CC BY
43
УДК 322:271(571.5)
© С.В. Васильева Реализация государственной политики по отношению к старообрядчеству в Байкальском регионе в первой половине XIX в.
В статье рассматриваются этапы вероисповедной политики в отношении старообрядцев Байкальского региона в период правления Александра I и Николая II. Особое внимание уделяется формированию системы розыска, судопроизводства и наказания старообрядцев на имперских окраинах.
Ключевые слова: кодификация законодательства, сеть особых секретных учреждений по расколу, система розыска, судопроизводства и наказания старообрядцев, противораскольнические мероприятия, преступления против веры.
С. V. Vasilieva Realization of state policy to Old Believers in Baikal region in the first half of the XlX-th century
The article deals with the stages of confessional policy to Old Believers of the Baikal region in the period of reign of Alexander I and Nikolay II. Special attention is paid to formation of the system of detection, legal proceedings and punishment of Old Believers at imperial outskirts.
Keywords: legislation codification, net of top secret dissent authorities, system of detection, legal proceedings and punishment of Old Believers, anti-dissent activities, crimes against religion.
С первой половины XIX в. движение русского населения на имперские окраины (как стихийное, так и регулируемое государством) начинает осознанно восприниматься и в правительстве, и в обществе как целенаправленное политическое конструирование империи. Это была своего рода сверхзадача, которая формулируется как новый национальный курс на создание «единой и неделимой» России, с центральным государственным ядром, окруженным окраинами. Однако предполагалось, что эти окраины со временем способны обрусеть и слиться с сердцевиной империи, ее внутренними губерниями, населенными русскими. Отсутствие четких границ внутри государственного пространства Российской империи создавало условия для расширения этнического ареала расселения русских.
«Органы государственной власти были обязаны защищать и поддерживать государственную религию. Губернаторы обязаны, во всяком случае, всей представленной им властью, содействовать православному духовному начальству в охранении прав церкви и незыблемости самой веры, наблюдая тщательно, чтобы ереси, расколы и другие, предрассудками и невежеством порождаемые, заблуждения не были распространяемы между жителями вверенной им губернии, и чтобы, для отвращения сего зла и порождаемых им соблазнов, были употребляемы благовременно все предписанные общими установлениями и особыми высочайшими повелениями меры» [1].
Степень внимания самодержавия к решению вопросов по делам старообрядцев в Байкальском регионе во многом зависила от личности генерал-губернатора.
С 1806 г. обязанности генерал-губернатора Восточной Сибири исполнял И.Б. Пестель -отец декабриста П.И. Пестеля, но жил при этом по-прежнему в Санкт-Петербурге и передал полномочия своим подчиненным. В результате в 1818 г. выяснились большие упущения по управлению территорией и в связи с многочисленными жалобами и доносами, он был уволен в отставку. Его место занял М.М. Сперанский, выступивший инициатором реформ управления Сибирью [2].
Со вступлением на должность генерал-губернатора М.М. Сперанского и началом реформирования управления Сибири увеличивается внимание властей к старообрядцам различных толков. Мелкие вопросы о действиях старообрядцев Восточной Сибири, выносимые на рассмотрение в МВД, Сенат, Синод и на утверждение императору, теперь нередко становятся законом для всех губерний, населенных староверами.
Исполняя обязанности генерал-губернатора Восточной Сибири, М.М. Сперанский столкнулся с проблемой бюрократизма в управлении регионом и обратился с рядом предложений к императору Александру I. М.М. Сперанский внес большой вклад в кодификацию законов о старообрядцах в период подготовки к изданию «Полного собрания законов Российской империи»
(1830) и «Свода законов Российской империи» (1832), в реформирование системы управления сибирским регионом В начале XIX в.
Генерал-губернатор Н.С. Сулима приложил много усилий для и решения вопроса о существовании у староверов молитвенных зданий. В 1833 г. он разрешил староверам с. Куналей восстановить часовню, разрушенную в результате пожара [3]. В 1835 г. после обнаружения в Нер-чинских заводах духоборцев, Н.С. Сулима обратился в Министерство внутренних дел с предложениями о мерах воздействия на них. МВД, в свою очередь, направило эти предложения в Государственный совет, мнение которого было «Высочайше утверждено» и стало постановлением «О прекращении распространения сект духоборческой и молоканской в сибирских губерниях» [4].
Генерал-губернаторы А.С. Лавинский (1822-1833), Н.Н. Муравьев-Амурский (1848-1861) были сторонниками умеренных методов воздействия; генерал-губернатор В.Я. Руперт (1838-1847) и архиепископ Нил (1838-1853) стремились подчинить старообрядцев жесткими мерами.
Основные направления противораскольниче-ской деятельности губернских и центральных властей в изучаемом регионе условно можно разделить на три направления.
1. Сбор сведений о старообрядцах в первые два десятилетия XIX в., включал составление списков умерших, родившихся, сочетавшихся браком старообрядцев. Несмотря на динамичное развитие законодательства о старообрядчестве в первой трети XIX в. и принятие конкретных мер по разделению полномочий на местах, учет старообрядцев в высших звеньях власти оставался неудовлетворительным, поскольку функция централизованного контроля за численностью и жизнью староверов в XIX в. не раз переходила от одного ведомства к другому
Промежуточные инстанции, по которым должны были следовать списки о старообрядцах, также неоднократно менялись. Неизменным на протяжении всего XIX в. оставалось только требование к начальникам губерний: следить, чтобы сведения собирались в секретном порядке и раз в год предоставлялись лично главе одного из центральных государственных учреждений. С 1812 г. этим лицом был министр полиции [5]. Копии или оригинал ведомостей направлялись еще и министру внутренних дел.
В статистических отчетах об экономическом благосостоянии волостей на протяжении всего XIX в. описывается однотипная характеристика
раскольников, проживающих в волостях Забайкалья: «... в течении отчетного года из раскола присоединения к православию не было. Раскольники волости ведут правильный образ жизни, трудолюбивы, живут преимущественно отдельными семействами, в религиозном отношении влияние на местное население не имеют. Богослужение ведут по образу их сект в часовнях и в частных домах» [6].
Министерство внутренних дел было образовано в числе первых восьми министерств манифестом от 8 сентября 1802 г. Однако первоначально делами старообрядцев оно не занималось. В 1810 г. из Министерства внутренних дел выделяется Министерство полиции, одно из направлений деятельности которого состояло в пресечении раскола, и когда в 1819 г. Министерство полиции вновь вошло в состав Министерства внутренних дел, последнее приняло и все его дела.
Однако поставленные задачи для чиновников Министерства оказались невыполнимыми, т. к. староверы, скрытные по своей природе, окончательно замыкались при виде чиновников. Не умея и, наверное, не ставя перед собою задачи -вникнуть в суть старообрядческого учения, разобраться в истинном положении дел, - чиновники давали в своих отчетах лишь самую общую картину состояния дел в обследуемых губерниях, приводя те факты, которые лежали на поверхности.
Работа МВД в данной сфере велась в нескольких направлениях, одно из основных было связано с исследованием сведений о старообрядцах.
В 1826 г. МВД впервые потребовало статистические ведомости из губернии о численности старообрядцев, количества молельных зданий. Начиная с 1842 г. работа Министерства в этом направлении заключалась в том, что из губернии доставлялись ведомости о числе приверженцев и количестве молельных зданий, работали губернские совещательные комитеты, которые не только осуществляли полицейские функции, но и знакомились с местными условиями распространения старообрядчества; и, наконец, регулярные сведения поставляли чиновники Министерства. В НАРБ нами обнаружены бланки отчетности по Тарбагатайской волости за 1844 г. Форма №1 - ведомость о числе раскольников и разных сект в данной губернии, форма № 2 -«Ведомость о раскольниках, молитвенных зданиях, находящихся в данной губернии» [7].
В Байкальском регионе, несмотря на намерения правительства установить строгий контроль
за распространением старообрядчества и усилия местного чиновничества по сбору сведений о старообрядцах и сектантах независимо от согласий и толков, данные по-прежнему были неполными, отрывочными, т.к. собирались в одном и том же порядке, теми же методами, о чем свидетельствуют многочисленные ведомости, отнесенные в особые секретные дела. В «Деле о доставлении сведений по требованию начальства и должностных лиц» [8], с грифом «секретно» и угловым штампом МВД пристав 2 участка Верхнеудинского уезда Иркутской губернии от 12 марта 1847 г. сообщается: «Поручено волостному старшине собрать и доставить мне самые верные сведения о всех без исключения имеющихся в волости старообрядческих часовнях и под разным именованием молитвенных домов, причем обозначить в каких селениях, в чьих именно домах помещаются молельные, указать с какого времени устроена, а так же донести мне сведения о всех старообрядцах, занимающихся духовными требами, с обозначением по обязанностям начетчиков и уставщиков» [9].
Традиционно ответственность за провал выполнения того или иного распоряжения правительство возлагало на низшие чины. Например, за ошибки в осуществлении негласного контроля. Строгая секретность сбора информации о старообрядцах была введена еще в 1805 г. Тогда по секретному циркуляру Министерства внутренних дел (от 12 августа 1805 г.) земской полиции сотским и пятисотским вменили в обязанность вести метрические книги о старообрядцах, названные списками. Во избежание разночтений и недовольства старообрядцев эти сведения предписывалось собирать тайно, а земские исправники должны были строго контролировать соблюдение особой секретности. В случаях упущений предусматривались штрафные санкции в отношении сельских начальников [10]. Так, в материалах фонда №50 ГАИО нами было обнаружено «Дело о неправильном показании Верхнеудинским духовным правлением числа раскольников за 1850 год», где в докладе столоначальника Василия Щапова сообщается, что при проверке росписи, представленной Верхнеудинским духовным правлением, оказалось следующее: раскольников насчитывается по городу и уезду - мужского пола 2 243 чел,, женского 2 200 чел., всего 4 443 чел., а правлением указано всего 130 чел. Здесь же в деле прилагаются объяснения протоиерея Харлампия Попова, священника Михаила Касатикова, что это ошибка писаря: число 130 - это количество раскольников только в городе Верхнеудинск. Дальше мы
видим приказ его Высокопреосвященства от 20 марта 1852 г., где за допущенное нарушение предписывается: «... что если за сим замечены будут в пропуске раскольников, показывает столоначальник, то благочинный протоирей и священник будут штрафованы по законам как укрыватели» [11].
Губернское начальство Восточной Сибири до создания секретного комитета в своих действиях руководствовалось распоряжениями МВД и Синода. Все материалы о старообрядцах также секретным порядком доставлялись в МВД, в том числе жалобы самих староверов [12]. Правило обязательного оповещения министра внутренних дел о состоянии раскола сохранялось на протяжении всего XIX в.
В 1826 г. было принято решение предоставлять в МВД только копии списков староверов и данные о наличии молитвенных зданий, а оригиналы в III Отдел Собственной его Величества канцелярии [13]. А с 1835 г. более подробные ведомости о старообрядцах по губерниям (с учетом их числа в каждом толке и секте), данные о количестве старообрядческих монастырей, скитов, церквей, и числе монахов, проживающих при них, - вновь предписали отсылать в МВД.
Порядок записи в ревизские сказки жен и детей старообрядцев-поповцев, согласно циркуляру МВД, требовалось осуществлять на основании полицейских свидетельств или обывательской книги, без дополнительных доказательств законного рождения детей. Детей староверов беспоповского толка, отвергающих брак, вносили в иски незаконнорожденных, но указывали в составе семьи вместе с отцом и матерью. Поэтому в VIII-й ревизии (1835), частично такие браки и соответственно жены беспоповцев были записаны как формально законные.
В связи с подготовкой проведения IX ревизии (1851) из Министерства внутренних дел были направлены новые циркуляры (1850), которым строго предписывалось: вне зависимости от того, как указывались семьи беспоповцев в восьмой ревизии, вносить данные о родившихся в списки тех семей, к которым они принадлежали по рождению [14]. Один экземпляр списков о староверах местная полиция представляла епархиальному начальству [15].
Жен и детей старообрядцев, приемлющих священство, предписывалось «показывать таковыми в ревизских сказках, на основании полицейских свидетельств или обывательских книг» и не требовать других документов [16].
Таким образом, местные административные органы поверхностно проводили учет численно-
сти старообрядцев и сектантов, результативными были только мероприятия, форсированные распоряжениями высших инстанций. В 70-80-е гг. XIX ., когда ведение учета староверов перешло в компетенцию статистического комитета Иркутской губернии, появились заметные изменения. В печати стали появляться регулярные публикации, информирующие о движении населения в губернии либо с указанием всех существующих в государстве конфессий [ 17]1, либо в таблицах о количестве родившихся и умерших по отдельным вероисповеданиям с данными о естественном приросте [18].
2. Поиск старообрядцев, совершивших преступления. По линии гражданского ведомства о незаконных действиях старообрядцев доносили вышестоящему начальству низшие полицейские чины (исправники, приставы и городничие), а так же ведомственные чиновники.
Исправники и приставы не всегда могли справиться с «раскольниками», тем более они часто получали мзду. Губернаторы и МВД знали об этом: старообрядцы «... дозволяют себе внешнее оказательство ереси, как, например, совращение православных в раскол, обучают детей грамоте по старопечатным книгам, погребают у мерших... без ведения местного начальства. .. скрывают у себя беглых» [19].
Система поиска старообрядцев в общих чертах повторяла систему сбора информации о ста-роверии. Заниматься поиском старообрядцев, совершивших преступления, должны были низшие чины полиции и ведомственные чиновники. Однако наиболее важные дела поручались специальным чиновникам. Они были независимы от местных условий и жестко расправлялись со старообрядцами.
С 20-30-х гг. XIX в. на местах и в столице происходило формирование системы всестороннего контроля за старообрядцами. В 1823 г. в Восточную Сибирь было направлено одно из первых циркулярных постановлений, касающееся порядка ведения уголовных дел. В нем «начальникам губерний» рекомендовалось в секретном порядке оповещать министра внутренних дел о виновности подследственных и посторонних лиц, проходивших по уголовным делам до исполнения приговора [20].
Гонения и реакцию на старообрядчество мы наблюдаем в период тридцатилетнего правления Николая I. Антистарообрядческая политика им-
1 Памятная книжка Иркутской губернии на 1881 год: отделение II. Статистика, история, этнография. - Иркутск, 1887.-С. 4-5.
ператора отразилась в обширном своде официальных материалов. Это «Собрание постановлений по части раскола», все документы в котором условно можно классифицировать по их функциональному предназначению на следующие группы: запретительные, ликвидационные, дискриминационные, разрешительные, учредительные.
Большая часть постановлений первых трех групп начинается с характерным «акцентом», например: «О недозволении...», «О недопущении...», «О неутверждении...», «О невыдачи...» и т.п., или с директивно-запретительного, например: «О закрытии...», «О воспрещении...», «Об уничтожении...», «О взыскании....» и т.д.
Основой антистарообрядческой политики Николая I служили два фактора: во-первых, объединение в единую категорию под именем «раскол» старообрядцев всех согласий и толков с самыми различными сектами, бытовавшими тогда в России; во-вторых, классификация старообрядцев всех согласий и толков с самыми различными сектантами по степени «вредности» их для официальной церкви и государства. Из постановления 9 декабря 1842 г.: «По соображениям Святейшего Синода» весь раскол «ставился в трех степенях»:
1. «Секты вреднейшие» (в их числе старообрядцы-беспоповцы, отвергающие брак и молитву за царя);
2. «Секты вредные» (беспоповцы, принимающие брак и молитву за царя);
3. «Секта менее вредная» (поповцы, более податливые к обращению в православие).
Большое влияние на изменение положения старообрядцев разных течений в первой трети XIX в. имели два постановления: «О купеческих и мещанских выборах из раскольников» (1820) и «Об оставлении у раскольников беглых священников...» (1822) [21]. Последнее касалось религиозной жизни старообрядцев, прежде всего по-повцев, которым разрешили принимать беглых священников с ведома епархиального начальства.
«Правила о выборах старообрядцев на общественные должности при купеческих и мещанских выборах» за 1820 г. по существу не менялись до 1840 г. и служили основополагающими принципами избирательных прав старообрядцев до середины XIX в. Первый пункт правил устанавливал приоритетность православных при избрании на общественные должности. Если в городах, посадах, волостях, населенных «раскольниками», были представители православного исповедания, то именно их, вне зависимости от числа, рекомендовали на общественные долж-
ности. Только в случаях, когда число православных было минимальным, старообрядцам поповского согласия, и даже беспоповцам, разрешалось быть избранными на должности, не связанные с особой ответственностью. В дополнении к правилам, изданным в 1835 г., подчеркивалось, что на начальственные должности в городских обществах нужно назначать исключительно православных или единоверцев и стараться, чтобы большинство присутственных мест на городских выборах было за православными [22].
Законом оговаривались и «крайние случаи», когда раскольники допускались к некоторым должностям. Особо оговаривались случаи, когда в сельских обществах большинство составляли старообрядцы вредных сект, как например, в Тарбагатайской волости. Архивные документы, подтверждают вышесказанное: «...16 ноября
1823 г. - Верхнеудинский округ, Тарбагатайская волость, Надеинская деревня. Ниже подписавшие крестьяне в мирской избе во исполнению приказа волостного управления о выборе поверенного для избрания в 1824 г. волостных общественных начальников и прочих, по волости выбрали с общего согласия общественного крестьянина Максима Трифонова, раскольника, у которого поведение хорошее. По сему и надеемся, что он возложенную отныне должность может нести верно, со всяким усердием, в том и подписываемся» [23]. Такого рода выборные собрания были характерны для Мухоршибирской, Бичур-ской, Куналейской волостей, где староверы составляли большинство населения.
Таким образом, в первой половине XIX в. политика самодержавия в отношении инакомыс-
лящих, в том числе и носителей старой веры, приобретает определенные черты. Это связано с геополитическим положением Байкальского региона - близость границы, отдаленность от европейской части России. Именно в этот период была начата работа по кодификации законодательства, осуществлялись мероприятия по изучению истории раскола, установлению численности старообрядцев и сектантов; была создана сеть особых секретных учреждений, сформировалась система розыска, судопроизводства и наказания старообрядцев, совершавших уголовные преступления или преступления против веры.
Значительная часть этих дел проходила под грифом «секретно» или «совершенно секретно», попадая тем самым в компетенцию Министерства внутренних дел, которое ведало составлением программ с целью пресечения деятельности старообрядчества в России. Законодательство в отношении старообрядцев отражало ту позицию официальных органов, которая была доминирующей в указанный период. Так, раскол рассматривался правительством как временное зло в государстве, подлежащее уничтожению. Соответственно и правовая система носила ограничительно-запретительный и карающий характер. Сам факт вхождения данных юридических норм в уголовное законодательство является следствием того, что старообрядчество в России было гонимой религией. Между тем численность приверженцев раскола, распространенность его на территории Байкальского региона убеждают в том, что это было не временное «зло», а реально существующее явление.
Литература
1. Рункевич Г.С. Русская церковь в XIX веке. - СПб., 1901 - С. 214.
2. Государственный деятели России XIX-начала XX вв: Биографический справочник / сост. П.П. Линтков, В.А. Никитин, О .А. Ходенков. - М., 1995. - С. 143, 171, 172 .
3. ГАИО, ф.50, On. 1, Д. 5355, Л. 10-11; Д. 4981, Л.З.
4. Собрание постановлений по части раскола. - С. 154-156.
5. Там же. -С. 42.
6. НАРБ. Ф. 337,Оп.1, Д. 1631, Л. 7.
7. НАРБ. Ф. 207, Он. 1, Д. 139, Л. 302-301.
8. НАРБ. Ф. 207, On. 1, Д. 524, Л. 7-6.
9. НАРБ. Ф. 207, Он. 1, Д. 524, Л. 11.
10. Собрание постановлений по части раскола. - С. 31.
11. ГАИО. Ф. 50, On. 1,.д. 6449, Л. 7.
12. Собрание постановлений по части раскола. - С. 136.
13. Там же. - С.85.
14. Там же. - С. 437-438.
15. Там же. - С. 504.
16. Там же. - С. 428.
17. Памятная книжка Иркутской губернии на 1881 год: отделение II. Статистика, история, этнография. - Иркутск, 1887. -С. 4-5.
18. Таблицы о движении населения за 1880-1885 гг. Памятная книжка Иркутской губернии на 1887 год: отделение III. Статист, сведения. - Иркутск, 1887. - С. 4-5, 8,10, 13, 15, 18.
19. НАРБ. Ф. 262. Оп.З. Д. 186. Л. 1.
20. Собрание постановлений по части раскола... - С. 136.
21. Там же.-С. 58-59.
22. Там же. - С. 61-62.
23. НАРБ. Ф. 207, Оп. 2, Д. 59, Л. 36.
Васильева С.В., доктор исторических наук, доцент кафедры истории Отечества Бурятского госуниверситета. E-mail: sv vasilieva@mail.ru
Vasilieva S. V., doctor of historical sciences, associate professor, department of homeland history, Buryat State University. E-mail: sv vasilieva@mail.ru
УДК 9(С)15
© Л.М. Дямешек, М.Д. Кушнарева
История формирования старообрядческого купечества в северо-восточной Сибири
во второй половине XIX - начале XX в.
В статье рассматриваются вопросы организации торговли купечеством из старообрядческой среды в с. Павловск Якутской области. Особое внимание уделяется процессу регулирования экономических отношений среди предпринимателей северо-восточной части Сибири*.
Ключевые слова: старообрядчество, северо-восточная Сибирь, пушная торговля, купечество, торговый дом, социально-экономические отношения, крупный капитал, сибирское предпринимательство.
L.M. Dameshek, M.D. Kushnareva
The history of the formation of Old Believers merchants in the north-eastern Siberia in the second half of the XIX - early XX centuries
The article considers the issues of organization of trade by merchants of the Old Believers origin in the village Pavlovsk, Yakutsk region. Particular attention is paid to the regulation of economic relations among entrepreneurs of north-eastern part of Siberia.
Keywords: Old Believers, north-eastern Siberia, fur trade, merchants, trading house, socio-economic relations, big capital, Siberian entrepreneurship.
В отечественном сибириведении были исследованы некоторые проблемы организации торговли, в том числе пушниной, на территории северо-восточной Сибири. Следует отметить наиболее важные из данных исследований. Середина XIX в. в дореволюционной историографии темы пушного промысла представлена работой Ю.А. Гагемейстера [1]. В данном научном труде была исследована комплексная проблема зарождения торгового капитала в Сибири, а так же влияние проникновения капитала в натуральное хозяйство коренного населения края.
Далее следует отметить работу Н.М. Дцрин-цева, вышедшую в 60-90-х гг. XIX в., в которой был выдвинут тезис об особом пути экономического развития Сибири, где во второй половине XIX в. капитализм еще не сложился [2]. Несколько иной подход в рамках областнической концепции к проблемам истории Сибири содержался в работах Г.Н. Потанина, который выделял зависимость формирования торгово-ростовщического капитала в торговле от московского купечества и центральных рынков [3].
Начало XX в. в историографии вопроса сибирской торговли характеризуется появлением
ряда работ, целиком посвященных рассмотрению основных аспектов пушной торговли. Наибольший интерес в данном направлении представляет работа В.М. Зензинова, центральное место в которой занимает исследование этапов разъездной торговли северного купечества [4]. Кроме того, Зензинов выявляет тот факт, что наиболее благоприятными районами для проведения разъездной меновой торговли была западная тундра, безлесые пространства которой позволяли доставлять к промысловикам больше груза и передвигаться на тяжелых оленьих упряжках. Зензинов своей работе приходит к выводу о том, что именно «западное купечество» имело более высокие торговые обороты, которые впоследствии позволили им создать крупные торговые предприятия [5].
В 20-х гг. XX в. М.М. Константинов одним из первых затронул вопрос формирования крупного капитала в пушной торговле, начиная от мелких посреднических операций приказчиков и агентов торговых фирм и заканчивая их оборотами на центральных пушных ярмарках [6]. Роль капитала в экономике Сибири в эпоху капитализма показал Г.Х. Рабинович [7]. В моногра-
