CC BY
20
РГГУ, Москва
РЕФЛЕКСИВЫ В ДАГЕСТАНСКИХ ЯЗЫКАХ И ПРИРОДА АНАФОРИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
1. Введение
В настоящей работе мы намерены показать, что традиционное для отечественного языкознания отождествление анафорических отношений и кореферентности ведет к ряду неверных предсказаний, как относительно отношений «антецедент — местоимение», так и касательно структуры простого предложения в целом.
В работах [Толдова 1999] и [Лютикова 2001] приводятся многочисленные примеры на материале цахурского и багвалинского языков, в которых предполагаемые нарушения принципов теории связывания не приводят к неграмматичности предложений:
БАГВАЛИНСКИЙ ЯЗЫК [Лютикова 2001: 624]
(1а) т-ш-т-йа та w=esisi
сам-ОБЬ-М-ЕКО отец М=хвалить
{Никто отца не хвалил.} ‘Отец сам себя похвалил’.
(1б) та-ш-т e=w=da w=esisi
отец-ОБЬ-М-ЕКО сам-М М=хвалить
{Отец никого не хвалил.} ‘Отец самого себя похвалил’.
Согласно стандартной теории связывания, предложение (1а) должно быть неграмматичным, т. к. подлежащее, маркированное эргативом, выражено рефлексивным местоимением, а его антецедент находится в менее приоритетной синтаксической (и семантической) позиции. На основании подобных данных авторы делают два вывода: (1) структура глагольной группы в дагестанских языках является «плоской», т. е. отсутствует асимметрия между актантами глагола; (И) анафорические отношения в дагестанских языках регулируются прагматическими факторами вместо синтаксических.
Опираясь на материал аварского языка, мы продемонстрируем, что подобный взгляд на грамматическую анафору объясняет лишь небольшую часть наблюдаемых фактов, а также предложим
дополнительный механизм, семантическое связывание, способный объяснить остальные. Кроме того, мы исследуем возможность интерпретации указательных местоимений в аварском и багва-линском языках как связанной переменной.
2. Природа анафорических отношений
В формально-семантической традиции принято выделять по крайней мере две разновидности анафорических отношений: ко-референтность и семантическое / логическое связывание. В первом случае необходимо, чтобы и антецедент, и местоимение обладали собственной референцией; в том случае, если их референты совпадают, говорят о кореферентности (2). Во втором случае местоимение интерпретируется в математическом смысле как переменная, связанная оператором, у которого нет конкретного референта (3).
(2) Ваня1 видит себя1 в зеркале. (и Ваня, и местоимение имеют
в качестве референта Ваню)
(3) Каждый студент любит себя. (у ИГ каждый студент нет
конкретного референта)
Ух.студент(х) ^ любить(х,х)
Существует три теста на семантическое связывание: (1) прочтения эллиптических ГГ; (И) кванторные антецеденты для местоимений; (ш) фокусное выделение. Интересно отметить, что в случаях локальной рефлексивизации местоимения всегда интерпретируются как связанная переменная, вне зависимости от природы антецедента.
(4) Ваня любит себя, и Маша тоже.
= ‘Маша любит себя’.
Ф ‘Маша любит Ваню’.
Семантическая формула, подобная (3), неспособна объяснить подобное явление, т. к. в предложении (4) нет ни одного квантора; кроме того, одним из обязательных требований эллипсиса является требование идентичности предикатов.
Принято считать, что для установления анафорических отношений у антецедента и местоимения должны совпадать согласовательные признаки (ф-признаки в генеративной терминологии, включающие лицо, число и род). Не менее правдоподобной была
бы гипотеза о том, что соответствующие согласовательные признаки размещены на глаголе, с которым согласуется сначала местоимение, а потом и антецедент (ср. [Kratzer 2009; Adger 2011]). Кроме того, необходимо упомянуть, что семантическое связывание, в отличие от кореферентности, регулируется очень жесткими структурными ограничениями (в частности, принято считать, что для установления подобных отношений антецедент должен находиться в синтаксически приоритетной позиции).
(5) Ваня ^х.любить(х,х), и Маша ^х.любить(х,х)
3. Семантическое связывание в дагестанских языках
Как мы уже видели, в локальных контекстах рефлексивные местоимения обычно получают интерпретацию связанной переменной. Вернемся теперь к дагестанским языкам. Пара предложений в (1) представляет собой как раз такой синтаксический контекст, однако оба предложения грамматичны.
В аварском языке аналоги таких предложений в аналогичных контекстах также приемлемы, однако на данном этапе резонно задать вопрос, не являются ли подобные предложения случаями кореферентности. Чтобы исключить такую возможность, заменим антецедентные ИГ на кванторные:
(ба) *Жинцаго щибав вас веццулев1 вук1ана2.
еам.ОБЬ.ЕКО каждый сын хвалить1, 2
Ожид.: ‘Каждый сын сам себя хвалил’.
(бб) Щибав васас живго веццулев1 вук1ана2.
каждый сын.ЕКО сам хвалить1, 2
‘Каждый сын хвалил самого себя’.
Аналоги предложения (6а) с предикатами другой семантики, требующими подлежащего в дативе или локативе, одинаково неграмматичны:
(7) *Жиндиего щибав вас вокьула.
еам.ОБЬ.БАТ каждый сын любит
Ожид.: ‘Каждый сын сам себя любит’.
(8) *Щибав вас жиндаго вихьана мат1уялъув.
каждый сын сам.ЬОС видит в.зеркале
Ожид.: ‘Каждый сын сам себя видит в зеркале’.
Функционально-прагматический подход к анафорическим отношениям не может объяснить контраст между (6а), (7), (8) и (1а), не вводя в действие никакого дополнительного механизма. На наш взгляд, теория с семантическим связыванием как основным механизмом локальной рефлексивизации в совокупности с гипотезой об иерархическом устройстве глагольной группы даже в языках со свободным порядком слов является по крайней мере не менее, а с точки зрения эмпирических данных даже более адекватной.
Очевидно, однако, что на кореферентность также должны налагаться некоторые ограничения, причем механизм «фокуса эмпатии» может сыграть роль как раз такого ограничения.
В кавказоведческой литературе (напр., [Алексеев, Атаев 1997]) также нередко можно встретить утверждения о том, что в дагестанских языках отсутствуют анафорические местоимения 3 лица и их функция (частично) выполняется различными классами указательных местоимений. Следует обратить внимание на то, что анафорические и демонстративные местоимения, несмотря на несомненное наличие общих черт, имеют ряд очень важных отличий в синтаксическом и семантическом поведении.
Мы покажем, что есть основания считать аварское указательное местоимение гьев ‘тот’ анафорическим местоимением 3 лица, так как оно (i) может употребляться самостоятельно; (ii) может употребляться с синтаксически приоритетным антецедентом; (iii) может получать интерпретацию связанной переменной. Помимо этого, мы предложим синтез моделей П. Элборна, Д. Эд-жера и А. Кратцер для объяснения общих черт различных классов местоимений в отношении семантического связывания.
В [Kratzer 2009; Adger 2011] предлагается считать, что основой каждого местоимения является переменная типа <e>, над которой в определенном иерархическом порядке расположены согласовательные признаки рода, числа и лица. Признаки рода и числа можно рассматривать как частичные функции идентичности с соответствующей пресуппозицией, в то время как признаки числа являются множествообразующими. У указательных местоимений вместо признаков лица имеются дейктические признаки [Elbourne 2008]. Для того, чтобы все местоимение имело семантический тип <e>, а не <e, t>, самым верхним элементом в расширенной
проекции является D с признаком [def], который интерпретируется как йота-оператор, вводящий пресуппозицию существования и уникальности. Таким образом, местоимения, являясь проформой ИГ, понимаются как дефинитные дескрипции.
Переменная типа <e>, которую мы вслед за Д. Эджером будем обозначать как [ID], соответствует связанным местоимениям (резумптивным, рефлексивным, взаимным); местоимения со структурой [D [Phi [ID]]] будут интерпретироваться как референциальные. В любом случае, связывание переменной [ID] будет осуществляться «фазовой» вершиной (D, v, C), что гарантирует идентичность предикатов в случае эллипсиса глагольной группы
и, соответственно, коварьирующиеся прочтения местоимений.
Список условных сокращений
DAT — дательный падеж; erg — эргатив; loc — местный падеж; M — мужской род; obl — косвенная основа.
Литература
Алексеев, Атаев 1997 — М. Е. Алексеев, Б. М. Атаев. Аварский язык.
Москва: Академия, 1997.
Лютикова 2001 — Е. А. Лютикова. Анафорические средства // А. Е. Кибрик (ред.). Багвалинский язык: грамматика, тексты, словари. Москва: Наследие: 2001. С. 615-681.
Толдова 1999 — С. Ю. Толдова. Местоименные средства поддержания референции // А. Е. Кибрик, Я. Г. Тестелец (ред.). Элементы ца-хурского языка в типологическом освещении. Москва: Наследие, 1999. С. 629-674.
Adger 2011 — D. Adger. Bare resumptives // A. Rouveret (ed.). Resumptives at the Interfaces. London: Elsevier, 2001. P. 343-366.
Elbourne 2008 — P. Elbourne. Demonstratives as individual concepts // Linguistics and Philosophy 31, 4, 2008. P. 409-466.
Kratzer 2009 — A. Kratzer. Making a pronoun: Fake indexicals as windows into the properties of pronouns // Linguistic Inquiry 40, 2, 2009. P. 187-237.
