CC BY
40
5. Kunin A.V. Anglo-russkij frazeologicheskij slovar'. Moskva: Russkij yazyk, 1984.
6. Kutuzov L. Prakticheskaya grammatika anglijskogo yazyka. MoskVa: BERL, 1998.
7. Milovidov V. 120 sekretov anglijskogo yazyka. Moskva: Rol'f, 2001.
8. Parhamovich T.V. 1000 russkih 1000 anglijskih idiom. Minsk: OOO «Popurri», 2003.
Статья поступила в редакцию 23.07.19
УДК 82-92
Baybatyrova N.M., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Astrakhan State University (Astrakhan, Russia), E-mail: aulova83@mall.ru
RELIGIOUS AND PHILOSOPHICAL VIEWS OF THE PUBLICISTS OF THE "THIRD WAVE" OF RUSSIAN EMIGRATION. The article analyses a religious and philosophical paradigm of journalism of Russian emigration abroad. The author considers universal and specialized Christian editions of Russian emigration of the second half of the 20th century. Religious and philosophical views of the authors of the "third wave" of Russian emigration are studied. The empirical base include materials published in emigrant editions of "Seeding", "Sovremennik", as well as religious magazines "Beseda", "Maria", "Vestnik R.H.D", "Symbol", "Russian Renaissance", produced by the Russians immigrants of the "third wave" in Europe and the United States. The Russian publicists abroad of the second half of the XX century adhered to a variety of religious concepts, the range of which included the ideas of Russian Orthodoxy, cosmopolitan worldview and European philosophy.
Key words: Russian abroad, "third wave", journalism, religious publications, philosophical views, emigrant journalism.
Н.М. Байбатырова, канд. филол. наук, доц., Астраханский государственный университет, г. Астрахань, E-mail: aulova83@mail.ru
РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ПУБЛИЦИСТОВ «ТРЕТЬЕЙ ВОЛНЫ» РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ
Статья посвящена анализу религиозно-философской парадигмы публицистики русского зарубежья. Рассматриваются универсальные и специализированные христианские издания русского зарубежья второй половины XX века. Исследуются религиозно-философские воззрения авторов «третьей волны» русской эмиграции. Эмпирической базой выступили материалы, опубликованные в эмигрантских изданиях «Посев», «Современник», а также религиозных журналах «Беседа», «Мария», «Вестник Р.Х.Д.», «Символ», «Русское возрождение», выпускаемых русскими эмигрантами «третьей волны» в Европе и США. Автор подчеркивает, что публицисты русского зарубежья второй половины XX века придерживались самых разных религиозных концепций, спектр которых включал идеи русского православия, космополитическое мировоззрение и европейскую философию.
Ключевые слова: русское зарубежье, «третья волна», публицистика, религиозные издания, философские взгляды, эмигрантская публицистика.
Религиозно-философские воззрения писателей, публицистов, журналистов, эмигрировавших из Советского Союза во второй половине XX века, были весьма разнообразны и зачастую полярны. Авторы, родившиеся, выросшие и получившие образование в условиях советского социума, где пропагандировалась атеистическая идеология, после выезда за рубеж получили свободу выражения собственных мировоззренческих позиций. Актуальность исследования обусловлена необходимостью освоить философско-критические концепции авторов-эмигрантов «третьей волны», отразившиеся в их журналистско-публицистиче-ском творчестве. Философско-религиозная основа публицистики эмигрантов «третьей волны» в настоящее время исследована гораздо меньше, чем творчество русского зарубежья предыдущих потоков. Между тем изучение религиозно-философских воззрений в отражении публицистики авторов, покинувших СССР во второй половине XX века, представляется совершенно необходимым. Наследие авторов русского зарубежья важно для осмысления и последующего возрождения национальной культуры и публицистики России.
Среди авторов русского зарубежья второй половины XX века были как приверженцы философии, основанной на русских самобытных традициях, культуре и православии (среди них - А.И. Солженицын и В.Е. Максимов), так и сторонники космополитизма и европейской философской традиции (А.Д. Синявский, П.Л. Вайль, А.А. Генис, М.Н. Эпштейн). Между представителями этих течений зачастую возникали споры, происходила публицистическая полемика. Авторы русского зарубежья также активно обсуждали в своих публицистических произведениях проблемы религии и веры, атеистического мировоззрения.
В материале А.В. Карташева «Преображение князя Владимира» [1], вышедшем в первом номере за 1985 год эмигрантского общественно-политического журнала «Посев», речь шла о миссии русского народа, христианстве как путеводной звезде нации. Издание русского зарубежья «Посев» представляло собой орган Народно-трудового союза российских солидаристов (НТС). Девизом журнала были избраны слова Александра Невского: «Не в силе Бог, а в правде». Автор материала А.В. Карташев писал: «В наши дни апокалиптических искушений мира и русского народа властью, хлебами и чудесами техники, пред русской Церковью во всей неотвратимости встал мировой социальный вопрос со всеми его соблазнами. Креститель наш дал нам пример, как вести себя на этом труднейшем пути. Христианский народ, христианские деятели, христианская власть прежде всего должны сделать все возможное для проведения во все стороны жизни нации заветов любви евангельской» [1, с. 95]. Он призывал к братолюбию, праведному осуществлению социальной миссии каждым из верующих: «Без этого духовного, благодатного основания одна механика «добра» превращается в бессильное, фальшивое и злое дело» [1, с. 95].
В другом эмигрантском журнале «Современник» существовала специальная рубрика «Историография и философия». В № 45-46 за 1980 год была опубликована статья Андрея Дружинина «Техника философской лжи» [2]. Автор рассматривает философскую основу марксизма. «Как известно, в СССР, где
марксизм является официальной религией, наряду с процессом обеднения и вульгаризации философских оснований марксистской теории, приспосабливаемой чисто прагматически к советским реалиям, за десятилетия после смерти Сталина развился и другой процесс: известной отшлифовки приемов наукообразного толкования марксистских постулатов, повышения, так сказать, "культуры труда" в сфере философствования», - писал А. Дружинин [2, с. 190 - 191].
Заметную роль в социальной и культурно-просветительской жизни русских эмигрантов «третьей волны» сыграли православные издания. Конфессиональная печатная пресса привлекала к сотрудничеству творческую и научную интеллигенцию, журналистов русского зарубежья. Один из самых известных авторов третьей эмиграции А.И. Солженицын рассматривал церковь не только как благодатный организм спасения России, но и как творческую силу отечественной истории. В обращении к «Третьему собору зарубежной русской церкви» [3] в августе 1974 года писатель-эмигрант анализирует духовные и земные цели человека, выделяет современные проблемы религии и веры. Он открыто говорит о подавлении и уничтожении православной церкви в СССР Однако в словах А.И. Солженицына звучит надежда о возрождающемся духе верующих и новообращенных: «Нынешняя Церковь в нашей стране - плененная, угнетенная, придавленная, но отнюдь не падшая! Она восстала на духовных силах, которыми, как видим, Господь не обделил наш народ» [3, с. 159].
Другой автор «третьей волны» русской эмиграции - философ, филолог, эмигрировавший в США и получивший звание заслуженного профессора теории культуры и русской литературы университета Эмори (Атланта), М.Н. Эпштейн выдвинул и обосновал философскую концепцию транскультурализма. Под этим термином он понимал скрещение и контраст двух цивилизационных потоков. Концепция транскультуры подробно изложена в книге Элен Берри и Михаила Эпштейна «Транскультурные эксперименты: Российская и американская модели творческой коммуникации» [4].
Пласт религиозных журналов второй половины XX века составляли издания «Беседа» (Франкфурт-на-Майне) и «Мария», журналы «Надежда. Христианское чтение», «Русское возрождение» (Нью-Йорк - Москва - Париж). Так журнал «Беседа» ставил себе целью публикацию статей на религиозные, философские и общекультурные темы. Издаваемый в Париже журнал печатал работы авторов, живущих как в Советском Союзе, так и в эмиграции. Кроме того, издание знакомило русского читателя с тем новым, что происходило в религиозной и философской жизни Запада. Необходимо отметить, что «Беседа» поддерживалась швейцарской религиозной организацией «Вера во втором мире», которая помогала церкви в восточно-европейских странах.
Православно-патриотический альманах «Вече» выходил в свет в Мюнхене с 1981 года под редакцией Е. Вагина и О. Красовского (Издатель - Российское Национальное Объединение в ФРГ). На обложке был изображен Георгий Победоносец. Издание включало в себя отделы «Россия и Церковь», «Материалы по истории русского самосознания», «Проблемы философии», «Страницы
истории». Особое внимание в журнале уделялось проблемам современных религиозных исканий и церковного возрождения в России. В №16 за 1984 год была опубликована статья И.А. Ильина «О сопротивлении злу силой» [5]. В материале рассматривалось развитие русской духовной культуры за XIX век и настоятельно предлагалось осмыслить и пересмотреть идею христианского непротивленчества, которая, по мнению автора, неверна и вредоносна для России. Он писал: «Религиозность, проповедующая непротивленчество, ведет человека к преданию самого себя, своего народа, и всего дела Божьего на земле в руки зла и злодеев, которые не замедлят „попрать все это ногами и, обернувшись, растерзать" и самих непротивленцев и преданных им малых сих» [5, с. 14]. Особое внимание И.А. Ильин уделил критике «духовных нигилистов», отрицающих родину, национальную культуру, науку, искусство, церковь. Автор доказывал, что борьба со злом всегда требует героизма, а смирение и непротивление врагу есть духовная слабость и малодушие.
Авторы «третьей волны» русской эмиграции часто обращались к жанру романов-утопий. Так, например, В.Н. Войновичу принадлежит роман «Москва 2024» [6], А.А. Зиновьев написал фантастический роман-антиутопию «Глобальный человейник» [7] и «Гомо советикус» [8]. Рассмотрим, каким образом интерпретировал утопию как религиозно-философский феномен философ, писатель и публицист Борис Ефимович Гройс, эмигрировавший в Германию в 1981 году. Б. Гройс писал: «Действительно, нам дана реальность социального мира, физического мира, психического мира и т. д., которые все очевидным образом не сводимы друг к другу. Каждая идеология, философия, мировоззрение, теория - в этом смысле обо всех них можно говорить, их не различая, - порождают миры, фрагменты реальности, которые взаимно исключают друг друга и которым всем в равной мере присуща структура утопии, ибо в них предполагается и внешнее, и внутреннее, и связь между ними, и место человека, осуществляющего эту связь» [9, с. 31].
Интересна трактовка утопии как философско-идеологического понятия советского философа, социолога и публициста Виктории Чаликовой, которая в годы «перестройки» была членом общественной организации «Московская трибуна». Её работы печатались в русскоязычных издательствах за рубежом. В. Чаликова занималась изучением различных утопических сочинений, как отечественных, так и зарубежных. В исследовании «Утопия рождается из утопии» [10], вышедшем в 1992 году в Лондоне, анализировались утопические мотивы религиозных текстов, политических движений, проекты Владимира Соловьева и Тейяра де Шардена, Маргарет Мид и Николая Федорова, Замятина и Хаксли, Оруэлла, Платонова, Булгакова, братьев Стругацких. «Утопизм - универсальный феномен, и ни одно историческое общество не существовало без той или иной формы утопии», - утверждала автор [10, с. 22 - 23]. Автор осуществила издание серии выпусков «Социокультурные утопии XX века». В. Чаликова показала, к каким ужасающим последствиям приводят попытки осуществления утопий в широких масштабах - от идеи «Тысячелетнего Рейха» до построения коммунистического общества - «светлого будущего всего человечества».
В женском религиозном журнале русского зарубежья «Мария», впервые появившемся в ленинградском самиздате в 1979 году, а затем печатавшемся во Франкфурте-на-Майне в начале 1980-х годов (всего вышло шесть номеров), также активно обсуждались религиозно-философские темы. Это издание стало инициативой российского независимого женского религиозного клуба с одноименным названием. Так, статья Т. Горичевой «Письма по молитвам Богоматери» [11], размещенная в рубрике «Женщина и церковь», была посвящена нравственному пути христианки и тайне божественной любви. Автор рассуждала о том, что она и ее современницы не получили религиозного воспитания и росли в те годы, когда всякая связь с русским культурным и религиозным прошлым была уже прервана. Между тем, отмечала Т. Горичева, не имея «механизмов защиты», материалистическое сознание в определенный момент с благодарностью впитало религиозное мировоззрение. Она писала: «Только чудо могло спасти нас - и это чудо пришло.
Библиографический список
Божья Матерь ходатайствует за род человеческий перед Богом, сдерживает Его гнев. Непостижима Ее милость, ибо только непостижимая милость и любовь может преодолеть то, что мы успели усвоить. Философы называют пережитое нами по-разному: заброшенностью (Хайдеггер), обречённостью на свободу (Сартр), абсурдом (Камю). Все это испытали мы в России с удвоенной силой. Разве не приходит иногда на ум мысль, что окружающие нас несчастные люди уже живут в аду?» [11, с. 33 - 34]. Истинное место женщины Т. Горичева определяла через такие категории, как смирение, жертвенность и сила. Ей также принадлежит статья «Святое без Бога» [12], вышедшая в журнале «Беседа». В целом публикации Т. Горичевой выполняли функции православного миссионерства.
Журнал христианской культуры «Символ» при Славянской библиотеке в Париже начал издаваться в 1979 году. Выходившее дважды в неделю издание содержало следующие рубрики: «В начале...», «Шаг за шагом по Библии», «Патристика», «Из истории русской общественной и религиозной мысли», «Наши публикации», «Архив славянской библиотеки», «Памятники древней христианской письменности». Оглавление на русском и французском языках дает первое представление о жанровом диапазоне материалов, публиковавшихся в журнале.
Авторы статей, посвященных центральным темам номеров «Символа», -не только крупные богословы, но также известные ученые. Основным постулатом религиозно-философской концепции журнала было утверждение, что усилия богослова и ученого отнюдь не вступают в противоречие, но, напротив, устремлены к единой цели. «Наука и Религия - это два полюса единого целого. Наука есть как бы Ум мира, а Религия - Сердце его. (Здесь "Ум" и ''Сердце" - не психологические, но онтологические категории)», - разъяснялось в двенадцатом номере издания [13, с. 4].
Юбилейный двадцатый номер «Символа» вышел в 1988 году и был посвящен празднованию тысячелетия русского христианства. В течение года при содействии русскоязычного сообщества в Европе были проведены многочисленные научные конференции и симпозиумы, на которых происходил интенсивный научный обмен между специалистами в различных областях знания. Журнал «Символ», называя себя обителью диалога, привлек к обсуждению религиозно-философских основ христианства профессиональных историков и филологов, служителей церкви, публицистов. Безусловно, эмигрантское издание не могло игнорировать идеологические вопросы. «Незыблемость Церкви, торжествующей свое тысячелетие, и крах усилий одного из самых сильных в мире государств, которое на протяжении семи десятилетий пыталось упразднить религию и Церковь? Есть ли основания для такого оптимизма?» - такими вопросами задавался один из членов редколлегии юбилейного номера «Символа» А. Шишкин [14, с. 7].
В журнале «Русское возрождение» звучала точка зрения автора эмиграции В.И. Алексеева, который проанализировал религиозно-философские основы российской государственности. В статье «Пути и судьбы России» он писал: «Позднее развитие русского богословия и философии при быстром развитии архитектуры, иконописи, летописания, и литературы тоже можно считать характерным для русского народного сознания. Познать Бога прежде всего можно через аскетизм и духовный подвиг» [15, с. 42]. Автор вспоминает ключевые события российской истории, в которых православие сыграло важную роль. В.И. Алексеев подчеркивает важность того, что «в страданиях не умерла христианская вера в России, а, стало быть, жива и сама Россия» [15, с. 49].
Таким образом, публицисты русского зарубежья второй половины XX века изучали и придерживались самых разных религиозных концепций, спектр которых включал идеи русского православия, космополитическое мировоззрение и европейскую философию. Религиозные издания «третьей волны» русской эмиграции, основываясь на православном и национальном самосознании, ратовали за духовные устои русского народа, изучали православную историю покинутой России, ее культурные и государственные традиции. Вместе с тем, сторонники западной философской традиции выдвигали концепции космополитизма и муль-тикультурализма и видели общеевропейский путь развития России.
1. Карташев А.В. Преображение князя Владимира. Посев. 1995; 1: 93 - 95.
2. Дружинин А. Техника философской лжи. Современник. 1980; 45 - 46: 190 - 214.
3. Солженицын А.И. Третьему собору зарубежной русской церкви. Солженицын А.И. Собрание сочинений: в 9 т. Москва: ТЕРРА - Книжный клуб. Т. 7. В Советском Союзе. 1967 - 1974; На Западе. 1974 - 1989: 155 - 169.
4. Ellen Berry, Mikhail Epstein. Transcultural Experiments: Russian and American Models of Creative Communication. New York: St. Martins Press, 1999.
5. Ильин И.А. О сопротивлении злу силой. Вече. 1984; 16: 11 - 34.
6. Войнович В.Н. Москва 2042: Сатирическая повесть. Москва: СП «Вся Москва», 1990.
7. Зиновьев А. Глобальный человейник. Москва: Центрполиграф, 1997.
8. Зиновьев А. Гомо советикус. Москва: Центрполиграф, 2000.
9. Гройс Б. По ту сторону утопии и антиутопии. Беседа. 1985; 3: 16 - 40.
10. Чаликова В. Утопия рождается из утопии. Лондон: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992.
11. Горичева Т. Письма по молитвам Богоматери. Мария. 1981; 1: 31 - 34.
12. Горичева Т. Святое без Бога. Беседа. 1988; 7: 135 - 156.
13. Символ. 1984; 12 (ноябрь).
14. Символ. 1988; 20 (декабрь).
15. Алексеев В.И. Пути и судьбы России. Русское возрождение. 1978; 1: 37 - 49. References
1. Kartashev A.V. Preobrazhenie knyazya Vladimira. Posev. 1995; 1: 93 - 95.
2. Druzhinin A. Tehnika filosofskoj lzhi. Sovremennik. 1980; 45 - 46: 190 - 214.
3. Solzhenicyn A.I. Tret'emu soboru zarubezhnoj russkoj cerkvi. Solzhenicyn A.I. Sobraniesochinenij: v 9 t. Moskva: TERRA - Knizhnyj klub. T. 7. V Sovetskom Soyuze. 1967 - 1974; Na Zapade. 1974 - 1989: 155 - 169.
4. Ellen Berry, Mikhail Epstein. Transcultural Experiments: Russian and American Models of Creative Communication. New York: St. Martins Press, 1999.
5. Il'in I.A. O soprotivlenii zlu siloj. Veche. 1984; 16: 11 - 34.
6. Vojnovich V.N. Moskva 2042: Satiricheskaya povest'. Moskva: SP «Vsya Moskva», 1990.
7. Zinov'ev A. Global'nyj chelovejnik. Moskva: Centrpoligraf, 1997.
8. Zinov'ev A. Gomo sovetikus. Moskva: Centrpoligraf, 2000.
9. Grojs B. Po tu storonu utopii i antiutopii. Beseda. 1985; 3: 16 - 40.
10. Chalikova V. Utopiya rozhdaetsya iz utopii. London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992.
11. Goricheva T. Pis'ma po molitvam Bogomateri. Mariya. 1981; 1: 31 - 34.
12. Goricheva T. Svyatoe bez Boga. Beseda. 1988; 7: 135 - 156.
13. Simvol. 1984; 12 (noyabr').
14. Simvol. 1988; 20 (dekabr').
15. Alekseev V.I. Puti i sud'by Rossii. Russkoe vozrozhdenie. 1978; 1: 37 - 49.
Статья поступила в редакцию 31.07.19
УДК 81
Xue Wenbo, Cand. of Sciences (Philology), researcher, Department of Russian Language, School of International Studies, Sun Yat-sen University
(Zhuhai, China), Е-mail: xue.wb@yandex.ru
ANALYSIS OF ENGLISH AND CHINESE EMOTIONAL WORDS Щ' AND SYMPATHY: CULTURAL SEMANTIC ASPECT. Based on Natural Semantic Metalanguage Theory (NSM), the paper analyzes semantic features and cultural significance of English and Chinese emotional words Щ' and sympathy. On the one hand, the researcher expounds NSM Theory and its superiority in cultural semantic analysis; on the other hand, the work discusses and pointes out the cultural semantic differences between the emotional words Щ' and sympathy with the help of detailed contrastive analysis, and give their definitions in ECM. From the results of the analysis, the researcher draws the conclusion that translation equivalents like Щ' and sympathy have different meanings, which reflect different cultures.
Key words: Natural Semantic Metalanguage Theory, semantic features, cultural significances'/sympathy.
Сюе Вэньбо, канд. филол. наук, науч. сотр. факультета русского языка института международного перевода, Университет Сунь Ятсена,
г. Чжухай (Китай), Е-mail: xue.wb@yandex.ru
АНАЛИЗ ЭМОТИВНОГО СЛОВА ЩШSYMPATHY 'СОЧУВСТВИЕ' В КИТАЙСКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ: КУЛЬТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Данная статья посвящена исследованию семантической специфики и культурной значимости эмотивного слова Щ'/sympathy 'сочувствие' в китайском и английском языках в свете теории естественного семантического метаязыка (далее ЕСМ). С одной стороны, в работе рассматривается теория ЕСМ и её преимущество как инструмент исследования в культурно-семантическом изучении; с другой стороны, обсуждаются культурно-семантические различия между указанными словами с помощью детального сопоставительного семантического анализа, также описывается их всё пространство значений на ЕСМ. Делается вывод о том, что такие переводные эквиваленты, как Щ' и sympathy предполагают различные значения, в которых отражаются особенности культуры. Ключевые слова: теория ЕСМ, семантическая особенность, культурная значимость, Щ'/sympathy 'сочувствие'.
Теория ЕСМ, выдвинутая А. Вежбицкой (см. [Wierzbicka, 1967]) и её коллегами в конце 1960-х годов, является популярным парадигмом в современной лингвистике (в частности, в семантике). А. Вежбицкая отмечает: «ЕСМ расшифровывается как 'Естественный Семантический Метаязык', то есть ядро, общее для всех естественных языков, полученное путём эмпирических межъязыковых сопоставительных исследований. Это общее ядро может быть использовано в качестве метаязыка для описания значений во всех языках понятным, но строгим, основанным на определённых принципах, верифицируемым способом» [1]. Иными словами, значения слов различных языков могут описываться на определённом метаязыке, т. е. на ЕСМ, который основан на элементарных понятиях любого естественного языка. Согласно данной теории, ЕСМ свойственна семантическая нейтральность и универсальность, именно благодаря которым толкование на ЕСМ освобождается от этноцентрической предвзятости.
По мнению А. Вежбицкой, имеются семантические особенности между эмо-тивными словами различных языков, в которых отражаются специфики народных культур [2, с. 25]. А в связи со сложностью семантики эмотивного слова, соответственные семантические особенности в различных языках и культурах не могут полностью демонстрироваться в словарных данных, в которых обычно встречаются проблемы неточности, повторяемости и этноцентризма. При этом, по мнению А. Вежбицкой, теория ЕСМ призвана решить вышеуказанные проблемы.
Цель статьи состоит в том, чтобы выяснить культурно-семантические различия между эмотивными словами «Ш!» и «sympathy» 'сочувствие' в китайском и английском языках, предложить на ЕСМ соответственные толкования, в которых отражаются культурно-семантические особенности указанных слов, более того, доказать эффективность и целесообразность ЕСМ, как инструмента культурно-семантического анализа. Статья поддержана китайским научным фондом постдокторантуры (2019M653251).
Материалом исследования являются корпусные данные, которые взяты из Corpus of Chinese Linguistics PKU (см. [ЭР: http://ccl.pku.edu.cn/corpus.asp]), и Corpus of Contemporary American English (см. [ЭР: https://www.english-corpora.org/ coca]).
Согласно А. Вежбицкой, язык служит для выражения значения, и поэтому вопрос об изучении языка состоит только в том, как описывать значение [3, c. 5], а именно теория ЕСМ, методологическую основу которой составляют семантические примитивы и принцип упрощённого перефраза, предоставляет один из
эффективных подходов к систематическому анализу значений слов в различных языках и культурах.
Семантические примитивы, основанные непосредственно на естественном языке, служат «твёрдым основанием для всех других понятий» [3, с. 296]. По А. Вежбицкой, «бесконечное число новых понятий может быть получено из небольшого числа семантических примитивов» [3, с. 296]. Семантические примитивы характеризуются самопонятностью и универсальностью, они определяются путём проб и ошибок, самый последний список которых (т. е. английская версия) включает в себя 62 слова.
К тому же, данные семантические примитивы объединяются определённым синтаксисом (т. е. правилами заполнения валентностей, в том числе и обязательных, и факультативных валентностей) в форме упрощённого перифраза. Основное положение принципа упрощённого перифраза состоит в том, что семантика способна определить сложные значения с помощью простых значений, которые могут быть понятны сами по себе, так сказать, не требуют дальнейшего объяснения [2, с. 11]. Таким образом, толкование на ЕСМ в концепции А. Вежбицкой представляет собой конфигурацию, комбинируемую семантическими примитивами, например:
друг
(a) Всякий знает: многие люди думают о каких-то других так:
(b) я очень хорошо знаю этого человека,
(c) я думаю об этом человеке очень хорошие вещи,
И я хочу часто бывать с этим человеком... [4, с. 114]
Преимущество теории ЕСМ в толковании слов различных языков состоит в её простоте, понятности и универсальности. Именно семантические примитивы и принцип упрощённого перефраза, которые отличают теорию ЕСМ от другой теории семантики, придают этой теории достаточный потенциал и объяснительную силу в семантическом исследовании.
С одной стороны, толкование на ЕСМ может быть легко понято и переведено потому, что ЕСМ основывается на словах и синтаксисе, которые существуют в любом естественном языке. К тому же, данные слова и синтаксис весьма просты и самопонятны. С другой стороны, ЕСМ по смыслу универсален. По А. Вежбицкой, каждый из семантических примитивов ЕСМ просто является одной из лингвоспецифичных манифестаций универсального набора фундаментальных человеческих концептов [4, с. 52], таким образом, можно сказать, что
