CC BY
71
ципиально отделены от идей, и идея-прообраз обязательно присутствует в каждой вещи.
В-третьих, человек обладает разумом, который позволяет ему оперируя понятиями и врожденными категориями, принуждая память к воспоминаниям, познавать идеи. Предметы материального мира, в которых как было сказано выше, заключена идея, служат причиной возбуждения воспоминаний, а наличие разума обеспечивает дальнейшее познание.
В указанных трех положениях можно усмотреть аналог некоторых базовых трансформаций сознания. Созерцание чистых идей, воспоминания о котором не сохранились (первое положение) — это аналог «плеромного» (термин К. Уилбера) или детского состояния сознания, когда мир не является чем-то отдельным от сознания. С точки зрения генезиса сознания можно предположить, что дифференциация полушарий отсутствует. Именно здесь происходит первая трансформация.
Мир идей и созерцающая душа теряют свою нерасчленен-ность. (С точки зрения религиозного сознания происходит грехопадение). Душа выпадает (отпадает) из мира идей, как менее совершенная. И как раз в этот момент реализуются все предпосылки для формирования бикамерального разума на уровне способов познания. Концепция «мира идей» прекрасно вписывается в изолированное преобладание правополушарного мышления. Человек сам себя искушает, сам себе отдает команды и сам их исполняет. Существует некоторое хранилище «идеальных смыслов», не подлежащих критике и лежащих за пределами опыта и обсуждения. Таким способом удобно объяснить принятую на тот момент картину мира.
Тот, кто объясняет, со временем неизбежно преодолевает и идет дальше. Поэтому, описав первую трансформацию (которая совершилась без него), Платон самостоятельно совершает новую трансформацию: переход от бикамерального разума к современному левополушарному мышлению. Если идея-прообраз обязательно присутствует в каждой вещи, то разум, возбуждаемый восприятием вещей, способен самостоятельно добираться до их сути, то есть до идей-первообразов (второе и третье положения). Нет необходимости в слепом следовании внутреннему голосу, человек обладает способностью к внутреннему диалогу полушарий - рассуждению, именно рассуждение способно привести к истине. Но здесь же исподволь закладывается и будущий камень преткновения: постепенно (ни в коем случае не у Платона) рассуждение затмит истину, станет важнее и значительнее (разум выше, чем мир идей). На уровне об-
щественного сознания это сформирует наш рациональный, леворукий, пишущий (правой рукой) мир.
Современный разум ставит под сомнение и интерпретирует все, что ему встречается, то есть активно заглушает голос правого полушария, непосредственно фиксирующий некоторую идеальную данность. Вот почему подавляющее большинство «правшей» плохо рисуют с натуры: они видят мир не глазами, а сложившимися стереотипами. По логике развития, следующим этапом должен стать некоторый интегральный разум (сбалансированное взаимодействие обоих полушарий — «гений Да Винчи» как он представлен в системе Дж. Гелба [7].
Фактически, начиная с Платона, люди начали задавать себе вопрос: «Почему?» Почему я думаю и делаю именно так, почему имею те или иные убеждения и мнения? Ответы далеко не всегда были адекватны, и не всегда приводили к более адекватному поведению. Но они однозначно формировали новый автономный уровень сознания. Возможно, современный перекос в сторону левого полушария - это необходимый тренинг. (Интересно, были люди поголовно «левшами» три тысячи лет назад? Проявлялось ли это как-нибудь, если они в основном не умели писать? Ведь именно через письмо правой рукой развивается левое полушарие). Удивительно, что процесс «рационализиро-вания» действительности еще явно не завершен, так как большую часть операций мы выполняем «по старинке» - бикаме-рально - без рефлексии. Спроси нас, откуда мы имеем те или иные фундаментальные верования, мы, по большей части, понятия не имеем и, главное, не задаемся этим вопросом.
Безусловно, физиология мозга является только одной из граней цельного процесса, протекающего сразу во многих сферах. Изменение функционирования мозга отражает процесс изменения самосознания, общественного сознания и модели общественного взаимодействия в природных и искусственных системах. Меняется все. Платон изучает познание, Джейнс делает акцент на физиологии и психологии, Уилбер — на уровнях сознания, а кто-то на функциональном соответствии социальных сетей.
Таким образом, с учетом концепции Джейнса, философия Платона - это вариант качественно нового мышления (не бика-мерального), которое мы до сих пор не освоили в полной мере. Сегодня Платон особенно актуален именно потому что готовится (или уже происходит) новая трансформация сознания: от рационального к интегральному Чем точнее мы поймем сущность предыдущего перехода, тем проще и эффективнее будет осуществить новый.
Библиографический список
1. Платон Сочинения в четырех томах / под общ. ред. А.Ф. Лосева и В. Ф. Асмуса; пер с древнегреч. - СПб., 2007. - Т. 3. - Ч.1.
2. Jaynes, J. The origin of consciousness in the breakdown of the bicameral mind. Boston: Houghton Mifflin, 1976.
3. Jaynes, J. Consciousness and the Voices of the Mind // Canadian Psychology. - 1986. - Vol. 27 (2).
4. Гордер, Ю. Мир Софии / пер. с норвеж. - СПб., 2007.
5. Posey T.B., Losch M. Auditory hallucinations of hearing voices in 375 normal subjects. Imagination, Cognition, and Personality, 1983. - № 3.
6. Анисов, А.М. Современная логика. - М., 2002.
7. Гелб, Дж. Научитесь мыслить и рисовать как Леонардо да Винчи / пер. с англ. - Минск, 2000.
Bibliography
1. Platon Sochineniya v chetihrekh tomakh / pod obth. red. A.F. Loseva i V. F. Asmusa; per s drevnegrech. - SPb., 2007. - T. 3. - Ch.1.
2. Jaynes, J. The origin of consciousness in the breakdown of the bicameral mind. Boston: Houghton Mifflin, 1976.
3. Jaynes, J. Consciousness and the Voices of the Mind // Canadian Psychology. - 1986. - Vol. 27 (2).
4. Gorder, Yu. Mir Sofii / per. s norvezh. - SPb., 2007.
5. Posey T.B., Losch M. Auditory hallucinations of hearing voices in 375 normal subjects. Imagination, Cognition, and Personality, 1983. - № 3.
6. Anisov, A.M. Sovremennaya logika. - M., 2002.
7. Gelb, Dzh. Nauchitesj mihslitj i risovatj kak Leonardo da Vinchi / per. s angl. - Minsk, 2000.
Статья поступила в редакцию 17.12.11
УДК 111.1
SharovA.S. REFLEXIVE FEATURE OF “EGO” CRISIS IN HUMAN EXISTENCE. Life crisis has a reflexive feature and is understood as a disability to assemble and complete self, “Ego” fully and consistently regarding past and future today. The process of assembling self is performed in personal myth of the life, when “Ego” is getting and realizing its limits. The features of life crisis are displayed. Reflexive mechanisms of connecting with “Ego” limits are specified.
Key words: life crisis, “Ego”, regulation, understanding, reflection, limit, personal myth, mechanisms of connecting “Ego” limits.
А.С. Шаров, д-р психол. наук, проф. каф. психологии Омского государственного педагогического университета, г. Омск, E-mail: sharov@omgpu.ru
РЕФЛЕКСИВНАЯ ПРИРОДА КРИЗИСА “Я” В ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА
Жизненный кризис имеет рефлексивную природу и понимается, как невозможность собрать и завершить себя, своё “Я” целостным и непротиворечивым образом. Процесс собирания себя происходит в персональном мифе собственной жизни, где “Я” находит и реализует свои границы. Выделены признаки жизненного кризиса. Обозначены рефлексивные механизмы связывания границ “Я”.
Ключевые слова: жизненный кризис, “Я”, регуляция, понимание, рефлексия, граница, персональный миф, механизмы связывания границ “Я”.
Проблема кризиса жизни конкретного человека в качестве самостоятельной области научных интересов в психологии появилась сравнительно недавно. Её начало связывают со статьёй Э. Линдемана, написанной в 1944 году и посвящённой анализу острого горя. На теории кризиса, с широких научных позиций, повлияли идеи, связанные с: теорией эволюции и адаптации; теорией достижений и роста; подходом к человеку с точки зрения жизненных циклов и интерес к совладающему поведению. Среди идейных истоков теорий кризиса личности называют психоанализ, идеи теории ролей и “Я-концепции”.
Теории кризиса разрабатываются и исследуются, в том числе и экспериментально, более всего в рамках идентичности. Введение и понимание этого термина связывается с именем Э. Эриксона. Он обозначил три ключевых момента, так или иначе относящихся к кризису: 1. утрата непрерывности существования во времени и в пространстве; 2. утрата социального признания тождественности и непрерывности существования субъекта окружающими, и; 3. чувство нетождественности самому себе [1, с. 58-59]. С позиции идентичности достаточно много наработано по кризису, так выделены: виды идентичности и модели идентичности, составляющие эго и Self; понимание личностных кризисов и этапов его протекания; виды личностных кризисов, их коррекция и поддержка [2]. Однако при анализе жизненного кризиса с позиции теории идентичности отмечено несколько проблем. Центральный вопрос - это понимание идентичности, которая нередко сводится к “самотождественности”, “самости”, “Я-концепции”, “Self” или эго [3]. Это основополагающая проблема, рассмотрение которой вывело многих исследователей на анализ понятий “эго” и “Self” [2, с. 141-167]. Что на наш взгляд подтверждает мысль о том, что в теории кризиса системообразующей категорией должна стать категория “Я". Но с позиции идентичности отсутствует или слабо прописан теоретикометодологический подход к осмыслению “Я” человека, а без этого невозможно целостное понимание кризиса личности в жизнедеятельности.
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ “Я”
Теоретико-методологическое рассмотрение “Я” позволит выйти на то фундаментальное основание, которое должно обеспечить единство всех сторон существования человека - самости и мифа жизнедеятельности, переживаний и ценностно-смысловых образований, рефлексии и определение своего “Я” в мире. Подтверждением значимости методологического анализа проблемы “Я” является то, что сравнительно недавно появилось новое направление в психологии, которое чаще всего называют “Диалогическое Я” (Dialogical Self). Безусловным лидером диалогического подхода в психологии выступает голландский психолог Г. Херманс. Он автор теории диалогического “Я” и развивает представление о “Я” как диалогической структуре социального и культурного взаимодействия. В соответствии с выше обозначенным подходом, “Я” представляет собой динамическое, непрерывно меняющееся множество относительно самостоятельных “я-позиций”. Структура “Я” развивается и формируется в диалоге со значимыми другими. Сторонники данного направления вышли на такие очень интересные и продуктивные понятия как: я-позиция, само-конфронтация (self-confrontation), конструирование (реконструирование) смыслов и я-нарративов, интеграция “Я” и другие [4 - 6]. В этом же направлении, но с позиции границы, в отечественной психологии рассматривается субъективность и “Я” [7 - 9]. Где под границей понимается взаимодействие одного и иного, в котором они количественно-качественно определяются [8, с. 79].
Человек - это по-граничное существо. По сути своей человек живёт на границе внешнего и внутреннего миров. И здесь важно не только то, что по-другому он жить не может, а то, что граница для него всегда сущностна, т.е. отражает и выражает его суть. Границы “Я” - это границы того, что освоено человеком, что подвластно его воле и желаниям, где он может самоопределиться. В процессе самоопределения организующим стержнем выступает движение к основаниям “Я”, к его самости. Но почему именно такое направление? Обращенность “Я”, как регулятивного центра, на себя знаменует начало подлинной эволюции человека во вселенной. По глубокому замечанию Пьера Тейяр де Шардена, именно способность сосредотачиваться на самом себе и овладевать самим собой как предметом, открывает перед человеком новый мир [10, с. 136]. Эта способность называется рефлексией и она же простраивает для человека его внутренний мир, мир мыслей, чувств и переживаний. В этом удвоении пространства жизни заключена важная идея, которая объясняет не только эволюцию человека в мире, но возможность человека вобрать в себя весь мир и тем самым слиться с ним.
Позиция меня по отношению ко мне это и есть “Я”, поэтому “Я” изначально рефлексивно оформляется в определенном контексте. Эта позиция есть некое мне присущее самоотношение, которое меня определяет в отношениях с миром, задает архитектонику внутреннего мира, где и происходит оформление для меня моего “Я”. Процесс собирания и оформления себя идет через рефлексию, которая как обращённость некой активности на себя, различает себя в себе. Здесь важно отметить, что для “Я” процесс самоотношения обязательно пред-полагает основание “Я”. Рефлексивная природа “Я” проявляется в соотношение основания с самим собой, опосредованное мифом жизни, результатом которого является простраивание основания в виде ценностно-смысловых образований. Основание в процессе рефлексии опосредует себя, т.е. снимает само себя в ценностносмысловых образованиях и таким образом возвращается к себе. Этот момент, т.е. возвращение основания чего-то к себе, принципиально важен для психологии. С философских позиций о нём писали Г. Гегель [11] и М. Хайдеггер. Так М. Хайдеггер в своей работе “Положение об основании” пишет, что: “Основание как таковое требует своего возвращения обратно в качестве основания - обратно (ге) именно в направлении чего-то репрезентирующего, т.е. в направлении представляющего субъекта и через него для него же. Основание требует своего проявления повсюду таким образом, что всё в области этого требования кажется следствием, т.е. должно быть представлено как последовательность” [12, с. 60]. В данной цитате не только ещё раз подтверждается мысль Г. Гегеля о сущности, которая посредством рефлексии возвращается сама в себя, но подчёркивается то, что, возвращение направлено на себя, на представляющего субъекта, на его “Я”. Другими словами, основание “Я” посредством рефлексии собирает себя в “Я”, через свои проявления или границы взаимодействия. Поэтому рефлексия и есть механизм собирания “Я”, как возвращение основания человека к самому себе.
В основании сконцентрирован, а, следовательно, и обобщён не столько накопленный фактический опыт жизнедеятельности, сколько значимое и важное для человека. Поэтому человек и стремится сверять свою жизнь с базовыми ценностями бытия, однако для этого ему необходимо постоянно обращать взгляд не просто на себя, а на свои “подлинные” ценности и смыслы или на те едва улавливаемые тенденции, которые и ведут человека по жизни. Эту функцию выполняет рефлексия, с помощью которой человек не только выверяет свою линию жизни, но и постоянно ищет те смысложизненные ориентиры, кото-
рые не позволят ему сбиться с пути. В рефлексии человек имеет самого себя, знает о себе, чувствует себя и заметен самому себе. Тем самым, он о-граничивает себя, определяет границы своего “Я” в чувствах, мыслях и действиях. Отсюда следует, что “Я” положено в границы взаимодействия человека с миром и границы эти проходят, как во внутреннем мире человека, так и во внешнем мире культуры. Ибо только в процессе регуляции жизни человек целостен и един с миром, его “Я” захвачено и вовлечено в динамику воплощения персонального мифа в жизнь. Поэтому “Я” в процессе регуляции жизнедеятельности собирает и связывает себя, свои границы в пространстве персонального мифа, в некий регулятивный центр.
На границах взаимодействия человека в мире происходит реальное раскрытие смыслов нашего поведения и деятельности. Смысл всегда на границе, он имеет по-граничное существование. Нет границы, нет и смысла для человека. На границах оформляется внутренний семантический облик человека, его самость и “Я”. Здесь, как минимум, возможны два вопроса. Как осуществляется процесс раскрытия смыслов для человека? И где до этого момента были смыслы? Или мы их просто создали впервые? При ответе на первый вопрос необходимо обратиться к пониманию смысла, т.е. к его теории, а это не только актуальный для современной психологии вопрос, но и достаточно сложный [13; 14]. Анализ ценностно-смысловой сферы человека осуществлен в нашей работе, где мы вышли на понимание смысла с позиции теории границ, как отраженной человеком по-граничной направленности тех или иных целостных областей его деятельности [8, с. 142]. Смысл есть форма выражения для человека его пристрастности к миру и жизненной направленности. Смысл не только определен границей, он вбирает в себя эту границу, жив ей как формой. Определившись границей, найдя свой “последний” предел в форме, смысл тем самым включает в себя и значимость для человека этой границы. Тогда “Я”, как пишет В.В. Налимов, - это психологический механизм распаковки смыслов жизнедеятельности человека в регуляции им своего взаимодействия с окружающим миром [14, с. 175]. Как же человек обнаруживает смыслы своей жизни?
ПОНИМАНИЕ СЕБЯ В ПЕРСОНАЛЬНОМ МИФЕ ЖИЗНИ
Понимание человеком смыслов жизни возможно на уровне сознания, т.к. благодаря возможности произвольно фокусировать внимание на чем-то, человек может четко задавать или отражать границы и пределы своей жизнедеятельности. Отражать их посредством рефлексивной функции сознания, но самое главное предвосхищать. Именно в процессе предвосхищения и возникает понимание смыслов, в рамках индивидуальной концептуальной системы. Подчеркнём основное - понимание возможно лишь в перспективе будущего или в единстве прошлого и настоящего, для будущего. Понимание всегда направлено и пристрастно, напряжено смыслами, которые его пронизывают и определяют. Выражением этого является предпочтение того или иного решения, выбора для человека. В этой связи, нам хотелось бы привести высказывание Ф. Ницше, он говорит следующее: “Есть только перспективное зрение, существует только перспективное “познание”; и чем больше аффектов будет участвовать в обсуждении предмета, чем больше глаз, различных глаз, сумеем мы пустить в дело для восприятия его, тем полнее будет наше понятие об этом предмете, тем больше наша “объективность” [15, с. 104].
Существует только перспективное зрение и понимание действительности, которое пристрастно, т.к. нагружено смыслами и ценностями, и благодаря этому можно увидеть - предвидя, т.е. предвосхищая и планируя. Отсюда вопрос о понимании себя и своей жизни становится для человека ключевым, и далеко не случайно М. Хайдеггер, понимание интерпретирует как фундаментальный экзистенциал, как основной модус бытия присутствия человека в мире [16, с. 168]. Любое видение мира есть прогностико-вероятностное [14], оно только в редкие моменты свёртывается до субъективного феномена “здесь и теперь”. За этим феноменом стоит проект и перспектива жизни, лишь угадываемая человеком в его чувствах и переживаниях. Все проективно и перспективно, в смысле направленности из прошлого в будущее.
Да и само существование человека становится процессом понимания и постижения жизни. Через понимание персонального мифа жизнедеятельности человек пытается пробиться
в глубины своего бытия, открыть для себя собственную сущность. Посредством понимания человек утверждает себя и свою самость в окружающем мире, планирует и проектирует свою жизнь, реализует значимое. Именно в значимости открыт мир для человека, поэтому мы всё видим через многомерную призму значимого, отсюда понимание - это базовая характеристика человека в его усилии быть самим собой, в его стремлении раскрыть и реализовать значимое в мире. Понимание имеет экзистенциальную структуру, которую М. Хайдеггер называет наброском, а мы вслед за А.Ф. Лосевым мифом [9]. Мифологический характер понимания конституирует бытие человека. Миф есть экзистенциальное, базовое устройство человеческого “Я”, в аспекте его умения быть человеком. Понимание, в рамках мифа, есть бытийный способ присутствия самости в мире. Миф всегда касается жизни в целом и понимание, как возможная реализация значимого, исходит из самости человека, которая нашла себя в персональном мифе жизни, в его ценностно-смысловых образованиях. Понимание как умение человеческого “Я”, быть в мире целиком и полностью, пронизано возможностями. В этой связи “созерцание” и “мышление” лишь отдельные дериваты понимания, как модуса бытия человека [16, с. 173].
Персональный миф жизнедеятельности, как-то понимаемый человеком, имеет возможность формировать себя через толкование и объяснение. В толковании понимание становится самим собой. Толкование - это разработка понимаемого и принятого человеком мифа, его возможностей, поэтому оно всегда основано в предвосхищении. “Толкование чего-то как чего-то по сути фундировано через предвзятие, предусмотрение и предрешение” [16, с. 177]. А это значит, как толкование, так и понимание задано самостью человека, его сущностью. Таким образом, структуры понимания и толкования показывают свою связь с феноменом мифа, как наброска реального и возможного бытия человека. Процесс понимания, как проектирование возможных вариантов жизни, вариативен, т.к. в зависимости от жизненного проекта по разному осмысливаются, согласуются и сопрягаются границы “Я”. Понимание как соотнесение невозможно без рефлексии, т.к. только рефлексия обеспечивает возможность взаимосвязи самости и мифа жизни, проектирование и выявление смыслов. Своеобразным проектором для человека, его способностью заглянуть в будущее выступает рефлексия, благодаря которой возможно перспективное зрение, опережающее отражение действительности. Тем самым рефлексия является конституирующим принципом человеческого “Я”, его формообразующей природой, которая задает и меру, и точку жизненного отсчета или говоря в целом, горизонт видения и самоутверждения “Я” в мире.
В мифе самость человека раскрыта в его возможности бытия в мире. Самость проецируется в мифе на окружающий мир, т.е. на целое значимости мира для человека, на то, что имеет для него смысл и ценность. Смысл же есть то, на чем держится понимание чего-либо. Что в познании артикулировано, истолковано то и именуется смыслом. Понятие смысла, как с позиции теории границ, так и в соответствии с взглядами М. Хайдеггера, охватывает формальный каркас всего необходимого человеку, того, что принадлежит ему, что, может быть истолковано. Отсюда и: “Смысл есть то, на чем держится понятность чего-либо” [16, с. 178]. Или, другими словами, смыслы жизнедеятельности есть проектирование и предвосхищение границ персонального мифа, из которых становится понятным что-то как конкретное что-то. Поэтому понимание - это раскрытие смыслов для человека, истолкование своей самости в персональном мифе жизнедеятельности.
Следовательно, осознать и отрефлексировать свое “Я” человек может лишь в ценностно-смысловом горизонте своей жизни, в перспективе её будущего, т.е. в персональном мифе. Если же “Я” отрывается от своего будущего, предстоящего ценностно-смыслового проекта, в котором оно создано и осмыслено, и не может собрать себя, то тогда “Я” лишается своей целостности и завершённости, теряет своё основание, входит в противоречие с самим собой, впадает в самоотрицание [17, с. 109]. Это и есть кризис “Я” личности человека, который может дойти до саморазрушения. Жизненный кризис укоренён, имеет своё подлинное начало и исток в будущем, т.к. именно из будущего только и возможно собирание себя в целостное “Я” (М.М. Бахтин). Моё будущее - это тот великий предел, который определяет всю мою жизнь, придаёт ей смысл и значимость. Всякий кризис имеет рефлексивную природу, т.к. человек чтобы избавиться от
него, должен найти, понять и истолковать противоречие, а значит, необходима та или иная обращенность на себя. Отсюда кризис - это невозможность собрать и завершить себя, границы своего “Я” из будущего. Истоки трагичности человека в его озабоченности будущим, тот, кто перестал надеяться, тот ничего не боится в жизни. Человек живет не столько прошлым и настоящим, а, прежде всего будущим, постоянно забегая вперед, заглядывая в него через ночные и дневные грезы [18, с. 125]. Кризис и есть отчаянное желание быть самим собой, быть тем, кем хочется, но одновременно и невозможность быть таким “Я” которым человек хочет быть, неприятие своего настоящего “Я” вплоть до желания избавиться от него. Это невозможность реализовать свой проект жизни. Как же человек может заметить, обнаружить то, что он теряет смысл своей жизни, её основание, не может собрать себя в регулятивно завершённую целостность?
РЕФЛЕКСИВНЫЕ МЕХАНИЗМЫ СОБИРАНИЯ СЕБЯ И ЖИЗНЕННЫЙ КРИЗИС
Мое единство для меня самого - всегда предстоящее единство; оно все время завоевывается мною в регулятивной активности. Человек должен постоянно управлять собой из бесконечной дали своего будущего, из ценностно-смыслового проекта своей жизни. Будущее - это рефлексивно организующее начало моей жизни. Поэтому “Я” всегда предвосхищает себя в будущем, определяет там свои границы и тем самым, связывает себя, задавая себе закон жизни, отсюда самоопределение возможно лишь из будущего. В процессе регуляции поведения и жизни в целом разрешается, снимается диалектика стремления к значимости, в этом “Я” определяет для себя границы присутствия в мире, обозначает и простраивает их, а также собирает свои границы. “Я” стягивает границы и в плане времени, поэтому оно становится для человека проективным, т.к. все наше познание направлено на будущее. А рефлексивные механизмы психической организации человека обеспечивают собирание “Я” в некое целостное образование. Человеческое “Я” всегда живет только в регуляции, а значит, выборов посредством которых стягиваются границы “Я”. Это тот круг непотаённого или открытого для человека персонального мифа, который освоен им, он в этих границах присутствует в мире, живет на его границах. С одной стороны, дистанцируясь от границ, в их целостной оформлен-ности, а с другой, включая эти границы в себя, снимая их в себе неким регулятивным образом. В своей целостной законченности “Я” манифестирует себя как направленно-напряженный ценностно-смысловой центр, из которого человек не только смотрит, причём пристрастно, на мир, но действует в нём. А значит, регулирует свой жизненный путь и “Я” в качестве регулятивного основания собирает всё вокруг себя. Таким образом, человек превращается в “Я” вначале через о-граничение, а затем через снятие границ, т.е. в процессе рефлектирования “Я" связывает границы своего присутствия в мире, тем самым, задавая себе законы жизни, устанавливая для себя эти законы [19, с. 89113]. Каким же образом человек связывает сам себя законом, выбирает для себя обязательное?
Основание, в процессе регуляции взаимодействий человека в мире, оформляется как явление в персональном мифе жизни, о-граничивается и определяется в нем ценностно-смысловым образом посредством рефлексии, которая связывает явление с его основанием, обеспечивает движение к основанию через простраивание и связывание границ персонального мифа жизни. В этом случае “Я” человека есть рефлексивное собирание, оформление, но более всего связывание границ присутствия человека в мире. Однако для человека его основание не дано как таковое, непосредственно в феноменах жизнедеятельности, во взаимодействиях человека и мира. Поэтому дойти до основания своей жизненной активности очень важная задача для человека, т.к. только основание является той мерой, с которой человек может сверять свою линию жизни. Рефлексия посредством простраивания внешних и внутренних границ самости позволяет человеку создать ценностно-смысловой проект своей жизни, т.е. её персональный миф. Но как посредством рефлексии “Я” простраивает и собирает свои границы? В ответе на этот вопрос, необходимо, с одной стороны, опираться на концепцию целостной организации ценностно-смысловой сферы как основы персонального мифа [8, с. 137-149], в рамках которой и осуществляется рефлексивное движение к фундамен-
тальным ценностям и принципам жизни. А с другой, на “отработанные” и “закрепленные” в жизнедеятельности рефлексивные механизмы связывания и собирания границ “Я” в основании человека.
Базируясь на целостном и системном представление о ценностно-смысловой сфере человека, можно предположить существование таких рефлексивных механизмов связывания границ “Я”. На мотивационно-потребностном уровне регуляции жизнедеятельности - это причинно-следственные рефлексивные механизмы, когда у-станавливается взаимосвязь между причиной и следствием, и, соответственно наоборот. В этом заключено изначальное единство рефлексии и предвосхищения. К ним можно отнести механизм ассоциаций, процесс синхронизации, который достаточно подробно исследован в синергетике. Это механизмы операционального или фонового уровня рефлексии [20], к каковым можно отнести циркулярные реакции, которые носят ритмический характер [21]. На феноменологическом уровне причинно-следственные механизмы проявляются в привычках, умениях и навыках, а сам процесс закрепления этих механизмов в поведении называют опривычивание или хабитуали-зация [19, с. 89]. На уровне смысла и смысловых образований функционируют целостно-смысловые рефлексивные механизмы связывания и собирания границ. Сюда можно отнести законы гештальта (прегнантности, фигуры и фона), смыслоосозна-ния и смыслообразования [13; 22]. Переживание как изменение и трансформация ценностно-смысловых образований [23]. Механизмы целеобразования, законы формальной логики, группировки и регуляции. Проявлением этих механизмов являются типичные формы поведения и деятельности, а формируются они посредством институционализации [19]. На уровне ценностей существования человека функционируют организационносистемные рефлексивные механизмы. Это механизмы: рефлексивной абстракции и пропозициональных операций [21], поиска системного основания, самодетерминации, самотожде-ственности, самопредопределения и прогнозирования; оформления персонального мифа жизни, определения стратегии и модели жизни; собирания, связывания и оформления границ “Я” в “Я-концепции” и другие. Обобщая сказанное выше можно заключить, что каждый из рефлексивных механизмов связывает, но в соответствии со своим уровнем, основание жизнедеятельности и её проект, прошлое и будущее. Вероятно поэтому движение к основаниям это забегание вперед себя, опережение своей жизни. Различие между уровнями не в содержании, а в “форме” организации взаимодействия человека в мире.
В зависимости от того, как происходит процесс собирания себя в “Я” можно выделить или акцентировать внимание на различных аспектах “Я” человека. Что, по сути отражено в новом психологическом направлении “Диалогического Я”, где рассматриваются: я-позиции, полифония “голосов”, самоконфронтация и т.д.. (М.М. Бахтин, Г. Херманс, А. Шор, Я. Вальсинер и др.). Регулятивная природа “Я” состоит из дискретных форм жизнедеятельности, которые наполнены и оформлены в ценностносмысловом хронотопе, как отражение непрерывного семантического континуума самости. Ценностно-смысловой хронотоп -это есть нашедшая свои временные и ценностно-смысловые границы в жизненном мифе самость. Однако актуализация границ, в зависимости от степени обобщенности, может заметно варьироваться от регуляции в конкретной ситуации до исполнения проекта жизни в целом. На основе ценностно-смыслового хронотопа можно выделить три аспекта пребывания “Я” на границах персонального мифа: 1. В масштабе всей жизни человека, её понимания и осмысления, где человек руководствуется ценностями и предельными смыслами своей жизни, так сказать, стратегически охватывает свою жизнь. Условно этот аспект мы назвали “Я” - проективное, т.к. во временящемся в будущее мифе жизнь человека раскрыта в его возможности быть; 2. Когда человек погружен в прошлое и постоянно пере-живает события и факты своей жизни, то это “Я” можно назвать ретроспективным. 3. Минимально возможный ценностно-смысловой хронотоп - это настоящее, которое кратковременно, преходяще и осуществляется в конкретной ситуации. Оно, прежде всего, действенно, активно и содержательно в реализации себя, своего основания. Пределы ценностно-смыслового хронотопа, а значит и персонального мифа жизни, заданы будущим и прошлым. Тогда для реализации жизненного проекта необходимо “Я” найти не только свои границы, но деятельно определить их в регуляции жизнедеятельности. Процесс собирания и деятельного
оформления “Я” осуществляется из будущего и прошлого в диалектике “Я” проективного и “Я” ретроспективного. Это базовое отношение в понимании развития и становления человека в мире. Именно от того, как человек простраивает свою жизненную линию из будущего в прошлое и зависит его благополучие. Вероятно, поэтому в отдельные периоды жизни человек может ощущать себя и свое “Я” равным вселенной или оно практически полностью исчезает, когда человек погружен в настоящее, растворен в нем. Так вот, в зависимости от того, как человек определяет себя и своё “Я”, из какого контекста смотрит на свою жизнь, что учитывает, таким он своё “Я” и оформляет для себя. Если человек не может оформить свое “Я” в персональном мифе жизни целостным и непротиворечивым образом, не может связать границы “Я” из прошлого и будущего, то это обнаруживается в противоречиях ценностно-смысловой сферы, в самоконф-ликте (Ф.Е. Василюк, Г. Херманс).
Кризис жизни - это противоречия в ценностно-смысловой сфере человека и самоконфликт, но более всего он проявляется в не понимании и трудности истолкования персонального мифа своей жизни, где в конкретном, чувственно-наглядном воплощении сталкиваются и порой драматично “Я” проективное и “Я” ретроспективное. Внутренний конфликт отражает жизненный кризис и чтобы разрешить кризис, “Я”, как центр регуляции, перемещает свою активность, как на границы “Я” проективного, так и на границы “Я” ретроспективного. С тем, чтобы разрешить возникшее противоречие между самостью человека и персональным мифом жизни, т.е. собрать и связать границы своего “Я” целостным и непротиворечивым образом. Сам процесс разрешения возникших противоречий и есть пере-живание себя, с целью простроить новые границы персонального мифа и связать их в “Я". Но какого себя - ретроспективного или проективного? Отсюда кризис, как минимум, может быть двух родов -ретроспективным и проективным. Первый, в случае, когда человек желает, чтобы всё оставалось по-прежнему, но реальная жизнь требует изменений. Второй, когда человек уже изменился и необходимо изменить жизнь, но он или не хочет этого делать или не знает как.
В проективных кризисах рефлектирующее “Я” преимущественно актуализировано на вероятных временных границах персонального мифа, а в ретроспективных - на границах прошлых событий. Почему это так происходит? Проективные кризисы связаны с самореализацией и проектом жизни, пониманием себя в персональном мифе, а значит, так или иначе, с ядром человека и его основанием, которое выражается для человека в форме конкретных ценностно-смысловых образований. Они, конечно же, понимаются и истолковываются в рамках персонального мифа жизнедеятельности. Но как? Ретроспективные же кризисы обнаруживаются, чаще всего, в жизненных драмах и трагедиях, которые высвечивают противоречия ценностносмыслового хронотопа жизни человека. В кризисах человек находит на уровне “Я”, ценностно-смысловые разрывы, которые он не может объединить в непротиворечивое целое посредством “отработанных” рефлексивных механизмов связывания границ. При попытке разрешения кризиса человек актуализирует тот или иной уровень рефлексивных механизмов связывания границ “Я”. Но эффективность преодоления зависит, как от самого кризиса и его значимости для человека, так и от степени сформирован-ности этих механизмов. В целом же можно сказать, что в ретроспективных кризисах жизни доминируют причинно-следственные рефлексивные механизмы связывания границ “Я”. Человек не просто вспоминает дни минувшие, но пытается найти причину произошедшего, как в себе, так и во внешних обстоятельствах. Проигрывает возможное развитие событий, нередко, если человек не выходит на более широкий контекст осмысления жизни в целом, как таковой, то он “застревает” в прошлом. Для проективного же кризиса рефлексивные механизмы связывания ценностно-смысловой сферы в единое и целостное образование направлены на движение к основанию жизни. В этом кризисе актуализируются организационно-системные рефлексивные механизмы связывания границ “Я” в персональном мифе, если они сформированы. А если нет, то только время может сгладить этот кризис или участие другого человека.
В жизненном кризисе взаимодействие “Я” проективного и “Я” ретроспективного не может сразу разрешится, посредством существующих рефлексивных механизмах связывания границ “Я”, необходимо не только время, но должен осуществиться сам процесс переживания сложной жизненной ситуации. В проек-
тивных и ретроспективных кризисах, в силу их временной направленности, имеются различия в содержании и форме переживаний. Так в ретроспективных кризисах “Я” и его переживание, прежде всего, включает в себя прежний персональный миф жизни, который существовал до кризиса. Однако само переживание направлено на “Я” проективное, которое для переживания является желаемым пределом и теми границами, которые надо изменить для того, чтобы преодолеть кризис и связать “Я” целостным и непротиворечивым образом. Поэтому, по сути, переживание направлено на будущее, которое живет изнутри прошлого. Что же касается проективного кризиса, то проблема заключается в том, что человек не может собрать своё “Я” проективное из прошлого. Необходимо что-то менять в своем персональном мифе жизни, и тогда переживание концентрируется на “Я” ретроспективном, отсюда и особенности автобиографической памяти. Ибо только там, в прошлом, чаще всего, следует искать причину неудач или начало нового движения. В этом случае “Я” ретроспективное выполняет формообразующую функцию, а, следовательно, задает рефлексивный механизм переживанию. В том и другом виде жизненного кризиса переживание направлено на собирание “Я” в персональном мифе жизни человека. Различия касаются направленности переживания и специфике рефлексивных механизмов связывания границ “Я”.
В целом можно сказать, что это крайние полюса всех возможных кризисов, в реальной жизни человек находится между тем, чтобы стать другим и оставаться прежним. Однако дело отягощается ещё и тем, что другим человеком, т.е. абсолютно другим, он стать не может, а быть собой не знает как?! В этом и заключается основная драма человеческой жизни. Когда противоречивость и несогласованность стремлений к собственной значимости не дают человеку возможность целостно оформить своё “Я”. Собрать и связать границы своих взаимодействий в мире, т.е. прошлые и будущие события, в целостное и завершенное “Я” в соответствии с ценностно-смысловой архитектоникой персонального мифа жизни [9]. Всё это, в соответствии с видами активности, проявляется в: аффективной сфере (различные переживания, отчаяние и страх, тревога); когнитивной (навязчивые мысли и образы, искажение перцепции, проигрывание одних и тех же ситуаций, отсутствие перспективы) и ко-нативной сферах (нарушения в поведении, алкоголизм, наркомания, акцентуации, глупость, пассивность и др.). В реальной жизни, отмеченные сферы рефлексивно оформляются в различные психологические феномены и процессы, что в своем наиболее обобщенном виде выражается в наиболее существенных признаках жизненного кризиса.
Невозможность собрать себя. Невозможность собрать себя, своё “Я” целостным и непротиворечивым образом. Само-конфликт “Я”. Неустойчивость образов и мыслей о себе, о собственном “Я”. Размытая временная перспектива или её отсутствие. Блокируется рефлексия и человек попадает в эмоционально-когнитивные “ловушки”. С одной стороны, воспоминания и постоянные размышления о значимом событии, “я-пере-живания”. А с другой, бегство от себя, растворение в общении или в виртуальном будущем. Человек в этой ситуации закрывается от окружающих, предлагая им “ложное лицо”, маску. Потеря чувства идентичности, презрение и отвержение желательных для общества и ближайшего окружения ролей.
Блокада стремления к собственной значимости. Пониженное стремление к саморазвитию, достижению определенного положения среди людей, самореализации. Возможно и гиперактивное, но чаще всего, компенсирующее базовое, стремление к собственной значимости, т.е. власти над другими, сверхдостижениям. Уход в “иные миры”, в “эзотерику”. Юродство, игра, прожектерство. Самообвинение и формирование комплекса неполноценности, ущербности. Никчемность жизни и достижений.
Смысложизненные переживания, размышления и поступки. Отчаяние, на пределе риска поступки, в том числе и суицидальные. Глубокие и тяжелые деструктивные переживания, связанные с противоречиями ценностно-смысловой сферы. Разрушение основ жизнедеятельности, невозможность совладать с собой. Тревожность и чувство одиночества. Сновидения, характеризующиеся значимыми выборами. Депрессивные состояния, потерянность и опустошенность, самоизоляция. Провокация конфликтов, повышенная агрессивность. Потребность в подлинной близости и интимности. Стремление полностью уйти в какую либо деятельность, как бегство от себя.
Поводя итог размышлениям отметим, что “Я” имеет рефлексивную природу и оформляется как регулятивный центр жизнедеятельности человека. В процессе реализации персонального мифа жизни “Я” определяет границы своего присутствия в мире, активно их осваивает в действиях, чувствах и мыслях.
При этом само существование становится постижением жизни, через понимание и толкование персонального мифа человек пытается пробиться в глубины своего бытия, открыть для себя собственную сущность. Но только в процессе регуляции своей жизни человек целостен и един, поэтому “Я” собирает и связывает себя, свои границы в пространстве персонального мифа. Ценностно-смысловая архитектоника которого получает рефлексив-
Библиографический список
1. Эриксон, Э. Идентичность: юность и кризис. - М., 1996.
2. Короленко, Ц.П. Идентичность в норме и патологии / Ц.П. Короленко, Н.В. Дмитриева, Е.Н. Загоруйко. - Новосибирск, 2000.
3. Овчинникова, Ю.Г. К проблеме кризиса идентичности // Вестник МУ. - 2000. - № 2. - Серия 14.
4. Hermans, H. J. M. The Dialogical Self: Meaning as Movement / H. J. M. Hermans, H. J. G. Kempen. - San Diego: Academic Press, 1993.
5. Hermans, H. J. M. The Construction and Reconstruction of a Dialogical Self / H. J. M. Hermans // Journal of Constructivist Psychology. -
2003. - V. 16 (2).
6. Hermans, H. J. M. Value Crisis: Affective Organization of Personal Meanings / H. J. M. Hermans, P. Oles // Journal of Research in Personality.
- 1996. - V. 30.
7. Журавлев, И.В. Субъективность как граница: топологическая и генетическая модели / И.В. Журавлев, А.Ш. Тхостов // Психол. журн. -2003. - № 3.
8. Шаров, А.С. О-граниченный человек: значимость, активность, рефлексия. - Омск, 2000.
9. Шаров, А.С. Миф как смыслонесущая реальность // Гуманитарные исследования. Межвузовский сборник научных трудов. - Омск,
2003.
10. Тейяр де Шарден, П. Феномен человека. - М., 1987.
11. Гегель, Г. Наука логики. - М., 1999.
12. Хайдеггер, М. Положение об основании. - СПб., 1999.
13. Леонтьев, Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. - М., 2003.
14. Налимов, В.В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. - М., 1989.
15. Ницше, Ф. По ту сторону добра и зла. - М., 1980. - Кн. 2.
16. Хайдеггер, М. Бытие и время / М. Хайдеггер. - Харьков, 2003.
17. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. - М., 1979.
18. Блох, Э. Тюбингенское введение в философию. - Екатеринбург, 1977.
19. Бергер, П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман. - М., 1995.
20. Гордеева, Н.Д. Рефлексивное управление как условие осуществления движений и построения целесообразного действия / Н.Д. Гордеева, В.П. Зинченко // Рефлексивное управление. - М., 2000.
21. Флейвелл, Дж.Х. Генетическая психология Жана Пиаже. - М., 1967.
22. Василюк, Ф.Е. Психология переживания. - М., 1984.
23. Шаров, А.С. Психология переживания: природа, механизмы, феномены // Мир психологии. - 2004. - № 1.
Bibliography
1. Ehrikson, Eh. Identichnostj: yunostj i krizis. - M., 1996.
2. Korolenko, C.P. Identichnostj v norme i patologii / C.P. Korolenko, N.V. Dmitrieva, E.N. Zagoruyjko. - Novosibirsk, 2000.
3. Ovchinnikova, Yu.G. K probleme krizisa identichnosti // Vestnik MU. - 2000. - № 2. - Seriya 14.
4. Hermans, H. J. M. The Dialogical Self: Meaning as Movement / H. J. M. Hermans, H. J. G. Kempen. - San Diego: Academic Press, 1993.
5. Hermans, H. J. M. The Construction and Reconstruction of a Dialogical Self / H. J. M. Hermans // Journal of Constructivist Psychology. - 2003.
- V. 16 (2).
6. Hermans, H. J. M. Value Crisis: Affective Organization of Personal Meanings / H. J. M. Hermans, P. Oles // Journal of Research in Personality.
- 1996. - V. 30.
7. Zhuravlev, I.V. Subjhektivnostj kak granica: topologicheskaya i geneticheskaya modeli / I.V. Zhuravlev, A.Sh. Tkhostov // Psikhol. zhurn. -2003. - № 3.
8. Sharov, A.S. O-granichennihyj chelovek: znachimostj, aktivnostj, refleksiya. - Omsk, 2000.
9. Sharov, A.S. Mif kak smihslonesuthaya realjnostj // Gumanitarnihe issledovaniya. Mezhvuzovskiyj sbornik nauchnihkh trudov. - Omsk, 2003.
10. Teyjyar de Sharden, P. Fenomen cheloveka. - M., 1987.
11. Gegelj, G. Nauka logiki. - M., 1999.
12. Khayjdegger, M. Polozhenie ob osnovanii. - SPb., 1999.
13. Leontjev, D.A. Psikhologiya smihsla: priroda, stroenie i dinamika smihslovoyj realjnosti. - M., 2003.
14. Nalimov, V.V. Spontannostj soznaniya: Veroyatnostnaya teoriya smihslov i smihslovaya arkhitektonika lichnosti. - M., 1989.
15. Nicshe, F. Po tu storonu dobra i zla. - M., 1980. - Kn. 2.
16. Khayjdegger, M. Bihtie i vremya / M. Khayjdegger. - Kharjkov, 2003.
17. Bakhtin, M.M. Ehstetika slovesnogo tvorchestva / M.M. Bakhtin. - M., 1979.
18. Blokh, Eh. Tyubingenskoe vvedenie v filosofiyu. - Ekaterinburg, 1977.
19. Berger, P., Lukman T. Socialjnoe konstruirovanie realjnosti. Traktat po sociologii znaniya / P. Berger, T. Lukman. - M., 1995.
20. Gordeeva, N.D. Refleksivnoe upravlenie kak uslovie osuthestvleniya dvizheniyj i postroeniya celesoobraznogo deyjstviya / N.D. Gordeeva,
V.P. Zinchenko // Refleksivnoe upravlenie. - M., 2000.
21. Fleyjvell, Dzh.Kh. Geneticheskaya psikhologiya Zhana Piazhe. - M., 1967.
22. Vasilyuk, F.E. Psikhologiya perezhivaniya. - M., 1984.
23. Sharov, A.S. Psikhologiya perezhivaniya: priroda, mekhanizmih, fenomenih // Mir psikhologii. - 2004. - № 1.
Статья поступила в редакцию 31.01.12
УДК 595-74
Nefiodova L.K. THE GENRE DRAMATIC AS THE STRATEGY OF CONFLICTOLOGY. Csintifical and practical
potential of drama very important for developing of conflictology, that building of comprehension of human and society
of special means. Drama have bright representations of process and philosophic sense of conflict. The task of philosophy is thinking of ideas of conflictology in the drama's history for university's education.
Key words: conflictology, drama, philosophic sense of conflict.
ное оформление в конкретных законах связывания “Я”. Когда же человек не может собрать и целостным образом связать границы своих проявлений из будущего и прошлого в настоящем, вот тогда и наступает жизненный кризис как - невозможность собрать и завершить себя, своё “Я" целостным и непротиворечивым образом в персональном мифе жизни, когда стремление к собственной значимости блокируется, и человек это остро переживает. Все выше сказанное задает не только новый ракурс в понимании и изучении жизненного кризиса, но открывает перспективы изучения психологических законов и закономерностей жизни человека.
