CC BY
77
УДК 327.(4/9) «ПУБЛИЧНАЯ ПОЛИТИКА» В РЕГИОНАЛЬНОМ КОНТЕКСТЕ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ СОСТАВЛЯЮЩИЕ (ОПЫТ РЕГИОНАЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ)
Орлова Елена Викторовна, директор центра «СОЦИУМ», доцент, кандидат философских наук Севмашвтуз - филиал Санкт-Петербургского Государственного Морского Технического Университета,
г. Северодвинск, Архангельской области, Россия orlova.elena@gmail.com
В данной статье автор констатирует актуальность изучения феномена публичной политике среди отечественных ученых политологов. Так же отмечается, что основой для российских теоретиков является западная практика изучения этой категории. Кроме того, отмечается, что наибольший интерес представляет фактор изучения региональной публичной политики, в которой конкретные социологические исследования имеют приоритетное значение. На примере исследования в Архангельской области автор показывает какие парадоксы могут возникнуть при столкновении теории и практики подобного исследования.
Ключевые слова: публичная политика; публичность; прозрачность власти; государственная политика; региональная публичная политика; индикаторы публичности.
“PUBLIC POLICY” IN THE REGIONAL CONTEXT: THEORETICAL AND PRACTICAL COMPONENTS (THE EXPERIENCE OF THE REGIONAL STUDY)
Orlova Elena Viktorovna, director of center “SOCIUM”, senior lecturer, Ph.D. In Philosophical Science
Sevmashvtuz - branch State Marine Technical University of St. Petersburg,
Severodvinsk, Archangelsk Region, Russia orlova.elena@gmail.com
In this article the author states the timeliness of study ofpublic policy phenomenon among the domestic political scientists. It is also noted that the western practice of study of this category is the basis for Russian theorists. Moreover the author points out that the factor of the study of regional public policy where the particular sociological studies prevail, is of the most interest. By the example of the study of Archangelsk region the author shows the paradoxes that can emerge in the conflict between theoretics and practice of such a study.
Keywords: public policy; publicity; power transparency; state policy; regional public policy; indicators of publicity.
На современном этапе развития отечественной политологии мы можем отчетливо фиксировать качественную трансформацию категориального поля политологического знания. Следует отметить, что это сложный, но методологически оправданный процесс происходит в двух доминирующих направлениях. Во-первых, активное включение в политологическую терминологию категорий, позаимствованных из других областей знания, в качестве примера мы можем упомянуть такие феномены как «информация» и «коммуникация». Ни для кого не секрет, что сейчас эти категории стали активными участниками политологического дискурса. Во-вторых, детализация и некоторое когнитивное переосмысление уже устоявшихся политологических категорий. Примером подобного процесса мы можем назвать такие понятия как «вертикаль власти» и «гражданская активность». В связи с этим, особенно методологически тревожным выглядит ситуация некого феноменологического разрушения содержательного наполнения таких феноменов, которые являются принципиально важными для современной политологии. В качестве одного из таких понятий мы выделяем категорию «публичной политики». Сложные трансформации политической системы современной России не раз заставляли теоретиков и практиков политической деятельности взглянуть на этот процесс именно через призму публичности. Естественно, публичность власти рассматривается как априорно положительная характеристика, хотя на эту позицию многих авторов мы не стали бы смотреть столько категорично. Тем не менее, практически все стороны политического дискурса и практики, и теоретики утверждают, что власть должна быть публична, а публичная политика это механизм или способ поддержания стабильности и в государстве, и в регионе и в муниципальном образовании. Но что понимать под феноменом «публичная политика»? Этот вопрос пока остается открытым.
Необходимость методологического определения категории «публичная политика» мы обнаруживаем в работах, Беляевой Н.Ю., Красина Ю.А., Пивоварова Ю.С., Патрушева С.В., Сунгурова А.Ю., Шматко Н.А. и др. По мнению большинства современных политологов одной из первых работ по данной проблематике является работа Н. Шматко «Феномен публичной политики», где автор весьма четко обозначает возникшую терминологическую проблему: «Публичная политика — предмет неясный и плохо определенный. Однако он заставляет нас задуматься о двух сменяющих друг друга во времени состояниях поля политики, взятого в его отношениях с полем журналистики и социальных наук, а также государством. Публичная политика есть новая фигуративность государства, поля политики, журналистики, социальных наук [8].
О неоднозначности категории публичной политики неоднократно говорили многие современные политологи, и эта неоднозначность, по нашему мнению, объясняется тремя базовыми причинами. Во-первых, это так называемые «сложности перевода». О двоякости самого термина «публичная политика» мы читаем и в работах Сунгурова А.Ю., в частности он пишет: «Как известно, и сам термин «политика» имеет по крайней мере два смысла. Во-первых, политика (politics) означает действия по завоеванию и удержанию власти и связана с тактикой политических действий, планированием политических кампаний, выборными технологиями и политической борьбой. Во вторых, под политикой (policy) понимают также разработку политической стратегии по отношению ко всему обществу или отдельным отраслям, территориям» [7,2]. Во-вторых, изучение феномена публичная политика во многом основан исключительно на западном опыте и теоретического и практического анализа. Как справедливо отмечает Шматко Н.А, «Исследования публичной политики на Западе уже давно сформировались в самостоятельную дисциплину, выступающую от имени науки о «государстве в действии». Однако, заявляя о себе как о науке, которая является наукой о «публичном действии», она на деле часто отходит от принятой в академическом мире модели познания и принимает форму совокупности методик, предназначенных для лиц, принимающих решения, т.е. решает задачи публичного менеджмента» [8,106]. Но как известно, использование теоретического западного опыта на российской практике далеко не всегда дает положительные результаты. В одной из своих работ специалист в области именно сравнительной политологии Сморгунов Л.В. заостряет внимание на том, что исследования публичной политики и демократии за последние три десятилетия показали, что существует тесная зависимость между политическим режимом и ориентацией государства на удовлетворение общественных потребностей [6, 279]. Бесспорно, что даже на сегодняшний день демократия и «демократия по- русски» это две большие разницы. Сложно поспорить с С.В. Патрушевым, который утверждает, что «В современной России разговор об институтах публичной политики все чаще начинается с констатации их неэффективности...Отсутствие институциональных изменений означает, что никто из агентов не заинтересован в изменении существующих 'правил игры". "В сохранении неэффективных институтов, — подчеркивает он, — может быть заинтересовано государство, если это способствует максимизации разницы между доходами и расходами казны; такие институты могут поддерживаться могущественными группами со специальными интересами; а эволюция общества... может попасть в зависимость от однажды избранной институциональной траектории (path dependence)"[2,31]. Достаточно показательным на наш взгляд является и то факт, что на XI симпозиуме Московской высшей школы социальных и экономических наук и Интерцентра (январь 2004 г.) одним из ключевых вопросов обсуждения был вопрос "Вернется ли публичная политика в Россию?". Естественно, подобная трактовка вопроса дает нам достаточно очевидный ответ: в настоящее время в нашем государстве публичности власти нет. Однозначность подобного состояния дел в публичной сфере России мы видим и в работе Пивоварова Ю.С., причем он не только констатирует что «публичную политику постепенно прикрывают», но и приводит ряд аргументов в пользу своего довода :постоянные изменения избирательного — законодательства (отказ от прямых выборов при формировании губернаторского корпуса, повышение заградительного барьера на выборах в Государственную Думу, отмена графы "против всех" и порога явки избирателей и т.д.), уменьшение числа субъектов публичной политики (резкое ужесточение процедуры создания и регистрации партий),усиление государственного контроля над деятельностью общественных объединений, некоммерческих организаций и СМИ [4,13]. Возникает вполне оправданный: вопрос быть может тот процесс, который мы наблюдаем сейчас это не отсутствие публичной политики как таковой, а существование ее российской модификации?
И, в третьих, существенную сложность представляет разработка адекватных,определенных и количественных критериев для оценки особенностей, специфики и уровня развитости публичной политики в различных субъектах РФ. Не для кого не секрет, что региональная политика России отличается пестротой и разнохарактерностью проявлений публичности, говорить о среднем показателе, это слишком огрублять действительность. Средняя цифра по России, так же показательна как средняя температура по больнице. В связи с этим, очевидную практическую значимость приобретает методика разработанная В.Н.Якимцом, ЯН-индекс, индекс для оценки и мониторинга публичной политики [9,10]. Следует отметить, что данные полученные благодаря данной методике смогли стать уникальной почвой для проведения дальнейших качественных и количественных исследований, направленных на детализацию возникших вопросов. В качестве эмпирической базы данной работы выступили: анкетный опрос целевых аудиторий: бизнесмены,представители органов власти,руководители НКО, представители СМИ(всего 200 анкет. Анкета, по которой опрашивали рес-
пондентов, представляла собой набор из 22 показателей, характеризующих степень развитости субъектов и институтов и механизмов ПП в регионе. В ней содержались утверждения, верность которых для региона респондента просили оценить по 10-балльной шкале, выставляя «1» как самую низкую степень развитости или «10» как самую высокую (промежуточные значения оценок он выбирал в интервале между 1 и 10), серия глубинных интервью целевых групп, серия комплексных социологических исследований.
Прежде чем детализировать полученные результаты и говорить о каких-либо выводах, нам хотелось частично обрисовать специфику и актуальность подобного исследования именно для Архангельской области. Позволим себе обозначить некоторые важнейшие предпосылки подобного изучения.
Во-первых, на момент проведения исследования в Архангельской области закончилась эпопея очередных выборов в муниципальных и областных округах. Справедливости ради, необходимо отметить, что это был крайне болезненный процесс смены власти, например в г.Северодвинске изначально на пост главы города баллотировались 5 разноплановых кандидатов, представляющих различные слои населения, а вот в итоговых списках для голосования выбор был практически предопределен. Причина этому череда судебных и юридических разбирательств. Вновь выбранный мэр, оказался кандидатурой, которую поддержала только четвертая часть горожан.(этот факт подтверждает серия опросов,проведенных центром «СОЦИУМ» под руководством Орловой Е.В. в период 2009-2010гг,методика анкетный опрос, выборка 663 респондента, квотная по полу и возрасту и сфере занятости,погрешность 3,5%).
Во-вторых, активный процесс формирования правительства Архангельской области- команды нового губернатора - во многом был не понятен и городской элите и среднестатистическому жителю области. Ряд ключевых постов занимали не столько представители области, сколько выходцы из других регионов.(этот факт подтверждает серия опросов целевых аудиторий ,проведенных центром «СОЦИУМ» под руководством Орловой Е.В. в период 2009-2010гг, методика анкетный опрос, выборка 1260 респондента, квотная по по полу и возрасту и сфере занятости,погрешность 4,5%).
В-третьих, качественно новые характеристики приобрело «СМИ- пространство» региона. Желание некоторых представителей власти взять под контроль журналистов стало настолько очевидным и откровенным, что это вылилось и в смену руководства ряда СМИ области и в закрытии некоторых из них.(этот факт подтверждает серия глубинных интервью целевых аудиторий ,проведенных центром «СОЦИУМ» под руководством Орловой Е.В .в период 2009-2010гг, выборка-150 респондентов-лидеров общественного мнения).
В-четвертых, по новому актуально стали звучать идеи нового этапа в развитии области, в частности актуализировалась стратегия формирования новых нюансов в возрождении былой славы лесного и кораблестроительного секторов экономики, а также обретала отчетливые формы идея Северного Арктического Федерального Университета.
В-пятых, обостренное внимание руководства страны к функционированию Архангельской области, серия ознакомительных визитов значимых лиц государства в города области привнесло в публичное пространство области не только оживление и ожидания, но и некоторую нервозность. Обозначенные выше специфические черты развития публичной сферы региона на момент проведения исследования делают его не только уникальным, но и принципиально важным. В качестве интересной детали организационной части исследования, следует отметить следующий факт: количество отказов принять в нем участие было достаточно высоким, порядка 20%, причем наибольшие опасения высказали представители властных структур. А вот наиболее заинтересованными в проведении подобного опроса оказались представители бизнеса и СМИ. Полученные результаты показали следующую ситуацию.
Данные, полученные в результате применения методики ЯН-Индекса показали, что в отношении развитости субъектов публичной сферы (рис.1) что, все три группы респондентов одинаково низко оценили деятельность профсоюзов. Однако, НКО и бизнесмены консолидировано (близкие оценки) и существенно ниже, чем представители власти и государственные и муниципальные служащие, оценили то, что:
- представительная власть создает законы, защищающие права и интересы избирателей;
- исполнительная власть грамотно действует в области управления имуществом;
- исполнительная власть грамотно действует в области надзора и контроля; -исполнительная власть грамотно действует в области нормативного регулирования;
- партии - реальный инструмент формирования власти и лоббирования общественных интересов;
- полномочия между федеральным центром и регионом рационально разграничены;
- принятие значимых решений ведется на основе открытого диалога государства и общества;
-оценка деятельности органов власти ведется с учетом общественного мнения.
С одной стороны, мы отмечаем, что достаточно высокие оценки собственной деятельности представителями органов власти носят не только психологически защитный контекст (попытка подтвердить свою компетентность), но сравнительно аналитическую коннотацию (соотнесение своей деятельности с реальной возможностью и соотнесение принимаемых решений с контекстом сложившейся ситуации). С другой стороны, именно эти позиции наименьшей «консолидации оценок » ярко демонстрируют практически полный спектр проблем, который существует в системе «власть - бизнес - НКО». Определенное подтверждение подобных
противоречий показывает и результат оценки деятельности НКО, которую весьма сдержанно, но консолидировано оценили представители бизнеса и власти. Серия глубинных интервью представителей органов власти показала, что сами сотрудники администраций всех уровней не получаю удовлетворения от своей работы, испытывают значительное психологическое и моральное давление. Страх потерять работу является весьма распространенным явлением. Интересно, что одновременно и работники СМИ и представители бизнес структур отметили, что сотрудники администраций часто перестраховываются, излишне долго принимают реше-ние,получение информации из «кабинетов власти» процесс долгий и мучительный .Данные анкетного опроса жителей области показывают, что к сотрудникам администраций области и города высказывают доверие только порядка 15% из всех опрошенных. Подавляющее большинство, порядка 73% просто затруднились с оценкой их деятельности.
С другой стороны, социальная ответственность бизнеса является низкой по мнению представителей и НКО и власти. Вероятно, такие взаимоотношения элементов этого видимого триединства «власть - бизнес -НКО» во многом можно оценить как некритические и потребительские по своей сути. Единство взглядов проявляется в триедино низкой оценке развития местного самоуправления и в относительно благополучном восприятии ситуации в системе здравоохранения, культуры и образования. Следует отметить, этот вывод мы подтверждаем и серией других исследований в области, относительно позитивные оценки развития этих сфер основаны на сравнительном контексте. Например, серии глубинных интервью представителей бизнеса говорят о том, что в других регионах России ситуация и в образовании и в здравоохранении значительно хуже, в частности речь идет о коррумпированности этих сфер деятельности. (этот факт подтверждает серия глубинных интервью целевых аудиторий, проведенных центром «СОЦИУМ» под руководством Орловой Е.В. в марте 2009 г., выборка -150 респондентов-лидеров общественного мнения.). Кроме того данные различных исследований ярко демонстрируют, что обычные жители области не высказывают явно негативных оценок в характеристиках представителей бизнеса, а вот представители СМИ утверждают что «договориться на сотрудничество с бизнесом намного проще, чем с властью». В возможном сотрудничестве, взаимодействие представители бизнеса в большей степени тяготеют к однозначным и конкретным ответам, либо «да», либо «нет», власть же «тянет с ответом», поэтому ее позиция не понятна, что мешает налаживанию конструктивного диалога.
Оценка развитости субъектов публичной сферы, Архангельск, 2009
Принятие значимых решений ведется на основе открытого диалога государства и общества
Оценка деятельности органов власти ведется с учетом общественного мнения Некоммерческий сектор развит: НКО реально предоставляют социальные услуги населению и проводят общественную экспертизу Профсоюзы бескомпромиссно и на деле отстаивают интересы наемных работников
Партии - реальный инструмент формирования власти и лоббирования общественных интересов
Местное самоуправление - власть, имеющая полномочия и средства их осуществления
Полномочия между федеральным центром и регионами рационально разграничены Исполнительная власть грамотно действует в области предоставления услуг в сфере культуры, образования и здравоохранения Исполнительная власть грамотно действует в области управления госимуществом
Исполнительная власть грамотно действует в области надзора и контроля
Исполнительная власть грамотно действует в области нормативного регулирования
Представительная власть создает законы, защищающие права и интересы избирателей
Отечественный бизнес социально ответственен
■ Бизнес(56)
□ НКО (34)
■ Госслужба (50)
Рис. 1. Оценки развитости субъектов ПП Архангельской области
В отношении состояния институтов и механизмов публичной политики в Архангельской области (рис.
2.) аналогичный разрыв в оценках выявлен по следующим позициям:
- налажена поддержка гражданских инициатив,
- законы по обузданию коррупции действенны,
- экономика, где защищают собственность, обеспечивают равные возможности гарантии обездоленным,
- верховенство закона, защищаемое независимой судебной властью, открытость деятельности судов.
Оценка состояния институтов и механизмов публичной политики, Архангельск, 2009
Налажена поддержка гражданских инициатив
Справедлив доступ к медицинскому обслуживанию
Обеспечен равный доступ всех к образованию
Законы по обузданию коррупции действенны
Экономика, где защищают собственность, обеспечиваютравные возможности, гарантии обездоленным
Терпимость к вероисповеданию, к лицам других конфессий и национальности
Верховенство закона, защищаемое независимой судебной властью, открытость деятельности судов
Свободные, плюралистичные и ответственные СМИ объективно освещают проблемы общества
Свободные и честные выборы
■ Бизнес (56)
□ НКО (34)
■ Госслужба (50)
Рис. 2. Оценки состояния
Интересно, но ситуативно объяснимо, что все три группы низко оценивают то, что в регионе:
- свободные и честные выборы и
- свободные, плюралистические и ответственные СМИ, объективно освящающие проблемы общества.
Следует отметить, что подобное совпадение в восприятии и единстве оценок имеет под собой ярко выраженную локальную проблематику. Ее острота особенно очевидна, если участь что среди опрошенных респондентов порядка 20% имели прямое отношение к системе СМИ, то есть здесь мы наблюдаем низкую, но вполне объективную оценку своей деятельности.
Значения сводного ЯН-индекса ПП для Архангельской области показывают, что в регионе выявлен разрыв в оценках власти и двух других групп респондентов, что говорит о слабом взаимопонимании. Из серии проведенных исследований следует, что представители госслужбы значительно «выше», чем НКО и представители бизнеса оценили состояние и субъектов ПП и действующих институтов ПП. Немаловажно и то, что полноценному развитию публичной политики в Архангельской области мешает значительное снижение гражданской активности жителей области. Трудный в политическом и экономическом отношении период не способствовал конструктивному диалогу в системе власть-гражданское общество. Некоторое снижение авторитета региональных СМИ только усугубило возникшие сложности. Как в дальнейшем будет формироваться пространство публичной политики в регионе вопрос пока сложный, но серия возникших акций протеста в ключевых городах области, снижение доверия к «партии власти», заставляет пересматривать некоторые составляющие публичности региона.
Литература
1. Государственное политика и управление: Учебник. Под ред. Л.В. Сморгунова. - М., 2007. - 495с.
2. Патрушев С.В. Инстуциональная политология. Институциональная политология: современный
институционализм и трансформация России. Подготовленное исследовательским коллективом ИСП РАН под руководством С.Патрушева. - М., 2006. - 590 с.
3. Перегудов С.П. Гражданское общество как субъект публичной политики. // «Полис». - 2006. - №2. - С. 139-151.
4. Пивоваров Ю.С. Русская власть и публичная политика (Заметки историка о причинах неудачи демократического транзита. // Полис. - 2006. - № 5. - С. 65-87.
5. Политическое управление: Учеб. Пособие. Под ред. В.С. Комаровского, С.В. Рогачева. - М., 1999.
6. Сморгунов Л.В. Сравнительная политология: теория и методология измерения демократии. - Изд. СПб. Ун-та, 1999.
7. Сунгуров А.Ю. Развитие публичной политики на Северо-Западе РФ.// Когита.ру. - 2009. 27 июля.
8. Шматко Н.А. Феномен публичной политики. // Социологические исследования. - 2001. - №7. - С. 106112.
9. Якимец В.Н. Индекс для оценки и мониторинга публичной политики в регионах России// Проблемы вычислений в распределенной среде: распределенные приложения, коммуникационные системы, математические модели и оптимизация. Труды ИСА РАН, том 25. Отв. ред. А.П.Афанасьев. М.: КомКнига, 2006. - С. 138-146.
10. Якимец В.Н. Индекс для оценки и мониторинга публичной политики. В кн. «Публичное пространство, гражданское общество и власть: опыт взаимодействия». - М.: РАПН, РОССПЭН, 2008. - С.107-121.
УДК 298.9 «ГИЛЛЕЛИЗМ» И «ГОМАРАНИЗМ» ЛАЗАРЯ ЗАМЕНГОФА
Симонов Игорь Валентинович, кандидат философских наук, доцент Нижегородский государственный педагогический университет, г. Нижний Новгород, Россия
isimonov@narod. ru
Российский еврей, врач-окулист Лазарь Заменгоф (1859-1917), известный прежде всего как инициатор международного планового вспомогательного языка эсперанто(1887), создал и пропагандировалрелиги-озно-этическое учение под названием гиллелизм (hillelismo), затем переименованное им в гомаранизм (homa-ranismo). Побудительным мотивом для создания данной доктрины, которую Zamenhof называл «нейтраль-но-человеческойрелигией”, были волнующие Заменгофа проблемы еврейского народа, иудаизма и антисемитизма. Гиллелизм-гомаранизм был учением деистического и экуменического типа, ставившим своей задачей создание «нейтрально-человеческого народа», преодоление межэтнических и межрелигиозных противоречий. По мнению автора статьи, некоторые черты заменгофской доктрины сформировались под влиянием российского стиля социально-философского мышления и, возможно, под опосредованным воздействием некоторых своеобразно истолкованных идей русского философа Владимира Соловьева.
Ключевые слова: Заменгоф; еврейский народ; иудаизм; эсперанто; гиллелизм; гомаранизм; нейтрально-человеческая религия.
“HILLELISM” AND “HOMARANISM” OF LAZAR ZAMENHOF Simonov Igor Valentinovich, PhD, the senior lecturer
Nizhniy Novgorod State Pedagogical University, Nizhni Novgorod, Russia
isimonov@narod. ru
Russian Jew, eye specialist Lazar Zamenhof (1859-1917), mostly known as the originator of the international planned auxiliary Esperanto language (1887), has established and propagated the religious and ethical doctrine under the name of hillelism (hillelismo), which was subsequently renamed by him as homaranism (homaranismo). Za-menhof’s concern about the problems of the Jewish people, Judaism and anti-Semitism served as an impulsive cause for creation of this doctrine, which was called by Zamenhof as “Neutrally-human religion ”. Hillelism - homaranism was a doctrine of the deistic and ecumenical type, the objectives of which included the establishment of the “Neutral-ly-human people ”, elimination of interethnic and interleligious antagonisms. In the opinion of the author of this article, some of the Zamenhof’s doctrine features were formed under the influence of the Russian style of social and philosophical direction of thinking and, possibly, under the indirect influence of peculiarly interpreted ideas of the Russian philosopher Vladimir Solovyev.
Keywords: Zamenhof; Jewish people; Judaism; Esperanto; Hillelism; Homaranism; neutral-human religion.
Лазарь (Лейзер, Людвиг) Маркович Заменгоф (1859-1917) известен, прежде всего, как создатель международного планового вспомогательного языка эсперанто, проект которого был обнародован им в 1887 году.
Эсперанто на сегодняшний день является практически единственным реально функционирующим «искусственным» языком, используемым не в качестве интеллектуальной игры, а для решения серьезных соци-ально-комунникативных задач, на основе которого возникло преемственное, действующее на протяжении более 120 лет международное сообщество его «пользователей», оригинальная субкультура и литература.
Однако «доктор Эсперанто» был не только инициатором общественного движения по преодолению «вавилонизма», но и автором религиозного учения под названием «гиллелизм» (затем - «гомаранизм»). Пер-
