CC BY
17
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
В.П. Никифоров
Проповедническая деятельность
С.-Петербургского митрополита Григория (Постникова)
Опубликовано:
Христианское чтение. 1915. № 9. С. 1155-1178.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Проповѣдническая дѣятельность 0.-Пѳтѳрбургскаго
митрополита Григорія (Постникова).
Проповѣдь въ академіи послѣ реформы ея (1808—1814 г.г.).— Проповѣдь въ академіи при Григоріи.—Дѣло проповѣди у Григорія въ епархіяхъ.— Григорій-проповѣдникъ.—Характеристика его, какъ проповѣдника.—Анализъ проповѣдей Григорія: темы, вопросъ о современности, содержаніе, центральные пункты, форма, части, размѣръ и языкъ ихъ.—Общая характеристика проповѣднической дѣятельности митрополита Григорія.
ЙРОГІОВ'ВДНИЧЕСКАЯ дѣятельность митрополита Григорія сначала, какъ начальника высшей духовной школы, а потомъ, какъ епархіальнаго архіерея, имѣетъ двѣ $ стороны. Bo-1-хъ, онъ заботится о Самомъ дѣлѣ про-I повѣди, побуждаетъ къ ней своихъ подчиненныхъ, заботится объ улучшеніи ея, и, во 2-хъ, самъ проповѣдуетъ, уча, такимъ образомъ, дѣлу проповѣди не только словами и властью, но и своимъ примѣромъ. Послѣднее, конечно, началось раньше перваго, но по смыслу нашей темы, да и по проповѣдническому таланту Григорія для насъ важнѣе первое. Поэтому мы начнемъ съ административнаго отношенія митрополита Григорія къ дѣлу проповѣди въ С.-Петербургской духовной академіи и на епархіи.
Академическимъ уставомъ 1808—1814 года студенты при изученіи ораторскихъ правилъ обязывались сочиненіемъ очередныхъ проповѣдей 1). Послѣднія писались по преимуществу на темы нравственнаго, характера, по составленному предварительно расположенію, и подавались профессору за нѣсколько недѣль до произношенія. Профессоръ строго кри-
Уставъ дух. акад, § 172.
тиковаль ихъ и, въ случаѣ неудовлетворительности для произношенія, возвращалъ для переписки ‘і. Въ первое время мѣстомъ произношенія студенческихъ проповѣдей были исключительно храмы Александро-Невской лавры. Но въ 1811 году территорія проповѣдничества студентовъ, а равно и размѣръ его, были значительно расширены постановленіемъ К. Д. У. о томъ, чтобы студенты проповѣдовали и въ городскихъ храмахъ и чтобы каждый изъ студентовъ въ теченіе года сказалъ не менѣе трехъ проповѣдей. Это постановленіе К. Д. У. было точнымъ исполненіемъ предложенія архіеп. Ѳеофиланта (Русанова) 2). Отъ себя К. Д. У. добавила, чтобы церкви назначались по усмотрѣнію с.-петербургскаго митрополита, а проповѣди рецензировалъ ректоръ академіи3). Уже въ 1812 г. мы видимъ списокъ студентовъ академіи съ обозначеніемъ проповѣдническихъ темъ и дня произношенія каждой проповѣди *). Такъ какъ студентамъ приходилось выступать передъ публикой, то тогда же начальство академіи озаботилось посвященіемъ всѣхъ ихъ въ стихарь 5). Есть основанія предполагать, что студенческія проповѣди, такъ трудолюбиво составляемыя и такъ тщательно критикуемыя, являлись гомилетическими образцами для с.-петербургскаго духовенства того времени. По окончаніи перваго курса лучшія изъ проповѣдей, по предложенію митрополита Амвросія, были напечатаны е).
Въ рѳктуру Григорія дѣло академической проповѣди не ухудшалось: студенты составляли проповѣди и проповѣды-вали, какъ и прежде. Профессора такъ же строго критиковали и предварительныя расположенія и самыя проповѣди. Съ 1819 года по 1821 годъ классъ церковнаго краснорѣчія преподавалъ іеромонахъ Іоаннъ (Доброзраковъ) т), авторъ диссертаціи «Delincatio Herraeneuticae sacrae» 8), впослѣдствіи ректоръ С.-Петербургской академіи э) и архіепископъ дон-
9 Внутр. Правл. 1812 г. № 70, л. 6.
2) Жур. К. Д. У. 1811 г. 18 окт., л. 16; ср. проф. Чистовичъ, „Исторія Спб. дух. акад.“, стр. 206.
3) Жур. К. Д. У. 1811 г. 18 окт. л. 16; ср. проф. Чистовичъ, „Исторія Спб. дух. акад.“, стр. 207.
*) Внутр. Правл. 1812 г. № 70, лл. 7—10.
“> Внутр. Правл. 1812 г. № 70, лл. 24; 13—34.
6) Проф. Чистовичъ, „Исторія Спб. дух. акад.“, стр. 207.
’) Внутр. Правл. 1819 г. № 67. ") Конф. 1825 г. № 149.
8) Родосскій, „Віограф. Словарь“, стр. 184—185.
Ькой *). Ьудучи отличнымъ проповѣдникомъ, іеромонахъ Іоаннъ своими совѣтами и тщательною критикою много помогалъ студентамъ въ составленіи проповѣдей. „Онъ обыкновенно вечеромъ призывалъ въ свою квартиру студента, написавшаго проповѣдь, и съ нимъ иногда до полуночи занимался ея исправленіемъ, строго критикуя ѳѳ по всѣмъ правиламъ герменевтики, логики и словесности, порицая излишнее риторство и фразерство, въ особенности игру размашистой фантазіи, и требуя порядка въ мысляхъ и чистоты языка. Часто окритикованную такимъ образомъ проповѣдь онъ заставлялъ студента вновь передѣлать и представить ему на исправленіе 2). Въ 1821 году Іоаннъ былъ назначенъ инспекторомъ академіи 3); а на каѳедру церковнаго краснорѣчія былъ опредѣленъ, въ званіи баккалавра, іеромонахъ Павелъ (Марковъ) *). Послѣдній только окончилъ академическій курсъ, но „тѣмъ не менѣе онъ былъ на своемъ мѣстѣ. Лекціи, имъ составляемыя, были разумны и поучительны и излагались въ строгомъ порядкѣ, яоно и послѣдовательно. На немъ лежала обязанность исправлять составляемыя студентами расположенія мыслей для сочиненія по нимъ проповѣдей. Эту обязанность онъ исполнялъ сч. строгою критикою“ 5).
Что касается Григорія, то онъ, какъ ректоръ, самъ распоряжался дѣломъ проповѣди и внимательно слѣдилъ за ходомъ его. Онъ не довольствовался проповѣдями студентовъ и старался привлечь къ проповѣдничеству учащихъ въ духовныхъ школахъ. Послѣднихъ Григорій назначалъ проповѣдовать по очереди, по своему усмотрѣнію 6). Впрочемъ, съ 1821 года учащимъ духовно-учебныхъ заведеній вмѣнялось въ обязанность проповѣдовать съ церковной каѳедры. Это было время, когда въ противовѣсъ вредному вліянію мистицизма, въ своемъ выраженіи доходившаго до формъ неприкрытаго сектантства, Св. Синодъ озаботился распоряженіемъ (отъ 10 янв. 1821 г.) объ усиленіи въ народѣ знанія и пониманія церковнаго ученія. Соотвѣтственно этому распоряженію, К. Д. У. и постановила (отъ 20 апрѣля 1822 г.)
--------------------ѵ
1) Родосскій, „Біограф. Словарь“, стр. 184—185. «
а) Кіев. Стар. 1893 г. № 11, стр. 209.
3) Веутр. Правл. 1821 г. № 100. 4) Ваутр. Правл. 1821 г. № 125.
5) Кіев. Стар. 1893 г. № 11, стр. 207—208.
в) Внутр. Правл. 1821 г. № 90.
привлечь къ дѣлу проповѣди, по возможности, всѣхъ учащихъ въ духовно-учебныхъ заведеніяхъ. Послѣдніе обязывались—во всѣ воскресные и праздничные дни въ церкви своего заведенія передъ литургіей или во время нея вести общедоступныя бесѣды (§ 1). Слѣдствіемъ этого было то. что повинность церковнаго проповѣдничества сдѣлалась общеобязательною для учащихъ и случайною для учащихся. Проповѣди воспитанниковъ духовныхъ школъ назначались къ произношенію въ приходскихъ церквахъ или актовыхъ залахъ заведенія (§ 2) *). Правленіе С.-Петербургской академіи вмѣнило обязанность проповѣдничества всѣмъ наставникамъ академіи, а ближайшій надзоръ за дѣломъ проповѣди поручило ректору академіи Григорію *). Но de facto пропо-вѣдывали не всѣ, а лишь нѣкоторые, избранные и согласившіеся 3). При Григоріи, какъ и до него, произнесеніе проповѣдей студентами было связано съ посвященіемъ ихъ спеціально для этой цѣли въ стихарь 4).
Много больше иниціативы и энергіи въ дѣлѣ проповѣди Григорій обнаружилъ, когда былъ переведенъ на самостоятельную епископскую каѳедру. Если въ С.-Петербургѣ къ проповѣди слова Божія побуждали модныя теченія мыслей и настроеній, отступленія отъ православно - христіанскаго жизнепониманія, то въ глубинѣ Россіи къ нимъ присоединялось невѣжество крестьянства и рабская приверженность его къ предразсудкамъ и суевѣрнымъ обычаямъ. Все это нерѣдко можно встрѣтить и теперь въ крестьянствѣ. Что же касается того времени и, особенно, мѣста, гдѣ Григорію пришлось дѣлать первые административно-архипастырскіе шаги, то о нихъ, кажется, можно высказываться еще ригористичнѣе. Разумѣемъ время двадцатыхъ годовъ XIX столѣтія и религіозно-общественную жизнь этого времени въ предѣлахъ Калужской епархіи. Недавно учрежденная (16 окт. 1799 г.), потомъ вскорѣ разоренная (1812 г.), Калужская епархія побуждала своихъ іерарховъ перваго времени ко внѣшнему благоустройству ея, естественно отвлекая ихъ вниманіе отъ внутренней жизни общества. А это создавало полную благопріятность условій для того, чтобы расколъ, которымъ Калужская епархія искони изобиловала, укрѣплялся, и число
Ч Внѣшн. Правя. 1822 г. № 132. *) Внутр. Правя. 1822 г. Ms 38.
Ч Внутр. Правя. 1822 г. № 38, л. 5.
*) Внутр. Правя. 1821 г. № 83; 1823 г. № 73, И др.
раскольниковъ увеличивалось. Если, наконецъ, отмѣтить недостатокъ въ Калугѣ въ людяхъ, способныхъ къ миссіонерству, и низкій уровень умственнаго и нравственнаго состоянія духовенства, то для раскола открывается полный просторъ, которымъ онъ не преминулъ воспользоваться, клевеща на чистоту православія и нарушая покой православныхъ. Всѣ эти обстоятельства побуждали молодого и ученаго архіерея Григорія къ особенно усердному насажденію въ Калугѣ истины Христовой. Оружіемъ противъ раскола преосвященный Григорій избралъ Слово Божіе, церковную проповѣдь. Непрестанно проповѣдуя самъ, онъ требовалъ постоянной проповѣди отъ своего духовенства. Онъ обязалъ каждаго городского священника составить и произнести въ годъ не менѣе 12 проповѣдей, а сельскаго—не менѣе 6 проповѣдей, преимущественно миссіонерско - просвѣтительнаго содержанія. Преосвященный Григорій для регулярности и контроля дѣла проповѣди завелъ особую вѣдомость, въ которой собственноручно отмѣчалъ количество сказанныхъ каждымъ проповѣдей, темы ихъ и качество. Неисправные въ дѣлѣ проповѣди подвергались строгой отвѣтственности '). Принявъ храмъ за единственно удобное мѣсто для сближенія пастырей и пасомыхъ, а проповѣдь за единственно надежное средство для этого, Григорій не отступалъ отъ своего обычая и на послѣдующихъ своихъ каѳедрахъ: въ Рязани, Твери, Казани, С.-Петербургѣ. Въ Рязани онъ строго каралъ тѣхъ священнослужителей, которые избѣгали дѣла проповѣди или нерадиво относились къ нему * 2). Въ Твери, часто обозрѣвая церкви епархіи, онъ обращалъ преимущественное вниманіе на священниковъ, пересматривалъ ихъ поученія и, въ случаѣ нужды, помогалъ совѣтами и наставленіями. А иногда, проѣзжая какой-нибудь уѣздъ, онъ собиралъ въ уѣздный городъ все окружное духовенство и бесѣдовалъ съ нимъ о пастырствѣ и качествѣ пастыря 3).
') См. о Калужской епархіи: Іероы. Леонадъ, „Исторія церкви въ Калужск. губерніи и Калужскіе іерархи“. Кал. 1876; Прот. Луженскій (ред.), „Историч. записка объ учрежденіи и состояніи Калужск. епархіи“, Кал. 1900; Мисс. Обозр. 1910 г. Л» 7—8: „Высокопреосвящ. Григорій, митрополитъ Новгородск.“ Спб., стр. 1249—1258.
2) Мисс. Обозр. 1910 г. №№ 7—8, стр. 1251.
3) Прот. Чередѣевъ, „Біографіи Тверскихъ іерарховъ“, Тверь, 1859 г., стр. 175; ср. Мисс. Обозр. 1910 г. №№ 7—8, стр. 1251.
Въ Казани преосвященный Григорій поставилъ дѣло проповѣди ѳщѳ шире. Здѣсь онъ уже не довольствовался обращеніемъ къ отдѣльнымъ группамъ духовенства, но издалъ цѣлую книжку: „Бесѣды съ духовенствомъ Казанской епархіи“ *), въ которой, какъ первую и великую обязанность пастыря, отмѣчалъ—„учить ввѣренныхъ людей всему, чему училъ Іисусъ Христосъ, и чему учили Его Св. Апостолы, т. ѳ. проповѣдывать Христово ученіе, или христіанскую вѣру, и располагать всѣхъ жить по ея правиламъ“. 2) Григоріи заботился, чтобы проповѣдь была постоянна ®), миролюбива *), содержательна *) и, такимъ образомъ, цѣлесообразна * 5 6 7).
Съ назначеніемъ митрополитомъ въ С.-Петербургъ, Григорій снова обратилъ вниманіе на академію и требовалъ, чтобы проповѣди студентовъ рецензировались не только профессоромъ Церковнаго Краснорѣчія, но и самимъ ректоромъ, а послѣ присылались бы къ нему не позже, какъ за три дня до произношенія ’). Что касается духовенства, то онъ увеличилъ самое число его въ столицѣ, а потомъ прямо требовалъ постоянной проповѣди. Впрочемъ, къ улучшенію дѣла проповѣди побуждали особенныя обстоятельства столичной жизни конца 50-хъ годовъ- XIX столѣтія. Разумѣемъ броженіе русскихъ умовъ эпохи освобожденія и въ частности случай съ Сойаромъ (1858 г.). Старецъ-митрополитъ былъ глубоко опечаленъ легкомысліемъ православныхъ и старался противодѣйствовать Сойару своими проповѣдями и цѣлыми статьями. Къ тому же онъ побуждалъ и духовенство столицы, обязавъ его, для отвлеченія вниманія публики отъ Оойара, устраивать спеціальныя бесѣды въ тѣ именно часы, въ которые проповѣдывалъ Сонаръ 8).
Самъ преосвященный Григорій въ отношеніи проповѣди былъ лучшимъ примѣромъ для подчиненнаго ему духовенства. Во всѣхъ ввѣряемыхъ ему епархіяхъ онъ проповѣдывалъ съ одинаковою ревностью 9), произнося проповѣдь по-
‘) „Бесѣды съ дух. Казанск. епархіи“, Спб. 1855 г.
5) „Бесѣды съ дух. Казанск. епархіи“, стр. 5.
3) Ibid., стр. 8, 20, 33, 59 и др. *) Ibid., стр. 18, 29, 34, 38 и др.
5) Ibid., стр. 24, 47 и др. e) Ibid., стр. 24, 30, 40—41 и др.
7) Внутр. Правл. 1858 г. № 19.
8) Здравомысловъ, „Іерархи Новгородской епархіи“. Новгородъ, 1897 г., стр. 210.
®) Прот. Лужѳцкій (ред.), „Историч. Записка объ учрежд. и состояніи Калуж. епархіи“, стр. 19.
чти на каждой совершаемой имъ службѣ *). Викарій преосвященнаго митрополита, ѳп. Нектарій (Надеждинъ) въ надгробномъ словѣ своему начальнику говорилъ: „Онъ всегда считалъ священнымъ долгомъ своимъ сказать слово назиданія за каждымъ служеніемъ своимъ... Одно только совершенное изнеможеніе могло удержать его отъ проповѣданія слова Божія; и какъ страдалъ онъ душею, когда немощи тѣлесныя или скорби душевныя препятствовали ему сказать слово назиданія паствѣ“ 1 2). Считая проповѣдь главного обязанностью пастыря, преосвященный Григорій съ особенною настойчивостью продолжалъ ѳѳ въ послѣдніе годы своей жизни. По причинѣ старческой слабости голоса онъ часто не могъ самъ произносить проповѣди. Въ такихъ случаяхъ онъ поручалъ прочесть заготовленную имъ проповѣдь кому-нибудь другому, одному изъ сослужащихъ 3).
Проповѣдническая дѣятельность самого Григорія началась еще въ бытность его студентомъ академіи. Въ 1812 г. Григорій написалъ и произнесъ три проповѣди 4). Каковы эти проповѣди мы совершенно не знаемъ, такъ какъ нигдѣ нѣтъ указанія на качество ихъ, а самыя рукописи не сохранились. Однако фактъ назначенія Григорія привѣтствовать почетныхъ гостей и членовъ Конференціи въ 1-мъ торжественномъ собраніи ея 13 августа 1814 г. говоритъ за то, что Григорій въ годы студенчества былъ однимъ изъ лучшихъ проповѣдниковъ. Объ этой привѣтственной рѣчи Григорія мы говорили и теперь добавимъ только то, что въ своихъ послѣдующихъ проповѣдяхъ онъ постепенно оставлялъ всѣ тѣ риторскія замашки,, которыми полно это привѣтствіе. Въ его профессорскихъ проповѣдяхъ мы уже совсѣмъ не замѣчаемъ высокаго стиля. А на епархіи рѣчь Григорія достигла! полнаго опрощенія не только въ формѣ и содержаніи, но и въ самомъ языкѣ. Всѣ проповѣди преосвященнаго Григорія, сказанныя имъ до 1819 г., собраны вмѣстѣ и изданы въ первый разъ въ Казани (1849 —1850 г.), а потомъ въ С.-Петербургѣ (1850 —1853 г.). Любители духовно-нравственнаго чтенія вполнѣ оцѣнили ихъ п первое изданіе разошлось съ удивительною быстротою, что побу-
1) Церк. Лѣтоп. I860 г., стр. 360.
s) Христ. Чт. 1860 г. іюль, стр. 92.
3) Церк. Лѣтоп. 1860 г., стр. 395.
*) Внутр. Правл. 1812 г. № 70.
ди.то Григорія выпустить ихъ вторымъ изданіемъ *). Что жѳ касается проповѣдей послѣдующаго времени, то, вѣроятно, всѣ онѣ печатались въ „Духовной Бесѣдѣ“, которая была литературно-проповѣдническимъ органомъ преосвященнаго митрополита. По крайней мѣрѣ со времени открытія послѣдней (1858 г.) и до самой смерти Григорія (1860 г.) въ каждомъ номерѣ „Духовной Бесѣды“ можно встрѣтить одну или нѣсколько проповѣдей его. Такимъ образомъ, не смотря на то, что проповѣди преосвященнаго Григорія были говоренія въ разныхъ, нерѣдко очень отдаленныхъ другъ отъ друга, мѣстахъ, онѣ сохранились много лучше, чѣмъ его ученыя сочиненія времени профессорства. Уто благопріятное обстоятельство даетъ намъ возможность разсмотрѣть проповѣди Григорія болѣе тщательно и подробно.
Въ русской гомилетической литературѣ давно уже опредѣлились два преобладающихъ типа проповѣди: нравственно-публицистическій и нравственно-аскетическій или мистическій. Проповѣдники перваго типа обыкновенно бываютъ чутки къ текущей дѣйствительности я, пользуясь ея фактами для цѣлей назиданія, своимъ слушателямъ предлагаютъ картины изъ ихъ повседневной жизни. Проповѣдники второго типа бываютъ далеки отъ интересовъ дня и, шагая чрезъ фактическую дѣйствительность, 'зовутъ прямо къ Богу, къ спасенію, свѣтящемуся въ мистической дали того будущаго, которое всегда готово сдѣлаться настоящимъ. Первые смотрятъ извнутри, наблюдаютъ жизнь другихъ, подмѣчаютъ массу отношеній и комбинацій, о нихъ и говорятъ; послѣдніе же смотрятъ внутрь себя, бесѣдуютъ съ своею душею и своимъ слушателямъ обычно разсказываютъ о своихъ переживаніяхъ и духовныхъ откровеніяхъ. Бъ нашей гомилетической литературѣ указанные типы проповѣди имѣютъ яркихъ представителей; и къ этимъ типамъ) въ концѣ могутъ быть сведены всѣ русскіе проповѣдники. Конечно, наше дѣленіе условно и дѣйствительно только тогда, если мы согласимся, что русскіе проповѣдники—нравоучитѳли по преимуществу. Наше дѣленіе не обладаетъ универсальностью и совершенно не касается догматической проповѣди, которая, имѣя очень ограниченное число представителей, стоитъ совершенно особо. Если нравоучительная проповѣдь считается
) Церк. Лѣтсш. I860 г., стр. 413.
съ настроеніемъ, создаетъ переживанія и вообще имѣетъ дѣло съ интересами живой жизни, то догматическая стремится лишь къ точной формулировкѣ непостижимаго богооткровеннаго ученія и къ аргументаціи его. Кромѣ того, наше дѣленіе не универсально и въ предѣлахъ нравоученія. Публицистика и мистика суть лишь два полюса, между которыми существуетъ много посредствующихъ инстанцій. Послѣднія появляются въ томъ случаѣ, когда проповѣдникъ не обладаетъ яркимъ талантомъ и, въ силу этого, единствомъ интереса. Такой проповѣдникъ говоритъ по всякимъ побужденіямъ и обо всемъ... Нельзя, конечно-, сказать, чтобы и его проповѣди не имѣли никакого интереса и значенія. И то и другое есть, ибо говоритъ живой человѣкъ, съ мыслію и съ сердцемъ; но и то и другое слишкомъ временны. Пройдутъ дни и недѣли, а можетъ быть и того меньше, и эти проповѣди забыты. Умретъ проповѣдникъ, умрутъ и проповѣди его, такъ какъ въ нихъ самихъ нѣтъ жизни, нѣтъ огня. Не поможетъ имъ и то, что онѣ отлично сохранились въ печати и въ сотняхъ экземляровъ разошлись въ публикѣ. Съ жизнью въ широкомъ смыслѣ слова у нихъ покончены счеты, и лишь наука своимъ нѳугасающимъ свѣтомъ оживляетъ ихъ, но уже для своихъ цѣлей, для разлитія своего свѣта, дающаго не настроеніе для интуитивнаго воспріятія духовной сущности, а точное знаніе дѣйствительности для наиболѣе вѣрнаго способа оріентироваться въ реальной жизни.
Проповѣди митрополита Григорія несутъ участь только что охарактеризованныхъ проповѣдей. Онѣ не обладаютъ рѣзкими чертами, достаточными для того, чтобы ихъ можно было отнести къ одному изъ названныхъ нами гомилетическихъ типовъ. По преобладающему типу, ихъ можно было бы отнести къ аскетическимъ въ собственномъ смыслѣ этого слова, такъ какъ преосвященный проповѣдникъ непрестанно говорилъ о тлѣнности земного, о вѣчности небеснаго, о воздержаніи и молитвѣ, но ни въ коемъ случаѣ не къ мистико-аскетическимъ, такъ какъ у него нѣтъ мистической перспективы, нѣтъ порыва къ небесамъ. Проповѣди преосвященнаго Григорія никогда не были мистическимъ трепетомъ, но всегда говорили о твердой, глубокой и спокойной вѣрѣ. Поэтому ихъ, думается, удобнѣе относить къ одной изъ посредствующихъ инстанцій между публицистикой и мистикой, при чемъ къ такой, которая имѣетъ несомнѣнный уклонъ къ
нравственно-аскетическому типу русскихъ проповѣдей. Что касается его догматическихъ проповѣдей, то онѣ, не являясь оригинальными ни по построенію, ни по содержанію, отличаются раздѣльностью и основательностью.
Сказанное выясняется анализомъ самыхъ проповѣдей преосвященнаго митрополита. Григорій въ своей жизни преслѣдовалъ прежде всего принципъ простоты. Это нужно сказать и о проповѣдяхъ его. Готовясь къ проповѣди, онъ не ходилъ далеко за темами, онъ не льстилъ себя надеждою дѣлать открытія и увлекать публику новизною концепцій Обычно онъ бралъ то, что было непосредственно подъ руками, къ чему побуждалъ случай или обязывали обстоятельства. Почти всѣ проповѣди преосвященнаго Григорія написаны на тексты евангельскаго или апостольскаго чтенія. Сравнительно немного проповѣдей представляютъ разсужденія безъ текста въ заголовкѣ 1), и проповѣдей до десяти сказано имъ на вѳтхо-завѣтныѳ тексты * 2 3 * 5). Темы проповѣдей стоятъ въ тѣсной связи съ поводами, по которымъ выступалъ преосвященный проповѣдникъ,- и прямо отражаютъ въ себѣ ѳти послѣдніе. Поводами для проповѣдей Григорія обычно были: церковная служба, вспоминаемыя церковю священно-историческія событія ®), высокоторжественные дни *), освященіе церкви 8), погребеніе людей, близкихъ чѣмъ-либо Григорію в) и изрѣдка общественныя событія ,).
Тема проповѣди обычно опредѣляетъ центръ содержанія ея и отношеніе къ своему времени, или современникамъ. Изъ указанныхъ темъ проповѣдей Григорія видно, что къ нему нельзя приложить званіе современнаго проповѣдника въ спеціальномъ значеніи этого слова. Не смотря на то, что время Григорія было временемъ великихъ событій внутренней жизни русскаго государства, эпохою модныхъ вѣяній (западныхъ) въ обществѣ, новыхъ учрежденій въ государствѣ и непосредственнымъ предвѳріемъ великой реформы
7) См. „Слова и бесѣды“, Каз. 1849 г., ч. I, т. 1; напр., стр. 56—66; 67-72; 73—81; 156- 162; 242—251, и др.
2) ibid., стр. 1—10; „Слова и бесѣды“. СПВ. 1850 г. ч. 1, т. 3; наир., стр. 177—189; 220—233; 278—287, и др.
3) „Слова и бесѣды“ ч. I, т. 2; напр., стр. 63— 72; 293—304, и др.
*) ibid., ч. I, т. 3; напр., стр. 307—335, и др.
5) ibid., стр. 163—307. и др. 6) ibid., стр. 412—424, и др.
7) ibid., стр. 347—357; 357—370, и др.
Царя-Освободитѳля, въ проповѣдяхъ Григорія нѣтъ ни малаго намека на все это. Ни государственная реформа Александра I, ни мистицизмъ, ни всеобщее приготовленіе открыть двери свободы русскому народу не отразились въ его поученіяхъ. Послѣднія были лишь церковными наставленіями въ самомъ общемъ смыслѣ, о самыхъ общеизвѣстныхъ предметахъ христіанской этики. Неудивительно поэтому, что проповѣди преосвященнаго Григорія не имѣли громкаго успѣха въ свое время и совершенно забыты теперь.
Содержаніемъ проповѣдей Григорія является по преимуществу, и почти исключительно, нравоученіе и совсѣмъ изрѣдка догматика. Въ обоихъ случаяхъ онъ любилъ брать основные вопросы, которые всегда бываютъ и самыми ходячими. Онъ хотѣлъ принципіально разрѣшить проблемму жизни и съ убѣдительностью доказать, что истинная жизнь можетъ быть лишь одна, жизнь въ Богѣ, и что эта единственная истина принадлежитъ христіанству, въ частности церкви православной. Въ силу этого онъ больше всего говоритъ о трехъ сестрахъ христіанской этики: о вѣрѣ, любви и надеждѣ, какъ сущности христіанскаго расположенія. Въ частности онъ раскрываетъ вопросы: о Божіихъ благодѣяніяхъ людямъ, объ обязанностяхъ христіанина, о тлѣнности земного и вѣчности небеснаго, о смиреніи и спасеніи человѣка. Эти вопросы задѣваются имъ постоянно и создаютъ его проповѣдямъ тонъ обличительно-аскетическій. Такъ какъ ни въ своихъ основныхъ тезисахъ, ни въ раскрытіи ихъ Григорій не представляетъ ничего оригинальнаго, то мы не будемъ указывать содержанія всѣхъ намѣченныхъ выше гомилетическихъ пунктовъ Григорія; мы ограничимся самымъ важнымъ для иллюстраціи. Центральнымъ пунктомъ въ проповѣдяхъ Григорія является вопросъ о вѣрѣ, центрѣ и основаніи христіанской жизни, и связанные съ нимъ вопросы: о главныхъ обязанностяхъ христіанина, о тлѣнности земного и вѣчности небеснаго и цѣли всей христіанской жизни—спасеніи, которые, какъ мы уже сказали, получили въ проповѣдяхъ Григорія доминирующее значеніе.
Вѣру Григорій понимаетъ не какъ ту или иную религію, а какъ психологическій фактъ, какъ переживаніе въ области опредѣленной православно-христіанской религіи. Въ этомъ отношеніи вѣра великое благодѣяніе, дарованное Богомъ человѣку: „Христіанская, нами изслѣдуемая и содержимая,
вѣра—истинно безцѣнный даръ. Она доставляетъ намъ такое сокровище, которое вполнѣ достойно носить имя сокровища безцѣннаго“ *). Вѣра просвѣщаетъ нашъ разумъ, помогая ему разобраться въ вопросахъ міра и своей личности 4). Своимъ ученіемъ о любящемъ Богѣ она облегчаетъ мученія совѣсти, рождающіяся у человѣка отъ сознанія грѣховности, и смягчаетъ грозную перспективу нелицепріятнаго суда 3). Показывая примѣры Христа, Его апостоловъ и святыхъ, она утѣшаетъ насъ въ страданіяхъ и скорбяхъ и учитъ терпѣливому перенесенію ихъ 4). Наконецъ, она, взамѣнъ перспективы наказанія, рисуетъ намъ радужную перспективу блаженства, такъ какъ, будучи божественнымъ по происхожденію, человѣкъ имѣетъ высокое назначеніе въ вѣчномъ царствѣ съ вѣчною жизнію 5).
Являясь такимъ исключительнымъ благомъ, истинная вѣра можетъ быть только одна, ибо истина не можетъ быть въ двухъ мѣстахъ, но тамъ или здѣсь. Всякая абсолютная истина при раздѣленіи становится уже не абсолютною, а относительною. Вѣра есть абсолютная истина, вѣчная истина, и поэтому она—едина. „Іисусъ Христосъ, Его св. апостолы и всѣ св. отцы и пастыри православной церкви непрестанно и всѣми силами старались и стараются вложить во всѣхъ одно здравое ученіе, одну чистую вѣру“ 6). Въ частности Христосъ затѣмъ и приходилъ на землю, чтобы изъ разрозненныхъ и блуждающихъ овецъ образовать „едино стадо“ 7), и особо молилъ объ этомъ Отца Своего 8). Этого единства „въ духѣ вѣры и любви“ пламенно желали св. апостолы, когда скорбѣли обо всемъ, что разрушало единство первой христіанской общины, и когда непрестанно увѣщали къ ревностному сохраненію единства вѣры 9). Примѣру апостоловъ слѣдовали св. отцы церкви, которые ревностно старались объ удаленіи всякаго раскола въ вѣрѣ. Они называли расколъ „ядом> для христіанства, идолопоклонствомъ, человѣкоубійствомъ, святотатствомъ“, а людей, располагающихъ къ расколу, — „людьми исполненными ядовитымъ дыханіемъ,
1) „Слова и бесѣды“, ч. I, т. 3, стр. 117.
-) „Слова и бесѣды“, ч. I, ч. 3, стр. 117—118.
3) Ibid., стр. 118—119. 4) Ibid., стр. 120—121.
5) Ibid., стр. 122—123. в) „Слова и бесѣды“, ч. I, т. 3, стр. 235.
7) Ibid., стр. 235. 8) Ibid., стр. 236. а) Ibid., стр. 237.
волками, звѣрями“ и т. п. 1). Для русскихъ блага единства вѣры доказываются самою исторіей. ;,Оно сохранило самостоятельность и силу нашего отечества во время татарскаго порабощенія; оно помогло намъ свергнуть это порабощеніе; оно сохранило жизнь нашей православной вѣры и церкви при различныхъ, часто весьма хитрыхъ и наглыхъ покушеніяхъ запада“ 2). Такимъ образомъ истинная вѣра, какъ каждому, такъ и всѣмъ, всегда доставляетъ одни лишь блага. „Невѣрующему уже за одно то, что онъ невѣрующій, готово осужденіе“ *).
Что же значитъ вѣровать? Вѣровать значитъ отдавать Господу Богу все свое сердце, о Немъ только мыслить и говорить и къ Нему только стремиться; вѣровать—значитъ безпрекословно исполнять волю Божію, выраженную въ Его заповѣдяхъ; вѣровать—значитъ, жать и умереть за Христово ученіе *). Истинная вѣра есть живая вѣра: она непрестанно говоритъ за себя нашими чувствованіями, словами и дѣлами 5 *). Если мы вѣруемъ, то должны показывать свою вѣру постояннымъ искреннимъ и самымъ усерднымъ исполненіемъ всѣхъ законовъ, установленныхъ Господомъ для нашего поведенія въ отношеніи къ Богу, къ самому себѣ и ближнимъ ®). Итакъ, вѣра есть исполненіе во всемъ вопи Божіей; она есть жизнь въ Богѣ; она есть борьба съ чувственнымъ міромъ, побѣда его и соединеніе человѣка съ Богомъ. Какъ таковая, она налагаетъ на человѣка опредѣленныя обязанности. Вѣра требуетъ самоотреченія и совершенной привязанности къ ней 7 *), такъ какъ „равнодушіе къ православной вѣрѣ, по своему существу, совершенно противно истинному понятію о Богѣ и ученію Христову, а по своимъ послѣдствіямъ для всѣхъ насъ весьма пагубно“ ®). Равнодушіе къ вѣрѣ прежде всего пагубно для самой вѣры. „Ничто такъ не вредно, какъ равнодушіе къ вѣрѣ. Даже сомнѣнія въ вѣрѣ не такъ вредны. Сомнѣнія проясняются, и вѣра часто отъ того получаетъ еще большую славу. Но когда люди станутъ равнодушны къ вѣрѣ..., тогда это для вѣры весьма гибельно“ 9). Далѣе, равнодушіе къ вѣрѣ
і) Ibid, стр. 240. ') „Слова и бесѣды“, ч. I, т. 3, стр. 241.
3) Ibid., ч. I, т. 1, стр. 48, 4) Ibid., стр. 52.
5) Ibid., стр. 52—53. °) Ibid., стр. 53—54.
!) „Слова и бесѣды“, ч. II. т. 2, стр. 12. s) Ibid., стр. 13.
9) Ibid., стр. 18.
весьма пагубно для человѣка, такъ какъ говоритъ о духовной болѣзни послѣдняго, которая не можетъ быть излѣчима. „Самый больной вѣкъ не тотъ, который вдается въ разныя заблужденія, а тотъ, который презираетъ истину. Довольно удобно можно лѣчить больного человѣка, который хочетъ быть здоровымъ и принимаетъ врача. Но что сдѣлаешь съ тѣмъ больнымъ, который не хочетъ здоровья, или который даже при самой своей смерти увѣренъ въ своемъ здоровьѣ?“ 1). Поэтому христіанину надлежитъ непремѣнно заботиться о сохраненіи и укрѣпленіи своей вѣры черезъ постоянныя обращенія къ Слову Божію, черезъ постоянное исполненіе правилъ вѣры и черезъ должное общеніе съ благочестивыми христіанами а). За ревностное отношеніе къ вѣрѣ говоритъ и обратная сторона дѣла. Если безъ вѣры все гибнетъ, то черезъ вѣру человѣкъ пріобрѣтаетъ блага личныя и общественныя 8 9). Вѣра раждаѳтъ и питаетъ любовь кч> Богу и ближнему 4); вѣра дѣлаетъ для человѣка все возможнымъ по вѣрѣ его * * 5); вѣра нерѣдко наполняетъ сердце восторгомъ и радостью *); вѣра даетъ человѣку возможность почувствовать живѣйшую связь съ Богомъ 1). И что для человѣка вѣрующаго значитъ земное горе, земныя страданія? Они не больше, какъ та же воля Божія, которую съ радостью исполняетъ всякій вѣрующій. „Истинно-вѣрующій твердо знаетъ, что тамъ, гдѣ крайняя нужда и нѣтъ человѣческой помощи, небесный Отецъ является намъ съ осо-беннною помощью“ 8). Все земное для вѣрующаго прахъ. „Земное величіе, земныя достоинства, земное богатство, земныя отличія, земная слава, земныя радости совершенно не стоютъ своего имени. Истинно-вѣрующій видитъ во всѣхъ этихъ земныхъ благахъ соръ, прахъ и пыль“ 8).
Ясно, кажется, что всякій долженъ быть вѣрующимъ, что вѣра всегда должна составлять главную заботу христіанина. Однако, это рѣдко бываетъ на дѣлѣ,—въ дѣйствительности всѣ больше заняты земными дѣлами. Поэтому вѣра, этотъ безцѣнный даръ, всегда находится въ опасности 10). На землѣ У вѳя много враговъ, и первый изъ нихъ—нашъ разумъ.
') „Слова и бесѣды“, ч. II, т. 2, стр. 19. J) Ibid., стр. І95.
s) Ibid., г. I, ч. 3, стр. 328. 4) Ibid., стр. 332.
Ibid., ч. I, т. 1 стр. 125. в) Ibid., стр. 126.
7) Ibid., стр. 130. в) „Слова и бесѣды“, ч. I, т. 1, стр. 55.
9) Ibid., стр. 128. ‘») Ibid., стр. 11.
Будучи гордымъ, онъ часто не допускаетъ возможности существованія того, что лежитъ выше сферы его дѣятельности, нерѣдко онъ отвергаетъ все откровенное, и, такимъ образомъ, въ корнѣ убиваетъ вѣру, „У гордости и своевольства нѣтъ покорности; а гдѣ нѣтъ покорности, тамъ нѣтъ и вѣры“ *). Второй врагъ вѣры—страсти человѣческія. „Страсти всегда внушаютъ намъ нѣчто противное вѣрѣ“ 1 2). И, наконецъ, третій врагъ вѣры—міръ, который всегда „во злѣ лежитъ“. Во всѣ времена міръ былъ величайшею заразой... „Духъ міра совершенно противенъ духу вѣры“ 3). Примѣромъ вѣры для христіанъ является Богородица 4), подражая которой христіане достигаетъ своей истинной цѣли, вѣчнаго спасенія 5).
Итакъ, истинная христіанская вѣра, являясь безцѣннымъ даромъ Божіимъ и единою истинною вѣрою, всегда необходима всѣмъ христіанамъ. Она не терпитъ равнодушія, но требуетъ заботливаго охраненія и ревностнаго укрѣпленія, давая за то человѣку всѣ блага жизни; она презираетъ бренный міръ и зоветъ всѣхъ въ ихъ высокое отечество на небесахъ, обѣщая вѣрующимъ жизнь вѣчную и спасительную.
Такія, приблизительно, вѣхи можно намѣтить въ ученіи митрополита Григорія о христіанской вѣрѣ, высказанномъ имъ въ проповѣдяхъ. Вопросъ поставленъ широко, но развитіе его не является оригинальнымъ. Говоря постоянно о вѣрѣ, какъ психологическомъ факторѣ, преосвященный авторъ даетъ скорѣе собраніе мыслей по этому поводу, а не религіозное переживаніе. Онъ учитъ вѣрѣ, но не научаетъ вѣровать, т. е. жить по вѣрѣ. Разсмотрѣнный нами вопросъ о вѣрѣ, по широтѣ постановки и по центральной важности во всякой религіи, намѣчаетъ собою пути, по которымъ должны идти любовь и надежда христіанскія, а также и другія частности христіанской этики. Изображая эти пути, преосвященный Григорій не даетъ ничего новаго сравнительно со сказаннымъ въ вопросѣ о вѣрѣ, но говоритъ то же, только подробнѣе. И здѣсь, какъ въ вопросѣ о вѣрѣ, онъ не дѣлаетъ глубокихъ откровеній, не даетъ краснорѣчивыхъ сравненій и оригинальныхъ сближеній. Всегда, строго держась текста Св. Писанія и изрѣдка ссылаясь на свв. отцовъ, онъ гово-
1) „Слова и бесѣды“, ч. 1, т. 1, стр. 14.
2) Ibid., стр. 15. 3) Ibid., стр. 18—19.
*) Ibid., ч. И, т. 2, стр. 190. 5) Ibid., ч. I, т. 3, стр. 268.
ритъ то, что уже всѣмъ извѣстно, лишь собирая извѣстныя мысли на опредѣленную тему. Нельзя сказать, чтобы онъ поражалъ и обиліемъ мыслей. Обычно онъ бралъ одну—двѣ мысли и обосновывалъ и раскрывалъ ихъ въ нижеслѣдующихъ пунктахъ: во Іхъ, во 2-хъ, и т. д. За то число этихъ послѣднихъ нерѣдко простиралось до 5 и 10, являясь сильной аргументаціей избранной темы 1).
Всѣ проповѣди Григорія написаны на строго опредѣленную тему и по строго опредѣленному плану. Каждая изъ нихъ въ своемъ заголовкѣ, кромѣ текста, если такой есть, имѣетъ еще другую помѣтку, которая показываетъ, что именно проповѣдникъ хочетъ сказать по поводу текста или воспоминаемаго событія и т. под. Обычно преосвященный проповѣдникъ развиваетъ свои мысли въ строго логическомъ порядкѣ, никогда не выходя изъ предѣловъ, положенныхъ темою. Всѣ его сужденія высказываются ясно и опредѣленно и сопровождаются сильною аргументаціей. Все это говоритъ за то, что преобладающею формою для проповѣдей преосвященнаго Григорія нужно признать слово, или, точнѣе, богословско-этическое разсужденіе. Нерѣдко слово преосвященнаго Григорія дѣлится на двѣ равномѣрныхъ части: первая— принципіальная или историческая, а вторая—практическая. Таково, напримѣръ, торжественное слово Григорія, сказанное при освященіи церкви въ С.-Петербургской духовной академіи (1819 г.). Имѣя въ заголовкѣ текстъ „шѳдше научите вся языки, крестяще ихъ во имя Отца и Сына и Святого Духа, учащѳ ихъ блюсти вся, ѳлика заповѣдахъ вамъ“ (Me. XXVIII, 19. 20). Оно написано на тему: „Что сдѣлали св. апостолы для созданія, распространенія и укрѣпленія христіанской церкви, и что должно дѣлать для ея сохрананія и распространенія намъ?“ а) Раздѣляется оно на двѣ части — историческую и нравственное приложеніе, что можно видѣть изъ самой темы. Въ первой части преосвященный проповѣдникъ чѳтырмя пунктами послѣдовательно изображаетъ „какъ св. апостолы при Божіей помощи разсѣвали тьму заблужденій, ослабляли силу грѣха и основали на землѣ царство, воспитывающее гражданъ для царства небеснаго“ *). Самые пункты эти слѣдующіе: а) для достиженія своей цѣли
‘) „Слова и бесѣды", ч. I, т. 1, стр. 41—43; 88; 94—101, и др.
3) „Слова и бесѣды“, ч. I, т. 3 стр. 163 — 176.
’) »Слова и бесѣды“, ч. I, т. 3, стр. 170.
апостолы отказались отъ своего семейства и отечества
Ъ) отъ спокойствія въ жизни; с) переносили всѣ непріятности, какимъ ихъ подвергала злоба іудеевъ и язычниковъ, и d) жертвовали самою жизнью своею *). Во второй части Григорій призываетъ вѣрующихъ подражать апостоламъ: а) основательно узнать ученіе Христово, Ь) жить по Христову ученію, с) утверждать истину христіанства на землѣ, и d) быть самоотверженными *). Обращаясь къ студѳнтамъ-академикамъ, Григорій говорилъ въ заключеніе: „вся кровь должна течь въ васъ церковная. А посему всякій изъ васъ долженъ стараться сдѣлаться и дѣйствительно быть человѣкомъ Божіимъ, совершеннымъ, на великое дѣло благое готовымъ, а особливо для достиженія великой, почти равноапостольской цѣли, для распространенія и укрѣпленія Христовой4Церкви“3). Второю формою, много меньше обычною для Григорія, является бесѣда. Если въ первое время своей проповѣднической дѣятельности Григорій имѣлъ пристрастіе къ слову, то обстоятельства дальнѣйшей службы и дѣятельности основательно побуждали его перейти къ болѣе простой формѣ проповѣди, къ бесѣдѣ. Разумѣемъ его епархіальную жизнь и дѣятельность. Григорій любилъ бесѣдовать съ своею паствою. Поэтому, кромѣ церковныхъ бесѣдъ, какъ мы уже сказали, онъ оставилъ особую книжку: „Бесѣды съ духовенствомъ Казанской епархіи“. Темами для бесѣдъ преосвященнаго Григорія были священно-историческія событія 4) и притчи 5). Въ первомъ и во второмъ случаяхъ Григорій толкуетъ священные тексты стихъ за стихамъ, ясно и основательно, и въ концѣ даетъ краткое практическое наставленіе слѣдовать добру и избѣгать зла. Такъ, бесѣду на Преображеніе онъ заканчиваетъ такимъ наставленіемъ: „не забывайте исторіи преображенія: она весьма поучительна и утѣшительна. А помня эту исторію, старайтесь со всѣмъ вниманіемъ слушать ученіе преобразившагося Господа и жить по его ученію, дабы Онъ, наконецъ, благоволилъ всѣмъ даровать участіе въ Его славѣ и блаженствѣ“ в).
‘) Ibid., стр. 165—170. 5) Ibid., стр. 172—175.
3) Ibid., стр. 176.
4) „Слова и бесѣдй“, ч. I, т. 1, стр. 32—39; т. 2, стр. 63—72; 293— 304, и др.
5) Ibid., ч. I, т. 1, стр. 172—178; 195—201; 242—251, и др.
«) Ibid., ч. II, т. 2, стр. 126.
Что касается частей проповѣди преосвященнаго Григорія, то онѣ сами собою намѣчаются понятіемъ о словѣ и бесѣдѣ. Для бесѣды не требуется никакого расположенія: планъ ея намѣчается священнымъ текстомъ, по поводу котораго ведется бесѣда, объясняющая его стихъ за стихомъ. Въ словахъ митрополита Григорія обычными являются три части: предложеніе, раскрытіе и заключеніе. Въ предложеніи преосвященный Григорій отмѣчаетъ поводъ, по которому говоритъ; затѣмъ, если слово по поводу какого-либо историческаго событія, то излагается краткая исторія послѣдняго, а если по поводу богословско-этическаго положенія, то утверждается принципіально это положеніе. Въ изложеніи эта исторія пли это положеніе получаетъ подробное раскрытіе, строго раздѣленное на пункты. Нерѣдко уже въ раскрытіи проповѣдь получаетъ практическій характеръ: авторъ прилагаетъ свои сужденія къ современному состоянію общества или человѣчества. Заключеніе словъ Григорія обычно бываетъ кратко и содержитъ призывъ къ подражанію добру, вѣрѣ, любви и т. под. Нерѣдко этотъ призывъ звучитъ патетически. Такъ, напримѣръ, слово преосвященнаго Григорія въ недѣлю праотецъ *) начинается свѣдѣніями о томъ, кто суть праотцы, какъ они жили и что ихъ удерживало отъ грѣха и возвышало до святой жизни. Средство, удерживающее отъ грѣха и возвышающее до святой жизни—это есть непрестанное представленіе Господа предъ собою и себя предъ Господомъ. Въ изложеніи указанное средство пріобрѣтаетъ интересъ современности и рекомендуется, какъ способное всѣхъ охранить отъ всякаго грѣха и освятить наше сердце. Заканчивается это слово такимъ призывомъ, не лишеннымъ даже нѣкоторой художественности: „Какъ дитя, любящее мать, изъ всего съ нимъ случающагося беретъ случай прибѣжать къ своей матери и объясниться, такъ и намъ, видимъ ли, слышимъ ли или испытываемъ что-нибудь болѣе или менѣе намъ непріятное или пріятное, тотчасъ должно обращаться къ Богу и открывать ему свое сердце“ 2). Въ другихъ случаяхъ заключительные призывы преосвященнаго Григорія одухотворены высокимъ христіанскимъ идеализмомъ, нерѣдко выраженнымъ въ фигуральной формѣ. Таково,
‘) „Олова и бесѣды“, ч. I, т. 2, стр. 120—127. а) Ibid., стр. 126—127.
напримѣръ, заключеніе проповѣди, сказанной въ недѣлю женъ мѵроносицъ, на тему: „Каковы были первые христіане и каковы мы?“ „О, безцѣнный Духъ, восклицаетъ Григорій: Духъ, одушевляющій первыхъ христіанъ! Пріиди къ намъ, какъ Ты пришелъ къ нимъ, и сдѣлай, чтобъ и мы были также одно сердце, одна душа,—сердце, не преданное страстямъ, но чистое небесное, горящее святою любовью,—и душа, не занятая личностью, неусыпная въ храненіи себя отъ всякаго грѣха и ревностная въ образованіи себя по Христову ученію,—душа Божія!“ ‘) Вообще, проповѣди преосвященнаго Григорія въ разсматриваемомъ отношеніи являются въ очень выгодномъ положеніи: части ихъ намѣчены очень опредѣленно и всѣ выступаютъ всегда рельефно, свидѣтельствуя о строго-логической послѣдовательности проповѣдника и отчетливой раздѣльности въ мысляхъ, которыя важны потому, что производятъ на слушателей опредѣленное, впечатлѣніе ясности и понятности богооткровеннаго ученія.
То обстоятельство, что Григорій говорилъ лишь слова и бесѣды, въ значительной степени отразилось на размѣрѣ его проповѣдей. Послѣднія въ большинствѣ случаевъ отличаются чрезвычайною пространностью, достигающею 10—15 печатныхъ страницъ 1 2). Преосвященный Григорій идеально вѣрилъ тому, что всѣхъ можно убѣдить въ истинности христіанства и православія, и потому не опускалъ ни одного сколько-нибудь относящагося къ дѣлу соображенія, ни одного сколько-нибудь значущаго аргумента, которые, такимъ образомъ, достигали у него 5—8 и т. д. Такъ, напр., въ той же проповѣди о качествахъ первыхъ христіанъ, которые были „одно сердце, одна душа“, это послѣднее положеніе доказывается 8 пунктами: аі Первые христіане были одно сердце, одна душа, потому что, сердечно вѣря въ Іисуса Христа, уже при крещеніи непосредственно получали Духа Св.;
b) потому что, чему вѣровалъ одинъ, тому вѣровали всѣ;
c) чего надѣялся одинъ, того надѣялись и всѣ; d) что любилъ одинъ, то любили всѣ; е) потому что не было пренебреженія другъ другу; 0 потому что всѣ молились какъ бы одними устами, однимъ сердцемъ; g) всѣ стремились къ одной цѣли; h) всѣ имѣли одинаковое терпѣніе и одно утѣ-
1) „Слова и бесѣды“, ч. I, т. 1, стр. 31.
2) См. „Слова и бесѣды“, ч. I, т. 3, стр. 190—207; 177—189, и ми. др.
шеніе *). Въ проповѣди о гордости преосвященный Григорій цѣлыми двѣнадцатью пунктами доказываетъ, что она источникъ всѣхъ пороковъ и т. д. *). Эта сильная аргументація и раздѣльность показываютъ, что проповѣди Григорія всегда были плодомъ тщательнаго кабинетнаго труда, а не мимолетнаго вдохновенія. Оттого, между прочимъ, они тяжелы и нерѣдко скучны.
Такъ какъ цѣлью своей проповѣди преосвященный Григорій ставилъ убѣдить всѣхъ въ истинности православія, то естественною необходимостью для него было говорить такимъ языкомъ, который былъ бы понятенъ каждому. Въ проповѣдяхъ преосвященнаго Григорія мы совершенно но встрѣчаемъ иностранныхъ словъ, отвлеченныхъ терминовъ и ученыхъ сближеній и сравненій. Наоборотъ, у него замѣчается тенденція къ современному опрощенію языка и даже къ приближенію его къ языку народному. Такъ онъ употреблялъ совершенно неупотребительное въ литературѣ слово „льзя“ (сравн. нельзя) а). Только въ глухихъ деревняхъ центральной Великороссіи можно встрѣтить теперь это слово. А тогда его употреблялъ почтенный архіепископъ, докторъ богословія и почетный членъ двухъ духовныхъ академій. Иногда Григорій кроилъ слова по своему усмотрѣнію, напр.: „удобообходимый“ 4). А иногда онъ упрощалъ рѣчь до вульгаризмовъ, оскорбительныхъ для Божества и церковной каѳедры. Такъ онъ говоритъ, что Іисусъ Христосъ не былъ какой-нибудь самолюбивецъ, что Іисусъ Христосъ не былъ какой-нибудь лицемѣръ, Іисусъ Христосъ не былъ какой-нибудь фанатикъ... 5), что „настоящую потѣху Господь устроилъ имъ (бѣсамъ), чтобы мы видѣли, какъ были бы мы несчастны, ежели бы Богъ не обуздывалъ злыхъ духовъ“ *). Такимъ образомъ, вполнѣ справедливо замѣчаніе Шаврова, который говоритъ, что „языкъ поученій преосвященнаго Григорія можно назвать народнымъ, по своей простотѣ, общедоступности и обилію словъ и оборотовъ, употребляемыхъ въ * 2 3 4
*) „Слова и бесѣды“, ч. I, т. I, стр. 22—27.
2) Ibid., г. I, т. 2, стр. 2—8; ср. г. I, т. 1, стр. 41—43; 67—72; 324— 327 и др.
3) „Слова и бесѣды", ч. I, т. 1, стр. 227.
4) Ibid., ч. I, т. 3, стр. 128.
Гі) Ibid., стр. 176; ср. Дт. въ О. Л. И. Д. Р. 1837 г., XII, стр. 180. e) Ibid., ч. I, т. 1, стр. 258.
устной народной рѣчи ]). Проповѣди- преосвященнаго Григорія въ этомъ отношеніи можно назвать даже „образцовыми въ своемъ родѣ“, такъ какъ въ смыслѣ простоты и общедоступности онѣ не имѣютъ конкурентовъ. Но въ то же время и, быть можетъ, по причинѣ той же тенденціи,—облегчить пониманіе проповѣди простому народу,—языкъ проповѣдей Григорія можно назвать прямо бѣднымъ. У него развилось двѣ манеры, свидѣтельствующія о бѣдности языка. Первая — это начинать нѣсколько фразъ сряду одними и тѣми же словами; напр.; „Христіанинъ знаетъ, что Господь Богъ любитъ его во Христѣ Іисусѣ, и что эта любовь Божія къ нему безконечна, знаетъ и радуется. Христіанинъ знаетъ, что Богъ во Христѣ Іисусѣ избралъ его ко спасенію прежде сложенія міра и призвалъ его ко спасенію; знаетъ и радуется. Христіанинъ знаетъ, что Христосъ приходилъ на землю для его спасенія, умеръ, воскресъ и вознесся на небеса для его спасенія; знаетъ и радуется. Христіанинъ знаетъ, что Христосъ вознесшійся на небеса, употребляетъ въ своей церкви самые вѣрные способы къ его спасенію; знаетъ и радуется“; *) и т. д. Вторая манера Григорія—дѣлать краткія восклицанія, въ родѣ—„ужасное опредѣленіе!“ 1 * 3) „сильная проповѣдь“ *), „весьма пагубны эти волки“ 5 *) „великая награда“ *), и т. п. О литературной бѣдности языка проповѣдей преосвященнаго Григорія говоритъ и то обстоятельство, что онъ постоянно прибѣгалъ къ тексту Священнаго Писанія, которымъ испещрены его проповѣди и который нерѣдко онъ выписываетъ цѣлыми страницами 1). Впрочемъ, нужно замѣтить, что преосвященный Григорій не насильно опрощалъ свою рѣчь; рѣчь простая, переходящая даже въ грубость, была обычною его рѣчью 8).
Конечно, всегда была возможность избѣжать этой грубой простоты путемъ тщательной литературной обработки проповѣдей, но это было не въ духѣ Григорія. Онъ говорилъ, что не нужно особенно заботиться о слогѣ, такъ какъ полу-
1) Церк. Лѣтоп. 1860 г., стр. 361.
») „Слова и бесѣды“, ч. 1, т. 2, стр. 83; ср. ibid., ч. I, т. I, стр. 19—20; 22—26; 35—37; 49—52, и мн. др.
3) Ibid., ч. I, т. 2, стр. 25. 4) Ibid., ч. I, т. 3, стр. 15.
») Ibid., стр. 64. e) Ibid., стр. 150; ср. стр. 16, 66, 393 и др.
і) Ibid., ч. I, т. 2, стр. 150, 151, 204, 211, 212, 213, 214, 250, 324, и др.
8) Кіев. Стар. 1893 г. № 11, стр. 205.
чается такое впечатлѣніе, „будто при составленіи проповѣдей заботятся не столько объ истинѣ, которую должно про-повѣдывать, сколько объ уборкѣ ея, какъ будто сама истина не имѣетъ входа къ сердцу, ежели не нарядить ее, какъ невѣсту подъ брачный вѣнецъ. Достойный учитель связываетъ сообщаемыя имъ истины однѣ съ другими совершенно просто и выражаетъ ихъ такимъ языкомъ, который вполнѣ понятенъ душамъ, ввѣреннымъ его руководству. Кто изъ священниковъ старается сообщать проповѣдуемыя имъ истины въ связи слишкомъ искусственной и языкомъ слишкомъ очищеннымъ, неизвѣстнымъ или мало извѣстнымъ для ввѣ-рѳныхъ ему душъ, тотъ прямо негодный учитель. Онъ негоденъ частію потому, что его не понимаютъ, и, слѣдовательно, онъ говоритъ совершенно противъ своей цѣли, говоритъ на вѣтеръ, а частію потому, что въ своей проповѣди онъ хочетъ показать свое искусство, а не слово Божіе, которое ему должно преподать другимъ, не Божію истину“ 1). Леонидъ (Краснопѣвковъ), архіѳп. Ярославскій, сравнивая Григорія съ Филаретомъ (Дроздовымъ), говоритъ: „Что за безпредѣльная разница: эта тонкость, глубина и гибкость мысли и изящество слова у святителя московскаго, и это топорное слово и грубость воззрѣній владыки петербургскаго“; затѣмъ добавляетъ: „Преосвященный Григорій въ словѣ на день Богоявленія позволилъ себѣ доказывать, что Іисусъ Христосъ не былъ ни самолюбивѳцъ, ни лицемѣръ, ни фанатикъ. Дозволившій себѣ этотъ оборотъ богословствующей мысли, при этихъ слабыхъ доказательствахъ, ученикъ семинаріи подвергся бы наказанію“ * 2). Впрочемъ, есть въ проповѣдяхъ преосвященнаго Григорія нѣсколько мѣстъ, въ большинствѣ сравненій, которыя можно назвать даже художественными. Такъ, напр., въ проповѣди о томъ—„Живетъ ли въ насъ Богъ?“—онъ говоритъ: „Эти прекрасные плоды (долготерпѣніе, благость, милосердіе) растутъ только на деревѣ любви къ Богу, радости о Богѣ и мира въ Богѣ; а онъ (міръ) хочетъ, чтобы его любимцы собрали ихъ съ тернія самолюбія, съ волчцовъ своекорыстія“ 3). Это и подобныя ему мѣста говорятъ, что Гри-
Ч „Бесѣды съ духов. Каз. епархіи“, стр. 55—56.
2) Душ. Чт. 1906 г. ч. II. „Изъ записокъ преосвящ. Леонида, архіеп. Ярославскаго“, стр. 177.
3) „Слова и бесѣды“, ч. I, т. 1, стр. 145; ср. ibid., ч. 1, т. 3, стр. 228 и др.
горій могъ писать вполнѣ литературнымъ и даже изящнымъ языкомъ. Однако de facto они суть счастливыя исключенія, и о языкѣ проповѣдей Григорія приходится высказываться вполнѣ откровенно въ томъ смыслѣ, что рѣчь его была проста, тяжеловата и даже груба, но всегда положительна ‘).
Обращаясь теперь къ проповѣднической дѣятельности митрополита Григорія въ дѣломъ, которая, какъ мы показали, имѣетъ двѣ стороны: административную, когда Григорій заботился о дѣлѣ проповѣди, и собственно—проповѣдническую, когда Григорій самъ выступалъ, какъ проповѣдникъ, и сравнивая эти двѣ стороны проповѣднической дѣятельности Григорія, мы приходимъ къ тому выводу, что въ первомъ случаѣ Григорій принесъ больше пользы дѣлу проповѣди, дѣлу христіанства, чѣмъ во второмъ. Въ первомъ случаѣ онъ будилъ таланты, поощрялъ ихъ своимъ высокимъ покровительствомъ и способствовалъ ихъ развитію. Мы знаемъ, что управляемая Григоріемъ с.-петербургская духовная академія выпустила многихъ талантливыхъ проповѣдниковъ, которые далеко превзошли потомъ своего учителя. Отлично шла проповѣдь у Григорія и’ на епархіи, что неоднократно отмѣчено Высочайшею властію при наградахъ въ граматахъ 2). Во второмъ случаѣ Григорій нерѣдко не достигалъ своей цѣли—будить души и сердца и направлять ихъ ко Христу. Для этого онъ не имѣлъ многихъ необходимыхъ данныхъ. Онъ совершенно не обладалъ ораторскимъ талантомъ, имѣлъ строгій видъ, нерѣдко переходящій въ суровость 3), и вмѣсто психологическихъ экскурсовъ въ область чувства и переживанія, которые такъ способны трогать самыя лучшія стороны человѣческаго духа, обычно имѣлъ дѣло съ разсудкомъ. Его проповѣди были основательнымъ разсужденіемъ холоднаго богословскаго ума, а не порывистымъ движеніемъ горячаго сердца. Самая гомилетическая продуктивность митрополита Григорія и постоянная забота о регулярности проповѣди говорятъ, что его проповѣдь не была результатомъ какихъ-либо сильно прочувствованныхъ переживаній, не была волною вдохновенія, охватывающею періодически душу проповѣдника-поэта, но рождалась отъ мыслен-
>) Кіев. Стар. 1ь93 г. № 1 і, стр. 204.
«) См. А. С. С. 1839 г. № 267, л. 41; 1849 г. № 503; 1852 г. № 8и2, 1856 г. № 1648; 1859 г. № 29.
3) Церк. Лѣтоп. 1860 г., стр. 360.
наго напряженія и богатствъ богосповски-образованной памяти. Неудивительно, повторяемъ, что проповѣди митрополита Григорія не производили сильнаго впечатленія на слушателей въ свое время и совершенно забыты теперь. Отмѣчаемъ, между прочимъ и какъ иллюстрацію къ только-что сказанному, что теперь не только не можетъ быть рѣчи о переизданіи проповѣдей Григорія, но и самыя проповѣди неизвѣстно куда исчѳсли. Мы не могли найти всѣхъ томовъ казанскихъ проповѣдей преосвященнаго Григорія (изданіе Казань. 1849—50 г.г. и С.-Петербургъ 1850—1853 г.г.) ни въ Императорской Публичной Библіотекѣ, ни въ Библіотекѣ Свят. Синода.
В. Никифоровъ.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
