CC BY
19
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2017. № 4 (53). С. 20-25.
УДК 34.01
DOI 10.25513/1990-5173.2017.4.20-25
ПРОБЛЕМЫ ИНТЕГРАЦИИ ПРАВА НАРОДОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В СОЦИАЛЬНО-ЮРИДИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ XIX-XX ВВ.
PROBLEMS OF INTEGRATION OF THE LAW OF PEOPLES OF THE RUSSIAN EMPIRE IN SOCIO-LEGAL STUDIES OF THE XIX-XX CENTURIES
О. А. ДИУЛИНА (O. A. DIULINA)
Автором рассмотрены основные подходы и достижения юридического научного сообщества по поиску путей и средств решения задач интеграционной юридической политики. Учёными определены природа и содержание обычного права, соотношение местного права и общего имперского, возможности их интеграции. Обобщение научных результатов и реальных мер российского правительства в рассматриваемой сфере помогает понять критерии выбора законодателем тех или иных средств этнополитики. Делается вывод, что имперским центром разрабатывались различные потенциально возможные подходы к интеграции обычного права, в том числе к консолидации которых мог прибегнуть законодатель, выявляя их достоинства и недостатки на стадии теоретической разработки.
Ключевые слова: интеграция права, обычное право, право Российской империи, источники права, партикулярное право.
The author considers the main approaches and achievements of the scientific legal community to find ways and means of accomplishing the task of integration of legal policy. Scientists determined the nature and content of customary law, the relation of local and Imperial General law, the possibility of their integration. Generalization of scientific results and the actual measures of the Russian government in this sphere helps to understand the selection criteria by the legislator of those or other tools of ethnic policy. It is concluded that the Imperial center was developed different potential approaches to the integration of customary law, including, to the consolidation of which could be engaged by the legislator, identifying their advantages and shortcomings at the stage of theoretical development.
Key words: integration law; customary law; law of the Russian Empire; sources of law; particular law.
Социальная и научная значимость публикации определяется тем обстоятельством, что присоединяемые к России в XVII-XIX вв. народы Малороссии, западных губерний, Прибалтики, Молдавии и Валахии имели основным общественным регулятором обычное право, которое для имперского центра выступало сложным образованием в интеграционной юридической политике. Заметим, что, в принципе, верховная власть стремилась обеспечить для народов окраинных регионов автономный национальный либо территориальный статус [1], при этом не просто сохраняя местное право, коренным образом отличавшееся от основанного на законе российского, а интегрируя его как часть общеимперского с целью позитивации этого
статуса. В этом случае, как подчёркивает современный исследователь, возможность интеграции объяснялась тем, что «главные, основные нормы остаются одинаковыми во всём роде человеческом; по нациям и их частям видоизменяются лишь частности» [2]. Данный подход в сохранении местных прав и привилегий был закономерен для существовавшей в государстве имперской матрицы административно-территориального управления и являлся важным внешне- и внутрен-неполитическим фактором эволюции российской государственности [3].
Законодатель, принимая узаконения о присоединении указанных народов, указывал следующую формулу относительно судьбы местного права: «сохранить местные
© Диулина О. А., 2017 20
права, привилегии и древние обычаи» [4]. При этом какого-либо конкретного перечня источников местного права не утверждалось, выборка норм, их сопоставление с правом Российской империи с целью изменения или отмены не осуществлялись. Обычное право народов предполагалось сохранить полностью в том виде, в котором оно существовало. Сложность объединения систем права заключалась в том, что они были основаны на принципиально различных источниках права, их содержание (как следствие различной истории культурного, социально-экономического и политического развития народа-носителя) имело различия. Юридическое сообщество в Российской империи восприняло указанную проблематику как требующую более широкой разработки, что и стало предметом научной деятельности по вопросам обычного права. При кажущейся простоте, задача перед учёными стояла нелёгкая - ею длительно занимались целые сообщества юристов.
Выявленные противоречия обычного и общего имперского права выступали как негативные факторы, которые могли быть сглажены путём поиска ответов на два основных вопроса: 1) требуется ли законодательно утвердить и опубликовать полное содержание интегрируемого обычного права; 2) каким должно быть соотношение местного права и общего имперского. Эти вопросы не были сугубо теоретическими, а были вызваны необходимостью упрочения связи между центром Империи и окраинами: выбор тех или иных средств интеграции права формировал структуру и содержание партикулярного права, и соотношение местного и имперского права. Вследствие большой практической важности, уяснение существа теоретико-методологических исследований по данным проблемам должно производиться при их сопоставлении с реальными правовыми мерами, которые принимал российский законодатель.
Проблему неизвестности содержания обычного права народов законодатель и правоведы решали по-разному. Правительство, исходя из поставленной цели интеграции, не принимало мер по выявлению полного содержания обычного права присоединённых народов. Такой подход был избран и в отношении обычаев, существовавших в среде ис-
конного российского населения. Рядом узаконений закреплено признание волостного суда, а также местных обычаев как основного источника права государственных крестьян, сибирских инородцев, кочевых народов Восточной Сибири, самоедов, народов Якутии и Дальнего Востока [5].
В то же самое время учёные, напротив, этому уделяли значительное внимание. Причины этого ясны. Поскольку в Российской империи было сохранено обычное право и не ставилась задача его «ревизии», отмены или изменения, то для государства в целом юридически безразлично, как конкретно сформулирована та или иная норма. Это является логическим продолжением позиции Российской империи в отношении обычаев: если действует какой-либо обычай, значит, он априори является правильным и соответствует условиям жизни народа. То, что народ придерживается своих обычаев, подтверждает их легитимность. Это следует из положений ст. 130 УГС [6] - вопрос применения того или иного обычая отдан на усмотрение сторон конкретного судебного спора. Интерес учёных был основан именно на данной позиции законодателя, поскольку лицами, непосредственно выявлявшими и применявшими обычаи, и являлись юристы, которые, прежде чем истолковать и применить ту или иную норму, должны были выяснить её содержание с точки зрения смысла всего обычного права данного народа, которое требовалось уяснить.
С этой целью юридическим обществом при Императорском Санкт-Петербургском университете было создано отделение обычного права, занимавшееся проблемами разработки местных обычаев и их источников. Теоретическому интересу правоведов сопутствовали этнографические и археологические исследования [7], благодаря которым были обнародованы многие древние памятники права народов России и зарубежья. Это позволяло установить содержание памятников права и выявить конкретно-исторические события, их породившие. Правовед М. В. Ши-мановский опубликовал несколько трудов о местных законах Бессарабии, включив в них текст источников в систематическом изложении [8]. Им приведены обычаи, которыми регламентированы отношения в области
семейного, вещного и обязательственного права, иные институты. Профессор Московского университета Л. А. Кассо опубликовал исследования, центральное место в которых отведено источникам местного права народов Валахии, Молдавии, Прибалтики, Малороссии как в формальном, так и материальном смысле [9]. Достоинством работ указанных авторов является критический анализ версий происхождения соответствующих источников, что способствовало выявлению их статуса и юридической силы. В современных работах по истории права народов указанные труды являются одними из самых цитируемых.
Член юридического общества Е. И. Якушкин в период 1875-1909 гг. опубликовал библиографический список литературы в нескольких томах по обычному праву различных народов России, включающий около 5 тыс. позиций [10]. Исследование приведённых источников показывает отрывочность данного списка; к примеру, приведено значительное число неюридических (фольклор, лингвистические, этнографические очерки и заметки). Кроме этого, каждый источник затрагивает лишь некоторые обычаи конкретного селения или уезда. А. А. Башмаков в юридическом исследовании «Очерки права родового, наследственного и обычного» [11], анализируя итоги собирания обычаев, указал, что из более чем 4 тыс. уездов в Российской империи на начало XX в. известны обычаи лишь 476 из них. Проведённые изыскания подтвердили, что невозможно собрать и опубликовать все действующие обычаи, тем более что в большей своей части они существовали только устно.
Причины неудач в собирании обычаев кроются не только в неоднородном составе обычаев, но и в отсутствии единого подхода и методологии в понимании того, что есть юридический обычай, что требуется собирать и систематизировать. Наука права в исследуемый период не была настолько развита, чтобы дать теоретическую основу таким изысканиям. Как указывал Л. И. Петражиц-кий в ответ на предложения создать кафедру обычного права, «...не имеется ещё такой науки, которую можно было бы преподавать с этой кафедры: есть только сырой, необработанный материал, неспособный даже со-
ставить особого раздела в науке гражданского права» [12]. Хотя формально учёный прав, но именно проведённые в данный период исследования способствовали возникновению теории обычного права в России, основанной на сравнительно-правовом и историко-право-вом методах. Заслуга учёных в том, что без описания обычного права присоединённых народов невозможно было бы обобщить их во всём многообразии и понять общие законы и закономерности их эволюции, особенности их правовой природы и оснований действия, связанные с конкретно-историческими условиями жизни народа. Для российского правительства социально-юридические исследования показали ценность и большое регулятивное воздействие обычного права, смысл которого послужил основой для определения дальнейшего хода интеграционной политики.
Учёные-правоведы с целью обоснования позиции законодателя искали юридические методы, которыми бы обеспечивалось решение второй проблемы: каким должно быть соотношение интегрируемых систем права? Ответу на этот вопрос предшествовали научные споры об объёме сохраняемого обычного права, правовых средствах сохранения юридической силы обычного права при одновременном подчинении общему праву Империи. Анализ содержания писаных источников обычного права народов показывает, что его интеграция не была равномерной. В его составе содержались и частноправовые, и публично-правовые институты, при этом последние не могли быть сохранены, но объективно не могли быть и ликвидированы, так как формируемый ими правопорядок служил основой институтам частного обычного права. Данная проблематика, безусловно, обращала на себя внимание правоведов.
В специализированном юридическом журнале «Вестник права» [13] дискутировали на данную тему такие видные учёные, как Л. И. Петражицкий, А. А. Леонтьев, И. М. Тю-трюмов, А. А. Башмаков, Е. И. Якушкин, Н. В. Калачов, А. Д. Шидловский, Н. С. Илларионов и др., а также юристы-практики, к примеру Исаченко (товарищ председателя окружного суда), Мейчик (присяжный поверенный), Шифферлинг (присяжный поверенный и член губернской архивной комиссии).
В журнале публиковались протоколы заседаний отделения обычного права, на заседаниях которого широко обсуждались проблемы выявления природы народных юридических обычаев и возможных способов их включения в систему частного права. В целом учёные отстаивали позицию сохранения в том или ином виде обычного права, однако их мнения относительно требуемого комплекса юридико-технических средств включения обычного права в систему российского были различными. Так, на первом съезде юристов в Москве в 1875 г. прозвучал доклад Фаль-ковского и Соловьёва, предлагавших издать отдельное гражданское уложение с отменой местных сводов узаконений. Данная позиция обосновывалась необходимостью объединения в России всего гражданского права [14]. Речь шла об унификации и гармонизации частного права - местного и российского. Однако подобный радикальный подход противоречил позиции российского законодателя -сохранить обычное право народов - и шёл вразрез с интересами народа.
Иной подход предлагал П. Даневский, обосновывая право России «приводить в известность и систематический порядок» местное право, отменяя устарелые и противоречащие общественной жизни нормы, подчиняя его общему российскому законодательству [15]. Н. Калачов предлагал иную модель соотношения общего и местного права. Для действия обычных норм как полноценного источника права, лишённого недостатков и противоречий с законом, необходимо собрать все действующие юридические обычаи и представить их на рассмотрение законодателю вместе с указанием на народные условия жизни, из которых эти обычаи вышли. Итогом изучения должно было стать принятие особого свода, с помощью которого юридические обычаи станут законом. В качестве примера учёный приводил иные государства (Римскую империю, Францию), а также напоминал тот факт, что исторически современное ему российское законодательство является результатом возведения обычаев в ранг закона [16]. А. Н. Егунов предлагал более комплексный подход: не уничтожить местные законы, а сделать из них необходимую выборку и разместить не в отдельном уложении, а в соответствующем разделе X тома
Свода законов Российской империи так же, как размещены местные законы Черниговской и Полтавской губерний [17].
Подобный подход не был заимствован в юридической политике, поскольку в период с XVII по XIX вв. в отношении народов Прибалтики, Бессарабии, Малороссии не было принято ни одного узаконения, предусматривающего отмену каких-либо обычаев. Это объяснялось соответствием правовых воззрений народа условиям его жизни, слепая замена или отмена которых общим правом повлечёт явную несправедливость. Как создание отдельного свода партикулярного частного права (в том числе предполагающего выборку обычных норм), так и их размещение в каком-либо разделе суть один и тот же приём законодательной техники. Необходимо отметить отсутствие научной проработки критериев для отбора норм обычного права, авторами предлагалось лишь проверять обычаи присоединённых народов на их «соответствие» имперскому праву. В этом, безусловно, можно видеть выражение взгляда, что обычаи должны применяться там, где это дозволяет закон. Однако подобный принцип неприменим в отношении интеграции права народов, которые длительно развивали свою систему права вне системы российского права, и потому оно и не может ему соответствовать в принципе. Это не должно считаться препятствием интеграции. Поскольку обычные нормы народа представляли собой самобытную, исторически сложившуюся систему, с помощью которой с необходимой степенью полноты урегулированы общественные отношения, то любая выборка обычаев и их замена российскими нормами неизбежно привела бы к разрушению всего обычного права. Как взаимосвязаны между собой отношения членов общества в вопросах социальной структуры, ведения хозяйства, заключения сделок, защиты собственности, так же тесно связаны и обычаи, их регламентирующие. Обычное право может быть воспринято и интегрировано только целиком. Такой подход законодателя и учёных, придерживающихся данной позиции, изначально был более продуктивным, так как соответствовал принципам последовательности и преемственности в развитии права, тождества сменяющих друг друга юридических форм.
Что касается соотношения общего и местного права, то суть интеграции состоит не в произвольном «включении» местных норм в российскую систему права, а в том, чтобы местное обычное право, сохранив свою форму и содержание, в то же самое время стало «определённой частью» имперского права. Подобный вопрос, по сути, означает, была ли задана какая-либо иерархия в связи имперского и местного права как целого и части, либо эта связь имела «горизонтальный» характер.
По данной проблематике мнения учёных также носили разнополярный характер. Так, А. Н. Егунов выражал мнение, что если между источниками обычного и имперского права имеются противоречия, то споры должны разрешаться на общем смысле обычного права, а на основании законов империи должны разрешаться только дела, прямо изъятые из регулирования местными [18]. М. В. Шима-новский отмечал, что законы Империи действуют всегда, когда отсутствуют соответствующие положения и обычаи местного права, так как местные памятники обычного права как источник часто неосновательны в силу исторических данных, а правительство Российской империи не ограничивало себя в праве отмены любых местных законов и распространении своих [19]. А. А. Башмаков обосновывал более бережное отношение к обычаям, отрицая принцип свободного творчества законодателя. Им доказывалось первоочередное значение устойчивых право-родящих идей, сформированных в том числе народным правосознанием, перед формами его выражения. Отсюда исследователь выводил важность законодательной техники, обеспечивающей прочность законодательного здания и лёгкость его территориального распространения, которые не могли быть обеспечены без признания народного права [20].
Ответить на вопрос соотношений закона и обычая с позиции законодателя мы можем, обратившись к содержанию норм закона, регламентирующих условия действия обычного права. В соответствии с положениями ст. 9 Устава гражданского судопроизводства «под местным обычаем следует понимать такое юридическое правило, которое не выражено в законе, но которому постоянно подчиняются жители известной местности, при-
знавая его для себя обязательным; обычай слагается путём частного и однообразного применения». Согласно норме ст. 130 Устава гражданского судопроизводства от 20 ноября 1864 г. «мировой судья был вправе по ссылке одной или обеих сторон руководствоваться местными обычаями, но лишь в том случае, когда применение местных обычаев допускалось именно законом или в случаях, не урегулированных законами» [21]. Оценивать роль приведённых законоположений можно только с учётом того, что, в силу различий в социально-экономических, культурных и иных условиях в Российской империи и присоединённых ею народов, российское законодательство не содержало норм для возникающих в среде присоединённого народа общественных отношений и, в принципе, не содержало положений, ограничивающих применение обычаев для данных отношений. В силу этого основанием действия обычного права является то, что это и есть «случаи, не урегулированные законом». Иными словами, законодатель достаточно категорично выразил свою позицию по вопросу соотношения закона и местного права - субсидиарное применение имперского права в случае, если соответствующие отношения не урегулированы местным правом или не могут быть разрешены исходя из общего его смысла. Такое соотношение делает местное право не общей нормой, а специальной по отношению к закону. Именно такой подход российского законодателя, поддержанный и обоснованный юридическим сообществом, смог обеспечить не только функционирование обычного права, но и его дальнейшее самобытное развитие.
Таким образом, исследования учёных-правоведов имели значение теоретико-методологического обеспечения законодательной деятельности в Российской империи. Исследования выявили две основные проблемы: требуется ли законодательно утвердить содержание действующего обычного права, изменять его и какой правовой режим в системе общего права Российской империи должно иметь обычное право? Показанные в настоящей статье разнообразные подходы по указанной проблематике носили созидательный характер, так как, кроме вклада в юридическую науку, они позволили раскрыть и теоре-
тически «апробировать» все возможные варианты интеграции до их внедрения в законодательство, тем самым избежать ошибок, а также понять причины выбора законодателем конкретных средств интеграции. Обобщая содержание проведённых социально-юридических исследований, возможно указать, что их общим результатом стало признание юридического обычая важным источником права, место которого в системе общего права Российской империи находится рядом с законом, применимым лишь субсидиарно к специальным обычным нормам. По сути, приведённые теории определили судьбу обычного права народов в России в период XIX-XX вв., которое стало основным источником партикулярного права.
1. Красняков Н. И. Эволюция имперской функциональности механизма Российского государства (XVIII - первая половина XIX вв.). // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. -2011. - № 4 (10), ч. I. - С. 82-86.
2. Проф. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. - Ростов н/Д. : Феникс, 1995. - 640 с.
3. Красняков Н. И. Императив национально-этнического компонента государственности в реализации государственной власти в России второй половины XVII - начала XX вв. // Социум и власть. - 2012. - № 1 (33). -С. 72-76.
4. Полное собрание законов Российской империи. Второе собрание (1825-1886). № 889, 891, 1329, 1566, 8071, 8072, 15520-15534, 21794, 30693, 36312 // Электронный фонд Российской национальной библиотеки. - URL: http ://www.nlr.ru/e-res/law_r/content.html#2; Полное собрание законов Российской империи. Первое собрание (1649-1825), № 104, 119, 376, 1542, 1822, 1835, 2279, 2287, 2299, 2301, 2495, 2831, 3819, 4453, 4743, 8336, 8337, 8573, 8574, 11933, 15775, 17319, 17324, 18678, 20010, 20771, 24542, 27734, 30186 // Электронный фонд Российской национальной библиотеки. -URL: http://www.nlr.ru/e-res/law_r/content.html#1.
5. Там же.
6. Устав гражданского судопроизводства с объяснениями по решениям Гражданского кассационного департамента и общего собрания
Кассационных и I и II департаментов Правительствующего сената / сост. А. Л. Боровиковский ; испр. и доп. П. Н. Гуссаковский. -6-е изд., неофиц. - СПб. : Тип. А. С. Суворина, 1908. - [4], 1102 с.
7. Записки Императорского Одесского общества истории и древностей. - Одесса : Гор. тип. сод. X. Алексомати, 1844-1916; Вестник, Ежегодник и Записки «Императорского Русского географического общества». - СПб. : [б. и.], 1848-1898.
8. Шимановский М. В. О местных законах Бессарабии. Вып. I. Общие вопросы. - Одесса : Тип. «Одесского вестника», 1887. - 176 с.; Шимановский М. В. О местных законах Бессарабии. Догматическое изложение семейственного, наследственного и договорного права. - Одесса : Тип. «Одесского вестника», 1887. - 85 с.
9. Кассо Л. А. Общие и местные гражданские законы. - Харьков : Тип. Зильберберга, 1896. -15 с.
10. Обычное право: материалы для библиографии обычного права. Вып. 1-4 / Е. И. Якуш-кин. - Ярославль : Тип. Губернского правления, 1875-1909.
11. Башмаков А. А. Очерки права родового, наследственного и обычного. - СПб. : Русско-Французская тип., 1911. - С. 294.
12. Вестник права. Журнал Юридического Общества при Императорском Санкт-Петербургском Университете. - СПб. : Тип. Правительствующего Сената, 1899. - № 1, 2, 5. - С. 90.
13. Там же.
14. Первый Съезд русских юристов в Москве в 1875 году / под ред.: С. И. Баршева, Н. В. Калачова, С. А. Муромцева, А. М. Фаль-ковского. - М. : Тип. А. И. Мамонтова и Ко, 1882. - 120 с.
15. Даневский П. Об источниках местных законов некоторых губерний и областей России. -СПб. : Тип. И. Фишона, 1857. - 83 с.
16. Об отношении юридических обычаев к законодательству. - СПб. : Тип. В. Киршбаума, 1877. - 14 с.
17. Егунов А. 1606 ст. 2 ч. X т. и бессарабские местные законы. Март // Журнал гражданского и торгового права. - 1871, март. - СПб. : Тип. И. И. Глазунова, 1871. - Кн. 1. - 600 с.
18. Там же.
19. Шимановский М. В. О местных законах Бессарабии. Догматическое изложение ... .
20. Башмаков А. А. Указ. соч.
21. Устав гражданского судопроизводства ... .
