Проблема русского национального самосознания в философских исканиях П. Е. Астафьева Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 165

ББК Ю220 + Ю251.1:С

ПРОБЛЕМА РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ В ФИЛОСОФСКИХ ИСКАНИЯХ П. Е. АСТАФЬЕВА

О. W. Сальникова

PROBLEM OF THE RUSSIAN NATIONAL SELF-CONSCIOUSNESS IN THE PHILOSOPHICAL SEARCH OF P. E. ASTAFIEV

O- N. Salnikova

В работе предпринята попытка провести исследование творчества русского философа П. Е. Астафьева о развитии национального самосознания. Особый интерес в ходе рассмотрения проблемы представляют особенности и уникальные черты русского характера, отмеченные мыслителем, которые являются неповторимыми среди других народов. Обращается внимание на своеобразие путей решения вопроса о развитии русского национального самосознания в России, представленные в идейном наследии П. Е. Астафьева.

Ключевые слова: сознание, национальное самосознание, русский характер представление, деятельность, воля, нация, народ.

In the article the author analyzes creative work of the Russian philosopher P.E.Astafyev concerning development of the national self-consciousness. The peculiarities and unique features of the Russian character singled out by the thinker are of great interest. The author pays attention to the originality of the solutions of the Russian self-consciousness development in Russia that is presented in the ideological heritage of P.E.Astafiev.

Keywords: consciousness, national consciousness, representation of the Russian character, activity, will, nation, people.

Проблема развития русского национального самосознания в переходный период — забота не только нашего времени. Размышления на эту тему появились в русской философской рефлексии во второй половине XIX века. Одним из первых пути решения вопроса о национальном самосознании были предложены П. Е. Астафьевым. Творчество философа олицетворяло переходность самой эпохи XIX века, которая во многом имела сходство с нынешней социокультурной ситуацией. Поэтому, в целях выработки новых подходов к заявленной проблеме следует обратиться к идейному наследию мыслителя о русском национальном самосознании.

Согласно философии Астафьева, национальность является естественной частью бытия человека. Национальное сознание, национальный характер не сконструированные явления, а заданные самой природой и неискоренимы по сути. Опорой для личности, наделенной самосознанием, выступает народ. Самосознанием народа выступает «национальный дух». «Национальный дух» не является силой, внешней по отношению к человеку: «Национальный дух» проникает в духовную жизнь и деятельность самосознающего существа. Он выражается в сознательном строе

жизни, задач, в целом воззрении человека на мир, себя, свое отношение к миру. Народный дух есть начало глубоко и прочно воспитательное, придающее душевной жизни определенность. Национальное начало имеет высокую моральную ценность и является одним из важнейших положительных руководящих начал жизни. Почему Астафьев доказывает необходимость служения делу родного национального самосознания как самому величайшему и священному делу жизни? Потому, что служение национальной идее, выполнение требований национального духа, является требованием вечных, сверхнародных начал и задач, утрачивающих вне этого служения свою правду и силу. Очевидно, что начала самобытной национальности нельзя признать ни враждебным общечеловеческому идеалу, ни только служебным, второстепенным началом. В своих сочинениях Астафьев выражает отрицательное отношение к противопоставлению требований народного духа, самобытного национального строя мысли, чувства и стремлений требованиям идеалов и задач общечеловеческих, вечных, всеобщих и «сверхнародных». При этом подчеркивая святость и высоту последних. Отсюда автор делает вывод о том, что развитие всяких космополитических учений, при-

О. Н. Сальникова

знающих в народе с его самобытной культурой и в национальном государстве лишь явления низшего порядка является временным и переходным. Поэтому, народ с его самобытной культурой никогда не будет лишь служебным орудием для осуществления сверхнародных общечеловеческих задач. Мыслитель не раз высказывался против взгляда на историю, видящего ее смысл и оправдание не в ее внутренних, созидающих мотивах и силах, а в достигнутых ее безличных результатах, как против взгляда, в «существе своем отрицающим историю»1. Он стремился описать своеобразный духовный строй, который дает русскому народу в семье других народов право считаться культурным. Важно заметить, что вопроса о духовном образе русского народа касались многие русские писатели, но именно Астафьев наделяет этот образ философским выражением, в котором выступает связь отдельных черт этого образа с лежащим в их основе, составляющим их душу единым началом. Роль национального самосознания состоит в том, что все идеалы отдельного народа, общие с остальным человечеством, благодаря ему окрашиваются по-своему, приводится в особый органический строй. Автор замечает, что от крепости, органического характера индивидуального строя общечеловеческих идеалов зависит определенный национальный облик, крепость культуры и жизнеспособность нации. Почему личные и общечеловеческие идеалы остались прежние, а животворящая сила их и значение не те, как прежде? Решение данного вопроса Астафьев видит в том факте, что сила их и значение — не в отвлеченном только общечеловеческом или одностороннем и личном определении, а в получении из целого общего строя, выражающего национальное самосознание и дающего им почву для развития. Вместе со своим строем, выражающим смысл национального самосознания, все культурные начала жизни теряют под собой почву. Тому примером может быть история, где, следуя словам автора, так часто приходится констатировать чрезвычайный подъем общего образования нации, чрезвычайное распространение в ней идеальных интересов — научных, эстетических, религиозных — наряду с полным замиранием в этой нации всякой духовной энергии. Поэтому, Астафьев убежден, что и сила идеалов, и определенная форма, и внутренняя полнота и свежесть сохраняются за ними только в том органическом строе, в котором они поставлены национальным самосознанием и на почве которого развиваются. Следует при этом учитывать, что этот строй не отвлеченно рационален, не есть плод личного разума, а положителен, дан этому разуму и только более или менее ясно и отчетливо усвояется им, сознательно проводится в жизнь.

Особое внимание автор уделяет религиозному началу в иерархии общечеловеческих духовных начал. Между народами состоит громадная разница в объеме и направлении влияния определяющего их жизни религиозного начала. Все сказанное является доказательством того, что эти различия в объеме и направлении действия религиозной идеи в жизни разных народов, обусловленные различием всего духовного строя, объясняют, как новое религиозное начало, усвоенное одним народом от другого, на своей новой почве получает и новую, своеобразную окраску, оставаясь само тем же, что и раньше. Значит, всецелое усвоение одним народом от другого его религиозной идеи еще не есть усвоение всей культуры и духовного строя. В работах Астафьева утверждается, что усвоены, и заимствованы могут быть только те или другие общечеловеческие начала, идеи, но не самый духовный, законченный строй их, всегда у народа, доросшего до культурности, до самосознания, своеобразный, неподражаемый, неповторяемый. Если какие-то идеи, интересы не получают закрепления в строе мысли народа, его культуре, они становятся слишком отвлеченными и могут волновать лишь отдельных личностей. Отдельный же человек не может в своем развитии достичь всесторонности. Он никогда не перерастет своего народа, а проявит только часть тех задатков, которые лежат в народном духе. В каких же формах проявляется национальный дух, как происходит его воздействие на отдельного человека? Действует он на душу путем влияний всего родного и знакомого — быта, традиций, привычек, мысли — и, главное, путем необходимой формы всякого умственного процесса, дающей ему определенность и законченность. Национальный дух, по представлению Астафьева, является естественной силой наиболее энергично и страстно возбуждающей душу к деятельности, определенно направляющей эту деятельность и налагающей печать глубины, мощи, определенности.

Своеобразие понимания Астафьевым национального самосознания связано с тем, что автор определяет его как необходимое условие творческой духовной работы. Мыслитель выделяет две отличительные особенности национального самосознания: во-первых, всегда определенный, особенный облик, недоступный никогда полному, совершенно точному подражанию того, кто им не проникнут, а только под него старается поддерживаться; во-вторых, проникая в духовную жизнь и деятельность самосознающего существа, окрашивая и приводя в органический строй сознательные стремления его души, национальный дух не может быть вполне бессознательным, но выражается в сознательном строе жизненных задач, в воззрении человека на мир,

Философия

в целом миросозерцании. Отсюда следует, что служение национальной идее само по себе является требованием сверхнародных начал и задач. Автор признает, что, отрицая национальное самосознание, мы отказываемся от тех начал, благодаря которым наша духовная жизнь должна получать движущую энергию и руководство.

В чем же выражается уникальность русского национального самосознания? Существуют особенности духовного строя русского народа, которые дает последнему его собственный самобытный характер жизни и деятельности. Философ определяет эти особенности следующим образом: «Глубина, многостронность, энергическая подвижность и теплота внутренней жизни и ее интересов рядом с неспособностью и несклонностью ко всяким задачам внешней организации, внешнего упорядочения жизни и соответствующим равнодушием к внешним формам, внешним благам и результатам своей жизни и деятельности. Душа выше и дороже всего: ее спасение, полнота, цельность и глубина ее внутреннего мира — прежде всего, а все прочее само приложится»2. Отличительные черты русского народного духа настолько характерны и слагаются в настолько своеобразный, законченный строй, что Астафьев находит в их своеобразии и объяснение тому обстоятельству, что наш дух, несмотря на влияние запада, предстоял всегда этому западу как таинственная загадка. Одним из отличий русского самосознания, согласно философии Астафьева, является практически здравый смысл, который отдаляет русский характер от «бесплодной созерцательности», от «фанатизма формальной логики», от «необузданного рационализма», от «холодного воображения» и др. Идеал этот у русского народа деятельный и практичный. Этим практически здравым смыслом обусловливается и свойственное русскому уму недоверие и презрение к чисто теоретическим умозрительным построениям, не имеющим никакого отношения к практической и нравственной жизни. Однако мыслитель указывает на то, что, сохраняя за русским умом гармоническую полноту, чуждую одностороннего поглощения его в одном из направлений его деятельности этот «здравый практический смысл» русского человека никогда не выродится в отрицание самого духа во имя достижения ближайшей практической задачи личного самосохранения. Кроме того, Астафьев называет и те качества народного характера, которые связаны со здравым смыслом. Русскому национальному характеру присуще такие черты как нравственная опрятность, терпимость, никогда не допускающая до малодушного отчаяния, до подрывающего основы нравственной жизни пессимизма и благодушие среди житейских невзгод, гармоническое равновесие ума, чувства и воли.

Деятельность, которая необходима для спасения души всегда предстает для русского человека как деятельность личная и нравственная. В этом смысле автором дано следующее описание русского народа: наш народ менее всего юридический или политический, в слабой степени — социально-экономический и в высочайшей — нравственный и нравственно-религиозный. Особое значение для русского человека имеет понятие долга, безусловного предписания совести, исполнение которого для него священнее юридических обязанностей. В личную нравственность верит он больше, чем в формальные гарантии. Русский человек никогда не искал политических прав, чуждаясь задач устроения внешних форм. Следовательно, никогда русский не положит свою душу в политические идеи. Вся наша история доказывает инстинкт «нравственно-религиозно-го самосохранения» русского народа. Этот инстинкт, как точно заметил Астафьев, является до-развившимся до национального самосознания. Выделяя отличительные черты русского самосознания, мыслитель для большей ясности делает сравнение с самосознанием западноевропейца: «Человек латинской — романской культуры стремится и всегда готов организовать, кристаллизовать в твердых, точно определенных внешних формах всякое движение, всякое стремление своей души: не только мотивы сословных и экономических различий, но и человеческое братство, и любовь, и уважение. Для него понятен и почти привлекателен даже вопрос о регламентации, кодификации нравственности в том смысле, так, чтобы нравственные мотивы действовали в душе по общим правилам, в точно определенных формах и т. д. Русский человек ужасается предложению такой организации и кодификации; они ему представляются смертью самой нравственной жизни, ибо любовь, уважение или великодушие «по такому-то параграфу» положительного устава нравственности уже перестают быть согревающими душу и священными проявлениями ее свободной и прекрасной сущности, любовью, уважением или великодушием»3. Причина этому ясна для философа: для русского духа понятно, что положительное право, закон, распространившиеся на всю область морали, внутренней свободы и поглотившие эту область в своих формах, тем самым лишают себя собственной своей этической основы, своей моральной ценности и святости, перестают быть правом и законом, обращаясь в выражение условного факта. Еще яснее для него то обстоятельство, что никакая государственная политика, никакая формальная, земная организация людей, коллегий и народов не выполнит высочайшей религиозной задачи русского человека — спасения души. Следовательно, главная забота истинно

О. Н. Сальникова

русского характера — не утратить гармонической полноты, глубины и внутренней свободы своего духа в преследовании задач устроения форм и внешних организаций жизни, так же как и в обезличивающем, сужающем и мертвящем дух беззаветном служении разным внешним интересам и благам. Отсюда и его непоколебимое благодушие среди всяких житейских невзгод, мягкость, терпимость. Мыслитель отстаивает позицию, согласно которой, русский народ относится к народу, духовный и умственный интерес которого сосредоточен на самом духе, на самом внутреннем человеке, в его полноте. По словам из сочинений Астафьева, особенности русского народного характера и мировоззрения не допустили нас до положения своей души в безличные учреждения, до утраты веры во все, кроме учреждений. Философ писал по этому поводу: «Душа в нас еще не вовсе «убыла»; идеалы наши все еще более личные, живые и глубокие, чем идеалы исключительно политические или экономические; в нас еще остается богатый запас жизненности»4. Отмеченные нами характерные черты народнорусского духовного типа дают основание верить в возможность и значительную вероятность развития действительно самобытного, оригинального русского самосознания.

Философ выделяет зависимость философии и национального самосознания, указывая на то, что философия является самосознанием. Самосознание как законченное целое мысли и всего мыслимого и есть именно философия. В творчестве Астафьева понятия философии и самосознания являются тождественными. Он не сомневается в том, что именно русский характер представляется по своему существу призванным к философии. В связи с этим, автор стремится доказать, а существуют ли в народном характере, в духовной атмосфере народа такие черты, которые делают его сына способным и глубоко интересоваться философией, и посвятить ей свои дарования, построив ее так, как этого требуют духовные интересы этого народа, налагая на свое философское творение печать самобытности? Наш ум направлен на внутренний мир, на самую задачу самосознания. Отмеченные характерные черты народно-русского духовного типа дают основание верить в возможность развития самобытной оригинальной русской философии. Если бы только развитием и выяснением такой науки и было суждено русскому народу послужить вселенскому человечеству, то и это была бы заслуга великая. Астафьев приходит к выводу, что наш народный характер представляет благоприятную для развития самобытной философии определенную почву и духовную Среду.

Поскольку черты русского народного характера решительно не совместимы с холодным фор-

мальным развитием, с отождествлением нравственности с правильным поведением, с замкнутостью мысли в сфере одной окружающей среды, то Астафьев считает недопустимым стремление к ограничению духовной жизни личности одним миром опыта и признает просто «убийственным» для духовной жизни человека и для его религиозного настроения исключение из умственного обихода человечества всякого помысла о мире трансцендентном. По мнению мыслителя, «достигается эта высшая трансцендентная область лишь путем веры, составляющей самое существо нравственной воли, которая себя сама в деятельности и знает, и реализует, а не отвне получает действительность, но не путем готовых форм, охраняемых принудительным законом учреждений или несвободного же, но не путем готовых форм, охраняемых принудительным законом учреждений или несвободного же, но вынужденного очевидностью опытных, данных мысли фактов знания»5. В трансцендентном мире человечество сохраняет убежище для своего духа.

Своеобразные черты духовного строя русского народа сохраняются внутри нас на глубоком архетипическом уровне, но чтобы они проявились в самосознании отдельной личности их необходимо развивать. Астафьев мог бы подписаться под таким утверждением: человек может развиваться, если развивает себя сам. Воспитание и образование дают лишь возможность для этого, но сами они не производят развитие. Только в процессе внутренней духовной работы человека происходит осознание своей принадлежности к нации, народу. Необходимо разобраться в собственных духовных инстинктах, чтобы прийти к стремлению обладать собственным национальным духом. Получить мировоззрение отвне совершенно готовым нельзя. Обладает мировоззрением только тот, чья мысль, чувство и воля самодеятельно, собственной работой участвовали в его построении. Мыслящий и живой человек, стремится к такому сознанию, которое бы давало простор всем его влечениям, и не было напрямую лишено связи с жизнью. Такое мировоззрение дает национальное самосознание. С точки зрения Астафьева, задача философа не в том, чтобы дать готовое мировоззрение, но в том, чтобы поставить в истинном значении проблему мировоззрения и указать пути и основные начала ее разрешения.

По какому же пути пойти в своем развитии России, чтобы сохранить самобытность национального самосознания? Астафьев отвечает на этот вопрос в работе «Смысл истории и идеалы прогресса». Состояние социума того времени характеризовалась отсутствием четких и положительных идеалов. В этом отношении оно созвучно нынешнему положению в социокультурном

Философия

пространстве. Данное явление может быть преодолено лишь при условии уяснения положительного содержания национального самосознания. Главными орудиями самосознания являются история и философия, поэтому в кризисные времена они приобретают жизненно важное значение. Философ выделил две различные формы понимания истории: теорию развития и теорию прогресса. Первая признает значение традиции и национальной самобытности. Если же Россией будет выбран второй путь развития — западноевропейский, где превалируют идеи всеобщего равенства, то наша страна превратится в безликое государство. Здоровые силы общества должны противостоять столь негативным тенденциям, а с целью сохранения особенностей национального характера следует признать идею развития. Отсюда вырастает вопрос о системе взаимосвязей индивида и нации. Осознание своей принадлежности к нации выступает в качестве стержневой системы оценочных отношений, необходимых для соответствующего самоопределения человека в духовной и социальной сферах. В совершенствовании общества определяющую роль играет духовное и нравственное состояние человека, которое определяется степенью сохранения традиционных национальных норм и устоев жизни, обеспечивающим гармоничное взаимодействие личности и социума. Современные тенденции развития предполагают еще и осмысление диалектики вселенского и национального. В истории нет одинаковых наций, так как всякий народ живет и развивается по-своему, по-своему

бывает он и счастлив, и только в пути этого своеобразного развития и выполняет он свою частную задачу в развитии человечества и в общем ходе истории. Объединение человечества осуществляется в условиях существования национальных институтов, и, следовательно, особенности национального самосознания необходимо учитывать.

В заключение можно сказать, что идеи, высказанные Астафьевым о самобытности русского самосознания, о сохранении его уникальных черт, о факторах развития национального самосознания до сих пор являются актуальными и требующими дальнейшего осмысления. Они созвучны нашему времени в социально-нравствен-ном плане. Опираясь на них, можно адекватно и своевременно решать проблемы развития самосознания, стоящие сегодня как перед отдельным человеком, так и нацией в целом.

Примечания

1. Астафьев П. Е. Национальность и общечеловеческие задачи //П. Е. Астафьев Философия нации и единство мировоззрения. М.: Москва , 2000. С. 26.

2. Там же. С. 42.

3. Там же. С. 48.

4. Астафьев П. Е. Из итогов века // П. Е. Астафьев Философия нации и единство мировоззрения. М. : Москва, 2000. С. 136.

5. Астафьев П. Е. Вера и знание в единстве мировоззрения // Астафьев П. Е. Философия нации и единство мировоззрения. М. : Москва , 2000. С. 391.

Поступила в редакцию 01 февраля 2009 г.

САЛЬНИКОВА Ольга Николаевна, аспирант кафедры философии соци-ально-теологического факультета Белгородского государственного университета. Научное направление: исследование творчества русского философа П. Е. Астафьева.

SALNIKOVA Olga Nikolaevna is a postgraduate student of the Philosophy Department of the Social-Theological Faculty of Belgorod State University. Scientific work: research of the creative works of the Russian philosopher P. E. Astafiev.