CC BY
350
Социология. Психология. Философия Вестник Нижегородского университета им. Н.И. /Лобачевского, 2008, № 2, с. 265-273
ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ:
ЗАВИСТЬ И ПСИХИЧЕСКОЕ ЗДОРОВЬЕ
© 2008 г. О.Р. Бондаренко 1, У. Лукан 2
1 Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского 2 Карл Франценс университет, г. Г рац, Австрия
boolga11@rol.ru
Поступела в рндакцею 14.03.2008
Зависть чаще всего рассматривается и оценивается c моральных и социальных позиций. Это отодвигает на второй план и затрудняет психологический анализ зависти как полноправной составляющей нашей эмоциональной системы, как важного аспекта нашей личности и всей психики. Рассматриваются психологические механизмы зависти в контексте разных теоретических подходов и предлагаются две гипотезы о внутренних психологических функциях зависти и их значении в регуляции самооценки личности. Также представлен материал о переносе как об особой форме переживания зависти в процессе консультирования, возможностях консультативной работы с ним и о проблемах контрпереноса.
Ключнвын слова: зависть, моральный арест, психологическое консультирование.
Психическое здоровье является важнейшим результатом и ресурсом развития личности. Оно лежит в основе любой деятельности индивида, в том числе и его профессиональной успешности. Современная психология предлагает эффективные способы поддержания, сохранения и развития психического здоровья индивида, среди которых наиболее разработанным является психологическое консультирование. В процессе психологического консультирования обеспечивается обращение к глубинным аспектам личности, ее психическим конфликтам, одним из которых является и феномен зависти, исследованию которого посвящена данная статья.
Зависть рассматривается различными науками еще со времен античности, однако, по сравнению с другими эмоциональными переживаниями (например, страхом, гневом), она до недавнего времени изучалась психологически недостаточно. Примечательно, что обсуждались скорее морально-этические аспекты зависти и ее деструктивное воздействие, чем возможные психологические механизмы. Так, исследуя феноменологию зависти А.Ю. Согомонов [7] отмечает, что о зависти писали Платон, Аристотель, Ксенофонт, об этом чувстве рассуждали мыслители Нового времени: Р. Декарт, Ф. Бэкон, Б. Спиноза, Ф. Ларошфуко, И. Кант. При этом философы в большей мере стремились дать моральную оценку зависти, нежели психологическое объяснение этого явления и его восприятия. Платон определял зависть как огорчение по поводу благ, имеющихся у друзей в настоящем или бывших у них в прошлом, считая зависть важнейшим пороком, препятствующим в продвижении к истинной добродетели. Ари-
стотель писал, что зависть есть некоторого рода печаль, являющаяся при виде благоденствия подобных нам людей [7] .
Эмоциональное переживание зависти
В христианско-этическом понимании зависть характеризуется еще и тем, что ее считают одним из семи смертных грехов, к которым относятся: распутство, чревоугодие, леность, гордыня, гнев, скупость и зависть. Все они указывают на характерные аспекты человеческой жизни - следующие в основном из принципа получения удовольствия и сомнительные с точки зрения морали, которая предупреждает их крайние проявления, но признает склонность к ним неизбежной [6]. Это вполне оправданные человеческие стремления, однако, в результате раннего подавления строгим «сверх-Я», они извращаются до порочности, не могут развиваться дальше и остаются на инфантильном уровне.
Зависть в этом списке - исключение. Зависть переживается явно негативно, и у нее, в отличие от остальных смертных грехов, казалось бы, нет своей функции и биологической цели. На первый взгляд она бессмысленна, не приносит субъекту зависти никакой пользы, поскольку не позволяет ему получить предмет зависти, которым обладает объект зависти (предметом зависти может быть и качество объекта зависти, и мнение о нем социального окружения).
Многие исследователи подчеркивают агрессивную окраску зависти. Еще Бэкон отмечал, что зависть может принимать деструктивную форму поведения: «Кто не надеется сравняться с ближ-
ним в достоинствах, старается сквитаться с ним, нанося ущерб его благополучию» [1]. Агрессивно-разрушительный поведенческий компонент в интерпретации зависти более явно обозначен позже у Декарта: «Нет ни одного порока, который так вредил бы благополучию людей, как зависть, ибо те, кто им заражен, не только огорчаются сами, но и, как только могут, омрачают радость других» [2]. По мнению П. Куттера, зависть может принимать форму ярко выраженной и направленной вовне ненависти. Завистник втайне пытается навредить тому, кому он завидует. Плетя коварные интриги, завистники стремятся компенсировать свои страдания. В данном случае зависть принимает форму причинения вреда окружающим [4].
Зависть входит в число наименее признанных чувств и почти не упоминается при объяснении собственных установок и реакций, зато ее достаточно часто приписывают окружающим.
Зависть - это неявное признание чувства собственной неполноценности по сравнению с кем-то другим. «В зависти всегда таится сравнение, - утверждал Бэкон, - а где невозможно сравнение, нет и зависти...» [1] . Так является ли вообще зависть эмоциональным переживанием? Р. Плутчик [20] определяет эмоциональные переживания, исходя из трех критериев: во-
первых, они важны для выживания, во-вторых, распознаются без интроспекции и, в-третьих, заметны по всему поведению. Кажется, что чувство зависти не отвечает первому критерию -необходимости для выживания, несмотря на то, что его можно наблюдать повсеместно, даже у высокоразвитых животных (зависть к корму).
В последнее время предпринимаются попытки показать, что для выживания зависть конструктивна: она понимается как своего рода «орган познания» собственных глубинных стремлений, как стимул для повышения требований на эмансипацию и собственные права в обществе, то есть как усилие, которое могло быть сдержано ранними запретами.
Однако зависть в значительной степени переживается как агрессия - и субъектом, и объектом зависти. Чувства завистника в разговорной речи описываются так: зависть точит, терзает и гложет, от зависти можно лопнуть, от нее сгорают или зеленеют, завистью исходят1. От хронической зависти со временем даже меняет-
1 (Ср. в немецком языке: Neid nagt an j-m - зависть точит, Neid zehrt an j-m - букв. «зависть дергает», vor Neid platzen - лопаться от зависти, vor Neid gluhen -сгорать от зависти, grun vor Neid werden - зеленеть от зависти, j-m kommt durch Neid die Galle hoch - букв. «у кого-л. от зависти желчь поднимается», j-d wird durch Neid zerfressen - букв. «кого-л. разъедает зависть», Neid ist Gift - зависть - это яд.)
ся внешний облик. Тот, кому завидуют, переживает направленную против него реакцию зависти как агрессивную и раздражающую, что, естественно, приводит к страху перед завистью, поскольку он предполагает присутствие у завистника деструктивного импульса или даже открыто заявленной цели - уничтожить предмет зависти или объект зависти.
Но и с научных позиций, например в специальной литературе по психологии, зависть как эмоциональное переживание часто представляется только негативно, как отрицательная черта характера или опасный для жизни синдром. Так, в отечественной психологии психологическая сущность зависти также рассматривалась в ее деструктивном и негативном аспекте. Как отмечает К. Муздыбаев [5] , зависть - ущербное чувство, которое пытается заполнить пустоту или какой-нибудь личностный недостаток, отсутствие психологического равновесия и гармонии.
Задача психологического определения зависти и ее функций в психике человека, очевидно, усложняется еще и из-за того, что зависть - морально перегруженное понятие, которое в первую очередь используется для критики людей и определенных мотивов их действий. Для того чтобы употребление этого понятия имело смысл в психологическом контексте, с него необходимо снять моральную нагрузку. Так, не может быть научно-психологических высказываний о лености/лени безотносительно мотивации поведения подавляющими факторами и конфликтами или о гордыне/тщеславии безотносительно теории нарциссизма.
Таким образом, психологии зависти следует отказаться от бичевания зависти и интегрировать ее в общую психологическую теорию, и тогда она сможет объяснить связанный с завистью опыт с помощью глубинных, психодинамических процессов.
Зависть в социальном ракурсе
Авторы наиболее объемных работ о зависти, Х. Шек [23, 24] и Г.Ф. де ла Мора [19], не соблюдают вышеназванное требование; они описывают негативные социальные и общественные последствия зависти в социологическом ракурсе и не пытаются объяснить ее интрапси-хические функции.
Х. Шек [23] утверждает, что зависть входит в биологический и социальный арсенал человека в качестве базовой антропологической категории, и называет ее причиной множества социальных и общественных феноменов, от наведения порчи и вандализма вплоть до прогрессив-
ного налогообложения и даже социальных революций. Он постулирует необходимость зависти для структурирования общества и невозможность существования эгалитарного, бесклассового общества.
Г.Ф. де ла Мора [19] доказывает, что зависть имела определенное значение во всех культурах и во все времена. Автор различает личную зависть, которая скорее испытывается втайне и скрывается, и общественную зависть, для которой более характерно лицемерие («Деньги портят характер», «В тесноте, да не в обиде» и т.п.). По его мнению, зависть направлена против индивидуальности и поэтому является причиной уравнительности. Он подчеркивает, что всеобщая готовность завидовать может в любой момент быть направлена политическими провокаторами на определенные социальные группы и, таким образом, привести к стачкам и революциям. Соответственно, требование социальной справедливости и любви к ближнему в основном мотивировано завистью, так что зависть, по мнению автора, служит помехой для мира в обществе.
В качестве критики этих точек зрения прежде всего следует сказать, что уличить кого-либо в зависти («тебе просто завидно») - очень эффективный способ отмести его претензии и показать безосновательность его доводов, не обсуждая каждый в отдельности, независимо от того, обоснованы они на самом деле или нет. О зависти всегда говорится в отношении определенных общественных групп, для того чтобы дискредитировать мотивы их действий и используемую ими аргументацию. В этом смысле уличение в зависти может рассматриваться как агрессивная защита членов привилегированных групп от чувства вины и стыда.
Психодинамические исследования зависти
В современной литературе по психологии, консультированию и психоанализу, или глубинной психологии, нет достаточной согласованности теорий и подходов, поскольку обмен опытом исследований практически отсутствует. Тем не менее она позволяет получить ответы на вопрос об интрапсихических функциях зависти и еще на два очевидных вопроса:
1. Почему сам факт наличия у другого человека какого-либо преимущества раздражает, даже если не несет в себе никаких негативных последствий?
2. Почему не все завидуют всем и по каждому поводу?
При этом зависть в когнитивном, социальном и эмоциональном аспекте оказывается очень сложным психологическим феноменом.
З. Фрейд [12, 13] не считает зависть самостоятельным, требующим объяснения явлением, и упоминает о ней в своих работах лишь несколько раз, причем и в них он не исследует зависть, а с ее помощью поясняет, например, наведение порчи и «недобрый»/завистливый глаз. В понимании З. Фрейда, переживание зависти естественно для человека, так что нет необходимости задаваться вопросом о ее причинах. Для него зависть скорее служит реальной основой многих установок, которые приветствуются в обществе, «духа общности», и формирует реакции. (Кстати, сторонникам индивидуальной психологии А. Адлера может показаться очень смелой мысль о том, что чувство солидарности является прямым следствием вытеснения или отрицания зависти.) Понятие «зависти к пенису» (З. Фрейд) также не содержит объяснений психического феномена зависти, а лишь переносит его в новый, неизвестный ранее контекст.
И все-таки З. Фрейд замечает, что зависть должна заживить нарциссическую рану. Но этот структурно-теоретический подход далее не используется ни им, ни его прямыми последователями, а развитие теории фокусируется на представляющемся ему интересным понятии «зависти к пенису».
К. Г. Юнг не обращается к теме зависти. У А. Адлера в его работах [9, 10] ей посвящено несколько страниц, где зависть упоминается, наряду с тщеславием и скупостью, как «черта характера, агрессивная по своей сути». Как и следовало ожидать, А. Адлер видит в ней выражение чувства неполноценности, и, хотя он категорически протестует против морального осуждения людей с такой позицией, в его формулировках все же присутствует характерный воспитательный оттенок. А. Адлером был разработан подход к пониманию психических явлений, с помощью которого осуществился переход от фрейдовской схемы «влечение - конфликт влечений - защита от влечений» к принципу регуляции, то есть к структурно-теоретическому объяснению, выстраиваемому вокруг понятий социальной отнесенности и регуляции самооценки. Соответствующее этому подходу определение зависти в рамках индивидуальной психологии может звучать так: «Зависть - это мгновенный или продолжительный ответ на неравенство людей при недостаточной или нестабильной самооценке».
Впоследствии другие исследователи нередко принимали и развивали аналогичные концепции.
Здесь следует также упомянуть Ф. Хайдера [14] и его теорию равновесия. Он подчеркивает, что человек может завидовать из-за вещи, принадлежащей другому, хотя прежде никогда не испытывал потребности в ней и даже не думал о ней; то есть можно желать чего-то только потому, что оно есть у другого. Ф. Хайдер предполагает, что мотивом в данном случае является желание одинаковой судьбы и равных результатов. Таким образом, зависть - это реакция на неравномерное распределение преимуществ и прибыли в обществе, однако она не может считаться нравственным чувством, так как связана с желанием справедливости только по отношению к себе.
Интересен и широко известен подход к пониманию проблематики зависти, предлагаемый М. Кляйн [3, 16], автором теории отношения к объекту. Она считает, что первый объект, к которому имеет отношение грудной ребенок, - это грудь, вызывающая зависть и как «злая грудь» с прекратившейся лактацией (ведь она удерживает в себе то, чего так жаждет ребенок), и как «добрая грудь» с обильной лактацией (ведь у нее то, чего жаждет ребенок, кажется, есть в избытке). Из-за склонности к агрессии, существующей, по мнению М. Кляйн, с момента рождения, у младенца возникает импульс побороть плохое чувство зависти, уничтожив хорошее в груди, что показательно для психического механизма проекции плохого и интроекции хорошего.
Несмотря на бесспорную привлекательность данного подхода, многое в нем вызывает критику. Например, возникает вопрос, способен ли младенец к различению «Я» и объекта, к атрибуции своего неудовольствия и развитию фантазии «удерживания» прежде, чем получит аналогичный собственный опыт. В целом можно сказать, что современные научные знания о грудных младенцах свидетельствуют об обратном.
Экспериментальное исследование в этой же области провели С. Фрэнкель и И. Шерик [11]. Они наблюдали детей в возрасте от 1 года до 5 лет за игрой с ровесниками, помещая их по двое в манеж с каким-либо интересным предметом. Под завистью в данном случае понималось желание также испытать замеченное у соседа хорошее чувство, вызванное обладанием определенным предметом. Такая реакция наблюдалась только с полутора лет и особенно часто встречалась в три года. Годовалые дети проявляли интерес к предметам и забирали их, но, судя по всему, сосед при этом не играл никакой роли, агрессии не было и, следовательно, зависти тоже. Авторы предположили, что для возникно-
вения чувства зависти необходимы следующие условия:
- для либидо-агрессивного замещения объекта зависти уже должна существовать способность противопоставления «Я» и объекта;
- уже должно существовать представление о собственности;
- должна существовать способность представлять себе и предвидеть желаемое конечное состояние.
Первое экспериментальное исследование зависти у взрослых провели П. Саловей и Дж. Родин [22]. Студентов спрашивали об их профессиональных целях и желаемой карьере. Собеседование каждый раз проходили двое, но в качестве второго опрашиваемого на самом деле выступал актер, который всегда высказывал практически те же пожелания, что и настоящий испытуемый. Затем проводился тест на профессиональную пригодность. Каждый раз сообщалось, что результаты испытуемого якобы в той или иной степени хуже, чем результаты второго участника собеседования. Затем испытуемого в личной беседе спрашивали о его эмоциональной реакции и отношении к ситуации. Помимо дистанцирования от целей, названных изначально, и скептических высказываний по поводу теста, наблюдались явные агрессивные импульсы в отношении якобы более успешного участника эксперимента и критика в его адрес, которой было тем больше, чем заметнее была разница в результатах теста.
М. Сильвер и Дж. Сабини [26] считают реакцию зависти нарушением социальной нормы и ставят вопрос о том, каково ее назначение и почему с ней примиряются в обществе. Авторы оспаривают точку зрения о парадоксальности зависти, согласно которой зависть не имеет биологически обоснованной цели и не обеспечивает каких-либо приобретений. По их мнению, реакция зависти в форме критики и агрессии направлена на то, чтобы сохранить самооценку.
Подробно анализируя феномен зависти и его последствия, А.Д. Розенблатт [21] также подчеркивает необходимость различения «Я» (субъекта) и объекта. Объект обладает чем-то, чего нет у субъекта, но субъект ощущает себя всесильным и вправе обладать этим чем-то, и в попытке получить это что-то переживает собственное бессилие. В результате, в качестве защитных механизмов, возникают определенные реакции. Зависть рассматривается как мощный потенциал мотивации для других реакций, или симптомов зависти. К ним относятся различные, хорошо знакомые тенденции реагирова-
ния, например, отрицание ценности предмета зависти («мол, зелен виноград»), компенсаторные фантазии и самоуспокоение (усмотрение скрытой пользы в невозможности обладать предметом), вовлечение инстанций высшей справедливости («Так угодно Богу») и самовнушение («Стоит мне только захотеть...»). Возможно, менее осознанным является защитный механизм идеализирования обладателя предмета зависти или дистанцирования от него, поскольку зависть чаще всего встречается на одном уровне конкуренции, среди равных; кумирам же, например, завидуют редко. А.Д. Ро-зенблатт приходит к выводу, что для ограничения чувства зависти или защиты от него наиболее важны следующие реакции:
- критика предмета зависти;
- дистанцирование/нахождение различий между собой и объектом зависти;
- изменение значимости предмета зависти для себя.
С помощью этих механизмов предпринимается попытка отрегулировать переживание зависти, сделать его переносимым.
Г.Х. Зайдлер [25] разработал еще одну интересную концепцию для объяснения реакций зависти, согласно которой зависть возникает вместе с попыткой восстановления принадлежности, цельности, нарциссического всесилия. Автор обращается к вопросу об отношении завистника к предмету зависти в психодинамическом, структурно-теоретическом смысле. Предмет зависти прежде всего переживается как существенный элемент индивидуальности, как особое аффективное качество или выражение самоопределенности объекта зависти. При этом объект зависти оказывается не просто примером для подражания, а обладателем того, чего не хватает самому завистнику, что якобы должно принадлежать ему по праву и позволит восстановить потерянное всемогущество. Таким образом, существенные элементы обязательных для себя ценностей и целей, необходимых для идеального отношения к себе, видятся завистником в качествах другого лица или приписываются ему, но при этом переживаются, как часть себя, и должны быть присвоены путем интроекции. То есть завистника разрывают субъективные противоречия. Он мог бы сказать: «Я немного не в себе, я отчасти вне себя, ведь то, что для меня важнее всего - моя индивидуальность, -находится у другого человека. Но я имею полное право претендовать на нее и убрать со своего пути все - то есть объект зависти, того, кому я завидую, - что отделяет меня от моего предмета зависти. Когда я снова смогу им обла-
дать, я снова буду хозяином в собственном доме и восстановлю свой (всесильный) мир» [25].
Г.Х. Зайдлер усматривает в качестве цели завистника попытку интернализировать всемогущество, сначала спроецировав его на другое лицо, причем эта интернализация имеет форму интроекции. Предпринимая попытку самовосстановления, завистник может воспользоваться и агрессивными средствами, но изначально он не преследует агрессивных целей (как утверждается многими авторами). Он стремится к полной власти над предметом зависти, что может выражаться и в разрушении, если нет иных возможностей. Зависть нередко приводит и к другим, трудно переносимым эмоциональным переживаниям (например, отчаянию), к проблемам в отношениях или к тяжелым психосоматическим нарушениям. В завистнике совмещаются агрессивное поведение и стыд. И зависть, и стыд являются результатом самореф-лексии и несоответствия идеальному «Я». Но, если стыд сохраняет это несоответствие и вызванные им страдания, то зависть требует изменить ситуацию, восстановить цельность или нарциссическое всесилие.
Психологические подходы в объяснении переживания зависти
В психологических подходах можно обозначить две гипотезы.
Пнрвая гипотнза предполагает взаимосвязь между завистью и самооценкой. Однако причинно-следственная связь между самооценкой и завистью представляется по-разному и из-за этого остается не совсем ясной. Одни представляют зависть как причину трудностей с самооценкой, например, В. Каст: «Ощутив укол зависти. мы чувствуем, что задета наша самооценка.» [15]. М. Силвер и Дж. Сабини видят в зависти способ защиты самооценки [26]. Наконец, зависть представляется как часть механизма регуляции самооценки или сопутствующее ему явление, в особенности как защита от занижения самооценки [22] и [25], где описывается восстановление идеального отношения к себе).
Вместе с тем ни один из этих подходов не затрагивает очевидное соотношение между переживанием зависти и самооценкой, которое заключается в том, что чувство зависти возникает в результате неудавшихся попыток регуляции самооценки. Защита от снижения самооценки постулируется исследователями как сама собой разумеющаяся функция зависти, поскольку понятие защиты используется в
очень широком значении. Но зависть кажется скорее показателем бесполезности предпринятых усилий.
Если три способа защиты самооценки, описанные А.Д. Розенблаттом [21] (см. выше), уже не помогли и самооценка начинает снижаться, то тут же возникает чувство зависти. Этому более подвержены люди с незрелым, фрагментированным «Я», которые поддаются желанию найти его недостающие частички. Из-за недостаточно развитого «Я» их регулятивные механизмы также развиты слабо.
Таким образом, мы получаем ответ на поставленный ранее вопрос «Почему не все завидуют всем и по каждому поводу?». Завесть возншант только тогда, когда с помощью мн-ханезмов рнгуляцее - путнм установлннея цнн-носте прндмнта завесте, дестанцее от объ-нкта завесте е значннея прндмнта завесте для снбя - нн удантся создать достаточнон внут-рннннн равновнсен. Зависть — это чувство, возникающее при неудавшейся защите самооценки.
В соотвнтствш со второй гтотнзой, зависть связана с неполнотой, нецелостностью (пробелами) в структуре «Я».
По мнению Г.Х. Зайдлера [25], попытка интернализации с целью восстановления целостности «Я» предпринимается на уровне интроек-ции. В развитии «Я» выделяют три уровня интернализации [18]: ранний уровень - уровень инкорпорации (части «Я» заимствуются из субъектно-объектного дифференцирования),
уровень интроекции (части пока еще фрагментированного «Я» структурируются и переструк-турируются; образуются целостные структуры) и зрелый уровень - уровень идентификации («Я» переводится в осознанные и неосознанные установки, задачи и действия по образцу).
Инкорпорируется все то, что предлагается. Интроецируется то, что позволяет фрагментам «Я» вступать в функциональные, более масштабные объединения. Идентификация происходит, только если предлагаемое извне соответствует уже имеющимся мотивациям и целям.
«Путем интроекции требования объекта (ожидания родителей) присваиваются и переживаются как свои собственные. Так они сохраняются независимо от того, присутствует объект или нет. Таким образом, с помощью ин-троекции формируются поощряющие, запрещающие и наказывающие стороны Сверх-Я и того, что ему предшествует» [17].
С помощью обратного процесса - экстерна-лизации - субъект в дальнейшем выстраивает отношения с окружающими. В соответствии с
уровнями интернализации обозначаются и три уровня экстернализации: ранний уровень -уровень экскорпорации (выражение того, что было инкорпорировано); уровень проекции (выражение того, что было интроецировано) и зрелый уровнь - самообъективация (построение отношений в соответствии с ясным переживанием собственных потребностей и установок).
На наш взгляд, несмотря на то что проекция (как пара к интроекции), безусловно, играет существенную роль в отношениях между субъектом и объектом зависти, само переживание зависти, как стремление к индивидуализации, следует относить к более раннему уровню, чем уровень интроекции. Регрессия, происходящая вследствие неудачи в регуляции самооценки, обусловливает возврат к более ранней форме интернализации - инкорпорации. Конечно, это частичная регрессия, которая касается не всей личности.
На самом деле, зависть относится не к какому-либо предмету, а к чувству, которое, как кажется завистнику, этот предмет вызывает у своего владельца - объекта зависти - и в котором завистник, по-видимому, испытывает потребность. Пробел в собственном «Я» при виде предмета зависти переживается болезненно, он должен быть заполнен, и в конечном счете эта просьба обращена к матери. У завистника есть надежда, что инкорпорация недостающих частей «Я» поможет ему стать более счастливым, довольным, повысить свою значимость; однако то, что когда-то удавалось получить от матери, пусть и не в полной мере, теперь получить не удается.
Сходную точку зрения на природу зависти высказывает и Е.Т. Соколова [8], опираясь на исследования А.Н. Леонтьевым эмоциональной сферы человека. А.Н. Леонтьев считал эмоции непосредственным отражением (на уровне переживания) отношений между потребностями и возможностью успешной реализации отвечающей им деятельности человека. Тогда эмоциональное переживание зависти может возникать при трех условиях: во-первых - при наличии у индивида противоречия между какой-либо значимой потребностью и возможностью ее реализации (дефицит удовлетворения значимой потребности); во-вторых - при сравнении себя с другим человеком, успешно удовлетворяющим эту потребность (социальное сравнение); и в-третьих - при неумении, отсутствии опыта самореализации: активных действий, эффективно приближающих человека к удовлетворению собственных потребностей (незрелые механизмы саморегуляции). На наш взгляд, здесь
особую значимость приобретает социально-психо-логический аспект зависти, когда именно другой, «успешный» человек обостряет это противоречие индивида между его значимой потребностью и невозможностью ее реализации. Именно другой делает неосознаваемую дефицитную потребность явной и «выводит ее из-под защиты».
Пнрнживанин завесте - это экстнрналеза-цея, еле, точннн, экскорпорацея внутрннннй пустоты, пнрнжеванмых днфецетов в ранннм разветее «Я», пробелов в «Я», то есть недостатка положительных инкорпораций и не полностью развитой из-за этого эмоциональной системы.
Одним из примеров, подтверждающих эту позицию, являются на удивление жестокие конфликты на почве зависти при разделении наследства в семьях, скорбящих о потере близкого человека. Они свидетельствуют о попытке заполнить внутреннюю пустоту с помощью инкорпорации.
Таким образом, в соответствии со второй гипотезой переживание зависти возникает, когда, после социального сопоставления, которое в каком-либо значимом аспекте дало негативный результат, зрелые механизмы регуляции не обеспечили защиту оказавшейся под угрозой самооценки. Если существуют соответствующие дефициты «Я», это приводит к регрессивным фантазиям о всесилии и попытке инкорпорировать принадлежащие другой личности части «Я», напоминающей построение раннего «Я», путем присвоения частей этой личности. Следовательно, переживание зависти является экскорпорацией болезненно ощущаемого пробела в структуре «Я».
Зависть как проблема в консультировании и психотерапии
Зависть, связанная с проблемами самооценки, играет ту или иную роль во всяком нарушении личности. В первую очередь это касается нарциссических расстройств личности, параноидных страхов и агрессивных, разрушительных фантазий, нередко в сочетании с проблемами психосоматического характера. В отношениях зависть разделяет, создает дистанцию. Тот, кто завидует, занимает оборонительную позицию по отношению к враждебному миру, у него отсутствуют представления о положительной самооценке. В настроении, как правило, доминирует смесь печали о себе и ненависти к окружающим, в сочетании с отчаянием и унынием, а также ощущением того, что все предопределе-
но. Со временем агрессивность нарастает, а затаенная обида становится стилем жизни. Сильное чувство зависти не позволяет спокойно перенести происходящее с возрастом ограничение собственных возможностей и вызывает негативное отношение к молодежи, возможности которой еще не ограничены.
В консультативной, терапевтической и аналитической работе крайне необходимо обращаться к теме зависти, поскольку без осознания зависти не могут быть признаны или интегрированы и положительные эффекты терапии. Для клиента это, как правило, оказывается болезненным актом разоблачения, и чтобы он не боялся испытать чувство неполноценности, необходимы стабильные отношения. Часто консультанты/терапевты/аналитики интерпретируют связанные со стыдом конфликты клиентов лишь поверхностно, как простое проявление тщеславия. Защита от жестокой нарциссической обиды приводит к противоречиям и, в особенности, к проективной идентификации. Клиент предпринимает попытки спровоцировать зависть со стороны консультанта, чтобы придать себе значимость. Так, клиент чувствует свою правоту и превосходство, однако также и угрозу из-за спроецированного агрессивного чувства зависти, которое, как ему кажется, он видит в своем собеседнике. Следовательно, зависть как атака и зависть как защита иногда неотличимы друг от друга, они могут пересекаться и вместе быть частью одного действия.
Зависть препятствует установлению теплого, сердечного, доверительного отношения к консультанту и благодарному принятию его слов. Ни в чем нет искренности, и клиент не может сохранить собственный положительный образ. Часто возникающие проблемы в отношениях состоят, например, в том, что клиент воспринимает проявляющего сдержанную эмпатию консультанта как равнодушного и высказывает ему претензии; клиент постоянно противоречит консультанту, утверждая, что тот запутывает его своими «мудрыми советами»; клиент встречает предложения наладить отношения с недоверием, ищет отговорки и пытается контролировать консультанта. Также могут встречаться постоянная ирония, критика, неодобритель-ность вплоть до ее крайнего проявления - дискредитации консультанта. Но характерно и жадное, неосмысленное восприятие высказываний консультанта, не позволяющее их достоинствам (тому, чему стоит завидовать) проявиться. В результате не происходит дальнейшего развития, корректирующий эмоциональный опыт отсутствует. В терапии наступает застой, а клиент торжествует.
Успешная работа с завистью, напротив, обеспечивает индивидуализацию и усиление слабого «Я». Прийти к зрелой форме, то есть к печали по поводу отсутствия чего-либо, бывает непросто, так же как к готовности соперничать и более активной организации жизни с целью преодоления ощущения нехватки чего-либо. С другой стороны, отказ от зависти, то есть подавление аффекта зависти, означает отказ от роста и развития.
Сам консультант, конечно, не слишком радуется, столкнувшись с упомянутыми формами переноса и защиты. Его реакции контрпереноса включают, с одной стороны, ощущение беспомощности и, с другой стороны, давящую потребность помочь клиенту, добиться результата, а также ненависть, поскольку не удается реализовать ни одну инициативу.
Из-за существующей опасности обидеть клиента интерпретация его конфликта оказывается деликатной и сложной задачей, поэтому ее решение часто откладывается. В любом случае интерпретировать конфликт следует доброжелательно, не упрекая клиента, учитывая его чувство стыда и не говоря о зависти как деструктивной реакции, а скорее обращая внимание на страх быть уничтоженным, вычеркнутым. По мере развития процесса важно указывать на рост «Я» и усиление защиты от чужой деструктивности. Чтобы отвратить угрозу проективных идентификаций, необходимо проявлять одобрение и эмпатию.
Заключение
Эмоциональное переживание зависти столь широко распространено, что оно, с одной стороны, может приводить к тяжелым психическим и психосоматическим нарушениям, но, с другой стороны, находится под запретом в обществе и входит в число наиболее часто отрицаемых психических конфликтов. Они представляют собой одну из самых сложных проблем консультирования, терапии и анализа еще и потому, что консультант при столкновении с завистью должен в основном преодолевать конфликты, связанные со стыдом, а проблематика переноса и контрпереноса не осмыслена в достаточной степени, в том числе и на собственном опыте.
Ввиду индивидуального и общественного значения проблематики зависти, важнейшая задача психологии состоит в том, чтобы узаконить зависть как одно из человеческих чувств, осознанно использовать ее для понимания отношений между людьми и, таким образом,
снять с нее моральный арест. Как и другие психические импульсы, зависть, отделяясь, становится незрелой, чудовищной и склонна к крайним, непереносимым для общества проявлениям. Однако, если она интегрирована в сознание и занимает четко определенное место в динамике нашей эмоциональной системы, эти негативные проявления менее вероятны.
Список литературы
1. Бэкон Ф. Опыты, или наставления нравственные и политические. Сочинения в 2 т. М., 1978. С. 369-370.
2. Декарт Р. Страсти души. Сочинения в 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 561.
3. Кляйн М. Зависть и благодарность. Исследование бессознательных источников. СПб., 1997. 95 с.
4. Куттер П. Любовь, ненависть, зависть, ревность. Психоанализ страстей. СПб., 1998. 115 с.
5. Муздыбаев К. Психология зависти. М., Психологический журнал. 1997. № 6. С. 93-110.
6. Перэ Б. Нравственное воспитание начиная с колыбели. М., 1910. 343 с.
7. Согомонов А.Ю. Феноменология зависти в
Древней Греции // Этическая мысль: науч.-
публицист. чтения. Ред. А.А. Гусейнов. М., 1990. С. 109-111.
8. Соколова Е.Т. Психология зависти. НИИ СПиПРЛ, психология, обучение, наука: Статьи по психологии. http://www.niirus.ru/
9. Adler A. Uber den nervosen Charakter. Wiesbaden: Bergmann, 1912. 132 s.
10. Adler A. Menschenkenntnis. Leipzig: Hirzel, 1927. 98 s.
11. Frankel S., Sherick I. Observations on the development of normal envy // Psychoanalytic Study of the Child, 1977. V. 32. P. 56-68.
12. Freud S. Das Unheimliche. London: Imago, 1919. 113 s.
13. Freud S. Massenpsychologie und Ich-Analyse. Zurich: Internationaler Psychoanalytischer Verlag, 1921. 117 s.
14. Heider F. The psychology of interpersonal relations. New York: Wiley, 1958. 98 p.
15. Kast V. Neid und Eifersucht. Dusseldorf: Walter, 1996. S. 12-25.
16. Klein M. Envy and Gratitude. London: Tavistock, 1957. 112 p.
17. Leupold-Lowenthal H. Handbuch der Psychoanalyse. Wien: Orac, 1986. 152 s.
18. Mentzos S. Neurotische Konfliktverarbeitung. Frankfurt/M.: Fischer, 1993. 221 s.
19. de la Mora G.F. Der gleichmacherische Neid. Munchen.: Matthes&Seitz, 1987. 285 s.
20. Plutschik R. Emotions - A Psychoevolutionary Synthesis. New York: Harper&Row, 1980. 336 p.
21. Rosenblatt A. D. Envy, identification and pride // Psychoanalytic Quarterly, 1988. № 57. P. 113-127.
22. Salovey P., Rodin J. Some antecedents and consequences of social-comparison jealousy // Journal of Personality and Social Psychology, 1984. № 47. P. 78-92.
23. Schoeck H. Der Neid. Eine Theorie der Gesell-schaft. Munchen: Alber, 1966. 135 s.
24. Schoeck H. Der Neid und die Gesellschaft. Freiburg: Herder, 1971. 141 s.
25. Seidler G. H. Phanomenologische und psychody-namische Aspekte von Scham- und Neidaffekten // Psyche. 2001. № 1. S. 55-59.
26. Silver M., Sabini J. The social construction of envy // Journal of the Theory of Social Behavior, 1986. № 8. P. 45-59.
PSYCHOLOGICAL COUNSELING: ENVY AND MENTAL HEALTH O.R. Bondarenko, U. Lukan
The affect of envy is viewed and evaluated usually from moral and social perspectives. This connotative load hampers the psychological analysis of envy as a legitimate part of our emotional system and as an important aspect in our psychological structure. These difficulties are presented, the most important theoretical positions in envy research are explained and discussed, as opposed to everyday usage, and then extended by two proposals regarding the inner psychological function of envy and its position in the regulation of self-worth. Finally, the specific forms of transference in affects of envy, their possible therapeutic-analytical treatment, and problems that may arise in counter-transference are discussed.
