CC BY
202
Психосемантика цвета как метод познания
М.А.Борисова, Педагогический университет Кандидат психологических наук, доцент Н.Н.Карловская, Медицинская академия г.Омск
Посвящается Л.П.Елфимову
Одним из проявлений прогресса науки является применение критерия меры к прежде неис-числяемым явлениям действительности. В психологии, где сливаются субъект и объект познания, всегда очень остро стоял вопрос научного исследования микрокосма человеческой души, а также поиска методов такого исследования. Наряду с чисто измерительным, объективным инструментарием (эксперимент, тестирование в психодиагностике) в психологии используется и субъективный — интроспекция, а также экспертные, проективные, клинические методы. Последние применимы к глубинным психическим явлениям, составляющим сущность человека.
Особой областью психологии, позволяющей реконструировать систему глубинных личностных смыслов и отношений индивида, является пси-хоСсмантика. Первый этан построения субъективного семантического пространства включает в себя максимально полное описание и обобщение возможных значений стимула, существующих в индивидуальном сознании. В случае, если стимул относится к иконическим семиотическим системам (невербальная коммуникация, архитектура, балет, музыка, живопись и т.п.), чисто структурные методы не способны полностью раскрыть его содержание. Именно насыщенность икони-ческой семиотики эмоциональными, образными компонентами, включенными непосредственно в "тело" знака, заставляет обратиться при ее исследовании к субъективным, интуитивным, поэтическим средствам познания (23).
В настоящей работе предпринята попытка собрать и интерпретировать информацию по проблеме символики цвета, накопленную в различных областях, таких, как религиозный канон, мифология, культурология, этнография, а также цветовые законы, работы философов, психологов, т.е. художников в многогранном смысле этого слова.
В качестве преамбулы здесь представлены материал о понятии "символ"; возможные причины параллелизма символического мира различных пародов; некоторые факторы, влияющие на символизацию. Затем следуют логические операции, которые можно назвать "алгоритмами символизации".
Цвет является одним из универсальных информационных стимулов, оказывающих ведущее влияние на человека. Внимание психологов к субъективным сис темам значений, Опосредующим
восприятие цвета, и особенностям влияния цве-тостимуляции на психику было привлечено в результате исследований МЛюшера и Г.Фрилин-га (4; 22), основанных на анализе экспертных оценок. Область психосемантики цвета является до настоящего времени terra incognita для алгоритмизации1, сложность которой оставляет цвет не знаком, а , скорее, символом, доступным прежде всего интуитивному постижению.
Дня последовательной разработки поставленной проблемы прежде всего нужно остановиться на понятии "символ". По своей природе символ динамичен, а цветовой — особенно, потому как он сочетает в себе многогранность всех аспектов существования человека. Человек — это микрокосм: он отражает себя в "космос цвета". Внутренние качества каждого из цветов находят себе соответствие в качествах психологических. Тепло души и теплота цвета взаимосвязаны.
Помимо существующих символов-идей, символов-вещей, символов-аллегорий, символов-схем (знаков), существует представление о символе, которое как бы объединяет все вышеназванные — это символ-архитектурное образование, состоящее из различных знаков. Здесь, подобно брико-лажу2, происходит рекомбинация образов символов или знаков (на манер калейдоскопа), сформировавшихся в результате прошлой деятельности. Создания бриколажа (символа) всякий раз сводятся к новому упорядочиванию уже имеющихся элементов, прежние цели играют роль средств: означаемое превращается в означающее и наоборот3. Так возникает полисемантичность символа.
1 Стремление уловить алогичное, полисемантичное бессознательное хранилище человеческой души в сети объективного познания стало реальностью с появлением компьютерных технологий. В числе подобных новаторских исследований отметим направление работ А.П.Журавлева (18), И.Ю.Черепановой (19) по фоно-семантике, а также исследование алгоритмов неосознаваемой акустической психокоррекции И.В.Смирнова, Е.В.Безносюка, А.Н.Журавлева (21). Трудно переоценить возможности, предоставляемые этими работами: от диагностики бессознательных установок человека до целенаправленного воздействия на неосознаваемом уровне.
Объектом изучения в этих работах стал звук как фундаментальная семантическая единица взаимодействия человека с миром, основа вербального общения.
2 Бриколаж и наука конкретного — это специфические логические формы, обнаруженные в менталитете туземцев (из материала Леви-Строса о "бесписьменных культурах"). !
3 Кассирер (последняя модификация кантианства) и Прайс (склонность к эмпириосимволизму) (1) термин "образ" трансформируют в термин "символ", так как "образ" как мертво-зеркальное отражение реальности в собственном смысле может быть только зрительным. Человек познает не реальность, а символы. Символ, будь он условный или естественный, есть нечто совершенно отличное от реальности, которую он символизирует. "Физическая реальность удаляется от нас в такой пропорции, в какой развивается символическая деятельность человека".
Собранный материал наиболее четко классифицируется под понятие "символ" по Лосеву, где символ есть субстанциальное тождество идеи и вещи, сущности и явления. Таким образом, символ — выражение сущности, в данной работе — цвета.
Выдвижение на первый план каждого из трех основных моментов символа — идеи, вещи и тождества обеих — дает разнообразную гамму символов.
Преобладание идеи дает идеальный символ, он как бы предстоит вещам, в которых мы видим только его воплощение (не обязательное для него самого) и демонстрацию. Так, например, христианство есть, несомненно, идеальный символизм, который и разыгрывается в сфере таких искусств, которые называют "духовными", идеальными. Это живопись, поэзия, музыка. Они и получили наибольшее развитие в период расцвета христианства — в Средние века и Новое время.
Но ясна и вторая диалектическая возможность — преобладание вещи, когда символ будет представлен вещественными, материальными средствами. В этом символизме мы констатируем, что для получения своего какого бы то ни было реального значения символ должен сконструи-роваться уже в вещах, и вещи должны его оформить и придать ему внутреннюю значимость. Так, на Востоке почитание явлений природы — огня, воздуха, неба и небесных явлений — есть, несомненно, вещественно-материальный символизм, т.е. здесь, как и в "науке конкретного" символы играют роль специфических единиц мышления, которые обладают промежуточным логическим статусом между конкретно-чувственными образами и абстрактными понятиями.
Рассмотрим подробнее идеальные символы, например, в христианстве. В иконе все цвета несут духовную символику. Поэтому они должны быть чистыми, незамутненными, интенсивными, так как передают сияние преображенной материи. Белый и голубой, золото и пурпур — "царственные" цвета.
По православному канону, белый — полнота мира, пурпурный — Божественное величие, красный — пылающая любовь, зеленый — космос, желтый и оранжевый — просветление, синий и зелено-синий символизируют жизненную силу, вечную Божественную истину и непостижимые тайны, черный — "безвидный хаос", коричневый — земная действительность.
Так как иконография строилась на основе эллинских, гностических и иудейских представлений о мироустройстве, то первоначально были четыре стихии. В иконе из них остаются только две противоположные — Земля и Огонь: Земля,
проникнутая, преображенная Огнем. Земля и Огонь образуют новое единство, "являющееся одновременно возвращением к началу творения" (4), т.е. Земля может быть символизирована желтым цветом (интересно, что и у Тамары Глобы стихия Земли — желтый, как у китайцев и греков4; в иконе желтым изображали также строения и Землю).
Если преображена Земля, то преображен и сам Огонь; впитавший свойства Воздуха, он стал ровным, мягким, бесстрастным. В рравославной иконографии воздушная стихия и стихия Огня своим слиянием образуют новое единство, символизированное золотым фоном. Византийские иконы и мозаики имеют абстрактный золотой фон, заменяющий трехмерное пространство. С помощью аолота византийские иконописцы обострили вне временность, внепространственность восприятия фона иконы и одновременно светонос-ность изображенного на ней. Этот золотой фон изолировал любое изображенное на нем явление, вырывая его из круговорота жизни; явление оказывалось тем самым вознесенным в идеальный мир. В этом мире предметы были лишены тяжести, а фигуры — объема. Вырисовываясь как бесплотные тени, они были покрыты тончайшей паутиной золотых линий, символизировавших исходящие от божества лучи. Это наиболее определенное применение золота как символа Божественных Сил, как выражение сверхчувственной формы, пронизывающей видимое.
Золото являет "созерцательному глазу и умствующему сердцу" образ света, а потому означает свет (в учении псевдо-Дионисия Ареоиаги-та эпитеты "златовидные" и "световидные" — синонимы). Свет есть особо чтимый символ божества: "Бог есть свет и нет в Нем никакой тьмы" (1Ин. 1,5] (4).
София Премудрость Божия есть мысль Бога о мире, о Его предвечных судьбах, заключенных в едином мире Вечности. Мысль активна и связана с плотью — она символизирована красным цветом. Премудрость в своем отношении к Богу есть его демиургическая мироустрояющая воля и определяется как чистое зеркало действия5 Божия, "зеркало славы Божией". На русской почве складывается богатая иконография Софии. Она имеет облик а1иела. Ее лик и руки— огненного цвета, за спиной — два крыла того же цвета. Она одета в царское облачение (пурпурного цвета) и на голове — золотой венец.
4 Другие стихии — Огонь, Воздух, Вода — красный, зеленый, черный соответственно.
5 Действие — активность — красный цвет (из психологического воздействия цвета).
В русских иконах Софию часто изображают в священных кругах — (в тройном круге славы — София, в двойном круге — Богоматерь с младенцем как земное воплощение Премудрости) [русская икона Новгородской школы, ок.1548. Москва. Третьяковская галерея]. Изображение священных персон в разноцветных кругах означает изображение их в различных сферах мироздания. Шар символизирует движение (также и символ Вечности). Огонь наиболее подвержен данному элементу. Красная сфера — символ иерархического первенства.
Кроме первого атрибута софийности, олицетворяемого красным или желтым, существует другой, основанный на стремлении мира к Богу, который символизирован голубым. Диалектический синтез двух первых атрибутов софийности выражен в цвете зеленым, являющем гармонию Божественного бытия в его предвечном покое.
Удивительно, как современные открытия в области психологического воздействия цвета совпадают с указанными выше. Выводы известны. Один из них — многогранность знаний, которыми обладали богословы, другой — сходство сущности человека, которое отражается в параллелизме прежних канонизированных и нынешних . научных данных. Помимо примера с Красной "Софией" подтверждением этому служит пример с символикой зеленого: Космос Платона спокоен, статичен; на нем почиет невозмутимый покой Вечности. По современным исследованиям, психологическое воздействие этого цвета — покой. В исламе он возвышен до символа Божественного присутствия в мире. В апокрифике русских христиан зеленый ассоциируется с первой ипостасью Троицы — Богом-Отцом. Богу-Сыну соответствует красный, Святому Духу — "светлый" (в духоборческой цветовой триаде это, скорее всего, означает оранжевый, солнечный свет), в символике католической церкви Святой Дух — зеленый.
Тибетская "Книга мертвых" также представляет идеальные символы: Белый — это Свет в Предвечной Троице, Закон, подобно пустынному небу без воздуха, которое держится только Светом (предвечный Чистый Свет, Просветленная Явь). Смерть — это белый как великая возможность: не заполненное впечатлениями, звуками, картинками, запахами сознание в момент смерти воспринимает само себя, что и есть настоящая реальность. Сознание и сверкающий ум нераздельны, это одно и то же. Их союз и есть Дхарма Кайя, состояние совершенного озарения предвечным Светом. У белого Будды Вайрочаны (центральное божество) — чистое голубое пламя сверкает и льется из перевернутых чаш Мудрости.
От синего Будды Аксобья (божество Восточной стороны, рангом ниже) сияет белое чистое пламя мудрости зерцала.
Из перевернутых чаш повелителя Южного предела — Ратнасамбабы льется желтое чистое пламя нераздельной мудрости. От Амитабы исходит чистый красный огонь мудрости раздела
(божество Запада), от Амогасидхи, повелителя Севера — зеленый свет мудрости всесвершения.
Примеры идеального символизма мы находим не только в области религиозного канона, но и в творчестве художников слова. Такова символика А.Белого: среди бела дня мы научимся узнавать нашу радость, взирая на ясно-лазурное, грустящее радостью небо, соединение бездны мира, находящейся там, где нетни времен, ни условий, с воздушно-белой прозрачностью как символом идеального человечества. Соединение открывается нам в цвете неба — этом символе бого-человечества, двуединства. Воздушная белизна, сквозящая бездной мира, — вот что такое небо ("Оно есть внутренняя сущность" (Конфуций). Подтверждение объективности (насколько она возможна) этой символики находим у Фрилинга.
Символическое значение ультрамарина у Фрилинга — разум, порядок, верность. В расшифровке, схемы символическое и глубинно-психо-логическое содержание: синий (преимущественно ультрамарин) архетипично-женское — в смысле принятия событий, и одновременно — мужское, в смысле принятия духовного (пневма, Логос).
Н.В.Серов рассматривает символику и действие сублимата цвета в нормальных и экстремальных условиях: символика и действие синего в нормальных условиях — женский, верность, мудрость (верность, бесконечность); в экстремальных — лояльность, сдержанность, ум (страстное, желанное, вечность).
Рассмотрим идеи вещественного символизма. Со времен неолита цвет служил средством сообщения информации или знаком, отличающим определенные объекты. Это был цветовой код, понятный всем членам общества. Наиболее усто! ивыми символами являются основные цвета (красный, белый и черный), которые использованы в атрибутике и наскальной живописи древних людей. Они означают соответственно кровь, огонь, молоко, землю. Позднее к этой триаде присоединились желтый цвет — земли (у греков и китайцев), зеленый — растительности, синий — неба (у китайцев и египтян).
Восточная символика из тибетской " Книги мертвых": белым, желтым, красным и зеленым цветом сияют главные стихии — Вода, Земля, Огонь и Воздух. Ими управляют Будды — повелители четырех пределов.
Из православного канона: золото связано не только со светом, но и специально со светом Солнца. Общий знаменатель символики золота и солнца — древняя идея праведного царя, приносящего подданным "золотой век", или "царства солнца". Золото — принадлежность царского достоинства (образ Соломона), золотая слава. Оно связано с идеей страдальческого очищения и грозного испытания. Чтобы загореться чистым блеском, золото должно перегореть в истязующем и испытующем огне, очиститься в нем, как очищается горящее любовью и верностью человеческое сердце.
Православный (византийский) канон: белый — символ света со всеми его значениями: божественность, святость, чистота, вера, благо. Синий и зелено-синий — море и воздух, одеяние Христа, Богоматери и святых — Небесная Сила. Черный со времен установления канона — символ небытия, хаоса, он феноменально определяет зло как начало, нарушающее полноту бытия, придающее ему призрачность. Это второй непроявленный полюс Божьего мира, противоположность свету — как символ мрака. "В иконах только глубины пещеры — символа могилы, ада — закрашиваются черной краской" (9).
В соответствии с методами изучения психики по М.Люшеру, зеленый (темный сине-зеленый) цвет является цветом Земли (меланхолический темперамент), синий (темно-синий) — Воды (флегматический темперамент).
Ознакомившись с позициями различных авторов по проблеме психосемантики цвета, мы еще раз убедились в том, что в языке, мифе, искусстве, религии — в этих нитях символической сети (1), запутанной и непроницаемой ткани человеческого опыта и в самом процессе приобретения этого опыта (в том числе физиологическом), в процессе познания и отражении мира преобладает поэтичность. Согласно Хайдеггеру поэтичность — это то, что не затемнено наслоениями эпохи, моды, культуры. Это некая изначальность, первичность, понятная во все времена и на всех языках, выражение полноты и цельности6. Именно в поэтичном слове осуществляется исчерпанность семантического поля.
Если учесть, что поэзия — это образное выражение мысли в слове, то понятие поэтичности включает в себя всю полноту операций, протекающих в сознании и мимо сознания человека. Из этого следует, что символика может возникать при помощи поэтичности. Миф, символ и поэтический образ находятся в одном понятийном ряду. Яркое отражение этого мы находим в мифологии древнего Египта: в ней преобладает именно поэтичность, и вполне естественно, что в поэзии Небо может быть одновременно и рекой, и птицей, и женщиной, и коровой. Это — символы, поэтические определения. Увеличение числа символов можно объяснить тем, что египтяне стремились наиболее точно передать идею в ка-
6 Проиллюстрируем это стихотворением Р.М.Рильке в переводе К.Свасьяна (25).
Кто может подарить янтарь? Незримый,
он ускользает вмиг от обладанья,
легко струясь, как бог неуловимый,
из тайной оболочки пребыванья.
Он — вот, и вновь исчез, и вновь явился.
Кто знает, не похож ли он на стих,
что, вызвав дрожь читателя, притих,
нетронутый, вдали от строк своих,
и, возбудив незримое, пролился
обратно, в неразнимчатость бесстрастья,
в обитель строк, расставленных, быть может,
как счастье недоступное, и все же,
пусть лишь на миг, на вздох, и наше счастье.
тегориях, понятных разным людям, так как один символ не может охватить всю суть того, что он выражает.
Миф, как и символ, сочетает в себе теоретическое восприятие природы и элемент художественного творчества. Сущность образов мифологии — систематизация внутренних стремлений и желаний человека, т.е. миф (как и символ) — древнейшая форма познания, отражения мира.
В египетской мифологии, наряду с другими символами, существует представление о Небе как о реке, по которой плывет ладья Вечности. Поскольку Небо — река, то в нем виртуально отражается Земля, следовательно, Небо символизируют и цвета Воды, и цвета Земли, а Землю, в свою очередь, символизируют цвета Неба.
Существование "вещей" друг в друге, их слияние и проникновение, растворение друг в друге не противоречат законам философии и законам Жизни.
В книге В.Н.Лазарева "История Византийской живописи" дано символическое изображение премудрости Божией: Христос — Вера, Богоматерь — Любовь, ангелы — Надежда. На основании альбома к "Истории Византийской живописи" можно провести идентификацию названных символов и цвета, который преобладает в изображениях Христа, Богоматери и ангелов. Итак, ин^ тенсивно-синий, золотой, серебряный, красный — Вера; сине-стальной, фиолетовый — Любовь; белый, синий, голубой — Надежда.
Символика, пришедшая из Древнего Египта в Ветхий Завет: Марк(символическое изображение — Лев) символизирует стихию Огня, которая в свою очередь символизирует уничтожение греха в пламени, отшельничество, силу Духа, самоуглубление и духовный труд, могущество "великого силой", царствующего Бога.
В таблице синестезий у Фрилинга красный по тепловым ощущениям — теплый и горячий, оранжевый — сухой, пламенный. Если подойти формально-логически, то красный и оранжевый символизируют стихию Огня и соответствующие им уже приведенные символы.
Соотнесем темперамент с четырьмя типами Юнга — мыслительным, чувствующим, интуитивным, ощущающим (24), с цветовыми типами поведения М.Люшера (16), с таблицей синестезий, астрологическими и мифологическими данными.
Из "Цветового зеркала" Фрилинга: ультрамарин — синий — зелено-синий (тип холодных цветов) характеризуется рациональными решениями, внутренней переработкой событий. Этот тип согласуется с мыслительным типом Юнга, относится к меланхолическому темперамешу; у Люшера этот темперамент соответствует 1) настойчивому виду поведения; 2) серьезному, строгому, важному самоощущению; 3) элементу "Земля" (что соответствует фрилинговскому "ультрамарин-Земля"). В мифологии: женские цвета — зеленый, синий (оранжевый),ультрамарин. Им соответствуют богини Селена, Венера; элементы — Вода, Земля; планеты — Луна, Венера. В астроло-
гаи: меланхолический темперамент, покровительствующая планета Луна — зеленый, знак — Рак, стихия — Вода (цвет — черный). Таблица синестезий: данному темпераменту также соответствует Земля, ей, в свою очередь, соответствует тактильное ощущение — твердый (красный цвет). Коричневый цвет вызывает тактильное ощущение от сухого и рассыпчатого до илистого, грязного. Мышечное ощущение "тяжелый" относится к красному, ультрамарину, фиолетовому, пурпурному, но по тактильным ощущениям последние три цвета в буквальном смысле к Земле не относятся.
По аналогии проводятся другие соотношения, соответствующие оставшимся типам Юнга.
Таким образом, символика, представленная Фрилингом, находит отголоски в различных источниках. В какой-то мере находят свое подтверждение: в иконографии — водная стихия, родственная Земле, включена в земное естество и рассматривается как се часть, т.е. Земля — ультрамарин; воздушная стихия, родственная Огню, поглощена и заменена Огнем (Воздух — желтый). У Фрилинга также Земля — синий; Воздух — желтый; синий — динамика Души; желтый — динамика Духа; тенденция к ультрамарину — Логос, пневма (Высший Закон); в коллективном бессознательном элементу Земля (твердое) меланхолическому темпераменту соответствует ультрамарин, черный и/или коричневый.
Для реконструкции процесса символизации следует упомянуть о тех традиционных и специфических логических формах, которыми пользуются туземцы. Использование материала о бесписьменных культурах (традиционных обществах) правомочно в связи с тем, что в первую очередь в ткани нашего мышления, сосуществуя с формами научной мысли, присутствует та совокупность характеристик мыслительной деятельности, которая присуща ей изначально, точнее, со времени неолита (более явно сохранившаяся в менталитете традиционных обществ). •
Кроме трех основных операций современного мышления — выявление сходства/различия, обобщения/конкретизации, расчленения/соединения — туземцы используют и другие, более специфические логические формы. Это "наука конкретного", "бриколаж" и "тотализующее мышление' . О первой и второй мы уже упоминали выше.
Модель "тотализующего мышления" сводит множественность логик — эту яркую черту мифологического мышления — к единству, к их логической обусловленности. Например, племя осэдж объединяет существа и вещи в три категории, связанные соответственно с небом (солнце, звезда, журавль, небесные тела, созвездия и т.д.), водой (мидия, черепаха, тростник, туман, рыба и т.д.) и твердой землей (медведь черный и белый, пума, дикобраз, олень, орел и т.д.). Показателен ход мыслей осэдж относительно орла, ассоциируемого с молнией, молнии, ассоциируемой с
огнем, огня — с углем, а угля — с землей; так, в качестве "хозяина угля" орел является "земным" животным (2).
Обращаясь к вопросу об основаниях цветовой символики, мы должны отметить, что, наряду со всеобщим, универсальным, "сквозным", психологическим прочтением цвета, существует и условное, конвенциональное восприятие цветового значения.
Так, на возникновение символики влияют географическая рассеянность и климатические условия, ведущие к амбивалентности одного и того же цветового символа. То есть, если существует какой-либо цветовой символ, то где-то обязательно найдется противоположное значение символа этого цвета. Наиболее ярко это проявляется с черным и белым цветами: если у восточных народов черный — цвет торжественности, у европейцев, исторически — траура, опасности, официальности. У африканцев — белый цвет, как цвет солнца (у них солнце несет негативный смысл — Злой Бог, пришедший наказать людей). У северных народов, напротив, Солнце — редкость, благо и имеет позитивный смысл (пре возносится то, чего не достает).
У Лобсанга Рампы представлен другой пример амбивалентности. Восточные народы связывали планеты с цветами: зеленый контролируется Сатурном, соответствует ноте "фа", а Луна — фиолетовый, соответствует ноте "си". По традиции болгарских богомилов, цвет Сатурна, напротив, фиолетовый, аЛуны — зеленый.
На возникновение символики также влияет цветовое окружение человека, зависящее от природного ландшафта, в котором отсутстзуют некоторые цвета (пустыни, полярные районы), или их просто не выделяли: так, индейцы используют только два цвета; греки не обозначали синий; в убранстве мусульманских храмов вплоть до XX в. не применялся красный цвет. В древнерусском языке (и не только в нем) некоторые противоположные цвета имели одинаковые названия (15).
В рамках настоящей статьи нас интересует вопрос о причинах универсальности понимания цвета и его воздействия на человека.
Исследования в области древнейшей истории человечества обнаружили, что при множестве поверхностных различий ощущения, восприятия и представления разной модальности, выработанные человеческим разумом, сходны в своих существенных чертах.
Во все времена и во всех местах наблюдается замечательное сходство человеческой психики. Существует психическая наследственность — это основные явления жизни, которые выражают себя главным образом психически, подобно другим наследственным признакам. Среди этих наследуемых психических признаков существует особый класс, род, который не сводится ни к семье, ни к расе. Это универсальные предрасположения, в соответствии с которыми воображение организует свое содержание. Поскольку плод воображения всегда визуален по своей сути, его формы
должны с самого начала иметь формы образов, более того, — типических образов. На этой основе вслед за Святым Августином К. Г. Юнг создает теорию "архетипов". Архетипы еще можно понимать как врожденные, вечнке сюжеты, не заполненные определенным культурно-нацио-нальным содержанием. Например, таким будет сюжет: Смерть — Воскрешение — Преображение.
Архетипы предсущи в одинаковом виде повсюду. Они являются, так сказать, органами дора-циональной психики. Они суть изначально наследуемые формы и идеи, которые не обладают (не наполнены)- конкретностью содержания. Их особенное наполнение появляется только во время индивидуальной жизни, когда личный опыт осмысляется на языке этих форм. Подобно тому, как органы тела — это не куски статичной пассивной материи, но динамические, действенные комплексы, которые заявляют себя и утверждают с властной настойчивостью, так и архетипы, будучи органами психики (души), — суть очень динамичные, полные жизни комплексы, которые определяют психическую жизнь. По этой причине их еще называют доминантами бессознательного. Тот слой бессознательной психики, который сложен этими универсальными динамическими формами, определяют как коллективное подсознание.
Итак, существует наследование архетипов, которые поначалу не наполнены содержанием, потому что в них не содержится личного опыта. Они возникают в сознании, когда личный опыт жизни делает их видимыми; обрисовывает, проявляет. Таким образом, существует принципиальная возможность разработать свою символику, используя фундаментальные понятия из платоновского учения: "подражание" и "припоминание". Оба эти понятия указывают на то, что есть какое-то идеально законченное и завершенное бытие, которое в вещах только проявляется, и что это бытие предстоит текущему и непостоянному миру явлений. Человек помнит вечность и бессознательно пользуется ею в актах своего познания, но иногда он прямо вспоминает ее.
Создается впечатление, что идеи витают в воздухе. Французский кинорежиссер Реже Вер-нье сказал: "...Кажется, что мы сами что-то создаем, но на самом деле мы припоминаем".
Из сказанного вытекает следующий вывод: понимая и интерпретируя, выражая и организуя, синтезируя и обобщая свой и одновременно человеческий опыт (проявляя архетипы), можно воздвигнуть свой символический мир (будь то язык, религия, искусство или наука). Любой философски настроенный человек явно или неявно для себя создает (реконструирует) и использует собственное индивидуальное семантическое пространство универсальных символов. Способность к прочтению языка цвета дана каждому человеку, что продемонстрировано удивительным единством цветоотношения при выполнении те-
ста М.Люшера. Однако это умение остается невостребованным у большинства людей, не доверяющих поэтичности собственного сознания. Создать свою цветовую символику на любой подходящей для субъекта основе не так сложно, как это кажется на первый взгляд.
Для иллюстрации приведем нашу символику.
Все цвета несут положительное значение. Негативным смыслом обладает только грубая дисгармоничность мрачного Хаоса.
Белый — символ всевозможности. В силу специфики художественного восприятия это цвет девственночистого холста, в котором заложена вся потенциальная сила творчества. Вглядитесь в на-тянушй холст или бумагу, и вы почувствуете, как все существо ваше наполняется жаждой творчества, радостью будущего воплощения. Обратите внимание на семантику каждого слова: девственность, чистота, потенциальность, будущее... Если представить каждый отдельный цвет как путь, то белый (включающий в себя весь спектр радуги) — как соединение всех путей иллюстрирует представленный ряд.
Интенсивный, насыщенный, льдисто-голубой есть знак ненаглядной ослепительности, погружения в транс и через это — страх (знак "улета"). Голубой — символ божественных глаз, смотрящих пристально на тебя, всевидящих, вследствие этого — знак земного общения с Богом; знак физической неподвижности, застылости, созерцательности.
Желтый — символ нематериально существующих повсюду искорок. Их легко обнаружить, закрыв или быстро открыв глаза. Они также могут быть голубыми из-за физиологических особенностей зрения (одна колбочка воспринимает два противоположных цвета; закон пограничного контраста относится к этой области).
Красный — символ апостольства (и связанных с ним понятий: горящей в пламени веры, именно русской веры; мученичества). Это архе-тииично образ Отца. Этот цвет сосуществует с насыщенным темно-зеленым .
Черный — символ подсознания и бессознательного; черный — сущность символа "вопроса", вопрошающей человеческой сущности. Это символ черного, если учитывать, что в экстремуме у женщин доминирует бессознание — женское начало. Это подтверждается древнекитайской мифологией и натурфилософией. Инь символизирует, кроме женского начала, Тьму, Смерть, Землю, Луну, четные числа и др.
Психический образ в единстве его вербальных, слуховых, тактильных, визуальных и иных форм репрезентации является отражением объективного мира. Мироощущение человека проявляется в эмоциональном оформлении и проживании психических образов. Реконструируя семантическую организацию значений цвета как одного из универсальных информационных стимулов, психология получает доступ не только к глубинной, бессознательной части индивидуальной психики, но и к единым архетипическим энерге-
тическим слоям бытия человека. Пока не разработан психометрический подход к исследованию значений цвета и измерению символики цветовых тонов, психосемантическое изучение цвета будет опираться на поэтический инструментарий. Цвет как настроение, переживание, направленность, мироощущение является энергетической связующей нитью мира, нитью, по которой возможно вернуться к глубинам личности. Следуя этой нити, можно помочь человеку найти путь к новым жизненным горизонтам.
Завершая статью, мы хотим выразить благодарность И.В.Арбитману, О.Н.Кац и А.Н.Веберу, общение с которыми позволило воплотить в жизнь эту работу.
/
Литература
1. Лосев Л.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. — М.,1993.
2. Мифы народов мира. Энциклопедия. — В 2-х тт. — М.,1991.
3. Фрилинг Г., Ауэр К. Человек — цвет — пространство. — М., 1973.
4. Frieling Н. Der Farbenspiegel. — Zurich-Franfurt, 1955/ Фрилинг Г. Цветовое зеркало. Цветовой экспресс-тест для диагностики характера. — Москва, 1990.
5. Настильная книга священнослужителя. — М., 1983.—
Т.4.
6. Лвериннев С.С. Золото в системе символов р.ан-невизантийской культуры // Византия. Южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. — М., 1973.
7. Бардо Тедол. Тибетская книга мертвых. — М., 1992.
8. Лазарев В.Н. История византийской живописи. — М.,1986.
9. Бычков В.В. Византийская эстетика. — М., 1977.
10. Лазарев Е. Отблески духовных радуг // Наука и Религия. - 1994. - №3. - ¿.58-61.
11. Лсви-Строс К. Первобытное мышление. — М.,1994.
12. Серов П.В. Хроматизм мифа. — Л., 1990.
13. Белый А. Символизм как миропонимание. — М.,1994.
14. Тыосли Лобсанг Рампа. Ты Вечен. — Киев, 1993.
15. Бахилина Н.Б. История цветообозначений в русском языке. — М., 1975.
16. Люшер М. Сигналы личности. Ролевые игры и их мотивы. — Воронеж, 1993.
17. Миронова Л.Н. Цветоведение. — Минск, 1984.
18. Журавлев А.П. Звук и смысл. — М., 1994.
19. Черепанова И.К). Дом колдуньи. Начала субъективной лингвистики.—Пермь, 1995.
20. Воробьев Г.Г. Психосемйотика цвета // Психосемиотика познавательной деятельности и общения. — М., 1990.
21. Смирнов И.В., Безносюк Е.В., Журавлев Л.Н.
Психотехнологии. Компьютерный психосемантический анализ и психокоррекция на неосознаваемом уровне. — М.,1995.
22. Собчик Л.Н. Метод цветовых выборов. Модифицированный цветовой тест Люшера. — М., 1990.
23. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. — М.,1988.
24. ЮнгК.Г. Психологические типы. — Спб-М., 1995.
25. Свасьян К.А. Проблема символа в современной философии. — Ереван, 1980.
Распознавание
ПСИХОЛОГЦЧ€!СКИХ
характеристик личности с помощью признаков почерка
Кандидат психологических наук
Б.Г.Бовин, Е.В.Беспалова, кандидат медицинских наук В.И.Савченко, кандидат биологических наук Г.Е.Щербаченко Научно-исследовательский центр проблем медицинского обеспечения МВД России,
г.Москва
Для определения внутреннего состояния человека, отношения его с окружающим миром в психологии, психиатрии и других областях, связанных с исследованием психики человека, уже давно разработано множество различных экспериментальных психодиагностически?; методик, позволяющих качественно и количественно характеризовать различные стороны личности.
Однако существует множество ситуаций, когда для определения психо-эмоционального состояния личности, прогнозирования поведенческих реакций нет возможности использовать какую-либо (даже самую краткую и информативную) психодиагностическую методику. К ним относятся, например, захват заложников, допрос подозреваемых или свидетелей и другие, в которых для правильного построения переговорного процесса или допроса, достижения нужного результата в возможно короткие сроки крайне важно знать, с какой личностью переговорщик или следователь имеют.' дело. В этих случаях, как правило, есть возможность получить какой-либо текст, написанный интересующим нас лицом: записка террориста с его требованиями, письменные показания подозреваемого или свидетеля и г.п.
Связь между почерком и личностными особенностями была замечена очень давно (1;3). Однако графологическая интерпретация письменной речи часто сводилась к использованию внешних описательных характеристик личности, связанных с особенностями почерка.
В нашем исследовании мы попытались с помощью регрессионного анализа (2) по много-числённым характеристикам почерка (наклон, размер, направление строк, межстрочный интервал, поля, конфигурация слов, овальность, надстрочные и подстроч!гые элементы, интервал между словами и буквами внутри слова и др.) распознать уровень шкал широко распространенного личностного опросника СМИЛ (русскоязычный вариант теста ММР1) (4), используемого для изу-
