CC BY
93
О. Бибикова,
кандидат исторических наук,
ст. научный сотрудник
(Институт востоковедения РАН)
ПРОБЛЕМЫ МАГРИБИНСКИХ ИММИГРАНТОВ
ВО ФРАНЦИИ
Среди иммигрантов, обосновавшихся в Европе в последние 100 лет, наиболее многочисленны выходцы из бывших колоний, в частности французских колоний в Северной Африке. Большинство из них изначально стремились трудоустроиться во Франции, затем в Бельгии и, наконец (после принятия закона о свободном перемещении внутри Шенгенского пространства), практически во всех западноевропейских государствах1.
Уже в Первой мировой войне во французской армии воевали более полумиллиона солдат, в основном из Алжира, Туниса, Марокко, Сенегала и других стран Африки. Кроме того, сотни тысяч рабочих заменили французов в промышленности и сельском хозяйстве в метрополии. Уже тогда были отмечены случаи дискриминации мусульман во французской армии. Известно, что в 1913 г. капитан французской армии эмир Халид, внук национального героя алжирцев Абд аль-Кадира, в знак протеста против дискриминации вышел в отставку, однако после начала войны вернулся в армию. Тем не менее солдаты-мусульмане воевали не хуже французов. Именно против алжирских частей французской армии немцы впервые применили газы под городом Ипр в Бельгии. Впоследствии заслуги алжирцев на поле боя стали их политическим козырем в антиколониальной борьбе2. В знак признательности воинам-мусульманам, которые защищали Францию, в 1926 г.
1 Решение привлечь иностранных рабочих с самого начала не предполагало проведения последовательной политики интеграции иммигрантов в принимающее сообщество на условиях усвоения его основополагающих норм и ценностей. Переселенческая политика как комплекс взаимосвязанных мер в европейских странах не проводилась, и официально они не считались иммигрантами. Не случайно, что долгое время в законодательствах европейских стран понятие «иммигрант» было подменено понятием «иностранец». В частности, Эвианские соглашения 1962 г. гарантировали свободное передвижение граждан между Францией и Алжиром.
2 Ланда Р.Г. Восток. - 2004. - № 1. - С. 57.
в Париже была построена мечеть1. Вместе с алжирцами и тунисцами в Первой и Второй мировой войне во французской армии воевали марокканцы. Марокканские солдаты приняли участие в разгроме итальянских фашистских частей в Ливии в 1940 г., в освобождении Марселя, боях за Штутгарт и Тюбинген.
На современное отношение Франции к ее арабско-мусуль-манскому населению оказывает влияние эпоха колониального господства в странах Магриба, а также Франко-алжирская война 1954-1962 гг. Французское присутствие в Алжире было омрачено репрессиями в отношении коренного населения страны, способствовало возникновению внутренних конфликтов, последствия которых до сих пор еще не преодолены. Французская модель колонизации была также особой из-за сильного стремления внедрить на подвластных территориях французский язык и культуру.
Естественно, что за время своего присутствия в странах Магриба, и в частности в Алжире, французы насаждали свой менталитет, образ жизни. Одновременно шло «приручение» местного населения к французским порядкам, хотя на деле оно касалось довольно узкого слоя чиновников из числа местного населения. Позднее людей, овладевших основами французского языка, стало гораздо больше. Из них набирали солдат в спецподразделения оккупационных войск, рабочих на строительство дорог, организованные производства, а также чиновников в административный аппарат. Истории судеб этих людей и их потомков постоянно обсуждаются во французской печати. Периодически возникают дискуссии относительно тех алжирцев, которых называют «харки»2. Эти люди служили французскому режиму в колониях в качестве гражданских чиновников или в составе военизированных подразделений. Накануне ухода французских колониальных войск из
1 Первая мечеть в Европе, названная Шах Джахан, была построена в Англии в 1889 г.
2 Харки - (harki - араб.) - военнослужащие из числа арабского и берберского населения, поступившие на службу во французскую армию во время алжирской войны (1954-1962). Позднее этот термин был распространен на всех алжирцев, лояльно относившихся к Франции и поддержавших идею присоединения Алжира к Французской Республике. Примерно 150 тыс. харки погибли в боях с членами Фронта национального освобождения, сторонниками независимости Алжира. После провозглашения независимости Алжира французские власти позволили значительной части харки (более 90 тыс.) переселиться во Францию. Здесь они положили начало алжирской диаспоре. В самом Алжире термин «харки» стал синонимом предательства.
Алжира «харки» были разоружены, однако те, кто не успел уехать во Францию, были уничтожены, как пособники колонизаторов, алжирскими повстанцами, пострадали и члены их семей. Однако часть «харки» спаслась, покинув Алжир. Фернан Бродель1 в своей книге «Что такое Франция?», написанной в 1986 г., отмечал, что североафриканцев, служивших во вспомогательных войсках (Бро-дель называет цифру - 400 тыс. человек), «французская статистика не включает в число иммигрантов, потому что им предоставлено французское гражданство в награду за услуги, оказанные французской армии во время алжирской войны. После переговоров в Эвиане2 они бежали во Францию, спасаясь от резни... И вот они здесь, одни раскиданы по всей стране так же, как иммигранты, но их сторонятся, и прежде всего выходцы из Алжира, видящие в них "коллаборационистов и предателей". Ни они сами, ни даже их дети не могут вернуться в Алжир. Их заманили щедрыми посулами. Пришло время исполнять обещания. Мы в ответе за их судьбу, каковы бы ни были причины их верноподданнических чувств по отношению к Франции, с которой они более или менее добровольно связали свою судьбу»3.
Среди колониальных владений Франции Алжир занимал особое место: с 1830 по 1962 г. он был частью Франции (три департамента составили смешанную переселенческо-ресурсную колонию), поэтому он находился в ведении Министерства внутренних дел (а не колоний)4. Однако французское гражданство давалось алжирцам в виде исключения. Только после Первой
1 Бродель Фернан (1902-1985) - известный французский историк и социолог.
2 18 марта 1962 г. в Эвиане были подписаны соглашения о прекращении огня, условиях самоопределения Алжира и основах будущих франко-алжирских отношений. В полдень 19 марта впервые за 88 месяцев на всей территории Алжира был прекращен огонь.
3 Бродель Ф. Что такое Франция? Люди и вещи. - М., 1986. - С. 193-194.
4 Правительственные акты, касающиеся Алжира, чаще всего имели подпись президента республики. Гражданское управление департаментами возглавлялось префектами (и генеральными советами), но туземное население должно было обращаться по своим делам к военным властям (дивизионным генералам). Коренные алжирцы считались не «гражданами», а только «подданными» Франции. В Тунисе и Марокко французское правительство сохранило местных монархов. Тунисский бей оставался номинально главой страны, но ни одно его распоряжение не имело силы без визы (согласия) французского резидента. То же было и в Марокко, где, несмотря на наличие колониального режима (с 1904 г.), сохранялась номинальная власть султана.
мировой войны (в 1919 г.) закон предоставил право гражданства тем коренным алжирцам, которые участвовали в войне или имели французские знаки отличия, располагали земельной собственностью, читали и писали по-французски. В 1920-1930-х годах в ряде французских владений были проведены отдельные реформы. В 1919 и 1937 гг. некоторые группы населения Алжира обрели право на получение французского гражданства.
Однако французская бюрократическая машина после ухода из своих бывших колоний не предусмотрела, что так называемые «смешанные» браки станут источником новых иммигрантов. Журнал «Экспресс» описывает ситуацию, когда алжирская семья, благодаря французскому гражданству своей прабабушки, которое она получила в тот период, когда Алжир был территорией Франции, смогла переехать во Францию. В конце концов благодаря французскому паспорту прабабушки, из Алжира во Францию выехали 52 человека!1 И это не единичный случай. Автор статьи указывает, что таким образом из Алжира выехали 80 тыс. человек, а это примерно население небольшого города, например Кольмара. Суды ряда городов - Нима, Монпелье или Марселя - до сих пор завалены заявлениями на получение французского гражданства подобными алжирскими семьями.
Тогда же были созданы учебные заведения, готовившие из местных жителей кадры для колониальной администрации всей Французской Западной Африки. Из африканского населения стали формироваться части французской армии - батальоны сенегальских стрелков. Целые поколения школьников учили французский язык, воспринимая себя французами и не связывая себя с принадлежностью какой-либо другой национальности2. Сегодня многие потомки этих людей уже перебрались в свою бывшую метрополию.
Адаптация выходцев из бывших колоний Франции происходила по-разному. Первая волна иммигрантов-гастарбайтеров состояла из холостых мужчин, которые работали по контракту. Когда он заканчивался, работодатель продлевал его, так как нанимать новичка без знания основ французского и особенностей ремесла было не выгодно. Позднее иммигранты получили право вызывать к себе семьи, уезжали на родину, чтобы жениться, после чего возвращались в Европу. Но были и те, кто не смог реализо-
1 Ь'Бхрге88. - Р., 05.09.2002. - Р. 28-29.
2 http://www.astravel.ru/13994.phtml
вать себя как семьянина, что у мусульман считается невыполненной миссией. Французский режиссер Рашид Ужди (Rachid Oujdi) снял короткометражный фильм «Шибани» («les Chibanis») о жизни пожилых иммигрантов, оставшихся холостяками.
Но были и другие причины, осложнявшие адаптацию иммигрантов. Особенно сложно происходила адаптация выходцев из Алжира. Последствия Франко-алжирской войны 1954-1962 гг. тяжело сказались на обоих народах. В последние годы алжирские интеллектуалы, в том числе живущие во Франции, прилагают немалые усилия для того, чтобы рассказать правду об этой войне. Однако в 90-х годах правящие круги Франции предприняли попытки по-новому интерпретировать колониальное присутствие в Алжире, подтверждением чего стали памятники павшим бойцам ОАС1, сооруженным в Тулоне, Перпиньяне и некоторых других городах, а также вновь созданные музеи: Музей истории французской колонизации Алжира (1830-1962) в Монпелье, Музей алжирской войны и деколонизации Марокко и Туниса в департаменте Тарн, Музей французских репатриантов из колоний в пригороде Лилля, Национальный мемориал Заморской Франции в Марселе, наконец, Национальный центр истории иммиграции на месте бывшего Музея колоний в Пор-Доре (Париж). Таким образом, речь идет о стремлении «позитивно» пересмотреть колониальный период в истории Франции.
Начало этому пересмотру на официальном уровне положил бывший президент Франции Жак Ширак (Jacques Rene Chirac -1995-2007). Открывая монумент Памяти гражданских и военных, погибших в Северной Африке, 11 ноября 1996 г., он подчеркнул «важность и богатство работы, которую осуществила там Франция и которой она должна гордиться». Был выдвинут постулат о совместимости республиканских ценностей (свобода, равенство и братство) с колониализмом.
Позднее министр внутренних дел Франции Ж.-П. Шевенман (Jean-Pierre Chevenment) в журнале «Нувель обсерватер» выступил с лозунгом «Перестанем стыдиться!»2. В своем призыве он делал упор на позитивные моменты колонизации. К ним он относил
1 ОАС - (Organisation de l'armée secrète) - французская подпольная ультраправая организация, основанная в 1961 г. и действовавшая на территории Алжира, а также Франции и Испании. Выступала против предоставления независимости Алжиру, а также против республиканского строя во Франции.
2 Nouvel Observateur. - P., 25.10.2001.
школьное образование, которое, по его словам, стало «интеллектуальным оружием освобождения»1. К этому стоит добавить, что на самом деле вся работа алжирских патриотов велась на французском языке, почти все лидеры алжирской революции кончали французские учебные заведения, а деятели алжирской культуры (писатели Мухаммад Диб, Мулуд Фераук, Мулуд Маммери, Кад-дур Мхамсаджи, актер и режиссер Мустафа Катеб, многие художники, например, Мухаммад Исмахен и Башир Йеллег, музыковед Башир Хадж Али и др.) были типичными франкоязычными интеллектуалами.
Сегодня главным документом переосмысления Францией колониального прошлого стал закон от 23 февраля 2005 г., в котором была зафиксирована «признательность женщинам и мужчинам, участвовавшим в работе, которую Франция проделала в бывших французских департаментах Алжира, в Марокко, в Тунисе, в Индокитае и на всех территориях, где она ранее установила свой суверенитет» (ст. 1)2. Закон вызвал весьма противоречивую реакцию. Правые встретили его восторженно как признание колонизации «великой эпопеей» в истории страны, некоторые даже увидели здесь моральную компенсацию за закон, принятый в мае 2001 г., который признал рабство «преступлением против человечества». Одновременно закон вызвал бурю возмущения среди выходцев из французских колоний во Франции и населения стран Магриба. Спустя 11 месяцев президент Ж. Ширак был вынужден вернуть ст. 1 закона от 23 февраля в Национальное собрание для переработки.
В 2010 г. на Каннском фестивале состоялась премьера фильма «Вне закона» («Ноге-1а-1о1»), который вызвал резкую полемику и даже протест со стороны нескольких депутатов французского парламента. По случаю премьеры в Каннах были приняты беспрецедентные меры безопасности. В день показа фильма полиция города приняла особые меры безопасности: был перекрыт центр города, на пресс-показе у журналистов отбирали бутылки с водой, а на знаменитой каннской красной ковровой дорожке дежурили представители национальной гвардии. В центре сюжета фильма судьба трех родных братьев, переживших алжирское восстание 8-17 мая 1945 г. Перебравшись в Париж, они становятся членами
1 Bancel N., Blanshard P., Lemaire S. La fracture coloniale: Un crise française. La société francaise au prisme de L'héritage colonial. - P., 2006. - Р. 21.
2 Ibid. - Р. 18.
подпольной структуры алжирских борцов за независимость. Одной из центральных сцен картины является резня, имевшая место в мае 1945 г. в алжирском городе Сетифе, когда, по данным алжирских историков, погибло несколько тысяч человек из числа коренных жителей. Режиссер фильма Р. Бушареб сказал: «Это -нарыв, который существовал многие десятилетия. Теперь этот нарыв вскрылся, и я надеюсь, что мы, наконец, сможем спокойно обсудить эту тему, выслушав позиции обеих сторон»1.
Попытка обратить внимание французской общественности на острые моменты во франко-алжирских отношениях была не случайной. Дело в том, что начавшаяся во Франции дискуссия по поводу колониальной экспансии Франции была использована правыми партиями для продвижения своих идей по поводу депортации из страны части гастарбайтеров-уроженцев Магриба. «Под вопрос была поставлена национальная мифология, основополагающий для коллективной идентичности образ Франции, в котором соединялись революционные ценности и мессианский универсализм, республиканский правопорядок и неукоснительная терпимость к Другому, "цивилизаторская миссия" и страх перед инаковостью»2. Большинство участников дискуссии утверждали, что ее начало положили те, кто считает себя жертвами колониальной экспансии3. Однако Франция оказалась не готова к пересмотру своего колониального прошлого, тем более к признанию своих ошибок.
Так, 23 февраля 2005 г. Национальное собрание Франции приняло закон о репатриантах, в котором, в частности, содержалось требование, чтобы во французские школьные программы была включена положительная оценка французского присутствия на заморских территориях, и прежде всего в странах Северной Африки. Однако через два месяца, когда это стало широко известно сначала во Франции, а затем - в Алжире, разразился скандал.
Представители иммигрантских организаций резко осудили попытку представить колониальный период в истории их стран в позитивном свете. Против подобной трактовки истории выступили и французские историки. Их возражения получили широкую
1 http://www.russian.rfi.fr/frantsiya/20100521-film-o-voine-v-alzhire-sol-na-starye-rany-frantsuzov
2 Bancel N., Blanshard P., Lemaire S. La fracture coloniale: Un crise française. La société francaise аu prisme de L'héritage colonial. - P., 2006. - P. 10-11.
3 Chaumont J.-M. La concurrence des victims. - P., 1997. - Р. 10.
огласку, хотя официальная печать и телевидение стремились не обращать внимания на них. 25 марта 2006 г. группа известных историков выступила за отмену требования пересмотреть в школьных программах политику Франции в колониях. Президент Франции Жак Ширак поручил спикеру Национального собрания Жану-Луи Дебре провести анализ ситуации и представить свои предложения.
Известный историк Пьер Нора1 сказал, что определять отношение к прошлому с помощью закона - «чисто французская тенденция». «Думаю, что это вызвано традиционно интенсивной связью, которую Франция поддерживает со своей историей, - считает он. - В других странах нацию сформировали язык, экономика, народная культура, а во Франции - история. Создана огромная сага, национальный роман от галлов до де Голля. После Революции (1789) история стала главным инструментом формирования гражданского и коллективного сознания» . Особую тревогу ученого вызывает приобретающее все большее распространение мнение о том, что «память выше истории, так как она связана с моралью». П. Нора считает, что «историкам следует сопротивляться этой тенденции. Ведь преподавать историю рабства и колонизации нужно не потому, что это хорошо или плохо, а просто потому, что это большой период формирования современного мира»3.
В своей статье «Расстройство исторической идентичности» П. Нора пишет: «Потрясения истекшего века заставили все страны предъявить счета к своему собственному прошлому... Однако ни одна другая страна не испытывает таких противоречивых чувств к своей истории, как наша, что является одновременно и одним из ярчайших симптомов, и одной из глубочайших причин нынешнего французского недомогания»4.
Развернувшаяся дискуссия обнаружила разное восприятие гражданами Франции последствий франко-алжирской войны. Потомки иммигрантов были возмущены тем, что сегодня всем детям (в том числе потомкам иммигрантов) в школе внушают, что «их предками были галлы». Историк П. Бланшар заявил, что замалчи-
1 Пьер Нора (1931 г.р.) - современный французский историк, бывший директор Высшей школы социальных исследований, председатель ассоциации «За свободу истории», резко протестующей против появления во Франции новых законов, дающих оценку прошлому и мешающих историческим исследованиям.
2 Le Monde. - P., avrile, 2006:
3 Ibidem.
4 http://www.ladoga-park.ru/a100415154127.html
вание факта колониализма однозначно принесет негативные плоды. «Французы боялись, что историческая правда дезинтегрирует французское общество, однако зло уже совершилось. На городских окраинах рождается культура этнически окрашенных территорий, где живут внуки колониального разлома... Вот уже в течение трех-четырех лет Франция ведет двусмысленную политику памяти. С одной стороны, создаются мемориальные комплексы, посвященные историческим событиям, а с другой - с помощью официальных заявлений и текстов законов утверждается нормативное и позитивное видение колониальной эпохи. Между тем сводя колониальный период к "старым добрым временам", замалчивая насилие и преступления, французам попросту предлагают ложное представление об истории», - утверждает французский историк1.
Дискуссия о новом законе привлекла внимание алжирцев, проживающих во Франции, а также в самом Алжире. Президент Алжира Абдельазиз Бутефлика, выступая в Сетифе 25 августа 2006 г., заявил, что «Франция должна признать свои деяния во время колонизации в Алжире в 1830-1962 гг.». Бутефлика заявил, что «колонизаторы таким образом пытались уничтожить алжирскую самобытность, утверждая, что. у нас нет ни культуры, ни языка, ни истории»2.
Другое событие, которое периодически болезненно напоминает о себе, - расстрел мирной демонстрации алжирцев в Париже 17 октября 1961 г. Это был разгар войны в Алжире, когда 30 тыс. алжирцев по призыву подпольного Фронта национального освобождения пришли с окраин в центр столицы, чтобы выразить протест против комендантского часа, введенного префектом полиции М. Папоном3. В результате расстрела мирных демонстрантов, по разным оценкам, погибли от 50 до 200 человек, трупы которых плыли по Сене. Кроме того, было арестовано 11 тыс. человек. Историк Второй мировой войны А. Тасма назвал это событие «постыдным семейным секретом». Таким образом, многолетние
1 Le Monde. - P., avrile, 2006.
2 Компас ИТАР-ТАСС № 12, 2006. - С. 67.
3 Морис Папон - префект Парижа в 1958-1967 гг. Именно по его приказу 17 октября 1961 г. была расстреляна демонстрация алжирцев. В 1998 г. он был осужден за военные преступления (в основном за те, что он совершил во время войны с Германией). В 2002 г. Папон был отпущен на свободу по состоянию здоровья, а в 2004 г он был восстановлен в правах пенсионера Сопротивления. Скончался в 2007 г.
попытки подавить и заглушить неприятные воспоминания о колониализме при помощи административно-силовых методов или лицемерного молчания не приносят желаемых результатов.
Среди французов нет единого мнения относительно того, как относиться к колониальному прошлому. Историк Оливье Лекур-Гранмезон считает, что «ревизия колониального прошлого подвергает сомнению образ республики как оплота прав человека»1. Любопытно, что в дискуссию о провале иммиграционной и интеграционной политики включились французские кинематографисты, выпустившие на экраны несколько фильмов о войне в Алжире, в том числе документальный фильм «Кровавые годы Алжира» (производство Франция - Великобритания, 2003), а также художественные фильмы «Темная ночь» (2005), «Близкие враги» (2007), которые заставили общественность Франции вновь обратиться к анализу происшедшего.
Можно констатировать, что во Франции существует латентный конфликт между сторонниками образа Франции как оплота братства, равенства и справедливости и теми, кто требует признать исторические ошибки, покаяться и принести извинения тем народам, которые пострадали в колониальный период. Разное отношение к событиям колониального времени (так же как и у коренных французов, чьи предки воевали в Северной Африке) существует у репатриантов (французов, вынужденных уехать из получивших независимость колоний) и иммигрантов, жителей бывших колоний.
Достаточно сложно определить точное число мусульман во Франции. В 2002 г. их было примерно 4 млн, из них 3 млн - выходцы из стран Магриба, 315 тыс. прибыли из Турции, 250 тыс. -уроженцы Черной Африки и 100 тыс. - Азии. Из них только 5% практикует регулярно, это в основном шибани - первое поколение мусульманских иммигрантов. По информации авторитетного французского журнала «Экспресс», в тот период было 1535 культовых помещений. Мечетей, которые могут вместить более 1 тыс. человек - 15, из них 70% посещает ежемесячно 100 человек. Число имамов - 900, среди них 90 иностранцев, обучавшихся на теологических факультетах Египта, Турции и Магриба. Всего к практикующим относят 36% живущих во Франции мусульман2. К 2010 г. мусульман во Франции было уже свыше 5 млн человек (население
1 Компас ИТАР-ТАСС № 12. - 2006. - С. 71.
2 L'Express. - P., 3.1.2002. - P. 51.
Франции на 2008 г. насчитывает 64,5 млн человек)1. На самом деле речь идет уже о третьем поколении иммигрантов из мусульманских стран. В этой связи возникает вопрос о том, сохранили ли они приверженность исламу или, получив французский паспорт, утратили веру отцов. Ответить на этот вопрос довольно трудно, тем более что многие религиозные традиции сохраняются как культурные наряду с европейскими ценностями. Однако значительная часть иммигрантов и членов их семей по-прежнему тяготеет к этническим группам, несмотря на универсализм ислама. Можно сказать, что их позиция умеренно-традиционалистская, что объясняет их отказ воспринимать новые европейские тенденции, такие как эрозия традиционной семьи. В то же время стереотипы поведения иммигрантов (появление женщин в хиджабе, осуществление намаза около мечети, не вмещающей всех желающих, публичное закалывание ритуальных животных и т.д.) вызывают раздражение французского обывателя.
Как бы в ответ на растущую ненависть к мусульманам, в мае 2003 г. было создано «Движение светских мусульман Франции» («Мо^ешеП: des Musulmans Laïques»), которое защищает концепцию «умеренного ислама». Члены этого движения стремятся донести до французской общественности, что ислам не противоречит республиканским ценностям, уважает другие религии, отвергает ненависть и насилие и одновременно выступает за свободу вероисповедания для всех верующих. Французские исследователи отмечают, что арабо-мусульманское (магрибинское) сообщество чрезвычайно разнообразно и включает в себя разнообразные страты, в том числе элиту, которая стремится занять соответствующее положение во французском обществе. В частности, Б. Этьен считает, что формирование мусульманского «среднего класса», активизация деятельности организаций, прокламирующих умеренный ислам, свидетельствуют о том, что интеграционный механизм действует достаточно эффективно2. Сюда следует добавить, что ношение хиджаба мусульманскими женщинами никогда не было тотальным.
На рубеже XX-XXI вв. во Франции было зарегистрировано более 2 тыс. исламских организаций (в том числе женских, молодежных, спортивных и культурных сообществ выходцев из
1 http://www.islam-today.ru/islam_v_mire/ostalnoj-mir/islam_i_musulmane vo_francii/
2 Le Monde. - Р., 12.04.2004.
отдельных стран). Однако надо отметить, что не все они функционируют в полной мере. Существует 2300 мечетей и молельных домов, которые отражают этническое разделение иммигрантов из мусульманских стран. Характерно, что ряд французских исследователей (О. Руа, Ж. Кепель) считают, что светскость и секуляризация, столь характерные для французского общества, оказали свое влияние: в среде мусульманских интеллектуалов появились демократически мыслящие люди. Тем не менее общественно-политическая ситуация в мусульманском мире и ее отражение в европейских СМИ продолжают оказывать негативное влияние на обывателя, о чем свидетельствует Интернет.
События ноября 2005 г., когда подростки (тунисского и малийского происхождения), убегая от преследования полицейских, спрятались в трансформаторной будке и погибли от электрического разряда, повысили градус дискуссии вокруг проблемы иммиграции. Случившееся вывело на улицы тысячи иммигрантов, которые требовали разобраться в ситуации. На первых страницах французских СМИ обсуждался вопрос о так называемых «проблемных кварталах». Выяснилось, что «во Франции 750 проблемных кварталов, их население - более 4,5 млн человек. Фактически целая страна живет в гетто, где царят безработица, теневая экономика и наркоторговля. Вырваться из объятий пригородов нереально: молодежь рано бросает школу, замыкается в себе или попадает под влияние исламских радикалов, называет французское государство "расистским". Многие социологи считают, что "кризис окраин" 2005 г. - свидетельство провала французской интеграционной политики»1.
По мнению ряда наблюдателей, разрастания конфликта можно было бы избежать, если бы не опрометчиво брошенные слова тогдашнего министра внутренних дел Н. Саркози о том, что он «очистит керхером» (пе1оуег аи кагоИег) пригороды Парижа от «этого сброда». Слова, произнесенные Саркози в эмоциональном состоянии, стали своеобразным «объявлением войны» иммигрантской молодежи, проживающей в неблагополучных кварталах парижских окраин.
В ходе обсуждения причин произошедших событий высказывалась точка зрения относительно «агрессивности носителей ислама», однако Катрин Витоль де Венден, директор исследовательских программ Центра исследований международных отно-
1 Огонек. - М., 6-12 ноября 2006.
шений, представитель института политических наук Парижа, по поводу беспорядков в Иль-де-Франс заявила, что «ислам особой роли в этих событиях не играл. Главное, что имело значение, это бедность и недостаточно серьезное отношение к проблеме иммигрантов со стороны политиков». По ее мнению, «выступления иммигрантов во Франции были обусловлены непродуманной политикой властей по отношению к ним, а также дискриминацией со стороны полиции и работодателей»1.
Следует отметить, что если старшее поколение иммигрантов, теша себя надеждой разбогатеть, а затем вернуться домой, не обращало внимания на условия проживания, то нынешняя иммигрантская молодежь воспринимает ситуацию без иллюзий. Они родились во Франции и учились во французских школах, их наставники готовили своих учеников - коренных французов и детей иммигрантов - к равным условиям, которые были обещаны французским гражданам Конституцией. Однако иммигрантская молодежь изначально ощущает себя не совсем полноценными французами, что затрагивает самолюбие и подталкивает к деви-антному2 поведению. По мнению американского социолога Р. Мертона3, девиантное поведение возникает прежде всего тогда, когда общественно принимаемые и задаваемые ценности не могут быть достигнуты частью этого общества. Примерно треть иммигрантской молодежи во Франции после не слишком успешного обучения в школе остается без аттестата. Уровень безработицы в иммиграционных слоях в среднем в 2 раза выше, чем среди коренных французов, независимо от уровня образования. Молодежная безработица в «неблагополучных кварталах» достигает 40%. Если уровень перенаселенности жилищ в стране в среднем находится на уровне 18%, то у выходцев из стран Магриба и Тропической Африки он превышает 40%. Наконец, более двух третей заключенных (разного возраста) во Франции составляют представители иммиграционных общин4. Даже успешные выпускники
1 Независимая газета. - М., 12.04.2006.
2 Девиантное поведение - совершение поступков, которые противоречат нормам социального поведения в том или ином сообществе. К основным видам девиантного поведения относятся преступность, алкоголизм и наркомания, а также самоубийства, проституция.
3 Роберт Мертон (1910-2003) - один из самых известных американских социологов XX в. Автор работ по девиантному поведению.
4 Covention UMP «Une immigration choisie, une integration reussie»: http://www.u-m-p.org
учебных заведений из числа выходцев из Северной Африки после рассылки своего резюме имеют в 5 раз меньше шансов получить приглашение от работодателя на собеседование, нежели коренной француз, имеющий тот же уровень образования.
Выходцы из стран Магриба, иммигрировавшие в европейские государства, находятся в специфических условиях, которые влияют на их психологическое состояние: старая (родительская) система координат, бывшая на родине, утрачена, а новая - чужда, ибо она построена на других ценностях. Не случайно, что между представителями первого поколения гастарбайтеров и их детьми, родившимися в Европе, возникает отчуждение, ибо опыт старшего поколения, основанный на культурных традициях арабской родины, в новых европейских условиях остается невостребованным. Неизбежен конфликт поколений, в результате которого молодежь сбивается в стаи, где правовой нигилизм становится обыденным явлением, нормой поведения.
Исследователи отмечают, что для мусульман, проживающих в европейских странах не одно десятилетие, «отчужденность от европейского общества не только не ослабевает, а напротив, уси-ливается»1. Для некоторых иммигрантов приверженность исламу (иногда в наиболее радикальной форме) становится средством выражения их идентичности и одновременно социального протеста против дискриминации и унижения, проявляемыми благополучными европейцами. Таким образом, «культурная и социально-экономическая сегрегированность мусульманских сообществ в Европе обусловливает их приобщение к враждебному Западу исламскому фундаментализму»2.
Выраженной этнической дискриминации во Франции, на первый взгляд, нет, ибо все прекрасно знают, что это не соответствует демократическим лозунгам и политкорректности. Тем не менее есть расслоение по социальному признаку, где иммигранты в основном представлены низшими слоями общества. В этом смысле французское общество довольно закрытое, жестко стратифицированное. И если в детстве все вроде бы равны, то по мере взросления социальные барьеры растут и в конце концов начинают совпадать с этническими.
1 Мировая экономика и международные отношения. - 2011. -№ 4. - С. 6.
2 Там же. - С. 7. См. также: Космополис, 2008, № 3. Статья Ю. Нетесова «Политика стран Европы и радикализация мусульманских общин».
Теодор Зелдин (Theodor Zeldin), профессор Оксфордского университета, автор книги «Все о французах», писал: «Иностранец, приехавший во Францию на работу, должен быть толстокожим. Слесарь по ремонту холодильников, он из Испании, убежден, например, что никогда в жизни с ним не обращались так плохо, как в момент, когда он запросил разрешение на работу... Он испытал горькое разочарование, встретив в стране, которой он издали восхищался как родиной свободы и антиколониальной борьбы, столько лицемерия и жестокости.»1.
Вот что пишут о французах Ник Янн (англичанин) и Мишель Сиретт (француженка по матери) - журналисты « financial Times»: «Французы считают себя единственной по-настоящему цивилизованной нацией в мире и уверены, что их задача - вести остальные народы за собой, освещая им путь ореолом собственной избранности»2. Подобные высказывания нередко можно услышать и от самих французов. Это предполагает наличие у французов этнических предубеждений, негативных установок по отношению к людям, принадлежащих к иному этносу. Предубеждение основано на стереотипах восприятия, трактующих иной этнос в негативно окрашенных тонах. Факторами, способствующими формированию негативных стереотипов восприятия, являются иной внешний вид, поведение, не соответствующее нормам морали и этикета принимающего общества, а также исторический опыт взаимодействия с представителями иного этноса. Именно эти факторы препятст-
1 Зельдин Т. Все о французах. - М., 1989. - С. 372.
2 Nick Yapp, Michelle Syrette. The Xenophobe's Guide to The French. - L., 1993. - Р. 6. Далее авторы с иронией пишут: «.Французы видят славу для себя и в том, что остальным представляется поражением. Поскольку Франция выиграла практически все войны, в которых когда-либо участвовала, то французы уверены: их Родина не может не быть победительницей. В этой связи они никак не перестают удивляться, зачем это англичанам понадобилось называть лондонский вокзал Ватерлоо - в честь битвы, которую французы проиграли» (там же). Добавим к этому, что Наполеон, ввергший свою страну в череду войн, в результате которых Франция потеряла значительную часть своей армии и территорий, был в 1840 г., почти через 20 лет после своей смерти в 1821 г., захоронен под куполом Дома инвалидов, олицетворяющего всю военную историю Франции. На полу в кольце вокруг саркофага Наполеона перечислены победы Наполеона, среди них указаны Москва и Бородино. А между тем только в результате Лейпцигского сражения французская армия потеряла 65 тыс. человек. Всего французские потери в ходе Наполеоновских войн составили около 1 млн человек (http://www. history. white-society.org/27. htm).
вуют преодолению негативизма в отношениях между французами и иммигрантами - выходцами из стран Северной Африки.
Наш соотечественник Михаил Тульский в своей статье «Треть европейцев - ярые расисты» пишет: «Утверждения о расизме Запада - не только пропагандистская инвектива левых интеллектуалов. Расизм вплетен в ментальность, культуру и повседневность западных обществ... При этом европейский расизм парадоксально сочетается с требованием признания гражданского и социального равенства иммигрантов»1.
Французские исследователи считают, что возникшая ситуация является проявлением «кризиса национальной идентичности»2, в котором нашли выражение и структурный кризис экономики, и нарастающие трудности интеграции иммигрантов, и идейно-теоретические сложности признания культурных различий.
«Африканская миграция в контексте современных международных отношений» (Институт Африки РАН),
М, 2015 г., с. 158-172.
И. Добаев,
доктор философских наук,
профессор (Южный федеральный университет)
Р. Гаджиев,
кандидат политических наук, эксперт (Центр региональных исследований), г. Ростов-на-Дону
РАДИКАЛЬНЫЕ РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ГРУППИРОВКИ ИСЛАМИСТСКОГО ТОЛКА В США: ЭТАПЫ ПОЯВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ
Ислам в Северной Америке появился в начале XVIII в., когда сюда были привезены негры из Западной Африки, примерно каждый пятый из них был мусульманином (позднее большинство
1 Независимая газета. 06.12.2000.
2 В российской литературе выражение «национальная идентичность» употребляется только в переводной литературе. Для нас более понятно выражение «национальное самосознание», под которым подразумевается совокупность социальных, политических, экономических, нравственных, эстетических, философских, религиозных и др. взглядов, характеризующих содержание, уровень и особенности духовного развития наций и народностей. Одновременно этот термин включает в себя отношение нации к различным ценностям общества, отражает процесс ее исторического развития.
