CC BY
77
РЕЛИГИОЗНАЯ КРИМИНОЛОГИЯ
УДК 343.9 ББК 67.51
О.В. Лукичёв, О.С. Иванова, И.С. Чалых
ПРОБЛЕМЫ ПРИМЕНЕНИЯ АНТИЭКСТРЕМИСТСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В
КОНТЕКСТЕ ПРАВА НА СВОБОДУ СОВЕСТИ И ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ
Аннотация: В ряде случаев применение антиэкстремистского законодательства в отношении религиозных объединений и оценка традиционных религиозных источников как экстремистских материалов может повлечь неправомерное ограничение прав граждан на свободу совести и вероисповедания, активизировать конфликтогенный потенциал государственно-конфессиональных отношений в России.
Ключевые слова: экстремизм; экспертиза; противодействие преступности; свобода совести и вероисповедания.
O.V. Lukichev, O.S. Ivanova, I.S. Chalykh
PROBLEMS OF APPLICATION OF ANTI-EXTREMISM LEGISLATION IN THE CONTEXT OF THE RIGHT TO FREEDOM OF CONSCIENCE AND RELIGION
Summary: In some cases, the use of anti-extremism legislation against religious associations and the evaluation of traditional religious sources as extremist materials may entail an unlawful restriction of the citizens' right to freedom of conscience and religion, and to activate conflict situation in state-confessional relations in Russia.
Key words: extremism; expertise; crime prevention; freedom of conscience and religion.
В настоящее время рост проявлений экстремизма является актуальной проблемой. В связи с этим законодательство многих государств предусматривает достаточно жёсткие способы противодействия этому опасному явлению, в частности, и российское [14]. В сферу действия антиэкстремистского законодательства нередко попадают религиозные объединения, а предметом претензий правоприменителей становятся материалы религиозного характера. В ряде случаев это результат противоправной деятельности экстремистского характера религиозных объединений.
В то же время, по причине не всегда корректного толкования правовых норм, ошибочной квалификации, осуществлённой правоохранительными органами, меры антиэкстремистского характера применяются и в отношении правопослушных религиозных объединений и граждан, реализующих своё
конституционное право на свободу вероисповедания в установленных законом формах.
Антиэкстремистское законодательство предусматривает целый комплекс достаточно жёстких мер воздействия на правонарушителя. Религиозная организация, в случае признания её деятельности экстремистской, может быть ликвидирована, а деятельность других видов религиозных объединений - запрещена. Кроме того, деятельность религиозной организации может быть приостановлена в досудебном порядке по указанному основанию, а религиозные материалы, при отнесении их к категории экстремистских, могут быть изъяты.
При необоснованном применении этих норм по отношению к религиозным объединениям и гражданам нарушаются их конституционные права, осложняется возможность реализации гражданами права на свободу совести и вероисповедания.
Многие из этих проблем обусловлены достаточно неконкретным определением «экстремизм» в российском законодательстве, точнее - форм его проявления. Одной из таких форм являются публичные высказывания по определённой тематике. При этом, как справедливо отмечается в научной литературе, законодатель не ограничивает тематику высказываний. Например, религиозные вопросы, положения тех или иных религиозных учений, конфликты на религиозной почве могут быть предметом анализа и публичного обмена мнениями. Но не допускается публичного проявления определённого отношения лица (позитивного отношения к насилию, враждебного отношения к национальной или религиозной группе), а также определённых целей выступления / публикации (побуждение к насилию, возбуждение вражды) [11].
Однако указанные законодательные ограничения сформулированы таким образом, что допускают весьма широкие трактовки, позволяющие по формальным признакам отнести к экстремистским многие высказывания и тексты (особенно, в сфере религиозной деятельности), по сути таковыми не являющиеся. Противоречие можно развить даже из понятия «вера», которое в ряде ведущих религиозных конфессий рассматривается, как центральная мировоззренческая позиция и, одновременно, психологическая установка.
Данная установка включает в себя, во-первых, принятие определённых утверждений (догматов), например, о бытии и природе Божества, о том, что есть благо и зло для человека и решимость придерживаться этих догматов вопреки всем сомнениям, оцениваемым как искушения. Во-вторых, личное доверие к Богу, как устроителю жизни верующего, его руководителю, помощнику и спасителю во всех ситуациях, посылающему страдания и предъявляющему требования для блага самого верующего. В-третьих, личную верность Богу, на служение которому верующий отдает себя [6].
Видится логичным, что такое отношение, составляющее важный элемент многих конфессий, предполагает оценку верующим себя, других последователей этой религиозной системы и всех остальных людей. Во многих конфессиях провозглашается идея богоиз-бранничества их последователей, признаётся возможность духовного возрождения и спа-
сения души только для верующих, исключительная истинность только своего вероисповедания.
Подобные идеи, выраженные публично, при формальном подходе могут быть расценены как пропаганда исключительности человека по признаку его религиозной принадлежности, а также превосходства или неполноценности человека в зависимости от его отношения к религии, что является одним из признаков экстремизма.
Ещё одно противоречие «вытекает» из понятия «религиозное объединение», закреплённого в действующем российском законодательстве [15]. Конструкция этого определения такова, что важнейшим признаком религиозного объединения являются цели деятельности, в числе которых законодатель указал распространение веры, а одним из соответствующих этой цели признаков обозначены религиозное воспитание последователей и обучение религии. Трудно представить реализацию этих признаков без обоснования в процессе обучения и воспитания, которые во многом осуществляются публично, истинности, превосходства положений данной конфессии перед другими, убеждения последователей данной конфессии в их избранности, просвещённости по сравнению со всеми остальными.
Следует также учитывать, что некоторые религиозные тексты появились на ранних исторических этапах, созданы в совсем иной социокультурной, политической среде, связаны с решением актуальных на тот момент задач. Их правовая оценка должна производиться с учётом этих обстоятельств. В результате правоприменитель далеко не всегда способен объективно оценить содержание и направленность религиозных материалов, следовательно, и определить наличие в них признаков экстремизма.
В этих случаях в процессе правоприменения возникает необходимость привлечения специалистов в профильной области, то есть лиц, обладающих специальными знаниями, для чего используются институты экспертизы и исследования. Как следствие - один из основных акцентов при оценке содержания и направленности экстремистских материалов сегодня сместился в область применения специальных знаний [11].
Однако ситуация существенно осложняется правовыми и организационными пробле-
мами, связанными с проведением исследований и экспертиз в рассматриваемой сфере. На эксперта или специалиста при проведении такой экспертизы или исследования возлагаются несвойственные для них функции, в частности, фактическое предрешение правовых вопросов [1].
Между тем, обоснованность данной док-тринальной позиции носит неоднозначный, дискуссионный характер. В случае нарушения порядка назначения экспертизы или исследования, неграмотной постановки вопросов перед экспертом или специалистом, «выхода» специалиста за пределы своей компетенции указанные опасения вполне состоятельны. Можно также согласиться с тем, что при наличии очевидных признаков, позволяющих правоприменителю без специальных знаний принять правовое решение об оценке содержания информации как правомерной или противоправной, назначение экспертизы (исследования) нецелесообразно [5] и может рассматриваться в качестве попытки возложить ответственность за принимаемое решение на эксперта или специалиста. В свою очередь и само лицо, обладающее специальными знаниями, может быть дезориентировано такой ситуацией, что повлияет на качество и обоснованность исследования.
Однако при соблюдении порядка назначения экспертизы, привлечения компетентных экспертов, грамотной постановке вопросов, эксперты вполне способны дать обоснованное объективное заключение в пределах своей компетенции, не посягая на оценку правовых обстоятельств. Эксперт при проведении экспертизы спорного материала, в отношении которого возникли подозрения, что он является экстремистским, отнюдь не предрешает своим заключением решение суда.
Как отмечается в научной литературе, эксперт исследует материал сквозь призму специальных признаков, через которые объективируются проявления экстремизма, обозначенные в законодательстве посредством правовых понятий. Для каждого из указанных признаков в коммуникации есть лингвистические, психологические и иные маркеры их выраженности в материале того или иного значения. Сегодня в лингвистике, психологии, других отраслях знания формируется научное представление о диагностических критериях оценки материала по таким марке-
рам. Таким образом, при проведении соответствующих исследований эксперт должен дать только лингвистическую, психологическую, религиоведческую, при необходимости -историческую оценку материала, его смысла, содержания и направленности, которая уже затем используется правоохранительными органами для формирования правовой оценки - относительно соответствия материала установлениям антиэкстремистского законодательства [11].
Разъясняя положения процессуального законодательства, Пленум Верховного Суда РФ неоднократно указывал на то, что вопросы, поставленные перед экспертом, и заключение по ним не могут выходить за пределы его специальных знаний. Постановка перед экспертом правовых вопросов, связанных с оценкой деяния, разрешение которых относится к исключительной компетенции органа, осуществляющего расследование, прокурора, суда, как не входящих в его компетенцию, не допускается [7; 8].
В постановлении Пленума, посвящённом обобщению судебной практики по делам экстремистской направленности, Верховный Суд РФ специально обращает внимание судов на недопустимость при рассмотрении и расследовании таких дел постановки перед экспертами вопросов о том, содержатся ли в тексте призывы к экстремистской деятельности, направлены ли информационные материалы на возбуждение ненависти или вражды и других, относящихся к компетенции суда вопросов [9].
В соответствии с процессуальным законодательством, суд, во-первых, даёт свою оценку заключения эксперта на предмет его допустимости и относимости, оценивает объективность и непротиворечивость выводов эксперта с учётом других собранных по делу материалов, во-вторых, принимает решение по делу не только на основании заключения эксперта, но и всех других доказательств, собранных по делу. Пленум Верховного Суда РФ отмечает, что при оценке судом заключения эксперта следует иметь в виду, что оно не имеет заранее установленной силы, не обладает преимуществом перед другими доказательствами и, как все иные доказательства, оценивается по общим правилам в совокупности с другими доказательствами. Заключение и показания специалиста подлежат проверке и оценке по общим правилам (его компетент-
ность и незаинтересованность в исходе дела, обоснованность суждения и др.) и могут быть приняты судом или отвергнуты, как и любое другое доказательство [7].
В то же время нельзя не согласиться с выводами ряда авторов о достаточно низком качестве многих экспертиз, проводимых по интересующей нас категории дел, что часто обусловлено привлечением некомпетентных специалистов, проводящих оценку религиозных материалов без учёта их специфики, исторического и социокультурного контекста их формирования, либо не обладающих достаточными знаниями [1; 4]. К примеру, экспертом по одному из религиозных текстов был назначен патологоанатом [1, с. 51].
Такой подход, очевидно, является серьёзным процессуальным нарушением. Напомним, ориентируя суды на правильное применение законодательства, Верховный Суд РФ разъяснил, что суду при назначении экспертизы следует удостовериться в компетентности привлекаемого эксперта, его способности провести исследование. В частности, следует предварительно запросить сведения, касающиеся возможности производства экспертизы, а также сведения об эксперте, в том числе, о его образовании, специальности, стаже работы в качестве судебного эксперта и иные данные, свидетельствующие о компетентности и надлежащей квалификации. Следует также учитывать квалификацию эксперта, выяснять, были ли ему представлены достаточные материалы и надлежащие объекты исследования. Однако приходится констатировать, что отмеченные положения не всегда находят своё отражение в правоприменительной практике.
Между тем, отмеченные проблемы не должны привести к отрицанию значимости и необходимости применения самого института экспертизы и исследования. Это проблемы организационного, кадрового характера, которые вполне можно разрешить, не затрагивая концептуальных основ данной области правоотношений.
Применительно к проведению экспертиз в области речевой деятельности (коммуникации), в целом, и оценки публичных выступлений на предмет наличия признаков экстремизма, в частности, государственные экспертные учреждения оказались во многом не готовы решать задачи, ставящиеся перед ними правоприменителем. Поэтому сложилась практика,
когда основная масса экспертиз изначально поручалась негосударственным экспертам, филологам, русистам, преподавателям филологических факультетов вузов, учителям русского языка.
Ряд указанных специалистов, хотя и соглашались выступить в соответствующем процессуальном качестве по делу, на практике не смогли адаптировать свои специальные знания для нужд судопроизводства. Стало очевидно, что одних только специальных познаний для участия в процессуальном производстве недостаточно. Для квалифицированного судебно-экспертного исследования продуктов речевой деятельности и установления языковых фактов, обладающих доказательственным значением, специалисту требовалось овладеть методологией общей теории судебной экспертизы, изучить некоторые теоретические криминалистические вопросы [12, с. 52].
Эти факторы существенно осложняли и осложняют выбор квалифицированных специалистов в рассматриваемой области. Следует отметить, что в последнее время ситуация хотя медленно, но меняется: на базе научных, высших учебных заведений возникают центры проведения судебных экспертиз, многие специалисты получили дополнительную подготовку в области их профильного участия в судопроизводстве, приобрели опыт экспертной деятельности.
Однако проблема привлечения некомпетентных экспертов пока ещё существенно осложняет правоприменительную практику, в том числе, деятельность суда при оценке соответствующих правовых обстоятельств, и создаёт угрозу необоснованного ограничения прав граждан на свободу совести и вероисповедания.
Некачественная экспертиза, выявляющая несуществующие признаки экстремизма в деятельности религиозной организации, по уголовному делу или делу об административном правонарушении на этапе расследования, до её надлежащей оценки судом, может повлечь за собой ряд серьёзных правоограничений. Например, применение мер пресечения (вплоть до ареста) в отношении конкретных граждан по уголовным делам или приостановление деятельности религиозной организации.
В условиях публичности судебного разбирательства в РФ, широкого освещения таких
процессов в СМИ некорректное, необоснованное, формальное заключение эксперта само по себе может нести скрытую криминогенную нагрузку, связанную с восприятием такого заключения последователями той или иной конфессии как оскорбляющего их веру, что может дискредитировать государственную власть, судебную систему в глазах некоторой части населения, создать стойкое убеждение в невозможности добиться справедливости, разрешить свои проблемы законным путём, породить стремление противодействовать государственной власти.
Это способствует осложнению сотрудничества государства со многими авторитетными религиозными деятелями, которое является немаловажным фактором противодействия экстремизму [2, с. 95]. Эксперт при освещении подобных процессов в СМИ воспринимается как авторитетный специалист. Справедливо замечание некоторых исследователей о том, что спорные суждения таких исследователей могут способствовать формированию в обществе негативного образа той или иной конфессии или группы её последователей, что, в свою очередь, может способствовать зарождению экстремистских настроений [3, с. 40].
Ещё более остро стоит вопрос о компетенции специалистов, дающих предварительную оценку религиозных материалов в рамках проверки фактов об осуществлении экстремистской деятельности, распространении экстремистских материалов. При том, что такие исследования не являются экспертизой (следовательно, специалисты не несут ответственности за свои выводы на том же уровне, что и эксперты), и отсутствуют формализованные требования к их содержанию, результаты данного вида деятельности нередко оставляют желать лучшего.
Однако указанные исследования могут выступить одним из поводов для начала гражданского, уголовного или административного производства по признакам экстремистской деятельности или распространения экстремистских материалов и, соответственно, основанием применения соответствующих мер государственного принуждения. Известен случай, когда к производству такого исследования привлекалась учитель математики, защитившая диссертацию по моделированию математических задач в начальных классах общеобразовательной школы, не
имеющая специализации в других областях знаний [4].
Представляется, что в связи с указанными негативными тенденциями в области оценки материалов религиозного характера законодатель был вынужден внести дополнения в Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» о том, что Библия, Коран, Танах, Ганджур, их содержание, цитаты из них не могут быть признаны экстремистскими материалами.
Однако, по нашему мнению, данное законодательное решение нельзя признать удачным: нарушается принцип равного правового положения всех религиозных течений и религиозных объединений [15]. Более эффективным выступило бы надлежащее правовое (в т.ч. законодательное) и методическое обеспечение организации и проведения квалифицированных исследований и экспертиз, гарантирующее компетентную комплексную оценку материала на предмет соответствия антиэкстремистскому законодательству, с учётом характера материала, исторического и социокультурного контекста его формирования, специфики конфессиональной деятельности и иных значимых обстоятельств.
Экспертное сообщество, учёные, правоприменители давно говорят о необходимости разработки разумных критериев для специалистов и экспертов, привлекаемых к религиоведческим и другим видам экспертиз, связанным с оценкой содержания религиозных материалов и религиозной деятельности. Можно также согласиться с авторами, предлагающими обязательное нормативное закрепление минимальных требований к эксперту при проведении соответствующих видов экспертиз, в частности, образовательного ценза и уровня профессиональной подготовленности [4].
Представляется, что эксперт должен иметь высшее образование по специальности «Теология» или направлению подготовки «Религиоведение», полученное в образовательном учреждении (не религиозном), имеющем государственную аккредитацию, опыт практической экспертной или научной деятельности в этом направлении, а также пройти дополнительное обучение в области основ судебной экспертной деятельности.
Однако следует признать, что наличие диплома о высшем образовании не всегда гарантирует компетентность специалиста, поэтому
важно также предусмотреть дополнительные способы её подтверждения. Например, применение той или иной формы государственного или профессионального подтверждения с использованием институтов аккредитации, а также аттестации или сертификации [4, с. 168]. Указанные институты давно применяются при оценке экспертов в других сферах и в целом хорошо себя зарекомендовали.
Так, для государственных судебных экспертов предусмотрена процедура аттестации на право самостоятельного производства судебной экспертизы, которая осуществляется экспертно-квалификационными комиссиями в порядке, установленном нормативными правовыми актами соответствующих федеральных органов исполнительной власти, причём уровень профессиональной подготовки экспертов периодически подлежит пересмотру указанными комиссиями.
Между тем, как уже отмечалось, государственные экспертные учреждения не всегда имеют специалистов в области религиоведения, соответственно, не могут произвести и качественную оценку компетентности специалистов в этой сфере. Поэтому более актуальными оказались иные формы подтверждения компетенции. К таковым, в частности, можно отнести добровольную сертификацию.
В настоящее время для практикующих негосударственных экспертов, которым необходимо легитимизировать свой статус как судебных экспертов, организована система добровольной сертификации компетентности эксперта по соответствующей экспертной специализации в Системе добровольной сертификации методического обеспечения судебной экспертизы № РОСС RU.B175040Э00 или в Системе добровольной сертификации негосударственных судебных экспертов № РОСС RU.H597.04 НЯ00 от 16.10.2009 года. Сертификацию они могут пройти, например, в Палате судебных экспертов и в Российском федеральном центре судебной экспертизы при Минюсте России [12, с. 30].
В качестве альтернативы для подтверждения компетенции специалиста при производстве религиоведческих исследований также можно было бы использовать элементы формирующейся сегодня Системы независимой оценки квалификации, предусмотренной Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 238 [13]. В качестве Совета по профессиональным ква-
лификациям здесь мог бы выступать Экспертный совет по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ, который в соответствии с Приказом Минюста России от 18 февраля 2009 г. № 53 [10] формируется из должностных лиц, государственных служащих органов государственной власти, учёных-религиоведов, специалистов в области отношений государства и религиозных объединений, включение которых в его состав осуществляется по согласованию.
В качестве консультантов к работе Совета могут привлекаться специалисты, не являющиеся его членами, а также представители религиозных организаций. В свою очередь на основе предложений Совета, иных заинтересованных субъектов, профессионального экспертного сообщества, научных учреждений Национальное агентство развития квалификаций могло бы утвердить требования к квалификации специалистов, в соответствии с которыми будет проводиться независимая оценка квалификации лиц (соискателей), подлежащих перспективному привлечению правоприменителем для проведения религиоведческих исследований и экспертиз.
Указанный выше Федеральный закон предусматривает возможность независимой оценки квалификации соискателей самим Советом по профессиональным квалификациям или Центрами оценки квалификации, которые Совет наделяет соответствующими полномочиями. Формирование таковых целесообразно в каждом субъекте Российской Федерации, или - на первоначальном этапе организации - на уровне федеральных округов из числа представителей экспертного сообщества, учёных в соответствующей области знания, представителей общественности, заинтересованных государственных органов.
Анализируя проблему компетентной оценки материалов религиозного характера на предмет наличия в них признаков экстремизма, следует учитывать, что исследованию подвергается не только религиозное содержание материала, но и его филологические особенности, целевая направленность, характер воздействия на целевую аудиторию, а, значит, проведение такой экспертизы требует участия не только специалиста в области религиоведения, но и психологов, филологов, а при необходимости - и других специалистов.
Пленум Верховного Суда РФ, обобщив практику по делам экстремистской направленности, разъяснил, что распространяемую информацию следует оценивать не только буквально, но и с учётом формы её изложения, контекста, выражения отношения лица к информации [9]. Считаем обоснованным дополнить этот перечень такими критериями, как учёт цели её распространения и характера воздействия информации на лиц, для которых она предназначена.
Компетентно оценить все эти аспекты информации, особенно в религиозных материалах, один специалист часто не способен. В данной связи распространённой ошибкой при проведении экспертизы экстремистских материалов является вторжение одного эксперта, обычно филолога, в компетенцию другого, чаще всего психолога [12, с. 71]. Следовательно, по данной категории дел, как правило, требуется назначение комплексных экспертиз с привлечением специалистов в различных областях знания.
Для обеспечения объективности исследований по рассматриваемой категории дел представляется важным выработать более чёткие требования не только к назначению, проведению и закреплению результатов экспертиз и других подобного рода исследований, но и к содержанию, методике и оформлению результатов самих исследований. Например, не всегда в соответствующих исследованиях имеется указание на используемые методы, происхождение используемого для исследования материала и другие аспекты, позволяющие оценить обоснованность выводов экспертов (специалистов).
В этой связи ещё одной актуальной проблемой, влияющей на качество проводимых исследований, является отсутствие единых стандартов, методики их проведения. Религиоведческие экспертизы, направленные на выявление признаков экстремизма, являются относительно новыми для российской правоприменительной практики. В отличие от других экспертиз, для которых разработаны более или менее чёткие методические стандарты или методики проведения, таковых не имеют, хотя экспертное и научное сообщество принимает меры для разрешения данной проблемы.
К примеру, ведущие экспертные и научные организации разрабатывают методические рекомендации, обосновывают соблюдение тех или иных требований при проведении таких исследований. Однако в сложившейся ситуации этого недостаточно. Как справедливо отмечается в специальной литературе, каталогизация, унификация, паспортизация и стандартизация экспертных методик является одним из важнейших направлений минимизации экспертных ошибок. В связи с этим представляет практический интерес деятельность Федерального межведомственного координационно-методического совета по проблемам экспертной деятельности, членами которого являются представители практически всех ведомств Российской Федерации, имеющих государственные экспертные учреждения [12, с. 28].
Разработка соответствующего паспорта и определение основных требований к проведению экспертизы материалов религиозного характера на предмет наличия в них признаков экстремизма, а также - религиоведческой экспертизы в целом в рамках типовых методик позволила бы значительно повысить качество подобных исследований, их объективность, обеспечить допустимость их применения в производстве по делам, связанным с антиэкстремистским законодательством.
Другим выходом является использование для этих целей института стандартизации, предусмотренного российским законодательством о техническом регулировании, в частности, разработка и утверждение стандарта и методики проведения такой экспертизы или сертификация соответствующей методики, например, в той же Системе добровольной сертификации методического обеспечения судебной экспертизы РОСС RU.B175040Э00.
Взвешенное правовое регулирование рассмотренных аспектов государственно-конфессиональных отношений, своевременное решение соответствующих организационных вопросов будут способствовать повышению качества правоприменительной практики, гармонизации общества, снижению конфликтогенного потенциала, гарантировать права граждан на свободу совести и вероисповедания.
РИМИНОАОГИЯ
ПРИСТАТЕЙНЫЙ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Верховский A.M., ЛедовскихМ.А., Султанов А.Р. Осторожно экстремизм! Анализ законодательства о противодействии экстремистской деятельности и практики его применения / Под ред. М.А. Ледовских. Воронеж, 2013. С. 52-53.
2. Гаджиев Д.М., Гаджиее М.Д. Религиозно-политический экстремизм: проблемы и некоторые решения // Криминология вчера, сегодня, завтра. 2011. № 4 (23). C. 89-96.
3. Дикаев С.У. О так называемой этнической преступности и экстремизме // Криминология вчера, сегодня, завтра. 2012. № 1 (24). C. 38-44.
4. Загребина И. От невежества к мнимому экстремизму: проблемы религиоведческой экспертизы в России // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2013. № 2 (31). C. 159-176.
5. Кузнецов С.А., Олейников СМ. Экспертные исследования по делам о признании информационных материалов экстремистскими: теоретические основания и методическое руководство (научно-практическое издание). 2-е изд., испр. и доп. М.: Издательский дом В. Ема, 2014. 312 с.
6. Новая философская энциклопедия. 2-е изд., испр. и допол. Т. 1-4. М.: Мысль, 2010. 2816 с.
7. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2010 г. № 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011. № 2.
8. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 июня 2008 г. № 11 «О подготовке гражданских дел к судебному разбирательству» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. № 9.
9. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011. № 8.
10. Приказ Министерства юстиции РФ от 18 февраля 2009 г. № 53 «О государственной религиоведческой экспертизе» // Российская газета. - 2009. - 13 марта.
11. Секераж Т.Н. Актуальные вопросы психологического исследования материалов по делам, связанным с проявлениями экстремизма // Психология и право. 2014. № 4. С. 88-98.
12. Судебная экспертиза: типичные ошибки / Е.И. Галяшина, В.В. Голикова, Е.Н. Дмитриев и др. Под ред. Е.Р. Российской. М.: Проспект, 2012.
13. Федеральный закон от 03 июля 2016 г. № 238-ФЗ «О независимой оценке квалификации» // СЗ РФ. 2016. № 27 (Часть I). Ст. 4171.
14. Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3031.
15. Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» // СЗ РФ. 1997. № 39. Ст. 4465.
REFERENCES
1. Verkhovskiy A.M., Ledovskikh M.A., Sultanov A.R. Ostorozhno ekstremizm! Analiz zakonodatel'stva о protivodeystvii ekstremistskoy deyatel'nosti i praktiki ego primeneniya. [Watch out for extremism! Analysis of legislation on prevention of extremism activities and practices of its use]. Pod red. M.A. Ledovskikh. Voronezh, 2013, pp. 52-53.
2. Gadzhiev D.M., Gadzhiev M. D. Religiozno-politicheskiy ekstremizm: problemy i nekotoryye resheniya [Religiuos and political extremism: problems and some solutions]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra -Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2011, no. 4 (23), pp. 89-96.
3. Dikaev S.U. O tak nazyvaemoy etnicheskoy prestupnosti i ekstremizme. [On the so-called ethnic crime and extremism]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2012, no. 1 (24), pp. 38-44.
4. Zagrebina I. Ot nevezhestva k mnimomu ekstremizmu: problemy religiovedcheskoy ekspertizy v Rossii. [From ignorance to imaginary extremism: problems of religious expertise in Russia]. Gosudarstvo, religiya, tserkov' v Rossii i za rubezhom - The state, religion, the church in Russia and abroad. 2013, no. 2 (31), pp. 159-176.
5. Kuznetsov S.A., Olennikov S.M. Ekspertnye issledovaniya po delam o priznanii informatsionnykh materi-alov ekstremistskimi: teoreticheskie osnovaniya i metodicheskoe rukovodstvo (nauchno-prakticheskoe izdanie). [Expert research on cases of the recognition of information materials as extremist: theoretical grounds and methodological guidance]. 2-e izd., ispr. i dop. M.: Izdatel'skiy dom V Yema. 2014, 312 p.
6. Novaya filosofskaya entsiklopediya. [New philosophical encyclopedia.] 2-e izd., ispr. i dopol. T. 1-4. M.: Mysl'. 2010, 2816 p.
7. Postanovlenie Plenuma Verkhovnogo Suda RF ot 21 dekabrya 2010 g. № 28 «O sudebnoy ekspertize po ugolovnym delam» [Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of December 21, 2010 no. 28 «On forensic examination in criminal cases»]. Byulleten' Verkhovnogo Suda RF. 2011, no. 2.
8. Postanovleniye Plenuma Verkhovnogo Suda RF ot 24 iyunya 2008 g. № 11 «O podgotovke grazhdanskikh del k sudebnomu razbiratel'stvu» [Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of June 24, 2008 no. 11 «On the preparation of civil cases for trial»]. Byulleten' Verkhovnogo Suda RF. 2008, no. 9.
9. Postanovleniye Plenuma Verkhovnogo Suda RF ot 28 iyunya 2011 g. № 11 «O sudebnoi praktike po ugolovnym delam o prestupleniyah ekstremistskoi napravlennosti» [Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of June 28, 2011 no. 11 «About jurisprudence on criminal cases about crimes of an extremist orientation»]. Byulleten' Verkhovnogo Suda RF. 2011, no. 8.
10. Prikaz Ministerstva yustitsii RF ot 18 fevralya 2009 g. № 53 «O gosudarstvennoy religiovedcheskoy ekspertize» [Order of the Ministry of Justice of the Russian Federation of February 18, 2009, no. 53 «On State Religious Expertise»]. Rossiyskaya gazeta. 2009, March, 13.
11. Sekerazh T.N. Aktual'nye voprosy psihologicheskogo issledovaniya materialov po delam, svyazannym s proyavleniyami ekstremizma. [Topic issues of psychological research of materials on cases related to extremism]. Psihologiya i pravo - Psychology and Law. 2014, no. 4, pp. 88-98.
12. Sudebnaya ekspertiza: tipichnye oshibki. [Forensic examination: typical mistakes]. E.I. Galyashina, V.V Golikova, E.N. Dmitriev i dr. Pod red. E.R. Rossinskoy. M.: Prospekt, 2012.
13. Federal'niy zakon ot 03 iyulya 2016 g. № 238-FZ «O nezavisimoy otsenke kvalifikatsii». [The Federal Law no. 238-FZ of July 3, 2016 «On Independent Qualification Assessment»]. SZ RF. 2016, no. 27 (Part I), art. 4171.
14. Federal'niy zakon ot 25 iyulya 2002 g. № 114-FZ «O protivodeystvii ekstremistskoy deyatel'nosti». [The Federal Law no. 114-FZ of July 25, 2002 «On Countering Extremism Activity»]. SZ RF. 2002, no. 30, art. 3031.
15. Federal'niy zakon ot 26 sentyabrya 1997 g. № 125-FZ «O svobode sovesti i religioznykh ob"yedineni-yah». [The Federal Law no. 125-FZ of September 26, 1997 «On Freedom of Conscience and Religious Associations»]. SZ RF. 1997, no. 39, art. 4465.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Олег Васильевич Лукичёв - кандидат юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации (Санкт-Петербург, Россия); e-mail: [email protected]
Ольга Святославовна Иванова - кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права и основ правоведения Юридического института Сыктывкарского государственного университета имени Питирима Сорокина (Сыктывкар, Россия); e-mail: [email protected]
Ирина Сергеевна Чалых - кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Юридического института Сыктывкарского государственного университета имени Питирима Сорокина (Сыктывкар, Россия); e-mail: [email protected]
INFORMATION ABOUT AUTHORS
Oleg Vasilievich Lukichov - PhD in Law, professor, honored lawyer of the Russian Federation (Saint-Petersburg, Russia); e-mail: [email protected]
Olga Svyatoslavovna Ivanova - PhD in Law, associate professor of the department of theory of state and law and fundamentals of law at the Law Institute of Syktyvkar State University named after Pitirim Sorokin (Syktyvkar, Russia); e-mail: [email protected]
Irina Sergeevna Chalykh - PhD in Law, associate professor of the department of state and legal disciplines at the Law Institute of Syktyvkar State University named after Pitirim Sorokin (Syktyvkar, Russia); e-mail: [email protected]
РИМИНОАОГИЯ
