CC BY
35
А. Н. Мичурин
ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЙ ВОПРОС В ГОСУДАРСТВЕННОМ СОВЕТЕ И ВОПРОС О ЕДИНСТВЕ «ПРОГРЕССИВНОГО БЛОКА»
ВО ВРЕМЯ ПАРЛАМЕНТСКОГО КРИЗИСА ОСЕНЬЮ 1916 г.
Во время бурных событий осенью 1916 г. лидеры «Прогрессивного блока» всячески стремились продемонстрировать правительству наличие объединенных оппозиционных сил в Государственной думе и Государственном Совете. Для этой цели они пользовались любым удобным поводом — от принятия формулы перехода к текущим делам в палатах российского парламента до обсуждения важнейших вопросов жизни страны. Немаловажную роль играла и пресса, приукрашивавшая реальное положение дел в этом парламентском объединении. Однако на неразрешенные вплоть до февраля 1917 г. противоречия в нем указывают отсутствие должного единства в Государственном Совете и неспособность обеспечить быстрое прохождение законов через Государственный Совет в думской редакции.
Вслед за Государственной думой и Государственный Совет занялся осенью 1916 г. продовольственной проблемой. Так, «Речь» 6 ноября 1916 г. отмечала, что правая группа Государственного Совета, признав необходимым на одном из ближайших своих заседаний приступить к обсуждению продовольственного вопроса, решила начать переговоры с другими группами в той форме, в какой вопрос этот может быть возбужден в Государственном Совете. Ввиду важности вопроса группа признала также желательными предварительный обмен мнениями и консультации между представителями различных групп верхней палаты [1].
Видимо, одной из реакций на это обращение было то, что 8 ноября состоялось заседание аграрной группы Государственного Совета с участием представителей всех других групп. Объяснения давал министр земледелия граф А. А. Бобринский. Он доказывал, что продовольственное дело постепенно налаживается и что положение может быть признано неугрожающим [2]. Все члены аграрной группы резко выступали против твердых цен, а также против ограничений перевозок из губернии в губернию. Все выступавшие ораторы доказывали вред таких ограничений и предлагали по мере возможности способствовать восстановлению свободного обмена: «В этом смысле совещанием была принята резолюция» [3].
Это уже само по себе создавало проблему в будущей работе «Прогрессивного блока» в Государственном Совете.
Сразу же после своего назначения председателем Совета министров А. Ф.Трепов попытался выяснить тот комплекс требований, на которые будет готов пойти «Прогрессивный блок». Член Государственного Совета А. А. Мосолов отмечал по этому поводу, что А. Ф. Трепов располагал четырьмя свободными министерскими портфелями и надеялся дать их лицам, пользующимся доверием общественности и Думы: «Доколе Протопопов оставался министром внутренних дел, этих лиц привлечь было невозможно. К сожалению, память мне изменяет, и я не могу перечислить этих лиц. Но помню, что кабинет этого состава неминуемо бы произвел успокаивающее на общественность впечатление» [4, с. 17].
© А. Н. Мичурин, 2010
Вопрос о лицах, устраивающих блок, остается дискуссионным, но не понятны в этом случае слова П. Н. Милюкова—«мы выжидали каких-нибудь шагов по отношению к Думе, чтобы подготовить мирную встречу. Но никаких шагов за эти дни не последовало, и обе стороны встретились врагами» [5, с. 238]. Член Государственной думы
В.Харламов писал 13 ноября по этому поводу: «Несколько раз Трепов пытался вступить в переговоры с представителями определенных фракций, с целью узнать, на каких условиях Дума могла бы работать с новым Кабинетом. Все отвечают, что наши условия в декларации блока и отсылают его для переговоров к Председателю бюро блока — Шидловскому. Настроение во фракции блока пока твердое» [6, д. 1060(1), л. 1070].
Вечером 11 ноября 1916 г. состоялось заседание бюро «Прогрессивного блока» с целью выяснить, как реагировать на возможные попытки правительства вступить в переговоры. Бюро пришло к заключению, что блок должен оставаться на почве сделанной им декларации и что не имеется признаков каких-либо перемен, могущих вызвать изменение позиций, занятых большинством Государственной думы [7]. Сложным оставалось отношение к Трепову и в Государственном Совете. Каждая из его групп имела собственное мнение относительно назначения Трепова председателем правительства. Правые подчеркивали, что А. Ф. Трепов, как и Б.В.Штюрмер, будучи членом Государственного Совета, состоял в правой группе. Представители центра были «склонны видеть в происшедших переменах частичную победу блока. Члены академической группы высказались по поводу перемены весьма сдержанно» [8].
На этом фоне «Прогрессивному блоку» удалось провести принятие формулы перехода 26 ноября 1916 г. с требованием «работоспособного правительства, действительно сплоченного и объединенного определенной программой», что фактически значило требование «министерства доверия» в Государственном Совете и указывало на наличие действующей организованной оппозиции в верхней палате парламента.
Газеты продолжали анализировать сложившееся положение и бичевать правительство. «Утро России» вышло с передовой статьей «Последний час»: «Мы произнесли знаменитую фразу: “Во время переправы через реку лошадей не перепрягают”. А если бы мы знали все? Всю правду? До конца? Если бы вся Россия знала правду? Мы бы отшатнулись в ужасе от этих “лошадей”. — Прочь их! Долой! Именно во время переправы! Потому что они утопят нас в реке. Прочь! Лучше пойдем вброд! Вплавь! Но только не на этих лошадях» [9].
Но уже при начале обсуждения продовольственного вопроса в Думе выявился явный упадок настроения среди думской части блока, тем более, что ничего необычного не произошло, и обе стороны остались на своих позициях. Правые отмечали серьезность положения: «После речей Бобринского и Пуришкевича Дума была уверена, что она “свалила” и Протопопова и Курлова... Оказалось, что Протопопов будет утвержден. Может быть, этот душ кое-кого и вразумит, и страсти улягутся, но все-таки, если и улягутся, слишком много зла наделано, чтобы так могло продолжаться» [6, д. 1063(1), л. 1361].
А. Коновалов писал 28 ноября 1916 г. С. С. Раецкому в Москву, не скрывая своего взгляда на сложившееся положение. Отмечая, что у самих думцев нет реальных планов выхода из кризиса, он пояснял: «Чувствуется обычный, будничный думский день, но в газетах, конечно, все будет представлено в ином виде. Нет настроения, нет действительных побуждений к борьбе» [6, д. 1063(1), л. 1358].
Но общий тон корреспондентов был полностью патриотическим, так как и правые и левые были объединены стремлением найти выход из сложившегося положения. Провинциальная пресса была настроена более решительно, а «Ростовская речь» да-
же писала, что «от законодательных палат требуется только, чтобы принятое решение продолжать борьбу с властью до конца не ограничивалось одними словами» [10]. Возможность продемонстрировать внутреннее единство блока была предоставлена ему уже в начале декабря, так как министр иностранных дел М. Н. Покровский планировал выступить 5 декабря 1916 г. в Государственном Совете с ответом правительства на германские мирные инициативы. Поэтому лидеры групп Государственного Совета, входящих в блок, вели в течение вечера 4 декабря переговоры по телефону с целью выработать единое выступление, соответствующее формуле перехода, предложенной Государственной думой. Было установлено полное взаимопонимание, и, таким образом, настроение большинства верхней палаты, определившееся во время прений по поводу декларации А. Ф. Трепова, было проявлено и на этот раз. То, что под обращением подписи членов всех групп, входивших в блок, стояли вместе [11, д. 2, л. 306], а не каждая группа выступала в отдельности, говорит о налаженной связи между «прогрессивными группами» Государственного Совета. Казалось бы, нужно было закрепить эту маленькую победу при обсуждении очередного вопроса и перейти от деклараций к сплоченной законодательной работе. Но этого «Прогрессивному блоку» добиться не удалось, что в очередной раз продемонстрировало правительству его организационную слабость.
Вторым важным вопросом оставалось продовольственное положение в стране. В связи с этим выступление главноуправляющего Министерством земледелия А. А. Рит-тиха должно было показать все возрастающее значение «Прогрессивного блока» в Государственном Совете. Блок рассчитывал принять резолюцию, аналогичную думской. С этой целью 11 декабря планировалось объединенное собрание всех групп, входивших в блок [12].
Заседание 12 декабря 1916 г., однако, полностью спутало все карты сторонникам обличительной линии по отношению к правительству и его мерам в области продовольствия, так как Риттих сам занял патриотическую позицию. Пользуясь тем, что заседание было закрытым и сведения, оглашенные на нем, не могли попасть в печать, новый исполняющий обязанности министра земледелия перешел в атаку и нарисовал картину неимоверных усилий правительства по обеспечению страны продовольствием. В день назначения Риттиха управляющим Министерства земледелия происходил разговор «очень беспокойный и нервный» между главным полевым интендантом в Ставке и главным интендантом в Петрограде. Пользуясь закрытостью заседания верхней палаты, Риттих зачитал часть этого разговора, где говорилось, что «на фронте положение прямо критическое, в особенности в большой группе армий, получающих запасы из Гомеля... Все запасы в магазинах войсковых и местных истощаются... Требуются самые крайние, самые срочные меры. Если дать большие цены здесь за гужевую перевозку, за доставку с дальних мест, быть может, подвезут. Ожидаем буквально голода: за все время войны ничего подобного не было, доложите все это» [11, д. 2, л. 364-365]. Тем самым Риттих задал тон всему своему выступлению, указав, что для срочного исправления дел на фронте ему пришлось перебросить туда даже 2059 вагонов стратегических запасов для Петрограда. Одновременно Риттих выступал и против дискуссии о твердых ценах, так как это мешало предложению хлеба на внутреннем рынке и системе закупок хлеба через уполномоченных. Все это грозило вылиться в хлебную катастрофу на фронте. Поэтому его система разверстки хлеба включала только военные нужды: «Но в Думе я этого не говорил, потому что этот вопрос был очень острый, и от меня требовали ответить, — как же быть с остальным населением» [11, д. 2, л. 387]. Он указал, что правительство в состоянии обеспечить приток хлеба и прокормить оставшуюся часть населения: «Урожай этого года как раз средний по совершенно окончательным
подсчетам и дополнительным сведениям, собранным нами на ноябрь месяц и вновь проверенным, он равняется 3 600 000 000 п.» [11, д. 2, л. 394].
Но даже такой урожай обеспечивал потребности страны, несмотря на замечание К.С.Аджемова А. И. Шингареву, высказанное 25 ноября 1916 года: «По-моему, урожай 1916 года слабый и в общем незавидный» [6, д. 1062(1), л. 1295]. При разверстке в 771 млн пудов получался огромный избыток хлеба, который могло получить правительство. Поэтому управляющий Министерством земледелия указал на то, что не позднее февраля он должен сообщить сельским хозяевам, на что они могут рассчитывать. На это же указывал Я. А. Куломзин своему отцу А. Н. Куломзину: «Насчет продовольствия все хочется сказать, что благодаря проведению твердых цен только на хлеб... площадь к весне сократится на половину, и мы в будущем году будем голодать. Не надо забывать, что 80% хлеба дает мужик России... Этого не сознаете ни Дума, ни Вы» [13, д. 35, л. 118-119]. На это же указал и выступавший от имени подписавших обращение к управляющему Министерством земледелия князь Н. Н. Щербатов (правый центр): «По нашему мнению, торговля не отошла, она была изгнана из государственного обихода и признана совершенно вредною и излишнею» [11, д. 2, л. 402]. Он отметил полную беспорядочность и отсутствие системы в работе правительства с пленными. Об этом еще летом 1916 г. писал А. А. Бобринский: «... в то время, как ведомство земледелия получает отказы в отпуске пленных для сахарных заводов, самостоятельные ходатайства отдельных сахарных заводов об отпуске пленных удовлетворяются» [14, д. 69, л. 4].
От имени аграрной части Государственного Совета Щербатов призывал дать и прибавку в цене на закупаемый правительством хлеб. Поэтому можно заключить, что большая часть правого центра солидаризировалась с правыми членами Совета, которые были хорошо осведомлены о состоянии дел в сельском хозяйстве. Например, А. Карамзин писал 28 ноября 1916 г. правому члену верхней палаты Н. А. Звереву: «Сокрушает меня также хозяйство, особенно его будущее; наступает полное отсутствие рабочих. Правда, есть военнопленные, но число их все уменьшается; то возврати 20% их на казенные работы, то отпусти румын, то сербов, то хорватов. Урожай средний. Реквизиционные цены для наших урожаев едва покрывают издержки производства» [6, д. 1063(1), л. 1348].
Полностью солидаризировался с Щербатовым и А. Э. Мейштович, представлявший группу центра, он нарисовал картину полного развала хозяйственной жизни страны под влиянием принятых мер и заключал, что «постановление Председателя Особого совещания от 12 февраля... расстроило свободную торговлю и сократило производство» [11, д. 2, л. 426]. При этом член Государственного Совета, избранный от землевладельцев, не побоялся привести исторические примеры из событий Французской революции, указывая на схожесть поборников твердых цен с революционерами: «К этому же идет и у нас» [11, д. 2, л. 433]. Мейштович призвал изменить сложившуюся систему, уничтожив запреты вывоза и таксы, оставить предельные цены только для армейских закупок, распределение повинности внутри губерний возложить на земства, отменить запреты на перевозки, создать в городах запасы за счет ссуд местным органам власти.
На следующем заседании 13 декабря 1916 г. согласованный напор землевладельцев и управляющего Министерством земледелия был учтен, и «прогрессивные группы» попытались вернуть обсуждение в русло критики мер правительства. Князем Е. Н. Трубецким была сделана попытка объяснить нападки на министерство желанием добиться большего его единения: «Когда, господа, это исполнится, когда это осуществится, верьте, никакой политики не будет; уничтожьте ведомственное политиканство того мини-
стерства, которое находит, что вся Россия неблагонадежна, которое находит, что объединения России допустить нельзя. Осуществите это национальное объединение; вот тогда уничтожится всякая политика, не будет никаких съездов, никаких резолюций и все соединится в той дружной деловой работе, которая нужна для спасения родины и для спасения престола» [11, д. 2, л. 451].
При этом прослеживается важная закономерность. Принадлежность к «прогрессивным группам» перестала быть определяющей. Против твердых цен и запрета вывоза выступали члены Государственного Совета всех групп, кроме левой, избранные от землевладельцев или земских собраний (Щербатов, Мейштович, Голицын, Ракович, Шмурло). Г. Э. Вейнштейн (левый) говорил о необходимости единого управления, а правый (назначенный) Лыкошин высказался даже за сохранение твердых цен, так как их отмена, по его мнению, привела бы к нарушению плана закупок. Но все же правые были принципиально против политики твердых цен, и самым явным симптомом, подтверждающим их правоту, было выступление графа А. П. Толстого, принадлежавшего к левой группе. Он публично открещивался от большинства Особых совещаний, в которых преобладали члены «Прогрессивного блока». Важно и то, что Толстой противопоставил Государственный Совет и Думу, отмечая разногласия в Особых совещаниях, в которых члены верхней палаты практически не имели влияния [11, д. 2, л. 529-530]. Выступил он и против твердых цен, указав, что выступает от своего имени, так как разошелся со своей группой в этом вопросе.
Апофеозом крушения всех надежд членов блока повернуть дискуссию именно в сторону нападок на правительство явилось то, что «прогрессивным группам» не удалось провести формулу перехода, аналогичную думской по продовольственному вопросу, что еще раз подтверждает то, что сам блок был очень хрупким и построенным только на отрицании «личного режима». Любой поднимаемый вопрос из области законодательства неминуемо приводил к конфликтам, особенно в Государственном Совете. Значительная часть членов Государственного Совета, входивших в «прогрессивные группы», перешла на сторону умеренной резолюции, предложенной правым центром. В этой резолюции указывалось, что необходимы согласованность ведомств, пересмотр мер, стесняющих частную торговлю, кроме мер, направленных к обеспечению армии. Предлагалось объединение подвижного железнодорожного состава в одних руках и составление продовольственного плана на 1917 г. Подтверждением недостаточно ответственного подхода многих членов Государственного Совета к своим обязанностям стало снижение посещаемости заседаний верхней палаты. Несмотря на важность продовольственного вопроса, общее число присутствовавших на заседании 13 декабря оказалось ниже, чем 12 декабря (131 член против 148) [подсчитано по: 11, д. 2, л. 437, 542].
К 1 января 1917 г. в Государственном Совете произошли изменения, повлиявшие на представления лидеров «Прогрессивного блока» о своих возможностях. Анализ этих изменений показывает: 1)принятие формулы перехода 26 ноября 1916 г. с требованием «министерства доверия» указывает на наличие действующей оппозиции в верхней палате; 2) выступления «прогрессивных групп» продолжают синхронизироваться с соответствующими думскими заявлениями представителей «Прогрессивного блока»; 3) можно с определенностью сказать, что оппозиционные политические выступления поддерживались подавляющим числом членов Государственного Совета, кроме правых; 4) произошло изменение позиции многих умеренных представителей «прогрессивных групп» в сторону поддержки ими своего руководства. Одновременно произошло окончательное размежевание между формально примыкающими к «прогрессивным группам» членами верхней палаты и активным крылом, что вытекает не только из частной переписки,
но и заявлений отдельных представителей группы центра и левой группы во время обсуждения продовольственного вопроса.
Можно отметить консолидацию большинства Государственного Совета, включая и группу правого центра, по вопросу об отношении к «темным силам», что не шло вразрез с монархическими убеждениями членов верхней палаты. Отсюда и такое единодушное голосование за формулу перехода 26 ноября 1916 г. в Государственном Совете. В то же время объединение большинства на политической платформе «Прогрессивного блока» совпадает со столь же определенным размежеванием во всех группах Государственного Совета по частным вопросам (еврейский, польский, продовольственный, реформа Сената, создание новых комиссий). Эта двойственность так и не была преодолена к концу 1916 г. и наложила свой отпечаток на последние месяцы существования верхней палаты и групп, поддерживавших «Прогрессивный блок».
Источники и литература
1. Речь. 1916. 6 нояб.
2. Речь. 1916. 9 нояб.
3. Речь. 1916. 9 нояб.
4. Мосолов А. А. При дворе последнего императора: Записки начальника Канцелярии министра двора. СПб.: Наука, 1992. 261 с.
5. Милюков П. Н. Воспоминания: (1859-1917). Т. 2 / Сост. и авт. вступит. статьи М. Г. Ван-далковская; коммент. и указатель. А. Н. Шаханова. М.: Изд-во «Современник», 1990. 448 с.
6. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 102 Департамента полиции МВД. Оп. 265.
7. Речь. 1916. 12 нояб.
8. Речь. 1916. 12 нояб.
9. Утро России. 1916. 27 нояб.
10. Биржевые ведомости. 1916. 3 дек.
11. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1148. Общего собрания Государственного Совета. Оп. 10. 1916 г. Д. 2.
12. Биржевые ведомости. 1916. 10 дек.
13. РГИА. Ф. 1642. Государственная канцелярия Государственного Совета. Оп. 1. Д. 35.
14. РГИА. Ф. 899. А. А. Бобринского. Оп. 1. Д. 69.
Статья поступила в редакцию 25 марта 2010 г.
