. Но даже и эти исследования дают весьма противоречивые результаты, между тем, он отмечает, что: «Воздействие телевидения как культурной среды не может быть должным образом оценено только в контексте предлагаемых программ. Телевидение помогает формировать основы восприятия, всеобщее культурное мировоззрение, с помощью которых индивид в современном обществе интерпретирует и организует информацию. <.. .> Оно формирует способ интерпретации социального мира, помогая упорядочить опыт нашего общения с ним. Установки, которые явно или скрыто присутствуют во всех видах телепродукции и в способах ее распространения, возможно, гораздо более важны, чем то, что конкретно показывается в программах»6.
О социальной ответственности СМИ, конечно же, говорят и пишут и ученые, и политики, и сами журналисты. Если проанализировать «Кодекс профессиональной этики российского журналиста», одобренный Конгрессом журналистов России 23 июня 1994 года,
то этика журналиста подразумевает, прежде всего: ответственность за достоверность информации, профессиональную способность разделять факт и суждение о нем, умение хранить тайну об источниках информации, неподкупность, недопущение «пренебрежительных намеков или комментариев в отношении расы, национальности, цвета кожи, религии, социального происхождения или пола, а также в отношении физического недостатка или болезни человека». Эти же требования к СМИ, по сути, предъявляет и общество: объективная и свободная от предрассудков информация, деятельность ни прямо, ни косвенно не способствующая проявлению насилия, общественных беспорядков, оскорблению меньшинств. Идеальная модель социальной ответственности формулируется в терминах либеральных ценностей.
Интересный, на мой взгляд, анализ того, что есть модель социальной ответственности СМИ, был проведен профессором факультета журналистики МГУ Е. Л Вартановой7. Исследователь сравнивает существующие теории масс-медиа. Все они сходятся, по мнению автора, в признании ключевого положения, что в условиях рыночной экономики СМИ являются их отдельной отраслью. Они движимы собственными финансовыми интересами, вынуждены исходить из соображений самоокупаемости и интересов собственников, акционеров, инвесторов. Создав наиболее прибыльную бизнес-модель, основанную на рекламе товаров массового потребления, СМИ превратились в основные каналы рекламы и, соответственно, в важнейшие механизмы экономики потребления.
Кроме того, средства массовой информации являются важнейшим социально-политическим институтом, выполняющим среди прочих и культурные функции. Согласно концепции общественной сферы Ю. Хабермаса, пресса сыграла ключевую роль в становлении и развитии пространства социальной коммуникации, в рамках которого ведется диалог граждан по социально значимым вопросам - как между собой, так и с представителями социальных институтов и властных структур. Хабермас обращает особое внимание на важность прессы для развития критического дискурса в обществе, что и сыграло особую роль в формировании концепции социальной ответственности СМИ перед ним. Но именно коммерческие влияния, с его точки зрения,
часто заставляют СМИ хуже исполнять стоящие перед ними социальные и культурные задачи, не способствуют, а, наоборот, препятствуют развитию общественной сферы в интересах всех ее участников. Заинтересованность в повышении нормы прибыли очень часто приходит в противоречие с ответственностью перед обществом и аудиторией.
Вартанова отмечает, что эти «извращения» рынка приводят, например, к «парадоксу разнообразия», то есть сближению контент-стратегий конкурирующих на рынке СМИ, что обусловлено копированием стратегии и жанров/форматов коммерчески успешных конкурентов; снижению этических норм под давлением рейтингов и долей. С особой остротой, считает автор, назрел вопрос о более четком и универсальном понимании концепции социальной ответственности журналистов и масс-медиа в целом. Журналисты и медиаменеджеры пока еще упускают из виду главного адресата своей деятельности - аудиторию, фактически являющуюся основой в том числе российского гражданского общества. Необходима медиаполитика, сбалансированная и обязательно неполитизированная, направленная на корректировку рыночных диспропорций и перекосов, возникающих в результате коммерциализации СМИ.
По сути, данная точка зрения есть продолжение давней дискуссии о том, как средствам массовой информации балансировать между властью, бизнесом и обществом, оставаясь независимой четвертой силой. Но, признавая актуальность данной проблемы, хотелось бы заострить внимание на необходимости сегодня еще более «тонкого» анализа содержания медийных текстов в самом широком смысле данного термина.
Социальные последствия формирования целого поколения в культуре потребительства, формируемой СМИ как агентами Транснациональных корпораций, очевидно, прослеживаются, например, в беспорядках, охвативших Лондон и другие города Британии в августе 2011 года. Анализируя причины погромов, глава правительства Великобритании называл, прежде всего, недоработку полиции с уличными бандами и, как следствие, разгул криминала. Архиепископ Кентерберийский говорил о кризисе духовности и связывал его с системой образования, которая за последние два десятилетия стала «инструментальной» и не ориентирована на воспитание, передачу
системы ценностей общества подрастающим поколениям. Я же предлагаю обратить внимание на утрату «социального» в этом движении. Уличные протесты для британцев не новость. Более того, они гордятся тем, что их политическая система позволяет и так отстаивать свои интересы. Но коренное отличие последних массовых уличных волнений в том, что они не являются способом борьбы за свои коллективные права. Никаких требований не выдвигается, молодые люди решили силой взять себе то, что не могут получить законным путем, и никакие соображения морали их не останавливают. Что это все? Предметы роскоши. Не за расширение политических прав они боролись, не за рабочие места, а за то, чтобы занять «достойное место» в системе потребления. Этим начинает сегодня измеряться социальный статус человека. И это следствие массированной маркетинговой атаки на общество через СМИ. Сегодня средства массовой информации успешно конкурируют и выигрывают борьбу за то, чтобы быть важнейшим каналом социализации. А это требует переосмысления того, в чем заключается их социальная ответственность.
Социальное конструирование реальности возможно, поскольку именно категории восприятия, системы классификации - слова и понятия, воссоздают социальную реальность и отображают ее. «Символическая власть -это возможность создания реальности при помощи слов, что удается лишь тогда, когда понятия адекватны реалиям», - говорил в своей известной речи в Сан-Диего П. Бурдье. Мы можем заметить, что таким реальным «символическим капиталом» обладают средства массовой информации. Безусловно, и они могут быть ангажированы той же властью или бизнесом, но чем успешнее им удается балансировать в так называемом «треугольнике Галтунга», вводящем схему взаимоотношений СМИ и основных социальных институтов - государства, бизнеса и гражданского общества, тем весомее их «символический капитал». Но, как мы уже показывали выше, СМИ являются силой, укореняющей не только политические идеи, но и ценностные установки, являющиеся фундаментом культуры и на микроуровне.
В. Г. Федотова называет СМИ мощными институтами хабитуализации [делать привычным. - Н. М.] ряда значений для масс, для тех, кто живет преимущественно в повсед-
невности, в сфере широких, а не специализированных значений. «СМИ сделали привычными насилие, вульгарность, отсутствие интереса к труду, нелитературный язык, превращение в национально интересные фигуры ничтожных квазизвезд»8. Критикуя политику телевидения, которое, с точки зрения автора, считает публику «отсталой и интересующейся всем тем, что составляет признаки дурного вкуса», она пишет: «Тут три ошибки: публика не такова, но легко может стать такой. Публика не является массой, но ТВ делает ее
^ 9
такой.»9.
В обществе и соответствующих социальных институтах нет глубокого понимания роли СМИ в формировании не только политической позиции, патриотизма и других идеологических составляющих, которые более менее осознанно воспринимаются, но и влияния на формирование более глубоких подсознательных установок. Или, что еще тревожнее, это осознается и используется различного рода политтехнологами, маркетологами и др., но не меняет концепции социальной ответственности СМИ, которая по-прежнему строится только исходя из либеральных представлений о правдивой, неподкупной позиции журналиста.
Между тем мы наблюдаем, как меняется публика. В наиболее активном своем сегменте, молодом, способном пользоваться современными коммуникационными технологиями, она выбирает для себя источники информации, которые вообще вне рамок какой-либо информационной политики. Она меняется психологически, говоря словами Бурдье, меняется ее габитус, и значительная часть общества демонстрирует нам образцы поведения, которые приводят в замешательство своей непредугаданностью сообщество политиков, политтехнологов, возможно, в меньшей степени ученых. События начала 2011 года в северной Африке уже названы «революцией Facebook». Когда стабильный, казалось бы, в течение десятилетий регион буквально «взорвался» с невиданной силой.
В итоге, в то время как в обществе, в социальных институтах, существующих через организации и, соответственно, проводящих организационную политику, нет четкого понимания места, роли организаций в формировании ценностно-нормативного ядра этого общества, мы наблюдаем разворачивание мощных самоорганизационных процессов,
которые никогда до конца не предсказуемы и не управляемы. И процессы эти происходят на фоне затянувшегося ценностно-нормативного кризиса, который с точки зрения социологии мы называем явлением социальной аномии. Утрата социального, общих свойств, присущих различным группам индивидов, интегрирующих их в единое целое, ведет к атомизации микромиров, разрыву социальной ткани общества. Сознательная же работа по конструированию смыслов солидарного общественного существования - это условие сохранения целостности общества на длительную историческую перспективу.
Примечания
1 Вебер, М. Основные социологические понятия // Вебер, М. Избранные произведения : пер. с нем. / сост., общ. ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова ; предисл. П. П. Гайденко. М. : Прогресс, 1990. С. 602-643.
2 Вебер, М. О некоторых категориях понимающей социологии // Западно-европейская
социология XIX - начала ХХ века. М., 1996.
С. 501-502.
3 Ахам, К. Социологизм и проблемы ценности [Электронный ресурс]. URL : http:// filosof.historic.ru/books/item/fD0/s00/z0000047/ index.shtml.
4 Нисбет, Р. А. Возвращение «Священного» // Социол. журн. 1999. № 1-2. С. 50-75.
5 Войцехович, В. А. Фракталы и аттракторы социальной эволюции [Электронный ресурс]. URL : http://www.inauka.ru/blogs/article54813. html.
6 Гидденс, Э. Социология : пер. с англ. / науч. ред. В. А. Ядов ; общ. ред. Л. С. Гурьевой, Л. Н. Посилевича. М. : Эдиториал УРСС, 1999. С. 420.
7 Вартанова, Е. Л. Факторы модернизации российских СМИ и проблема социальной ответственности // Медиаскоп. 2009. Вып. 1 [Электронный ресурс]. URL : http://www. mediascope.ru/node/261.
8 Федотова, В. Г. Хорошее общество. М. : Прогресс-Традиция, 2005. С. 455.
9 Там же. С. 456.
