CC BY
68
УДК 008 (100) (075.8)
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ТОПОНИМИЧЕСКОГО КОНЦЕПТА «ПРОСТРАНСТВО» (НА ПРИМЕРЕ ТОПОНИМОВ ПОЛИЭТНИЧЕСКОГО РЕГИОНА)
л
© Е.Ф. Ковлакас1
Государственный морской университет имени адмирала Ф.Ф. Ушакова, 353918, Россия, г. Новороссийск, пр. Ленина, 93.
Топонимическая система в действительности, будучи подсистемой языка, предстает локализованной в трех измерениях: пространстве, времени и человеческом сознании. Таким образом, пространство и время являются составляющими реального бытия топонимической системы, материальность которой проявляется в звуковой и графической стороне топонимического знака, а движение - в речевой деятельности. Пространство и время, заключенные в топонимической системе, определяют ее онтологическую сущность. Но топонимическая система живет чаще в одном измерении - в человеческом сознании, которое определяет ее ментальную сущность. Библиогр. 6 назв.
Ключевые слова: топонимическая система; онтологическое бытие; ментальное бытие; пространство и время; речевая деятельность
REPRESENTATION OF A TOPONYMIC CONCEPT «SPACE» (ON THE EXAMPLE OF TOPONYMS OF A MULTIETHNIC REGION) E.F. Kovlakas
Admiral Ushakov Maritime State University, 93 Lenin pr., Novorossiysk, 353918, Russia.
Being a language subsystem, the toponymic system in reality appears localized in three measurements: space, time and human consciousness. Thus, the space and time are the components of real being of the toponymic system whose materiality is manifested in the sound and graphic part of a toponymic sign, whereas movement is shown in speech. The space and time framed in the toponymic system, determine its ontologic nature. On the other hand, the toponymic system is more often to exist in one measurement, i.e. in human consciousness, which conditions its mental nature. 6 sources.
Key words: toponymic system; ontologic being; mental being; space and time; speech (activity).
Воспринимая объективную реальность, человек вступает в первую очередь в пространственные отношения. Но и сам человек обладает пространственными признаками (величина, форма, движение) и занимает в нем определенное место. Поэтому в культуре и языке особую роль играет пространственная номинация, отражающая способы его восприятия и обозначения. «Неоднократно касаясь семиотического аспекта культуры и употребляя такие термины, как семиозис, знак, код, мы не можем охватить всю систему, представляющую культуру во всей ее полноте и многообразии, а лишь можем обрисовать общую модель формирования семиотического образа» [1, с. 56].
С семиотической точки зрения, пространство как объективная реальность и культурный код, как универсальная и всеобъемлющая категория характеризуется рядом признаков: протяженностью, непрерывностью, многомерностью и имеет знаковый характер. В нем разворачивается человеческая жизнь, тем самым определяя антропоцентричность пространства.
Топонимический концепт «Пространство» отражает процесс восприятия объективной реальности субъектом номинации, в основе которой лежат: во-первых, характеристики, определяемые объектом восприятия (его первичные свойства); во-вторых, характеристики,
определяемые субъектно-объектными отношениями (предметность, структурность, целостность, константность); и, в-третьих, характеристики, определяемые самим субъектом восприятия-номинации (осмысленность, обобщенность, избирательность, историчность, апперцепция).
Исследователи выделяют различные виды представлений о пространстве:
- психологическое пространство (в основе -восприятие внешних, первичных свойств пространства);
- культурное пространство (изучение культуры, в которой проявляется пространство, и способы ее репрезентации: тексты, обряды, артефакты);
- ментальное пространство (раскрытие свойств пространства, представляющихся субъекту восприятия-номинации);
- лингвистическое пространство (пространство, отраженное и закрепленное в языковой картине мира) [2].
Восприятие окружающего мира, его особенностей нагружено культурными традициями. Разграничение выделенных видов пространственных представлений заключает в себе особые трудности. Культурное пространство отражается в ментальном пространстве,
1 Ковлакас Елена Федоровна, профессор кафедры профессиональной педагогики, психологии и культурологии, кандидат филологических наук, доцент, тел.: 89180566952, e-mail: [email protected]
Kovlakas Elena, Candidate of Philology, Associate Professor, Professor of the Department of Professional Pedagogics, Psychology and Cultural Studies, tel.: 89180566952, e-mail: [email protected]
зависит от психологического пространства и закрепляется в лингвистическом. Упрощенно схема восприятия пространства выглядит следующим образом: то, что субъект номинации думает, - это ментальное пространство; то, чем обусловлено восприятие пространства, - это культурное пространство; то, как оно репрезентируется в языке, - лингвистическое пространство.
Исследуя топонимическую систему полиэтнического региона (Краснодарского края и Республики Адыгея), нам представляется необходимым ввести еще один вид представлений о пространстве - топонимическое пространство. Представления, фиксируемые в топонимическом пространстве, актуализируются в сознании субъекта номинации и воспринимающего субъекта в определенный момент: сознание отражает культурные стереотипы и индивидуальные способности субъекта воспринимать окружающий мир.
Топонимическое пространство отражает пространственные представления всех четырех уровней. В ходе исследования нами выделены особенности топонимического концепта «Пространство»: во-первых, топонимическое пространство предстает как репрезентированная субстанция, закрепленная в топонимах; во-вторых, совокупность представлений, закрепленных в топонимическом концепте «Пространство», включает в себя различные коннотации и ассоциации, сформированные на основе культурных стереотипов; в-третьих, представления, составляющие топонимический концепт «Пространство», включают в себя характеристики, определяемые как самим объектом восприятия (отражение свойства объектов) так и характеристики, определяемые субъектом восприятия (осмысленность, обобщенность, селективность, историчность, апперцепция).
«Бог забирает себе время
и оставляет нам пространство».
В. Гюго.
Пространственная топонимика является одной из первых форм означивания мира. Пространственные категории, закрепленные в топонимах, представляют способ восприятия и понимания окружающего мира и его взаимосвязь с человеком, фиксируют уровень культурного овладения действительностью. Топокон-цепт «Пространство» предстает в виде семиосферы, целостной, структурно организованной, предполагающей определенное строение и обусловленной пространственными отношениями. Его конструирование возможно на основе информации, определяющей пространственные отношения, конструирует смысловую ядерность семантического поля в структуре топоконцепта.
Виды топонимических пространственных отношений
распределительные трансляционные культурные
Распределительные пространственные отношения характеризуются соотнесенностью одних географических объектов с другими на основе имеющейся информации. Ориентирами для именования объектов действительности является близость к горам и рекам как главным образующим концептуального поля «Про-
странство».
Трансляционные пространственные отношения представляют собой информацию, которая частично или полностью переносится с одного объекта на другой (мыслительный образ одного географического объекта накладывается на именуемый географический объект).
Культурно-исторические пространственные отношение определяются связью географического объекта с содержательной сферой концепта, в которой кодируется культура народа-номинатора, акцентирующая ценностный элемент процесса номинации.
Хронологически топонимия Краснодарского края и Республики Адыгея (полиэтнического региона) неоднородна: в ней присутствуют названия, относящиеся к раннему периоду освоения территории (такие названия сохранились на адыгейском языке), и названия, отражающие поздние этапы заселения (уже на русском языке).
Обживание региона переселенцами происходило постепенно, заселялись земли свободные, не занятые коренным населением. Следует отметить, что топонимическая номинация на перцептивном уровне закрепляет процесс освоения территории. На обширной территории сосуществование топонимов на языке коренных народов и на языке народов-переселенцев подтверждает тот факт, что русские топонимы могли служить метками, ориентирами, обозначающими границы территории.
Например, информация об историческом месте первичного проживания населения транслируется на место-реципиент на основании того, что мигранты перенесли с собой память о родной земле, закрепившуюся в названии географического объекта. Например, Каневской курень - г. Канев, Ирклиевский курень - г. Ирклиев, Кущевский курень - г. Кущевск.
Исследуя топонимический концепт «Пространство», следует определить взаимосвязь пространственно-временного континуума с сопряженной с ним категорией «Движение». Восприятие движения - это отражение изменений, происходящих с объектами в физическом и ментальном пространстве и времени.
Сведения о топоконцепте «Движение» субъект номинации получает из наблюдения непосредственных изменений и на основе собственных умозаключений, в которых важную роль играет перцептивный опыт, регулирующий восприятие движения на основе осмысления ситуации в реальной действительности, включая прошлый опыт и накопленные знания.
Топонимическая концептосфера «Пространство» включает в себя систему взаимосвязанных на семантическом уровне репрезентаций: Пространство - Вода (Река) - Земля (Гора) - Движение - Место - Человек -Народ - Время - Культура, отражающих индивидуальный и коллективный опыт субъектов номинации. Информация о топонимической концептосфере извлекается в результате лексико-семантического анализа значений топонимов, концептуального анализа лексических единиц, образующих лексическое поле топонимического концепта.
Смысловое наполнение топонимов является ко-
дом к расшифровке и пониманию топонимического концепта «Пространство». Концепт «Пространство» рассматривается нами в трех ипостасях: Физическое Пространство - Культурное Пространство - Ментальное Пространство. Одними из системообразующих концептосферу «Пространство» являются ментальные образы Воды и Земли, выражающие определяющее значение географических объектов при выборе места заселения и репрезентирующие физическое пространство. Семантическое поле «Вода» представлено топонимическими единицами, в основе которых лежит гидроним:
р. Кубань: ст-ца Кубанская, пос. Кубанец, хут. Кубанская степь, три хут. Кубанский, пос. Кубаньстрой;
Чекон: хут. Чекон, хут. Верхний Чекон , хут. Малый Чекон;
р. Непиль: хут. Непиль; р. Мекерстук: хут. Мекерстук; р. Баканка: пос. Верхнебаканский, пос. Нижнеба-канский;
р. Шибик: хут. Шибик; р. Абин: г. Абинск; р. Ахтырь: пос. Ахтырский; р. Хабль: хут. Хабль; р. Афип: пос. Афипский; р. Хадажка: г. Хадыженск; р. Белая: г. Белореченск; р. Курджипс: ст-ца Курджипская; р. Пшеха: ст-ца Пшехская [2]. Следует отметить, что русская топонимия исследуемого региона Краснодарского края и Республики Адыгея (полиэтнического региона) представляет собой более поздний и необширный топонимический пласт; названия горных и водных объектов - особо значимых в пространственной реальности - восходят к языкам аборигенов (адыгов и абхазов).
Следующее ЛСП «Земля» представлено ТЕ, содержащими в основе названия гор (оронимы): ст-ца Холмская, гор. Абинск; г. Аибга - с. Аибга.
Важно отметить, что информация о географическом положении, заключенная в топонимах, отличается от представлений о пространственном положении географического объекта своей содержательной нагрузкой. ТЕ, содержащие в своем составе ороним, репрезентируют географическое пространство, ключевую роль в котором играет не положение географического объекта, а ориентир соположения - Гора.
Пространственные информационно-
семантические связи ЛСП «Земля», «Вода» и «Место» можно охарактеризованного как экстенсивные, при которых географические объекты соотносятся между собой, но информация об одном не влияет на восприятие другого.
Например, р. Чекон (Мекон) - «конская могила»; хут. Верхний Чекон; хут. Малый Чекон, хут. Чекон. Сигнифинативный признак семантики гидронима «Чекон» представляет собой отражение в человеческом сознании свойств географического объекта (денотата), но не отражает семантику топонимов хут. Чекон, хут. Верхний Чекон, хут. Малый Чекон.
Или, река Афипс - «река Бога» (пос. Афипский, г. Малый Афипс, г. Большой Афипс).
Идеальное, психоментальное топонимическое образование, заключенное в гидрониме, отличается от материального, заключенного в топониме пос. Афипский. Название пос. Афипский не имеет ничего общего с семантическим признаком, лежащим в основе названия реки Афипс, но имеет номинативную связь с географическим объектом - рекой.
Топонимы, вступающие в распределительные пространственные отношения, указывают на то, что мысль существует одинаково и у номинирующего субъекта, и у говорящего (использующего уже готовое название в речи). Топонимы предстают в этой связи как известная, понятная форма мысли, определяющая круг наблюдаемых явлений.
Топонимы, отражающие физическое пространство, фиксируют пространственные очевидности, то, что поддается непосредственному наблюдению, в чем проявляется такое свойство восприятие, как предметность, позволяющее выделить в пространстве объект как физическое тело. Именование происходит в акте объективизации, т.е. в процессе соотношения знаний, полученных из внешнего мира с самим миром. Номинирующий и воспринимающий субъект делят действительность как бы на две части: четко очерченный, доступный восприятию, расположенный как бы на переднем плане предмет (река, гора) и неопределенное, расположенное вблизи этого предмета пространственное поле (хутор, поселок, аул, город): р. Шибик - хут. Шибик ; р. Абин - гор. Абинск;
р. Ахтарь - пос. Ахтарский, гор. Приморско-Ахтарск;
р. Дах - ст. Даховская.
Культурные пространственные отношения отражают категорию «Время» и представлены ментальными образами Человек - Род - Народ - Культура. Культурное пространство, нашедшее закрепление в топонимических единицах, репрезентирует стремление народа-номинатора к устойчивости в изменяющемся мире. Культурное пространство, обозначенное нами как категория «Время», выступает своеобразным аттрактором, притягивая к себе множество направлений движения народа в будущее.
Категория «Время», заключенная в топонимических единицах, находится в распоряжении человека и предстает в ментальных образах Человек - Род -Народ - Культура, не отделенных от человека. Такое восприятие времени закрепляет в топонимических единицах исторические общезначимые имена; исторически значимые для исследуемого региона имена; имена, обозначающие народы, проживавшие или живущие на территории региона.
Например: с. Витязево (майор Витязь); г. Гулькевичи (землевладелец - советник Н.С. Гулькевич );
с. Архипо-Осиповка (рядовой Архип Осип); ст-ца Бриньковская (в честь генерала Бринько); ст-ца Васюринская (в честь Степана Вареника); с. Воронцовка, ст-ца Воронцовская (по имени
наместника на Кавказе М.С. Воронцова);
ст-ца Геймановская (в честь генерал - лейтенанта В.А. Геймана) [1];
аул Адамий (Адам), аул Ассоколай, Бабук-аул, ст-ца Баговская (родовая фамилия), ст-ца Барака-евская (родовая фамилия); аул Беноково, аул Беч-мизай, ст-ца Гостагаевская (родовая фамилия); пос. Дагомыс (адыгская родовая фамилия); ст-ца Дахов-ская (родовая фамилия Даховы )[3];г. Аибга, с. Аибга - кабардинское название абхазцев;
пос. Адлер - причерноморское племя аредба; ст-ца Абадзехская - племя «абадзехов»; гор. Армавир, с. Армянское, с. Верхнее Армянское, с. Краевско-Армянское - армяне;
ст-ца Бесленеевская - этническая группа адыгских племен;
ст-ца Баракаевская - абаринское племя «бара-кай»;
ст-ца Баговская - племя «баг» [4]. На этой основе возникает временная координатная сетка, обозначенная нами как концепт «Память». Категория Время-Память отражает представление народа-номинатора о легендарных исторических личностях, о людях, положивших начало родовому сообществу, о своих этнических предках, чью силу, мощь, долголетие могли бы унаследовать потомки. Топонимические единицы, означающие культурное пространство, останавливают быстротечное время, закрепляя в памяти кратковременное пребывание человека на земле. Координата Время/Память о человеке, роде, народе не зависит от индивидуальных свойств личности, а соотносится с ней.
В топонимических единицах категории Пространство и Время имеют логическую связь, что дает возможность объединять эти две категории в единое целое под общепринятым греческим названием - хронотоп. Многие философы считают, что время находит первоначально пространственное выражение: «Пространственное понимание времени нашло свое выражение в древних пластах многих языков, и большинство временных понятий сначала были пространственными» [3, с. 110]. Человек (род, народ) в дихотомии Пространство-Время занимает серединное место и, являясь концептуальной категорией, может быть включен в трихотомию Пространство-Человек-Время.
Категория Человек (род, народ) закреплена в кон-цептосфере в топонимах, оронимах и гидронимах.
р. Баканка - ст-ца Нижнебаканская - ст-ца Верхнебаканская;
р. Цыбановка - с. Цыбановка; р. Дзеберкой - аул Дзеберкой; г. Бабук - Бабук-аул; г. Раевская - ст-ца Раевская; р. Абин - гор. Абинск; г. Аибга - с. Аибга; р. Жане - р. Джанхот - пос. Джанхот. В топонимической категории «Человек» превалируют социально-общественные характеристики человека как легендарной личности, главы рода, части народа-племени. Принцип троичности, являющийся метаформулой бытийного цикла сознания Человека,
воплощается в процессе именования:
Бабук (Бабыкъо - легендарный предводитель) - г. Бабук - Бабук аул.
Беслан Бакан (Бакан - легендарный предводитель) - р. Баканка.
Такую проекцию Имя (человека, народа, рода) -Гора/Река - Населенный пункт мы обозначили как пространственно-временную горизонталь. Имя (личное имя) становится способным к трансляции мен-тальности и, при переходе личного имени в нарицательное и далее в топоним, к созданию семантико-семиотического континуума.
Категория Время, выраженная в топонимических единицах, закрепила в памяти традиции, верования, культуру народа-номинатора. Категории Пространство-Время заключают в себе глубокое культурно-историческое содержание. Время, заключенное в топонимических единицах, не отражает объективную реальность, а предписывается этой реальности субъектом номинации. Только универсальная субъектность способна закреплять в памяти культурные, исторические и социальные реалии, имеющие ценностные составляющие. Триаду Человек - Традиции - Культура мы обозначили как пространственно-временную вертикаль. Ст-ца Рождественская, ст-ца Успенская, ст-ца Архангельская, пос. Абрау-Дюрсо, пос. Джон-хот, г. Геленджик и др.
Топонимические единицы, фиксируя исторический факт, становятся культурным текстом, транслирующим информацию. Ментальность топонима тесно связана с сознанием субъекта-номинатора. Связь категорий Пространство (физическое пространство) и Время (культурное пространство) обнаруживают ментальные образы Вода и Земля, закрепившие культуру народов-номинаторов
Пространство и Время, закрепленные в топонимических единицах, составляют концептуальное ядро этнокультурной информации в топонимии. Культурное пространство репрезентируется непространственными маркерами (Человек, Род, Народ, Культура), поэтому их интерпретация становится необходимой в экспликации этнокультурной информации. В топонимии исследуемого региона категория «Время» проходит в Пространстве линией, соединяющей прошлое, настоящее и будущее. И связующим звеном является Человек, человеческая Память. Пространство и Время предстают в ментальной парадигме как воспринимаемый и переживаемый человеческий опыт.
Ментальное пространство выражено в топонимической системе категорией «Движение». На взаимосвязь Времени и Движения указывал Аристотель, считавший, что время схоже с Движением. Философы Нового времени также подчеркивали неизбежную связь Времени и Движения. И. Кант считал: «Давая определение «движению», мы неизбежно обратимся к определению «времени»: понятие изменения и вместе с ним понятие движения (как перемены места) возможны только через представление о времени и в представлении о времени... наше понятие времени объясняет возможность всех тех априорных синтетических знаний, которые излагает общее учение о дви-
жении» [4, с. 138-139].
И. Ньютон отмечал, что пространство можно описать через категорию Движение: «По положениям и расстояниям предметов от какого-либо тела, принимаемого за неподвижное, определяем места вообще, затем и о всех движениях судим по отношению к этим местам, рассматривая тела лишь как переносящиеся по ним» [5, с. 32].
Рассмотренные нами случаи закрепления в топонимических единицах пространственной локализации объектов через категорию «Движение» нашли воплощение в ментальных образах «Место» и «Перемещение». Топонимические единицы, репрезентирующие категорию «Движение», вступают в трансляционные пространственные отношения. Т.е. на абсолютную локализацию географического объекта в пространстве при его номинации накладываются представления, связанные с другим географическим объектом. Эти представления неразрывно связаны с движением, перемещением.
Большое количество названий населенных пунктов произошли от названий той местности, откуда были родом переселенцы: Каневской курень - г. Канев, Ирклиевский курень - г. Ирклиев, Кущевский курень -г. Кущевск.
Передвижение в реальном пространстве и времени (абсолютное движение) накладывается на относительное движение в человеческом сознании. Субъект номинации не может остановить Время, изменить Пространство, но хочет закрепить Движение / Передвижение. «Родина» субъекта номинации передвигается вместе с ним, и даже вынужденное переселение не дает угаснуть «чувству родины, родной земли». Характеризуя топоконцепт «Пространство» через категорию «Движение», следует отметить, что в сознании народов-номинаторов Пространство - это «застывшее, остановленное» Движение.
Категория Движение разворачивается в исследуемой топонимике с большой широтой и свободой:
- движение/перемещение народов и история заселения;
- движение/сохранение патриотических чувств;
- движение/траектория движения;
- движение/стояние;
-движение/ценностные установки.
Движение, фиксирующее ценностные предпочтения, закреплено в ТЕ, образованных от названий полков, в которых служили переселенцы. Например, редут Кавказский, на месте которого в 1794 г. была основана одноименная станица, был построен Кавказским егерским полком; станицы Ладожская, Тифлисская, Казанская, Воронежская получили названия от соответствующих полков. Можно сказать, это образ Движения - это не само движение, а представ-
ляемое движение, движение сознания, духа.
Движение как траектория представлено топонимическими единицами с дополнительными предикативными признаками старо/ново; малый/большой; первый/второй; этнос 1/этнос 2; с. Русская Мамайка - с. Грузинская Мамайка; с. Верхнерусское Лоо - с. Верхнеармянское Лоо; аул Большой Кичмай - аул Малый Кичмай; хут. Средний Челбас - хут. Большие Челбасы.
В данных случаях географические объекты номинируются с учетом траектории движения, культурных традиций, а не их абсолютной ориентацией. Такое номинирование размывает границы между географическим, ментальным и культурным пространством.
Движение по горизонтами (старо-ново и т.д.) осуществляется параллельно с движением по вертикали (верхний/нижний): ст-ца Платнировская - ст-ца Но-воплатнировская; ст-ца Пашковская - ст-ца Ново-пашковская; ст-ца Михайловская - с. Новомихай-ловское; ст-ца Старомышастовская - ст-ца Но-вомышастовская; ст-ца Старовеличковская - ст-ца Нововеличковская; ст-ца Стародеревянковская -ст-ца Новодеревянковская; р. Верхний Чекон - р. Малый Чекон; р. Верхнее Макопсе - р. Нижнее Ма-копсе.
И движение по горизонтали, и движение по вертикали связаны с неким ориентиром, уже существующим географическим объектом: р. Кубань - Закубанье, Прикубанье; р. Чекон - пос. Верхний Чекон.
Исследователи выделяют следующие причины выбора имен собственных для обозначения пространственных реалий: это, во-первых, точная территориальная обусловленность; во-вторых, относительная общность хронологии создания и, в-третьих, сочетание материала с его реальной обозримостью [6, с. 48]. Мотивированность топонимических единиц очень высока. Совокупность мотивационных связей приводит к образованию мотивационных моделей.
Исследование концепта «Пространство» на материале топонимики Краснодарского края и Республики Адыгея (полиэтнического региона) позволяет выявить многозначные модели.
Первый круг соотнесения - это базовый слой концепта:
Пространство/Пространство;
Пространство/Движение;
Пространство/Время.
Обозначенные модели можно назвать доминантными, т.е. универсальными для интерпретации пространства. Любая культура содержит тот или иной способ освоения Пространства / Времени / Движения. Пространство и восприятие является наиболее «сильной», ценностно ориентированной точкой сознания.
Статья поступила 29.01.2014 г.
Библиографический список
1. Яковенко Е.Н. Семиотика культуры и понятие художественного текста. Текст как единица филологической интерпретации: сб. ст. III Всероссийской науч.-практ. конф. с международным участием. Новосибирск: Изд-во ООО «Немо Пресс», 2013.
2. Замятин Д.Н. Культура и пространство. Моделирование географических образов: монография. М.: Изд-во Знак, 2006. 488 с.
3. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. 350 с.
4. Кант И. Критика чистого разума. М.: Литература, 1998. 365 с.
5. Ньютон И. Математические начала натуральной философии. М.: Наука, 1989. 249 с.
6. Рут М.Э. Образная номинация в русском языке. Екатеринбург: Изд-во УГЭ, 1992. 144 с.
УДК 340.1
РОДОВОЙ ПРИЗНАК ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В АСПЕКТЕ ОСНОВНЫХ РЕТРОСПЕКТИВНЫХ КОНЦЕПЦИЙ
© И.А. Кузьмин1
Иркутский юридический институт (филиал) Академии Генеральной прокуратуры РФ, 664035, Россия, г. Иркутск, ул. Шевцова, 1.
Приводится научно-аналитический обзор основных подходов к пониманию ретроспективной юридической ответственности, отмечаются их сильные и слабые стороны. Для преодоления ограниченности каждой из обозначенных концепций предлагается рассматривать юридическую ответственность в двух смыслах: объективном (на нормативном уровне правового регулирования в общих правоотношениях) и субъективном (на индивидуальном уровне правового регулирования в конкретных правоотношениях). Библиогр. 27 назв.
Ключевые слова: ретроспективная юридическая ответственность; подходы к пониманию юридической ответственности; юридическая ответственность в объективном смысле; юридическая ответственность в субъективном смысле.
GENERIC CHARACTERISTICS OF LEGAL RESPONSIBILITY IN THE ASPECT OF MAIN RETROSPECTIVE
CONCEPTS
I.A. Kuzmin
Irkutsk Law Institute (Branch) of the Academy of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation, 1 Shevtsov st., Irkutsk, 664035, Russia.
This article provides a scientific and analytical overview of the main approaches to understanding retrospective legal responsibility and indicates their strengths and weaknesses. In order to overcome the limitations of the each of the concepts under investigation it is proposed to treat legal responsibility in two meanings: objective (at the normative level of legal regulation in general legal relationships) and subjective (at the individual level of legal regulation in specific legal relationships). 27 sources.
Key words: retrospective legal responsibility; approaches to legal responsibility understanding; legal responsibility in objective meaning; legal responsibility in subjective meaning.
Правильное определение родового признака ответственности является залогом объективности и надежности дальнейшей научной, правотворческой и правоприменительной деятельности. Установить главный признак ответственности - значит, раскрыть ее сущность и основное содержание, место и роль в механизме правового регулирования, механизме реализации права. Это важная задача, носящая не только общетеоретический, но и отраслевой, практико-организационный характер.
В данной работе мы затронем лишь ретроспективный (негативный) аспект юридической ответственности за совершенные в прошлом акты неправомерного поведения, поскольку объективные проявления перспективной (позитивной) ответственности, по нашему мнению, охватываются правомерным поведением и не имеют собственно-юридического значения [11, с. 8-15].
Не углубляясь в проблемы генезиса юридической ответственности, а также предпосылки ее зарождения,
непосредственно перейдем к изучению важнейших подходов к восприятию негативной юридической ответственности.
Многообразие точек зрения и суждений относительно понятий и, соответственно, родового критерия юридической ответственности велико, и выделить из их числа базовые - отнюдь не просто. Даже краткий обзор литературы наглядно свидетельствует об отсутствии единства во взглядах на юридическую ответственность, под которой понимают: меры государственного принуждения; применение мер государственного принуждения; обязанность правонарушителя; охранительное правовое отношение; претерпеве-вание (наступление) негативных последствий; необходимость подвергнуться мерам воздействия; оценку деятельности правонарушителя; отрицательную реакцию на противоправные акты; средство (форму) воздействия на правонарушителей и т.д.
По нашему мнению, основные подходы на понятие и сущность юридической ответственности должны
1Кузьмин Игорь Александрович, кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин, тел.: 89086474218, e-mail: [email protected]
Kuzmin Igor, Candidate of Law, Associate Professor of the Department of State and Law Disciplines, tel.: 89086474218, e-mail: [email protected]
