CC BY
242
11. Ellis L., & Walsh A. Criminologists opinions about causes and theories of crime and delinquency // The Criminologist. -1999. - № 24.
12. Gottfredson M., Hirschi T. A general theory of crime. -Stanford, cA: Stanford University Press, 1990.
13. Heaven P. Personality predictors of self-reported delinquency // Personality and Individual Differences. - 1993. - № 14.
14. Krueger R.F., Schmutte P.S., Caspi A. e.a. Personality traits are linked to crime among men and women: Evidence from a birth cohort // Journal of Abnormal Psychology. - 1994. -№ 103 (2).
15. Lynam D.R., Caspi A., Moffitt T.E. e.a. The interaction between impulsivity and neighborhood context on offending: The effects of impulsivity are stronger in poorer neighborhoods // Journal of Abnormal Psychology. - 2000. - № 109 (4).
16. Newman J.P., Wallace J.F. Divergent pathways to deficient self-regulation: Implications for disinhibitory psychopathology in children // Clinical Psychology Review. - 1993. - № 13.
17. Rice F. The adolescent: development, relationships and culture. - Boston, MA: Allyn & Bacon, 1992.
18. Show J., Scott W. Influence of parent discipline style on development behaviour: the mediating role of control orientation // Australian Journal on Psychology. - 1991. - № 43.
19. Tellegen A. Personality traits: Issues of definition, evidence, and assessment / In W.M. Grove, D. Cicchetti (Eds.) // Thinking clearly about psychology. - Minneapolis: University of Minnesota, 1991. - Vol. 2: Personality and psychopathology.
ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ РАЗБОЯ
Канд. юрид. наук, доцент К.Ш. Уканов, начальник Института подготовки руководящего состава ОВД Академии МВД Республики Казахстан
Одним из элементов объективной стороны разбоя является соединение нападения с применением насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего. Понятие насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, не раскрыто в уголовном законодательстве Республики Казахстан. Попытка раскрыть данное понятие предпринималась в постановлении Верховного суда Казахской ССР от 17 июня 1969 г. «О выполнении судами республики постановления Пленума Верховного суда Казахской ССР от 7 декабря 1961 г. “О судебной практике по делам и грабежам и разбое”», где в п. 3 разъяснялось, что как разбой должно квалифицироваться нападение с целью завладения имуществом, соединенное с насилием, повлекшим причинение потерпевшему телесных повреждений средней тяжести, а равно - нападение, соединенное с угрозой применения насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, при отсутствии квалифицирующих признаков. Как разбой следует квалифицировать и нападение, которое представляло опасность для жизни или здоровья потерпевшего по способу его осуществления, если даже последствия в виде физического вреда либо не наступили, либо выразились в легких телесных повреждениях (например, преступник стрелял в потерпевшего, но промахнулся или столкнул потерпевшего на ходу из вагона поезда и т.д.) (3, 58).
Приведенное разъяснение явно устарело и не соответствует уголовно-правовой реальности, возникшей после введения в действие Уголовного кодекса Республики Казахстан 1997 г. На основе его анализа можно сделать два имеющих научно-практическое значение вывода. Во-первых, к насилию, опасному для жизни или здоровья потерпевшего, Верховный суд Казахстана отнес те виды последствий, которые характеризуют сегодня вред здоровью средней тяжести и легкий вред здоровью. Следовательно, можно полагать, что они относятся к разряду опасных для жизни или здоровья человека. Во-вторых, к насилию, опасному для жизни или здоровья, отнесены такие насильственные действия нападавшего, которые хотя и не повлекли последствий, характерных для тяжкого, средней тяжести или легкого вреда здоровью человека, тем не менее были опасны для жизни или здоровья в момент их причинения.
Развернутое понятие насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, дано в п. 7 постановления Пленума Верховного суда РСФСР от 22 марта 1966 г. “О судебной практике по делам о грабеже и разбое” в редакции постановления Пленума Верховного суда РФ от 25 октября 1996 г., где разъясняется, что под насилием, опасным для жизни или здоровья, применительно к составу разбоя следует понимать такое насилие, которое повлекло причинение потерпевшему тяжкого телесного повреждения, менее тяжкого телесного повреждения с кратковременным расстройством здоровья или незначительной стойкой утратой трудоспособности (4, 191-192).
Анализ показывает, что позиция Верховного суда Российской Федерации, по существу, не отличается от позиции Верховного суда Казахстана. Другой вопрос, что обе позиции нуждаются в более полном и четком изложении применительно к новому уголовному законодательству Казахстана и России.
Исходя из изложенного, представляется правильным под насилием, опасным для жизни или здоровья потерпевшего, понимать такое насилие, которое причинило его здоровью тяжкий вред, вред средней тяжести либо легкий вред, вызвавший кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности. К рассматриваемому виду насилия можно отнести и такое насилие, которое причинило потерпевшему незначительный вред без расстройства здоровья либо стойкой утраты общей трудоспособности, однако в момент причинения создавало реальную опасность для жизни или здоровья потерпевшего. К исследуемому насилию необходимо отнести и введение в организм потерпевшего заведомо для виновного опасных для жизни или здоровья сильнодействующих, ядовитых или одурманивающих веществ с целью приведения его в беспомощное состояние для последующего завладения имуществом (5, 243-244).
В следственно-судебной практике, как показало проведенное исследование, продолжают иметь место случаи неправильной квалификации содеянного в качестве разбоя, когда речь идет о наличии либо отсутствии вреда, опасного для жизни или здоровья потерпевшего. Например, 29 марта 2000 г. судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Казахстан в порядке надзора рассмотрела уголовное дело в отношении Шамарова, который приговором Советского рай-
онного суда г. Караганды от 3 декабря 1998 г. был осужден по ч. 2 ст. 179 УК РК к пяти годам лишения свободы с конфискацией имущества. Приговором суда Шамаров признан виновным в том, что в ночь на 5 мая 1998 г., незаконно проникнув в служебное помещение и применяя газовый баллончик, с целью хищения чужого имущества совершил разбойное нападение на потерпевшую Цой. Постановлением судебной коллегии по уголовным делам Карагандинского областного суда от 12 января 1999 г. приговор оставлен без изменения. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Казахстан отметила, что суд, правильно установив по делу Шамарова фактические обстоятельства хищения чужого имущества, ошибочно квалифицировал его действия как разбой.
Согласно ст. 179 УК РК разбоем признается нападение с целью хищения чужого имущества, соединенное с насилием, опасным для жизни или здоровья лица, подвергшегося нападению, или с угрозой непосредственного применения такого насилия. Суд, мотивируя свой вывод о виновности Шамарова в совершении разбоя, исходил из факта применения нападавшим газового баллончика. Однако, как видно из материалов дела, в нем нет данных, свидетельствующих о том, что примененный баллончик относится к газовому оружию. Не имеется данных и о свойствах газа, содержавшегося в баллончике. Представлял ли он опасность для жизни или здоровья человека, не установлено. Как следует из показаний Цой, после совершенного на нее нападения она за медицинской помощью не обращалась, вредных последствий для ее здоровья не наступило.
Таким образом, фактических данных, свидетельствующих о том, что виновным применено насилие, опасное для жизни и здоровья потерпевшей, в деле нет.
При таких обстоятельствах судебная коллегия по уголовным делам Республики Казахстан переквалифицировала действия Шамарова с ч. 2 ст. 179 УК РК на ч. 2 ст. 178 УК РК, назначив ему наказание в виде лишения свободы сроком четыре года.
Следующим элементом объективной стороны разбоя является угроза непосредственного применения насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего. При рассмотрении этого элемента речь пойдет не о физическом, а психическом насилии над лицом, которое подвергается разбойному нападению.
Еще в 50-х годах М.А. Гельфер подчеркивал, что насилие над личностью при разбое может быть не только физическим, но и психическим. Последнее заключается в воздействии на психику потерпевшего путем угрозы непосредственного применения физического насилия. При этом законом строго ограничиваются пределы и характер насилия во время разбойного нападения: угрозой непосредственного применения физического насилия. Поэтому нельзя считать разбоем такие случаи принуждения виновным потерпевшего к передаче ему имущества, когда оно сопровождается угрозой разглашения позорящих его сведений или истребления имущества. В этих случаях речь может идти о вымогательстве (1, 33).
Под психическим насилием, как отмечает М.С. На-рикбаев, следует понимать словесные или молчаливые действия нападающего, выражающие вполне реальную угрозу немедленного применения физического насилия.
Если такая угроза несет в себе возможность применения насилия, не опасного для жизни или здоровья жертвы, то содеянное следует оценивать как грабеж, а в случае, когда угрожают насилием, опасным для жизни или здоровья, - как разбой (2, 13).
Угроза применения насилия при разбое может сопровождаться демонстрацией оружия, что усиливает ее реальность и оказывает более эффективное психическое воздействие на потерпевшего. Психическое насилие применяется как в отношении собственника имущества или лиц, у которых имущество находится в ведении, распоряжении или под охраной, так и в отношении посторонних лиц, случайно оказавшихся на месте совершения преступления и пытающихся оказать сопротивление изъятию чужого имущества.
Насилие осуществляется при помощи различных по форме действий, которые существенным образом влияют на психику жертвы. К примеру, это угроза в отношении близких потерпевшему лиц. Действенность угрозы определяется реальностью ее осуществления. Она может вытекать из самой сложившейся обстановки и места совершения нападения (например, квартира, улица), ее характерных особенностей (например, угрожают оружием), времени (ночь), количества соучастников и т.д. Все эти моменты в совокупности являются составляющими конкретного психического насилия, а их набор способен оказать решающее психическое воздействие на жертву. Эффективность угрозы, воспринимаемой потерпевшим как реальная, не становится меньшей при отсутствии объективных условий, необходимых для ее выполнения. В связи с этим разбой образует и такая угроза, которая хотя объективно и не может быть реализована, но потерпевший считает ее осуществимой (6, 39).
Сложность при квалификации вызывают ситуации, связанные с демонстрацией виновным во время нападения макета пистолета или какого-либо иного предмета, имеющего внешне сходство с оружием. В этой ситуации угроза носит мнимый характер, так как использование этих предметов не может создать реальной опасности для жизни и здоровья потерпевшего. Между тем как разбой должны квалифицироваться случаи восприятия этой мнимой угрозы, если потерпевший воспринимает ее как реальную, поскольку считает, что в руках у преступника находится настоящее оружие. Признание подобного рода угрозы разбойным нападением обосновывается тем, что по степени воздействия на психику потерпевшего угроза макетом оружия или другими предметами, обладающими внешним сходством с оружием, воспринимается так же, как угроза настоящим оружием, а значит, угроза позволяет достичь преступного результата.
При решении вопроса о характере психического насилия, примененного с целью завладения чужим имуществом, правоохранительным органам следует исходить из всестороннего анализа действий виновного, изучения места, времени совершения преступления, наличия возможности оказания помощи и т.п. Для признания, что примененное преступником психическое насилие выразилось в угрозе опасным для жизни или здоровья насилием, не обязательно, чтобы эта угроза выражалась в демонстрации оружия или заменяющих его предметов. Важным является субъективное восприятие
виновным той обстановки, в которой было совершено преступление, при которой угроза могла убедить потерпевшего в том, что его жизнь или здоровье подвергнуты реальной опасности и преступник готов немедленно реализовать свою угрозу.
Так, 15 сентября 2001 г. в парке г. Алматы Орынбаса-ров с соучастниками, угрожая газовым пистолетом, который был воспринят потерпевшим как огнестрельное оружие, совершил разбойное нападение на киоск, завладев таким образом его дневной выручкой. Против виновных было обоснованно возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 179 УК РК.
Угроза должна быть наличной и реальной. Форма ее внешнего выражения не имеет принципиального значения. Чаще всего она выражается словесно, но не исключается выражение ее жестами, конклюдентными действиями, например, путем демонстрации огнестрельного или холодного оружия, которое может быть реально приведено в действие, если требование преступника о немедленной передаче ему имущества не будет выполнено потерпевшим. Важно, чтобы угроза, выраженная в той или иной очевидной для потерпевшего форме, субъективно воспринималась им как реальная, создавала в силу этого убеждение, что она будет реализована, если виновный встретит со стороны потерпевшего какое-либо противодействие преступлению. Цель разбойного нападения - подавить или хотя бы временно парализовать волю потерпевшего и сопротивление преступнику в целях облегчения совершения хищения чужого имущества (5, 244).
В следственно-судебной практике периодически возникают вопросы о том, как квалифицировать нападение, если оно было соединено с угрозой, не носившей точно определенного характера. В пункте 7 постановления Пленума Верховного суда РСФСР от 22 марта 1966 г. в редакции постановления Пленума Верховного суда РФ от 25 октября 1996 г. разъясняется, что в тех случаях, когда завладение имуществом соединено с угрозой применения насилия, носившей неопределенный характер, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя необходимо решать с учетом всех обстоятельств дела (места и времени совершения преступления, числа преступников, характера предметов, которыми они угрожали потерпевшему, субъективного восприятия потерпевшим характера угроза и т.д.) (4, 193).
Аналогичное разъяснение целесообразно было бы получить и от Пленума Верховного суда Республики Казахстан.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гельфер М.А. Преступления против личной собственности граждан. - М.: ВюЗИ, 1959.
2. Нарикбаев М.С. Некоторые аспекты борьбы с корыстно-насильственными преступлениями // Борьба с преступностью в Казахстане (вопросы теории и практики). - Алматы, 1998.
3. Преступления против собственности: Нормативные акты и справочные материалы. - Алматы, 1997.
4. Сборник постановлений Пленумов Верховного суда РФ (СССР, РСФСР) по уголовным делам. - М.: Кодекс, 2001.
5. Уголовный кодекс Республики Казахстан: Особенная часть: Комментарий. - Алматы, 2000.
6. Чуфаровский Ю.В. Психологический анализ личности преступника // Российский следователь. - 1998. - № 1.
