CC BY
63ПАРТСТРОИТЕЛЬСТВО В РОССИИ: ДОРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ОПЫТ
В. В. Журавлев
ПРОБЛЕМА СОБСТВЕННОСТИ НА ЗЕМЛЮ В ПРОГРАММНЫХ УСТАНОВКАХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ РОССИИ НАЧАЛА ХХ СТОЛЕТИЯ
Генезис российской многопартийности начала ХХ столетия пришелся на «момент истины» в исторических судьбах страны, на этап обострения борьбы ее социальных сил по вопросу характера и содержания пути национального прогресса, который способен был бы определить долгосрочный вектор развития России. Схватка эта настолько обострилась, приобрела столь бескомпромиссный характер, что явно начинала выходить за рамки реформаторских возможностей ее эффективного разрешения. Так, по крайней мере, казалось весьма значительным оппозиционным самодержавному режиму, активно политизирующимся социальным силам. Терапия реформаторства для них отступала под натиском ревнителей хирургического, революционного вторжения в ткань общественных отношений в стране. Центральным вопросом назревавшей в стране революции закономерно и естественно становился аграрный вопрос.
Зародившаяся на переломе двух веков и полулегитимизиро-ванная Манифестом 17 октября 1905 г., российская многопартийность так или иначе должна была реагировать на очерченные выше обстоятельства. Ибо земля в России, может быть даже больше чем в других странах, была и главным богатством, и источником существования, и символом веры, и острой головной болью как для соперничающих общественных сил страны, так и для безуспешно пытающихся если не примирить их, то хотя бы на время успокоить, государственных структур Империи. В том или ином подходе к решению проблемы собственности на землю содержались в потенции и возможность укрепления «генетического кода российской цивилизации», и угроза его расточения, и в конечном счете, разрушения.
Крестьянство привыкло смотреть на занимаемую ими землю как на принадлежность всей общины, а индивидуальность
трудового процесса сочетать с коллективизмом крестьянского самоуправления, взаимопомощью. Сочетание двух начал - опоры на опыт и традиции, с одной стороны, коллективизма, с другой же стороны, трудового индивидуализма - было сложным и внутренне противоречивым. Абсолютизация лишь одной из этих сторон крестьянской психологии и трудовой этики - одна из характерных черт государственной политики по отношению к крестьянству при смене различных политических режимов на протяжении всего XX в.
Несбалансированность в подходе к оценке перспектив развития аграрных отношений, к видению будущего России через призму аграрно-крестьянского вопроса присуща в полной мере и программотворчеству политических партий страны начала XX в. Ее - эту несбалансированность - правомерно рассматривать как отражение и воплощение в политической практике остроты, бескомпромиссности раздиравших тогдашнее российское общество социальных противоречий.
Социалистический вызов
Начавшись с радикально-социалистического фланга, партийное строительство в России сразу же подняло планку представлений о перспективах решения аграрного вопроса как ближайших, так и долгосрочных, на такую высоту, которая явно не состыковывалась со многими традициями и представлениями российского общества - социума традиционного и инерционного в его более или менее спокойном состоянии.
Большевики, будучи принципиальными сторонниками идеи национализации земли, вплоть до событий 1917 г. и окончательного размежевания с меньшевиками формально оставались на позициях своеобразного «непредрешения» этого вопроса. Суть этой позиции В. И. Ленин сформулировал еще в июне 1903 г. накануне Второго съезда партии. В полемике с П. П. Масловым он утверждал: «...Передача земли (вообще говоря) желательна в руки демократического государства, а не мелких общественных
организаций (вроде современного или будущего земства)»1. Но, вместе с тем: «Если же требование всей земли (со стороны крестьянства - В. Ж.) будет требованием национализации или перехода земли к современному хозяйственному крестьянству, то мы оценим это требование с точки зрения интересов пролетариата, приняв во внимание все обстоятельства дела.»2. Такого рода тактическая установка в октябре 1917 г. была опробована и дала большевикам немалый политический дивиденд в виде знаменитого ленинского декрета «О земле»3.
Что же касается меньшевиков, то в новых условиях, возникших в стране в связи с падением самодержавия, они попытались скорректировать и конкретизировать свои прежние программные представления по проблеме земельной собственности. В ходе работы объединительного съезда РСДРП (о) 19-26 августа 1917 г. специальное его заседание было посвящено аграрному вопросу. В итоге принятая резолюция подтверждала приверженность меньшевиков идее муниципализации, принципам отчуждения крупных частных земельных владений без выкупа, а также неотчуждаемости общинной и мелкой земельной собственности. Задача проведения радикальной земельной реформы связывалась в документе с деятельностью Учредительного собрания. Съезд исходил из того, что в основе такой реформы должны лежать интересы народного хозяйства, совпадающие с интересами пролетариата4.
Программные документы национальных и региональных партий социал-демократической ориентации в постановке принципиальных вопросов шли, в основном, в фарватере идей и
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 7. С. 232.
2 Там же. С. 226.
3 Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1: 25 октября 1917 г. - 16 марта 1918 г. С. 17, 20; Специально об этом см.: Журавлев В. В. Декреты Советской власти 1917-1920 гг. как исторический источник: Законодательные акты в сфере обобществления капиталистической собственности. М., 1978. С. 30-38.
4 Меньшевики в 1917 г.: В 3 т. / Под общ. ред. 3. Галили, А. Ненарокова, Л. Хеймсона. Т. 2: Меньшевики в 1917 г.: От июльских событий до корниловского мятежа. М., 1995. С. 555-556.
представлений российской социал-демократии, отличаясь спецификой лишь в трактовке проблем местного характера.
Если оценивать в целом программатику социал-демократических рабочих партий Российской империи на рубеже XIX и XX вв., т. е. в пору назревания и высвобождения социального взрыва, эпицентром которого стало мощное крестьянское движение, то можно констатировать, что каждая из них в отдельности, а также все вместе они в той или иной степени недооценивали важности, значимости решения земельного вопроса в том его значении, которое позволило бы говорить об оптимальном учете интересов всего крестьянства, а не о решении аграрных проблем на базе столкновения беднейшего и остального крестьянства. Боязнь «частнособственнических инстинктов» крестьянства в целом как класса и сословия, боязнь идущего снизу «черного передела», опасения, что в ходе борьбы за «землю и волю» крестьяне не захотят быть ведомыми и «переварят социал-демократов», все время довлела над партиями, именовавшими себя рабочими и социалистическими, завязывая узлы многих социально-политических проблем, ориентированных в будущее. Так закладывались стереотипы социально-политического мышления и действия, которые со временем - по сложному стечению исторических обстоятельств - станут господствующими и на большую часть XX столетия определят характер земельной собственности в стране и судьбу ее общественного строя в целом.
Сложно соотносились с взглядами социал-демократов программные представления неонародников и, прежде всего, Партии социалистов-революционеров (ПСР). С одной стороны, эсеры стремились отмежеваться от социал-демократов как в теории, так и на практике; с другой стороны, неизбежно признавали свое общее с ними социалистическое родство.
В одном важнейшем программном положении позиции социал-демократов и эсеров сближались, в равной степени отходя при этом от «аутентичного марксизма». Речь идет о стратегической установке на уничтожение частной собственности (в Программе РСДРП была даже более мягкая формулировка «замены частной собственности общественной») в противовес марксист-
скому положению о преодолении частной собственности как процессе постепенном, длительном, объективно и органично созревающем лишь на очень высоком уровне социальной жизнедеятельности человечества. И хотя эсеры в меньшей степени, чем, например, большевики, были сторонниками форсированных методов перехода к социализму, их программа - как документ революционного характера - во многом базировался на идее «подталкивания» исторического процесса.
В отличие от большевиков - сторонников идеи и практики национализации земли, а также меньшевиков, как адептов ее муниципализации, социалисты-революционеры включили в свою программу требование социализации земель в стране. Проблемы трансформации земельной собственности ни одной из других политических партий России не были разработаны с такой тщательной детализацией, комплексностью и системностью, как в программе ПСР. Ключевыми моментами ее можно считать три: уничтожение частной собственности на землю и передача ее без выкупа в общенародное достояние; уравнительно-трудовой принцип передачи земли в пользование всем желающим трудиться на ней, с обеспечением каждого потребительской нормой, позволяющей ему вести хозяйство единолично или в составе того или иного трудового товарищества; переход функций распределения и перераспределения земельных участков в руки центральных и местных органов народного самоуправления.
На что опирались социалисты-революционеры, конструируя свою модель революционного переустройства поземельных отношений в стране? Программа ПСР так отвечает на этот вопрос: «на общинные и трудовые воззрения, традиции и формы жизни русского крестьянства, в особенности - на распространенное среди них убеждение, что земля ничья и что право на пользование дает лишь труд»1. Доминирующую же социальную направленность основополагающего документы партии и своей революционной деятельности в целом эсеры выражали в следующей формуле: «. В интересах социализма и борьбы против буржу-
азно-собственнических начал»1. В упомянутых выше положениях крылась внутренняя противоречивость. Хотя правомерность существования индивидуального трудового крестьянского хозяйства социалистами-революционерами не отрицалась, все же главный смысл аграрной революции они видели в решении проблем социальной справедливости на уровне крестьянской общины. На этом убеждении базировалось их одинаково отрицательное отношение как к идее частной собственности, построенной на началах приоритетности личности по отношению к обществу, так и к принципу национализации, заключающему в себе опасность установления диктата государства над обществом.
Во многом справедливо уповая на немалые потенции трудового коллектива, эсеры однобоко абсолютизировали их, явно недооценивая тот факт, что эффективная реализация коллективистского начала возможна лишь на базе учета прав и интересов личности, подкрепленного организующим и регулирующим импульсом со стороны государства.
Демократизм в сочетании с утопизмом, апелляция эсеров к наиболее заветным, сокровенным чертам крестьянской ментальности приносили свои немалые тактические плоды, выдвинув ПСР в 1917 г. на авансцену политической борьбы в качестве партии, обладавшей самой мощной массовой поддержкой. Однако эти же самые черты идеологии социалистов-революционеров помешали им свою мощную силу авторитета трансформировать в авторитет силы. Дальновидно оценив пропагандистский эффект эсеровской аграрной программы, большевики, пользуясь своим положением правящей партии и не страдая синдромом политической стыдливости, ловко перехватили и в полную меру реализовали его для упрочения своей власти в стране, а затем - и для осуществления своих идей и планов национализации земли.
Радикализм ПСР в решении аграрного вопроса не во всех его частях разделялся представителями более умеренного крыла неонароднического течения, относивших себя к сторонникам «эволюционного, а не катастрофического социализма». Таковы-
ми считали себя представители легальной народнической политической организации, получившей название Трудовая народносоциалистическая партия. Программа ее составлялась в столице империи летом 1906 г. во время заседаний Первой думы. Считая себя, как и эсеры, представителями интересов, прежде всего, трудового крестьянства, народные социалисты, вместе с тем, отстаивали государственную точку зрения в главном для них вопросе реформирования аграрных отношений в стране. Реформирование это, по их мнению, должно было быть осуществлено не в результате захватов земли, а только на почве права, исходящего от всенародно избранного Собрания народных представителей в лице Государственной думы.
Не выступая против эсеровской идеи социализации земли, народные социалисты полагали: путь к ее реализации должен быть постепенным, учитывающим интересы собственников в трудовой крестьянской среде. Минимизировать проблемы и сложности на этом пути под силу только национализации. Народные социалисты, как и эсеры, исходили из того, что сельскохозяйственные земли будут отдаваться только тем людям, которые обрабатывают их своим трудом. Уравнительно-трудовое распределение наделов при этом в программе не фиксировалось (считалось достаточным принятие мер, «чтобы земля не скоплялась в одних руках»), а приоритет государственной поддержки отдавался ими «общественному и артельному хозяйству»1.
Если народных социалистов не устраивал радикализм эсеров и они пытались внести в неонароднические воззрения ноты эволюционности и государственничества, то другая неонарод-ническая партия - Союз социалистов-революционеров максималистов (ССРМ) - далеко превзошла ПСР в своей безграничной вере в возможности решения аграрного вопроса методами революционного террора.
Отражая настроения той части отчаявшегося и озлобившегося крестьянства, которая считала, что иных способов борьбы, кроме революционных, «нет и быть не может», эсеры-
максималисты стояли на позициях решения аграрного вопроса
«захватным путем», «выставляя на своем знамени немедленную социализацию всех земель, немедленное обобществление всех орудий и средств производства и передачу их в полное пользование всех трудящихся»1. Разделяя общую эсеровскую установку на уравнительное землепользование как конечную цель своей борьбы, они были полны решимости достичь ее методами «аграрного террора» в бескомпромиссной схватке «с помещиками, кулаками, попами и представителями местной администрации»2.
Что касается национальных неонароднических партий Империи, то они в своих программных представлениях в общем и целом ориентировались на исходные принципы общероссийской неонароднической идеологии с поправками на своеобразие национальных традиций и местных условий.
Таким образом, две ветви революционного социалистического движения в России - социал-демократическая и неона-родническая - подходили к решению аграрного вопроса с позиций интеллигентской интерпретации настроений и интересов наиболее радикальных слоев основных классов-производителей России конца XIX - начала XX вв.: пролетариата и крестьянства. Социал-демократы считали себя выразителями идей пролетарского социализма, неонародники - революционной крестьянской демократии. Находясь на достаточно близких позициях в плане революционной бескомпромиссности в решении проблемы земельной собственности в стране, они с противоположных концов пытались, с одной стороны, опереться на знаковые черты крестьянской ментальности, с другой же стороны, - воздействовать на эти черты с целью «подталкивания» исторического процесса в направлении реализации идеалов социализма. Страна же в целом, ее ведущие социальные силы были далеки от адекватного восприятия этих идеалов.
Главное, чего не удалось социалистическим партиям в определении перспектив решения аграрного вопроса в стране, так это расшифровать сложный код крестьянской ментальности. Кем же на самом деле был российский крестьянин начала XX в.:
1 Программы политических партий России. С. 226.
2 Там же. С. 227.
индивидуалистским коллективистом или коллективистским ин-дивидуалистом?1 Представители разных ветвей революционного социалистического движения делали ставку лишь на одну из составляющих этой ментальной дилеммы, недооценивая или игнорируя другую составляющую. Эсеры были ближе к восприятию крестьянина как коллективистского индивидуалиста, социал-демократы хотели видеть в нем, прежде всего, пусть и индивидуалистского, но коллективиста. В этой связи ни одна из программ партий социалистической ориентации в стране не смогла нащупать меры сочетания и воплощения в хозяйственной и социальной практике «великорусского пахаря» этих двух диалектически взаимодействующих начал.
Не будучи в силах монопольно воздействовать на умонастроения самого крестьянства как органического целого, социалистические силы разных направлений и оттенков, тем не менее, ставили в сложное положение своих оппонентов из либерального и консервативного лагерей, заставляя их искать на идейнотеоретическом и программном уровнях «противоядие» звучно, эффективно и бескомпромиссно заявившему о себе «социалистическому вызову».
Либеральный компромисс
«.Либеральная теоретическая модель экономического развития России, - по оценке крупного отечественного исследователя проблем российского либерализма В. В. Шелохаева, -представляла собой целостную систему радикальных реформ, способных создать динамичную и саморегулируемую рыночную экономику, которая в свою очередь должна была стать базой для конституционно-парламентского строя, основой для решения социальных проблем». Либеральная мысль России начала XX в. в целом стояла на позициях эволюционизма, приоритета посте-
1 См. специально об этом интересную работу японского исследователя: Мацузато К. Индивидуалистские коллективисты или коллективистские индивидуалисты?: Новейшая историография по российским крестьянским общинам // Новый мир истории России. М., 2001. С. 189-201.
пенных реформ в обстановке социального мира, хотя и не отрицала - на левом своем фланге - значения, при определенных обстоятельствах, революционного нажима на политические структуры российского самодержавия с целью побуждения его к назревшим преобразованиям.
Программные представления либералов по аграрному вопросу так или иначе - в зависимости от специфики того или иного течения внутри либерального лагеря - отражали и воплощали общие черты либеральной идеологии, «работали» на поддержание несущих конструкций либеральной модели переустройства страны. Ключевой для конституционных демократов была проблема укрепления капиталистической частной собственности как «основной пружины общественного прогресса, гарантии обеспечения прав и свобод личности»1.
На указанных позициях базировались исходные принципы и представления кадетов, нашедшие отражение в программе партии, принятой на ее первом съезде, состоявшемся в октябре 1905 года. Безупречно отработанный с точки зрения теории и практики мирового и отечественного правоведения начала XX в. документ этот в своей аграрной части носил характерный подзаголовок «Аграрное законодательство», уже этим подчеркивая, что партия стоит на позициях эволюционного и правового решения земельной проблемы в стране. Прогресс сельскохозяйственного производства представлялся кадетам в виде двуединого процесса: с одной стороны, упрочения крупных помещичьих латифундий капиталистического типа, с другой же стороны -всемерного развития базирующихся на мелкой земельной собственности крестьянских хозяйств.
Первостепенной важности мера в русле решения данной задачи формулировалась в программе следующим образом: «Увеличение площади землепользования населения, обрабатываю-
1 Шелохаев В. В. Либеральная модель переустройства России. М., 1996. С. 151; Он же. Проблема собственности в программах политических партий России в начале XX в. // Россия в условиях трансформаций / Историкополитологический семинар: Материалы. Вып. 13. М.: Фонд развития политического центризма, 2001. С. 35.
щего землю личным трудом.»1. Для этого планировалось создание государственного земельного фонда из, прежде всего, государственных, удельных, кабинетских и монастырских земель. Кроме этого, фонд должен был пополняться «путем отчуждения для той же цели за счет государства, в потребных размерах, частновладельческих земель с вознаграждением нынешних владельцев по справедливой (не рыночной) оценке»2. Передача из фонда земель нуждающемуся в них населению должна была устанавливаться сообразно с особенностями землевладения и землепользования в различных областях России. Программой предусматривались также: широкая организация государственной помощи для переселения, расселения и устройства хозяйственного быта крестьян; законодательное упорядочение арендных отношений; распространение на сельскохозяйственных рабочих рабочего законодательства и другие меры буржуазно-демократического характера.
Иными словами, конституционные демократы в своей аграрной программе стремились воплотить ту меру социального компромисса, на которую можно было, как им представлялось, склонить помещиков, и в разумности и целесообразности которой убедить, в конечном счете, крестьянство. Характерные черты российского типа либеральной идеологии и программатики начала XX в. нашли в таком подходе достаточно яркое проявление: эволюционизм, приоритет права, незыблемость начал частной собственности, государственничество, установление и соблюдение единых для всех гражданских прав, в том числе права человека на достойное существование.
По-иному видели свои задачи в плане подхода к аграрной проблеме правые либералы, занимавшие позиции промежуточного и как бы разделительного звена между конституционными демократами, с одной стороны, и политическими силами консервативно-монархического толка, с другой. Такового рода политической организацией всероссийского масштаба стал «Союз 17 октября». «В целом по своей социальной природе «Союз
1 Программы политических партий России. С. 331.
2 Там же.
17 октября», - подчеркивают В. В. Шелохаев и Д. Б. Павлов, -был партией служилого дворянства и крупной, частично «одво-ряненной» торгово-промышленной и финансовой буржуазии»1. Закономерно поэтому, что земельный вопрос в своей программатике октябристы ставили и пытались решать вкупе с правительством именно с позиций, по их собственной терминологии, «господской партии».
Программа партии «Союз 17 октября», принятая на первом всероссийском съезде ее делегатов в феврале 1906 г., не содержала специального раздела, посвященного аграрному вопросу. Данные проблемы ставились лишь в подразделе четвертого раздела основного документа партии, озаглавленного «Неотложность созыва Государственной думы», в формулировке «Крестьянский вопрос». Если попытаться выделить его главную мысль, то ее можно сформулировать так: незыблемость помещичьей собственности на землю. Но такой формулировки, естественно, в тексте документа мы не найдем. «Решительно и бесповоротно» программа октябристов высказывалась лишь по одному вопросу - в плане принятия мер к «приобщению крестьян к полноте гражданских прав наравне с остальными гражданами»2. К числу этих прав было отнесено и признание «мирского землевладения институтом гражданского права». Что же касается главной проблемы - крестьянского малоземелья, то документом допускалось «признание государственных и удельных земель возможным (выделено нами - В. Ж.) фондом для удовлетворения земельной нужды крестьян». И лишь при недостаточности этих и аналогичных мер допускалось «в случае государственной важности принудительное отчуждение части частновладельческих земель на справедливых условиях вознаграждения, устанавливаемых законодательной властью»3. Принципам данной программы октябристы, в общем и целом, остались верны и в дальнейшем.
1 Павлов Д. Б., Шелохаев В. В. Октябристы // Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993. С. 110.
2 Программы политических партий России. С. 345-346.
3 Там же.
Программные представления других партий либерального и либерально-консервативного толка - всероссийских, национальных и региональных - так или иначе располагались в промежутке между кадетскими и октябристскими установками в решении аграрных проблем.
Итак, программные представления и требования либеральных сил России по земельному вопросу, в первую очередь их левого крыла, обладали той степенью умеренности, рациональности и, вместе с тем, конструктивности, которая давала обществу неплохие предпосылки для вполне успешного начала долговременного эволюционного процесса реформирования аграрной сферы. Но к началу XX в. историческое время для развертывания такого рода модернизационного процесса было безнадежно упущено. Недоверчивость, враждебность и конфронтаци-онность культуры социальных отношений и политической культуры в стране не позволили плодотворным идеям компромисса трансформироваться в социально-политическую практику. Сама мысль о каком бы то ни было согласии, основанном на обоюдных уступках, вызывала неприятие и отторжение у потенциальных субъектов компромисса: помещиков, с одной стороны, и крестьян - с другой.
Консервативно-монархический заслон
Программатика правых монархических партий в России, в том числе по аграрно-земельному вопросу, базировалась на известном принципе мирового консерватизма: «Преобразования нужны для того, чтобы все оставалось как прежде». «Прежде» для русских монархистов означало незыблемость начал самодержавно-сословного строя в стране. В программе дворянской организации «Русское собрание» (1905 г.) - предшественницы и идейной вдохновительницы консервативно-монархического, крайне националистического политического движения в стране - утверждалась мысль о том, что «Царское Самодержавие не отменено манифестом 17 Октября 1905 г.», а «дарованные» этим актом свободы «должны быть обусловлены законами, ограж-
дающими личность, общество и государство от злоупотребления ими»1.
Тем не менее монархисты теоретически не отрицали, что земельная проблема в России существует и ее - в принципе -надо решать.
Программа Русской монархической партии (РМП), созданной в апреле 1905 г. и руководимой идеологом черносотенного монархизма, главным редактором газеты «Московские ведомости» В. А. Грингмутом, базировалась на принципе «неприкосновенности имущественных прав», к которым она относила и право собственности на землю. РМП осуждала «преступные насилия в виде захвата чужой собственности или принудительного отчуждения крупных владений для удовлетворения мелких соб-ственников»2. Монархисты считали, что социалисты, сея «преступную смуту», обещают крестьянам «совершенно призрачные, несбыточные блага»3. Вместе с тем, РМП вынуждена была признать, что малоземелье, «которым страдают многие крестьяне центральных губерний, является, несомненно, одним из источников их тяжелого экономического положения»4.
«Основоположения» и другие программные документы массовой черносотенно-монархической организации Союз русского народа (СРН), лидером которой был врач и редактор-издатель газеты «Русское знамя» статский советник А. И. Дубровин, также исходили из того, что «никакие меры, направленные к улучшению быта крестьян, не должны нарушать неприкосновенности земельной собственности»5. Программа Русского народного союза имени Михаила Архангела (РНС), организатором и вдохновителем которого был бессарабский помещик, публицист и, по совместительству, стихотворец В. М. Пуришкевич, в земельном
1 Программы политических партий России. С. 421, 423. Специально об организации см.: Рылов В. Ю. Деятельность правоконсервативной организации Русское Собрание: 1901-1911 гг. // Консерватизм в России и мире: Прошлое и настоящее / Сб. науч. трудов: Вып. 1. Воронеж, 2001.
2 Программы политических партий России. С. 433.
3 Там же. С. 430.
4 Там же. С. 433.
5 Там же. С. 451.
вопросе, как и во всех остальных, «совершенно совпадает» (в дословной формулировке) с программой СРН1.
Какие же рецепты решения земельного вопроса выдвигаются программатикой правоконсервативных монархических партий? Перечень их наглядно воспроизводит заголовок раздела XIII программы РМП: «Улучшение крестьянского быта поднятием сельскохозяйственной культуры, правильной организацией сельского кредита, учреждением сельских земледельческих школ, а также целесообразным землеустройством и расселением, в особенности же рациональным ведением переселенческого дела»2. Проблема трансформации земельной собственности, как видим, тонет в наборе предлагаемых мер чисто «культурнического» характера. Правые консерваторы были убеждены, что проблему крестьянского малоземелья можно решить без посягательств на помещичье и другое частное землевладение за счет «рационального расселения слишком скученных дворов», а также благодаря тому, что «существуют громадные владения России, в особенности на Востоке, чтобы туда переходил излишек Русского населения, не находящий себе места в центральных губерниях»3.
Ставя и пытаясь решать проблему земельной собственности с позиций строгой социальной селекции, отдающей все преимущества крупным землевладельцам (в первую очередь - по-мещикам-дворянам), правые консерваторы усугубляли ее селекцией этнонациональной, полагая «вполне справедливым и необходимым» предоставить «русской народности» целый ряд исключительных и преимущественных прав. И среди них - исключительное право на: приобретение и аренду казенных, удельных, церковных и монастырских земель; приобретение и аренду частновладельческих земель и на разработку их природных богатств; на заселение свободных земель по всей России4.
1 Программы политических партий России. С. 459.
2 Там же. С. 433.
3 Там же. С. 434.
4 Там же. С. 442-444.
Кризис правомонархического течения в стране не только не отставал, но в чем-то даже опережал глубокий коллапс самого самодержавного режима. Крах его в ходе событий февраля 1917 г., почти автоматически привел к исчезновению черносотенцев с политической арены. Вместе с правомонархическим движением в Лету истории канула и черносотенная модель удержания аграрного строя России в полуфеодальных рамках.
Итак, в ходе становления российской многопартийности в начале XX в. в программатике возникших в стране политических партий и движений нашли отражение три стратегии решения самого главного и острого вопроса той эпохи - вопроса о земле: революционно-наступательная, консервативно-обороняющаяся и реформаторски-компромиссная. Последняя из них, будучи наиболее рациональной и реалистичной, тем не менее, не смогла занять лидирующие позиции в широко понимаемом общественном мнении страны, будучи теснимой своими оппонентами как слева, так и справа. Руководствуясь магическим типом сознания, до предела разогретом действительно тяжелым материальным положением и обстановкой острой социальной несправедливости, провоцируемой «верхами», народные массы, прежде всего крестьянство, не хотели уже прислушиваться к доводам реформаторской целесообразности, будучи психологически готовыми к решению земельного вопроса насильственным, захватным путем.
На этом обстоятельстве, помноженном на идеологические представления социалистического и псевдосоциалистического толка, базировалась программатика левых, революционных партий. Придерживаясь несхожих моделей развертывания аграрной революции в стране, они были едины в главном: в безальтерна-тивности разрушения «до основанья» насильственными методами сложившейся в стране и действительно крайне социально несправедливой структуры земельной собственности. Ответ же на вопрос, что будет «а затем», был окрашен в программах левых радикалов в акварельно-размытые тона социальной утопии, зиждился на беспредельной вере в возможности «переделки» человека и человеческих обществ по идеологическим «чертежам». Такая вера подкреплялась убеждением во всемогуществе
внеэкономических методов решения назревших и перезревших народнохозяйственных проблем.
Вместе с тем, представления о степени влияния программатики политических партий страны на социальное поведение крестьянства требуют серьезной корректировки. Считая себя вожаками массового движения, революционные партии нередко вынуждены были выступать в роли его ведомых, будучи в определенной степени заложниками «великого незнакомца»1 - крестьянства, творившего по своему разумению, а не по подсказке со стороны, процесс самоосвобождения в потоке «великой крестьянской революции» в России 1902-1922 гг., как назвал это беспрецедентное движение известный отечественный историк крестьянства В. П. Данилов2.
Так или иначе, но программные представления политических партий по вопросам земельной собственности, рассмотренные выше, сохраняют свою актуальность - в плане учета и использования исторического опыта и уроков прошлого - по сей день, в условиях реализации принципов и положений современной аграрной реформы3. Но они способны оценить проблему лишь в статике, в диапазоне социальных представлений и идеологических пристрастий различных политических сил российского общества начала ХХ столетия. В динамике, в столкновении мнений, политических позиций, в несостыковке идеального и реального, желаемого и возможного, в рамках конфликта общества и государства, они проявили себя в ходе многолетних дебатов о земле в Государственной думе. Но это уже предмет особого разговора.
1 Великий незнакомец: Крестьяне и фермеры в современном мире: Хрестоматия / Сост. Т. Шанин. М., 1992.
2 См в частности: Данилов В. П. Аграрные реформы и аграрная революция в России // Великий незнакомец. С. 310-319; Danilov V. Violence Contre Violence: La Revolution Payzanne en Russie 1902-1922 // Violences et Pouvouirs Politiques. Toulouse, 1996. P. 137-157.
3 Специально об этом см.: Собственность на землю в России: История и современность. М., 2002.
