CC BY
49
Привычное и программное в охране наследия
А.С.Щенков
Наряду с исторически сложившейся ведущей тенденцией в деле сохранения наследия - следовать научно обоснованным правилам поддержания или достоверного восстановления памятников и исторических комплексов - на протяжении уже полутора столетий на принимаемые решения воздействуют два дополнительных фактора, которые следует обозначить как привычное и программное. Приверженность к привычному заставляет принимать в штыки то, что существенно меняет вид близких сердцу объектов. В XVII веке жители Рима были оскорблены устройством над фронтоном Пантеона двух колоколен, созданных знаменитым Бернини, и назвали эти колокольни «ослиными ушами» (в ХХ веке они демонтированы). Двумя столетиями позже угроза изменения привычного вида почитаемого памятника заставила Бонапарта III воспрепятствовать Виолле-ле-Дюку водрузить шатры на башни Нотр-Дама [1. С. 52]. В 1890-е годы К.П.Победоносцев просил В.В.Суслова «не слишком разрушать наружный фасад» Мирожского собора реставрационным вмешательством [2].
Подобные проблемы актуальны и сегодня. При реконструкции Летнего сада в Петербурге были произведены археологические изыскания с целью восстановления исторической планировки и определения формы и габаритов боскетов, павильонов и партеров. На исторические места вернули фонтаны, которые впервые появились в Летнем саду и дали название Фонтанке, - четыре на главной аллее, один в парадном партере, два в боскетах и один перед Малой оранжереей. Наибольший интерес представляет раскрытый в ходе археологических работ фонтан «Лакоста», рассмотренный в статье Н.Антоновой (см. с. 30-38).
Благодаря расчистке и консервации фонтанных конструкций в Летнем саду можно буквально почувствовать дыхание XVIII века. Летний сад - один из символов Петербурга. Поэтому заметное всем вмешательство в естественный процесс его существования породило массу различных мнений и оценок в обществе. Оказалось, что образ Летнего сада для разных социальных групп не одинаков. С одной стороны, проект реконструкции Летнего сада стал лауреатом Национальной премии в области ландшафтной архитектуры и садово-паркового искусства, с другой - представители ВООПИК ставят вопрос о «разрушении» исторического объекта, каким был Летний сад до реконструкции.
Конечно, резко отрицательные мнения можно объяснить косностью мышления части горожан. Однако эта косность, или консервативность, стала проявлением одного весьма существенного феномена - формирования и удержания
коллективной памяти. Это понятие введено во второй половине минувшего века Морисом Хальбваксом. В коллективной памяти то или иное сообщество удерживает значимые для него события прошлого, причем недавнего, живые традиции и нормы жизни, места памяти (по П.Нора [3]) и т.п. Коллективная память, по Хальбваксу, необходимая для выживания общества, является залогом сохранения его идентичности [4. С. 41]. Вслед за ним и другие исследователи отмечают потребность в удержании обществом своего лица, отсюда относительная устойчивость какой-то части традиционных ориентиров, необходимых для самоидентификации коллективов того или иного масштаба.
Приходится признать, что трансформация и идентичность - тесно связанная пара, определяющая развитие общества. Тяга к привычному инерционна, но избирательна. В зависимости от культурных приоритетов человека или сообщества могут признаваться важными и потому требующими неизменного сохранения разные объекты или качества среды исторического города. Можно сказать, что в выборочности привычного присутствует некая программа. Но это лишь один тип программы. Программность, определяющая отношение к наследию, по своему содержанию весьма разнообразна, она много шире концепции привычного. Программность может предполагать тотальную охрану архитектуры прошлого, или ее полное уничтожение как помехи для современного развития, или возвращение утраченных объектов и принципов формообразования (ретроразвитие). Чаще всего мы имеем дело с программами более сбалансированными, но при этом весьма разнонаправленными. У них сложная и подчас неосознанная мотивация.
Так, в сложном клубке причин, вызвавших во второй половине XVIII века программный интерес к средневековой архитектуре, можно выделить две концепции. Одна из них открыла в Средневековье социальную модель, противостоящую терявшему авторитет абсолютизму. Согласно другой, столь ясно не выраженной концепции, важно было увидеть в неклассической архитектуре, в культуре Средневековья в целом привлекательную экзотичность, которую можно было использовать как игровой момент или как назидательную притчу [5. С. 28-31]. Следствием стало подражание готике, первые (подчас разрушительные) опыты реставрации.
В России 1930-х годов программным было разрушение культовых архитектурных произведений как актуальных носителей «чуждой идеологии». Столь же программной была их реставрация в послевоенные годы. К этому времени вос-
1 2015 39
становление национальных древностей стало частью победы в войне: врагу не дали лишить нас культурного наследия.
В современной культурной ситуации программы, связанные с проблемами наследия, весьма разнообразны. Уже приведенный пример Летнего сада представляет программу раскрытия имеющихся ценностей достаточно далекого прошлого, прежде всего петровского: Домик Петра, Гаванец, фонтаны. Тип программы весьма традиционный, но, как видим, вошел в известное противоречие с охранительной программой привычного.
Еще один петербургский пример реализует принципиально иную программу - решительного преобразования объекта наследия при относительной неприкосновенности сохранившегося исторического материала. Это программа реконструкции и приспособления столь же ценного и знаменитого, как Летний сад, объекта - Новой Голландии.
В современной культурной ситуации просматриваются несколько влиятельных программ, определяющих отношение к культурному наследию наших городов. Прежде всего это законодательно закрепленная программа сохранения наследия - внесенных в реестр охраняемых объектов сооружений, достопримечательных мест и других произведений прошлого. Программа вроде бы не оспаривается, однако часто оказывается неэффективной, поскольку испытывает конкуренцию со стороны менее легитимных, но популярных концепций. Одна из них направлена на максимальное извлечение прибыли из современного освоения городских земель. Другая - на удовлетворение современных потребностей, которые представляются полностью или почти полностью оторванными от сложившихся культурных традиций.
Наследие во многих случаях склонны понимать только как «карьер возможностей» для реализации коммерчески привлекательных туристических проектов. Для включения в такой проект выбирается или нечто необычное, или созвучное с привычным набором развлечений (концепция «товариза-ции» наследия). Подобная программа была рассмотрена в статье Н.Антоновой на примере реконструкции исторического комплекса Новой Голландии в Петербурге. На первый взгляд, неожиданно, что кардинальная трансформация уникального памятника не вызвала реакции, сопровождавшей реставрационные работы в Летнем саду. Объяснение, видимо, в том, что Новая Голландия удалена от реального центра города, а из-за специфики ее использования уже давно стала закрытой территорией. Рядовой горожанин почти не знает наследия этого места, оно не закреплено в коллективной памяти. При всех достоинствах уникального ансамбля, при всем своеобразии сложившегося там духа места с ним мало связана идентификация основной массы горожан. Новая программа не потревожила область привычного.
Из этого не следует, что реконструкция данного места не нанесла урона наследию. Замечательный памятник мог быть раскрыт и включен в город совсем иначе, без утраты его своеобразия. Ведь область привычного, коллективная
память - это только один слой ценного наследия. Не менее важны историческая память, история, доносящие до нас хронологически более глубокие слои наследия. Естественно, что они являются предметом охраны, это раритеты, и они тоже «места памяти», необходимые «для сохранения идентичности общин» (из преамбулы Квебекской декларации), для самоидентификации общества.
Важность сохранения в современных условиях идентичности сообществ подчеркивается в ряде международных документов. Вслед за осознанием конечности природных ресурсов становится очевидной ограниченность и невос-становимость культурных богатств, что тоже раньше не осознавалось. Именно отсюда «повышенное внимание к воспроизводственным, оберегающим и хранительным отношениям в жизни, деятельности и культуре» [6].
Литература
1. Нора П. Проблематика мест памяти // Франция-память. СПб., 1999.
2. Романовская Е.В. Морис Хальбвакс: культурные контексты памяти // Известия Саратовского университета. Т.10. Серия «Философия. Психология. Педагогика». Вып. 3. Саратов, 2010.
3. Современный облик памятников прошлого. М., 1983.
4. Генисаретский О.И. Экология культуры и проблема этнокультурной идентичности во всех возможных мирах // http://prometa.ru/projects/prospect/6/0.
Literatura
1. Nora P. Problematika mest pamjati //Franciya-pamjat. SPb., 1999.
2. Romanovskaja E.V. Moris Halbvaks: kulturnye konteksty pamjati //Izvestia Saratovskogo universiteta. T. 10. Serya «Filosofija. Psihologija. Pedagogika». Vyp. 3. Saratov, 2010.
3. Sovremennyj oblik pamjatnikov proshlogo. M., 1983.
4. Genisaretskiy O.I. Ekologija kultury i problema etnokul-turnoj identichnosti vo vseh vozmozhnyh mirah // http:// prometa.ru/projects/prospect/6/0.
Conventions and Policies in Heritage Protection.
By A.S. Shchenkov
Attitude to cultural heritage is determined by differently directed policies. Along with aggressive policies neglecting historical heritage or tending to commercially use them, there are traditional policies of heritage protection. Their efficiency is largely based on preservation of valuable for cultural community mechanisms of collective memory, on the support of habitual constituents of historical environment.
Ключевые слова: коллективная память, привычное, программное, сохранение, культурное наследие.
Key words: collective memory, habitual, policy, preservation, cultural heritage.
40
1 2015
