CC BY-NC
27Философская мысль
Правильная ссылка на статью:
Качай И.С., Петров М.А — Проблема творческого воображения. Кантианская и пеллингианская концепции продуктивного воображения как гносеологического и онтологического источника творчества // Философская мысль. - 2022. - № 7. DOI: 10.25136/2409-8728.2022.7.38462 EDN: DUXCUM URL: https;//nbpublish.com'library_read_article.php?id=38462
Проблема творческого воображения. Кантианская и шеллингианская концепции продуктивного воображения как гносеологического и онтологического источника творчества
Качай Илья Сергеевич
старший преподаватель, кафедра философии, Сибирский федеральный университет 660041, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, пр. Свободный, 82А, ауд. 428
И monaco-24-Ilya@mail.ru
Петров Михаил Александрович
кандидат философских наук доцент, кафедра философии, Сибирский федеральный университет 660041, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, пр. Свободный, 82А ауд. 428
И mipet@yandex.ru
Статья из рубрики "Философия познания"
DOI:
10.25136/2409-8728.2022.7.38462
EDN:
DUXCUM
Дата направления статьи в редакцию:
16-07-2022
Дата публикации:
24-07-2022
Аннотация: Объектом данного исследования является проблема творческого воображения. Предмет исследования - онтологическая и гносеологическая природа продуктивного воображения в контексте философских исканий И. Канта и Ф.В.Й. Шеллинга. Цель настоящей работы заключается в концептуализации онтологической и гносеологической детерминант продуктивного воображения на основе кантианской и
шеллингианской философских доктрин. Методологическим фундаментом настоящего исследования предстают оригинальные труды указанных мыслителей немецкой классической философии, а также актуальные работы отечественных и зарубежных специалистов в сфере философии творчества. Авторы исследования в своей работе руководствовались сравнительно-историческим, аналитико-интерпретативным,
герменевтическим и феноменологическим методами. Научная новизна работы состоит в раскрытии онтологической и гносеологической укоренённости продуктивного воображения. Помимо этого, авторы разграничивают воображение как способность порождения оригинальных образов на основе синтеза и преобразования эмпирического материала и фантазию как способ «виртуальной» реализации неудовлетворённых потребностей и бегства от действительности. Основным выводом проведённого исследования выступает положение о том, что в философском учении И. Канта продуктивное воображение раскрывается в гносеологическом ракурсе, представая в качестве генеральной познавательной способности и условия трансцендентального синтеза чувственности и рассудка, в то время как в шеллингианской философии продуктивное воображение рассматривается под онтологическим углом зрения, обосновываясь как способность субъекта наделять физические объекты идеальной действительностью.
Ключевые слова: творческое воображение, продуктивное воображение,
репродуктивное воображение, произвольное воображение, непроизвольное
воображение, фантазия, познание, бытие, гносеология, онтология
Введение
Сознание как высшая форма отражения субъектом объективной реальности, как внутренний духовный мир эмоций, когниций и образов характеризуется не только способностью сохранять, обобщать и интерпретировать информацию о закономерностях природной и социокультурной действительности, но и формировать новые, уникальные, оригинальные, неповторимые целостные образы предметов реальности на основе внутренней трансформации сенситивного, когнитивного, эмоционального, поведенческого и социального опыта посредством воображения. Действительно, творческое по своей сути воображение значительно расширяет возможности и границы сознания субъекта, поскольку не только задействует образы прошлого, но и позволяет проектировать (а впоследствии и деятельностно воплощать в реальности) потенциальное будущее. Помимо этого, воображение, будучи неотъемлемой человеческой потенцией, активно участвует в процессах познания, помогая субъекту гибко интерпретировать реальность и творчески трансформировать получаемую из внешнего мира информацию в нагруженные личностными смыслами знания, что позволяет человеку в определённом смысле творить собственную действительность.
В этом отношении воображение (развёртывающееся в учении И. Канта под гносеологическим углом зрения), развитое и переосмысленное Ф.В.Й. Шеллингом (высвечивающим онтологический регистр данной способности), предстают по-прежнему актуальными концепциями для выявления сущности воображения как фундаментального основания как творческой деятельности, так и осознанного существования человека в целом. Вне всякого сомнения, указанные мыслители не были первооткрывателями искомой человеческой потенции. Ещё Платон заявлял о воображении как об имманентной памяти способности души порождать образы, а Аристотель трактовал его в качестве опосредующего элемента между чувственным восприятием и дискурсивным
мышлением. Р. Декарт мыслил воображение как способность воспроизводить и объединять чувственные образы и рационально их осмысливать, а Т. Гоббс и Г.В. Лейбниц полагали воображение важнейшим элементом научения. Тем не менее, именно сквозь призму кантианского и шеллингианского учений, на наш взгляд, природа и потенции творческого воображения развёртываются в наиболее полновесном и обоснованном виде, а посему представляют особый интерес для раскрытия онтологической и гносеологической направленности творчества.
Концептуальное дифференцирование воображения и фантазии
Анализируя природу феномена творческого воображения, нельзя обойти стороной тенденцию к отождествлению категории воображения с понятием фантазии среди многих представителей различных направлений как философской, так и психологической науки. Однако важно понимать, что если воображение воскрешает в сознании фрагменты эмпирической реальности и на основе их творческого синтеза и продуктивного преобразования создаёт уникальные и оригинальные образы, то фантазия представляет собой всего лишь вымысел, домысел и «примысел», которые неспособны осуществиться в действительности. Даже будучи элементом воображения, фантазия, в отличие от первого, не обладает возможностью глубинного познания мира и потенцией преобразования действительности, а является в большинстве случаев способом удовлетворения нереализованных потребностей или вовсе вариантом эскапизма -бегства от реальности в мир грёз или иллюзий. Неспроста отечественный психолог и философ С.Л. Рубинштейн указывал на опасность редуцирования воображения, способного преобразовывать сущее, до уровня бесплодного фантазирования, зависящего от внешних факторов и предстающего своего рода завесой от реальности.
Действительно, в отличие от фантазии, воображение располагает яркими гносеологическими потенциями, раскрывающимися в содействии процессам познания и самопознания субъекта. На гносеологическую природу воображения, в частности, указывает выделяемая французским психологом Т. Рибо триада стадий развития воображения. Если на первой (детской) стадии воображение проявляется через игры и фантазии и ещё не несёт в себе познавательной ценности, то в контексте второй (подростковой) и третьей (взрослой) стадий воображение обретает всё большую гносеологическую нагруженность и всё сильнее переплетается с механизмами развития познания. Когнитивный фундамент воображения также прослеживается в воззрениях американского психолога Дж. Гилфорда, отождествляющего воображение с так называемым дивергентным мышлением как способностью поливекторного поиска разных вариантов решения проблем. Итак, гносеологическая укоренённость воображения развёртывается в его потенциях творческого усвоения информации и углубления знаний о мире, мысленного преобразования реальности в рамках познавательного акта, а также целостного понимания субъектом собственного экзистенциально-личностного пространства и внутреннего мира Другого.
Специфика и онто-гносеологические основания творческого воображения
Перед непосредственным выявлением онтологической и гносеологической детерминант продуктивного воображения в контексте концептуальных построений И. Канта и Ф.В.Й. Шеллинга целесообразно кратко рассмотреть наличествующее в современном исследовательском пространстве дифференцирование воображения на различные виды и формы. Так, если непроизвольное воображение характеризуется спонтанным возникновением и неосознанной трансформацией образов под влиянием аффектов, то произвольное воображение подразумевает активное сознательное порождение новых
образов и последующую деятельность по их практическому воплощению в реальности. В свою очередь, если репродуктивное воображение представляет собой формирование образов посредством реконструкции в сознании фрагментов запечатлённой ранее реальности, то продуктивному (творческому) воображению чуждо такого рода механистическое когнитивное реконструирование, потому как эту форму воображения отличает создание принципиально и качественно новых, уникальных и оригинальных образов, не имеющих аналогов в объективной действительности. При этом следует особо отметить, что продуктивное воображение априори не может быть полностью подчинено сугубым сознательным процессам, поскольку во многом определяется иррациональными и бессознательными детерминантами, в числе которых внелогическая по своей сути интуиция и тихическое по своей природе озарение (инсайт). Так или иначе, продуктивное воображение, как будет показано на примерах кантианской и шеллингианской концепций, предстаёт в качестве гносеологического и онтологического фундамента творчества.
Значимость онтологического и гносеологического аспектов творческого воображения и творчества в целом подчёркивается множеством современных зарубежных исследователей в области творчества и творческого мышления. В частности, М. Пешл и Т. Фунднейдер постулируют вплетённость творчества в познавательный процесс, определяемый авторами как процесс творения новых знаний, интенцированный на будущее, ведь «то, чему необходимо появиться, более важно, чем рекомбинация уже
существующих структур знания» [18, с 17]. На гносеологическую направленность самого творческого акта указывают И. Ликата и Г. Минати, обосновывая творчество как способность создавать новые неординарные когнитивные стратегии, необходимые для преодоления субъект-объектных отношений в контексте научных исследований [16, с- 103"". М. Баумтрог утверждает единые онтологические основания творческого акта и критического мышления, заявляя о том, что «критическое мышление - это не только тщательный анализ существующих умозаключений и аргументаций, но и
изобретательность, творчество и воображение» ———МЛ. Воображение как онтологический источник творчества постулируют Р. Готлиб, Э. Хайд, М. Иммордино-Янг и С. Кауфман, различая социально-эмотивное и временное воображение, первое из которых раскрывается как способность развёртывать множество социальных сценариев и осмысливать собственную идентичность (что отражает онтологическую ипостась творческого воображения), а второе определяется как фундирующая всякое творчество способность мысленного путешествия в будущее (что раскрывает воображение в его гносеологическом измерении) —с:—7091 Однако для более глубокого понимания онтологических и гносеологических оснований творческого воображения следует обратиться к непосредственному исследованию концепций И. Канта и Ф.В.Й. Шеллинга.
Гносеологический аспект воображения: кантианская концепция продуктивного воображения как познавательной способности
Наибольший вклад в понимание природы продуктивного воображения внёс И. Кант, представив последнее как важнейшую познавательную способность субъекта и тем самым поместив проблему воображения в гносеологическую плоскость. Действительно, способность воображения, по Канту, выступает фундаментом человеческого опыта, восприятия и познания в целом. Сам процесс познания в учении Канта, как известно, раскрывается как процесс синтеза чувственности и рассудка, первая из которых слепа без рассудка, а второй - пуст без чувственности. Продуктивное воображение играет роль связующего звена между чувственностью и рассудком и обеспечивает их органичный синтез. В этой связи И.П. Фарман указывает на то, что продуктивное
воображение выполняет «функцию систематизации, причём не только в области чувственно-рассудочной деятельности, но и в теоретическом познании, способствуя систематичности и единству познания в целом» [8, С 173"".
Следует отметить, что продуктивное воображение раскрывается философом в антропологическом и трансцендентальном смысловых контекстах. В первом из них искомая способность фактически отождествляется с фантазией и, как замечает В.В. Васильев, «не имеет творческих функций, в том смысле, что человек не в состоянии представлять "простые идеи", которые до этого не были даны в ощущении» С 31"". Рассматривая кантовскую концепцию продуктивного воображения в антропологическом ключе, М. Хайдеггер также заявляет о том, что «продуктивное образование способности воображения не является "творческим" даже в том смысле, что оно образовывало бы содержание образа просто из ничто, т.е. из никогда и нигде ещё не испытанного» [10, С
691. Продуктивное воображение под трансцендентальным углом зрения обосновывается Кантом в качестве основы синтеза активного рассудка и пассивной чувственности. При этом такого рода трансцендентальное воображение, осуществляющее свою деятельность по ту сторону сознания и рефлексии, выполняет свою продуктивную функцию именно в силу своей априорности, поскольку оно предшествует всякому опыту.
Итак, синтезируя представления на эмпирическом уровне и объединяя их в сознании, продуктивное воображение, согласно Канту, буквально формирует восприятие субъекта. На рациональном этапе способность воображения раскрывается в аспекте передачи основоположений рассудка предметам чувственного опыта посредством схематизма, что придаёт миру явлений законосообразную форму. Таким образом, именно за счёт трансцендентальности Кант объясняет механизмы взаимодействия чувственности и рациональности в аспекте реализации априорного синтетического познания, где воображение выступает в качестве гибридной способности выявлять и синтезировать основные функции чувственного и рационального познания. В этом отношении К. Фишер обращает внимание на то, что продуктивные способности воображения (как эмпирической репродукции или соединения), «в силу которых происходит синтез,
трансцендентальны, ибо они обусловливают или создают объекты опыта» [9, С- 4783-4784"". Действительно, продуктивное воображение вовсе не ограничивается актом воспроизведения, ведь, как пишет Кант в «Критике чистого разума», «кроме восприимчивости к впечатлениям требуется ещё нечто, а именно функция синтеза впечатлений», которую и выполняет продуктивное воображение, призванное к тому, чтобы «сводить многообразное содержание созерцания в один образ» [7, С- 857, 856-857"".
В своей «Критике способности суждения» Кант обосновывает продуктивное воображение с эстетических позиций и развёртывает мысль о том, что посредством творческой способности воображения возможно «оживить душу, открывая ей необозримую область
родственных представлений» [6, С 189"", которые позволяют видеть больше, чем может быть выражено в понятии, определённом словами. Иными словами, посредством творческой функции продуктивного воображения гений способен явить миру новые эстетические образцы, которые, как замечает Л. Остарик, представляются наблюдателю
ничем не обусловленными, а посему расцениваются им как оригинальные [17, С 75"". Однако в «Антропологии с прагматической точки зрения» Кант пишет о том, что «продуктивное воображение... не бывает творческим, т.е. способным породить такое чувственное представление, которое до этого никогда не было дано нашей чувственной способности» [5, С 403"". Кажущийся парадоксальным тезис Канта разъясняет А.В. Гулыга,
полагающий, что в данном случае речь идёт не столько о творчестве как порождении нового, сколько о творчестве в кантианском смысле слова: «Воображение оперирует лишь материалом чувственности, не созидая ничего заново. Воображение может быть продуктивным, творческим, но не созидательным» [2, С 37].
Таким образом, продуктивная способность воображения в философии Канта предстаёт фундаментальной предпосылкой самой возможности познания и выступает трансцендентальным мостом между чувственностью и рассудком. Продуктом такого рода воображения, по мысли философа, предстаёт трансцендентальная схема, посредствующая «между образом и понятием» и являющаяся «представлением об общем
способе, каким воображение доставляет понятию образ» [7, С 2471. При этом следует особо подчеркнуть, что трансцендентальный схематизм, обеспечивающий единство чувственности и рассудка, детерминирует возможность осуществления процесса познания не в русле наивного механицизма, а в контексте автономного трансцендентального творчества: «Поскольку способность воображения есть спонтанность, я называю её иногда также продуктивной способностью воображения и тем самым отличаю её от репродуктивной способности воображения, синтез которой подчинен только эмпирическим законам, а именно законам ассоциации, вследствие чего
оно нисколько не способствует объяснению возможности априорных знаний» [7, С 224~
Онтологический аспект воображения: шеллингианская концепция продуктивного воображения как одухотворения материального мира
В отличие от Канта, наделяющего продуктивное воображение функцией трансцендентального моста между чувственностью и рассудком и тем самым обосновывающего искомую способность в гносеологическом русле, Ф.В.Й. Шеллинг понимает продуктивное воображение в качестве связующего звена между теоретическим и практическим и раскрывает данную способность как ничем не детерминированную верховную потенцию субъекта, выступающую формообразующей для наличного бытия, что иллюстрирует онтологическую укоренённость воображения. Если на раннем этапе своего творчества Шеллинг де-факто отождествляет воображение с бесплодным фантазированием, то позднее мыслитель существенно меняет своё отношение к воображению, определяя его как способность творческой индивидуализации, как «способность, посредством которой идеальное есть в то же время и реальное, душа есть тело», как «способность воссоединения, на которой на самом деле основано всякое творчество» [13, С- 85].
Однако наиболее полновесно онтологическая детерминанта творческого воображения развёртывается в постулировании Шеллингом божественного воображения, выступающего источником многообразия сущего и в связи с этим онтологически превалирующего над искомой человеческой способностью. Действительно, если воображение субъекта проявляет свои творческие интенции в придании материальным вещам идеальной действительности, то божественное воображение непосредственно конституирует как реальное (за счёт трансформации бесконечного в конечное), так и идеальное (посредством превращения конечного в бесконечное) сущее, а также обеспечивает их тождественность. В этой связи воображение субъекта, как пишет Н.А. Ильинова, является «способом свободной внутренней интенции человеческого мышления выявлять единство всего сущего как объективную данность самосознающего Абсолюта, Бога» [4, С 95].
Таким образом, деятельность человеческого воображения в контексте философских исканий Шеллинга представляет собой способность некоторым образом опережать действительность, которая, согласно взглядам А.В. Гулыги, «находится посредине между
нашей способностью познавать и способностью реализовать» [3, С 80". В этом отношении божественное воображение «устраняет это парение воображения, посредством которого оно тщетно пытается соединить единство природы со всеполнотой и всеполноту с
единством» [11, С- 40-411. Тем не менее, творческое воображение субъекта раскрывается Шеллингом как истинная и безграничная внутренняя реальность, в пространстве которой возможность превращается в действительность, а дискретная точка развёртывается в бесконечность. Более того, образы воображения, по мысли философа, образуют между собой значимые взаимосвязи, вокруг которых учреждается индивидуальная история, претендующая на статус объективности, поскольку, «отражаясь в человеческом воображении, универсум воссоздаётся как мир фантазии, общий закон которого -абсолютность в ограничении» [13, С 93".
Помимо этого, на определённом этапе своего философского творчества Шеллинг более детально дифференцирует воображение и фантазию, признавая за первым потенцию зачатия и формирования продуктов искусства и интерпретируя вторую в качестве извне-созерцания, из-себя-извлечения и изображения продуктов искусств. Философ также вырисовывает онтологическую структуру продуктивного воображения, включающую в себя триаду способов изображения, таких как схематизм (созерцание особенного через общее), аллегорию (созерцание общего через особенное) и символ (абсолютный синтез и тождественность схематизма и аллегории), который трактуется философом в качестве абсолютной формы. Так или иначе, как замечает Шеллинг в своей «Системе трансцендентального идеализма», «рефлектирование абсолютно бессознательного и
необъективного возможно лишь посредством эстетического акта воображения» [12, С
Заключение
Таким образом, воображение как способность субъекта создавать уникальные и оригинальные образы на основе синтеза и трансформации элементов внешнего и внутреннего опыта имеет априорную творческую природу. В гносеологическом ракурсе воображение выступает основой целокупного познания человеком самого себя, субъективного мира Другого и внешней объективной действительности. Онтологическая детерминанта воображения раскрывается в его способности преобразования наличествующего бытия и проектирования потенциального будущего. Качественно отличаясь от фантазии, продуктивное воображение, характеризующееся не столько сознательными и целенаправленными, сколько иррациональными и спонтанными элементами, предстаёт гносеологическим и онтологическим источником творчества. Так, в пространстве концептуальных построений И. Канта продуктивное воображение обосновывается в качестве фундаментального условия познания и источника синтеза чувственности и рассудка, обуславливающего саму возможность познавательного акта, посредством которого субъект де-факто творит свой объект. В то же время в контексте философских воззрений Ф.В.Й. Шеллинга продуктивное воображение рассматривается как божественная и человеческая способность синтеза теоретического и практического, идеального и материального, общего и особенного, возможности и действительности и постулируется как связующее звено между процессами познания и творчества.
Библиография
1 Васильев, В.В. К вопросу о продуктивном воображении в философии Канта / В.В. Васильев // Воображение как познавательная возможность / Отв. ред.: С.Л. Катречко. - М.: Центр гуманитарных исследований, 2001. - С. 30-33.
2. Гулыга, А.В. Кант сегодня // И. Кант. Трактаты и письма. М.: Наука, 1980. 710 с.
3. Гулыга, А.В. Философское наследие Шеллинга // Ф.В.Й. Шеллинг. Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1987. Т.1. 637 с.
4. Ильинова, Н.А. Проблема воображения в «Философии тождества» Шеллинга // Вестник МГОУ. 2015. № 4. С. 93-100.
5. Кант, И. Антропология с прагматической точки зрения // Соч.: В 6 т. М.: Мысль, 1966. Т.6. 743 с.
6. Кант, И. Критика способности суждения. Мн.: Литература, 1997. 768 с.
7. Кант, И. Критика чистого разума Мн.: Литература, 1998. 960 с.
8. Фарман, И.П. Воображение в структуре познания. М.: Изд-во ИФ РАН, 1994. 215 с.
9. Фишер, К. История новой философии. М.: Директмедиа Паблишинг, 2008. 15547 с.
10. Хайдеггер, М. Кант и проблема метафизики. М.: Логос, 1997. 143 с.
11. Шеллинг, Ф.В.Й. Об отношении реального к идеальному в природе // Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1987. Т.1. 637 с.
12. Шеллинг, Ф.В.Й. Система трансцендентального идеализма // Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1987. Т.1. 637 с.
13. Шеллинг, Ф.В.Й. Философия искусства. М.: Мысль, 1966. 496 с.
14. Baumtrog, M. Others and imagination in reasoning and argumentation: improving our critical creative capacity // Informal Logic. 2017. Vol. 37. № 2. Pp. 129-151.
15. Gotlieb, R., Hyde, E., Immordino-Yang, M., Kaufman, S. Imagination Is the Seed of Creativity // The Cambridge Handbook of Creativity. 2019. Pp. 709-731.
16. Licata I., Minati, G. Creativity as Cognitive design - the case of mesoscopic variables in meta-structures. // Creativity: fostering, measuring and contexts. 2010. Pp. 95-107.
17. Ostaric, L. Kant on the Normativity of Creative Production // Kantian Review. 2012. № 17(1). Pp. 75-107.
18. Peschl, M., Fundneider, T. Emergent innovation - a socio-epistemological innovation technology. Creating profound change and radically new knowledge as core challenges in knowledge management // International Conference on Knowledge Management and New Media Technology. 2008. Pp. 11-18
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
В рецензируемой статье рассматривается понятие продуктивного воображения в качестве одного из важнейших понятий в философских концепциях Канта и Шеллинга. Затрагиваемая в статье проблематика принадлежит к одной из «классических» тем европейской философии, и можно только приветствовать стремление автора вернуться к её обсуждению. Тема статьи способна вызвать интерес читателя уже потому, что учение Канта о продуктивном воображении, развитое и конкретизированное Шеллингом, оказало огромное влияние на философию и литературу романтизма, получившую распространение, в том числе, и в России. (Самым известным элементом эстетических концепций немецких философов оказалось учение о гении.) Во ступительной части
следовало бы указать на эту связь, поскольку без подобного указания не всякий читатель сможет понять, почему именно учения Канта и Шеллинга избираются в качестве предмета рассмотрения. В статье вполне оправданно взгляды Канта соотносятся с гносеологическими, а Шеллинга - с онтологическими началами творческой деятельности человека. В статье также верно указывается, что рассматриваемое понятие играет различную роль в «Критике чистого разума» и в «Критике способности суждения», выполняя в первом случае роль «моста» между чувственностью и рассудком, а во втором - источником творческих потенций человека. К сожалению, однако, и композиция рецензируемой статьи, и целый рад конкретных положений текста вызывают вопросы и серьёзные возражения. Крайне неудачным является уже её название: «воображение» - «феномен» для современных психологов, но ни Кант, ни Шеллинг «феноменом» воображение не называли, а ведь большая часть статьи посвящена именно их взглядам; разумеется, «движитель» также следует заменить на более приемлемое выражение. В самом тексте статьи явно выделяются два блока, которые условно можно обозначить как «психологический» (охватывает первые пять подпунктов) и «философский», при этом трудно понять, в чём состоит значение первого (вводного) для рассмотрения представлений о воображении Канта и Шеллинга. Скажем об этом более конкретно. Непонятно, в чём смысл «историко-философского экскурса», путь от Платона до Бердяева умещается в 15 строк! В следующем пункте упоминаются Рубинштейн, Выготский, Ильенков, - зачем? Как их представления связаны с Кантом и Шеллингом? Невозможно не обратить внимание также на то, что в тексте множество «беспредметных» цитат, они не играют никой роли в движении сюжета, да и вообще часто не несут смысловой нагрузки. Более того, и то, как они вводятся в тексте, также вызывает недоумение, приведём хотя бы один пример: «Кантовская концепция продуктивного воображения также получила своё интерпретативное развитие во взглядах С.А. Борчикова, который. и т.д.» Что это за «взгляды»? В чём их ценность? А теперь сама цитата: «Знание воображения детерминирует ноэзис, элементом которого как раз и выступает воображение. Все эти ноэматические данности не могут существовать без ноэзиса, в котором они разворачиваются и синтетически объединяются, создавая предпосылки и апперцепциальное поле для мыслетворчества». К сожалению, это просто набор слов, и никакой связи ни с Кантом, ни с Шеллингом эти слова не имеют. Представленная библиография также вызывает вопросы, прежде всего, в ней совсем нет современной литературы на иностранных языках. Подводя итог, следует констатировать, что в представленном виде статья не может быть опубликована в научном журнале, рекомендую отправить её на доработку.
Результаты процедуры повторного рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь. Рецензия на статью
«Проблема творческого воображения. Кантианская и шеллингианская концепции продуктивного воображения как гносеологического и онтологического источника творчества»
В центре внимания статьи, представленной автором в журнал «Философская мысль» находится творческое воображение, которое рассматривается автором в качестве гносеологического и онтологического фундамента творчества.
Размышляя об актуальности, автор указывает на то, что: «воображение, будучи
неотъемлемой человеческой потенцией, активно участвует в процессах познания». Следовательно, процесс обнаружения человеческих возможностей, как и сама сущность творчества, оказываются неисчерпаемой темой, однако, не смотря на пристальный интерес к данному вопросу на протяжении всей истории интеллектуальной мысли, все еще остающейся для нас загадкой. В вводной части статьи автор представляет свою интерпретацию воображения, которая в целом остается в рамках уже известных современных подходов. Переход автора от философских (что заявлено в названии статьи) к конкретным психологическим теориям, связанным с изучением воображения и творчества, может быть имеет смысл, но, на мой взгляд, не совсем уместно, поскольку цель исследования сосредоточена на вполне конкретных интерпретациях творческого воображения в философских концепциях Канта и Шеллинга.
В своей работе автор устанавливает связь между творчеством и воображением, заявляя, что последнее «значительно расширяет возможности и границы сознания субъекта» и не только «задействует образы прошлого, но и позволяет проектировать». Здесь напрашивается вопрос о новизне представленного исследования, поскольку местами изложение носит ознакомительный характер и очень не хватает постановки или хотя бы указания на проблемное поле и возможные дискуссии по данной тематике. Актуальность в работе есть, но она явно раскрыта не достаточно, хотя, несомненно, тема творческого воображения и познавательных возможностей человека в современном мире кибертехнологий является одной из центральных. Так, например, по словам самого Канта именно продуктивное воображение делает возможным общение нас с самими собой. Автор подмечает, что психология (и в широком смысле вся современная научная мысль) в меньшей степени сегодня приблизились к раскрытию сущности творческого воображения, сводя его к определенным механизмам (в некотором смысле упрощая само бытие человека). Творчество как часть познавательно процесса вне метафизики оказывается не более чем средством «наращивания» культуры.
Однако можем ли мы найти ответы в классических философских трудах, и существует ли выход за пределы антропоцентризма в решении этих вопросов? С точки зрения автора, безусловно - Да: «именно сквозь призму кантианского и шеллингианского учений... природа и потенции творческого воображения развёртываются в наиболее полновесном и обоснованном виде, а посему представляют особый интерес для раскрытия онтологической и гносеологической направленности творчества». Собственно этому обоснованию и подчинена логика представленной статьи.
Методология исследования автором в статье специально не обозначена. Судя по изложению материала в тексте статьи, автор проводит историко-философский анализ, хотя тема гораздо шире и предлагает нам исследование феномена творческого воображения с позиции его гносеологического и онтологического содержания. Название соответствует содержанию статьи, но в названии есть слово «проблема», а в тексте статьи мне не удалось найти конкретного описания этой самой проблемы творческого воображения, как ее видит сам автор.
В качестве положительного момента можно отметить четкую структурированность статьи, каждый раздел имеет соответствующее название, все части работы вполне органично выстраиваются в целостное изложение материала. Интересно было познакомиться с той частью, где автор разводит понятия воображения и фантазии, что позволяет увидеть его позицию и подготавливает почву для дальнейшего раскрытия темы.
Выводы изложены лаконично, но вполне содержательно, если рассматривать эту статью как историко-философское исследование.
В тексте встречаются проблемы с пунктуацией, которые затрудняют восприятие текста. Характер и стиль изложения материала соответствуют основным требованиям, предъявляемым к научным изданиям такого рода.
Библиография отражает исследовательский материал и оформлена в соответствии с требованиями. По тексту сделаны необходимые ссылки.
В целом содержательная часть соответствует требованиям научного текста. Несмотря на высказанные замечания, данная тема, на мой взгляд, имеет хорошие перспективы и может быть интересна для широкого круга аудитории. При условии устранения ряда несущественных замечаний, статья может быть рекомендована к публикации.
