CC BY
32
Н. Н. Казанский
РАСШИРИТЕЛЬ КОРНЯ КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА1
В статье рассматриваются возможности и предлагается оценка различных подходов к определению происхождения индоевропейского расширителя корня - от сближения с суффиксацией до предположения о связи части расширителей с клитиками, непосредственно присоединявшимися к корню.
Ключевые слова: расширители индоевропейского корня, словообразование, клитики.
Определение «расширителя» корня можно сформулировать несколькими способами, включая простейший - вариант корня, отличающийся от варианта без наращения на одну фонологическую единицу: *gheu- или *gheud- 'лить' (LIV: 179 sq.). Примерно такое определение дают в последнее время наиболее авторитетные пособия, включая книгу Бенджамина Фортсона IV, который определяет расширитель следующим образом: «Root extensions are additions of one or two sounds, often plosives, to the end of a root which do not seem to change its meaning»2. Б. Фортсон завершает раздел, посвященный расширителям, неутешительной фразой «The source of these extensions is not known» (Fortson 2004: 70-73).
Здесь отчетливо реализуется подход, при котором расширитель рассматривается фактически как древний суффикс (хотя Б. Фортсон его так не называет), присоединявшийся к корню и в засвидетельствованных языках уже не влиявший на семантику. Важнейшей особенностью расширителя является отсутствие семантической составляющей - значение корня не изменяется вследствие добавления расширителя, в отличие от суффикса, присоединение которого способно менять значение исходных форм. Очевидная и многими разделяемая точка зрения, соглас-
1 Исследование выполнено в рамках гранта РНФ, проект № 14-1803585 «Праиндоевропейский корень и основообразующие форманты».
2 Фортсон иллюстрирует это примером с корнем *(s)teu-:
For *(s)teu- 'to push, hit, thrust', we can reconstruct *(s)teu-k- > Ancient Greek токо^ (tukos) 'hammer', *(s)teu-g- > English stoke (Germ. к goes back to PIE *g.), *(s)teu-d- > Vedic tudati 'beats'.
но которой расширитель представляет собой десемантизирован-ный суффикс, представлена во многих трудах, ср. например, формулировку Ги Жюкуа: «Под расширителем мы будем понимать элемент, предшествующий флексии, единственная функция которого состоит в различении лексем. Переход функции от суффикса к расширителю происходит тогда, когда суффикс теряет свою различительную функцию на уровне лекса, или когда расширитель берет на себя эту последнюю функцию»3. Эта точка зрения, однако, не позволяет видеть те структурные особенности корня, расширителя и суффикса, которые отметил Э. Бенвенист (Benveniste 1935) и которые до сих пор не оспорены убедительными примерами. Речь идет о взаимодействии расширителя и корня. Хорошо известно, что суффикс присоединяется к корню, имеющему четко зафиксированную аблаутную структуру. Так, древний суффикс -es-/-os присоединяется только к корням с огласовкой -е- (например, лат. genus, generis n., греч. yévoç, yévouç n.), причем нарушаются правила, которые соблюдаются в случае с расширителями, когда последовательность двух полных ступеней подряд (и в корне, и в расширителе) невозможна, как это показал Э. Бенвенист.
Эти формальные ограничения следует иметь в виду - расширители четко подчиняются аблаутным правилам, выступая то в полной, то в нулевой ступени в зависимости от огласовки части корня, предшествующей расширителю - то, что Бенве-нист называл первым и вторым состоянием индоевропейского корня.
Иное определение расширителя может быть сформулировано (вслед за Ги Жюкуа) как появление элемента между корнем и суффиксом или флексией. Оба определения в равной степени указывают 1) на самостоятельность морфемы, класс которой не установлен; 2) на некогда самостоятельное существование этой морфемы и 3) на возможность обнаружить эту морфему как после исхода двухконсонантного корня, так и перед началом сложного суффикса. Последнее обстоятельство предельно важно, поскольку свидетельствует об относительной самостоятельности расширителя еще в достаточно позднюю эпоху, когда структура праиндоевропейского языка уже основывалась на
3 «Nous entendrons par élargissement un é1ément antédésinentiel dont la fonction unique consiste à différencier des lexèmes. Le passage de la fonction de suffixe à celle d'élargissement s'opère lorsqu'un suffixe perd sa fonction distinctive au niveau des lexies ou lorsqu'un élargissement acquiert cette dernière fonction». (Jucquois 1972: 86).
фузии, то есть уже имела тот флективный вид, который мы можем достоверно реконструировать, сравнивая морфологические показатели родственных индоевропейских языков.
Самостоятельность формального элемента предполагает значение, которое может быть словообразовательным как у суффиксов, однако при этом следует иметь в виду, что расширители во многих случаях не вошли в систему и.-е. суффиксации, что может объясняться иной их природой и иными, отличными от суффиксов функциями.
Чуждость расширителя, соединенного с суффиксом, совершенно очевидна в примерах, которые приводил еще П. Шант-рен в исследовании по древнегреческой суффиксации (Chantraine 1933: 149): 8иоцл, а также 8иоца( 'заход, закат' и 8и0цл, 8и0ца( 'то же' (только у Каллимаха). Оба слова по внутренней форме слова обозначают 'погружение' и очевидным образом связаны с глаголом 8йю 'погружаться, опускаться на дно', Swrn 'погружаться, проникать' (SwFrn). Для более обычного можно предполагать влияние со стороны производного Зйоц (< *-ti-), но для 8и0цл объяснить появление -0-подобным образом совершенно невозможно4. Кроме того, засвидетельствован и глагол 8йятю 'нырять, погружаться', в котором расширителем служит -p-. Возможно, что эти же значения, связанные с 'облачением' или 'погружением' в одежду являются вполне древними. Обычно эти слова относят к корню *deu- 'входить'. Бекес вслед за Френкелем предлагает сравнение с формой композита ^юло-Suxn? 'вор, крадущий одежду' (Beekes 2010: 361; Fraenkel 1910: 225f.). В нескольких случаях расширитель, как кажется, присоединяется не к корню, а к суффиксу, например: ота0цо<; 'логово, стойло, хлев, жилье, дверной косяк, весы'. Все перечисленные лексические значения имеют общие семы «то, где останавливаются, место остановки» и «то что стоит вертикально» (в том числе и 'стойка весов').
Можно было бы предполагать, что ефвтцп (¿Ф^ПМ1) 'предписание, повеление, указание просьба' (по внутренней форме «посыл») включает нулевую ступень корня и суффиксальное *-to- пассивного причастия, от которого с помощью суффикса *-m- было образовано существительное. Но в других случаях
4 Далеко не во всех случаях можно объяснить появление -8- каким-то влиянием: в слове £ при мик. а3-ка-Ба-ша /а1к8шапБ/ 'наконечник копья, копье' (II.) мы безусловно имеем дело с
расширителем.
появление суффикса *-m- легко объяснимо, тогда как появление расширителя остается загадкой: veo^ 'молодой, юный, новый', в котором легко увидеть корень с тематическим гласным в качестве суффикса, veox^o^ 'новый', veggo^ 'птенец, детеныш'.
Эти редкие типы суффиксации в целом ряде случаев определенно отражают древние типы формообразования.
Во всех перечисленных примерах исключается возможность поменять местами тот элемент, который может представлять собой древний расширитель, и собственно суффикс -m-, то есть ситуация напоминает то, что мы наблюдаем в суффиксации именных форм глагола. В качестве примера такого рода употребления можно привести интерпретацию отглагольных именных форм, т. е. причастий и инфинитивов, которые укладываются в четкую последовательность суффиксальных морфем: -m-; -t-; -w-; -s-; -n/r-; -dh-; -y-; -e-; -a-; -i. Эта последовательность определяется на основе греческих прилагательных на *-tewos и ведийских деепричастий на -tvi, -tvä (-tuvä), -tvaya, скр. инфинитивов на -am и -tum, латинского супина на -tum и -tu; сюда же относятся причастия на -nt-. Подробную таблицу и анализ примеров см.: Казанский 2010. Сами эти показатели-конглютинаты уже неразложимы ни в одном из языков с точки зрения синхронного описания (суффикс -sani для ведического санскрита и др.). При этом совпадения отдельных частей суффиксов в разных индоевропейских традициях показательны, и с точки зрения истории их формирования могут интерпретироваться как фиксированная последовательность морфем.
В случае с расширителями корня картина оказывается более сложной: с одной стороны мы можем выстроить жесткую последовательность: тця^пм1 - п^бю - л^бод - лА^бй® -n^nö^vro, включив в нее и греч. nX/qG^q 'прилив', так что в пределах греческого языка сможем наблюдать четкую последовательность присоединения элементов, часть из которых отчетливо представляет собой суффиксы, тогда как -0- и -g- могут рассматриваться как расширители корня.
Одновременно наблюдаются случаи, в которых те же элементы -0- и -и- меняются местами, ср. гомер. qAu0ov при аттич. q^0ov. В гомеровской форме можно наблюдать иной порядок тех же элементов -и- и -0-, которые скорее должны рассматриваться как расширители.
Такая свобода предполагает изначальную самостоятельность расширителя как морфемы в рамках словоформы и иную ее природу, отличную от суффиксальной.
Самостоятельность расширителей напоминает самостоятельность частиц, которые могут иметь разное происхождение, но которые сохраняют свою относительную независимость даже в современных флективных языках, зачастую меняя свое место в пределах одного слова. Особенно отчетливо такую свободу можно наблюдать в употреблении возвратных частиц, например, в литовском языке dziaugä-si 'радовался' и pa-si-dziauge 'порадовался' показывают свободу перемещения частицы -si по отношению к глагольной основе от конечной позиции к позиции после приставки перед корнем.
Определенные аргументы в пользу того, чтобы рассматривать расширители именно как древние частицы, слившиеся с корнем, существуют5. Их активно использовал О. Н. Трубачев, показывая различия между славянскими и балтийскими языками (Трубачев 2003: 21). Так, например, можно с достаточной определенностью говорить о включении частиц в форму императива. С одной стороны, мы имеем императивы от глагола «идти» без усиливающих частиц: греч. аттич. e^-ei, лат. Г, лит. eik (уже с частицей) и греч. гомер. 'i0i, рус. иди, скр. idhi, причем в русском языке, похоже, императивная частица уже объединилась с корнем в качестве расширителя. Есть также случай, когда императивная форма полностью вошла в основу глагола. По крайней мере, так часто объясняют происхождение греч. ео0(ю < *Hied-dhi- (chantraine 1968-: 312; Beekes 2010: 375). При этом Э. Хэмп (Hamp 1981: 153) считал возможным видеть в основе этой формы *ed-dh-, возводя исконную форму к расширенному корню. Последнее тем более правдоподобно, что хеттские формы императива архаических глаголов содержат флексию -t. Последняя наблюдается в ряде императивных форм (uwatet 'принеси!', tet 'говори!', it 'иди!'), а также от глаголов с суффиксом -nu- (Hoffner, Melchert 2008: 182). Мелчерт и Хоф-фнер отмечают отсутствие конечного -i в хеттских формах (в противном случае мы бы наблюдали следы ассибиляции) и
5 Др.-прусск. императив eykete, eyckete считается литуанизмом (Hock 2015: I 261). В литовском языке -к- однозначно определяется как частица, усиливающая императив. Сложнее обстоит дело с именными образованиями, такими как лит. eiga 'ход, движение', словом, которое может быть соотнесено с греч. о'г'хорш в едином корне с расширителем (или суффиксом?) *-gh-: *h3eigh- (Hock 2015: I 258).
вслед за Дж. Клаксоном принимают возможность интерпретировать его как самостоятельную частицу с побудительным значением (optional particle - Clackson 2007: 128). Появление этой частицы в формах императива (при том, что такая форма во многих языках равна чистой основе и не имеет окончания), как кажется, должно скорее усиливать побуждение к действию (просьбу и приказ). Интенсифицирующее значение уже давно
усматривают в семантике расширителя -dh- в глагольных осно-
~ 6
вах как греческого, так и других индоевропейских языков .
Следует, впрочем, специально отметить, что между расширителями корня и частицами также нет полного совпадения по форме: Дж. Дункель (Dunkel 2014) подчеркнул, что существуют определенные ограничения в фонемном составе праиндоевро-пейских частиц, указав, что в частицах не представлены фонемы b и h3, а также лабиовелярные (Dunkel 2014: I, 15). Древность многих частиц, восстанавливаемых как праиндоиндо-европейские, не вызывает сомнений. Определенным аргументом в пользу сопоставления расширителей и частиц также могла бы служить их атонность и то обстоятельство, что как частицы, так и расширители обладают определенной свободой своего положения в составе морфологической и синтаксической последовательности.
Как можно видеть, к интерпретации расширителей возможны несколько взаимоисключающих подходов, в основе которых всякий раз оказываются идеи, основанные на понятии лингвистической деривации в том виде, как она понимается сегодня7. В настоящее время ни в одном из существующих описаний морфологической деривации праиндоевропейских языковых форм не нашлось места для расширителей корня. Современные модели деривации вообще не учитывают расширение как таковое. Не исключено, что проблема оказывается более общелингвистической, нежели сугубо индоевропеистической.
6 Интенсифицирующее значение -dh- при образовании глагольных основ отмечается в этимологических словарях уже давно, а само выделение этого расширителя в разных языковых традициях - славянской (ЭССЯ 8: 247-248), германской (Lehmann 1942: 127; Cowgill 1960: 486 sq.) и др. стало также едва ли не общим местом.
7 О морфологической деривации в праиндоевропейском языке см. «Краткое введение в индоевропеистику» Л. Г. Герценберга (Герцен-берг 2010), а также монографию А. С. Николаева «Исследования по праиндоевропейской именной морфологии» (Николаев 2010).
Литература
Ammer, K. 1952. Studien zur indogermanischen Wurzelstruktur. Die
Sprache 2,193-214. Beekes, R.S.P. 2010: Etymological Dictionary of Greek. Leiden, Boston, 2010.
Benveniste E. 1935 Origines de la formation des noms en indo-européen. Paris.
Chantraine P. 1933: La formation des noms en grec ancien. Paris: Champion.
Chantraine, P. 1968: Dictionnaire étymologique de la langue grecque. Paris.
Clackson, J. 2007 Indo-European Linguistics. An Introduction. Cambridge:
Cambridge University Press, 2007. Cowgill, W. 1960: Gothic iddja and Old English ëode. Language 36 (4), 486-501.
Dunkel, G.E. 2014: Lexikon der indogermanischen Partikeln und Pronominalstämme. Bd. 1-2. Heidelberg, K. Winter Universitätverlag. ESSYa: Trubachev, O.N. (ed.). 1981: Etimologicheskiy slovar' slavyan-skikh yazykov. Praslavyanskiy leksicheskiy fond [Etymological Dictionary of Slavic Languages. Proto-Slavic Lexical Fund]. T. 8. Moscow.
ЭССЯ - Трубачев, О.Н. (ред). 1981: Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 8. М.
Fortson, B. W., IV, 2004: Indo-European Language and Culture.
Blackwell Publishing. Fraenkel, E. 1910 Geschichte der griechischen Nomina agentis
auf -ter, tor, -tes. Bd. I. Strassburg. Hamp, E.P. 1981: 'Eat' in Greek. Glotta 59 (3-4), 155-157. Herzenberg, L.G. 2010: Kratkoe vvedenie v indoevropeistiku [A concise introduction to Indo-European linguistics]. St. Petersburg: Nestor-Historia.
Герценберг, Л.Г. 2010: Краткое введение в индоевропеистику. СПб.: Нестор-История. Hock, W. 2015: Altlitauisches etymologisches Wörterbuch. Bd. 2. N—Z. Unter der Leitung von W. Hock und der Mitarbeit von E.-J. Bukeviciûtè und Chr. Schiller bearbeitet von R. Fecht, A. H. Feulner, E. Hill und D. Wodtko. Hamburg: Baar. Hoffner, H.A., Melchert, H.C. 2008: A Grammar of the Hittite Language.
Vol. I: Reference grammar. Winona Lake: Eisenbrauns. Jucquois, G. 1972: La théorie de la racine en indo-européen (suite et fin).
La Linguistique 8 (1), 73-103. Kazansky, N.N. 2010: Grammatika poryadkov i problemy praindo-evropeyskoy rekonstruktsii [Order of morphemes in Grammar and some problems of PIE reconstruction]. In: Dem'jankov, V.Z., Porkhomovskiy, V.Ya. (eds.). V prostranstve yazyka i kul'tury: Zvuk, znak, smysl. Sbornik statey k 70-letiyu V.A. Vinogradova [In the Area of Language and Culture: Sound, sign, meaning. Studies Presented to V.A. Vinogradov on the Occasion of his 70th Birthday]. Moscow:Yazyki slavyanskikh kul'tur, 589-597.
Казанский, Н.Н. 2010: Грамматика порядков и проблемы праиндоевропейской реконструкции. В сб.: В. З. Демьянков, В. Я. Порхомовский (ред.) В пространстве языка и культуры: Звук, знак, смысл: Сб. ст. к 70-летию В. А. Виноградова. М.: Языки славянских культур, 589-597. Lehmann, W.P. 1942 : The Indo-European dh-determinative in Germanic.
Language 18 (2), 122-132. LIV - Lexikon der indogermanischen Verben. Die Wurzeln und ihre Primärstammbildungen. Unter Leitung von H. Rix ... bearbeitet von M. Kümmel, Th. Zehnder, R. Lipp, B. Schirmer, 2. Auflage. Wiesbaden: Reichert. 2001 Nikolaev, A.S. 2010: Issledovaniya po praindoevropeiskoy imennoy morfologii [Studies in Proto-Indo-European Nominal Morphology]. St. Petersburg.
Николаев, А.С. 2010: Исследования по праиндоевропейской именной морфологии. СПб.: Наука, 2010. Sihler, A. 1995. New Comparative Grammar of Greek and Latin. Oxford
University Press, 1995. Trubachev, O.N. 2003: Etnogenez i kul'tura drevneishikh slavyan. Lingvisticheskie issledovaniya [Ethnogenesis and culture of the eldest Slavs. Linguistic studies]
Трубачев, О.Н. 2003: Этногенез и культура древнейших славян.
N. N. Kazansky . Root extension as a linguistic problem
The article examines different possibilities of approaching the question concerning the origins of PIE root extenders, ranging from the interpretation of the extender as a fossilized suffix to the hypothesis that compares its use to that of clitics, only in this case attached immediately to the root. The stronger and weaker points of existing approaches are assessed.
Key words: PIE root extenders, word formation.
