CC BY
79
ЖУРНАЛИСТСКАЯ ПРАКТИКА
УДК 070.1
DOI 10.17150/2308-6203.2015.4(2).170-182 Бушев Александр Борисович
доктор филологических наук, профессор, кафедра журналистики, рекламы и связей с общественностью, Тверской государственный университет, 170000, Российская Федерация, г. Тверь, ул. Желябова, 33, e-mail: [email protected]
Alexander B. Boushev
Dr. in Philolology, Professor, Department of Journalism, Public Relations and Advertising, Tver State University, 33, Zhelyabova Str., 170000, Tver, Russian Federation, e-mail: [email protected]
ПРОТЕСТНЫЙ ДИСКУРС: ОПТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ
Аннотация. Работа посвящается различным парадигмам анализа глобального политического дискурса. Предметом рассмотрения в статье является политический масс-медийный дискурс. При интерпретации текстового материала применен метод дискурс-анализа. Подчеркивается роль когнитивных техник интерпретации, необходимых для понимания контента глобальных медиа, формирующихся в Интернете в наши дни. Продемонстрирован подход критического анализа дискурса через выявление стереотипных и оценочных элементов дискурса. В работе обсуждаются оценочность и стереотипии, важные в интерпретации и понимании политического дискурса в масс-медийных условиях. Рассматриваются подходы к анализу дискурса в масс-медиа и его языковые и риторические особенности (штампы, клише, эвфемизмы, аксиологическая лексика, перифразирование, повторы и пр.). Теория языковой личности может быть привлечена к описанию политической ораторики коллективного адресанта медиа.
Ключевые слова. Масс-медиа, дискурс, политический дискурс, оценочность, стереотипия, штамп, эвфемизм, аксиология, интерпретация.
Информация о статье. Дата поступления 28 февраля 2015 г.; дата принятия к печати 16 марта 2015 г.; дата онлайн-размещения 20 апреля 2015 г.
PROTEST MEDIA DISCOURSE: EVALUATION OPTICS
Abstract. The paper is devoted to different paradigms of analysis of global political discourse. The interpretation of the material is performed with the help of discourse analysis method. The paper tackles the discourse of protest in the global mass media , shedding light upon its linguistic constituents (clichés, euphemisms, axiological vocabulary, periphrasis, repetition, etc). Of interest is the approach of critical discourse analysis which is connected with interpretation of stereotyped and axiological elements in the discourse under study. The
paper stresses the need of elaborating cognitive techniques of comprehension of global mass media discourse and analysis the peculiarities of political discourse shedding light upon nominations and assessments. The author shows stereotyped expressions, axiological connotations of terms and repetitions as generic features of political discourse. The paradigm approaches to discourse interpretation in politics are also of interest. The theory of Sprachenpersoen-lichkeit can be applied to the analysis of collective personality.
Keywords. Mass media, discourse, political linguistics, axiological assessment, stereotypes, clichés, euphemisms, assessment, interpretation
Article info. Received Febryary 28, 2015; accepted March 16, 2015; available online April 20, 2015.
ВВЕДЕНИЕ
Настоящая статья имеет своей целью обсуждение парадигм оценки политического дискурса в глобальных масс-медиа. Иными словами, ставится вопрос, какую оптику представляют современные дискурсивные исследования, современная политология для исследователя масс-медийного дискурса?!
Материалом для данной статьи послужили актуальные материалы 2014-го года газеты «Известия», Би-би-си, Первого канала ОРТ, НТВ, «Ди Вельт», «Новой газеты» и др. Целью настоящей работы является выявление языковых и риторических особенностей исследуемого дискурса. При этом используется дискурсивная методология. Предметом данного исследования выступили языковые особенности дискурса.
При изучении курса зарубежной журналистики не составляет никакого труда — благодаря интернетизации и конвергенции, развитию и повсеместному распространению спутниковых каналов доставки контента — смотреть передачи Би-би-си, Евроньюз и Блумберг-Юроп. Изменились и реалии работы журналиста: Интернет-СМИ преодолели некогда прочный железный занавес, стали поистине трансграничны. Сегодняшний студент владеет новой латынью глобальных медиа — английским языком. К его услугам онлайновые мультимедий-
ные интернет-СМИ и традиционные СМИ в Интернете. Простейшего взаимодействия с сайтами достаточно, чтобы найти примеры гипер-текстовости, мультимедийности, интерактивности и трансграничности как родовые признаки новых СМИ. Без труда ориентируется новый потребитель и в мультимедийном контенте. Прочтение блогов на сайтах традиционно печатных некогда СМИ заставляет нас понять фигуру про-сьюмера. Контент, генерируемый пользователями (UGC), повсеместно модерируется на сайтах онлайновых СМИ. Понятны и принципы работы конвергентной редакции — постоянный мониторинг лент новостных агентств 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Не затрудняется студент и с пониманием медиаметрических измерений на сайтах СМИ, социологией интернет-СМИ.
Для теоретического осмысления явлений конвергентных СМИ, привлечения теорий информационного общества можно рекомендовать современные работы (например, [4]). Здесь для изучающего зарубежные СМИ интересны наблюдения над общественным ТВ (Би-би-си) и рассмотрение Евроньюз как противовеса англоязычным СМИ, с характерным для последних стилем без интерпретации, новостями без журналистов в студии, принципами формирования новостного канала европейской точки зрения.
Новые реалии — осмысление ди-гитализации и конвергенции СМИ — и новые практики не вызывают затруднения у детей компьютерного века. Сведение всех каналов трансляции контента к одному экрану компьютера понятно и без долгих объяснений.
Изменения технологии стремительны — вот почему безнадежно устарели главы о технологиях СМИ, например, в учебнике С. А. Михайлова [5]. Там, например, говорится о вероятности возможности получать контент СМИ на экран смартфона, заходить в Интернет со смартфона и т. д. Вполне обыденные ныне электронные книги подаются как последнее чудо техники. Нет достаточного перечня носителей электронных форматов контента и т. д., не обсуждается массовая коммуникация в социальных сетях и ее правовой статус. Последний феномен привносит новое в понимание взаимодействия СМИ и общественного сознания: так, книгу А. Подшибякина [6] характеризуют любопытные главы о том, как ЖЖ меняет реальность и о спецрепортаже нон-стоп, осуществляемого просьюмерами в социальной сети.
Однако, большинство книг, написанных профессионалами исследования СМИ в соответствующих странах, содержат множество фактической информации о структуре и тенденциях СМИ, но нигде нет ни одного примера тематизма контента масс-медиа и тем более текстов СМИ. В этих трудах практически не рассмотрен дискурс СМИ: проблематика, язык, особенности представления дискурса, теории повестки дня, развития новости. Какие новости представляют СМИ, и каким языком они говорят? Как конструируются смыслы? Что в хедлайнах? После прочтения данных монографий это остается загадкой.
В то же время зарубежный учебник «Медиа. Введение» [4] уже после обсуждения самих медиа предлагает нам обсуждение дискурсивного конструирования таких вопросов как социальный класс, гендер, сексуальность, раса, этничность, молодежь и молодежность, национальность, привилегированность, инвалиды, спорт, парламентская политика и цензура и т. д. Необходимо рассмотрение вопросов социального, экономического, военного, политического, культурного, бытового, научно-популярного дискурса в СМИ и т. д. Ведь само определение журналистки свидетельствует о профессиональном обсуждении социальных проблем фактографическими методами. Какова повестка дня СМИ, каковы стереотипы представления ситуаций, благодаря чему конструируется та или иная точка зрения, как достигается баланс точек зрения, как СМИ отражают состояние своего потребителя и, наоборот, конструируют его сознание?
СОВРЕМЕННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОМУНИКАЦИИ
Современные исследования политической коммуникации демонстрируют несколько подходов. Известна идущая со времен античности традиция исследования политической коммуникации риторикой. Эта парадигма, сформировавшаяся в условиях античного полиса, доказавшая свою эффективность в условиях Средних веков и Нового времени, в условиях информационного общества (неориторика), советского общества (например, исследования А. А. Леонтьева, Е. А. Ножина, Л. К. Граудиной) и в условиях транзита (В. И. Аннуш-кин). Показательна в связи с риторикой традиция рассмотрения советского языка и текста с различной его оценкой (П. Серио, А. П. Рома-
ненко, Н. А. Купина, М. Вайскопф,
B. М. Мокиенко, М. О. Чудакова). Очевидно, последние работы закладывают фундамент всякого рода исследований политической номинации.
Сформировавшееся в начале 90-х гг. XX в. в русле семантических и концептуальных исследований направление «политическая концеп-тология» представляет собой новое направление исследований. Своей задачей оно видит изучение динамики и семантики основных политических понятий типа свобода, воля, равенство, демократия, лидерство и пр., сравнительное изучение объема этих понятий в рамках разных политических культур [3]. Наиболее показательна в этом смысле классическая и не имеющая аналогов в отечественной политологии работа М. В. Ильина «Слова и смыслы». Сам автор видит истоки своего подхода в теории концептов, разрабатываемой академиком РАН Ю. С. Степановым.
Показателен современный политологический подход к феномену политической коммуникации, демонстрируемый политической ком-муникативистикой [7]. К этим работам можно отнести и практические пиар- и джиар-разработки А. Н. Чу-микова и институализирующуюся на наших глазах сферу связей с общественностью.
Существуют журналистские теории, рассматривающие журналистику как прикладную политологию (В. Т. Третьяков), в связи с политологией («политология журналистки»
C. Г. Корконосенко), фигуру журналиста и модели журналистики в постсоветском обществе (И. М. Дзяло-шинский).
Наиболее институализированным направлением является политическая лингвистика, политоническая метафорология и метафорическое моделирование (А. Н. Баранов,
Ю. Н. Караулов, А. П. Чудинов; лингвистическая советология, исследуемая Э. В. Будаевым и А. П. Чу-диновым). При этом сама идея учета метафорических моделей (типа политика это бизнес, реформа это лечение, экономика это растение) восходит к работам по когнитивной теории метафор, в частности к известной работе работе Дж. Лакооффа. Показательно, что ряд исследователей рассматривают метафорические модели как один из вариантов политической аргументации (А. Н. Баранов).
Среди новаторских подходов к исследованию политического дискурса в современной России можно указать на разрабатываемое семинаром «Политический дискурс в России» (Москва, Государственный институт русского языка имени А. С. Пушкина), политическую персонологию и психополитику [8]. Разрабатывается методология суждения о личности политика посредством анализа его текстов, в том числе непубличных, в том числе письменных, автопрезентационных. На наш взгляд, это перспективней, нежели изучение президентской риторики (М. В. Гав-рилова). Впрочем, президентские спичрайтеры (среди которых есть доктора исторических и политических наук) сами проливают свет на технологию создания этих произведений в книгах, обобщающих свой труд. Рядом с этими трудами находятся и
исследования американской и западной политической ораторики (исследования инаугурационных речей, предвыборных речей, публичных речей, сайтов, чрезвычайно распространенные в последние годы в силу доступности материалов по системе Интернета).
Семиотические исследования политической сферы (Е. И. Шейгал) проливают свет не только на вер-
бальную, но и на символическую, невербальную коммуникацию политических смыслов. Сюда же относятся традиции исследования креолизован-ных жанров политической коммуникации — политического плаката, политической карикатуры, политической иллюстрации.
К суждению о мире политического привлечены дискурсивные исследования — в их развитии от З. Хар-риса, через Т. Ван Дейка и Р. Водак, до Д. Юла, Д. Брауна, Д. Шифрин, Д. Таннен, Н. Фарклау, М. Йогне-сен и др. Мы можем отметить, что в американской традиции дискурсивный понимается практически как неориторический, а дискурс-исследования смыкаются с имеющей богатую традицию, инструментарий, хорошо институализированной риторикой. Показательны в этом направлении отечественные дискурсивные исследования: работы уральской группы «Дискурс Пи» под руководством О. Ф. Русаковой, выходящий белгородский Интернет-журнал дискурсивных исследований.
К обсуждению при анализе политического дискурса привлекается и концепция языковой личности как выражение вербального опыта политика [2]. В указанной работе привлекает внимание прежде всего исчисление стратегий современного политика — на что нацеливается таковой при публичных выступлениях. Это анализируется на репрезентативном корпусе материала. Каким риторическим задачам подчинена деятельность политика?! И указанная работа дает четкие ответы на эти вопросы. Более того, ряд стратегий связывается с макростратегиями — конфликтовать, кооперировать либо самопрезентироваться. Это чрезвычайно интересно. В зависимости от этих макроустановок политик строит все вербальное поведение.
Показательно желание связать эффективность речи с тропами и фигурами, издревле описываемыми в риторике. Так, например, Е. В. Ко-бец [2] исчисляет «элокутивы тропеи-ческого и фигурального характера», т. е. риторические «цветы красноречия». И тут мы можем предъявить мысли автора тот же упрек, что и всей риторике — нет доказательств связи определенных тропов и фигур и их контаминаций и эффективности коммуникации, нет специфических связей риторических приемов со стратегиями, тактиками речи. Более того, цветистые, орнаментальные речи могут быть старомодными или пустыми. И напротив, эффективные речи могут быть лишены фигур, просты. А уж тем более между речью и личностью политика нет никаких корреляций (История показывает, что можно выступить с речью «Братья и сестры!...», затем загубить миллионы людей и опровергнуть Достоевского — не стать после этого Рас-кольниковым).
Привлекательно исследование Е. В. Кобец фигуры пресуппозиции — в широком смысле учитывающей весь опыт и канон вербального поведения. Это тоже сильная сторона работы, ее безусловное достижение. Культура языковой личности и культура речи, логика, интеллект и вербальное поведение, критерии развитости речи, исследуемые Е. В. Кобец — эти проблемы отсылают нас и к работам Г. И. Богина, и к работам Б. Н. Головина. Оратору можно сказать пусть и с ошибкой («Мой язык, как хочу, так и говорю», — утверждала З. Шаховская), но главное — что и как!
Исследование актуального дискурса есть ни что иное, как известная еще издревле практическая политическая риторика, восходящая к античной полемике. Она вбирает
в себя и опыт критического анализа дискурса, представленный в работах Дж. Оруэлла, Т. Ван Дейка и Р. Во-дак, и традиции французской школы новой исторической науки и школы исследования дискурса (М. Пеше, П. Серио, М. Фуко, деконструкти-визм, школа медиологии), и исследования метафоризации (Дж. Лакофф и М. Джонсон). Рассмотрение глобальных вопросов информационных технологий характерно для трудов М. Кастельса, Э. Тоффлера, Р. Де-бре, М. Маклюэна, Г. Д. Лассуэла,
3. Гидденса, Д. Белла, П. Друкера,
4. Хэнди, Г. Г. Почепцова, О. В. Га-ман-Голутвиной, исследователей социологии массовой коммуникации и других исследователей.
ПРОТЕСТНЫЙ ДИСКУРС
Обсуждая данную проблематику, следует помнить, что существуют социальный, культурный, политический протест. В протесте выделяются — акторы, действия, пространство, причины. Некоторые авторы говорят о субъектах, материальных носителях, акциях, объектах, результатах протеста. Протест представляет собой политическое поведение социального актора как не соответствующее ожиданиям. Протестовать приходится тем, чьи права и свободы не реализуются правовым и юридическим путем. Политический протест — это проявление негативного отношения к политической системе в целом, к отдельным ее элементам, нормам, ценностям. Основной теорией политического протеста является теория депривации.
Играет роль уровень вовлеченности актора в политический процесс. Незначительный протест может проявляться критической оценкой в кулуарах, на кухне. Выделяют репертуар протеста — эмотивный, конативный (санкционированные и
несанкционированные действия), когнитивный (вербальный). Выделяются конвенциональные формы протеста (со своими характерными допустимыми формами поведения, например, критика) и неконвенциональные формы протеста. Любое сопротивление может быть ненасильственное, мирное или насильственное, вооруженное. Спектр политических действий протеста простирается от абсентеизма до терроризма. Понимание протест-ной деятельности актуально для России. Различные политологические и социологические структуры проводят мониторинг протестной активности населения, исследуют механизмы регулирования протеста в РФ.
Так, например, дискурс масс-медиа по вопросу Сирии представлен в последнее время в глобальных СМИ постоянно. Рассмотрим его конституенты.
Sectarian war — гражданская война, война социальных или религиозных страт (иносказание).
Displaced people — перемещенные лица (стереотипный элемент плюс эвфемизм беженцев).
The threat of military force should remain the option — угроза силы должна оставаться возможностью выбора (семантика слов плюс эв-фемия).
Thawing relations — потеплевшие отношения (эпитет).
Muslim brotherhood — мусульманское братство (номинация).
Chilling war crime — леденящее душу преступление (эпитет).
Immeasurable violence — непомерное насилие (эпитет плюс семантика).
Unequivocally confirm — безоговорочно подтверждают (семантика убедительности).
Beyond doubt — без сомнения (семантика убедительного).
Orchestrated the attack — организовал атаку (семантика).
The rebels are defeated — повстанцы отбиты, повержены (номинация противника).
Rebels must lay down their arms — повстанцы должны сложить оружие (модальность долженствования).
Transparency and full cooperation — ясность и сотрудничество (семантика).
Turmoil — метафорическая номинация (конфликт).
Cowardly perpetrators mastermind — трусливые организаторы вынашивают планы (семантика оце-ночности).
Al-Qaeda linked group — группа, связанная с Аль-Каедой (ярлык, связь с прецедентным именем, вызывающим негативную облигатор-ную оценочность).
Carried out the attack — провел атаку (семантика).
Devastating attack — разрушительная атака (оценочный эпитет).
Opened fire — открыл огонь (семантика).
Scores of dead bodies — десятки трупов (семантика).
To rid Syria of chemical weapons — избавить от ядерного оружия (перифраза).
Remarkable progress — значительный прогресс (эпитет оценки).
UN backed mission — миссия, поддерживаемая ООН (связь с прецедентным именем миротворца).
Precursor for broader peace — предшественник более стойкого мира (семантика).
Radicalize — радикализироваться (семантика оценки действий противника).
Нельзя в связи с вышеуказанным не обратиться к позиции тех исследователей, которые идут к дискурсу от языка.
Дискурсивный анализ актуальных социальных явлений чрезвычайно сложен, а методология такого анализа только разрабатывается [9; 10]. Каковы языковые и риторические феномены, заставляющие нас занимать ту или иную точку зрения?! Насколько в критических исследованиях дискурса исследователь абстрагируется от этической позиции?!
Среди проблемных вопросов данного этапа научно-исследовательской работы значились: актуальность риторико-герменевтической проблематики; риторика как способность к оценке информации; новые информационные технологии и риторика; риторическая культура чтения прессы; техники оценки публичного выступления в неориторике; паблик рилейшнз, пропаганда, идеология и тексты в системе новых информационных технологий; комментарий в информационно-аналитической работе и техники комментирования; язык как моделирующая среда в социально-политическом дискурсе; этнические факторы и социально-политический дискурс; языковые феномены политического дискурса; проблема применимости герменевтических техник понимания к текстам идеологического плана — общественно-политическому дискурсу.
Наше внимание привлекают стереотипы, оценочность, политическая (не)корректность в дискурсе политического протеста [1]. Известны представления о политической корректности как когнитивном и языковом механизме с целью скрыть любое неравенство, закамуфлированное за эвфемизмом. Политкорректность проявляется в следующих сферах: пол, религия, цвет кожи, физические недостатки, умственные недостатки, имущественное неравенство и т. д. Политической корректности посвящены недавние диссертацион-
ные исследования Ю. Л. Гумановой,
A. В. Остроух, М. Ю. Палажченко,
B. В. Панина.
При описании политического протеста явственны эвфемизации и стереотипы. Показательна сама номинация события: justice movement, протесты или беспорядки, вооруженные столкновения. Характерна стигматизация участников беспорядков: банды, мародеры или повстанцы, недовольные, демонстранты, отбросы общества или недоприви-легированные слои, отвергнутые, униженные и оскорбленные, бездельники, подстрекатели.
Показательны сами названия движений разными сторонами: radical political movement, justice movement, mass protests, civil unrest, riots, occupy the Wall Street, Occupy the Parliament.
Очевидно, что описание протеста зависит от политической позиции интерпретатора.
Четко выделяются голос правых и левых, голос доминирующих и протестующих.
Публичные политики представляют определенные политические и социальные силы и зарабатывают баллы к предстоящим выборам на вербализации своей позиции.
Так, нами отмечено, что при обсуждении волнений в Париже в середине нулевых годов была широко представлена точка зрения на истоки кризиса правых (наркотраффик и законы преступных стай), воплощаемая фигурой Н. Саркози (обратим внимание на риторическую фигуру, подчеркивающую всю сентенцию):
Devant les nouveaux adhérents du parti, samedi à Paris, le président de l'UMP a donné sa vision des événements. «La première cause du chômage, de la désespérance, de lavio-lence dans les banlieues, ce n'est pas la crise économique, ce ne sont pas les
discriminations, ce n'est pas l'échec de l'école. La première cause du désespoir dans lesquartiers, c'est le trafic de drogue, la loi des bandes, la dictature de la peur et la démission dela République», a-t-il affirmé.
Отлична была точка зрения его оппонента (демонстрируется «рынок публичной политики»):
Et Dominique de Villepin de livrer des événements une analyse radicalement différente de celle que fera le lendemain Nicolas Sarkozy. Pour le Premier ministre, le malaise des quartiers sensibles est dû à «la crise des valeurs», au chômage, à un «urbanisme inhumain» et au recul des services publics.
При описании волнений в Париже 2005 г. нами [1] показано, что вопреки желаниям правых политологов, голос арабов и мусульман все же входит как составная часть в голос протестующих, а протестующие объединены прежде всего своими требованиями, социальной базой, организацией, мобильной связью, образованием (низким), местом жительства, социальным статусом, резентментом. А левые политологи старательно подчеркивают, что к потомкам иммигрантов присоединялись белые бедняки из французских окраин, имеющие, впрочем, как и большинство современных потомков католиков, «остывающую религиозность» (white working-class post-ChristianFrench).
Как мы уже отмечали в своих публикациях, любой социально-политический (идеологический) дискурс чрезвычайно широко использует штампы, клише, речевые стереотипии, эвфемизмы, избитые метафоры и эпитеты, языковые оценочные коннотации, неясность терминов, перенасыщенность (включаемую нами в семантико-синтаксическое явление сверхсатиации), определен-
ные риторические приемы. Оценим некоторые их них.
Семантика номинации участников. Используется в зависимости от политической позиции средства масс-медиа или комментатора в ряду «восставшие — погромщики». Оценим характерные номинации — часть из них имеет положительные коннотации, часть нейтральна, часть имеет отрицательную характериза-цию. Сравним типичные номинации в их семантическом потенциале:
Sans-papiers, immigrants, rioters, extremists, gangsters, arsonists , attackers, young gangsters, protesters, gangs of youths, present-day brown-shirt, blood-crazed goons.
Это лишь отдельные примеры обращения к стереотипам аудитории, применение тактик паблик рилейшнз и создания имиджа.
В исследовании языкового конструирования социальных представлений особенно нас привлекают два момента:
1. Изучение автоматизмов выражения — клише, штампов, стандартов стиля и жанра.
2. Сознательное «риторическое» переименовывание и формирование другого отношения (тоже массового, тоже стандартного), основные языковые тактики дезинформации и пропаганды. Сюда же — на более высоком уровне — риторическом — относятся стратегии управления корпоративным имиджем, согласованность паблик рилейшнз, опора на авторитеты, автоматизация и деавтоматизация в масс-медиа и имиджелогии.
Что касается клише и характерных оборотов общественно-политической лексики, особенно лексики газеты, они рассматривались в работах по социально-политическому переводу (М. Д. Гутнер, В.Г. Гак).
Собственно, вторая выделенная нами проблема находится лишь в на-
чале своего осмысления и требует исследования. Первыми работами в этом направлении можно назвать работы школы критического анализа дискурса (Т. Ван Дейк, Р. Водак).
УКРАИНСКИЙ КРИЗИС 2014 ГОДА
В ОСВЕЩЕНИИ МИРОВЫХ МЕДИА
В оценке западных СМИ утверждается, что украинский режим Януковича предал народ, допустил массовые столкновения, лидер бежал, что позволило ему сохранить себе жизнь (broke his obligations, abandoned his people). Хотя в зависимости от политической позиции и ангажированности СМИ утверждается разное (режим утратил свою легитимность или, наоборот, является единственным источником легитимной власти), налицо и демонстрация того, что даже сторонники прежнего режима утверждают то, что прежний лидер — ни на что не претендующий банкрот. Украинский парламент — Рада — единственный источник легитимности, а, в конце концов, сам народ есть источник власти и суверенитета.
Портретируется в масс-медиа характер свергнутого режима (ousted regime killed its own people, took to street snipers), его коррумпированность (those in power were rich), его недемократический характер (tyranny raised the voices for dignity and freedom).
Постоянно подчеркивается, что смещенный президент Янукович преследуется новыми властями как совершивший уголовные преступления. Утверждение, что твой политический противник — банальный уголовник, представляет из себя эффективную стратегию дискредитации политического оппонента.
Acting Interior Minister Arsen Avakov said a criminal case had been opened against the ousted president
and other officials over mass murder of peaceful citizens.
Весьма репрезентативна оценочная лексика — как связанная с оценкой ситуации, так и оценкой тех, кто и в какой мере выступает за то или иное разрешение конфликта:
Russia has been vehemently opposed to the changes in Ukraine, with Prime Minister Dmitry Medvedev saying on Monday that those behind the new administration had conducted an «armed mutiny».
At a news conference in Moscow on Tuesday, Mr Lavrov warned other states against seeking «unilateral advantages» in Ukraine, but said Russia's «policy of non-intervention» would continue.
Показательны сообщения о жертвах революции, о дани памяти погибших:
Tributes are being left in Kiev's Independence Square to those who were killed during last week's clashes. More than 80 people, mostly anti-Yanukovych protesters, were killed in clashes with police and by sniper fire last week.
Все эти сообщения направлены на дискредитацию сметенного режима, отвержение легитимности ушедшей власти:
White House official Jay Carney said on Monday that although Mr Yanu-kovych «was a democratically elected leader, his actions have undermined his legitimacy, and he is not actively leading the country at present».
Оценки смен режимов негативные: denounce the so-called referendum... coup'etat.
Ситуация названа «украинский кризис» — Ukraine crisis. Это затяжной экономический кризис, который сопровождает внутриполитический конфликт, переросший во внешнеполитический конфликт Украины с Россией, а затем с расширенным
числом участников. Ситуацию в Крыму рассматривают как нарушение международного права (breach of international law), используются метафора «на грани войны» (brink of war) и коннотированный штамп «декларация войны» (declaration of war). Ситуация названа «предлогом для вторжения» (an excuse to invade). Постоянно осознается и создаваемая кризисом угроза (danger of bloodbath, the area of contention).
Сообщения СМИ полны оценоч-ности и с одной, и с другой стороны: It is not a G7 country behavior... Seemed defiant. Unconstitutional coup. Deny troops... Led by extremists.
С другой стороны, акцентируется легитимный конституционный характер постконфликтного восстановления: The government is due to be approved.
В зависимости от позиции СМИ политическая база новой власти представлена либо как большинство (majority spontaneously gathered), либо как радикальное маргинальное меньшинство (Neo-Nazis and anti-semitists).
С конца 2013 г. события развиваются по бурному революционному сценарию. Подчеркивается цена установления новой власти (Barricades and flowers. barrels and shots).
Стереотипия «свой-чужой» лежит в основе многих текстов, построенных на приеме антитезы:
«It is dangerous and counterproductive to try to force on Ukraine a choice according to the principle of either being with us or against us», Lavrov said.
Националистами называются порой просто нежеланные политики:
Mr Lavrov added that «it is in our interest for Ukraine to be part of the broad European family» but against Russia's interest to «allow the radicals
and nationalists who are clearly trying to take centre stage to prevail».
Понятна оценка политических дивидендов для России и Евросоюза в ситуации стабильной и нестабильной Украины и в ситуации смены власти на Украине в устах многочисленных экспертов.
Декларации демократичности и свободы постоянны, сегодня любой режим опирается на мантры о свободе и демократии, что собственно, и позволило Ф. Фукуяме говорить о конце истории. На фоне поддержки собственно демократических институтов Западом (I am very proud... with extraordinary reach for freedom, for equality for opportunity ...strong sovereign and democratic country the deserve...), ЕС и США, несомненно имеют свои интересы в регионе.
Риторика прав человека в традиции политического либерализма и демократии сталкивается с риторикой прав человека в традиции противодействия фашизму:
Speaking on Kanal5 TV, Mykhaylo Dobkin, gave as his reason «the fact that a total attack on the rights of the Russian-speaking population is under way, that laws are being adopted that threaten all those who do not accept fascism and Nazism».
Все сообщения пронизаны оценками: threatens peace in Europe ex-tremist...Illegal...Danger of blood-bath.Slip of control.
Лидеры осуждают Россию (condemn, suspend preparatory activity for G7), угрожают России и другими санкциями (visa, isolation, bank assts freezes).
Ретивость глобальных СМИ вызывает порой отрицательную оценку самих их представителей: The US is keen to label Russia's action an «invasion» but as yet no one has been shot by the troops, and it is still time for a war of words — on friend as well
as foe, as it happens». Mark Mardell North America editor.
В режиме реального времени на сайте Би-би-си ведется освещение событий на Украине в феврале 2014 г. С недавних пор информацию можно не только прочитать, распечатать, не только просмотреть ролики сообщений корреспондентов и нескорые аналитические материалы, но и стать интерактивным потребителем этой информации в Фейсбуке и Твиттере [4].
Обращает на себя внимание активность граждан в блогах [3]. К подписчикам по всем мире обращается сайт Би-би-си:
Are you in Ukraine? What is your reaction to the recent events? Email us at [email protected] adding 'Ukraine' in the subject heading and including your contact details.
Возможность поделиться своими наблюдениями дают блоггерские платформы, например, на сайте Би-би-си [11]. Спектр представленных мнений полярен: Ronnie Putin says he is concerned about the safety of Russian citizens and will do what he can to protect them. I can't see any difference with this and our actions in the Falkland Islands, except there is a hell of a lot more citizens involved.
Roy Peters Most people still do not realise what is at the heart of this matter. Putin has one agenda with Ukraine, safeguarding his naval base in the Black Sea port of Sevastopol. Russia has only two ports with access to the Mediterranean, Sevastopol and Tartus in Syria. He is in danger of losing both, which will push the Russian navy back to Murmansk or Vladivostok, a strategic disaster for Russia.
concerned_bystander @396 Andre: «Russia is also part of the U.N. If they'd wanted U.N. troops to protect the rights of the Russian speaking population in Ukraine they
should have raised it there rather than sending in their troops and bizarrely stating that the troops were "local militia". Russia is not being open and straight forward on this issue and are causing great concern because of that».
Итак, исследованный корпус источников позволяет сделать вывод о большой роли дискурсивного представления информации о конфликте сторонами, об использовании хорошо себя зарекомендовавших тактик управления информацией, о роли метафорики, о необходимости оптики прочтения сообщений глобальных СМИ по вопросу Украинского кризиса.
ВЫВОДЫ В наших работах (например, [1]) вне зависимости от конкретного материала дискурс-анализа, нами показана важность номинации явлений в политическом дискурсе, использование клише и штампов как частного случая стереотипии, использования аксиологической лексики, метафорики, эвфемии, повторов, перифраз, сложности дефинитивности терминов «манипуляция фактами», «выдача мнения за знания» и некоторые другие облигаторные явления политического дискурса. Это заставляет рассматривать вышеназванные элементы как свеого рода универсалии политического дискурса.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бушев А. Б. Языковая личность военного переводчика и информационные технологии: риторико-герменевтический подход к мастерству переводчика / А. Б. Бушев. — IAP : Lambert Academic Publishing, 2011. — 276 c.
2. Кобец Е. В. Языковая личность политика: дис. ... канд. филол. наук / Е. В. Кобец. — Абакан, 2012. — 250 с.
3. Концептуализация политик / под ред. М. В. Ильина. — М. : Московский общественный научный фонд, 2001. — 314 с.
4. Медиа. Введение / под ред. А. Бригза, П. Колби. — М. : ЮНИТИ-ДАНА, 2005. — 551 с.
5. Михайлов С. А. Современная зарубежная журналистика / С. А. Михайлов. — СПб. : Изд-во Михайлова В.А., 2002. — 446 с.
6. Подшибякин А. По живому / А. Подшибякин. — М. : КоЛибри, 2010. — 224 с.
7. Политическая коммуникативистика: теория, методология и практика / под ред. Л. Н. Тимофеевой. — М. : ПРОСПЭН, 2012. — 327 с.
8. Политический дискурс в России 1996-2006 : хрестоматия / сост., общ. ред. В. Н. Ба-зылева. — М. : ГИРЯ им. А.С. Пушкина, 2007. — 208 с.
9. Почепцов Г. Г. Революция.сот.: основы протестной инженерии / Г. Г. Почепцов. — М. : Европа, 2005. — 530 c.
10. Смеющаяся нереволюция: движение протеста и медиа (мифы, язык, символы) / под ред. А. Г. Качкаевой. — М. : Либеральная миссия, 2013. — 250 с.
11. URL : http://www.bbc.co.uk/dna/newscommentsmodule/comments/UserComplai ntPage?hostsource=com&PostID=118854279&s_start=1.
REFERENCES
1. Bushev A. B. Yazykovaya lichnost' voennogo perevodchika i informatsionnye tekhnolo-gii: ritoriko-germenevticheskii podkhod k masterstvu perevodchika [A language personality of military translator and information technology: rhetoric-hermeneutic approach to the skill of the interpreter]. lAP, Lambert Academic Publishing, 2011. 276 p.
2. Kobets E. V. Yazykovaya lichnost' politika. Kand. Diss. [A language personality of politician. Cand. Diss.]. Abakan, 2012. 250 p.
3. Il'in M. V. (ed.). Kontseptualizatsiya politiki [Conceptualization of politic]. Moscow, Moskovskii obshchestvennyi nauchnyi fond Publ., 2001. 314 p.
4. Brigza A., Kolbi P. (eds). Media. Vvedenie [Media. Introduction]. Moscow, YuNITI-DA-NA Publ., 2005. 551 p.
5. Mikhailov S. A. Sovremennaya zarubezhnaya zhurnalistika [Modern foreign journalism]. Saint Petersburg, Mikhailov V.A. Publ., 2002. 446 p.
6. Podshibyakin A. Po zhivomu [In alive]. Moscow, KoLibri Publ., 2010. 224 p.
7. Timofeeva L. N. (ed.). Politicheskaya kommunikativistika: teoriya, metodologiya i praktika [Political communication study: Theory, Methods and Practice]. Moscow, PROSPEN Publ., 2012. 327 p.
8. Bazylev V. N. (ed.). Politicheskii diskurs v Rossii 1996—2006 [Political discourse in Russia 1996-2006]. Moscow, Pushkin State Russian Language Institute Publ., 2007. 208 p.
9. Pocheptsov G. G. Revolyutsiya.com. osnovy protestnoi inzhenerii [Revolution.com. Foundations of protest's engineering]. Moscow, Evropa Publ., 2005. 530 p.
10. Kachkaeva A. G. (ed.). Smeyushchayasya nerevolyutsiya: dvizhenie protesta i media (mify, yazyk, simvoly) [Laughing non revolution: protest movement and the media (myths, language, symbols)]. Moscow, Liberal'naya missiya Publ., 2013. 250 p.
11. Available at: http://www.bbc.co.uk/dna/newscommentsmodule/comments/UserC omplaintPage?hostsource=com&PostID=118854279&s_start=1.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ СТАТЬИ
Бушев А. Б. Протестный дискурс: оптика исследования / А. Б. Бушев // Вопросы теории и практики журналистики. — 2015. — Т. 4, № 2. — С. 170-182. — DOI : 10.17150/2308-6203.2015.4(2).170-182.
REFERENCE TO ARTICLE
Boushev A. B. Protest media discourse: evaluation optics. Voprosy teorii i praktiki zhur-nalistiki = Theoretical and Practical Issues of Journalism, 2015, vol. 4, no. 2, pp. 170-182. DOI: 10.17150/2308-6203.2015.4(2).170-182.
