Разные формы, общие механизмы: альтернация диатез у русских глаголов ментальной сферы Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

М. А. Овсянникова, С. С. Сай

ИЛИ РАН, ИЛИ РАН — СПбГУ, Санкт-Петербург

РАЗНЫЕ ФОРМЫ, ОБЩИЕ МЕХАНИЗМЫ: АЛЬТЕРНАЦИЯ ДИАТЕЗ У РУССКИХ ГЛАГОЛОВ МЕНТАЛЬНОЙ СФЕРЫ1

1. Введение

При некоторых глаголах русского языка, обозначающих ментальные состояния, эмоции, речь, поведение, оказываются возможными, среди прочих, те два типа синтаксического выражения участников, которые проиллюстрированы примерами с глаголами осуждать (1)-(2) и согласиться (3)-(4); соответствующие участникам группы подчеркнуты2.

(1) Они резко за глаза осуждали его за такое поведение, недостойное дворянского звания и несовместимое с офицерским чином. [А. С. Новиков-Прибой. Цусима (1932-1935)]

(2) Джордж был уверен, что насквозь видит своего коллегу, но давал понять, что нисколько не осуждает его поведение {...). [Дмитрий Каралис. Роман с героиней // «Звезда», 2001]

(3) В общем, трудно не согласиться с А. Азимовым в том, что «больше всех в книге достается Уотсону». [Обобщенный. «Честный Джим» и профессор Уотсон // «Химия и жизнь», 1969]

1 Исследование было поддержано грантом РГНФ «Вариативность аргументной структуры глаголов и классификация глагольной лексики в разноструктурных языках» (№11-04-00179а) и грантом РФФИ «Корпусное исследование синтаксического выражения актантов глаголов эмоций в русском языке» (№12-06-31221). Мы благодарим М. Ю. Князева, А. Б. Летучего и С. А. Оскольскую за комментарии к более ранним версиям этой статьи. Все недостатки и ошибки остаются на совести авторов.

Все естественные примеры взяты из Национального корпуса русского языка (www.ruscorpora.ru); они сопровождаются ссылками на источник. Примеры без указания на источник сконструированы нами.

(4) Я готов согласиться с наблюдением Ю. А. Самарина, если он примет мое (...) [Н. Павленко. Был ли А. Д. Меншиков грамотным? // «Наука и жизнь», 2006]

В каждой из пар примеров — (1)-(2) и (3)-(4) — совпадает по две синтаксические позиции: позиция подлежащего и одна объектная позиция. При глаголе осуждать в обоих примерах присутствует прямой объект, при глаголе согласиться — объект, оформленный предлогом с + творительный падеж. Такой объект далее будет называться первым объектом. Только в одном из примеров каждой пары присутствует еще один объект; он будет называться вторым объектом. В примере (1) второй объект оформлен предлогом за с винительным падежом, в примере

(3) — предлогом в с предложным падежом.

С семантической точки зрения в примерах (1)-(2) и (3)-(4) описываются ситуации, в которых присутствуют три участника. Во всех этих примерах все три участника синтаксически выражены: первый из них занимает позицию подлежащего, два других выражены в рамках групп, которые выделены подчеркиванием. В примерах (1) и (3) все три участника соответствуют зависимым группам при глаголах осуждать и согласиться. В дальнейшем мы постараемся показать, что всех трех указанных участников следует включать в толкование глаголов рассматриваемой группы, хотя семантически они имеют несколько различный статус.

Для роли участников, которые могут занимать позицию первого объекта в примерах, подобных (1) и (3), мы будем использовать термин «Мишень»; для роли участников, которые могут занимать позицию второго объекта в примерах, подобных (1) и (3), или позицию первого объекта в примерах, подобных (2) и

(4), будет использоваться термин «Аспект» .

Таким образом, в примерах (1) и (3) представлена диатеза , в которой позиция первого объекта отводится Мишени, — ее мы

3

Эти названия семантических ролей заимствованы из [Падуче-ва 2004а: 282]. Использование этих терминов не предполагает, что мы разделяем подход, в рамках которого они были введены (см. раздел 5.2).

4 Диатеза понимается как определенный тип соответствия семантических актантов глагола синтаксическим позициям, ср. [Тесте-лец 2001: 412-413; Падучева 2004б; Храковский 2004].

будем для краткости называть М-диатезой. В примерах (2) и (4) позиция первого объекта отводится Аспекту — такой способ выражения участников будет называться А-диатезой.

Отправной точкой исследования стало обнаружение общего грамматического свойства — возможности использования как в М-диатезе, так и в А-диатезе — у ряда глаголов, составляющих весьма разнородную с семантической точки зрения группу. Глаголы, принадлежащие к этой группе, далее будут называться М/А-альтернирующими.

Выявленные в ходе исследования глаголы весьма разнообразны с точки зрения способов оформления участников ситуации (помимо подлежащего) и относятся к разным тематическим классам. В связи с этой разнородностью альтернирующие способы синтаксического выражения участников мы посчитали более уместным называть диатезами, а не конструкциями. Те сущности, которые называются здесь М-диатезой и А-диатезой, едва ли можно считать особыми двусторонними единицами, имеющими самостоятельную ментальную репрезентацию, ср. обсуждение природы конструкций в [Goldberg 2009: 94]. Возможно, анализ в терминах конструкций был бы плодотворен для отдельных подгрупп М/А-альтернирующих глаголов, объединенных способом кодирования актантов. Однако одно из ключевых утверждений исследования состоит в том, что М-диатеза и А-диатеза альтернируют благодаря действию механизмов, не связанных со свойствами конкретных средств кодирования актантов.

Поскольку М/А-альтернирующие глаголы, насколько нам известно, до сих пор не становились объектом специального исследования, наша первая задача состояла в описании признаков, являющихся для них определяющими — этому посвящен раздел 2. В разделе 3 представлен список глаголов, удовлетворяющих нашему определению. В разделе 4 обсуждаются общие семантические свойства М/А-альтернирующих глаголов. Далее, в разделе 5, мы предлагаем анализ соотношения между М-диатезой и А-диатезой и рассматриваем альтернативные подходы к их устройству. Раздел 6 содержит обсуждение одного периферийного типа употреблений М/А-альтернирующих глаголов. В разделе 7 эти глаголы сопоставляются с другими — близкими в семантическом или синтаксическом отношении — глаголами русского языка.

В разделе 8 подводятся итоги исследования, в частности, высказывается гипотеза о природе связи между синтаксическими и семантическими свойствами М/А-альтернирующих глаголов.

2. Объект исследования

2.1. М-диатеза

Определения М-диатезы и А-диатезы основываются на том, какой из двух участников — Мишень или Аспект — занимает позицию первого объекта при М/А-альтернирующем глаголе. Мишень и Аспект различаются в первую очередь своими онтологическими характеристиками: Мишень в базовом случае является личным участником, Аспект принадлежит к классу ситуаций (в широком смысле, см. далее).

Как было указано во введении, М-диатезой будет называться такая диатеза, в которой позицию первого объекта при М/А-альтер-нирующем глаголе занимает Мишень, ср. (1), (3) и (5)-(7).

(5) Но я, глядя на Анну Андреевну, почувствовала, что она взволнована, растрогана и сочувствует Цветаевой в ее горе. [Эмма Герштейн. Постаревшие собеседницы (1983-1987)]

(6) Миссис Дэнлоп не обижается на поэта за эти письма, она знает, как все ее семейство любит Бернса. [Р. Я. Райт-Ковалева. Роберт Бернс (1959)]

(7) На протяжении многих лет он заботился о нас, спасая от голода, поощряя меня в желании быть самостоятельной. [Софья Пилявская. Грустная книга (2000)]

Участник с ролью Мишени обычно выражается именной группой или местоимением (в определенной падежной или пред-ложно-падежной форме), ср. Цветаевой, на поэта, меня в примерах (5)-(7). Синтаксические типы выражения Аспекта более разнообразны. В примере (3) позицию второго объекта, соответствующего Аспекту, занимает придаточное предложение, в примерах (1) и (7) участник-ситуация выражен с помощью отглагольных существительных, в (5) — существительным горе. Даже если в качестве Аспекта выступает обозначение предмета (письмо, подарок), такие существительные в свернутом виде отсылают к ситуациям.

При большей части М/А-альтернирующих глаголов первый объект, но не второй, может быть единственным при глаголе (ср. она сочувствует Цветаевой, но она сочувствует в ее горе). Употребления, в которых при М/А-альтернирующем глаголе присутствует только один объект и он при этом является Мишенью, мы будем называть однообъектной М-диатезой.

Второй объект при большинстве глаголов оформляется более периферийным средством, чем первый объект, и обычно располагается дальше от глагола. Средства оформления и первого, и второго объекта фиксированы для каждой глагольной лексемы (при этом для второго объекта при некоторых глаголах существует несколько вариантов оформления, см. ниже).

2.2. А-диатеза

В А-диатезе позицию первого объекта занимает Аспект. Таким образом, в ролевом отношении первый объект А-диатезы соответствует второму объекту в М-диатезе, ср. (8)-(10) и (5)-(7).

(8) Трудно было не потому, что было трудно, а потому, что никто не мог сочувствовать моей трудности — не дома же жаловаться! [И. М. Дьяконов. Книга воспоминаний (1995)]

(9) Но Сашка никогда не обижался на гриневские вопросы невпопад. [Анна Берсенева. Возраст третьей любви (2005)]

(10) — Стоит всячески поощрять стремление детей к самостоятельности, принятию собственных решений. [Александр Фадин. Слишком дети // «Домовой», 2002.10.04]

Согласно вводимому определению, в А-диатезе участник с ролью Мишени не может быть выражен как зависимое глагола (см., впрочем, сноску 14). Однако в некоторых употреблениях А-диатезы Мишень можно обнаружить в составе группы, реферирующей к Аспекту. В примерах (8)-(10) этот участник находится в позиции посессора, выраженного с помощью притяжательного местоимения (8), прилагательного (9), именной группы в родительном падеже (10). В примере (11) Мишень соответствует подлежащему в придаточном, занимающем позицию объекта при глаголе поощрять. Можно предположить, что в (12) Мишенью являются «хозяева», синтаксически же этот участник выра-

жен в рамках периферийного зависимого глагола, входящего в придаточное предложение.

(11) Он поощрял то, что я особенно налегал на историю, русский язык и литературу. [Л. М. Каганович. Памятные записки (1991)]

(12) Я (...) слегка обижалась на то, что лакеи, разносившие вина, очевидно, по указанию хозяев обходили меня и Сережу. [Н. М. Гершензон-Чегодаева. Воспоминания дочери (1952-1971)]

2.3. Определение М/А-альтернирующих глаголов В этом подразделе обобщаются все те признаки, которые использовались при выявлении круга М/А-альтернирующих глаголов.

Прежде всего, поиск был ограничен глаголами, которые обозначают ментальные и эмоциональные состояния, речь и — в некоторой мере — поведение , при этом такими, что позицию подлежащего при них занимает участник, способный мыслить, чувствовать, говорить или вести себя определенным образом, т. е. чаще всего личный участник.

М/А-альтернирующими называются глаголы, которые

а) могут употребляться и в М-диатезе, и в А-диатезе, так что

б) можно обнаружить пары примеров, в которых глагол употребляется в двух различных диатезах, притом что описываемые ситуации являются сходными:

(13) Труднее согласиться с Дарденом в его окончательных (...) выводах. [Мыкола Рябчук. Возможно ли пошатнуть «шантажистское государство»? // «Неприкосновенный запас», 2004.01.15]

(14) И Эйнштейн вынужден был публично согласиться с выводами Фридмана. [Владимир Горбачев. Концепции современного естествознания (2003)]

5 Систематический поиск среди глаголов других тематических классов не проводился, поэтому мы не можем утверждать, что за пределами группы ментальных глаголов подобная альтернация не встречается, хотя другие кандидаты нам и неизвестны.

Формулировка пункта б) в приведенном определении отражает необходимость компромисса между двумя сторонами предполагаемого соотношения двух диатез альтернирующих глаголов.

С одной стороны, мы считаем, что М-диатеза и А-диатеза М / А-альтернирующего глагола используются для описания ситуаций, идентичных с точки зрения ролевой структуры событий. Несмотря на то, что в А-диатезе Мишень не выражена группой, непосредственно зависящей от глагола, ее присутствие в ситуации все равно подразумевается — без этого участника она не могла бы выражаться соответствующим глаголом. Так, ситуация, описываемая глаголом согласиться, см. примеры (13)-(14), всегда предполагает наличие «автора» того суждения, которое является Аспектом (ср. я считал, что Петя очень глуп и я согласился с тем, что Петя очень глуп — во втором, но не в первом случае необходимо, чтобы суждение о Петиной глупости уже кем-то было высказано).

С другой стороны, важно то, что не всякому употреблению М / А-альтернирующего глагола в М-диатезе можно поставить в соответствие употребление в А-диатезе и наоборот. Это укрепляет нас в отказе от постулирования единого деривационного механизма, который бы описывал отношение между двумя диатезами. Впрочем, мы не будем полностью отказываться от идеи первичности одной из диатез по отношению к другой в рамках группы М/А-альтернирующих глаголов, однако она будет основана прежде всего на семантическом соотношении между диатезами.

3. Обзор М/А-альтернирующих глаголов

Выявленная группа глаголов не является однородной и хорошо структурированной. В ней можно выделить несколько компактных подгрупп (в некоторых случаях потенциально продуктивных) семантически близких глаголов с совпадающими средствами кодирования объектов. Другие глаголы объединяются в совсем небольшие подгруппы или стоят особняком.

Для некоторых из рассматриваемых ниже глаголов употребления в одной из диатез (обычно в М-диатезе) периферийны и, возможно, вызвали бы сомнения у многих носителей русского языка. Однако фиксация даже небольшого количества релевантных примеров считалась достаточным основанием для включения

глагола в число М/А-альтернирующих. Также следует оговорить, что многие из приводимых ниже глаголов имеют несколько значений и являются М/А-альтернирующими только в одном или во всяком случае не во всех своих значениях.

Одну из наиболее значительных подгрупп составляют глаголы, обозначающие интеллектуальную и/или речевую оценку, при которых первый объект оформляется винительным падежом, а второй — предлогом за с винительным падежом:

(15) Оттого ли, что она одобряла его за поступок с ненавистным ей Васильчиковым, оттого ли, что просто разморило ее в тепле после долгой дороги, но она обмякла. [Г. Е. Николаева. Битва в пути (1959)]

(16) Дела, дела, тогда люди еще следили за тем, что он делает, следили, верили ему, одобряли его поступки и шли за ним. [Андрей Белозеров. Чайка (2001)]

К этой подгруппе относятся глаголы одобрять (15)-(16), осуждать (1)-(2), порицать, критиковать, хвалить6 (здесь и далее не приводятся производные М/А-альтернирующие глаголы, отличающиеся от перечисляемых только аспектуальными нюансами: похвалить, раскритиковать и т. п.).

Таким же образом оформляются объекты глаголов извинить и простить. Особенностью этих глаголов является то, что при них предлог за обычно обозначает не причину ментального действия, описываемого глаголом, а причину той ментальной реакции (гнева, одобрения, зависти и т. д.), которая отменяется в ситуации, обозначенной глаголом .

6 При некоторых из этих глаголов второй объект может также иногда оформляться предлогом в с предложным падежом:

(0 Я мысленно благословлял Д. Л. Мордовцева (...) одобрявшего меня в первых моих полудетских писательских опытах. [В.М. Чернов. Перед бурей. Воспоминания (1953)]

7 Существуют, впрочем, и такие примеры, в которых группа предлога за при этих глаголах обозначает причину ситуации прощения:

(0 Но народ простит ему это за его талант. [Рой Медведев. Русский вопрос по Солженицыну (2002)]

(17) Продолжая улыбаться как школьник, которого простил за шалость классный руководитель, Тетерин поднялся с дивана. [Андрей Геласимов. Дом на Озерной (2009)]

(18) Теперь он умоляет Ольгу простить его неловкость, берет назад ход g4:Лh5 и объявляет удивленной барышне шах и мат Лh5-h8x! [Е. Гик. Шахматы в художественной литературе // «Наука и жизнь», 2007]

В другую подгруппу входят глаголы эмоций, обозначающие различные виды гнева и близких к нему чувств, при которых первый объект оформляется предлогом на с винительным падежом, а второй — предлогом за с винительным падежом: сердиться (19)-(20), обижаться, см. (6), (9), злиться, гневаться, досадовать, негодовать.

(19) Сердился на меня за то, что я говорила ему «вы». [Алексей Щеглов. Фаина Раневская: вся жизнь (2003)]

(20) В последний же раз при встрече В. Б. сердился на то, что я не ответила ему на письмо. [Л. Я. Гинзбург. Записные книжки. Воспоминания. Эссе (1920-1943)]

К этой подгруппе примыкает несколько глаголов, обозначающих речевую реакцию с отрицательной оценкой, при которых используются те же средства оформления участников: роптать, а также жаловаться (21)-(22) и пенять (принадлежность двух последних глаголов к числу М/А-альтернирующих в определенной мере спорна, см. 4.3).

(21) — Вероятно, жаловался на меня за то, что я задумал привести в порядок парк и почистить старый павильон! [Н. Э. Гейнце. Дочь Великого Петра (1913)]

(22) Иногда он жаловался на политику Госконцерта, на то, что ему указывают, где и когда давать концерты. [Олег Трояновский. Через годы и расстояния (1997)]

Отдельную небольшую подгруппу образуют глаголы поощрять (7), (10) и поддерживать (23)-(24), каждый из которых в одном из значений описывает обычно выражающееся в речи или поведении одобрение действий другого лица. Первый объект при

этих глаголах оформлен винительным падежом, второй — предлогом в с предложным падежом.

(23) Друзья знаменитого певца тоже поддерживали его в этом стремлении. [И. А. Архипова. Музыка жизни (1996)]

(24) Вся семья поддерживает мое стремление оказать материальную помощь любимой газете. [Спасибо за помощь газете // «Молния», 2002.04.08]

Близкие по смыслу глаголы сочувствовать, см. (5), (8), соболезновать (25)-(26) и сострадать также обладают всеми необходимыми признаками, но сравнительно редко употребляются в М-диатезе (в особенности соболезновать и в еще большей мере сострадать ), поэтому далее из этой тройки будет упоминаться только глагол сочувствовать. Первый объект при этих глаголах оформляется дательным падежом, второй — предлогом в с предложным падежом.

(25) Испания соболезновала в выборе жребия заурядной «Кап-рабо» из Ллеиды (...). [Евгений Чежегов. Прощание славян. «Урал-Грейт» исполнил лебединую песню по-испански // «Известия», 2003] (Пояснение к примеру: по жребию испанской баскетбольной команде «Капрабо» выпало играть с «Урал-Грейтом», который считался фаворитом противостояния.)

(26) Так же благожелательна и заботлива была его бабка, любившая меня расспрашивать об оставленных далеко близких, соболезновавшая моему одиночеству. [О. В. Волков. Из воспоминаний старого тенишевца (1988)]

Остальные выявленные М/А-альтернирующие глаголы не объединяются в какие-либо заметные группы. Эти выявленные

8 Несколько примеров употребления глагола сострадать в двух-объектной диатезе, сомнительных в разных отношениях, находится в Интернете:

(0 Хотите ли вы сострадать мне в моих страданиях ради благове-ствования в заключении? [http://ministrybooks.ru/?mb=315&part = 17, 1.11.2013]

нами лексемы могут быть просто перечислены в виде весьма пестрого списка: согласиться (13)-(14); оправдывать (27)-(28); верить (29)-(30); опровергнуть (31)-(32)9; завидовать (36); подражать (37).

Глаголы оправдывать, верить и опровергнуть относятся к М / А-альтернирующим маргинально, т. к. использование при них М-диатезы затруднено (27), (29):

(27) Верьте мне, люди нынешнего века признают научные теории оттого, что они потворствуют и оправдывают людей в их дурной и порочной жизни. [В. М. Грибовский. У графа Л. Н. Толстого (1886)]

(28) (...) в то время как Блох оправдывает решение Нобелевского комитета, мы его осуждаем. [В. Л. Гинзбург, И. Л. Фа-белинский. К истории открытия комбинационного рассеяния света // «Вестник РАН», 2003]

(29) Впрочем, авторитет Птолемея был в то время на западе еще так велик, что многие ученые не верили Гербер-штейну в том, что в России нет гор (...). [Д. Н. Анучин. Землеведение в России (1914)]

(30) Петя очень не хочет верить тому, что на шее России затягивается петля, ему это знать неприятно. [Владимир Крупин. Как только, так сразу (1992)]

(31) Я, кстати, был бы рад, если бы кто-то опроверг меня в моем мнении или хотя бы постарался доказать, что — нет, сценарий вовсе не плоско-мертвячий (...). [http://forum.screenwriter.ru, 1.11.2013]

(32) (...) он напишет книгу о лечении огнестрельных ран и опровергнет мнение Бруншвига, Виго и остальных. [С. В. Логинов. Драгоценнее многих (медицинские хроники) // «Наука и жизнь», 2007]

9 Следует отметить, что при глаголах согласиться, верить и опровергнуть участник-ситуация является пропозицией — эта пропозиция является содержанием суждения участника-Мишени. О противопоставлении событий, фактов и пропозиций в ассерции см. [Сердоболь-ская 2005: 139-141].

Сведения обо всех упомянутых М/А-альтернирующих глаголах, включая маргинальных представителей группы, обобщены в Таблице 1.

Таблица 1. Группы М/А-альтернирующих глаголов и средства оформления объектов при них

Глаголы Первый объект Второй объект10

критиковать, осуждать, порицать, хвалить, одоб- Вин. за + Вин.

рять; извинить, простить

гневаться, злиться, оби-

жаться, сердиться; жаловаться, роптать, пе- на + Вин. за + Вин.

нять

поощрять, поддерживать; оправдывать; опроверг- Вин. в + Предл.

нуть

сочувствовать, соболезновать, сострадать; пове- Дат. в + Предл.

рить; подражать

согласиться с + Твор. в + Предл.

завидовать Дат. за + Вин.

На первый взгляд, выявленная группа оказывается весьма разношерстной. Однако на самом деле эти глаголы обладают общими семантическими свойствами, которые предположительно лежат в основе сходства их грамматического поведения. Обсуждению этих свойств и посвящен следующий раздел.

4. Семантические свойства М/А-альтернирующих глаголов

4.1. Семантика оценки

В парадигматическом измерении возможность употребления в М-диатезе и А-диатезе предполагает по крайней мере два логически не связанных друг с другом свойства: а) способность принимать в качестве объекта как личного участника, так и уча-

10 В Таблице 1 для каждого глагола приводится только основное средство оформления второго объекта. Некоторые маргинальные конкурирующие средства упоминаются в тексте.

стника, подобного ситуации; б) способность одновременно принимать в качестве зависимых двух участников, между которыми устанавливается определенная связь. В этом разделе обсуждается первое из этих свойств, второе же будет использоваться при обсуждении в разделе 4.4 и далее.

Первая из указанных способностей, наряду с одушевленностью подлежащего, часто упоминается как характерная для психологических, ментальных (в широком смысле), или экспериен-циальных, глаголов, т. е. глаголов, обозначающих восприятие, мышление и эмоции, см. [Bossong 1998: 259]11. То, что многие М/А-альтернирующие глаголы относятся к этой группе, не удивительно, так как семантический критерий, использовавшийся при поиске, был изначально ориентирован на включение подобных значений. Более примечательно то, что и в значении М/А-аль-тернирующих глаголов, не являющихся психологическими sensu stricto, присутствуют семантические компоненты, сближающие их с ментальными глаголами, — компоненты ментальной или эмоциональной оценки. Глаголы хвалить, поощрять, подражать предполагают речевые и/или поведенческие проявления положительной эмоционально-интеллектуальной оценки; глаголы жаловаться, роптать, критиковать совмещают компонент речи и отрицательной оценки. В глаголе согласиться сложнее усмотреть компонент оценки, однако и этот глагол предполагает некоторое ментальное действие (оценку соответствия мнения другого лица собственным представлениям и признание этого мнения справедливым), в отличие, например, от глагола ответить, который не имеет оценочного компонента.

Таким образом, М/А-альтернирующие глаголы описывают либо сами ситуации эмоциональной или ментальной оценки, либо ситуации, в которых наблюдаются речевые или поведенческие проявления, обычно предполагающие такую оценку.

Важно добавить, что даже при тех М/А-альтернирующих глаголах, которые обозначают речь, — жаловаться, роптать, хвалить, критиковать, согласиться — личный участник, зани-

11 Для ментальных глаголов русского языка различные типы Стимулов и параметры ситуации и ее участников, влияющие на то, будет ли Стимул объектом (одушевленным или неодушевленным) или ситуацией, обсуждаются в работе [Serdobolskaya, Letuchiy 2005].

мающий позицию первого объекта, не является Адресатом. При ряде глаголов Адресат может выражаться в форме дательного падежа:

(33) Он ли это, поминутно жаловавшийся на меня то отцу, то бабушке за мои проделки? [Л. А. Чарская. Княжна Джа-ваха (1903)]

(34) Дальше случилась моя идиотская импровизация, за которую впоследствии, к моему удивлению, он хвалил меня родным и близким. [Вениамин Смехов. Театр моей памяти (2001)]

Участник с ролью Адресата в этих предложениях по определению присутствует при речевом акте, ср. отцу в (33). При этом для семантики этих глаголов несущественно, присутствует или отсутствует при речевом акте участник-Мишень.

4.2. Реакция на стимульную ситуацию, находящуюся в пресуппозиции

Ключевое общее свойство М/А-альтернирующих глаголов состоит в том, что эмоциональная или ментальная оценка, а также ее проявления, которые описывают М/А-альтернирующие глаголы, являются реакцией, возникающей в ответ на некоторую предшествующую ситуацию. Ситуация, вызывающая реакцию, при М/А-альтернирующих глаголах находится в пресуппозиции:

(35) Она вовсе не сердилась на Пушкина за то, что он напугал ее. [Ю. Н. Тынянов. Пушкин (1935-1943)]

В примере (35) ситуация 'Пушкин напугал ее' находится в пресуппозиции. В примере (3) с глаголом согласиться в начале статьи в пресуппозиции находится ситуация 'А. Азимов считает, что «больше всех в книге достается Уотсону»' . В дальнейшем эта ситуация будет называться стимульной ситуацией. Ассер-тивный компонент значения М/А-альтернирующих глаголов составляет определенная эмоциональная или ментальная оценка стимульной ситуации, а также ее речевые или поведенческие проявления.

12 -п-

При глаголах опровергнуть и верить в пресуппозиции также находится ситуация типа 'X считает/сказал, что P', а не пропозиция, которая в ней заключена (P).

4.3. Личная направленность реакции: наличие Мишени В определение свойств М/А-альтернирующих глаголов выше было включено наличие участника-Мишени в их толковании — это свойство неизбежно следует из признания тождественности ситуаций при употреблении глагола в первой и во второй диатезе. Анализ выявленных глаголов позволяет утверждать, что участник с ролью Мишени — это такой участник, чаще всего личный, на котором сконцентрирована ментальная или эмоциональная реакция, обозначаемая глаголом. Неформально можно сказать, что это такой личный участник, о котором думает участник, занимающий позицию подлежащего, в тот момент, когда осуществляется его реакция. Так, глагол завидовать обозначает не просто желание Экспериенцера попасть в определенную ситуацию (например, в ситуацию обладания каким-либо объектом), а такое чувство, ментальным объектом которого становится другой человек, о котором Экспериенцер знает, что он находится или находился в той ситуации, в которой Экспериенцер желал бы видеть себя. Участник-Мишень присутствует в ситуации и в тех случаях, когда он не выражен в рамках самой клаузы с глаголом завидовать (в следующем примере это «я» повествования) :

(36) Когда мы укладывались, например, спать и я, по молодости лет, быстро засыпал, то Аверченко, завидуя этой благодати и не желая оставаться в одиночестве, едва только начинал я посапывать, выкрикивал: (...) [Леонид Утесов. «Спасибо, сердце!» (1982)]

Глагол сочувствовать также обязательно предполагает участника-Мишень, который, по мнению Экспериенцера, оказался в нежелательной ситуации. Глагол подражать описывает ситуацию, в которой участник-Мишень (обычно одушевленный) служит образцом для Агенса:

(37) Подкрадывающийся охотник подражает движениям лах-така, и усатому тюленю кажется, что к нему приближа-

13 Заметим, что продолжением ситуации, описываемой глаголом завидовать, часто являются не попытки Экспериенцера достичь того, чем обладает участник-Мишень, а действия, направленные на этого участника с целью лишить его предмета зависти, как в (36).

ется его сородич... [Юрий Рытхэу. Когда киты уходят (1970-1977)]

Как и в случае с другими М/А-альтернирующими глаголами, при употреблении глагола поощрять в А-диатезе участник-Мишень может быть не выражен ни как зависимое глагола, ни в рамках группы, соответствующей Аспекту. Однако и в этом случае участник-Аспект должен быть такой ситуацией, которая, по мнению Экспериенцера, возникает и продолжается благодаря некоему личному участнику, ср. (38).

(38) После смерти тещи Шереметеву досталось и Павлово. В своих вотчинах он всячески поощрял развитие ремесел. [И. Грачева. Твердость металла и нежность цветка // «Наука и жизнь», 2007]

Личный объектный участник входит в толкования многих выявленных М/А-альтернирующих глаголов в [Апресян (рук.) 2003], см. статьи, посвященные глаголам осуждать (там же описывается глагол порицать и указан в качестве антонима глагол одобрять), простить 1 (здесь упоминается и глагол извинить 1), а также описание особенностей глагола роптать в статье жаловаться 1. Глаголы, обозначающие проявления гнева с различными оттенками (сердиться, злиться и т. п.), неоднократно описывались как особая подгруппа глаголов эмоций, значение которых предполагает не только стимульную ситуацию, но и личного участника, на которого направлен гнев, см. [Иорданская 1970; Арутюнова 1976: 160-161].

Несколько менее очевидным может показаться наличие личного участника с ролью Мишени в толковании глаголов хвалить и критиковать: они оба часто употребляются так, что в позиции первого объекта оказывается неодушевленный участник, являющийся объектом, а не ситуацией (ср. хвалить товар, критиковать статью и т. д., см. раздел 6). Однако важно, что при попадании в позицию первого объекта ситуации личный участник с ролью Мишени подразумевается всегда, даже если в рамках клаузы с М/А-альтернирующим глаголом он не выражен:

(39) Критикуя соотношение сил между правым и левым крыльями, ученик Шлиффена Людендорф в своих воспоми-

наниях говорит: «Столь ограниченные силы, которые оставлялись Шлиффеном в Эльзас-Лотарингии без всякого принудительного основания, могли создать ненужную для успеха опасность, что было опаснейшей стратегической игрой». [А. Коленковский. Маневренный период первой мировой империалистической войны 1914 г. (1940)]

В этом примере при глаголе критиковать находится обозначение ситуации (соотношение сил), которая может устанавливаться и продолжаться независимо от чьей-либо воли. Однако в данном случае навязывается интерпретация, согласно которой соотношение сил возникло в результате действий личного участника: клауза критикуя соотношение сил между правым и левым крыльями не могла бы быть употреблена, если бы эта ситуация возникла сама по себе, без предполагаемого участия ответственного лица, на которого в данном случае и направлена критика.

Сложным случаем в этом отношении следует признать глагол жаловаться. В принципе при этом глаголе в позиции первого объекта может находиться обозначение ситуации, не предполагающей ответственного лица — участника-Мишени:

(40) Было время, когда мы жаловались на отсутствие дебютов, потом на отсутствие качественных дебютов. [Весенний призыв // «Экран и сцена», 2004.05.06]

Для глагола жаловаться в употреблениях типа (40) основным является семантический компонент сообщения о некоторой ситуации; при этом не предполагается, что это сообщение приведет к действиям по устранению неприятной ситуации. Другие употребления предполагают наличие ответственного за неприятную ситуацию лица и призыв к воздействию на него, ср. (21)-(22), и именно в таких употреблениях глагол жаловаться ведет себя как М/А-альтернирующий. Следует признать, что граница между двумя типами употреблений весьма зыбка, ср. обсуждение различий между жаловаться 1 и жаловаться 2 в [Апресян (рук.) 2003].

Итак, в целом все М/А-альтернирующие глаголы обозначают ментальную или эмоциональную реакцию, которую вызывает стимульная ситуация, при этом эта реакция всегда сосредоточена на участнике-Мишени, обычно личном. При М-диатезе присутствие Мишени в ситуации очевидно, поскольку этот уча-

стник занимает синтаксическую позицию первого объекта. При употреблении этих глаголов в А-диатезе участник-Мишень может быть выражен внутри составляющей, обозначающей сти-мульную ситуацию (37), но иногда он не выражен в клаузе, содержащей М/А-альтернирующий глагол (36), (39), или в целом в тексте (38). Однако и в этих случаях предполагается, что сти-мульная ситуация включает такого участника.

4.4. Соотношение между Мишенью и Аспектом Между участником-Аспектом, т. е. стимульной ситуацией, и участником-Мишенью обычно присутствует некоторая семантическая связь: по умолчанию Мишенью становится протагонист, центральное действующее лицо стимульной ситуации. При большей части глаголов (одобрять, хвалить, сердиться, жаловаться, поощрять, простить) это лицо, являющееся в рамках стимульной ситуации Агенсом (или агенсоподобным участником). Так, в примере (41) Мишень совпадает с референтом аген-тивного подлежащего придаточного предложения, а в примере (42) Мишенью очевидно является тот, кто совершил «дерзкую выходку», — «беглец».

(41) Я часто сердилась на Осипа Наумовича за то, что он непосильно много работает, не щадя себя. [Алексей Щеглов. Фаина Раневская: вся жизнь (2003)]

(42) Гимназическое начальство, снисходительно пожурив беглеца, на первый раз простило дерзкую выходку «исключительно ввиду патриотических мотивов». [С. Аксентьев. Две судьбы, разделенные двумя веками // «Наука и жизнь», 2008]

Мишень не всегда является именно агенсом стимульной ситуации. Для глагола сочувствовать Мишенью оказывается участник, который, по мнению Экспериенцера, неприятно затронут стимульной ситуацией (43). Для глаголов подражать (44) и завидовать Мишень — это обладатель тех материальных объектов, качеств, умений или особенностей поведения, которые хотел бы воспроизвести подражающий или приобрести завидующий.

(43) В то же время московские иезуиты продолжают его считать своим и сочувствуют ему в его деликатном положении... [Георгий Флоровский. Пути русского богословия (1936)]

(44) Как многие театральные деятели, в том числе и мой дядя Армен Карпович Гуллакян, он слегка подражал Немировичу-Данченко в манере одеваться: шапка, шуба с воротником, иногда гамаши поверх штиблет. [Армен Медведев. Территория кино (1999-2001)]

Наконец, при глаголах согласиться (13)-(14), поверить (29)-(30) и опровергнуть Мишень всегда совпадает с носителем того мнения, которое участник, находящийся в позиции подлежащего, признает верным или неверным.

Однако такая связь — совпадение Мишени с протагонистом стимульной ситуации — для большей части М/А-альтер-нирующих глаголов не является обязательной: Мишенью может оказаться любое лицо, которое как-либо связано со стимульной ситуацией по мнению носителя оценки. В примере (45) говорящий рассматривает две возможных стимульных ситуации. Для данного обсуждения важна первая возможность: здесь участник-Мишень, совпадающий с говорящим, не является протагонистом стимульной ситуации (клюнула такая рыбина), однако говорящий приписывает себе заслугу ее возникновения:

(45) Бросаю удочку в сторону, левой рукой перехватываю леску, а правой, не раздумывая, лезу в воду, хватаю леща за жабры и... вот он, красавец, уже на льду! Какой молодец! Это я сам себя хвалю не столько за то, что клюнула такая рыбина, сколько за то, что сумел ее вытащить. [П. Мельников. «Елка» приманила // «Рыболов», 1990]

В примере (46) наблюдается сходное явление: для нас важно то, что Люська в принципе может возлагать ответственность за страдания любимого брата не на протагониста этой ситуации, а на рассказчицу:

(46) Казалось бы, кому, как не Люське, обижаться на меня за страдания любимого брата? [Вера Белоусова. По субботам не стреляю (2000)]

Итак, наиболее естественным и распространенным является случай, когда участник-Мишень является Агенсом или протагонистом в стимульной ситуации, но при большей части М/А-аль-тернирующих глаголов отношение участника-Мишени к сти-

мульной ситуации не задано строго. Иными словами, связь между участником-Мишенью и стимульной ситуацией следует не из свойств самой стимульной ситуации, а создается носителем оценки, который реагирует на стимульную ситуацию и ищет одушевленное существо, на которое можно было бы возложить за нее ответственность.

Этому семантическому свойству соответствуют и синтаксические факты. При А-диатезе участник-Мишень часто занимает позицию подлежащего придаточного предложения, ср. (11), (20), или посессора в рамках именной группы, выражающей стимуль-ную ситуацию, ср. (18), (26), (37) и др. Однако в принципе при большей части глаголов, употребленных в А-диатезе, участник-Мишень может занимать любую синтаксическую позицию в рамках фрагмента клаузы, выражающего стимульную ситуацию, или вовсе в нем отсутствовать.

То, что участник-Мишень определяется не свойствами самой стимульной ситуации, а ментальным действием, обозначенным М/А-альтернирующим глаголом, очень важно для предлагаемого анализа этих глаголов и будет использоваться ниже.

5. Соотношение между двумя диатезами: метонимия

5.1. Предлагаемый анализ

Как уже говорилось, мы исходим из того, что М / А-альтернирующие глаголы описывают ситуации, в которых присутствуют три участника: участник, соответствующий подлежащему, — обычно Экспериенцер, — Мишень и Аспект.

Из двух обсуждавшихся выше диатез более эксплицитно и иконично семантическое устройство ситуаций, обозначаемых М / А-альтернирующими глаголами, отражает М-диатеза: в ней и Мишень, и Аспект выражены в качестве зависимых при глаголе.

Далее, есть основания полагать, что в М-диатезе Мишень занимает в иерархии более центральную синтаксическую позицию, чем Аспект. Во-первых, первый объект обычно располагается ближе к глаголу, чем второй. Во-вторых, он оформляется средствами, чаще использующимися для оформления актантов. В-третьих, при всех М/А-альтернирующих глаголах возможны и при некоторых из них являются наиболее частотными такие

употребления, в которых при глаголе присутствует только первый объект, соответствующий Мишени (47)-(48).

(47) С женою он уже вдосталь наговорился о своей беде, жена ему не сочувствовала. [Василь Быков. Бедные люди (1998)]

(48) Раз председатель злоупотребил своей властью и доверием коллектива, то он, Сергей Сергеевич Иванько, как коммунист, решительно его осуждает. [Владимир Войнович. Иванькиада, или рассказ о вселении писателя Войновича в новую квартиру (1976)]

В подобных примерах стимульная ситуация известна из предшествующего контекста и не упоминается в клаузе, содержащей М/А-альтернирующий глагол, а эксплицитно называется лишь реакция и участник-Мишень, на которого она направлена.

Употребления, в которых не выражен первый объект, но выражен второй (Аспект), имеют совсем другой статус. При большей части М/А-альтернирующих глаголов они не фиксируются (осуждать, жаловаться, сочувствовать и др.). При некоторых других они периферийно возможны, если участник-Мишень совпадает с говорящим или известен из предшествующего контекста: хвалить, сердиться, обижаться и другие глаголы, обозначающие гнев, ср. (49). Для глагола простить такие примеры в наибольшей степени распространены, особенно среди употреблений в форме императива, в которых Мишенью является говорящий (50).

(49) Я не помню, чтобы Игорь Борисович злился за невыполненный элемент или за недостаточно отточенное движение. [Наталья Бестемьянова и др. Пара, в которой трое (2000-2001)]

(50) — А на какие средства, прости за бестактность, они живут? [И. Грекова. Перелом (1987)]

Ограничения на возможность употребления со вторым объектом в отсутствие первого объясняются, видимо, тем, что такие высказывания не содержали бы того, что должно составлять ас-сертивный компонент. В то же время участник с ролью Аспекта при Мишени в позиции первого объекта может не упоминаться,

поскольку этот компонент семантики часто уже известен из предшествующего контекста .

Таким образом, более иконично и полно структуру ситуаций, обозначаемых М/А-альтернирующими глаголами, синтаксически отражает М-диатеза (тем самым она соответствует традиционному определению исходной, или базовой, диатезы, см. [Храковский 1974: 12; Тестелец 2001: 413]). Однако в условиях естественного текста часто достаточным оказывается упоминание только Мишени (т. е. использование однообъектной М-диатезы).

Что касается А-диатезы, то мы предполагаем, что в основе существования этого способа выражения участников при М/А-аль-тернирующих глаголах лежит механизм метонимии. Поскольку Аспект и Мишень очень часто оказываются в отношениях ситуации и ее протагониста или какого-либо проявления и его «обладателя», происходит замещение личного участника, на которого направлена реакция, тем действием, которое он совершил.

5.2. Анализ в терминах расщепления и связанные с ним сложности

Другой анализ соотношения употреблений, сходных с М- и А-диатезами, при ряде М/А-альтернирующих глаголов предлагается в нескольких работах Е. В. Падучевой, см. [Падучева 2004а: 282-283; 2004в: 385]. Согласно анализу Е. В. Падучевой, диатеза с двумя объектами является результатом расщепления роли Содержания на две: Мишени эмоции и Аспекта эмоции. Таким образом, в примере (51) представлена диатеза <Экспериент-Сб, Со-держание-Об>, в примере (52) — расщепленная диатеза <Экспе-риент-Сб, Посессор-Об, Обладаемое-Периф>, в которой Посессор может быть назван также Мишенью, а Обладаемое — Аспектом (примеры и схемы диатез взяты из [Падучева 2004а: 282]).

(51) Я обиделся на статью Джона в "Times ".

(52) Я обиделся на Джона за его статью в "Times ".

14 Ср. данные эксперимента в ^еМоЬо^кауа, Letuchiy 2005: 450], который показал, что предупомянутость ситуации-Стимула повышает вероятность того, что при ментальном глаголе в позиции, соответствующей Стимулу, окажется обозначение одного из участников этой ситуации, а не полное обозначение самой ситуации.

Интерпретация в терминах расщепления предполагает, что А-диатеза является исходной, а М-диатеза образована от нее путем расщепления. Такой взгляд позволяет компактно описать отношение, существующее между примерами типа (51) и (52), и помещает конструкции с (некоторыми) М/А-альтернирующими глаголами в более широкий контекст конструкций русского языка с расщепленной валентностью , как это делается в работах [Paducheva 2004; Knyazev 2013] (самым известным типом таких конструкций являются конструкции с расщепленным посессором, см., например, [Кибрик 2003; Podlesskaya, Rakhilina 1999]). Однако при попытке применения этого анализа на более широком материале возникает ряд сложностей.

Во-первых, как уже отмечалось выше, при А-диатезе Мишень далеко не всегда оказывается в позиции посессора в синтаксической группе, соответствующей Аспекту. На самом деле Мишень может занимать разнообразные синтаксические позиции в составе таких предложений или не выражаться вовсе, см. примеры (11)-(12), (20), а также обсуждение в разделе 4.4. В том же разделе уже говорилось, что и семантическое отношение, которое устанавливается между Мишенью и Аспектом, также может быть очень непредсказуемым, как в следующем примере:

(53) Это было недолго — несколько мгновений, — когда я сердилась на него за то, что, красная, растрепанная, я про-

15 Для глаголов эмоций, которые рассматривались Е. В. Падуче-вой, этот анализ также справедливо предсказывал невозможность выражения Мишени в качестве зависимого глагола при нерасщепленной диатезе, ср.:

(1) Она не обижалась *Пете / *от Пети / *к Пете / *за Петю на его слова.

Однако для некоторых альтернирующих глаголов подобные употребления все же фиксируются (И). Такие «расширенные» употребления однообъектной диатезы в настоящей статье отдельно не рассматриваются.

(и) Старуха не одобряла в муже его увлечение политикой, больше того, это дурацкое увлечение раздражало ее. [Василий Шукшин. Осенью (1972-1973)]

талкивалась в проходах среди пассажиров, возившихся со

своими вещами, за то, что я плакала, когда он увидел меня.

[В. А. Каверин. Открытая книга (1949-1956)]

Очень сложно представить себе интерпретацию, при которой Мишень («он») и Аспект (ситуации, названные в придаточных предложениях) в этом высказывании возникают в результате «расщепления» какой-либо семантико-синтаксической сущности.

Во-вторых, фиксируются такие случаи, когда в М-диатезе Мишень выражена дважды: и в качестве зависимого при глаголе, и в рамках Аспекта, как в (52). Эта возможность требует дополнительного объяснения: если считать, что первый объект (на Джона) возникает в результате расщепления посессивной группы, то непонятно, почему в ее составе все же может сохраняться посессор. В ряде употреблений с М-диатезой упоминание Мишени в группе второго объекта даже оказывается обязательным, см. (43).

Возможно, при некоторых допущениях все названные сложности могут быть преодолены: синтаксические — путем введения более разнообразных и сложных процедур перехода от одной структуры к другой, семантические — путем расширения вариантов соотношения расщепленной и нерасщепленной структуры. Однако это не входит в задачи данной работы.

Предлагаемый здесь анализ, согласно которому базовой является диатеза с Мишенью в позиции первого объекта, как кажется, не обладает указанными недостатками и при этом обладает двумя достоинствами. Во-первых, в него вписываются употребления М/А-альтернирующих глаголов, в которых присутствует только участник-Мишень: М/А-альтернирующие глаголы являются глаголами реакции, а реакция обычно следует за тем событием, которое ее вызывает. Таким образом, в клаузе с М / А-альтернирующим глаголом стимульная ситуация часто не указывается по той причине, что она присутствует в левом контексте. Во-вторых, предлагаемый здесь анализ основывается на том, что отсутствие строгих ограничений на онтологический класс первого объекта и присутствие при глаголе двух объектов, между которыми существует некоторая связь, — независимые свойства, и М/А-альтернирующие глаголы находятся на пересечении групп глаголов, обладающих этими свойствами. Эта проблема обсуждается в разделе 7, однако перед этим следует рас-

смотреть еще один тип употреблений М/А-альтернирующих глаголов, который до сих пор не упоминался.

6. Употребления без одушевленных участников

До сих пор обсуждались следующие типы употреблений М / А-альтернирующих глаголов: находящиеся в центре исследования употребления в М- и А-диатезах; употребления с заполненной личным участником-Мишенью позицией первого при отсутствии второго объекта — однообъектная М-диатеза (54), и возможные только для части глаголов при определенных условиях употребления, в которых присутствует второй объект, но отсутствует первый (55).

(54) Мне никогда не удается их убедить, что я сержусь на них совершенно серьезно. [И. Грекова. Дамский мастер (1963)]

(55) Не сердись за нескладность письма — это жизнь сделала меня такой неловкой и грубой. [В. А. Каверин. Перед зеркалом (1965-1970)]

Однако для большей части М/А-альтернирующих глаголов возможен и еще один тип употреблений. Речь идет о случаях, когда в позиции первого объекта оказывается не одушевленный участник-Мишень, как в полной М-диатезе или однообъектной М-диатезе, и не обозначение ситуации, выполняющей роль Аспекта, как в А-диатезе, а участник, который с онтологической точки зрения может быть обозначен как неодушевленный объект:

(56) Ноги в волдырях, он лежит и, по словам Копелева, сильно сердится на болезнь, которая мешает ему работать. [Л. К. Чуковская. Александр Солженицын (1962-1995)]

(57) — Камни, — прошептал Иванов-Петров, — завидую камням. Их можно уничтожить только бомбами. [Василий Аксенов. Звездный билет // «Юность», 1961]

В примерах (56)-(57) участники в позиции первого объекта очевидно выполняют роль Мишени, а не Аспекта — на них, несмотря на их неодушевленность, направлена реакция, обозначенная глаголами сердиться и завидовать. Другими словами, эти неодушевленные участники частично уподобляются по свойст-

вам личному участнику-Мишени, в какой-то мере персонифицируются. Такие участники будут называться неодушевленной Мишенью.

То, что в этих случаях неодушевленный объект в позиции первого объекта является именно Мишенью, а не Аспектом, подтверждается допустимостью таких употреблений с неодушевленным первым объектом, когда в той же клаузе выражается также и Аспект, т. е. используется полноценная М-диатеза:

(58) Я обижаюсь на сердце за то, что оно болит, и за то, что оно могло этим же утром разорваться. [Олег Павлов. Степная книга (1990-1998)]

(59) Я завидовал неодушевленным товарным вагонам за то, что они сами никогда не знали, куда их отправят (...). [К. Г. Паустовский. Повесть о жизни. Начало неведомого века (1956)]

Если последние два примера реализуют обычную М-диа-тезу, то логично считать, что и в примерах (56)-(57) реализуется она же, но при этом в менее полном виде. Другими словами, необычное свойство разбираемых употреблений — неодушевленность первого объекта — возникает благодаря механизму, который никак не связан с альтернацией между М-диатезой и А-диатезой. Если отношения между М- и А-диатезами можно представить как метонимический перенос (перенос внимания с одного участника на другого в рамках единой ситуации), то случаи употребления неодушевленного объекта в качестве Мишени скорее можно считать метафорическим переносом: неодушевленный объект и его свойства уподобляются человеку и его свойствам, что расширяет возможность употребления глаголов для обозначения новых ситуаций.

Столь же отчетливо, как в примерах (56)-(59), метафорический перенос просматривается и в немногочисленных употреблениях с неодушевленными Мишенями других глаголов гнева и некоторых других М/А-альтернирующих глаголов, например, подражать (60), сочувствовать (61) или согласиться:

(60) Слежу за глупым, повторяющимся узором печки, нелепо подражаю чайнику — одну руку в бок, другую выгибаю, как

носик, — и радуюсь, что так похоже, щурю глаза на отчего-то дрожащий куст белой азалии. [В. Б. Шкловский. Zoo. Письма не о любви, или Третья Элоиза (1923)]

(61) Каково главное переживание художника? Художник явно сочувствует этому старому синему дому — этому островку былого времени. [http://metodisty.ru/download_file/399 06.pdf, 1.11.2013]

Для некоторых других М/А-альтернирующих глаголов употребления с неодушевленными объектами в роли Мишени более распространены, метафорический перенос более конвен-ционализован. Так, при глаголе критиковать в позиции неодушевленного первого объекта часто оказываются обозначения речевых, интеллектуальных и других произведений (62), при глаголах осуждать, одобрять и порицать — общественных учений, при глаголе роптать (63) — каких-либо непреодолимых сил, оказывающих воздействие на одушевленного участника (судьба, жребий и т. п.):

(62) И критикуют спектакль именно за отрыв от жизни современного общества. [Н. Толченова. В защиту спектакля вахтанговцев // «Огонек». № 12, 1970]

(63) Бессмысленно роптать на Вечность, глупо спорить с Бесконечностью, наивно желать или не желать того, что не в твоих силах. [Андрей Белянин. Свирепый ландграф (1999)]

То, что для многих глаголов употребления с неодушевленной Мишенью закрепились в узусе, не отменяет делавшегося выше на примере глаголов критиковать и хвалить утверждения: если позицию первого объекта занимает участник-ситуация, то она обязательно интерпретируется как предполагающая некоторое ответственное лицо, см. раздел 4.3.

Для некоторых М/А-альтернирующих глаголов нет не только устоявшихся употреблений с неодушевленными Мишенями, но почти не фиксируются даже и окказиональные употребления такого типа. Так, например, обстоит дело с глаголами поощрять и поддерживать. В тех редких случаях, когда первый объект при этих глаголах обозначает неодушевленный объект, сам этот объект метонимически представляет ситуацию, у кото-

рой есть одушевленное ответственное лицо. Так, в (64) губернатор Кронштадта очевидно воздействует на людей, сажающих деревья, а не на сами насаждения, способствуя их росту.

(64) Сам большой любитель зелени и цветов, Макаров всячески поощрял древонасаждения в городе, и самая скромная посадка около любого здания деревца или кустика искренне его радовала. [Б. Г. Островский. Адмирал Макаров (1949-1955)]

Осталось добавить, что иногда фиксируются и такие употребления, которые не позволяют однозначно определить, имеет ли неодушевленный участник в позиции первого объекта роль Мишени или роль Аспекта, т. е. обозначает ли он объект или ситуацию. В примере (65) обыгрываются эти две возможные интерпретации ситуации, обозначенной глаголом критиковать: при одной из них Мишенью является козлотур, критикуемый за ряд недостатков, при другой интерпретации только о некоторых свойствах козлотура утверждается, что они плохие.

(65) Элементы принципиальной критики пытались найти у некоторых ораторов, критикующих, скажем, рацион кормления козлотуров, или их недостаточную мясистость, или вялый рост шерсти. — Так, по-вашему, не стоит иметь с ним дело? — спрашивал Автандил Автандилович, чтобы обострить слишком уж гладкую обстановку дискуссии. Но очередной зоотехник или председатель колхоза не шел на эту ловушку и неизменно говорил, что козлотур сам по себе хорошо, но в частности недостаточно быстро наращивает мясо или шерсть. [Фазиль Искандер. Сандро из Чегема (Книга 2) (1989)]

Подводя промежуточный итог, можно заметить, что для многих — хотя и не для всех — М/А-альтернирующих глаголов возможны такие употребления, когда в качестве первого объекта при них выступает неодушевленный объект, осмысляемый тем не менее как Мишень (и в определенной мере уподобляемый лицам). Это часть очень широкого метафорического процесса: известно, что существительные типа болезнь, судьба, сердце и др. могут появляться в контекстах, где ожидаются обозначения лиц. Очень интересен вопрос о том, почему персонификация возмож-

на при разных М/А-альтернирующих глаголах не в одинаковой мере, но этот вопрос лежит за рамками нашего исследования. Для нас существенно то, что обсуждаемый метафорический перенос не связан напрямую с противопоставлением М- и А-диатезы. Его обсуждение было в основном необходимо для того, чтобы уточнить исходное определение двух диатез через онтологические характеристики участников.

Связь между различными обсуждавшимися выше типами употреблений М/А-альтернирующих глаголов наглядно представлена ниже при помощи Схемы 1. На этой схеме приводятся обозначения основных диатез, используемые в этой статье, и указан характер семантических отношений между диатезами. Для простоты диатезы иллюстрируются короткими сконструированными примерами с глаголом рассердиться.

Схема 1. Основные диатезы М/А-альтернирующих глаголов

7. М/А-альтернирующие глаголы на фоне других глаголов

русского языка

В этом разделе М/А-альтернирующие глаголы будут рассматриваться на фоне других глаголов русского языка, близких к ним с точки зрения синтаксических и/или семантических свойств. Сначала будут представлены некоторые глаголы, семантически близкие к М/А-альтернирующим, однако не демонстрирующие необходимых синтаксических возможностей. Затем будут рассмотрены некоторые такие глаголы, которые характеризуются синтаксической близостью к М/А-альтернирующим глаголам, однако при ближайшем рассмотрении демонстрируют ее не в полной мере (как будет показано, такие глаголы будут отличаться от М/А-альтернирующих и по своим семантическим свойствам).

7.1. Глаголы, близкие к М/А-альтернирующим по семантическим свойствам

Интересно сопоставить М/А-альтернирующие глаголы с теми глаголами, которые обладают близкой семантикой, но не обладают синтаксическими возможностями, свойственными М/А-альтернирующим глаголам . Наша задача в этом разделе состоит в том, чтобы попытаться выявить те семантические признаки, которые отличают такие глаголы от М/А-альтернирующих глаголов, и тем самым приблизиться к пониманию того, почему они отличаются от М/А-альтернирующих глаголов и по синтаксическим свойствам.

Одну из групп, от которой можно было бы ожидать поведения, свойственного М/А-альтернирующим глаголам, составляют глаголы, обозначающие речевую реакцию на речь другого участника или другое событие: благодарить, возразить, ответить, упрекнуть, укорять. При этих глаголах возможен способ выражения участников, который похож на М-диатезу М/А-аль-тернирующих глаголов:

16 Понятно, что абстрактная близость семантики — плохо формализуемое понятие. Список глаголов, рассматриваемых ниже, включает некоторые отрицательные результаты поиска альтернирующих глаголов среди глаголов русского языка.

(66) После я упрекнула Есенина за эту демонстрацию самоуверенности. [З. И. Ясинская. Мои встречи с Сергеем Есениным (1956)]

Однако аналог А-диатезы — употребление с неодушевленным участником, являющимся ситуацией, в позиции первого объекта — для этих глаголов невозможен (ср. *упрекнула демонстрацию самоуверенности).

По всей видимости, невозможность выражения Аспекта в позиции первого объекта при этих глаголах связана с тем, что все они обозначают речевые ситуации, т. е. ситуации, в которых есть Говорящий и Адресат, при этом Говорящий и Адресат находятся в непосредственном контакте. Другими словами, потенциальная Мишень (лицо, на котором сосредоточена ментальная реакция) при этих глаголах всегда одновременно является и Адресатом — и позиция первого объекта при этих глаголах, видимо, ассоциируется именно с этой ролью. М/А-альтернирующие же глаголы обозначают ментальные реакции, которые независимы от физического присутствия участника-Мишени, и перенос с одушевленного участника на событие, которое вызывает реакцию, оказывается допустим.

Судя по обнаруженным в НКРЯ примерам, в предшествующие периоды некоторые глаголы речевой реакции были способны употребляться с участником-Аспектом в позиции первого объекта:

(67) Слыша сии слова, которыя произносит самая истинна, должен мир несказанно возрадоваться, предуготовить сердце свое к принятию столь неоцененнаго сокровища, и благодарить неизреченному Божию милосердию {...). [архиепископ Платон (Левшин). Слово во Святый и Великий Пяток (1765)]

(68) Не щадите меня в преступлениях; смело упрекайте мою слабость; гремите словом Божиим, да жива будет душа моя! [Н. М. Карамзин. История государства Российского: Том 8 (1815-1820)]

Интересно, что при прилагательном благодарный участник с ролью Аспекта способен занимать позицию первого объекта и в современных текстах:

(69) Он был благодарен любознательности молодых, от этого прошлое сопровождало его постоянно, было под рукой, не истлевало где-то позади в забвении, не осыпалось в пропасть. [Даниил Гранин. Зубр (1987)]

Это различие прилагательного и глагола в сочетаемости, с какими бы диахроническими процессами оно ни было связано, интересным образом соответствует и различию в семантике: прилагательное, в отличие от глагола, обозначает ментальное состояние, а не речевой акт. Таким образом, семантически прилагательное благодарный оказывается ближе к М/А-альтерниру-ющим глаголам, чем благодарить. Возможно, с ослабленностью собственно речевого компонента была связана и возможность употреблений типа (67)-(68).

Глаголы обвинять и подозревать также могут употребляться в структуре с двумя объектами, но не могут присоединять в позиции первого объекта участника, напоминающего Аспект при М/А-альтернирующих глаголах:

(70) Кабаны недобро рохкали и обвиняли лисиц в коллаборации, хотя коллаборантой у них была одна Красотка. [Василь Быков. Лесное счастье (1985-1995)]. Ср. *обвиняли колла-борациюлисиц.

Эти глаголы отличаются от М/А-альтернирующих глаголов тем, что они не обозначают реакции в собственном смысле слова. Действительно, ситуация, которая выражается с помощью предложной группы с предлогом в, при этих глаголах не находится в пресуппозиции. Глагол обвинять обозначает действия человека, который преподносит стимульную ситуацию как реально имевшую место, хотя это и не обязательно так на самом деле (ср. облыжно обвинять) и даже не обязательно так по мнению самого обвиняющего. Это свойство глагола обвинять особенно заметно на фоне близкого по смыслу М/А-альтерни-рующего глагола осудить, который (в своем ментальном или речевом значении) обозначает именно реакцию: тот, кто осуждает,

должен быть уверен в том, что ситуация-Аспект имела место в действительности; в противном случае глагол осуждать просто не может быть употреблен.

В русском языке есть и глаголы, для которых возможны употребления, подобные А-диатезе, но невозможны употребления, подобные М-диатезе. К ним относятся многие глаголы эмоций с Экспериенцером в позиции подлежащего: радоваться, удивляться, бояться, смущаться. Эти глаголы принимают в качестве объекта и обозначение ситуации, и обозначение лица:

(71) — Да! — Он обрадовался возможности улыбнуться. — А я ведь обманул вас, не отдал коньяк. [Анна Берсенева. Возраст третьей любви (2005)]

(72) Галина Семеновна искренне обрадовалась гостье. [Андрей Геласимов. Дом на Озерной (2009)].

Эти глаголы не являются М/А-альтернирующими, поскольку при них невозможно одновременно выразить двух участников, относящихся к онтологическим классам лиц и ситуаций (ср. *он обрадовался гостье за то, что она пришла). Можно вспомнить, что в число М/А-альтернирующих из числа глаголов эмоций попадают только те, которые можно охарактеризовать, вслед за Н. Д. Арутюновой, как личностно-ориентированные: это глаголы, которые обозначают чувства, направленные на какое-либо лицо. При большей же части глаголов эмоций типичным Стимулом является событие (см. обсуждение этого различия в [Арутюнова 1976: 159-161]). В принятых в настоящей работе терминах можно сказать, что в толковании личностно-ориенти-рованных глаголов эмоций можно выделить Мишень и Аспект, а прочие глаголы эмоциональных реакций безразличны к этому противопоставлению: в их толковании вторым участником является Стимул, и даже если он выражен группой, непосредственным референтом которой является одушевленный участник, этот участник отсылает к некоторой ситуации.

Точно такое же объяснение можно предложить и для некоторых собственно ментальных (обозначающих мыслительную деятельность) глаголов, например, надеяться, сомневаться (73)-(74) и др.

(73) Пока всё шло довольно успешно, и учитель даже начал сомневаться в обоснованности своих прежних сомнений. [Василь Быков. Камень (2002)]

(74) Мысленно она кляла Улю Акулову, которая заставила ее сомневаться в Алексее. [Татьяна Тронина. Никогда не говори «навсегда» (2004)]

Как видно по этим примерам, при таких глаголах в позиции объекта может находиться и обозначение лица, и обозначение события. Однако участники этих двух онтологических классов не могут быть выражены одновременно (ср. *сомневался в Алексее о том, что он сдаст экзамен). Как следствие, такие глаголы не относятся к числу М/А-альтернирующих. Как и в случае с глаголами эмоций, ориентированными на событие, это наблюдаемое синтаксическое свойство вытекает из отсутствия в ролевой структуре этих глаголов обязательного актанта-Мишени, то есть такого личного участника, на котором сосредоточено ментальное состояние.

7.2. Глаголы, близкие к М/А-альтернирующим по синтаксическим свойствам

Стоит напомнить, что в число определяющих признаков М / А-альтернирующих глаголов входило условие, согласно которому выбор между М-диатезой и А-диатезой не должен быть связан с очевидными различиями в семантике ситуаций. Интересно, что в русском языке существует ряд глаголов, для которых можно найти употребления, с точки зрения синтаксической структуры и онтологических свойств участников устроенные так же, как М-диатеза и А-диатеза, но при этом не предполагающие семантической идентичности ситуаций. Это прежде всего глаголы, обозначающие длительные эмоциональные и ментальные отношения: уважать (75)-(76), презирать, любить, гордиться, восхищаться и т. п.

(75) Большинство наших друзей уважало любимовцев за дерзость, за искренность, за чистоту страстей. [Вениамин Смехов. Театр моей памяти (2001)]

(76) Вы отдаете ему справедливость, вы признаете его настоящим джентльменом, вы уважаете его благородство;

но вы чувствуете, что он герой в Мамбриновом шлеме, и автор без пощады выставляет на вид его смешные стороны. [М. Н. Катков. Роман Тургенева и его критики (1862)]

Примеры (75)-(76), на первый взгляд, соотносятся так же, как употребления М/А-альтернирующих глаголов в М-диатезе и А-диатезе. В примере (75) при глаголе уважать находятся два объекта, которые могли бы рассматриваться как Мишень и Аспект. В примере (76) позицию первого объекта занимает участник, похожий по онтологическим свойствам на Аспект. Однако существенно то, что изменение структуры предложения в данном случае меняет и его смысл. Чтобы убедиться в этом, достаточно модифицировать пример (75), построив на его основе структуру, подобную А-диатезе:

(75а) Большинство наших друзей уважало дерзость, искренность и чистоту страстей любимовцев.

Предложение (75) обязательно предполагает, что уважение распространяется не только на определенные качества людей, но и на обладателей этих качеств, чего не наблюдается в (75а). То же видно по естественному примеру (76): контекст указывает на то, что персонаж, некоторые качества которого заслуживают уважения, в целом уважения не вызывает . Сходные наблюдения о глаголе ненавидеть и некоторых других глаголах этой группы высказывались в [Арутюнова 1976: 162].

Другую группу глаголов, сходных с М/А-альтерниру-ющими с точки зрения синтаксического поведения, но не соответствующих их семантической характеристике, составляет ряд глаголов, обозначающих действия, обычно предпринимаемые

17 Ср. возможность противопоставления обладателя некоторого свойства и самого этого свойства при глаголах постоянного отношения (например, презирать), которое, видимо, невозможно при альтернирующих глаголах (например, осуждать):

(0 (...) чтобы понимать их, надобно жить с ними, презирая их образ жизни, а не их самих. [В. О. Ключевский. Записные книжки (1893-1899)]

(и) ??Надобно жить с ними, осуждая их образ жизни, а не их самих.

агентивным участником в ответ на действия другого участника: наказать, карать, вознаградить (77) и др. Для этих глаголов способ выражения участников, который соответствует А-диатезе М / А-альтернирующих глаголов, как в следующем примере, является устаревшим:

(77) Я посылаю в начале следующего года печатать мою крупную вещь, которая, думаю, вознаградит мои труды и заботы о ней. [Н. В. Гоголь. Письма 1836-1841 гг. (1836-1841)]

Интересно отметить, что с каждой из указанных групп глаголов М/А-альтернирующие глаголы сближают некоторые — но не все! — выявленные нами семантические компоненты.

Глаголы первой группы (уважать, ненавидеть и др.), как и М / А-альтернирующие глаголы, включают компонент оценки. Однако обозначаемое ими отношение к лицу, предмету или свойству далеко не всегда является реакцией. Другими словами, значение этих глаголов не обязательно предполагает наличие какой-либо стимульной ситуации (ср. М/А-альтернирующий глагол одобрять и глагол постоянного отношения уважать). Разумеется, во внеязыковой действительности стимульная ситуация может иметь место, но это не имплицируется семантикой самих глаголов.

Глаголы второй группы (наказать, вознаградить и др.) очень близки М/А-альтернирующим и могли использоваться как М / А-альтернирующие в русском языке предшествующих эпох. Подобно М/А-альтернирующим глаголам, они обозначают реакцию на другое событие, при этом реакцию, направленную на определенное лицо, обычно — на ответственное лицо стимульной ситуации. Однако их отличие состоит в том, что в их семантике компонент оценки находится на втором плане, они обозначают в первую очередь ответное действие (это видно, в частности, по контекстам с отрицанием: X не наказал Y-а за P может предполагать отрицательную оценку P, но указывает на отсутствие ответного действия).

7.3. Обобщение

Начальным толчком для представленного исследования было обнаружение глаголов с общим синтаксическим свойством — способностью к альтернации двух диатез, описанных в разделе 2. Семантические свойства М/А-альтернирующих глаго-

лов устанавливались индуктивно, путем анализа выявленных М /А-альтернирующих глаголов (см. раздел 4). В частности, было установлено, что М/А-альтернирующие глаголы обозначают реакцию одушевленного лица, являющегося субъектом оценки, на определенную стимульную ситуацию, обычно находящуюся в пресуппозиции, при этом такая реакция направлена на некое лицо (Мишень).

То, что все выявленные нами М/А-альтернирующие глаголы в целом обладают перечисленными семантическими свойствами, говорит о том, что совокупность этих свойств является необходимым условием для способности к обсуждаемому типу альтернации диатез. Этот вывод подтверждается рассмотрением таких глаголов, которые близки к М/А-альтернирующим по ряду ключевых семантических свойств, но при этом не по всем (например, не имеют актанта-Мишени или не предполагают семантики оценки и т. д.), см. раздел 7.1. В этом разделе мы убедились на конкретных примерах в том, что такие глаголы действительно не являются М/А-альтернирующими в принятом смысле, например, не допускают одной из необходимых диатез.

Интересен вопрос о том, являются ли выявленные общие семантические признаки достаточным условием для наличия альтернации. Положительно утверждать, что это так, затруднительно, хотя бы потому, что для этого необходимо было бы убедиться в том, что все глаголы, обладающие всеми выявленными семантическими свойствами, действительно допускают альтернацию, не приводящую к радикальному изменению значения; провести эту процедуру чрезвычайно сложно, хотя бы потому, что обсуждаемые семантические признаки часто не могут быть определены жестким образом, тем более невозможен сколько-нибудь автоматизированный поиск по тонким семантическим чертам.

Однако предварительно можно сказать, что обсуждение в разделе 7 подводит нас к выводу о том, что выявленные семантические признаки являются достаточными для попадания глагола в класс М/А-альтернирующих. Во всяком случае, нам не удается обнаружить таких глаголов, которые обладали бы всеми выявленными семантическими признаками, но при этом не участвовали бы в альтернации.

Если эти выводы верны, то оказывается, что между способностью к альтернации обсуждаемого типа и выявленными общими семантическими признаками глаголов существует жесткая связь. Такой взгляд следует традиции установления параллелизма между общими синтаксическими свойствами и семантическими компонентами лексических единиц, см. например, [Апресян 1974: 133 и далее].

8. Заключение: о связи между синтаксическими и семантическими свойствами М/А-альтернирующих

глаголов

В ходе проведенного исследования нами была обнаружена довольно обширная группа глаголов, обладающих нетривиальным синтаксическим свойством: способностью выступать в диатезах, обозначенных нами как М-диатеза (ср. сердиться на кого-то за что-то, согласиться с кем-то в чем-то и т. д.) и А-диатеза (ср. сердиться на что-то, согласиться с чем-то). Интересно в этой группе прежде всего то, что, не будучи однородной ни по тематическим свойствам, ни по конкретным способам оформления участников, она тем не менее объединяется общностью нетривиального соотношения двух диатез. Вкратце это соотношение состоит в том, что в М-диатезе позицию первого объекта занимает одушевленная Мишень, при этом в более периферийной позиции второго объекта может быть выражен Аспект — ситуация, оказывающая ментальное воздействие на одушевленного участника, занимающего позицию подлежащего; в А-диатезе позицию первого объекта занимает уже Аспект, а Мишень в качестве зависимого глагола не выражается, хотя и присутствует в семантической структуре предложения, что делает употребления в двух диатезах денотативно близкими друг другу. Выявление группы М/А-альтернирующих глаголов можно считать первым результатом исследования (см. раздел 3).

Следующий важный результат состоял в выявлении общих семантических свойств М/А-альтернирующих глаголов. Особенно существенно то, что помимо наличия ментального компонента в их семантике и денотативной близости употреблений в двух диатезах все остальные семантические свойства не задавались априорно, а были индуктивно выведены в результате на-

блюдений над выявленной группой. Эти свойства в основном сводятся к тому, что М/А-альтернирующие глаголы обозначают реакцию одушевленного участника на некоторую предшествующую ситуацию (обычно находящуюся в пресуппозиции), при этом такую реакцию, которая включает в себя компонент оценки и при этом направлена на какое-либо лицо (Мишень), не обязательно присутствующее в момент реакции.

Чрезвычайно интересен вопрос о том, как следует объяснять связь между совокупностью выявленных эмпирическим путем семантических свойств М/А-альтернирующих глаголов и самой их способностью к альтернации. То, что такая связь существует и, возможно, является довольно жесткой, было показано в разделе 7.

Соображения о характере связи между семантикой и синтаксисом обсуждаемых глаголов пока что имеют статус гипотезы, суть которой сводится к следующему.

По своей семантике М/А-альтернирующие глаголы реакции описывают ситуации, которые можно представить в виде следующей каузальной цепочки (см. о таком способе представления структуры события в [Talmy 1976; Croft 1998]). Начальным толчком в цепочке является некоторая стимульная ситуация, которая каким-то образом воздействует на одушевленного участника (для простоты в этом разделе будем называть его Экспери-енцером) и вызывает у него определенную ментальную (в широком смысле) реакцию, включающую компонент оценки. Существенно то, что при возникновении реакции в сознании Экспериен-цера создается своего рода «ментальная копия» стимульной ситуации, представление о ней. Общим свойством выявленных М /А-альтернирующих глаголов является то, что все они описывают такие типы реакции, которые направлены на определенное лицо, Мишень, или, строго говоря, на ментальный образ этого лица в сознании Экспериенцера. Ассертивный компонент семантики М/А-альтернирующих глаголов включает именно эту реакцию, направленную на Мишень.

Представленная обобщенная схема (стимульная ситуация ^ Экспериенцер ^ реакция, направленная на ментальный образ Мишени и входящая в ассерцию) является общей для всех выяв-

ленных глаголов18. Многие другие параметры их семантики демонстрируют значительное варьирование. Так, различными могут быть типы стимульных ситуаций: для одних глаголов это скорее события или факты (обижаться), для других — пропозиции (согласиться). Одни глаголы включают положительную оценку (одобрять), другие — отрицательную (осуждать). Одни глаголы предполагают речевое проявление реакции (критиковать), другие допускают его (сердиться), третьи — скорее нет (завидовать). С этими варьирующими параметрами связаны очевидные синтаксические различия между М/А-альтернирующими глаголами, например, в выборе моделей управления.

При этом во всех случаях М-диатеза иконически соответствует приведенной обобщенной схеме так, что позиция первого объекта ассоциируется с Мишенью и ассерцией, а позиция второго объекта — со стимульной ситуацией и пресуппозицией. Сказанное дает объяснение тому, почему при рассматриваемых глаголах невозможны или крайне затруднены употребления с выраженным вторым объектом и отсутствующим первым (обратная ситуация как раз вполне распространена): получалось бы, что в таких употреблениях выражен пресуппозитивный компонент, но отсутствует ассертивный.

Однако ключевое свойство М/А-альтернирующих глаголов относится, по сути дела, не к синтаксису и даже не к семантике, а к устройству внеязыковой действительности, а именно к устройству человеческих (психологических) реакций. В норме человеческие реакции, если они имеют Мишень-лицо, направляются на такое лицо, которое имеет отношение к стимульной ситуации.

18 Примечательно, что в ряде работ отмечается двойственная природа роли Стимула. В [Croft 1993: 63-64] участник с ролью Стимула дважды входит в каузальные цепочки многих типов ментальных глаголов: как причина возникновения эмоции и как участник, на которого направлено внимание Экспериенцера. В [Verhoeven 2007: 62-63] Стимул рассматривается как сложная роль, включающая по крайней мере две подроли, одна из которых напоминает исходную точку (Source), а другая — конечную точку (Goal); разные употребления одного и того же глагола, а также разные глаголы могут различаться с точки зрения того, насколько Стимул при них ближе к первой или второй из этих под-ролей.

Наличие такой связи имеет, видимо, важнейшие синтаксические последствия.

Во-первых, отчасти это обусловливает саму возможность метонимии, которая лежит в основе А-диатезы. Обозначение стимульной ситуации (Аспекта) может оказываться в позиции первого объекта так, что при этом Мишень уже не выражается как синтаксическое зависимое глагола, потому, что по умолчанию Мишень обычно можно идентифицировать по характеристике стимульной ситуации. Например, если ситуация 'Петино опоздание' вызывает ориентированную на лицо отрицательную реакцию, которую мы обозначаем глаголом сердиться, то наиболее естественно ожидать, что реакция будет направлена на Петю. Выше было показано, что подобные интерпретации не всегда оказываются единственно возможными, т. е. в принципе Экспе-риенцер в ряде случаев может «выбрать» Мишень менее ожидаемым образом, однако по умолчанию все же ожидается идентичность протагониста стимульной ситуации и Мишени. Именно это семантическое свойство стоит за денотативной близостью употреблений М/А-альтернирующих глаголов в М-диатезе и метонимической по природе А-диатезе.

Во-вторых, получается, что в нормальном случае одно и то же лицо представлено в каузальной цепочке, соответствующей семантике глагола, два раза: в качестве протагониста стимульной ситуации и в качестве Мишени. Такая двойная репрезентация хорошо видна по примерам, где в клаузах с М/А-альтернирующими глаголами действительно представлено два кореферентных выражения:

(78) Он рассердился на Андрея, за его,, как он подумал, нелепое

упрямство. [С. М. Степняк-Кравчинский. Андрей Кожухов

(1898)]

Однако подобные употребления в каком-то смысле являются избыточными, поэтому неудивительно, что с ними сосуществуют и такие употребления, где соответствующий участник выражен только один раз (ср. рассердился на Андрея за упрямство). Такие более экономные структуры соблазнительно интерпретировать как результат расщепления (см. раздел 5.2). Однако в действительности, видимо, речь идет не о синтаксическом процессе

«расщепления», а о грамматическом отражении того факта, что один и тот же участник обычно — но не всегда — представлен в каузальной структуре глаголов реакции два раза.

Осталось добавить, что грамматическая общность М/А-аль-тернирующих глаголов устанавливается вне конкретных средств кодирования участников, т. е. на более высоком уровне обобщения, чем конкретные аргументные конструкции. Присутствие общих компонентов в семантике рассмотренных глаголов обусловливает их частные синтаксические свойства (такие, как способность к употреблению в диатезе с двумя объектами или возможность метонимического сдвига в позиции первого объекта), а этот набор свойств и складывается в ту картину, которую лингвистам зачастую удобно описывать в терминах «альтернаций».

Литература

Апресян 1974 — Ю. Д. Апресян. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974. Апресян (рук.) 2003 — Ю. Д. Апресян (рук.). Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Вып. 3. М.: Языки славянской культуры, 2003. Арутюнова 1976 — Н. Д. Арутюнова. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. М.: Наука, 1976. Иорданская 1970 — Л. Н. Иорданская. Попытка лексикографического толкования группы русских слов со значением чувства // В. Ю. Ро-зенцвейг (отв. ред.). Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 13. М.: МГПИИЯ им. Мориса Тореза, 1970. С. 3-26. Кибрик 2003 — А. Е. Кибрик. Внешний посессор в русском языке //

A. Е. Кибрик. Константы и переменные языка. СПб.: Алетейя, 2003. С. 307-319.

Падучева 2004а — Е. В. Падучева. Динамические модели в семантике

лексики. М.: Языки славянской культуры, 2004. Падучева 2004б — Е. В. Падучева. Диатеза как метонимический сдвиг //

B. С. Храковский, А. Л. Мальчуков, С. Ю. Дмитренко. 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе. М.: Знак, 2004.

C. 424-444.

Падучева 2004в — Е. В. Падучева. Роли участников и диатезы глаголов эмоции // А. П. Володин (отв. ред.). Типологические обоснования в грамматике: К 70-летию проф. В. С. Храковского. М.: Знак, 2004. С. 379-389.

Сердобольская 2005 — Н. В. Сердобольская. Синтаксический статус актантов зависимой нефинитной предикации. Дисс. ... канд. филол. наук. МГУ, М., 2005.

Тестелец 2001 — Я. Г. Тестелец. Введение в общий синтаксис. М.: РГГУ, 2001.

Храковский 1974 — В. С. Храковский. Пассивные конструкции // А. А. Хо-лодович (ред.). Типология пассивных конструкций. Диатезы и залоги. Л.: Наука, 1974. С. 5-45.

Храковский 2004 — В. С. Храковский. Концепция диатез и залогов (исходные гипотезы — испытание временем) // В. С. Храковский, А. Л. Мальчуков, С. Ю. Дмитренко. 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе. М.: Знак, 2004. С. 505-519.

Bossong 1998 — G. Bossong. Le marquage de l'experient dans les langues d'Europe // J. Feuillet (ed.). Actance et valence dans les langues de l'Europe. Berlin: Mouton de Gruyter, 1998. P. 259-294.

Croft 1993 — W. Croft. Case marking and the semantics of mental verbs // J. Pustejovsky (ed.). Semantics and the Lexicon [Studies in Linguistics and Philosophy 49]. Dordrecht: Kluwer, 1993. P. 55-72.

Croft 1998 — W. Croft. Event Structure in Argument Linking // M. Butt, W. Geuder (eds.). The projection of arguments: lexical and syntactic constraints. Stanford: CSLI Publications, 1998. P. 21-63.

Goldberg 2009 — A. E. Goldberg. The nature of generalization in language // Cognitive Linguistics 20-1, 2009. P. 93-127.

Knyazev 2013 — M. Knyazev. A theta-theoretic account of the distribution of sentential complements: The case of Russian cfo-clauses // E. Boone, M. Kohlberger, M. Schulpen (eds.). Proceedings of ConSOLE XX, 2013. P. 105-129. (http://www.hum.leiden.edu/lucl/rese arch/sole/proceedings/console-xx-proceedings.html)

Paducheva 2004 — E. V. Paducheva. Split Possessor NP and External Possessor in Russian // J. Kim, Yu. A. Lander, B. H. Partee (eds.). Possessives and Beyond: Semantics and Syntax. University of Massachusetts Occasional Papers in Linguistics 29, GLSA Publications. Amherst, Mass., 2004. P. 351-363.

Podlesskaya, Rakhilina 1999 — V. I. Podlesskaya, E. V. Rakhilina. Possession, reflexivization and body parts in Russian // D. L. Payne, I. Barshi (eds.). External Possession. Amsterdam — Philadelphia: John Benjamins, 1999. P. 505-521.

Serdobolskaya, Letuchiy 2005 — N. V. Serdobolskaya, A. B. Letuchiy. Object or situation: the factors of expressing the arguments of mental verbs in Russian // Ю. Д. Апресян, Л. Л. Иомдин (отв. ред.). Восток — Запад: Вторая международная конференция по модели «Смысл » Текст». М.: Языки славянских культур, 2005. P. 432-447.

Talmy 1976 — L. Talmy. Semantic Causative Types // M. Shibatani (ed.). Syntax and Semantics 6: The Grammar of Causative Constructions. New York: Academic Press, 1976. P. 43-116. Verhoeven 2007 — E. Verhoeven. Experiential constructions in Yucatec Maya: A typologically based analysis of a functional domain in a Mayan language. Studies in Language Companion Series, 87. Amsterdam, Philadelphia: Benjamins, 2007.