CC BY
74Ансгар ЙОДИКЕ
Старший преподаватель факультета социальных наук Фрибурского университета (Фрибур, Швейцария).
РЕЛИГИОЗНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В ГОСУДАРСТВЕННЫХ ШКОЛАХ АЗЕРБАЙДЖАНА, ГРУЗИИ И АРМЕНИИ.
ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА В РЕЛИГИОЗНОЙ СФЕРЕ И ПЛЮРАЛИЗМ В ИЗЛОЖЕНИИ РЕЛИГИОЗНЫХ ИДЕЙ
Резюме
Стратегию в сфере образования формируют политические институты, однако вопрос о том, следует ли преподавать религию в государственных учебных заведениях и если следует, то как именно, вызывает ожесточенные споры в обществе. Во всех трех странах Центрального Кавказа попытались ввести курс религиозного образования от имени государства, и все три потерпели неудачу.
В статье рассматривается предыстория этих событий, которые интерпретируются как процесс переговоров в обществе по вопросу о месте и роли религии.
В заключительном разделе автор утверждает, что плюрализм форм и способов представления религии способствует развитию религии в демократических и цивилизованных формах.
КЛЮЧЕВЫЕ религиозное образование, политика в области религии, СЛОВА: религия в публичной сфере, государственные школы,
политика в сфере образования, политика и религия, религии и правление.
Введение
Многие специалисты по социологии религии признают, что религия — это общественная сила, способная формировать устойчивую во времени приверженность. Разграничения, устанавливаемые на основе религиозных традиций, могут быть не слабее, чем те, что создаются этническими и государственными идентичностями. Особенно важно принимать в расчет религиозный фактор в тех случаях, когда религиозные идентичности связаны с национальными или этническими границами, — а именно такова ситуация во всех трех государствах Центрального Кавказа. В научных исследованиях не следует переоценивать роль религиозного фактора
и рассматривать религию как явный или скрытый фактор любого конфликта, но нельзя и игнорировать роль религии, поскольку в обществе она является мощной силой.
Демократическое регулирование религиозного плюрализма — самая любопытная проблема из всех, что связаны с ролью религии в обществе. Современные вооруженные конфликты — это не религиозные конфликты, даже если в ходе их иногда и мобилизуют религиозный фактор. К проблематике того, что можно назвать «религиозной политикой», относятся и социальная напряженность, и отношения между большинством и меньшинством, и нормы ведения публичных споров и научных дискуссий. Иногда проведение соответствующей «религиозной политики» может принести успех в деле культурного и гражданского воспитания религиозных акторов; иногда же сама эта политика может превратиться в источник конфликтов. Отношения между политическими и религиозными институтами в обществе постоянно являются предметом переговорных процессов.
Работа по разрешению конфликтов требует сбалансированной религиозной политики. Позиции религии в обществе также во многом зависят от религиозной политики, хотя и не полностью определяются ею. Религию и политику можно рассматривать как две сферы силы, которые в мирном обществе должны принимать цивилизованные формы. С этой точки зрения присутствие религий в публичной сфере является одним из самых спорных вопросов, вызывающих наиболее яростные столкновения1.
В данной статье мы обращаем внимание на относительно скромный аспект вопроса о роли религии в обществе на примере одного частного элемента религиозной политики. Рассматриваемые примеры относятся к религиозному образованию в государственных школах Армении, Азербайджана и Грузии2. Во всех трех странах предпринимались сравнимые между собой попытки ввести в государственных школах курсы изучения религии. Однако или эти попытки так и не были реализованы (Азербайджан), или уже через несколько лет от них отказались или пересмотрели их (Грузия, Армения).
Последующее краткое описание общего положения дел с религией в постсоветских странах Центрального Кавказа задаст контекст, помогающий понять рассматриваемый далее эпизод с попыткой государства ввести под своей эгидой религиозное образование в школах. И, наконец, анализ обнаруженных фактов и обстоятельств даст нам доказательства существования различных форм, позволяющих ввести религиозную жизнь в обществе в цивилизованные рамки.
Религия на постсоветском Центральном Кавказе
Положение дел с религией в странах Центрального Кавказа стало меняться уже в советские времена, в годы, непосредственно предшествовавшие распаду Советского Союза. Благодаря политике гласности и слабости государственных структур после долгих лет жесткого антирелигиозного курса установилось несколько более благоприятное отношение к религиям. С объявлением независимости государств Центрального Кавказа в 1991 году возможности для религиозных общин во всех трех странах резко расширились. Больше всего выиграли от смены режимов и последовавшей за этим многолетней политической нестабильности доминирующие церкви в Армении и Грузии. Они установили (или восстановили) сильные влиятельные институты, активно участвующие в политической жизни. В Азербайджане религиозная жизнь не так
1 Научная дискуссия на этот счет началась с выхода книги: Casanova J. Religion in the Public Sphere. Chicago: Chicago University Press, 1994. Сегодня ее автор занимается такого рода проблемами в Центре религии, мира и международных отношений Беркли в Вашингтоне.
2 Автор выражает глубокую благодарность Сатенику Мкртчяну, Тате Кекелия и Ельнуру Исмаилову за их помощь, хотя вся ответственность за содержание статьи и интерпретацию материала целиком лежит на нем самом.
централизована. Однако и там благодаря новому закону о свободе религии расцвели исламские общины. Вообще ситуация куда больше благоприятствовала религиозной жизни, чем в советские времена. Сегодня все три страны так или иначе обращаются к национальному наследию, будь то наследие Грузинской Православной или Армянской Апостольской Церквей или наследие исламской традиции, и порой религия наряду с национализмом активно содействует формированию идентичности людей.
Как показывают данные количественного исследования, поддержка религии до некоторой степени представляет собой политическую декларацию доверия. Доверие к религиозным учреждениям намного выше, чем к политическим институтам3. А вот публичная религиозная активность во всех трех странах остается достаточно низкой — не выше, чем в западноевропейских странах, даже притом что большинство людей называют себя верующими. Рост общественного интереса к религии не мешает широкому согласию в вопросе о светском характере государства — по крайней мере, в городах и центрах развития гражданского общества.
Политические установки во всех трех странах по преимуществу ориентируются на Западную Европу и политику светского государства, отделенного от церкви. Но что это означает на практике? Даже такие страны, как Франция и США, придерживающиеся жесткой политики отделения церкви от государства, вынуждены принимать более гибкие решения по конкретным аспектам своей религиозной политики. И даже в тех странах, чьи конституции открыто провозглашают принцип отделения церкви от государства, реальный политический курс может предусматривать тесное сотрудничество, по крайней мере, с доминирующими религиозными учреждениями4. Во всех трех государствах Центрального Кавказа наблюдался заметный сдвиг от жестких принципов светского государства, господствовавших в первые годы после провозглашения независимости, к более благоприятствующему религии (хотя все еще светскому) политическому курсу.
Все три правительства, ни в коем случае не отказываясь от светского характера государства, тем не менее нуждаются в маркерах, отличающих их от советского прошлого. В 1990-х годах, сразу после того, как нестабильность новых государств стала очевидной, роль такого маркера начала играть религия. В ходе скромного по масштабам религиозного возрождения, происходившего в конце советского периода, была заложена основа для положительной оценки религии как части национальной истории. Однако это само по себе еще не подразумевало готовность принять действующие доминирующие религии и тесно сотрудничать с религиозными институтами и их руководством. Если можно так выразиться, публичное обращение к религии стало ареной борьбы за власть и переговоров в обществе.
Религия в государственных школах
Государственные школы — важная часть публичной сферы, и вопрос о месте религии в государственных школах лежит на пересечении религии и политики. Стоит или государству, или религиозной общине проявить какую-то активность в данной сфере, как другая сторона непременно ответит тем же. Поэтому на примере идей религиозного образования в государственных школах можно изучать отношения между религией и обществом в целом5.
В некоторых европейских странах, таких как Великобритания, Швеция, Дания, Норвегия, Германия и Швейцария, влияние государства на религиозное образование в государственных
3 См.: CharlesR. Religiosity and Trust in Religious Institutions. Tales from the South Caucasus (Armenia, Azerbaijan, and Georgia) // Politics and Religion, 2010, Vol. 3 (2). P. 228—261.
4 См. также анализ этого вопроса, содержащийся в работе: Fox J. Separation of Religion and State and Secularism in Theory and in Practice // Religion, State & Society, 2011, Vol. 39. P. 384—401.
5 См.: JodickeA. Introduction. В кн.: Religious Education Politics, the State, and Society / Ed. by A. Jodicke. WUrzburg: Ergon, 2013. P. 7—22.
школах на протяжении ХХ столетия устойчиво возрастало. В этих странах выработались такие формы преподавания религии, которые целиком ставят этот процесс под контроль государственных властей6. В ряде случаев учебные курсы охватывали и умения, и навыки жизни в обществе, этику, гражданское образование. Разработка учебных планов, подготовка преподавателей и надзор входили в функции государственной системы образования и были очевидным образом связаны с общими и гражданскими ценностями. В начале XXI столетия даже на европейском уровне наблюдались попытки способствовать развитию таких педагогически узаконенных курсов религиозного образования7.
Точно так же все три государства Кавказа прошли через этап бурных дискуссий о подобных курсах. Их власти использовали аналогичные аргументы, чтобы оправдать свои действия, ссылаясь на культурные, моральные и уж как минимум педагогические соображения. Далее мы более детально рассмотрим эти дискуссии и события в данной сфере.
Азербайджан
В первые годы нынешнего столетия правительство Азербайджана инициировало общественную дискуссию о введении в средней школе изучения религии как специального предмета. Идею впервые предложил глава Духовного управления Кавказа Шейх-уль-ислам хаджи Аллахшукюр Пашазаде. Формально он представляет всех мусульман на Кавказе, однако фактически был выбран азербайджанскими властями и исполняет лишь ограниченные функции по представительству мусульман, но при этом ведет себя весьма активно, участвуя в разного рода межрелигиозных мероприятиях.
Инициативу Пашазаде поддержал и Рафик Алиев, прежний глава Государственного комитета по работе с религиозными организациями. Комитет считал необходимым ввести изучение религии в качестве специального предмета, в рамках которого не будет отдаваться никакого предпочтения шиитскому или суннитскому толкованию ислама. Комитет даже подготовил специальный учебник по основам религии, получивший одобрение нескольких известных исламских мыслителей и ряда светских общественных деятелей.
В конце концов этот проект был остановлен его главным оппонентом — министром образования Мисиром Мардановым. По его мнению, образовательная система не предусматривает какого бы то ни было религиозного обучения в государственных школах, что основывается на Конституции, то есть «имеет под собой весьма прочную законодательную основу»8. Он подчеркивал необходимость избегать противоречий в отношениях между двумя ведомствами (по делам образования и религий) и светский характер системы образования в Азербайджане. Позднее представитель Комитета по работе с религиозными организациями Аллахвер-диев отступил, заявив, что в следующем учебном году в средних школах религия как учебный предмет вводиться не будет. Глава комитета Р. Алиев пояснил, что религия как самостоятельный предмет в средних школах преподаваться не будет, но темы, связанные с ней, будут изучаться в рамках истории, социальных наук и литературы.
Дискуссии начинались со ссылок на утвердившиеся в школьном образовании подходы к привитию ценностей и нравственному обучению; позднее фокус сместился на проблемы религиозной политики: утверждали, что знание религии не позволит молодежи подпасть под отрицательное влияние местных или иностранных радикальных религиозных кругов. Наконец, но не
6 См. обзор: Religious Education in Public Schools. Study of Comparative Law / Ed. by J. Lopez-Muniz etal. Dordrecht: Springer, 2006. Случаи тесного сотрудничества между государством и основными христианскими церквами можно наблюдать и сегодня, например в Германии.
7 OSCE Office for Democratic Institutions and Human Rights (ODIHR). Toledo Guiding Principles on Teaching about Religions and Beliefs in Public Schools: Prepared by the ODIHR Advisory Council of Experts on Freedom of Religion or Belief, 2007 [http://www.osce.org/odihr/29154].
8 [http://www.religioscope.com/notes/2002/066_azerb_edu.htm].
в последнюю очередь, ставилась цель повысить в Азербайджане религиозную терпимость. Окончательное решение отказаться от нового школьного предмета, считают некоторые эксперты, объяснялось стремлением защитить светский характер системы образования. Особенно важным казалось не уронить образ Азербайджана в глазах европейских институтов: «пятно» на светском характере государства могло скверно отразиться на международном положении страны.
Другая попытка в том же направлении была предпринята в сентябре 2011 года, и исходила она из того же самого источника. Гаджи Сабир Гасанлы, заместитель председателя Управления мусульман Кавказа, предложил ввести в средних школах Азербайджана изучение религии, провести пилотный курс в одной из школ Баку и затем оценить результаты. Он говорил об общем преподавании ислама и других религий, а не о введении молитв в школах. В Исламском университете в Баку, по его словам, «готовят не мулл, а учителей»9. Дискуссии на тему религиозного образования в школе все еще не завершились.
Грузия
Новый предмет «история христианства» была введен в школах Грузии в последние годы существования Советского Союза. Цель этого была не столько религиозной, сколько культурной: учащиеся должны были таким образом дополнить полученные знания в области истории, искусства и литературы. После провозглашения независимости в 1991 году «Патриархия стала проявлять все большую активность, особенно в том, что касалось подготовки учителей... К тому же само содержание «Истории религии» стало предметом споров между отдельными представителями академических кругов и Патриархией»10. Кроме того, Патриархия сумела повлиять на содержание принятого в 1997 году Закона «Об образовании», который в ст. 18.2 провозглашает: «Министерство образования Грузии совместно с соответствующими отраслевыми министерствами, Патриархией и Академией наук Грузии разрабатывает проекты образовательных программ, государственных образовательных программ, государственных образовательных стандартов и государственных стандартов различных видов просветительных и воспитательных учреждений»11.
Особые усилия Грузинская Православная Церковь направляла на то, чтобы помешать любой попытке ввести преподавание других религий, так что предмет «Религия и культура» преподавался в государственных школах очень недолго. В апреле 1999 года его пришлось изъять из программы обучения в результате успешной акции православного движения «Союз православных родителей», который требовал не отклоняться от учебной программы православного христианства. Представители Союза утверждали, что «в действовавшем учебнике большой раздел посвящен изучению других религий, а это, по мнению исповедников, способно смутить душу ребенка»12.
На протяжении первого десятилетия XXI века в стране проходили общественные дебаты по вопросам религиозного образования в государственных школах. Защитники «светского государства» и «прав человека» жаловались на религиозный характер обучения. В Докладе о ситуации с правами человека в Грузии в 2004 году открыто заявлялось, что «вызывает беспокойство и характер религиозного образования в некоторых школах». «В школах преподается предмет под названием «История религии и культуры», который сами преподаватели очень часто понимают как изучение Закона Божия. Уровень подготовки в вопросах религиозного
9 Первые заявления от 2010 года (см.: [http://en.trend.az/news/society/1689204.html]).
10 Papuashvili S. State of Freedom of Religion in Georgia since the Adoption of Constitutional Agreement between Government and the Orthodox Church of Georgia // Human Rights Center, Tbilisi, 2008. P. 7—10.
11 [http://cis.rudn.ru/document/show.action;jsessionid=04C12B7D076E693BBCFFDE90D3928E6B?document. id=366].
12 Ад^о^оыЬ фы з^^Д^АыЬ» Ьзта^дЬЭо ы^ыА оЬ^ыд^оыБ (Предмет «Религия и культура» в школах больше преподавать не будут) // здоАоЬ Зыто^Аы (Weekly Times), 12—18 ыЗАо^о 1999 (12—18 апреля 1999), №№ 15 (207). P. 2.
образования, который обнаруживают эти преподаватели, крайне невысок. Педагоги считают, что от них требуется молиться перед началом любых занятий и по инициативе школьной администрации проводить разного рода религиозно-патриотические мероприятия... Многие преподаватели признавали, что их целью было привить детям религиозность или сделать их «прихожанами церкви», то есть внушить им вполне определенные религиозные взгляды»13.
Ожесточенные споры о месте религии в школьных учебных программах в ноябре 2004 года показали, как близко к сердцу принимают происходящее все стороны и насколько это для них важно. Стремясь полностью изъять религиозное обучение из программ государственных школ, около 70 тыс. жителей Грузии подписали требование об отставке министра образования и науки Александра Ломая. В качестве компромисса министерство ввело преподавание знаний о религии в виде курса в рамках учебного цикла социальных наук.
Одновременно религиозная политика властей Грузии была направлена на то, чтобы уменьшить влияние Грузинской Православной Церкви. Новый Закон «Об общем образовании», принятый 8 апреля 2005 года, как провозглашалось в ст. 13.2, запрещал религиозные проповеди и обучение любой конкретной религии в государственных школах. Некоторые действия, такие, как представление ученикам государственных школ той или иной религии как единственно истинной, с тем чтобы обратить их в данную веру, молитва на уроках, демонстрация религиозных символов (икон, крестов) на территории школы и в школьном дворе, квалифицировались как незаконная «идеологическая обработка», «прозелитизм» или «меры по принудительной ассимиляции». Хотя оговаривались и исключения, такие как демонстрация религиозных символов в образовательных целях, празднование государственных праздников и пропаганда «общечеловеческих ценностей». Если можно так выразиться, парламент Грузии оставил открытыми двери для религии как культурного ресурса и не запретил полностью религию в школе. Напротив, Закон провозглашает, что «ученики государственных школ вправе в свободное время изучать религию или отправлять религиозные обряды, если целью является религиозное образование» (ст. 18.4).
В 2007 году были изданы учебники для некоторых классов средней школы; в 2010 году за этим последовал еще один учебник — по истории мировых религий, не получивший пока широкого распространения14. Анализ опубликованных в последнее время учебников по истории показывает, что мировые религии представлены там вполне сбалансированно15. Однако используются и более ранние учебники, и некоторые преподаватели утверждают, что выступают от имени Грузинской Православной Церкви, и ссылаются на ее авторитет16.
Армения
Хотя сразу после провозглашения независимости в 1991 году делались попытки ввести постоянные курсы истории религии, в целом положение дел в том, что касается религии, в
13 Опубликовано Офисом Народного защитника (омбудсмена) Грузии, Тбилиси, 2005. С. 41 [http://www. ombudsman.ge/files/downloads/en/szounjmrncjpwcvdgasn.pdf]. Авторы заявления ссылаются на результаты качественных интервью, опубликованные в раб.: Assessment of Reform in Education System. Sociology Research Paper. Tbilisi: The Caucasus Institute for Peace, Democracy and Development, 2009. P. 54—56 [http://dspace.cigilibrary.org/jspui/ bitstream/123456789/24875/1/Assessment%20of%20reform%20in%20Education%20System.pdf?1].
14 Это один из главных результатов проекта «Улучшение условий для интеграции меньшинств в Грузии путем поддержки реформ в системе школьного образования», осуществляемого при финансовой поддержке Evangelischer Entwicklungsdienst / EED (Германия). Проект также получил поддержку со стороны Кавказского института мира, демократии и развития (со ссылкой на ежегодный доклад за 2010 г., в частности см. сноску 15).
15 См.: Gigineishvili L. Post-reform History Textbooks in Georgia: Changing Patterns and the Issue of Minorities in Georgian History. В кн.: History Teaching in Georgia: Representation of Minorities in Georgian History Textbooks / Ed. by CIMERA, Geneva, 2007 [www.cimera.org]. P. 7—22 (прежде всего сноска 17).
16 См.: Tinikashvili D. Religious Lessons in Public Schools, 20 February 2012 // Humanrights.ge [http://www. humanrights.ge/index.php?a=main&pid=14476&lang=eng].
первое десятилетие существования молодого армянского государства было весьма противоречивым. В эти годы в школах наблюдались и случаи организованного группового крещения, и преподавание вполне академических учебных курсов по истории религии17.
История преподавания религии в государственных школах Армении имеет параллель в восстановлении Армянской Апостольской Церкви как национальной церкви, наделенной огромной властью. После того как в 2002 году было подписано соглашение между правительством и Армянской Апостольской Церковью, в средних и старших классах школы был постепенно введен курс «История Армянской Апостольской Церкви». Церковь сумела повлиять и на формирование законодательной базы системы образования. Согласно Закону «Об образовании» (ст. 4 главы 3), «целью системы образования Республики Армении является укрепление духовного и интеллектуального потенциала армянского народа, а также поддержка и распространение общечеловеческих ценностей. Огромный вклад в эту работу вносит Армянская Церковь». Статья 8 предоставляет Армянской Апостольской Церкви право на разработку учебных программ и учебников и другие возможности влияния. Очевидно, что Армянская Церковь участвует в организации, финансировании, контроле и оценке проведения занятий по религиозному образованию в стране. 22 февраля 2007 года был принят Закон «Об отношениях между Республикой Армения и Армянской Апостольской Церковью». Это дает Церкви возможность действовать по собственной инициативе в государственных школах.
По сравнению с Грузией общественные дебаты в связи с этим институциональным сотрудничеством протекают довольно вяло. Несколько авторов обращали внимание на несовместимость обязательных курсов религии с правами человека — например, в докладе по вопросам религиозной терпимости в 2009/2010 году18. Однако политические и церковные власти, как представляется, действуют в полном согласии. Они утверждают, что эти курсы — всего лишь курсы по истории и религиоведению. К участию Армянской Апостольской Церкви необходимо относиться с пониманием из-за ее особого значения для народа Армении (как записано в Конституции).
Обсуждение
В начальные годы постсоветской эры все три государства столкнулись с вопросом о преподавании религии в государственных школах в период национального строительства и формирования национальной идентичности. Сторонники активных действий государства в данном направлении в своих политические аргументах ссылаются на положительную оценку религии в обществе, на ее значение для национальной культурной традиции и на поддержку ею социальных ценностей. Иногда заметно принципиально двойственное отношение — например, в тех случаях, когда государство стремится легитимировать свои действия отрицательной оценкой религии, превращая курсы религиозного образования в элемент превентивной политики. Положительные и отрицательные оценки делают особенно заметным тот факт, что то религиозное образование, которое дает в своих школах само государство, далеко не равнозначно образованию, даваемому религиозными общинами. Когда под общей шапкой «религия» излагают сразу несколько разных мировоззрений, они предстают принципиально сопоставимыми и до известной степени равноправными. Это — именно то, чего требует демократическая религиозная политика в качестве предварительного условия для проведения любого курса на религиозную терпимость. Однако господствующие религиозные общины будут самым реши-
17 Здесь я следую подробному описанию ситуации в работе С. Мкртчяна: Mkrtchyan S. State and Church in Armenian State Schools. В кн.: Religious Education Politics, the State, and Society. P. 149—161.
18 См. ряд интервью в кн.: Danielyan S., Vardanyan V., Avtandilyan A. Religious Tolerance in Armenia. P. 22—31 [http://www.osce.org/yerevan/74894].
тельным образом протестовать, если почувствуют угрозу религиозной традиции и своим претензиям на обладание истиной.
Мы обнаружили две взаимоисключающие стратегии религиозной политики, хотя обе они в качестве интерпретационной схемы прибегают к идее отделения религии от государства. В Азербайджане при определении политического курса ссылаются на отделение религии от государства в надежде, что самоограничение в данной области, с одной стороны, убедит ЕС, что Азербайджан — это вполне современная страна, а с другой — побудит религиозные общины воздерживаться от участия в политической жизни. Однако религиозные мотивы присутствуют в школьной программе не только в курсах «религиозного образования», но и при изучении истории, искусства и литературы.
В Армении религиозная политика государства крайне благожелательна к церкви как сильному партнеру в деле формирования ценностей и идентичности. Влияние церкви в государственных школах на протяжении последнего десятилетия росло при поддержке парламента. Но при всем том политики стараются провозгласить и обосновать разграничение между религией и политикой, хотя очевидно, что в политике религиозного образования такое разграничение не просматривается.
Аналогичные тенденции можно проследить и в Грузии. Однако там государство в большей мере дистанцируется от церкви и протесты носят куда более изощренный характер. И даже государственные власти проявляют куда больший скептицизм в политике сотрудничества с церковью.
В действиях религиозных общин обнаруживается зависимость от их социально-политического положения. Господствующие церкви в Грузии и Армении намного более централизованны, чем ислам в Азербайджане. Они не только предлагают традицию, которая заслуживает восстановления после периода атеизма во времена Советского Союза, но и дают новым обществам устойчивые институты во времена нестабильности. Грузинская Православная Церковь, так же как Армянская Апостольская Церковь, действовала в условиях вакуума силы. Это особенно справедливо для Армении, где власть практически никак не сдерживала амбиции церкви. В Грузии церкви пришлось бороться за свое присутствие в школах и идти на определенные компромиссы. В Азербайджане контакты между политическими группировками и религиозными общинами были крайне ослаблены; вести в публичной сфере переговоры относительно политических амбиций ислама, вроде присутствия его в школах, было невозможно, однако в отдельных регионах эти амбиции кипели, не выходя на поверхность.
Причины, по которым власти отказывались вводить религию как предмет школьной программы, были двоякими. В Азербайджане это было политическое решение. В Грузии и Армении церковь получила слишком большую (на взгляд властей) силу. В Армении церковь смогла захватить поле целиком; в Грузии она оказалась способна не допустить наиболее радикальных форм влияния государства. Однако приговор еще не вынесен, и потому все сбои и неудачи можно толковать как не закончившийся еще процесс выяснения роли религии в обществе. Как бы то ни было, там, где религия сохраняет место в учебных программах государственных школ, события могут развиваться по-разному.
Заключение
Результаты исследования показывают, что политику в отношении религиозного образования в государственных школах можно со всей очевидностью рассматривать как ключевой элемент религиозной политики государства. Во всех трех странах Кавказа государственная власть использовала религиозное образование в государственных школах как инструмент своей религиозной политики. В качестве интерпретационной модели, позволяющей легитимировать их политику, все они использовали принцип отделения религии от политики. К тому же они нашли решения, позволяющие им справляться с властью религии, хотя пока не ясно, насколько
жизнеспособными окажутся эти решения в дальнейшем: смена политического режима и трансформация общества могут углубить раскол между прорелигиозными и светскими силами.
Парадигма отделения религии от политики может помочь более четкому оформлению религиозной политики, однако само по себе это еще не решит всех проблем в школе: слишком много там специфических ситуаций и вопросов, где могут проявиться религиозные мотивы и пристрастия19. Религия в обществе не проявляет себя в одних лишь простых оппозициях «да — нет». Она может представать в различных формах. Ее репрезентации в обществе неоднозначны, и люди в одних обстоятельствах могут проявлять «религиозность», а в других — «нерелигиозность». Немало учеников и родителей готовы поддержать изучение религии в школе в качестве культурного феномена, но откажутся разделять строго религиозную идентичность в жизни.
«Преподнесение» религии ученикам само превращается в социальный фактор и в определенную форму преподнесения религии обществу. Использование понятия «религия» как универсального становится очевидным в тех случаях, когда государство требует, чтобы в «его» школах говорили о разных религиях. Однако вопрос о плюрализме и о представленности различных религий в школьных курсах — это лишь внешняя сторона проблемы. Какова роль религии в демократическом обществе? Какие учреждения и какие люди о какой религии (религиях) говорят? Как они представляют эти религии обществу? Кто представляет обществу религию и в какой форме? Если на эти темы среди широких масс населения продолжаются дебаты, это признак того, что в обществе идут переговоры о роли и месте в нем религии. Проблему с представлением религии в школьных учебниках и на уроках можно считать спором по мелочам, заменяющим собой масштабную битву за религиозную истину.
В плюралистических обществах, где государство не желает никаких победоносных битв за религиозную истину, существует немало разных способов обращения с религиями. Поэтому попытки Д.К. Бурлаки20 четко определить сферы охвата учебных предметов, когда он заявляет, что «педагогическая деятельность... локализует специализированные информационные потоки в учреждениях или программах профессиональной подготовки (политика — политология, религия — теология и т. д.)»,21 могут только вводить в заблуждение. На самом деле академических дисциплин, имеющих отношение к религии, гораздо больше: это такие дисциплины, как социология/антропология религии, история религии, религиоведение. Отличный от них подход к религии могут обнаруживать социальные науки, история или искусство; это само по себе наблюдаемый факт.
Однако различные формы представления религии существуют не только в рамках академического сообщества. Религия представлена в обществе в других формах, и не только в виде молитв или церковной иерархии. Грейс Дэви подчеркивает, что в Европе посещение церкви уже само по себе может расцениваться как важный элемент положения религии в обществе22. Пусть даже мы не согласимся с ее интерпретацией данного факта как примера «замещаемой религии», — мы не можем не видеть значения различных форм представления религии, связанных с туризмом и музеями. Религия представлена не только в религиозных ритуалах, но и
19 Это не ограничивается преподаванием истории, литературы и искусства. Возникает вопрос и об использовании религиозных символов в одежде, не затрагиваемый в данной статье.
20 Санкт-петербургский профессор, ректор негосударственного высшего учебного заведения «Русская христианская гуманитарная академия». Здесь я возражаю лишь против его исходных посылок, никак не обсуждая его утверждения, касающиеся педагогики.
21 BurlakaD.K. Value-Cultural Pedagogy as a Method of Education for Tolerance in the Conditions of the Post-Secular Society. В кн.: World Religions in the Context of Contemporary Culture: New Perspectives of Dialogue and Mutual Understanding / Ed. by UNESCO, St. Petersburg Branch of the Russian Institute for Cultural Research, St. Petersburg, 2011. P. 193. Русский текст см.: Бурлака Д.К. Ценностно-культурологическая педагогика: эффективный метод воспитания толерантности в конфессионально неоднородном обществе // Вестник Герценовского университета. 2011, № 7. Доступно также по адресу: [http://cyberleninka.ru/article/n/tsennostno-kulturologicheskaya-pedagogika-effektivnyy-metod-vospitaniya-tolerantnosti-v-konfessionalno-neodnorodnom-obschestve].
22 См.: Davie G. Religion in Modern Europe. A Memory Mutates. Oxford: Oxford University Press, 2000. P. 156—160.
в музеях, в искусстве и в школе. В таком контексте принятие педагогических форм представления может способствовать формированию и развитию демократической культуры.
Несмотря на различия в строении и положении [христианских] церквей и мусульманских общин, религиозная политика во всех трех странах Центрального Кавказа сталкивается со сходными вызовами. Религиозная политика связана с вопросами стабильности, демократических структур и с переговорами о социальных нормах. Политика отделения государственных институтов от религиозных — это только частичное решение. В подобной ситуации религиозная политика в государственных школах несет в себе огромный потенциал для диалога с религиозными общинами относительно форматов, в которых можно преподносить религию об-ществу23. Демократический процесс мог бы немало выиграть от поддержания таких дебатов.
23 Пример успешного вмешательства в религиозное образование в государственных школах в условиях, весьма сходных с условиями стран Кавказа, дает Таджикистан (см.: From Confidence Building Towards Co-operative Coexistence. The Tajik Experiment of Islamic-Secular Dialog // Ed. by J.-N. Bitter et al. Baden-Baden: Nomos, 2005).
