CC BY
99
выраженности негативизма и чувства вины. Нами обнаружено, что подросткам, воспитывающимся в семье, чувство вины менее свойственно, чем их сверстникам из детских домов. «Детдомовские» дети в гораздо большей степени убеждены в неправильности своих поступков, чаще переживают это и соотносят себя с плохими людьми. Сильное чувство вины, согласно К. Хорни, «.. .является результатом страха неодобрения и защитой от этого страха. Его носители преследуют двойную цель - достичь успокоения и уйти от реального положения дел» (4, 207).
Что касается негативизма, то здесь речь идет об оппозиционном поведении, обычно направленном против авторитета или руководства. В нашем эксперименте негативизм в целом (по совокупности среднего и высокого уровней) более выражен в основной группе, чем в контрольной. В поведении это может выражаться в более активной форме сопротивления установленным законам и порядкам, что подтверждается допущенными ими многочисленными правонарушениями.
Далее мы рассчитали суммарные индексы агрессивности (физическая, косвенная, вербальная агрессия; склонность к раздражению) и враждебности (негативизм, обида, подозрительность) в обеих группах, которые оказались различными. Следует отметить, что А. Басс разграничивал эти два понятия. Враждебность он понимал как реакцию отношения, которой сопутствуют негативные чувства и негативная оценка людей и событий. Враждебность имеет переживательный и экспрессивный компоненты, но не включает в себя вербальные и физические действия. Поскольку враждебность сопровождается негативными эмоциями, то у подростков она может приобретать форму уничижительных замечаний, негативных высказываний, презрительных реплик и т. п. Различительным маркером враждебности является ее направленность на определенный объект. В то же время это более легкое негативное реагирование, поскольку оно не содержит стимулов, способных причинить вред другому. Враждебность может не сопровождаться агрессией, и наоборот, возможны проявления агрессии без враждебности.
В нашем случае у подростков, депривированных в семье, соотношение агрессивности и враждебности - в пользу агрессивности, в то время как у депривированных подростков из детских домов - в пользу враждебности.
Таким образом, можно сказать, что подростки основной группы проявляют более яркие реакции агрессии, направленные на причинение вреда (как физического, так и психологического) другим людям или окружающим объектам. А подростки в контрольной группе, хотя и демонстрируют более высокий уровень агрессии, она менее разрушительна, это в основном враждебные аффективно-эмоциональные реакции, а не действия.
С позиции теории социального научения подобная ситуация легко объяснима. Жизненный опыт подростков из семьи содержит достаточное количество образцов агрессивного поведения. Они привыкли решать свои проблемы агрессивным путем, о чем свидетельствует достаточно высокий процент правонарушений агрессивно-насильственного характера. В противовес им подростки из детских домов воспитывались в «педагогически правильных» условиях.
Рассмотрение общей структуры агрессии позволило сделать заключение о том, что среди видов враждебно-агрессивного реагирования у всех испытуемых ведущее место занимает вербальная агрессия (86%), что в целом соответствует возрастному проявлению агрессии.
Кратко резюмируя анализ агрессивности, можно выделить следующее: все испытуемые характеризуются средним уровнем агрессивности, в структуре которой преобладает вербальная агрессия. Подростки, депривированные в семье, имеют менее высокий уровень агрессии, чем их сверстники из контрольной группы, но эта агрессия более разрушительная. У них сильнее выражен негативизм, проявляющийся в противодействии установленным социальным нормам. Кроме того,
у этих подростков меньше выражено чувство вины, в результате чего они менее невротичны и реже прибегают к защитным формам поведения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Боулби Дж. Создание и разрушение эмоциональных связей. - М., 2004.
2. Лангмейер И., Матейчик 3. Психическая депривация в детском возрасте. - Прага, 1984.
3. Началджян А. А. Психологический словарь. - Ереван, 1984.
4. Фреджер Р., Фейдимен Дж. Личность: теории, эксперименты, упражнения. - СПб., 2002.
| ПСИХОПАТОЛОГИЯ ТЕРРОРА
Канд. юрид. наук И. М. Клейменов, А. Б. Нуртазин, аспирант
Омский государственный университет
Поскольку сущность террора заключается в массовом превентивном устрашении, то это явление психопатологично по определению (4, 48). Нормальное, здоровое сознание не может формулировать задачу превентивного устрашения общества или социальных групп: эта идея возникает и получает свое обоснование только в ущербном, неадекватном воображении. Действительно, вся история террора и терроризма показывает, что террористические акции планируются людьми патологически циничными, а осуществляются, как правило, лицами, характеризующимися серьезными психическими дефектами.
С особой отчетливостью это показывает цитата из «Катехизиса революционера» С. Нечаева, в разделе которого, озаглавленном «Отношение революционера к обществу», провозглашено: «Все это поганое общество должно быть раздроблено на несколько категорий. Первая категория - нео-тлагаемо осужденных на смерть. Да будет составлен товариществом список таких осужденных по порядку их относительной зловредности для успеха революционного дела, так, чтобы предыдущие нумера убрались прежде последующих». Самым мучительным образом должны быть казнены сотрудники полиции. Не оставлена без внимания интеллигенция: «Нам надо очистить мысль от гнилых наростов, нам надо искоренить продажность и подлость современной русской науки и литературы, воплощающуюся в огромной массе публицистов, писак и псевдоученых, состоящих на жалованье III Отделения или стремящихся получить это жалованье. Надо избавиться тем или другим путем от лжеучителей, доносчиков, предателей, грязнящих знамя истины, в которое они драпируются как ее служители» (1, 41-42).
Свой «катехизис» Нечаев начал воплощать в действительность с убийства члена своей организации студента И. Иванова, который критически высказался в отношении лидера. Это убийство, послужившее поводом для создания Ф. Достоевским романа «Бесы», вызвало в обществе закономерную реакцию отторжения, а со стороны других революционеров -негативные оценки. Это показывает, что и российскому обществу, и революционной среде нужно было время для «психо-патологизации», для привыкания к обескураживающим учениям, диким и социально недопустимым поступкам. Период такой адаптации в России был успешно пройден в конце XIX - начале XX столетия. И уже покушение на убийство столичного генерал-губернатора Трепова, совершенное членом украинской националистической террористической организации В. Засулич, было воспринято как героический акт. Суд присяжных оправдал заведомую убийцу, и это решение сопровождалось массовыми манифестациями поклонников террористки.
В тактике защиты, выбранной адвокатом П. Александровым, поступок Засулич предстал на суде как спонтанное действие, осуществленное девушкой-одиночкой. Она решилась на страшную месть Трепову, приказавшему подвергнуть телесному наказанию за нарушение правил внутреннего распорядка дома предварительного заключения боевика украинофильской организации Емельянова (Боголюбова), поскольку не видела иного способа привлечь внимание общества к издевательствам властей над политическими заключенными. На самом деле между решением о покушении на Тре-пова и его исполнением прошло около 4 месяцев. Прокурорская проверка показала, что Трепов не превысил своих полномочий - он действовал законно. В. Засулич тщательно готовилась к террористическому акту, она прошла хорошую стрелковую подготовку, орудие преступления тщательно выбиралось, а сама акция страховалась другими членами националистической украинской организации (3, 8). Следовательно, мотивов для героизации В. Засулич не было. Налицо жажда революционных действий со стороны различных общественных слоев, которая впоследствии была вполне удовлетворена потоками крови, пролитой красным террором.
В самом деле, общество не хотело замечать странностей в поведении террористов. Оно бездумно, некритично сделало героев из наркоманов и извращенцев. Потребление наркотиков было весьма характерно для революционеров-террорис-тов, а в процессе их подготовки использовались приемы, вырабатывающие жестокость (например, выращивание, а затем поедание щенят) (3, 76-77, 102). Не случайно, что такие лица, получив власть, стали упиваться своей маниакальной страстью. Российское общество получило наглядный урок того, что происходит, когда нарушается заповедь «не сотвори себе кумира», тем более - когда кумирами становятся носители различных патологий.
Психопатология террора достигла своего апогея в деятельности революционных «чрезвычаек» (2, 135-140). В Киеве в одном из подвалов было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках производились казни. После каждого «удачного» выстрела раздавались крики «Браво!», «Бис!», палачам подносили бокалы шампанского. Особенно лютовали «товарищ Вера» и «товарищ Роза». Первая из них лично убила несколько сотен людей, предварительно втиснутых в ящик, в верхней части которого было проделано отверстие для головы. Стрельба являлась для этих садисток только шуточной забавой и не возбуждала уже их нервов. Требовались более острые ощущения, и с этой целью «товарищи Вера и Роза» выкалывали жертвам иглами или выжигали папиросой глаза.
В Вологде свирепствовали палачи Кедров и Эйдук, которые вырезали поголовно всю местную интеллигенцию. В Одессе «чрезвычайки» были организованы на линейном корабле «Синоп» и крейсере «Алмаз». Пойманных в городе людей (хватали всех без разбора) приводили на судно, прикрепляли к толстым доскам и продвигали ногами вперед в корабельную печь. Такой смертью погиб герой Порт-Артура генерал Смирнов. Других четвертовали, привязывая к колесам в машинном отделении, третьих бросали в паровой котел.
В Полтаве неистовствовал чекист Гришка, практиковавший неслыханный по зверству способ мучений. Он предал казни 18 монахов, приказав посадить их на заостренный кол, вбитый в землю. Этим же способом пользовались и чекисты Ямбурга, где на кол были посажены все захваченные на Нар-вском фронте пленные офицеры и солдаты. Некоторые из них мучились более суток.
Современный террор в России также демонстрирует крайнюю степень жестокости террористов. В Беслане жесто-
кость к заложникам проявлялась сразу, без какой-либо стадии нагнетания озлобления, чтобы шокировать и парализовать волю жертв, а для себя закрыть пути к отступлению. Безоружных милиционеров, случайно оказавшихся в толпе других людей и попавших вместе с ними в школу, тут же расстреляли, включая женщину - работника паспортного стола. Бандиты, не встретив никакого сопротивления, стреляли во все стороны из автоматов и подствольных гранатометов. В городе царили паника и хаос. Террористы создали атмосферу ужаса, издеваясь над заложниками. Они запугивали детей выстрелами в потолок и оставили заложникам возможность пить только собственную мочу. Обстановка в спортзале, куда согнали заложников, была мучительной. Заложники постоянно находились под страхом смерти и терпели невероятные издевательства. На глазах у родителей дети погибали от отсутствия воды и пищи. Детская психика надрывалась от постоянных угроз оружием (6).
По мнению некоторых исследователей терроризма, психопатология среди террористов - достаточно редкая вещь (5, 126). С этим мнением вряд ли можно согласиться. Думается, что здесь налицо феномен привыкания к террору со стороны специалистов - тоже своего рода патология. Искажение реальной картины путем коррекции шкалы оценок указывает на то, что в современной России сильны настроения не замечать тенденцию психопатизации общественных отношений в самых различных сферах.
ЛИТЕРАТУРА
1. Будницкий О. В. Терроризм в российском освободительном движении. - М., 2000.
2. Жевахов Н. Д. Воспоминания. - М., 1993. - Т. 2.
3. Литвинов Н. Д. Террористические организации: формирование и деятельность. - М., 1999.
4. Одесский М. Террор как идиологема: (к истории вопроса) // Общественные науки и современность. - М., 1988.
5. Ольшанский Д.В. Психология терроризма. - СПб., 2002.
6. Трагедия Беслана: унижение, забвение, смерть // <www. rodina-nps.ru>.
НРАВСТВЕННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ИГРОМАНА
Канд. юрид. наук, доцент С. Л. Панов
Омская академия МВД России
По мнению экспертов Российской ассоциации игорного бизнеса, около 8,0% граждан страны с определенной регулярностью посещают объекты игорного бизнеса (казино, а преимущественно - залы игровых автоматов). Больше всего посетителей игорных заведений в Северо-Западном регионе (11,6% населения), Москве (10,0%), на Северном Кавказе (9,2%) и в Поволжье (9,0%). Меньше всего игроков в Западной Сибири (5,9%), на Урале (6,4%) и Дальнем Востоке (7,1%) (1).
Самая массовая группа граждан, увлекающихся игрой, это лица в возрасте от 25 до 34 лет (22,4%); игроков в возрасте 35-44 лет - 20,5%; 45-54 года - 16,8%; 19-24 года - 12,1%. Однако настораживает то, что около трети игроков - пенсионеры и несовершеннолетние (18,8 и 9,9% соответственно). Среди клиентов игровых залов мужчины составляют 89,7%, женщины - 10,3%. Легко увлекаются игрой дети и подростки; безработные и лица, не имеющие постоянного источника доходов; люди экстремальных профессий, а также те, кто непосредственно связан с наличностью (бизнесмены, банкиры, работники торговли, таксисты и др.1).
1 Достаточно большое число лиц, «подсевших» на игру среди материально благополучных в определенной степени людей можно объяснить: во-первых, наличием у них «неучтенных» денежных средств, которые не влияют на семейный бюджет; во-вторых, профессии этих людей связаны с постоянным риском, следовательно, они не боятся рисковать и в игре (6).
