CC BY
40
2. Горелова, Г.Г. Кризисы личности и педагогическая профессия / Г Г. Горелова. - М., 2004.
3. Зимняя, И. А. Лингвопсихология речевой деятельности / И. А. Зимняя. - М. -Воронеж, 2001.
4. Румянцева, И.М. Психология речи и лингвопедагогическая психология / И М. Румянцева. - М., 2004.
5. Рыжов, В.В. Духовные факторы психологического здоровья / В.В. Рыжов // Гуманизм и духовность в образовании: Научные труды Третьей международной научной конференции. - Нижний Новгород, 2005. - С. 163-166.
6. Рыжов, В.В. Психология вторичной языковой личности: Монография / В.В. Рыжов, А.Н. Плехов. - Нижний Новгород, 2008.
7. Смит, Д. Дар чужестранца / Д.Смит, Б. Карвилл. - СПб., 2005.
8. Фонарев, А.Р. Психологические особенности личностного становления профессионала / А. Р.Фонарев. - М., 2005.
9. Шейлз, Д. Коммуникативность в обучении современным языкам / Д. Шейлз. - Совет Европы Пресс, 1995.
10. Эвальдс. Э. Душепопечительство и терапия / Э.Эвальдс. - СПб.,1999.
А.И. Фёдоров
РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕИ ЕВРАЗИЙЦЕВ И ВЗГЛЯДЫ ВС.Н. ИВАНОВА НА ПРОБЛЕМУ ЦЕРКВИ И ГОСУДАРСТВА
RELIGIOUS AND POLITICIAN IDEAS OF THE EURASIAN AND V.IVANOV'S VIEWS ON THE PROBLEM OF CHURCH AND GOVERNMENT
Аннотация: в статье рассматривается одна из самых важных для евразийской концепции государства проблема православия как основы русской культуры, с одной стороны, и как силы, действующей в истории и участвующей в создании русской государственности, с другой. Находясь в целом в русле евразийской идеологии, Вс.Н. Иванов исследует преимущественно церковные институты и их роль в создании и распространении идеи объединения русских земель.
Ключевые слова: евразийство, русское государство, церковь, православие, объединение
Abstract: this article regards eastern orthodoxy - one of the most important problems for eurasian concept of church and government. On the one hand, eastern orthodoxy is considered as a foundation of Russian culture, on the other hand, as a historical power which participated in the development of Russian government. As he was committed to the principles of eurasian ideology, V.Ivanov mostly researched church institutions and their role in development of the idea of consolidation of Russian lands.
Keywords: eurasion, Russian government, church, eastern orthodoxy, consolidation.
Критически пересматривая философское и историческое наследие отечественной науки и культуры, евразийцы восприняли практически весь спектр религиозной проблематики, развивая ее применительно к новым условиям и поставленным движением задачам. Религиозные вопросы, включающие исследования не только по истории христианства, но и других религий (например, буддизма и индуизма), занимают значительное место на страницах евразийских изданий [6, с. 177-230].
Роль православия в культуре России, становлении и развитии ее государственности разрабатывалась евразийцами как на богословском (Г.В. Флоров-
© А.И. Фёдоров, 2012
Вестник университета № 9, 2012 г.
ский, Л.П. Карсавин), так и на «прикладном» историко-политическом уровнях (Г.В. Вернадский, Н.Н. Алексеев, М.Н. Шахматов). В обобщенном изложении евразийской доктрины говорится о том, что власть, не признающая религии как основы культуры и быта, не может быть и не будет демотической властью России-Евразии. Начала религиозности создаваемого справедливого строя нераздельно связаны с проникновением религии в быт, с одухотворением и упорядочением быта обрядом, с «бытовым исповедничеством» [1, 4].
Исследователи евразийства справедливо подчеркивают, что предметом особого интереса участников движения было «византийское наследство» - воспринятое Русью из Византии христианство, «православная государственность» (Г. Вернадский) -византийское учение о симфонии в отношениях церкви и государства [2, с. 175]. Ответ на вопрос о том, почему евразийцы выдвигали православие в своих построениях на первый план, можно найти в одной из статей Вс.Н. Иванова. Дело в том, что изо всех ценностей и культурных приобретений России после революции, уничтожившей все прежние политические и общественные институты, осталось только то, что не заимствовано «от немцев» - православие. «Только в православии сохранилась иерархия, сохранился везде утраченный авторитет, только православие в те минуты, когда разлагались и гибли государственные устои, оказалось крепко-накрепко утвержденным в глубинах народного русского духа» [2, с. 114].
В целом идеи Вс. Н. Иванова в области отношений церкви и государства находятся в едином проблемном поле с теми евразийскими исследованиями, которые разрабатывали исторический, а не богословско-теоретический подход к теме. Православная церковь рассматривается им как сила, действующая в истории и находящаяся в самом непосредственном взаимодействии с процессом формирования российской государственности. В его произведениях сложилась целостная концепция участия церкви в делах государства, которая развивалась им при рассмотрении таких вопросов, как роль монастырей с их аскетическими идеалами в создании и хранении объединительной идеи; особенности положения православной церкви при монголах; место высшего духовенства в политике «дома Даниловичей» и возвышении Москвы; церковь и государство при Иване Грозном. Особое место занимает тема «бытового исповедничества», с которой Вс. Н. Иванов связывает такую важную для евразийцев проблему, как церковный раскол XVII века. Трагедия духовного раскола Русской церкви впоследствии становится особой темой художественно-исторических произведений Иванова [2, с. 279-286; 3].
С самого начала истории русского государства религия и политика, утверждает писатель, представляют собой два взаимообусловленных начала. Основные действующие силы Киевского, или «византийско-варяжского», периода русской истории - греческое православие и варяжская власть. Первое, не имея государственной силы, существует автономно как представитель Византии. Но церковь и княжеская власть нуждаются друг в друге: власть ищет в православии основания своего авторитета, церковь заинтересована в распространении своего влияния с помощью княжеской власти. Поэтому «навстречу варяжскому мечу движется византийский крест» [4, с. 138].
Основой вклада церкви в формирование государственных институтов стало, по мысли Вс.Н. Иванова, ее общекультурное значение, которое она приобрела вследствие создания св. братьями Кириллом и Мефодием церковно-славянского языка и развития христианской книжности, ставшей фундаментом древнерусской культуры. Опираясь на летописные свидетельства и суждения известных историков (С.М. Соловьев, Н.И. Костомаров, И.И. Забелин), писатель делает вывод о тесном взаимодействии княжеской власти с ученой монастырской братией. Поэтому «нередко в кельях монастырских пред лицом братии разрешались междукняжеские важные дела, развязывались запутанные узлы их отношений» [4, с. 145].
Не разделяя евразийских схем исторического процесса («ритмы истории», борьба «леса и «степи»), Вс.Н. Иванов концентрирует внимание на государственной идее единства, которая вызревает за монастырскими стенами. Русская церковь явилась первой носительницей идеи единства православной Руси. «Великокняжеский титул -Всея Руси, появившийся впервые в титуле Великого Князя Владимирского, севшего на Москве, взят из митрополичьего титула, ибо духовенство и его глава к тому времени оказались уже признанными носителями общерусской идеи» [4, 147].
В связи с проблемой церкви и государства особый статус в евразийстве получил вопрос о положении Русской православной церкви во времена монгольского владычества. Практически все близкие к евразийству историки указывали на такой факт, как веротерпимость монгол по отношению к чужому вероисповеданию. Яркие примеры такой веротерпимости содержатся и в работах Вс.Н. Иванова. Раскрывая особенности положения Руси во время ее вхождения в ханство Кипчак, писатель указывает на контакты православных владык с ханом, бывшие уже в XIII веке. Брат Хана Батыя - «любящий искусства и науки» хан Берке позволял в своей столице свободно отправлять христианское богослужение. Митрополит Кирилл впоследствии крестил в Ростове его сына, известного на Руси как св. Петр, царевич Ордынский [4, 156-157].
В то же время состояние Русской православной церкви во времена владычества монголов характеризуется, согласно Вс. Н. Иванову, не только свободой и созданием новых монастырей, но и возрастанием ее влияния на политическую жизнь. В служении объединительным идеям, в сотрудничестве с московскими князьями, осуществляющими «суровое, насильное и беспощадное» самовластие, изменилось и сознание самого духовенства. Он утверждает, что русский монах монгольского периода - это уже не выходец из Византии, которого мы видели почивающим после обеда «всенощного ради бдения». «Это - иноки Пересвет и Ослябя, препоясанные мечом Св. Сергием Радонежским, зачинающие освободительную Куликовскую битву» [4, с. 167].
В становлении русской государственности в период великокняжеский, выходящий из «монгольского», Вс.Н. Иванов особенно подчеркивает роль православных митрополитов, поддерживающих московских князей, осуществляющих на новом историческом этапе объединительные идеи Андрея Боголюбского. Именно при духовной поддержке православной Церкви и таких ревностных ее деятелей, как св. митрополиты Петр, Алексий и Иона, московские князья уничтожали своих врагов в борьбе за власть и «расправлялись с остатками вечевой свободы» [2, с. 278]. Митрополит Московский Алексий, главный советник Дмитрия Донского, все усилия направляет на поддержание Москвы, чем вызывает недовольство Византийского Патриарха. Все это говорит, по мнению Иванова, о формировании национальной Русской церкви, выходящей из-под влияния греков.
Идею православного государства, идею самодержавия было суждено воплотить Ивану Грозному. Сам царь, подчеркивает Вс.Н. Иванов, человек «мужественный, умный и энергичный», формулирует идею царской власти, идею Православного Русского Царя [4, с. 194]. Правильность и жизненность идеи самодержавной власти подтверждается опытом стремительного ее распространения на Восток. Только такой царь мог сплотить «небывало сложную и прекрасную Русскую землю», русскую нацию из сплава многоразличных народностей восточного происхождения под верховенством великороссов и православия [4, с. 208]. Рождение нации состоялось на Земском соборе 1598 г., когда народ заявил, что «хочет именно царской власти как привычной ему формы правления», поскольку восточная идея божественного происхождения владыки не требует всенародного признания. «Идея восточного владыки превратилась в идею русского Царя» [4, с. 235]. Вместе с тем следует подчеркнуть, что в известном
