CC BY
41
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2008. № 5
О.Е. Петрунина
«РАССУЖДЕНИЯ О ГРЕЦИИ»
И.Э. ПЕРСИАНИ: НОВЫЙ ИСТОЧНИК
ПО ГРЕЧЕСКОЙ ИСТОРИИ 1830-х гг.
Иван Эммануилович Персиани — российский дипломат греческого происхождения, проведший на службе Российской империи 50 лет, с 1816 по 1866 г. За этот период он прошел путь от канцелярского служащего до посланника и получил чин действительного тайного советника1. Такой карьерой Персиани был обязан не только происхождению2, но и своим деловым качествам: исполнительности, добросовестности, безупречному поведению, которые вполне проявились и в годы его службы в Греции (1831—1857). В 1831 г. И.Э. Персиани был назначен первым секретарем Российской императорской миссии при Греческом королевском дворе. Миссия была молодая, как и само греческое государство.
Королевство Греция появилось на карте Европы в 1830 г., освободившись от почти четырехвекового османского владычества. Новое государство, по замыслу великих держав той эпохи — России, Англии и Франции, в немалой степени способствовавших его появлению, должно было покончить с османским прошлым и войти в число европейских государств. По соглашению между державами, в Греции, где к тому времени не было ни древних княжеских родов, ни даже дворянства, устанавливалась наследственная монархия. На греческий престол был приглашен принц Оттон Фридрих Баварский, второй сын баварского короля Людвига I. Он приехал в страну в январе 1833 г., но до его совершеннолетия (лето 1835 г.) бразды правления вручались регентству, назначенному его отцом. Декретом от 5 октября 1832 г. Людвиг Баварский назначил трех регентов: экономиста Йозефа фон Армансперга, профессора права Людвига фон Маурера и генерал-майора Карла фон Гейдека, а также двух чиновников с правом совещательного голоса: Карла фон Абеля и Карла Грайнера. Формально регентство
1 Чин II класса, согласно Табели о рангах.
2 Подробнее о происхождении и карьере И.Э. Персиани см.: Петрунина О.Е. 50 лет на службе России: портрет российского дипломата XIX в. И.Э. Персиани // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 21. Управление (государство и общество). 2008. № 1. С. 84-96.
правило Грецией с 1833 по 1935 г., но фактически оно находилось у власти и после совершеннолетия Оттона до 1837 г., хотя и в изменившемся составе. Июль 1834 г. стал рубежом между так называемыми первым и вторым регентством: в это время Мюнхен отозвал из Греции Маурера и Абеля, прислав на место первого Эгида фон Кобеля, а место второго оставив вакантным. В период первого регентства произошли важнейшие политические события, связанные с «делом» Колокотрониса, в период второго — при молчаливом согласии Гейдека и Кобеля вся полнота власти фактически сосредоточилась в руках Армансперга, на долю которого выпала «честь» подавления вспыхнувших в нескольких частях страны антибаварских восстаний.
Прибывшее вместе с королем Оттоном регентство нашло страну, разоренную почти десятилетней войной с турками, в состоянии гражданской войны. Последняя нанесла дополнительный урон экономике и свела на нет результаты многих начинаний, предпринятых первым президентом Греции И. Каподистрией3. Возрождение приходилось начинать практически с нуля. Регентство немедленно взялось за строительство греческого государства, исходя при этом больше из европейских принципов и понятий, чем из греческой действительности. Энтузиазм, с которым баварцы восприняли свою миссию в Греции, объяснялся во многом их филэллинскими настроениями, к тому же первым филэллином в Баварии был сам король Людвиг.
Находившийся в это время в Греции Персиани имел возможность лично наблюдать и за политической жизнью новорожденного государства, и за действиями регентства. В 1835 г., когда срок полномочий регентства подходил к концу, Персиани решил составить обзор его деятельности, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции. Так появились «Рассуждения о Греции». Их предваряет посвящение директору Азиатского департамента МИД К.К. Родофиникину, которому и была адресована вся работа. Автор не предназначал ее к публикации, но выражал надежду, что она попадет «пред светлые очи» канцлера К.В. Нессельроде.
3 Граф Иоанн Каподистрия (1776—1831) происходил из знатной семьи о. Кер-кира. Получил медицинское образование в Италии, во время русского протектората (1799—1807) занимал ответственные посты в Ионическом правительстве. После передачи островов под покровительство Франции приехал в Петербург (1809) и поступил на русскую службу. Благодаря своим недюжинным способностям государственного деятеля дослужился до поста вице-канцлера. В 1828—1831 гг. занимал пост президента тогда еще республиканской Греции. Злодейски убит в октябре 1831 г.
«Рассуждения о Греции с момента прибытия короля до конца 1834 года» (таково полное название работы Персиани) представляют собой объемную аналитическую записку на французском языке, текст которой занимает свыше 200 листов, переписанных от руки и помещенных в специально изготовленную твердую папку с тисненым заглавием и годом написания работы. «Рассуждения» состоят из предисловия, пространного введения, где подробно анализируются причины политической нестабильности в Греции, и двух частей. В первой части, составляющей более половины объема всей работы, обстоятельно описывается политическая ситуация в Греции в 1832—1834 гг. и анализируется политика баварского регентства до конца 1834 г. Большое внимание уделяется причинам и механизмам формирования так называемых партий — политических группировок, оказывавших значительное влияние на политическую жизнь страны4. Вторая часть представляет собой краткий обзор политического устройства Греции, ее административной сферы, церковно-государственных отношений, финансов, состояния торговли, армии и флота и др. Удивительно, что этот не имеющий аналогов в России и содержащий столь обширную информацию труд усердного дипломата более полутора столетий мертвым грузом пролежал в Архиве внешней политики Российской империи. Он важен как для изучения собственно греческой истории периода баварского правления, так и для исследования российской политики в этой стране.
В «Рассуждениях» Персиани можно выделить два среза: описательный и аналитический. Для историка значимы они оба. В сочинении рассматриваются преимущественно факты, известные и по другим источникам, на которые нередко указывает сам автор. Точное и подкрепленное доказательствами изложение материала свидетельствует о серьезности подхода к работе. Перед нами специалист-эксперт, которому чужды наивные восторги и поверхностный взгляд, свойственные многочисленным европейским путешественникам, посещавшим тогда Грецию. Персиани не просто описывает события: он сравнивает, обобщает, делает выводы. Целый ряд похожих заключений, касающихся политики регентства, позднее будет сформулирован историками.
Однако в изложении и оценках некоторых фактов Персиани принципиальным образом расходится как с другими источниками, так и с точкой зрения, утвердившейся в историографии. Важнейшие из этих расхождений касаются оценки политики первого
4 Подробнее об этом см.: Мисюревич О.Е. Становление национального государства в Греции: «русская партия» в 1837—1844 гг. М., 1997. С. 41—59.
президента страны И. Каподистрии и событий, предшествовавших судебному процессу над крупнейшим военачальником эпохи революции 1821 г. Ф. Колокотронисом, имевшему серьезные политические последствия.
Анализ правления И. Каподистрии не входил в непосредственную задачу автора «Рассуждений» — это другой хронологический период. Однако в сочинении российского дипломата такой анализ все же присутствует и служит отправной точкой при описании положения дел в различных областях, а также используется для сравнения с мероприятиями регентства.
Общий вывод, к которому можно прийти, суммировав мнения Персиани о различных направлениях деятельности первого президента Греции, таков: Каподистрия был лучшим правителем, какого страна могла только пожелать. В отличие от многих историков, находящих в политике Каподистрии некоторые «перегибы», ставшие, по их мнению, причиной формирования оппозиции, Персиани полагал, что путь, которым пошел Каподистрия, был единственно возможным для Греции. Раздувание оппозиционных настроений Персиани приписывал действиям иностранных держав5.
Каждого историка-неоэллиниста, конечно, интересует вопрос о заказчиках и вдохновителях убийства Каподистрии, поскольку в известных на сегодняшний день документах их имена не называются. Не найдем мы их и у Персиани, сознательно уклонявшегося от обсуждения этого вопроса. Тем не менее в «Рассуждениях о Греции» содержатся некоторые косвенные указания на сей счет. Прежде всего это касается причастности к данному злодеянию России, на которую его истинные виновники пытались возложить вину за него. Сожаление Персиани о гибели Каподистрии столь же велико, сколь велико и его негодование по поводу открытого убийства законного президента страны. Достаточно сказать, что «Рассуждения» он начинает с выражения возмущения и чувства стыда за «нацию, обагрившую свои руки кровью главы государства»6. Вряд ли наш автор мог бы так смело выражать эти настроения, если бы они хотя бы отчасти не разделялись его руководством. А иначе и не могло быть: Россия ни в коей мере не была заинтересована в смерти Каподистрии, его гибель стала одной из важнейших причин удара, нанесенного по «русской» партии в Греции в первой половине 1830-х гг., и ослабления влияния России в этой стране.
5 Автор самой авторитетной по этому вопросу работы признает факт вмешательства держав во внутренние дела греков, но не считает его решающим фактором, определявшим действия оппозиции (Лоико^ X. Н ауияоМтеиап ката тои Ки>р8ру^тг| 1ю. Кая^атрш 1828-1831. А6т[уа, 1988).
6 АВПРи. Ф. 152. Оп. 505. Д. 66. Л. 7.
В подобной ситуации российскую дипломатию трудно заподозрить не только в причастности к убийству, но и вообще в какой-либо злонамеренности в отношении греческого президента.
Важнейшую причину всех несчастий Греции Персиани видел в интригах Англии и Франции. «...Именно агенты этих двух держав, чтобы утвердить в Греции их влияние, посеяли смуту среди ее жителей, наточили нож, поразивший графа И. Каподис-трию», — писал он7. Но это общая оценка, а если говорить более конкретно, то Персиани был склонен согласиться с теми, кто обвинял в сговоре с убийцами Каподистрии французского посланника барона Руана8. Возможно, выводы российского дипломата имеют под собой те же основания, что и свидетельство состоявшего в то время на службе в Греции русского офицера А.Н. Райка9. Что же касается разжигания гражданской войны в Греции после смерти И. Каподистрии, то вину за это Персиани возлагал также на Англию и Францию10.
Как уже было сказано, серьезные расхождения с другими источниками и историографией имеются у автора «Рассуждений» и в отношении так называемого «заговора Колокотрониса». Прежде всего большинство историков усматривают в политических событиях 1833 г. наличие двух заговоров. К. Мендельсон-Бартольди даже дал им названия «большего» и «меньшего»11. Эта точка зрения восходит к мнению участника событий, члена регентства Маурера «Греческий народ». В книге Маурера речь идет именно о двух заговорах, хотя и тесно связанных между собой12. Опираясь преимущественно на данное свидетельство, а также на донесения английского посланника Докинса, автор наиболее масштабного труда по истории баварского правления в Греции Дж. Петропулос представляет дело следующим образом.
В ходе гражданской войны, начавшейся после убийства Каподистрии, «русская» партия была отстранена от власти. Баварское регентство, считая Россию врагом Греции, также не захотело с ней сотрудничать. В этой ситуации лидеры «русской» партии, в то
7 Там же. Л. 22об.
8 Там же. Л. 61об. — 62.
9 См.: Райк АН. Записка об убиении Каподистрии, составленная А.Н. Райком // Русский архив. 1869. С. 882-910.
10 АВПРи. Ф. 152. Оп. 505. Д. 66. Л. 24об.
11 Mendelssohn-Bartholdy K. Geschichte Griechenlands von der Eroberung Konstantinopels durch die Türken im Jahre 1453 bis auf unsere Tage. Bd 2. Von der Verwaltung durch Kapodistrias bis zur Grossjährigkeit des Königs Otto. Leipzig, 1874. S. 472.
12 Maurer G.L. Das Griechische Volk in öffentlicher, kirchlicher und privatrech-licher Beziehung vor und nach dem Freiheitskampfe bis zum 31 Juli 1834. 2 Bände. Heidelberg, 1835 (цит. по: Máoupsp Г.Л. О EX^nvtKÔç Ла0^. A0^va, 1976. S. 736-738, 746-749).
время самой могущественной политической группировки в стране, начали, как полагает Петропулос вслед за своими источниками, стремиться к свержению регентства. Делали они это двумя путями: ища дипломатической поддержки со стороны России и готовя восстание внутри страны. Желая получить поддержку из Петербурга, лидер «русской» партии Феодорос Колокотронис подписал письмо на имя графа Нессельроде, где выражалась обеспокоенность политикой регентства в отношении Церкви. В ответном письме Нессельроде призывал греков сплотиться вокруг трона и держаться своей веры. Это письмо, по мнению Петропулоса, было воспринято сторонниками Колокотрониса как знак действительной поддержки со стороны России. Организация восстания, как полагает автор, велась при помощи издаваемой на деньги того же Колокотрониса газеты «Хронос». В этом состоял «больший» заговор13. Маурер выдвигал в адрес Колокотрониса еще более серьезное обвинение в создании тайного антиправительственного общества14.
Вина за организацию «меньшего» заговора была возложена Петропулосом на секретаря и переводчика регентства Иоганна Франца. Им были составлены обращения на имя баварского короля с просьбой отозвать двоих из трех членов регентства, оставив в качестве единственного регента графа д'Армансперга. Греческий историк А. Вакалопулос вообще не находит связи между этими двумя интригами, считая их просто совпадением15. Петропулос же полагает, что связь эта не была очевидной, но на самом деле и в «меньший» заговор была замешана «русская» партия. По его мнению, первоначально она занималась «большим» заговором, направленным против регентства в целом, но впоследствии Ар-манспергу при помощи Дионисия Ромаса, о котором подробнее будет сказано далее, удалось убедить Колокотрониса и его окружение в том, что он не имеет отношения к антирусской политике регентства, и переложить всю вину за нее на своих коллег. Тогда, как считает Петропулос, «русская» партия сосредоточилась на «меньшем» заговоре, поддержав интригу Франца, поскольку сочла более выгодным пребывание у власти одного лояльного регента, нежели молодого короля, чьи политические симпатии были ей пока неясны16.
13 Petropoulos J. Politics and Statecraft in the Kingdom of Greece 1833—1843. Princeton, 1968. P. 237-238.
14 Maurer G.L. Op. cit. S. 736.
15 BaKaXônouXoç A. Nsa E^nvucq tatopia. 1204-1985. ©saaaXovicq, 1993. Z. 221-222.
16 Petropoulos J. Op. cit. P. 238.
Однако, даже не привлекая других источников, нетрудно заметить некоторые натяжки в рассуждениях уважаемого историка. Прежде всего это касается предназначения газеты «Хронос», которой Петропулос отводит роль пропагандиста восстания. Данная гипотеза весьма сомнительна по крайней мере по двум причинам. Во-первых, все издававшиеся тогда газеты имели тиражи, не превышавшие нескольких сотен экземпляров. Во-вторых, число грамотных в тогдашней Греции и вовсе было невелико. Сам спонсор «Хроноса» Колокотронис читать научился будучи уже взрослым, а писать так и не выучился никогда. Это в России начала ХХ в., стоявшей на пороге введения всеобщего начального образования, можно было рассчитывать на то, что газета станет коллективным агитатором, пропагандистом и организатором. В Греции же 1830-х гг. представить себе такое довольно сложно.
Далее остановимся на письмах Колокотрониса и Нессельроде. Содержавшиеся в письме Колокотрониса жалобы и просьба о вмешательстве русского императора предполагали исключительно дипломатические шаги, которые трудно связать с подготовкой восстания. Еще меньше на мысль о восстании наводит ответное послание, направленное Нессельроде Колокотронису от имени Николая I17. Тон письма и его содержание вряд ли могут быть интерпретированы как обещание российской поддержки. Скорее наоборот: российский МИД советовал своим сторонникам в Греции смириться с создавшимся положением. Поскольку никаких других свидетельств подготовки восстания «русской» партией обнаружено не было, это выдвинутое в ее адрес обвинение оказывается бездоказательным.
Очень сомнительна и причастность сторонников Колокотро-ниса к заговору Иоганна Франца. Действительно, в бумагах секретаря и переводчика регентства были обнаружены тексты петиций на имя баварского короля с просьбой об отозвании Маурера и Абеля и передаче власти в руки Армансперга. Однако источники умалчивают о наличии под этими документами подписей кого-либо из приверженцев «русской» партии. Что же касается рассуждений Петропулоса о причинах перехода «русской» партии к «меньшему» варианту заговора и о самом этом переходе, то они выглядят не более чем гипотезой и не имеют документальных подтверждений.
17 Подробнее об этих письмах см.: Jelavich B. Russia and Greece during the Regency of King Otho 1832—1835. Russian Documents of the First Years of Greek Independence. Institute for Balkan Studies. N 55. Thessalonica, 1962. P. 102-105.
Теперь посмотрим, что нового вносят «Рассуждения о Греции» в наши представления об этих двух заговорах. Миссия газеты «Хро-нос» в трактовке Персиани выглядит более правдоподобно: лидеры «русской» партии, не допущенные к участию во власти, не видели иного способа донести свое мнение до правительства, кроме как через печать18. Действительно, регентство не обходило эту газету своим вниманием, но делало из ее публикаций совсем не те выводы, которые предполагали издатели: «Вместо того, чтобы следовать содержащимся в них (статьях «Хроноса». — О.П.) спасительным советам, оно сочло газету и ее редакторов элементами антинациональной группировки»19. В свете этих данных гипотеза о газете, готовившей восстание, также не получает подтверждения.
Информации о каком-либо заговоре, который якобы готовился «русской» партией, у Персиани нет. Более того, он даже не допускает мысли, что такой заговор мог зреть в недрах группировки, ориентированной на Россию, поскольку ее сторонникам были чужды какие бы то ни было либеральные идеи. В описании Персиани все они выглядят монархистами с безупречной репутацией.
Интересные подробности мы узнаем из «Рассуждений о Греции» и относительно аферы Франца. Несмотря на свидетельства других источников, в частности Маурера, о том, что подготовка петиций с просьбой об отзыве Маурера и Абеля была делом рук одного Франца, А. Вакалопулос небезосновательно в этом сомневается. О том, что Армансперг не просто знал, но был прямым инициатором их составления, Персиани сообщает как об общеизвестном факте. Однако схваченный за руку Армансперг поспешил откреститься от этого, возложив всю вину на своего секретаря. Роль Армансперга в этом деле косвенно подтверждается той заботой, которую он впоследствии проявил в отношении опального Франца.
У Персиани изложена также иная версия причастности к этому делу «русской» партии. Как следует из его сочинения, афера Франца действительно была заговором, но единственным, так как никакого другого и не существовало. Причем этот заговор, подлинным инициатором которого был Армансперг, преследовал сразу две цели: во-первых, избавиться от фактически отстранивших Армансперга от дел Маурера, Гейдека и Абеля, а во-вторых, нанести удар по «русской» партии, сначала использовав ее для решения первой задачи, а впоследствии разоблачив.
Как полагает Персиани, события развивались так. Арманс-перг, стремясь избавиться от конкурентов, пришел к соглашению
18 АВПРи. Ф. 152. Оп. 505. Д. 66. Л. 74-74об.
19 Там же. Л. 74об.
с английским посланником Докинсом20, у которого были свои причины желать перемен в составе регентства. Дело в том, что Маурер, считая Англию, как, впрочем, и Россию, естественным врагом молодого греческого государства, видел в качестве столь же естественных его союзников Австрию и Францию. Не будем останавливаться здесь на том, насколько он был прав, но и во внешней, и отчасти во внутренней политике Маурер стремился ориентироваться именно на эти две державы. Франция имела тогда широкие возможности по установлению своего влияния в Греции, австрийский же дипломатический представитель не успел даже прибыть в страну. Выходило, что Маурер, как и примкнувший к нему Абель, стали французскими агентами влияния в Греции. Такая ситуация, конечно, не могла устраивать Докинса, в связи с чем у него возникло желание привести к власти Армансперга, давно известного своими проанглийскими симпатиями. Они договорились о совместных действиях, после чего Докинс стал оказывать Арманспергу всяческую поддержку.
Последний решил инициировать отзыв других членов регентства. С этой целью были составлены петиции к баварскому королю якобы от имени греческого народа. В этих петициях содержались отрицательные отзывы о Маурере и Гейдеке, а также просьба об их отзыве. Армансперг, желая обезопасить себя, поручил эту работу своему доверенному лицу, Иоганну Францу. Это было тем удобнее, что Франц свободно владел греческим языком, и потому через него было легче вести дела с греками. Чтобы придать упомянутым петициям должный вес, требовалось собрать под ними как можно больше подписей влиятельных людей по всей стране. Достичь этой цели можно было, лишь привлекши к сотрудничеству «русскую» партию, поскольку только она обладала необходимым для этого влиянием21. Трудность заключалась в том, что во главе «русской» партии стояли достаточно искушенные в политике люди, испытывавшие к тому же недоверие ко всем членам регентства, а потому их не так легко было использовать в качестве пешек в чужой игре.
Заговорщики решили действовать сразу несколькими путями. Один из их планов состоял в том, чтобы заставить Колокотрониса и его единомышленников поверить в искренность Армансперга и затеваемого им мероприятия, подослав к ним какое-либо лицо, пользующееся их доверием. Таким лицом стал видный политический деятель с Ионических островов граф Дионисий Ромас,
20 Там же. Л. 86.
21 Там же. Л. 86об. - 87.
известный своим англофильством, но пользовавшийся уважением и сторонников России. Персиани не уверен, прибыл ли Ромас в Грецию случайно или же по приглашению Докинса22. Однако последующие контакты Ромаса с Францем и другие его поступки не оставляют сомнений в том, в чьих интересах он действовал. Ромас должен был встретиться с Колокотронисом и подтвердить искренность намерений Армансперга, якобы обещавшего привлечь «русскую» партию к управлению страной в случае отставки других регентов. Встреча Колокотрониса и Ромаса действительно состоялась в Триполи, чего не скрывал и сам Колокотронис23. Однако после нее со стороны Колокотрониса не последовало никаких действий, и вообще Морейский старец24 с величайшим подозрением отнесся к попытке Ромаса втянуть его в политические интриги25. Таким образом, миссия Ромаса, который, возможно, сам попался в сеть, расставленную Докинсом, не принесла ожидаемого результата. Попутно заметим, что эта неудача не помешала британской дипломатии взять на вооружение описанный прием. В частности, преемник Докинса Лайонс более успешно использовал его для дискредитации все той же «русской» партии в 1839 г. Тогда роль, подобную роли Ромаса, сыграл прибывший опять-таки с Ионических островов Георгий Каподистрия26.
Параллельно с Ромасом действовал и Франц. Улучив момент, он также попытался убедить сторонников Колокотрониса в лояльности Армансперга и посвятил их в план составления петиций. Однако они, как свидетельствует Персиани, восприняли его слова с большим недоверием и заявили, что не возьмут на себя никаких обязательств, пока Армансперг не докажет своих слов делом. Иначе говоря, они готовы были его поддержать только в том случае, если бы он добился предоставления им нескольких
27
министерских постов2'.
В итоге «русская» партия не только не приняла участия в инспирированном Арманспергом заговоре, но даже способствовала его разоблачению. Так, ближайший сподвижник Колокотрониса генерал Димитрис Колиопулос поставил о нем в известность
22 Там же. Л. 88 об.
23 Там же. Л. 110-110 об.
24 Так греки уважительно называли Колокотрониса — крупнейшего военачальника революции 1821 г.
25 АВПРи. Ф. 152. Оп. 505. Д. 66. Л. 89.
26 Подробнее см.: Мисюревич О.Е. Филортодоксальный заговор 1839 г. в Греции // Учен. зап. Российского Православного университета ап. Иоанна Богослова. М., 2000. Вып. 5. С. 175-204.
27 АВПРи. Ф. 152. Оп. 505. Д. 66. Л. 87об. — 88.
члена регентства Гейдека28. Этот факт во время суда подтвердил и служивший Колиопулосу в качестве переводчика сторонник «русской» партии Николаидис29. Если бы лидеры этой группировки действительно были причастны к заговору, то получилось бы, что они разоблачили сами себя.
Что же касается дальнейшего развития событий: арестов сторонников «русской» партии, многомесячного содержания под стражей Колокотрониса и Колиопулоса и последовавшего затем показательного суда, в ходе которого регентство, поправ как юридические, так и моральные нормы, добилось вынесения двум прославленным греческим генералам смертного приговора, то в изложении этих фактов, оценке политической ситуации в стране в тот период, а также последствий этого судебного процесса сочинение Персиани в целом не расходится с точкой зрения, сложившейся в историографии.
В «Рассуждениях» Персиани важны не только факты, но интересен и тот угол зрения, под которым они излагаются. В начале своей работы автор заявляет о своей объективности и беспристрастности, однако на деле их не было (да и не могло быть). Можно указать на несколько факторов, оказавших влияние на оценочные суждения российского дипломата: это его политические взгляды, греческое происхождение, нахождение на российской службе и, наконец, общественное мнение страны пребывания. В то же время отметим, что сочинение Персиани предназначалось для служебного пользования, а не для печати, а потому свободно от «черного пиара», которым были напичканы публикации многих европейских авторов на греческую и вообще восточную тему30.
Политические взгляды Персиани вполне соответствовали той степени благонадежности, которая требовалась от сотрудников российского МИД. Как известно, император Николай I твердо стоял на легитимистских позициях, отрицательно относясь не столько к республиканскому строю, сколько к революционному способу его установления31. Даже установленная революционным путем монархия вызывала его негодование. Настроение самодержца передавалось по вертикали власти и вполне разделялось Персиани.
28 Там же. Л. 89.
29 Там же. Л. 114а.
30 См., напр.: Theirsch F.W. De l'état actuel de la Grèce et des moyens d'arriver à sa restauration. 2 Bände. Leipzig, 1834; Parish H. The Diplomatic History of the Monarchy of Greece. L., 1838; The Portofolio or a Collection of State Papers and other Documents and Correspondence, Historical, Diplomatic and Commercial. 1st Ser. 6 vols. L., 1836-1837; и др.
31 Подробнее об этом см.: Выскочков Л.В. Николай I. М., 2006. С. 338-339.
Излагая фактический материал, последний не упускал случая подчеркнуть свое негативное отношение к «якобинству», под которым он понимал либеральные формы политической жизни. Несмотря на то что молодой греческий король — не этнический грек, его власть вполне легитимна, а значит, заслуживает защиты от посягательств со стороны этого самого якобинства. Вот почему Пер-сиани критиковал, например, вводившуюся регентством систему местного управления, подразумевавшую создание коммунальных и муниципальных советов из числа лиц, избираемых гражданами. По мнению российского дипломата, регентство пыталось таким образом «низвести до уровня деревень подобие представительного правления и по собственной инициативе ограничить прерогативы короны», а между тем эти советы «представляют собой часть государственного аппарата, и как таковые даже в самых консти-
32
туционных странах подлежат назначению королем»32.
Используя «Рассуждения» Персиани в качестве исторического источника, нельзя, как уже было сказано, сбрасывать со счетов и греческое происхождение их автора. Хотя он был родом из Константинополя, но испытывал вполне объяснимую симпатию к своим соплеменникам в Греческом королевстве и за его пределами и старался, по возможности, блюсти их национальные интересы. В частности, размышляя о мерах, которые необходимо было принять для процветания Греции, он предлагал переселить в страну колонистов, способных поднять ее сельское хозяйство. Однако, возможно с оглядкой на российский опыт, Персиани приходил в ужас от мысли, что этими колонистами могли стать иностранцы, поскольку их наплыв «задушит коренное население». Они «введут среди греков свои нравы, обычаи, язык, что приведет к безвозвратной утрате всего прекрасного и неповторимого, что есть в характере этого народа»33. Переселить в Грецию, считал он, следует греков из Эпира, Македонии, Фессалии, Малой Азии. Как видим, эта география довольно точно очерчивает области компактного расселения греков в Османской империи. Национальная принадлежность Персиани, конечно, не оставляла его бесстрастным зрителем происходивших в Греции событий, тем не менее в политических интригах противники России не могли его обвинить даже во время откровенно антирусской кампании 1839—1840 гг., когда их мишенью стали другие сотрудники Рос-
34
сийской миссии34.
32 АВПРи. Ф. 152. Оп. 505. Д. 66. Л. 159 об. - 160.
33 Там же. Л. 151 об.
34 Подробнее об этом см.: Мисюревич О.Е. Филортодоксальный заговор... С. 175-204.
То обстоятельство, что автор «Рассуждений» был связан присягой и служебным долгом, также не могло не наложить на его сочинение своего отпечатка. Помимо собственно греческих реалий, предметом анализа Персиани являлись действия Российской миссии в стране. Конечно, деятельность российских дипломатов за рубежом была четко регламентирована детальными инструкциями Нессельроде, так что у дипломатов оставалось немного возможностей для проявления собственной инициативы, и критика действий своего непосредственного начальства со стороны кого-либо из сотрудников миссии могла восприниматься как критика самой политической линии руководства МИД. И все-таки будь у Персиани повод для недовольства, он мог бы, пользуясь случаем, дать ему ход. Подобный прецедент описан у самого же Персиани: секретарь Английской миссии Генри Пэриш в одном из отчетов обвинил своего начальника посланника Докинса в нарушении политической линии, предписанной ему руководством Форин Офис35. Правда, этот демарш плачевно закончился для Пэриша: ему пришлось покинуть дипломатическую службу. Впрочем, потом он нашел лучшее применение своим писательским способностям, написав книгу о греческой внешней политике36.
В случае с Персиани мы наблюдаем иную позицию. Автор «Рассуждений» никогда и ни в чем не критикует действий Российской миссии: если она бездействует, он называет это осторожностью, если принимает участие в интригах — необходимым политическим лавированием. Ни первый российский посланник в Греции барон Рюкман, ни сменивший его в 1833 г. старый знакомый Персиани Г.А. Катакази никоим образом не подвергаются критике со стороны автора «Рассуждений», который демонстрирует таким образом свою полную лояльность. Кроме того, служба российскому императору автоматически ставит Персиани в ряды авторов, симпатизирующих «русской» партии в Греции.
Наконец, не стоит забывать и о том, что Персиани не был отстраненным кабинетным наблюдателем жизни греческого общества. По долгу службы ему приходилось общаться со многими представителями политической элиты страны. Разумеется, их мнения не могли не оказывать определенного влияния на точку зрения российского дипломата. Прежде всего это касается характеристики самих действующих лиц греческой политической сцены: регентов, иностранных дипломатов, греческих политиков. За четыре года своего пребывания в стране Персиани не мог досконально изучить
35 АВПРи. Ф. 152. Оп. 505. Д. 66. Л. 97-97об.
36 Parish H. Op. cit.
их всех, поэтому часто ему приходилось полагаться на то мнение, которое составилось о том или ином человеке в обществе. Так, например, устоявшиеся в обществе оценки отражены в сообщениях Персиани о недостаточном политическом опыте регентов, настроении короля, ничтожности литературного дарования шведского дипломата Гейденштамма и др.
Чрезвычайно интересны, однако, собственные размышления Персиани, помещенные им в конце многих глав, поскольку в них не только содержится его личная оценка происходившего, но и выразились настроения, господствовавшие среди членов Российской миссии.
Весьма любопытны его рассуждения о той политической линии, которой следовало придерживаться молодому монарху в отношении трех ориентированных на великие державы важнейших партий страны. Единственно возможной в этой ситуации Персиани считал политику слияния. Она предполагала равное привлечение представителей всех трех партий к занятию государственных должностей и обеспечение им равного политического влияния, с тем чтобы добиться постепенной гомогенизации политической элиты и ее безоговорочной лояльности престолу. Примечательно, что попытка проводить такую политику действительно была предпринята королем Оттоном в 1837 г. «Рассуждения» Персиани проливают свет на ее происхождение: мы видим, что по крайней мере за два года до реализации этой политики российские дипломаты выказывали себя приверженцами идеи слияния37.
Вообще, «Рассуждения о Греции» дают нам возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий Российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.
Известно, что регентство считало деятельность иностранных дипломатов в Греции вмешательством во внутренние дела государства, а потому еще до прибытия регентов Бавария предложила державам сменить своих представителей в Греции38. Впрочем, на это пожелание откликнулась одна лишь Россия, отозвав Рюкмана и прислав на его место Катакази.
По свидетельству Персиани, российские посланники в Греции, в отличие от представителей других держав, ни в коей мере не оказывали давления на регентство, ограничиваясь «ролью простого наблюдателя»39. Они предпринимали активные усилия
37 АВПРи. Ф. 152. Оп. 505. Д. 66. Л. 149-150.
38 Маигег О.Ь. Ор. ей. Е. 438-439.
39 АВПРи. Ф. 152. Оп. 505. Д. 66. Л. 78об.
лишь в самом крайнем случае, каковым было, например, убийство российского подданного Прасиноса40. Характерно, что даже эти действия по защите подданных России, а также требование Катакази принести извинения за оскорбления в адрес Российской
41
миссии, прозвучавшие во время суда41, регентство сочло «неприличными»42. Однако, не выступая открыто против регентства, новый российский посланник, по свидетельству Персиани, вел активную общественную жизнь, поддерживая контакты не только со сторонниками России, но и с представителями других политических группировок43. Мы видим, что действия Российской миссии в Греции носили скорее оборонительный характер и были нацелены на сохранение уже имеющихся позиций, а не на завоевание новых. Даже во время суда над Колокотронисом, нанесшего «русской» партии непоправимый ущерб и надолго лишившего ее прежнего политического влияния, российская дипломатия не решилась на открытые шаги в поддержку своих сторонников.
Наше заключение подтверждается и теми рекомендациями молодому греческому королю, которые сформулированы в сочинении Персиани. В них также нашли свое отражение цели и направление российской политики в Греции. Персиани полагал, что после того как король Оттон возьмет бразды правления в свои руки, ему надо будет принять следующие меры:
— избавиться от прежнего окружения, дискредитировавшего себя интригами;
— составить «министерство национального единства» и осуществить идею слияния партий;
— пересмотреть итоги процесса Колокотрониса;
— построить свою внешнюю политику на равном уважении ко всем трем великим державам;
— урегулировать отношения с Патриаршим престолом и принять православие;
— исправить последствия бездумно проведенной регентством военной реформы;
— заселить страну греческими колонистами из Османской империи;
— принять ряд мер, стимулирующих развитие сельского хо-
44
зяйства и торговли44.
Как видно из этого перечня, Россия не стремилась к вытеснению из Греции Англии и Франции, но желала мирно там с ними
40 Там же. Л. 79.
41 Там же. Л. 81 об. — 82об.
42 Maurer G.L. Op. cit. S. 436.
43 АВПРи. Ф. 152. Оп. 505. Д. 66. Л. 78-78об.
44 Там же. Л. 148-152об.
3 ВМУ, история, № 5
уживаться. Однако отказываться от своих интересов она тоже не собиралась: слияние партий, смена окружения короля и реабилитация Колокотрониса должны были поправить пошатнувшееся положение России в Греции, а принятие Оттоном православия — упрочить его. Интересны замечания Персиани о судьбе греков, оставшихся в Османской империи: он предлагает переселить их в Грецию, но не присоединять к греческому государству новых территорий. Эта точка зрения вполне соответствует воззрениям, господствовавшим тогда в российском МИД и разделявшимся самим императором. В то время российское правительство еще полагало сохранение Османской империи более выгодным для России, чем ее разрушение. Кроме того, Николай I, по свидетельству современников, «решительно отвергал идею создания Греческой империи»45. Тем не менее реализация практически всех предлагаемых Персиани мер, даже если они были на руку России, объективно пошла бы на пользу самой Греции, способствуя стабилизации обстановки в обществе и экономическому развитию страны. На этом этапе, так же как во время революции 1821 г. и правления И. Каподистрии, позиция России в греческих делах совпадала с интересами греков.
В рамках одной статьи невозможно провести полный анализ такого объемного и информативного сочинения, каковым являются «Рассуждения о Греции» Персиани. Мы осветили лишь некоторые вопросы, связанные с использованием его в качестве источника по греческой истории 1830-х гг. и истории российской внешней политики того времени. Но даже этого достаточно, чтобы утверждать — «Рассуждения о Греции» вносят некоторые коррективы в устоявшиеся представления о событиях тех лет.
Поступила в редакцию
16.02.2008
45 Цит. по: Выскочков Л.В. Указ. соч. С. 374.
