CC BY
26
современного российского города // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. 2014. № 2(42). С. 110-115.
8. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. М.: Изд-во ЛКИ, 2007.
9. Чиршева Г.Н., Летицкая Е.О. Иноязычные единицы в эргонимах г. Череповца // Социальные и гуманитарные науки на дальнем востоке. 2017. Т. XIV. Вып. 1. С. 111-117.
10. Backhouse P. Linguistic Landscapes: A Comparative Study of Urban Multilingualism in Tokyo. Clevedon: Multilingual Matters, 2007.
11. Bhatia, T.K., Ritchie W.C. Bilingualism and Multilingualism in the global media and advertising // The Handbook of Bilingualism and Multilingualism / T.K. Bhatia, W.C. Ritchie (eds.). Malden and Oxford:
Blachwell, 2013. P. 565-597.
* * *
English ergonyms in the linguistic landscape of Vladivostok
The article deals with the analysis of the English ergonyms of the sphere of food service in Vladivostok in the context of the topical direction of urban linguistics - the study of the linguistic urban landscape. There is developed the lexical and semantic classification of ergonyms, there is revealed their semantic and functional potential. The authors conclude about the modern tendencies in the processes of ergonyms' creation and their role in the transformation of the linguistic cultural space of the Russian city.
Key words: urban linguistics, linguistic landscape of Vladivostok, English ergonyms, urban nominations, semantic and functional classification of ergonyms.
1. Gorbanevskij M.V. Russkaya gorodskaya to-ponimiya: metody istoriko-kul'turnogo izucheniya i sozdaniya komp'yuternyh slovarej: monogr. M.: Ob-vo lyubitelej ros. slovesnosti, In-t narodov Rossii. 1996.
2. Mezenko A.M. Urbanonimiya Belorussii. Minsk: Universitetskoe, 1991.
3. Mihajlyukova N.V. Teksty vyvesok kak zhanr reklamnogo diskursa ((na materiale yazyka g. Vla-divostoka) // Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. Tambov: Gramota, 2017. № 3(69): v 3 ch. Ch. 2. S. 128-133.
4. Olyanich A.V. Gastronomicheskij diskurs v sisteme massovoj kommunikacii (semantiko-semioti-cheskie harakteristiki) // Massovaya kul'tura na rube-zhe XX-XXI vekov: Chelovek i ego diskurs: sb. na-uch. tr. / pod red. Yu.A. Sorokina, M.R. Zheltuhinoj. M.: Azbukovnik, 2003. S. 167-200.
5. Podberyozkina L.Z., Trapeznikova A.A. «Ling-visticheskoe gradovedenie» kak predmet regional'-nyh issledovanij (na materiale Krasnoyarska) // Polifo-niya bol'shogo goroda: sb. nauch. st.; pod red. L.M. Te-rentiya [i dr.]. M.: MIL, 2012. S. 100-115.
6. Podol'skaya N.V. Slovar' russkoj onomasti-cheskoj terminologii. M.: Nauka, 1988.
7. Rivlina A.A. Vzaimodejstvie russkogo i ang-lijskogo yazykov v lingvisticheskom pejzazhe sovre-mennogo rossijskogo goroda // Social'nye i gumani-tarnye nauki na Dal'nem Vostoke. 2014. № 2(42). S. 110-115.
8. Superanskaya A.V. Obshchaya teoriya imeni sobstvennogo. M.: Izd-vo LKI, 2007.
9. Chirsheva G.N., Letickaya E.O. Inoyazychnye edinicy v ergonimah g. Cherepovca // Social'nye i gumanitarnye nauki na Dal'nem Vostoke. 2017. T. XIV. Vyp. 1. S. 111-117.
(Статья поступила в редакцию 18.11.2019)
л.э. безменова, о.в. эпштейн
(оренбург)
речевые стратегии экологического активизма (на материале английского языка)
Описываются прагмалингвистические средства реализации речевых стратегий в публичных выступлениях представителей экологического активизма. Комплексное исследование выбранного направления позволило выделить доминирование трех речевых стратегий -дискредитации, театральности и убеждения, актуализирующихся посредством восьми тактик, прагмалингвистический потенциал которых реализуется через набор речевых актов и лексико-грамматических средств.
Ключевые слова: речевая стратегия, речевая тактика, речевой акт, перлокутивный эффект, экоактивизм.
В последние десятилетия современное общество получает новые формы саморазвития и самовыражения посредством динамики преобразования кибер- и информационных технологий. Философские, экономические, экологические, политические, бытовые аспекты жиз-
О Безменова Л.Э., Эпштейн О.В., 2020
ЯЗЫ1КОЗНАНИЕ
ненного пространства эволюционируют, мутируют и приобретают новый облик. Молодое поколение пользуется информационным прогрессом, как никто другой, продвигая в массы новые способы интеракции и предлагая новые формы политического участия. Интернет пестрит онлайн-петициями, дискуссиями, политическими форум-площадками, постами в социальных сетях, тематическими репоста-ми, представляющими собой экспрессивные формы публичного выражения политических взглядов. Тем не менее наиболее действенными и результативными все еще остаются старые способы социального воздействия, а именно публичные обращения с международных «политических трибун». Они выступают в качестве триггера, влекущего за собой наиболее массовый общественный отклик, усилить и распространить который помогают социальные медиа.
одной из таких современных форм политического участия является экоактивизм. Популярность этого экологического движения приобрела такие масштабы, что его избранные представители приглашаются с публичными выступлениями на политические форумы, конференции и даже в Генеральную Ассамблею ООН. Их речи несут в себе мощный заряд экспрессии, предстают в виде конгломерата обвинений, угроз, упреков, грозных предупреждений и призывов к объединению усилий. Несмотря на все это, они выстроены согласно тщательно продуманным стратегиям, главной задачей которых является манипуляция массами. Изучение прагмалингвистиче-ских характеристик подобных выступлений, учет особенностей их речевого комбинирования и выявление реактивных тенденций в обществе как результата перлокутивного эффекта объясняют актуальность нашего обращения к исследованию данной области.
Речевое поведение в условиях непосредственного контакта с аудиторией, т. е. публичная речь, определяется как эффективная коммуникация или форма драматического монолога в обстановке общественного или гражданского действа. В данной работе сделана попытка исследовать основные лингвистические способы построения публичной англоязычной речи экологической тематики с учетом конечного прагматического эффекта.
в публичном дискурсе широкое использование приобретают различного рода речевые стратегии, основная цель которых - выстроить линию поведения говорящего в соответствии с его интенцией. речевая стратегия определяется нами как «последовательность речевых хо-
дов, используемых адресантом согласно собственным коммуникативным намерениям и применяемых в процессе речевой интеракции для достижения конкретных целей» [5, с. 123— 124]. Любая речевая стратегия реализуется как совокупность речевых тактик, которые, в свою очередь, формируются за счет речевых приемов или ходов.
Предметом изучения данной работы является совокупность речевых стратегий в их лингвистическом многообразии в публичных англоязычных выступлениях экоактивистов. Цель исследования заключается в комплексном изучении прагмалингвистических тактик реализации выявленных речевых стратегий. Комплексная методика исследования представлена методами прагмалингвистического, компонентного и контекстуального анализа.
Речевые тактики публичного выступления, реализующиеся посредством совокупности речевых ходов, в роли которых выступают речевые акты, впервые рассмотрены как стратегические инструменты коммуниканта, имеющие цели не только межличностного и социального, но и политического характера и получающие свое воплощение в прагматической актуализации.
Материалом для исследования послужили речи юных экоактивисток Греты Тунберг (the UN Global Climate Action Summit, New York, 2019), Пенелопы Ли (Oslo Pax, 2019, the Nobel Peace Center) и Северн Куллис-Сузуки (the UN Earth Summit, Rio de Janeiro, 1992). Выбор речей именно этих экоактивисток можно объяснить невероятной популярностью, которую они приобрели в последние годы.
Грета Тунберг, шестнадцатилетняя школьница, выступив на климатическом саммите ООН в Нью-Йорке 23 сентября 2019 г., всколыхнула весь мир и буквально стала символом экодвижения. Страдающая депрессией девочка, способная часами концентрироваться на одной задаче из-за синдрома Аспергера, однажды услышав о проблемах окружающей среды, посвятила изучению этой темы годы, а потом от слов перешла к делу. С 2018 г. каждую пятницу Грета Тунберг выходила на забастовку перед зданием парламента и требовала сократить выброс вредных веществ в атмосферу. Инициатива Тунберг превратилась в международное движение пятничных климатических забастовок Fridays for Future. Грета Тунберг и ее движение Fridays for Future получили высшую награду правозащитной организации Amnesty International - звание «Посол совести». Американский журнал Time назвал эко-ативистку «Человеком года». Более того, Гре-
та Тунберг претендует на Нобелевскую премию мира.
Однако у Греты есть предшественница, которая также выступала с высокой платформы ООН почти 30 лет назад. Это двенадцатилетняя Северн Куллис-Сузуки из Канады. После этого яркого выступления в ООН пресса окрестила молодую экоактивистку девочкой, заставившей мир замолчать на 5 минут.
Наконец, юная последовательница Греты пятнадцатилетняя Пенелопа Ли, занимающаяся экологическими проблемами с восьмилетнего возраста, избранная в члены совета детской организации Eco-Agents, также получила широкое признание в мировых политических кругах. Ее призыв во время климатического саммита ООН в Бонне и запоминающееся выступление на конференции Eat-Lancet Commission по вопросам экологии и здорового питания в Осло, за что она была удостоена Национального Приза Волонтеров, помогли ей в 2019 г. стать вторым столь юным послом доброй воли ЮНИСЕФ и первым представителем экодвижения, получившим это звание.
Коммуникативное взаимодействие в публичном дискурсе, как правило, предполагает два сценария развития ситуации: благоприятный и неблагоприятный. Первый подразумевает кооперацию, в то время как второй выливается в агрессию и даже конфликт. Несмотря на принятые в обществе принципы вежливости и этики речевого межличностного общения, рассматриваемый в данной работе тип публичных речей имеет высокий потенциал конфликтности. Это проявляется, прежде всего, в используемых ораторами речевых стратегиях и тактиках.
По результатам анализа эмпирического материала мы предлагаем следующую типологию речевых стратегий публичных выступлений на экологическую тематику.
Стратегия дискредитации. Данная стратегия рассматривается исследователями как один из видов стратегии на понижение, т. к. по своей коммуникативной сущности она является умалением значимости слов и поступков оппонента, нацелена на подрыв доверия аудитории к нему, нагнетании отрицательного отношения к адресату. Высокая эффективность средств массовой информации с точки зрения воздействия на аудиторию заставляет адресантов пренебрегать принципами кооперации в пользу усиления отрицательной оценки оппонента для достижения собственной коммуникативной цели. Речевой актуализации данной стратегии способствуют приемы речевой агрессии, воплощающиеся в речевых тактиках
в форме определенного набора речевых актов. Итак, речевая стратегия дискредитации получает свою языковую реализацию посредством следующих тактик.
• Тактика «анализ-"минус"» представляет собой критическое описание ситуации, основанное на негативном к ней отношении говорящего, однако экспликацию оно получает только через лексический компонент в контекстуальной дескрипции: I used to go fishing in Vancouver... until, just a few years ago, we found the fish full of cancers. And now we hear of animals and plants going extinct every day, vanishing forever [8]. Северн Сузуки прибегает к контрасту ситуаций в прошлом и настоящем, и сравнение явно не в пользу настоящего: full of cancers, going extinct, vanishing.
• Тактика обвинения задействует целый репертуар речевых ходов, в роли которых выступают речевые акты порицания, осуждения, упрека и обвинения. Все они близки по значению, поскольку в них открыто выражается отрицательная оценка кому-либо или чему-либо. Такая близость значения приводит к трудности в их различении и говорит о семантической диффузности, когда «однозначная интерпретация жанровой принадлежности высказывания становится затруднительной» [4, с. 11]. Однако существует и другая точка зрения, согласно которой каждый из данных речевых актов обладает присущими только ему семантическими и прагматическими признаками.
Упрек несет в своем значении элемент осознанности, т. к. он, прежде всего, связан с обманутыми ожиданиями субъекта, который открыто указывает на сознательное нарушение существующего соглашения или имеющегося представления об образцах поведения в социуме.
Наиболее распространенная модель упрека передается с помощью модального глагола should. Так, согласно установленным нормам в обществе, Грета должна быть в школе, но вместо этого она вынуждена была пересечь океан, чтобы выступить с речью: This is all wrong. I shouldn't be up here. I should be back in school on the other side of the ocean [7].
Еще один способ выразить упрек - это прибегнуть к вопросительным предложениям. Они предлагают больше возможности для интенсификации выразительности высказывания, для усиления воздействия на слушателя. Так, Северн Сузуки вначале описывает формат поведения, который ожидается от взрослого поколения в данном контексте (взрослые должны успокаивать детей), но реальность не соответствует ожиданиям, поэтому она задает-
ся вопросом: Are we even on your list of priorities? [8].
В обществе негласно принято, что взрослые учат детей, как не следует поступать, но при этом они сами нарушают социальные нормы, что влечет вполне логичный вопрос: Then, why do you go out and do - do the things you tell us not to do? [Ibid.]. Экоактивистка Ли упрекает взрослое поколение в неспособности справляться со своими обязанностями: Your generation cannot keep us, your children, safe the way your parents thought they could. You cannot build a safe life for us by putting money in the bank... You cannot keep your children safe by thinking that the wealth you've gained is yours and yours alone [9]. Прием семантического повтора начала предложения в комбинации с отрицательной формой модального глагола can способствует внушению выдвигаемых утверждений.
Обвинение содержит в себе обоснование вины адресата высказывания. Оно включает описание или декларацию целенаправленных действий адресата или их результата, ответственности за которые он не должен избежать. Обвинения предъявляются от имени группы лиц, в данном случае - от лица молодого поколения.
Тунберг жестко обвиняет политиков в том, что они «украли ее мечты и детство», дает описание масштабов катастрофы, эффект от которого усиливается за счет приема нарастания в параллельных конструкциях (suffering, dying, collapsing), и противопоставляет его бездействию взрослых: You have stolen my dreams and my childhood with your empty words... People are suffering. People are dying. Entire ecosystems are collapsing. We are in the beginning of a mass extinction, and all you can talk about is money and fairy tales of eternal economic growth. How dare you! [7].
Ключевая фраза в обвинении Тунберг -How dare you - проходит рефреном сквозь все выступление. Данная модальная конструкция демонстрирует, что говорящий очень сердит или шокирован от того, что кто-то сказал или сделал, в восклицательных предложениях часто имеет эмоциональную окраску и выражает упрек, угрозу, возмущение или неодобрение. Конструкция употребляется самостоятельно или входит в состав сложного предложения: How dare you pretend that this can be solved with just 'business as usual' and some technical solutions? [Ibid.].
Осуждение касается безнравственных поступков, при этом экспликация оценочного компонента является обязательной, говорящий не в состоянии повлиять на ситуацию и
ограничен констатацией своего отношения к ней. При осуждении, в отличие от обвинения, оценка носит субъективный характер.
В следующем высказывании присутствует скрытое осуждение с использованием нереального условного предложения, в котором присутствует оценочное evil: You say you hear us and that you understand the urgency... I do not want to believe that. Because if you really understood the situation and still kept on failing to act, then you would be evil. And that I refuse to believe [7].
Трудность разграничения подтверждается еще и тем, что «мотив осуждения фактически всегда присутствует в обвинении, и, наоборот, при осуждении в качестве аргументов, подтверждающих справедливость оценки говорящего, приводятся обвинения» [3, c. 273]. Например, Ли вначале задает вопрос: Are you to blame? Затем она приводит мотивы осуждения, выраженные именными параллельными конструкциями, и резюмирует повтором начальной фразы (We are to blame), которая не вызывает сомнений в правомерности ее осуждения: Are you to blame? For knowing but not acting fast enough. For losing time while focusing too much on problems, for spoiling opportunities by not being willing to share what you have been given. We are to blame [9]. При этом оценочный компонент может получать дополнительный акцент за счет приема аксиологического контрастирования: I do not blame your parents or your parents' parents for trying to prosper. They did not know the costs of the growth... We are to blame [Ibid.].
• Тактика угрозы заключается в запугивании оппонента, предрекании ему наказания в будущем. Угроза - это агрессивный РА, ориентированный на будущее и озвучивающий негативные последствия для адресата. Угроза есть «тактическое средство воздействия и манипулирования, интенция которого заключается не только в том, чтобы навредить интересам другой стороны, но и принудить оппонента действовать согласно предъявленным требованиям» [6, с. 216].
Учитывая функционирование менасивно-го речевого акта (МРА) в речи, необходимо отметить его дихотомичный характер в виде имплицитной смысловой доминанты и эксплицитной трансформируемой модели. Являясь косвенным речевым актом, не имеющим пер-формативного выражения, МРА предстает в роли «РА-хамелеона», который облекается в форму других речевых актов, таких как проми-сив, комиссив, директив, ассертив. К основным семантико-синтаксическим моделям экспли-
кации МРА можно отнести промисивную модель в ее вариациях (N (P^) + V [Fut.Simple] + N2(Pr2)/N (Prj) + be going to + V Inf+N2 (Pr2)), ассертивную (N (P^) + V [Pr.Progr.] + N2 (Pr2) / N (Prj) + Mv + V + N2 (Pr2) / N (Prj) + V be + Adj + V Inf + N2 (Pr2)); директивно-ко-миссивную (N2 (Pr2) + (not) V [Imperative mood] P N (Prj) + V [Fut.Simple] + N2 (Pr 2)).
Так, свое выступление Грета начинает с угрозы промисивной модели (My message is that we'll be watching you), реакцией на которую являются смех и аплодисменты аудитории. Заканчивает она макроречевым актом угрозы, комбинирующим ассертивные, ко-миссивные и промисивные модели: The eyes of all future generations are upon you. And if you choose to fail us, I say: We will never forgive you. We will not let you get away with this. Right here, right now is where we draw the line. The world is waking up. And change is coming, whether you like it or not [7]. Судя по реакции зрителей, пылкая речь подростка произвела запланированный прагматический эффект, потому что провожают девочку только аплодисментами.
Стратегия театральности отвечает за зрелищный и запоминающийся характер коммуникации, в связи с чем все ее тактики служат передаче высокой эмоциональности. Конечной целью данной стратегии является изменение картины мира адресата. В тактическом наборе стратегии театральности были выделены следующие виды.
• Тактика побуждения заключается в направлении адресату призыва совершить какое-либо действие. речевая актуализация данной тактики достигается за счет употребления директивных речевых актов, которые определяются как «выражение волеизъявления говорящего, направленное на каузацию деятельности адресата» [1, с. 9]. В ДРА говорящий пытается оказать определенное иллокутивное воздействие на аудиторию различными лингвистическими средствами. В репертуаре молодых эко-активистов присутствуют следующие языковые средства для выражения директивной интенции.
А. Императив, который является основной формой ее выражения. Побуждение в рассматриваемом примере строится с помощью отрицательной императивной конструкции: Do not
forget why you are attending these conferences -who you're doing this for [8]. В следующем примере использование маркера please и глагола challenge в перформативной формуле делает директив эмфатичным и категоричным: But I challenge you, please, make your actions reflect your words [Ibid.]. Для речи Ли харак-
терно использование параллельных синтаксических конструкций, усиливающих эффект воздействия на аудиторию. Маркер вежливости please меняет тональность высказывания, превращая приказ в просьбу: Please love us back by leaving forests for us to walk in... clean water for us to drink, microorganisms in the soil and insects... Please leave for us a better example of the love humans are capable of [9].
Б. Модальные глаголы: We must never forget the costs of our wealth... We must never forget in what unfair way the wealth of the world is divided [Ibid.].
В. условные предложения: .safety and wealth will not exist if we do not share it; They (The UN climate reports) will only be powerful if you act on them [Ibid.]. В следующем примере анафорическое начало предложений в сочетании с отрицанием помогает говорящему сформировать идею в сознании аудитории о безысходной ситуации, чтобы в конце предложить свое решение проблемы: You don't know how to fix the holes in our ozone layer. You don't know how to bring the salmon back up in a dead stream. You don't know how to bring back an animal now extinct. And you can't bring back the forests that once grew where there is now a desert. If you don't know how to fix it, please stop breaking it [8].
Г. Утвердительные предложения в индикативе: ...the time is still yours. You are capable in ways you do not yet take the responsibility for [9]. Лексические единицы capable, in charge of, responsibility помогают определить коммуникативную направленность данных косвенных высказываний. Ли использует короткие предложения в сочетании с лексическим повтором late, капитализацией фразы IT IS LATE и последующим эффектом обманутых ожиданий, который достигается за счет использования интенсификатора too: We know now. You and I, that it is late. It is late. IT IS LATE. But it's not too late [Ibid.]. Имплицитно данные высказывания призывают к действиям, пока «еще не поздно».
Д. Вопросительные предложения, которые имплицитно подталкивают к действиям: Why are we who have everything still so greedy? [8].
В выступлении Греты отсутствуют прямые директивные высказывания. Обвиняя и угрожая, она прямо не призывает к активным действием. Именно поэтому существует мнение, что многие политики поддерживают ее протест в связи с такой «удобной» концепцией: девушка говорит очевидные правильные вещи, но при этом не требует предпринять конкретные шаги. Однако лингвисты отмечают способность РА обвинения влиять на дей-
ствия адресата, что позволяет отнести его к дальней периферии императивных актов.
• Тактика объединения на прагматическом уровне представлена в основном ассертивны-ми речевыми актами. Эмоциональный же фон, способствующий эффективной реализации тактики, создается на лексико-грамматическом уровне языка. Исходя из целевых установок адресанта, данная тактика распадается на два подвида: 1) объединенный адресант и 2) объединенные адресант и адресат.
В первом случае адресант презентует себя как представителя более широкого класса людей: нации, страны, поколения. Инклюзивный способ самопозиционирования подчеркивает, что коммуникант, вербально атакующий адресата и создающий конфликтный характер общения, не одинок в этой интенции, за ним стоит сила масс. Речевое воплощение такая целевая установка получает в собирательных существительных, личных, притяжательных и неопределенных местоимениях, которые подчеркивают инклюзию: I am here to speak for all generations to come; I'm only a child, yet I know we are all part of a family -five billion strong; in fact 30 million species strong; I am here to speak -speak on behalf of the starving children around the world [8].
Второй подвид имеет целью наладить кооперацию с адресатом, поэтому «берет его в свои союзники», объединяет себя с ним в единое целое в борьбе с общими проблемами. Помимо всех вышеперечисленных лексико-грам-матических усилителей здесь также эксплуатируются прилагательные и наречия со значением обобщения: I know we are all in this together and should act as one single world towards one single goal [8]; We are vulnerable. You and I"; "We know. You and I [9].
• Тактика размежевания благодаря семантически неотрывному характеру от тактики объединения усиливает театральный эффект рассматриваемой стратегии. Обе тактики служат структурированию и подаче информации под углом контраста и противопоставления, подчеркивая положительные и отрицательные оценки сторон коммуникации.
Адресант использует эту тактику с целью продемонстрировать адресату, что он не имеет отношения к событиям, приведшим к губительным действиям адресата, тем самым он дистанцируется от деятельности оппонента, заслуживающей критику: They also rely on my generation sucking hundreds of billions of tons of your CO2 out of the air with technologies that barely exist; You are failing us... We will never
forgive you [7]; And we know now that your generation cannot keep us, your children, safe [9].
Правильное функционирование тактики размежевания требует построения антитез как на лексическом, так и на синтаксическом уровне. Антитеза, которая реализуется с помощью параллельных синтаксических конструкций, используется в целях создания противопоставления описываемых явлений. На базе проанализированных ассертивных и менасив-ных речевых актов, выполняющих тактику размежевания в речах экологических активистов, были выделены следующие наиболее частотные лексические антитезы: past 1 present; generosity 1 greed; children 1 adults; rich 1 poor.
Стратегия убеждения заключается в воздействии на сознание адресата с целью заставить его согласиться с мнением говорящего или выполнить волю адресанта. Убеждение, как правило, происходит посредством апеллирования к логике и к чувствам, в связи с чем можно выделить две тактики: информирования и апелляции к эмоциям.
• Тактика информирования в целях воздействия на разум и логику использует намеренное перечисление всех возможных аргументов. Рациональные высказывания, в отличие от эмоциональных, которые способны вызывать мгновенный и непосредственный эффект, рассчитаны на более сильное и продолжительное воздействие, поскольку они оперируют фактами и основываются на статистике [2]. Например, Тунберг в своей речи приводит совсем «недетские» цифры: информирует аудиторию о том, что сокращения выбросов углекислого газа вдвое даст миру лишь пятьдесят шансов из ста на то, что температура не поднимется выше, чем на 1,5 градуса Цельсия; предрекает крах бюджетного финансирования уже менее, чем через восемь с половиной лет; саркастично подчеркивает, что, согласно благоприятным прогнозам Межправительственной группы по изменению климата, осталось выбросить всего лишь 350 гигатонн СО2.
С фактами и цифрами, которые Грета приводит, сложно спорить, потому что она не привносит никакого своего «экспертного» видения проблемы, она ссылается на международный доклад межгосударственной панели ученых-климатологов (IPCC). В связи с этим возникает несколько абсурдная ситуация - весь мир обсуждает речь, направленную на защиту окружающей среды, в которой, по большому счету, не содержится принципиально новой фактуальной информации. Это значит, что личность оратора является более интересной обществу, чем излагаемые им идеи.
Тактика апелляции к эмоциям строится на иррациональной аргументации. «Эмоциональное воздействие направлено на создание общих категорий у адресата и адресанта, которые возникают в результате их восприятия и оценки информации на определенной эмоциональной основе» [2, с. 168]. Такой эмоциональной основой выступают положительные чувства, моральные и жизненные ценности: любовь, понимание, ответственность, семья, красота. Например: You grown-ups say you love us; ...you are mothers and fathers, sisters and brothers, aunts and uncles - and all of you are someone's child [8]; you are still the generation in charge of the world; the most beautiful home we could ever hope for, the one we share, Earth [9].
На лексико-грамматическом уровне применяются персонализированная манера повествования для создания доверительной атмосферы общения, обилие прилагательных в сравнительной и превосходной степени, абстрактных существительных и маркированных лексем, фиксирующих тип отношений между говорящим и адресатом. прагматическую же базу данной тактики составляют ассертивные речевые акты и речевые акты уговора. В отличие от упрека, основная цель которого - вызывать стыд, раскаяние слушающего, речевой акт уговора преследует цель побудить его к определенным действиям в интересах говорящего, т. е. выполняет инструментальную функцию: We - your children - love you. Please love us back [Ibid.]; Please leave for us a better example of the love humans are capable of [8].
Тем не менее апелляция к эмоциям не обязана сводиться только лишь к положительной их части. Так, страх считается наиболее сильным чувством из всего отрицательного эмоционального спектра. Оратор позиционирует себя как жертву сложившейся ситуации или действий адресата, подчеркивает свой страх, тем самым стремится вызвать сочувствие: I am afraid to breathe the air [Ibid.]; the way you handle environmental issues of our time scares us [9].
В заключение стоит отметить, что анализ публичных речей представителей направления экоактивизма на мировой политической арене позволил выявить доминирование трех речевых стратегий (дискредитации, театральности и убеждения), актуализирующихся посредством восьми тактик (анализ-«минус», обвинения, угрозы; побуждения, объединения, размежевания; информирования, апелляции к эмоциям). Весь набор этих тактик реализуется как на прагматическом, так и на лексико-грам-
матическом уровне. Прагматический потенциал выделенных речевых стратегий и тактик проявляется посредством определенных типов речевых актов (рА порицания, рА упрека, РА обвинения, РА осуждения, РА уговора, ас-сертив, менасив, директив), каждый из которых имеет свой круг лексических, грамматических и синтаксических экспликантов.
Речевые стратегии, отбираемые экоакти-вистами для публичных выступлений, несут полярные аксиологические заряды: отрицательный и положительный. Это говорит о том, что разные ораторы согласно своим коммуникативным установкам, особенностям языковой личности и прагматической ситуации выбирают путь либо конфронтации, либо кооперации. Тем не менее перлокутивный эффект достигает своего максимума все же при конфликтном речевом сценарии. Это объясняется, прежде всего, открытым нарушением принятых речевых норм публичного общения и высокой эмоциональной нагрузкой таких высказываний. Более того, максимальный «пер-локутивный резонанс» именно конфликтных коммуникативных установок, доминирующих в речи Греты Тунберг, связан еще и с гипердинамичным характером развития информационных технологий XXI в., позволяющим оперативно реагировать на подобные речевые события.
Список литературы
1. Беляева Е.И. Грамматика и прагматика побуждения: английский язык. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1992.
2. Гулова Е.К. Коммуникативные тактики эмоционального воздействия при формировании навыков аргументированной иноязычной речи // Сиб. пед. журн. 2012. № 6. С. 167-170.
3. Дубровская Т.В., Кормилицына М.А. Некоторые прагматические характеристики речевых жанров «осуждение» и «обвинение» // Жанры речи. Саратов: Колледж, 2002. Вып. 3. С. 272-282.
4. Лаврентьева Е.В. Речевые жанры обвинения и оправдания в диалогическом единстве: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Новосибирск, 2006.
5. Эпштейн О.В. Гендерный аспект стратегии самопрезентации в политическом дискурсе // Филол. аспект. 2019. № 1(45). С 121-131.
6. Эпштейн О.В. Языковое оформление речевого акта угрозы (на материале английского политического дискурса) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2009. № 1(3). C. 216-220.
7. 'This is all wrong': A transcript of Greta Thunberg's Climate Summit speech // The Sydney Morning Herald [Electronic resource]. URL: https:// www.smh.com.au/environment/climate-change/this-
ЯЗЫ1КОЗНАНИЕ
is-all-wrong-a-transcript-of-greta-thunberg-s-climate-summit-speech-20190924-p52uaf.html (дата обращения: 24.10.2019).
8. Severn Suzuki Speech at U.N. Conference on Environment and Development, 1992, Rio de Janeiro, Brazil // American Rhetotic Online Speech Bank [Electronic resource]. URL: https://www.americanrhetoric. com/speeches/severnsuzukiunearthsummit.htm (дата обращения: 26.10.2019).
9. Penelope's Plea to Grown-Ups // EAT [Electronic resource]. URL: https://eatforum.org/learn-and-discover/a-young-activists-plea-to-action-penelope-lea-
14/ (дата обращения: 03.11.2019).
* * *
1. Belyaeva E.I. Grammatika i pragmatika po-buzhdeniya: anglijskij yazyk. Voronezh: Izd-vo VGU, 1992.
2. Gulova E.K. Kommunikativnye taktiki emo-cional'nogo vozdejstviya pri formirovanii navykov argumentirovannoj inoyazychnoj rechi // Sib. ped. zhurn. 2012. № 6. S. 167-170.
3. Dubrovskaya T.V., Kormilicyna M.A. Neko-torye pragmaticheskie harakteristiki rechevyh zhan-rov «osuzhdenie» i «obvinenie» // Zhanry rechi. Saratov: Kolledzh, 2002. Vyp. 3. S. 272-282.
4. Lavrent'eva E.V. Rechevye zhanry obvine-niya i opravdaniya v dialogicheskom edinstve: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. Novosibirsk, 2006.
5. Epshtejn O.V. Gendernyj aspekt strategii sa-moprezentacii v politicheskom diskurse // Filol. aspekt. 2019. № 1(45). S 121-131.
6. Epshtejn O.V. Yazykovoe oformlenie reche-vogo akta ugrozy (na materiale anglijskogo politiche-skogo diskursa) // Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. 2009. № 1(3). S. 216-220.
Verbal strategies of ecological activism (based on the English language)
The article deals with the pragmalinguistic means of the implementation of the speech strategies in the public speech of the representatives of the ecological activism. The complex study of the chosen direction allowed to identify the domination of three verbal strategies - discreditation, theatricalism and persuasion becoming actual by the means of the eight tactics, their pragmatical potential is implemented by the complex of speech acts and lexical and grammatical means.
Key words: verbal strategy, verbal tactics, speech act, perlocutionary effect, eco-activism.
(Статья поступила в редакцию 18.11.2019)
О Исаева А.Ю., Акимцева Ю.В., Грекова Д.М., 2020
А.Ю. ИСАЕВА, Ю.В. АКИМЦЕВА,
Д.М. ГРЕКОВА
(Тула)
лингвистические особенности сетевого общения (на материале англоязычных комментариев в социальных сетях Facebook и Instagram)
Рассматриваются лингвистические особенности современного интернет-общения. Анализ англоязычных комментариев таких популярных социальных сетей, как Facebook и Instagram, позволил систематизировать и описать такие лингвистические особенности виртуального общения, как сленг, эвфемизмы, аббревиация, грамматические (морфологические, синтаксические) изменения, применение эмотиконов.
Ключевые слова: лингвистические особенности, интернет-коммуникация, сетевое общение, англоязычные комментарии, социальные сети, Facebook, Instagram.
На сегодняшний день, в век глобального информационного общества, в период расцвета информационных и интернет-технологий, где определяющим ресурсом становится информация, а основные задачи включают в себя ее хранение, переработку и реализацию, возникают принципиально новые и уникальные системы коммуникативных связей. в настоящее время интернет-общение выступает в качестве мощного и прогрессивного средства коммуникации, объединяющего миллионы людей по всему миру. Возможность общения без каких-либо физических границ является основным фактором, определяющим успех социальных сетей [2-4].
Актуальность исследования определяется значимостью и повсеместным распространением социальных сетей, а также тем, что общение в сети Интернет неизбежно подвергает нормы языка определенным изменениям, что наглядно отражается в комментариях в социальных сетях. Пользователи прибегают к различным способам упрощения и сокращения своих высказываний, зачастую пренебрегая нормами языка. Научная новизна настоящего исследования заключается в проведении комплексного анализа лингвистических особенностей сетевого общения в популярных соци-
