CC BY
17
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 1 (21). С. 196-204. УДК 930.1
DOI 10.25513/2312-1300.2019.1.196-204
А. В. Антощенко
«ПРОГРАММУ МЕЛЬГУНОВСКОГО СОЮЗА БОРЬБЫ ЗА СВОБОДУ РОССИИ ПРИЗНАЮ». ПИСЬМА А. В. КАРТАШЁВА Г. И. НОВИЦКОМУ. 1951-1952 гг.*
Данная публикация продолжает знакомить читателей с письмами, написанными историком и профессором Свято-Сергиевского богословского института в Париже А. В. Карташёвым его другу Г. И. Новицкому, жившему в Нью-Йорке. Центральное место в корреспонденции занимает оценка политических отношений между группами русских эмигрантов в США. Примыкая к «Союзу борьбы за свободу России» С. П. Мельгунова, А. В. Карташёв критиковал некоторые аспекты его политической позиции. Эта критика позволяет понять политические взгляды историка, придерживавшегося идеи неделимости России и боровшегося со всякими проявлениями сепаратистских настроений среди эмигрантов. Как и в предыдущих письмах, автор уделяет большое внимание положению в Западноевропейском экзархате и в Свято-Сергиевском богословском православном институте. Текст писем приведён в соответствие с современными нормами орфографии с сохранением некоторых особенностей авторского написания отдельных слов и пунктуации.
Ключевые слова: А. В. Карташёв; Г. И. Новицкий; С. П. Мельгунов; Свято-Сергиевский богословский институт в Париже.
A. V. Antoshchenko
"I APPROVE OF MELGUNOV'S PROGRAM OF THE LEAGUE FOR THE STRUGGLE FOR THE FREEDOM OF RUSSIA". ANTON V. KARTASHEV'S LETTERS TO G. I. NOVITSKIY. 1951-1952
The article continues to familiarize the readers with letters written by Anton V. Kartashev, the historian and professor of the St. Sergius Orthodox Theological Institute in Paris, to his friend G. I. Novitskiy, who lived in New York. The historian's evaluation of political relations between groups of Russian émigrés in the USA occupies the central place in the correspondence. Joining the League for Struggle for the Freedom of Russia, organized by S. P. Melgunov, A. V. Kartashev criticized some aspects of Melgunov's politics. This criticism makes it possible to understand the political views of the historian who adhered to the idea of the indivisibility of Russia and who fought against any manifestations of separatist sentiment among the emigrants. Like in the previously published letters, the author pays great attention to the situation in Western European Exarchate and in the St. Sergius Orthodox Theological Institute. The text of the letters is changed to conform to the modern spelling rules while preserving the author's spelling of separate words and original punctuation.
Keywords: A. V. Kartashev; G. I. Novitskiy; S. P. Melgunov; St. Sergius Orthodox Theological Institute in Paris.
1
12.VII. Четв[ерг] Петров день (29.VI.) [1951]. 93, rue de Сптёе. Paris - XIX. Дорогой Георгий Исакиевич, Давненько я не писал Вам. Ничего существенно нового. Но всё-таки «всё течёт», и что-то новое выступает.
Прежде всего, посылаем давно приобретённые для Вас фотографии нашего Подворского храма, снаружи и внутри. Если нужно, можете при случае, в порядке финансовой агитации
* Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант № 18-09-00172.
© Антощенко А. В., публикация, 2019
и показать и подарить кому стоит. Наружный фасад в деревянном швейцарском стиле сделан ещё немцами в конце XIX в. Чуточку скульптурно (в резьбе колонок) подправленный Стеллец-ким1 и покрытый русс[ким] орнаментом, фасад кажется совсем русским.
Внутренний вид даёт представление об иконостасе в стиле XVI в. Это лучший из всех иконостасов за границей (по стройности и стильности). Мож[ет] б[ыть] ещё эффектнее чем он, фресковая роспись Стеллецкого по стенам и потолку.
Не удивитесь, что между фотографиями вкладываю к Вам же письмо от 11.VI.1940 (!!!). Оно вернулось ко мне, ибо Париж... пал!.. Через неделю состоялся уже парадный вход немцев. Недавно нашёл это письмо у себя в бумагах. Это - памятник волнительных, апокалиптических минут.
Мы только что тогда, в нач[але] мая, отпраздновали наш 15-летний юбилей (об нём я упоминаю), уже под прессом войны, но ещё не оккупации.
Отражено там и наше общее (ещё о[тец] Сергий был с нами) отношение к нашим ловкачам-дезертирам, покинувшим нас в парижской мышеловке.
Теперь о злобе дня. Только что был у меня Mr. John Marshall2 (Associate Director for the Humanities. The Rockefeller Foundation. 49 West 49th Street. N[ew] Y[ork] 20). Это я узнал только после его ухода, прочитав сунутую им карточку. А кто он и что он, я так и не спросил. Счёл за одного из тех посетителей «экуменического» круга, которых обыкновенно немало проходит перед нашими глазами по летам. Я имел наивность спросить его: кто его ко мне направил? Он сослался на Карповича и Новицкого. Тогда я заговорил с ним откровенно, доверчиво. Он спрашивал, как подвигается моя работа по «Курсу ист[ории] рус[ской] цер[к]ви». М[arshall'y] рассказывал то сё, что Киевский период у меня почти готов, сижу над Московским, что Синодальный придётся написать только по печат[ной] литературе (Архивы все - в России) и т. д. Ни к чему я определённо не клонил, ничего не подчёркивал, ничего не доказывал. Говорил о моих общих точках зрения: о критицизме, о патриотизме, об анти-латинстве (анти-униатизме) и т. п. Лишь по уходе его, прочитав карточку, я почувствовал, что «свалял дурака» до некоторой степени. Мог показаться ему чудаком, который болтает вокруг и около без всякой «ударной» заинтересованности.
Извещаю Вас немедленно. По-видимому, вопрос о наших кандидатурах на рокф[еллеровские] стипендии ещё не положен под сукно. Но вот я оказался никуда не годным агитатором. Судите меня за «простофильство» и непрактичность.
Но вот другая область: политика, где «простофильствовать» я не согласен. Вы, может быть, знаете, что почти уже год (с сентября 1950) как с римской поездкой я отдалился от кухни, перевариваемой С. П. Мельгуновым. Лишь задним числом (уже в марте 1951 г.) я по присланному протоколу ознакомился с неведомыми мной переговорами С. П. М[ельгуно]ва в Фюссене (Германия) с деятелями условно назыв[аемо]го «Американского комитета». Я порадовался за С[ергея] П[етрови]ча, что он мужественно отбил первую атаку «чужих политических] умов и сердец», клонящих к тому, чтобы наша акция могла быть удобоваримой для всех самостийников-сепаратистов. Идиотская идея всех наших «союзников». Николаевский назвал упорство «Союза борьбы за своб[оду] России» «безумием». А за спиной Ник[олаевско]го авантюрный Гуль, которому ничего не стоит вести политическую] игру. Но. но С[ергею] П[етрови]чу подсунули субсидку на «Российского демократа» (не то 500.000 фр[анков], не то даже французский мильёнишко). Теперь франки пахнут керенками. Но всё-таки номера на четыре хватит, и он не хочет выходить из игры, доводя компромисс до последних для него мыслимых пределов. Я начинаю этого не переваривать. Я написал для 1го № статью «Единство России», простую, не задиристую, но откровенно противосепаратистскую. Это будет пробным камнем. Если С[ергея] П[етрови]ча она не испугает, значит ещё его не свихнули. А если запросит смягчений и уступок, то далее уже идти нельзя. Но, во всяком случае, так как я не имею ни времени, ни сил вариться в этом черновом политическом] котле, то я прошу С[ергея] П[етрови]ча молча снять моё имя с обложки как соредактора. Достаточно одного имени С. П. М[ельгуно]ва, что и соответствует фактической реальности. Реально ещё тут имя И. М. Хераскова3. А я в журнальчике только участник в пределах своих статей. Но я ещё формального письменного заявления о снятии моего имени с обложки «Рус[ского] дем[ократа]» не сделал, и пока это сообщаю Вам под секретом. Я знаю, что это С[ергея] П[етрови]ча огорчит. И мне жаль причинять ему лишнее огорчение.
Я оч[ень] ценю его неукротимую энергию и идейный героизм. И желаю ему успеха. Но обезличиваться в специфических вопросах (каковы: 1) национальный, 2) религиозный и 3) православно-церковный) не могу. Это никому не на пользу. В этих вопросах я сам себе диктатор.
Итак, не будучи посвещаем во всю эту стряпню, я не могу взять за неё ответственность, как фиктивный якобы «со-редактор». Это - minimum осторожности с моей стороны. Американские журналисты во главе с Дон Левиным4, как сваты, засылаемые к нам Пентагоном, чтобы повенчать нас с мазепинцами, не вызывают у меня никакого доверия.
Коснулась ли антреприза этого знаменитого «америк[анско]го комитета» Вас и Вашего кружка? Или это только выдумка для Европы? В потёмках я действовать не могу. И глупо и опасно.
Хорошо, если черкнёте мне по этому вопросу коротенько, без подробностей, намёком, чтобы мне почуять: куда ветер дует, как и что?
Поедете ли на вакации?
Привет от нас Вам и Марии Георгиевне. Дай Бог здоровья и сил.
Сердечно Ваш, А. Карташёв.
2
14 августа 1951. 13, rue Paul Morillot Menton (А.М.)
Дорогой Георгий Исакиевич, Откликнулся на глубоко взволновавшее нас письмо от 4/VIII Евгения Исакиевича. Я уже во время ответа на него сообразил, что Евгений Исакиевич, может быть, уже и не в семинарии, что посылать ему на тамошний адрес даже и рискованно. А потому шлю письмо к нему на Ваш адрес с этой вкладной записочкой. И с таким расчётом, что и Вы должны прочитать всё письмо, в которое я включил и тот материал о нашей Академии, который я в первую очередь должен сообщить Вам. Получилось общее письмо. Читайте и пересылайте, передавайте друг другу. Из письма Е[вгения] Ис[акиевича] видно, что и Вы тоже на вакациях. Примите от нас обоих Вы оба с Марией Георгиевной теплейшие благопожелания. Сердечно Ваши А. + П. Карташёвы.
3
3 сентября 1951. Ментона. 13, г[ие] Р[аи1] МогПМ.
Дорогой Георгий Исакиевич,
Сегодня пишу Вам по третьему вопросу, политическому. Вы описываете рассыпанность и делимость политических группировок у Вас в Америке. То же по существу и здесь. Без начавшегося «дела» так было и так будет. Только опора на конкретное «дело» вынуждало и вынудит необходимые объединения. НТС и солидаристов выковала бывшая германская интервенция. Теперь явно начинается американская. И вот первая ласточка, какая-то коалиция Керенского-Николаевского-Мельгунова. С переменой предпосылки или базы будут меняться и потребные им комбинации и коалиции. Как видите, я на всё смотрю уже, хотя и провизорно, вперёд, но историческим оком. До настоящего «дела» ещё не дошло. Это только первые разведочные опыты. В конкретной реальности они должны быть. Кто-то их на себя должен взять. Через них история должна сделать предварительные шаги. Без них был бы вакуум, пустота. Как без засыпания живыми телами рва старомодной крепости при её атаке. Роль не благодарная, но неизбежная. Роль на любителя. Выбирают её люди по своему сознанию и по своей совести, а кому угодно и по своему авантюризму и по вкусам своего самолюбия.
Итак, я не хочу ограничиваться одним чистоплюйным отрицанием того, что делается, но не считаю именно эти шаги и эти действия соответствующими моему политическому сознанию и призванию... Программу мельгуновского Союза борьбы за свободу России признаю, хотя и не моей лично, адекватной моей совести, но, в порядке делового компромисса, для меня терпимой и потому приемлемой. Если эта группировка лишь в порядке коалиции (т. е. для определённой, ограниченной условиями и временем акции) коалиционно связывается с другими, в целом для меня неприемлемыми, то и эта комбинация до времени мною допускается, как неиз-
бежный подвиг коалиции. До какого предела и момента, сейчас сказать нельзя. В своё время будет видно.
Я уже писал Вам, что при настоящих условиях я попросил С. П. М[ельгунова] при предстоящем возобновлении «Российского] демок[рата]» снять моё имя с обложки, как соредактора, тем более, что и вопрос о напечатании моей статьи «Единство России» висит ещё в воздухе. Я и не жду скорых решений, поскольку и сам пространственно и психологически не участвую в оживлённой политической кухне С. П. М[ельгунова]. Конечно, он по своему темпераменту пламенно гневается на мою как бы безучастную бездеятельную позицию. Вот уже два месяца, как я от С. П. М[ельгунова] не имел ни строки никакой информации. В этом смысле я в потёмках, а если присоединить к этому ещё всю мою прошлую зиму в Италии, то я и объективно отсталый в данном деле человек. Я спокоен только за твёрдый антибольшевизм С[ергея] П[етровича]. Он фактически - крайне правая точка больного левого лагеря. Он приемлет и вооружённую борьбу с большевизмом, как в прошлом, так и в будущем. Без такой позиции нельзя было бы никак коалировать с левыми. Теперь он обрекает себя (по моей вышеуказанной схеме) на первый же опыт коалиции даже с сепаратистами России. На такой опыт я лично, как я уже сказал, не пригоден. Может быть этим и объясняется то, что я нахожусь сейчас вне всякой информации и не в состоянии ни Вас осведомить о настоящем положении переговоров с керен-цами и проч[ими], ни сам отвечать за всё происходящее. Конечно, потратив большое количество времени, которого у меня нет, я мог бы получить у С[ергиея] П[етровича] довольно много материалов, но сказать, что я был бы осведомлён до конца, я не могу. И ещё больше: я и не надеюсь. Диктаторский нрав С[ергея] П[етровича] и его конспиративная ментальность закрывают всякую надежду на полное осведомление. До сих пор я в этом не нуждался, оказывал полный кредит, потому что не было на горизонте и опасностей, каких-либо особых щекотливых проблем. Сейчас диспозиция переменилась. Я уже не могу быть только рядовым в роте Мельгуно-ва. По национальному вопросу и по вопросу об оценке белого движения С[ергей] П[етрович] безнадёжно разошёлся с Иваном Александровичем Ильиным. Это для меня очень показательно. С Н. А. Цуриковым5 (теперь в Мюнхене) у С[ергея] П[етровича] последнее время какие-то неясные для меня идеологические конфликты. Это для меня тоже показательно. Я не мог бы никогда солидаризироваться с Мельгуновым в отрицании ни Ильина, ни Цурикова. Вы тоже свидетельствуете, что Вы лично в национальных российских вопросах далеки от входящей в моду ленинской формулы «самоопределение вплоть до отделения». Считаю этот тезис, при моём смелом признании в практической политике многих компромиссов, верхом политической глупости, а потому и морально уже недопустимым. Даже демагогию в какой-то минимальной дозе, на некоторые моменты, готов простить. Но есть всему предел. Есть принципиальность не староверческая, принципиальность просто здравого смысла. Чем же объяснить в данном случае такую уступку не сошедших с ума русских? Двумя мотивами. Один и главный: это мировое тысячелетнее непонимание судеб России внешним миром, главным образом по существу братским, христианско-европейским (+ и американским) миром. Кроме шкурности всякой другой мировой нации-конкурентки тут лежит в основе формальная, подсознательная предпосылка всех европейцев, что самое бытие России есть уже зло, что она есть некая «власть тьмы», мешающая торжеству света цивилизации. А потому разложение этой «чингисхановой» силы на куски, умаление и ослабление её, есть первая заповедь передового человечества. Никто не осмелится так прямо, обнажённо в этом сознаться. Но все, начиная даже с папского Ватикана, так думают. Вот откуда их вымогательство от нас поклонения не единому богу - России, а языческим многим идолам сепаратистов. Религиозно-мистически этот гвалт раздачи частей русского организма будто бы его законным, маленьким собственникам - есть для меня испытание точь в точь той же яркости, пред какой поставлены были древние христиане в культурной, гуманной, широко-терпимой и либеральной, многонародной, разноверной и разноплемённой достопочтеннейшей Римской империи. Совесть христиан не допускала этого, казалось бы пустяшного компромисса: возьми с блюдечка одно зёрнышко фимиама и положи рядом к ногам символизирующей империю статуи, на горящие уголья. Эта аналогия заслуживала бы подробной публицистической разработки. Но я ставлю многоточие, ограничиваюсь только этим намёком. Тут для меня предел, его же не прейдеши. «Неволя заставит пройти через грязь...»6. Для кого это не самопожертвование, пусть идёт засыпать исторический ров своим телом. Не имею к этому при-
звания, а потому предвижу и возможно-близкий отход в сторону. Но от добродетели долготерпения до предела не отказываюсь и никого на шумные и демонстративные разрывы не толкаю. Вот пока что спешу Вам сообщить о моём принципиальном настроении. Поживём - увидим. Привет наш Вам, Марии Георгиевне и Евгению И[сакиевичу]. Ваш А. Карташёв.
4
9.X. (26 сент[ября] Ев[ангелиста] И[оанна] Богослова) 1951. Париж.
Завтра начинаем лекции. Сегодня отслужили греческую литургию и молебен перед нач[алом] учебн[ого] года.
Вчерашний престольн[ый] праздник препод[обного] Сергия (25 сентя[бря]) принёс нам немало волнующих известий.
Помош[ник] церковн[ого] старосты Ф.И. Бокач7 перед всенощной ошеломил меня известием, что о[тец] Георгий8 в Софии мирно отдал Богу душу, а ещё от вторника 2.X Бокач получил продиктованное о[тцом] Георгием в постели письмо, в котором он, как часто было особенно последние годы, посылал поклоны мне. Романтика старости естественно возвращает воспоминания к прекрасным дням нашей прекрасной юности в нашем прекрасном неповторимом имперском Санкт-Петербурге!... Делая выписки из диссертации о[тца] Георгия9 в Риме (в Париже нет его книги) я тоже долгими часами и днями был как бы в общении с ним и часто вспоминал его. Уже немного нас осталось современников-товарищей того «блистательного» прошлого.
Просим Марию Георгиевну принять наше сердечное соболезнование. Что мы, смертные, можем дать кроме этих бессильных слов наших? Бог на каждого отдельного возлагает этот меч, пронзающий сердце...
Другая весть, широко и как-то вдруг облетевшая всех, это о Никоне. Что он «отстранён от всех должностей». Хорошо, если это действительно так. Даже неожиданна на фоне нашей анархии такая решительность! Савва с его интригой в пользу возвеличения бездарного и ничтожного Никона вплоть до втаскивания его на высоту митрополита нашего экзархата (какое оскорбление Академии!) - теперь с треском провалился. Это отрезвляющий удар и по м[итрополиту] Владимиру, поработившемуся своему обнаглевшему командиру. Это освобождает и хитрого Ломаку, подкупленного Саввой, но, конечно, выжидающего первого же случая, чтобы сбросить его.
Но удар по Савве ещё более оглушительный со стороны Константинополя. Открылось это для нас тоже только вчера, на праздник пр[еподобного] Сергия. Служили м[итрополит] Владимир и ректор - еп[ископ] Кассиан. Гостями были два митроп[оли]та из К[онстантинопо]ля, приехавшие только что в Париж: м[итрополит] Геннадий Илиупольский10 (председатель канонической] комиссии при патриархате) и молодой м[итрополит] Каллист Халдийский11. Последний приехал для операции. Всё дело в Геннадии. Геннадий объявил решение патриаршего Синода об аннулировании всей процедуры избрания кандидатов в викарии с Саввой во главе. Потребовал, чтобы представленный был к сведению патриарха «Устав нашего экзархата», жульнически скрываемый от патриарха вот уже 3-й год. Всуе трудился епарх[иальный] съезд 1949 г., вырабатывая этот устав; он положен под сукно, потому что в нём есть § о выборе секретаря епарх[иального] совета съездом. Что думали м[итрополит] Влад[имир] и Савва, скрывая этот устав? Как они думали предстать пред судом еп[архиального] съезда весной 1952 г.? Риск и авантюра, объясняемые только расчётом, что патриархат попадётся на удочку, до той поры согласится на хиротонию Саввы, и тогда - «своя рука - владыка». Но, слава Богу, сорвалось. М[ожет] б[ыть], это несколько отрезвит и глупого, но не злостного м[итрополита] Вл[адими]ра.
Есть другие явные беззакония Саввы, которые покрывает м[итрополит] Вл[адими]р. Стыдно, что нашу ложь изобличает греческая палка, а не мы сами.
Лаури только что на месяц уехал отдыхать в Италию. В ноябре он будет здесь и потом отправится на место новой своей службы в Нью-Йорк в Министерстве] ин[остранных] дел по русскому отделу. Намекает, что место это «важное». На его место здесь представлен нам и поставлен Mr. Robbins Strong12 (живший в Китае и Корее), ещё не знающий русс[кого] яз[ыка], но в какой-то мере знающий китайский яз[ык]. По-видимому, совсем не знающий ни богословия, ни
истории восточ[ных] церквей. Хочет слушать у нас лекции, котор[ые] читаются с франц[узским] резюме, напр[имер], патрология (о[тец] Кипр[иан]), ист[ория] Визант[ийской] ц[еркви] (Мейен-дорф13). Как-то наладятся с ним деловые отношения?
Наш новый молодой курс из 9 человек. Четверо уже на месте. Остальные всё ещё не приехали, больш[ей] частью из-за виз.
Мне приходится опять протаскивать 2-й и 3-й курсы по древней ист[ории] ц[ерк]ви, из-за отъезда о[тца] А. Шмемана. 1-й курс протаскивает о[тец] Н. Афанасьев, а !У-й (поздн[ей] греч[еской] ц[еркви]) поручаем Мейендорфу, хотя в этом году у него - военная служба, и выполнить курс ему едва ли удастся.
Характерно, что вчера же во время празднического контакта 100-150 человек пущен был контрагитационный миф: «Слыхали? С вл[адыкой] Никоном случилось несчастье; он положен в хирург[ическую] лечебницу: в лёгком не то саркома, не то рак.». Всё это признак организованной интриги. Интриганы, сами увязнув в вонючей куче, по-видимому, торопятся пускать самые нелепые компрометирующие слухи о неугодных им лицах.
Как же теперь, по установлении вины Никона, будет ли восстановление Евгения Ис[акиевича]? Или бессмысленный «престиж власти» украсит себя вопиющей неправдой?
Пишу Е[вгению] Ис[акиеви]чу вслед за этим.
14
О визите в Париж Дж[орджа] Кеннана мы ничего не слыхали.
А Д'Армс15 значит ещё будет? Ещё раз низко кланяемся Ваши А. и П. К[арташёвы].
5
12 января 1952. Париж.
Дорогой Георгий Исакиевич,
С обычным запозданием в затишьи святок пишу Вам. Конечно, шлю все благопожелания и новогодние и рождественские Вам и Марии Георгиевне. Жить и иметь силы для работы -прежде всего.
Начну с моей «злобы дня» - отдаления от С. П. Мельгунова. Воздавая должное его подлинному антибольшевизму и необычайной энергии (по тому же самому я работал и с покойным М. М. Фёдоровым16), я был по обычаю широко толерантен и мирился со многими диссонансами. Но за год моего римского уединения С[ергей] П[етрови]ч попал в новую американскую струю и понёсся со свойственным ему, как истинному демократу, «самодержавием». Не только я издали не мог на него влиять, а на моё принципиальное письмо я не дождался ответа, но и, вернувшись в Париж, я не нашёл возможным как-нибудь видоизменить взятые им на себя политические ангажементы.
Из редакторства (хотя и фиктивно-номинального - только на обложке) я ушёл. Но на тему о «Единстве России» я для № 1 «Российского] дем[ократа]» статью написал. Но в раже коали-рования с сепаратистами С[ергей] П[етрович] статью, конечно, не принял и предложил обидные выпуски и искажения. Это было уже опытным доказательством, что мне тут не место. И вправду, не место было фигурировать в № 1 «Российского] д[емократа]» под барабанный бой якобы «Новой эры». Такой наивности от Мельгунова я даже не ожидал. Это было какое-то умопомрачение. Ведь не от «субсидки» же в полмиллиона фран[ков] на журнал? О количестве денег я, однако, ничего не знаю. Так болтали. Я вообще от Мельгунова ни сантима никогда не получал. Но отрезвление произошло молниеносно, ибо легкомыслие и цинизм «американских дядюшек» оказались поразительными. Получив ошеломляющий удар за все свои унизительные компромиссы, С[ергей] П[етрович], слава Богу, быстро отскочил назад и потребовал от меня мою статью «Единство России» для № 2, покаянного, «Российского] дем[ократа]» (да и то с исправлениями). Но я отказал и вообще отказался выступать на страницах «Российского] д[емократа]», п[отому] что «не место мне вставать на колени в рядах кающихся, ибо я не участвовал в грехопадении».
Это в сущности относится не только к журнальчику, но и к самой так наз[ываемой] «группе Мельгунова». Формально я не делаю пока заявления о выходе, ибо: 1) жестоко бить лежачих,
2) да ещё в минуту их покаянного исправления (чит[айте] №2 «Российского] дем[ократа]»);
3) не желаю вредить людям добрых намерений, 4) и не в моих нравах такие шумные демонст-
рации. Но при первом же деловом (не выдуманном) поводе меня вынудят это сделать. Уж если сам Керенский отскочил от провала в левое болото, то нам на этой «трясине» никак не «утрястись». Надо не за неисправимыми «безгосударственниками» следовать, а самим быть на своей позиции. И, стоя на ней, смело коалировать налево и направо, не теряя совей почвы под ногами. Но грешно быть просто пристёгнутым к чужому вождизму и приносить в жертву (во вред делу) свой разум и свою совесть. Я признаю за всяким право на «самодержавие» и вождизм, а потому не имею права отказываться и от своего. В коалицию я смело пойду, но из своей базы. Моя база - это Всероссийский центр. Сейчас центра нет. И никогда не было. На этом мы погибли. И не воскреснем, пока не создадим. Центр - это истинная демократия, как, напр[имер], Великобритания. Тут есть место и монархии, церкви, парламенту и даже деловому социализму, и империи, и федерации. У нас это было бы единение от монархистов-конституционалистов до социалистов-немарксистов; от великодержавников-империалистов до федералистов; от Общевоинского союза до красноармейских ди-пей17. На эту широту не способны ни наши правые, ни наши левые. Нужна новая инициатива. Неспособна откликнуться и поддержать такое начинание и слепая американская (и английская) политика. Не говорю уже о глупо-пустой и узкой француз-кой. Материальная поддержка америк[анско]го Б^е] йер[а|1теп1] и др[угих] сил всё время будет идти на фантомы сепаратизма и только на левых, будто бы единственных демократов. Американская политика, традиционно настроенная против России, как якобы чудовища реакции, так и не примет духа, души и плоти исторически-великодержавной, единой, живой, национальной России. Сваляет такого же дурака, как идиоты-немцы, опираясь на расчленителей России. Тут пункт помешательства - всего Запада (не одних немцев). Нам их не исправить и не просветить. А потому, вероятно, и идти с интервентами не придётся. Иначе, пожалуй, выйдет нечто подобное жалкому примеру ген[ерала] Краснова18, который ради интервенции отрёкся от здравого смысла, от совести, и всё равно был выдан на расстрел большевикам. Но всё же, хотя бы и без надежды на иностранную поддержку, чести ради русской эмиграции, мы должны поднять знамя «Общероссийского центра» (непредрешенческого). Мельгуновский опыт показывает, что нельзя продаваться американцам. Как немцы оподлили всех коллаброрировавших с ними, так оподлят и унизят и американцы. Преуспевать у них на субсидках будут только губители России [э]с-ры, [э]с-деки и прямые сепаратисты, как якобы истинные «демократы». Тут пункт помешательства и слепоты всех иностранцев. Их «религиозная» вера в миф России-чудовища и тюрьмы народов. Моё предчувствие: интервенция Америки в русские дела пойдёт фатально по этой вековой линии невежества.
Создать бы в этом панурговом стаде англо-саксонского мира хотя бы раскол на эту тему, чтобы мы с нашей идеей великодержавной России были здесь не одиноки. Ибо в самой России все Вишняки-Абрамовичи и Николаевские полетят вверх тормашками, вместе с своими «высокими покровителями». Лишь там и тогда настанет наше торжество. А пока солнце взойдёт, роса очи выест... Трудно, искусительно наше положение! «Блаженны» чистые мечтатели - крайние правые. Им хочется сейчас воплощаться в действие. Достаточно услаждаться мечтой. Но нам томительно бездействовать. А действовать глупо и на провал - не морально. Нет людей для руководства центром. Но вся масса эмиграции пошла бы за ним. Это, конечно, ничего не говорит уму Америки. Но это-то и есть доказательство, что Америка не понимает, где истинный пульс русской правды и русской силы.
В наших академических делах произошла невыдуманная, а историей созданная перемена, «сдвиг». Мы «усыхаем» как русская школа русских священников для русских приходов. Отрыв за железный занавес Польши и Прибалтики, а также захват карловчанами всей Зап[адной] Европы вместе с ДП, лишил нас резервуара русских студентов. Мы на 2/3 наполнены православными иностранцами: сербами = 5 чел[овек], арабами = 4, греками = 5, немцами = 3, (два из них - чистые немцы-православные), финляндец = 1. Мы стали богослов[ским] факультетом общеправославным на русском языке. И патриарх К[онстантинопо]льский на последнем настаивает. И наши греки начинают преуспевать в рус[ском] языке. Арабы тоже. Это, конечно, важно в высшем историческом смысле. Русская богословская наука до революции стояла на первом месте среди православных. А русская православная церковь являлась фактически гегемоном в православии. Сейчас мы умалились и унизились. Но 1) через мученичество церкви, ныне «ката-комбной» и 2) через нашу научно-богословскую роль мы восстанавливаем морально роль русской церкви, как гегемона в Православии. Утешаемся этой надеждой в нашем оскудении.
В моей личной работе - изнуряюсь «действительной службой» и за себя, и за молодых. Тащу и свою русскую и общую историю церкви, покинутую Шмеманом. Мейендорфа тоже в этом году похитила франц[узская] военная повинность. А тут ещё надо провести курсик на Высш[их] женск[их] богосл[овских] курсах, да написать доклад для съезда в марте с немецкими протестантскими богословами. Так своим делом и некогда заняться, пока не убегу из Парижа на летнии вакации. Но всё-таки, хотя по капельке, а своё пишу и пишу.
О черновой политической работе преступно и думать. Кто-то молодой должен в ней сгорать с утра до вечера. В 76 лет пора иметь сенаторскую привилегию - одобрять, отвергать и советовать. А кругом безлюдье. Молодёжь быстро проваливается в море иностранщины. Растущая дороговизна истощает наш бюджет. О[тец] Василий Зеньковский «при[сматри]вал фронт» и съездил сам в Женеву. Там от Маки получил дозволение на первое полугодие 1952 г. расширить наш бю[джет]. В январе надеемся получить 10% прибавки. Слава Богу, <текст утрачена Но дороговизна жизни уже обогнала прибавки.
Воображаю, как трудно Вам после смерти Б. А. Бахметьева собирать на нас! Но что делать? - Наша смиренная беспо<текст утрачен> с надеждой взирать на американских кормильцев. Дай Бог Вам здоровьица и всяких успехов. Сердечно Ваш А. Карташёв.
6
4.Х11.1952. Введение (21.Х1). Париж.
Дорогой Георгий Исакиевич,
Дошло до нас хроникёрское известие «Нов[ого] рус[ского] сл[ова]» о чествовании Вас в Общ[естве] рус[ской] культуры, и это всех вдохновило и с нашей стороны почтить Вас, чем можем, за Ваше бескорыстное и упорное старание - будить в русской Америке, вопреки всему, память о нашей Дух[овной] Академии и существенно помогать ей.
Вчера в заседании совета мы единогласно избрали Вас «Почётным членом Академии», о чём получите и диплом. С этим мы с Пав[лой] П[олуэктов]ной и поздравляем Вас и Марию Георгиевну. Дай Бог Вам здоровья и сил на многие лета! Пока не осложняю этого письма никакими «проклятыми вопросами». Да и не исчерпаешь всего на письме. Только устной и долгой беседой можно было бы утолиться. Ведь «знамений времени», против прошлых годов, накопилось много. И знамений грозных. Я формально пока в стороне, ни с чем, ни с кем не связан. Уже очень всё творящееся не по нашей русской совести.
Итак, ещё раз всего доброго! Сердечно Ваш А. Карташёв.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Стеллецкий Дмитрий Семёнович (18751947) - художник, скульптор, иконописец.
2 Маршал Джон (1903-1980) - американский историк и администратор, служащий Фонда Рокфеллера с 1933 г., помощник директора гуманитарного отдела с 1940 по 1962 г.
3 Херасков Иван Михайлович (1878-1963) -историк, публицист, общественный деятель.
4 Левин (1_еуте) Исаак Дон (1892-1981) -американский журналист.
5 Цуриков Николай Александрович (18861957) - юрист, публицист, общественно-политический деятель.
6 Строка из стихотворения А. К. Толстого «Змей Тугарин» (1867).
7 Бокач Федор Иванович (1895-1969) - священнослужитель Константинопольской православной церкви, выпускник ССПБИ (1931).
8 Шавельский Георгий Иванович (1871-1951) -священнослужитель Православной российской церкви. После эмиграции состоял в клире Русской
православной церкви заграницей, в 1926 г. перешёл в Болгарскую православную церковь.
9 Очевидно, упоминалась книга: Шавельский Г. И. Православное пастырство. София, 1930.
10 Геннадий (Арамбадзоглус, Ара^патС^Лои) (1883-1956) - митрополит Илиупольский Константинопольской православной церкви (1925-1956).
11 Найти данных не удалось, возможно, из-за того, что митрополия перестала существовать в 1923 г.
12 Стронг Роббинс (1912-1999) - американский миссионер, в 1949 г. стал членом международного комитета ИМКА (УМСЛ - христианской молодёжной ассоциации), располагавшегося в Нанкине, затем вынужден был под давлением китайских коммунистов перебраться в Корею (Сеул) и Японию.
13 Мейендорф Иван (Иоанн) Феофилович (1926-1992) - богослов, патролог, выпускник ССПБИ, ученик А. В. Карташёва.
14 Кеннан (Кеппап) Джордж Фрост (1904-2005) -американский дипломат, политолог и историк.
15 Д'Армс (О'ДгтБ) Эдуард (1904-1991) - американский историк и администратор, сотрудник Фонда Рокфеллера, помощник директора гуманитарного отдела с 1947 по 1957 гг.
16 Фёдоров Михаил Михайлович (1859-1949) -государственный и общественный деятель. Участвовал в работе Русского национального комитета, который возглавлял А. В. Карташёв с 1921 по 1940 гг. Вместе с А. В. Карташёвым был членом редколлегии еженедельника «Борьба за Россию».
17 Перемещённые лица (от англ.: displaced persons).
18 Краснов Пётр Николаевич (1869-1947) -военный и политический деятель. В годы Второй мировой войны начальник Главного управления казачьих войск Имперского министерства восточных оккупированных территорий нацистской Германии. Казнён в Москве 16 января 1947 г.
Информация о статье
Дата поступления
13 декабря 2018 г.
Дата принятия в печать
14 февраля 2019 г.
Сведения об авторе
Антощенко Александр Васильевич - профессор кафедры отечественной истории Института истории, политических и социальных наук Петрозаводского государственного университета (Петрозаводск, Россия) Адрес для корреспонденции: 185910, Россия, Петрозаводск, ул. Ленина, 33
E-mail: ant@petrsu.ru
Article info
Received
December 13, 2018 Accepted
February 14, 2019 About the author
Aleksandr V. Antoshchenko - Professor of the Russian History Department, the Institute of History, Political and Social Sciences of the Petrozavodsk State University (Petrozavodsk, Russia)
Postal address: 33, Lenina ul., Petrozavodsk 185910, Russia
E-mail: ant@petrsu.ru
Для цитирования
Антощенко А. В. «Программу Мельгуновского Союза борьбы за свободу России признаю». Письма А. В. Карташёва Г. И. Новицкому. 19511952 гг. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 1 (21). С. 196-204. й01: 10.25513/2312-1300.2019.1. 196-204.
For citations
Antoshchenko A.V. "I Approve of Melgunov's Program of the League for the Struggle for the Freedom of Russia". Anton V. Kartashev's Letters to G. I. Novitskiy. 1951-1952. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2019, no. 1 (21), pp. 196-204. DOI: 10.25513/23121300.2019.1.196-204 (in Russian).
