CC BY
21
ОБСУЖДАЕМ ПРОБЛЕМУ
і
О. СМОЛИН, заместитель председателя Комитета по образованию и науке Госдумы
Д орогу реформам в сфере образо/ V вания открыл Закон Российской Федерации «Об образовании» 1992 года, одним из разработчиков которого мне довелось быть. Считаю, что этот закон был очень либеральным, быть может, даже более либеральным, чем позволяло время. Однако, выступая за реформы, разработчики закона не поддались псевдореформаторской суете, в результате которой политики обычно вынуждены были признавать: «Хотели как лучше, а получилось как всегда!». Не имея чести принадлежать к политикам правого толка, знаю, что бывают ситуации, когда они оказываются правы. Пример тому - Петр Столыпин, лозунгом которого стал девиз: «Вперед, на медленных тормозах», или Франц Йозеф Штраус, который любил повторять: «Быть консерватором - значит маршировать во главе прогресса!».
Когда нам говорят, что в образовании нужно что-то менять, мы сразу соглашаемся, но только добавляем: менять к лучшему. Более того, именно мы, депутаты Госдумы, в свое время Законом об образовании открыли дорогу реформе. Хорошо бы нашим коллегам из правительства понять: закон - это целостная система, и нельзя выполнить одни его статьи, закрывая глаза на другие. Нельзя, например, требовать американской эффективности и платить российскую зарплату - последних педагогов из школы разгоним.
На протяжении последних лет клю-
Приоритеты образования: взгляд законодателя
чевой проблемой политических дискуссий по вопросам образования в российском парламенте является, на мой взгляд, выбор между двумя стратегиями его реформирования: элитарной (радикально-либеральной) и демократической (социальной), причем парадокс состоит в том, что элитарную стратегию, как правило, отстаивают те, кого в России именуют демократами, а демократическую - те, кого от демократии «отлучили».
Сторонники первой из названных стратегий считают необходимым дать всем участникам образовательного процесса как можно больше свободы выбора, а затем предоставить их самим себе, полагаясь на рыночные механизмы. Вторая модель, напротив, призвана обеспечить не только равные права, но и равные возможности получения образования для всех граждан В свою очередь, для этого необходимо создать систему государственной поддержки в период получения образования для лиц из семей с низкими доходами, детей-сирот, инвалидов и т.п.
В документах, которые сегодня обсуждаются, по многим позициям предлагают проводить эксперименты. С одной стороны, это хорошо: ограниченный эксперимент может спасти от неограниченной глупости. С другой стороны, в качестве альтернативы мы тоже предлагаем эксперимент: давайте выберем несколько субъектов Российской Федерации (например, мой родной Ом-
ский регион) и попробуем в них исполнять Закон Российской Федерации «Об образовании» и Федеральный Закон «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» в полном объеме, включая положенный по закону уровень финансирования, средние ставки в образовании на уровне средней заработной платы в промышленности, а в вузах - на уровне двух средних заработных плат в промышленности и т.п. Быть может, никаких других экспериментов уже не потребуется?
Многие положения новой концепции реформирования образования нуждаются в их конкретизации. Вот лишь несколько примеров.
Вузовские комплексы. Не вижу здесь никаких особых проблем. Не уверен, правда, что мы получим от этого финансовую экономию: зарубежный опыт показывает, что управленческие расходы в крупных университетах выше. Но главное в другом: при всех слияниях и реорганизациях должен соблюдаться Федеральный закон «О сохранении статуса государственных и муниципальных образовательных учреждений и моратории на их приватизацию» (в просторечии - закон «О моратории»). Там, где соблюдаются процедуры согласований, учета мнения трудовых коллективов и т.п., установленные этим законом, обычно не возникает никаких проблем. Оттуда же, где закон нарушается, к нам идут «ходоки» из самых разных регионов и требуют: защитите нас от произвола!
Другой пример - единый государственный экзамен. Я не принадлежу к принципиальным противникам единого экзамена. Вместе с тем мы до сих пор не получили документа, в котором содержались бы ясные ответы на ряд возникающих вопросов.
• Что будет с нынешними льготниками, включая детей-сирот, детей-ин-валидов, инвалидов I и II группы, воен-
нослужащих? Считаю, что действующие льготы при поступлении в вузы необходимо сохранить.
• Как быть с тестами в гуманитарных науках? Кстати, кто-нибудь спрашивал студентов, сдававших тесты, что они об этом думают? Я своих спрашивал. И они мне дружно заявили, что прием экзаменов в форме теста по истории проверяет только память и «натас-канность», но вовсе не творческие способности.
• Сохранит ли выпускник «право на ошибку»? Нынешняя система, по крайней мере, дает абитуриенту возможность сделать несколько попыток сдать экзамены, в том числе в разные вузы. Отмена же вступительных экзаменов предоставит повторный шанс лишь через год, да и то, насколько можно понять из текста, на платной основе.
• Не сократится ли, как это произошло в Казахстане, число бесплатных учебных мест в профессиональных учебных заведениях вследствие того, что слишком мало выпускников школ получат необходимые для поступления баллы? И т.д., и т.п.
Что касается проблемы коррупции при приеме в вузы, которая активно обсуждается, готов согласиться с министром образования: в одной отдельно взятой сфере коррупцию победить невозможно. Тем более в условиях системы, которую даже Борис Немцов называет бандитским капитализмом. Но не надо принимать решений, которые могут ее умножить. По этому поводу расскажу лишь одну историю. В моей родной Омской области, километров за 250 от Омска, есть обычное селение Новологиновка. Более года назад мне сообщили, что там уже появились люди, которые торгуют тестами якобы для будущего единого экзамена по 200 рублей за комплект. Еще нет ни экзамена, ни тестов, а ими уже торгуют!
Считаю, что ускорять процесс введения единого экзамена не следует. Даже «продвинутые» вузы сейчас не все к этому готовы. Нужно спокойно, не торопясь, работать, чтобы не получилось по известной формуле: нет более надежного средства дискредитировать хорошую идею, чем довести ее до абсурда.
Аналогичная ситуация с пунктом правительственного постановления по реструктуризации и оптимизации малокомплектной сельской школы. Что бы нам теперь ни говорили, в переводе с официального эзопова языка на русский в сегодняшней России это означает сокращение или закрытие. Недавно я с удовлетворением прочел статью первого заместителя министра образования А.Ф. Киселева, в которой говорится о том, что закрывать малокомплектную школу никак нельзя - вместе с нею исчезнет и село. На 100 процентов согласен. Судя по встречам с людьми, и общественность на 100 процентов согласна. Однако, если руководство министерства образования против закрытия сельских школ, если Комитет Государственной Думы - против, если общественность - против, спрашивается: кто вписывает подобные положения в правительственные документы? Почему окончательный текст раздела правительственной программы о реформировании образования написан не теми, кто является специалистами в области образования, а теми, кто является специалистами по реформированию всего и вся, причем обязательно «до основания»?
В правительственном проекте реформирования образования действительно есть вопросы, по которым мы занимаем жесткую позицию. По большому счету их два.
Первый вопрос - государственное именное финансовое обязательство (ГИФО), причем опять же не в принци-
пе, а в той версии, которую мы увидели в так называемой «программе Грефа». Напомню, что идея ГИФО (точнее, государственного именного образовательного обязательства) содержалась уже в проекте российской Национальной доктрины образования. Но в том проекте предлагалось вводить ГИФО для тех, кто нуждается либо в специальных образовательных условиях, либо в дополнительной материальной поддержке в период обучения (дети-сироты, дети-инвалиды, дети из семей с низкими доходами и т.д.). Другими словами, ГИФО было направлено на ограничение фактического неравенства прав в области образования. В правительственном же документе, с моей точки зрения, результат будет прямо противоположным. Уже не раз Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) указывала на то, что в России, вопреки нормам действующего Закона «Об образовании», неравенство прав граждан в этой области приняло угрожающий характер. И это не удивительно: законом все проблемы решить невозможно.
Международные организации, которые сначала учили нас, как следует проводить реформы в образовании, теперь нас же упрекают в том, что уровень неравенства прав граждан в этой области превысил все допустимые пределы. К сожалению, эти упреки справедливы.
Большинство членов Комитета по науке и образованию Госдумы выступают против введения ГИФО. Во многих странах есть единый экзамен - это хорошо известно. Но нет такой другой страны, где бы его результаты были впрямую увязаны с пресловутым ГИФО.
В свое время мне довелось встречаться с министром образования Великобритании Дэвидом Бланкетом. В Великобритании тоже проводят рефор-
му, а единый экзамен там введен давным-давно. Однако при этом право на бесплатное образование в Великобритании сохранено именно для бедных -для студентов из семей с низкими доходами. Для них выделяется 40% всех учебных мест в вузах. Введен образовательный социальный кредит, который может быть увеличен опять-таки для людей с низкими доходами. Рассчитываются же за кредит выпускники лишь тогда, когда начинают получать высокую заработную плату и могут позволить себе платить не только налоги, но и погашать образовательный займ.
Ослабит ли ГИФО неравенство прав в области образования или усилит? Мой ответ однозначен: усилит. К единому государственному экзамену будут нанимать репетиторов точно так же, как и сейчас к экзаменам в вузы. Только цена этого экзамена будет намного выше, поскольку зависит от него слишком многое, а пересдать его можно только на следующий год, причем за деньги. Естественно, кто наймет лучших репетиторов, тот и будет иметь в среднем лучшие результаты по единому экзамену. Я не говорю уже о возможностях подкупа комиссий, использования связей и т.п., которые и сейчас есть у людей с высокими доходами и должностями и которые, разумеется, сохранятся.
Не получится ли так, что в результате люди с высокими доходами будут учить своих детей бесплатно, а людям с низкими доходами чаще всего придется за образование доплачивать или платить целиком? Те, кто говорит, что таким путем мы «догоняем цивилизацию», обманывают либо себя, либо других.
Точно так же большинство членов Комитета выступают против замены статуса образовательных учреждений на организации. Мы не первый раз слы-
шим,будто бы Закон «Об образовании» не дал образовательным учреждениям достаточной свободы. На самом деле ситуация прямо обратная: этот закон, как было замечено, вероятно, оказался даже слишком либеральным для своего времени.
Необходимо понимать, что изменение статуса образовательных учреждений может открыть дорогу чему угодно: чрезмерной коммерциализации образования, приватизации вузов, отмене конституционных гарантий прав граждан в этой области и т.п. Мы знаем, например, что статья 43 Конституции гарантирует права граждан на бесплатное образование именно в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, а вовсе не в каких-то организациях с особым статусом. Сохранятся ли эти гарантии, если статус учреждений изменится? Сомневаюсь.
Напомню, что сейчас все достижения в области образовательного законодательства, какие есть, установлены для тех, кто работает или учится в учреждениях: отсрочка от военной службы - для студентов образовательных учреждений; пенсия за выслугу лет -для работников школ и других учреждений для детей; стипендии и социальные гарантии - для студентов высших образовательных учреждений; нормы по заработной плате, которые не исполняются, но в законе существуют, - для работников образовательных учреждений. Наконец, запрет на приватизацию в сфере образования, который считаю главным достижением законодательства 90-х годов, распространяется именно на учреждения. Как только мы учреждения заменяем на организации, на всем этом можно спокойно ставить крест!
На самом деле с изменением статуса образовательных учреждений никакой необходимости «городить огород» нет.
Существует простой способ решения проблемы экономической свободы в сфере образования. Спрашивается, кому мешал Закон об образовании в части этой свободы? По-моему, никому не мешал. Вот Бюджетный кодекс мешает. Но я хотел бы спросить: кто же «продавливал» этот кодекс через Государственную Думу? И что мешает нам совместно с правительством, если оно хочет помочь образованию со свободой, внести в него поправки, чтобы расширить права образовательных учреждений?
Итак, в целях сохранения социальных гарантий в области образования мы предлагаем: отказаться от превращения государственных образовательных учреждений в организации с неясным «особым» статусом; Правительству Российской Федерации исключить из плана действий концепцию государственного именного финансового обязательства как противоречащую принципу равных возможностей в области образования.
Это всё - о социальных приоритетах.
Что касается экономической политики в образовании, то здесь хотелось бы остановиться на трех вопросах: финансировании образования, критериях эффективности экономических механизмов в образовательной сфере и целевом назначении этих экономических механизмов.
По мере улучшения положения в экономике страны после дефолта 1998 года экономическая политика в области образования приобретает все более выраженный идеологический характер. Если прежде существовали крайне сомнительные, но хотя бы формальные основания говорить, что денег в стране нет и поэтому надо мириться с катастрофическим недофинансированием
образования, то теперь, когда деньги появились, вопрос - как их потратить
- явно зависит от государственной идеологии.
Ни для кого не секрет, что в 90-е годы в России произошло резкое, я бы сказал, обвальное сокращение финансирования образования. По нашим оценкам, с 1990 года по 1998 год финансирование в реальном исчислении сократилось не менее чем в 8 раз, в том числе заработная плата начинающего учителя примерно в 7 раз, профессора - по меньшей мере в 4-5 раз.
Мы высоко ценим работу Министерства образования над федеральными бюджетами последних лет, считаем, что ситуацию удалось изменить к лучшему, и готовы работать дальше. Но прекрасно понимаем, что рост бюджета, которого мы добились совместно с Министерством в последние годы, отнюдь не компенсирует потерь, понесенных образованием в предыдущие годы.
Я не могу согласиться с теми, кто сегодня повторяет, как заклинание:
• бюджетных денег на образование нет и никогда не хватит;
• нет ни одной страны, которая полностью или в основном финансирует образование из бюджета.
Пример тому, что такие страны есть,
- Германия. Мы не раз встречались с президентом немецкой Конференции ректоров, членами германского парламента и точно знаем, что по внедрению рыночных механизмов Германию мы давным-давно догнали и перегнали. Немецкие коллеги нам не раз говорили, что по этой части мы, пожалуй, перестарались. Как известно, Германия - это страна с рыночной экономикой, но это социальная рыночная экономика, а не дикий капитализм, как в России. Во Франции даже высшее образование на 85-90% финансируется за счет бюджета.
Когда я слышу, что в стране нет де-
нег на то, чтобы финансировать образование, то нисколько не сомневаюсь, что это либо обман, либо самообман. Вот лишь несколько аргументов.
Позиция первая. Бюджет 2002 года
- бюджет профицитный, причем профицит бюджета составляет около 100 миллиардов рублей. Какой сделать выбор: оставить бюджет профицитным или же профинансировать, например, то же самое образование - это не вопрос экономики, это вопрос идеологии.
Позиция вторая. В Послании Президента России Федеральному собранию минувшего года сказано, наконец, именно то, что мы говорили уже 12 лет назад: ежегодно из Российской Федерации за границу вывозится не менее 20 миллиардов долларов. Казалось бы, после этого будут решительные действия: «Все, хватит, нужно применить те же меры, которые Франция, Италия и другие страны применяли в период кризисов для того, чтобы резко ограничить вывоз капитала из страны». Вместо этого через Государственную Думу правительством и президентской администрацией «продавливается» закон, который облегчает вывоз капитала из России! Причем закон принимается сразу в трех чтениях.
И после этого нам говорят, что в стране нет денег! Но разве свобода олигархов и «новых русских» вывозить за границу в долларовом эквиваленте половину федерального бюджета (а в недавнем прошлом - и целый федеральный бюджет) не означает для начинающего учителя свободу получать 30 долларов в месяц?
Позиция третья. В свое время были опубликованы расчеты «команды» Мартина Шаккума, теперь депутата Госдумы. Согласно этим данным, в Советском Союзе, который мы во многом справедливо критиковали за обширную бюрократию, расходы на управленческий аппарат составляли 1 процент кон-
солидированного бюджета. В нынешней же России, где демократия «победила полностью и окончательно», аналогичные расходы составляют 8 процентов бюджетов всех уровней. И это тоже вопрос не экономики, но идеологии: на что государство считает нужным в первую голову тратить деньги?
Говоря о критериях эффективности экономических механизмов в образовании, не побоюсь тривиальности в духе чеховского учителя словесности и скажу: главный критерий может быть лишь один - это качество образования, которое получают наши сограждане.
Как-то мне довелось встретиться с Майклом Барбером, советником британского премьера Тони Блэра по вопросам образования, а годом раньше - с Дэвидом Бланкетом, тогда министром образования Великобритании, а ныне
- министром внутренних дел. Оба в один голос утверждали, что главным критерием эффективности образовательных реформ в Великобритании признается качество образования, которое получают студенты или школьники. Все остальное рассматривается как средство.
Посмотрим с этой точки зрения на результаты отечественных реформ последних лет. Недавно проведены очередные сравнительные международные исследования способности школьников понимать письменный текст. Если 15 лет назад российские (тогда - советские) школьники по способности понимать письменный текст были в числе мировых лидеров, то последнее исследование показало, что они сильно отстают по этому показателю от школьников развитых стран. Хочу спросить: что же это за реформы, от которых становится хуже? Не надо думать, что можно до бесконечности не кормить лошадь, и при этом надеяться,
что она будет быстрее бегать, как в известной истории с цыганом. Нельзя думать, что можно до бесконечности не финансировать образование и при этом повышать его качество.
Точно так же мои британские коллеги удивлялись, почему вместо того, чтобы обсуждать, чему и как учить детей, в России постоянно обсуждают, сколько лет их учить - 10, 11 или 12.
Думаю, и в вопросе о финансировании образования происходит подмена тезиса. Вместо того, чтобы спросить: куда исчезли деньги для образования и где их взять, нас все время втягивают в дискуссию: как то, что осталось, по-другому поделить?
Слов нет: распределительные механизмы тоже важны, но, как говорил тот же Аркадий Райкин, чтобы приготовить рагу из зайца, нужно, по меньшей мере, иметь кошку.
В зависимости от того, что признается главной целью регулирования экономических механизмов в образовании, в современном обществе возможны две основные стратегии:
а) либеральная - дать всем организациям и гражданам, всем участникам образовательного процесса как можно больше свободы выбора, а затем предоставить их самим себе, полагаясь на рыночные механизмы;
б) социальная (если угодно, социалистическая) - стремиться обеспечить не только равные права, но и равные возможности получения образования для всех граждан. В свою очередь, для этого необходимо создать систему государственной поддержки в период получения образования для лиц из семей с низкими доходами, детей-сирот, инвалидов и т.п.
Рискну утверждать и берусь доказать: современной российской экономической политике, в том числе в от-
ношении образования, недостает ни подлинной социальности, ни даже подлинного либерализма.
Начну с последнего.
Вопрос о налоговых льготах. Для нас это не новая проблема. Мы, как могли, боролись за сохранение налоговых льгот для образовательных учреждений и по НДС, и по налогу на прибыль.
Нынешняя же Государственная Дума, голосующая за все предложения правительства, льготы по налогу на прибыль для образовательных учреждений отменила. Потери составят, по нашим скромным оценкам, 7-9 млрд. руб.
Накануне РОСРО (Российский совет по развитию образования), куда входят и депутаты различных фракций, дважды принимал решение сохранить налоговые льготы для образования. Однако большинство Думы отклонило это предложение.
Но при этом представители правительства и доминирующие в Бюджетном комитете правые и правоцентристы нам говорят: все теперь поставлены в равные условия на рынке, и в этом состоит громадное достижение. В ответ мне приходилось задавать вопрос: какое может быть равенство на рынке между водочной компанией и школой, табачной компанией и больницей, Газпромом и Большим театром, инвалидами и «новыми русскими»? К сожалению, это уже не первый случай, когда стереотипы самого примитивного «казарменного» коммунизма используются для того, чтобы ввести в России по-истине дикий капитализм!
Мы никогда не поддержим ни одного положения правительственной концепции, которое может быть направлено на создание элитарной системы образования и дальнейшее ограничение прав лиц с низкими доходами. А такие положения есть.
Открываем пункт 2 Плана мероприятий, утвержденного распоряжением
Правительства №1072-р, и читаем: «Установление порядка оказания дополнительных образовательных и социальных услуг на возмездной основе в дошкольных и общеобразовательных учреждениях. Установление порядка функционирования гимназий и других типов государственных средних школ, расширенный учебный план которых софи-нансируется родителями учащихся».
Мне уже приходилось говорить разработчикам, что Закон РФ «Об образовании» позволяет брать деньги за дополнительные образовательные услуги, но ни в коем случае не за школьную программу, хотя бы и на основе расширенного плана. Это относится и к школам-гимназиям: примите базисный учебный план повышенной сложности для таких школ, а занятия сверх этого учебного плана можно давать на платной основе - и не иначе. Постановлением правительства, как предлагается, этого сделать нельзя. Это требует изменений в законе. Но главное в другом: подобная реформа вытолкнет из гимназий и лицеев всех, кто не может платить, и еще больше увеличит неравенство прав в области образования.
Конечно, хорошо, что правительство обещает навести порядок в поборах и этим самым получить от них свою долю в бюджете. Но лучше бы полноценно финансировать школу по нормативам, а поборы отменить!
К таким же или еще худшим результатам приведет, как уже отмечалось, введение государственного именного финансового обязательства на основе результатов единого экзамена в том виде, как это предлагается авторами концепции.
Представим себе, например, двух детей примерно одинаковых способностей, одного - из семьи «нового русского» средней руки, а другого - из семьи сельских врачей тоже средней руки. Оба сдают общенациональный
экзамен. Репетиторство, конечно, при этом вовсе не исчезает, а сохраняется, только абитуриентов готовят к сдаче не вступительных экзаменов, но экзамена единого, общенационального. Семья «новых русских» нанимает репетитора, скажем, за 50 долларов в час; семья сельского врача - за пять рублей в час. Конечно, если в семье сельских врачей родится Ломоносов, он все равно благополучно сдаст любой экзамен и будет учиться, какие бы реформы вы для него ни проводили. Однако в среднем единый экзамен гораздо лучше сдадут дети из семей с более высоким доходом, нежели дети из так называемых простых семей. Это очевидно. Причем те, кто сдал экзамены лучше, будут учиться в государственных вузах бесплатно, а тем, кто сдал чуть похуже, придется доплачивать за учебу из своего кармана, хотя в кармане учащегося из простой семьи практически ничего нет. Следовательно, неравенство возможностей в образовании еще более возрастет.
Подчеркну еще раз, что никакую «цивилизацию» мы таким способом не догоняем: опыт развитых стран, например Великобритании, показывает, что различные формы социальной поддержки студентов, включая социальное кредитование, там поставлены в зависимость не только и не столько от успешности сдачи экзаменов, сколько от социального положения семьи и направлены на ограничение социального неравенства. Напротив, предложения типа государственного именного финансового обязательства, сокращая число бесплатных учебных мест, идут в прямо противоположную сторону.
Здесь мы явно видим вольное или невольное стремление ограничить доступ низших классов к образованию. Только на сей раз низший класс в России по уровню доходов - это практически вся бюджетная сфера, почти все крестьян-
ство и большинство людей неквалифицированного труда. В начале XXI века издавать новые указы о «кухаркиных детях» - значит отстать от цивилизации, по меньшей мере, на сто с лишним лет. Без «кухаркиных детей» в информационное общество мы никогда не войдем. Это прекрасно понимают в странах, которые Россия якобы собирается догонять. Именно поэтому Тони Блэр постоянно цитирует Владимира Ленина: «образование, образование и еще раз образование!». В наше время возможности достойного образования для всех - это не филантропия, не просто гуманность, даже не идеологическое требование. Это категорический императив для любого народа, который не хочет отстать навсегда.
Мы решительно возражаем против намерений правительства передать всю систему профтехобразования на региональные и местные бюджеты. Это нарушает закон «О моратории...». Это идет против здравого смысла, поскольку уже сейчас некоторые субъекты Российской Федерации, принявшие учреждения профтеха в свое ведение, просят вернуть их обратно на федеральный бюджет. На руках у депутатов огромное количество писем и от системы профтеха, и от региональных руководителей, которые возражают против очередной бюджетной революции.
Аналогичной была и ситуация по вопросу об отмене лицензирования в системе образования. Как мы ни объясняли нашим коллегам из проправительственных фракций, что отмена лицензирования приведет, с одной стороны, к утрате образовательными учреждениями оставшихся налоговых льгот, а с другой - к тому, что любая тоталитарная секта сможет на законном основании открывать учреждения дополнительного образования детей, расклад результатов голосования по фракциям был примерно таким же, как и по налогу
на прибыль. Правда, в этом случае нам удалось набрать 226 голосов за поправку Комитета - ровно столько, сколько необходимо, чтобы она прошла!
Вопрос о введении академических и социальных стипендий в России. Академическая стипендия досталась нам от советского периода как форма поощрения хорошей учебы в то время, когда уровень неравенства был очень низок. Но теперь Россия по уровню социального неравенства догнала и перегнала все развитые страны и многие развивающиеся. Поэтому социальные стипендии как форма поддержки в период обучения студентов из семей с низкими доходами абсолютно необходимы.
При этом еще на парламентских слушаниях в 2001 г. наш Комитет жестко настаивал на целом ряде условий, среди которых наиболее важными являются следующие:
1) те, кто получал академические стипендии, должны сохранить это право;
2) размер социальной стипендии должен увеличиваться и приближаться к прожиточному минимуму; именно на эти цели необходимо направлять основную часть дополнительных средств стипендиального фонда;
3) поэтому вводить систему академических и социальных стипендий имеет смысл лишь при одном условии -если стипендиальный фонд будет резко увеличен.
На парламентских слушаниях в марте 2001 г. представитель правительства О.В. Самарина (начальник Управления социально-демографической политики и развития социальной защиты Минтруда России) официально заявила, что стипендиальный фонд в 2002 г. предполагается увеличить в полтора раза, а расчетную стипендию, соответственно, с 200 до 300 рублей. Помимо этого, каждому студенту обещали еще 60 рублей в виде компенсационных выплат на питание, предусмотренных законом.
Однако, по нашей информации, один из членов РОСРО, претендующий на определение стратегии образовательной политики, позвонил Герману Грефу и высказался в том смысле, что тратить деньги на увеличение стипендиального фонда бессмысленно, ибо для студента, который ездит на занятия на «Мерседесе», стипендия ничего не значит.
Действительно, по социологическим данным, в России более 60% студентов - это выходцы из менее чем 25% населения, составляющих высший и средний классы. Однако более трети студентов представляют так называемый низший класс и явно нуждаются в стипендии. Не забудем, кроме того, что российский средний класс в долларовом исчислении в развитых странах также скорее всего отнесли бы к бедным. Поэтому мы специально выносили на голосование Государственной Думы вопрос о возвращении 4,5 млрд. рублей в бюджет на увеличение стипендиального фонда.
Теперь в бюджете 2002 г. стипендиальный фонд увеличен, если мне память не изменяет, всего на 4,7 %, а студенты на недавней встрече задавали мне вопрос: не специально ли их провоцируют правительство и Государственная Дума на акции протеста?
В отношении экономических механизмов в системе образования мы стоим на точке зрения действующих законов в области образования. Хочу еще раз подчеркнуть, что российский Закон «Об образовании» 1992 года был в достаточной мере и либеральным, и социальным. Он предполагал: нормативное финансирование образования; освобождение от всех налогов и платежей при условии использования денег на цели образовательного процесса в данном учреждении; возможность зарабатывать деньги и широкое право оперировать ими, в т.ч. на внебюджетных
счетах; значительные академические свободы. Все это составляет полный набор элементов либеральной образовательной политики в хорошем смысле - на уровне лучших образцов в западных странах.
Вместе с тем закон был в высокой степени социальным, создавал социальные гарантии для образования: требование выделять не менее 10% национального дохода на нужды образования (около 7% валового внутреннего продукта) и не менее 3% расходной части федерального бюджета - на высшее образование; индексацию расходов на образование в соответствии с темпами инфляции; общедоступность и бесплатность полного среднего образования; бесплатность на конкурсной основе высшего образования и норматив обучения не менее 170 студентов на 10 тысяч населения за счет федерального бюджета; возможность получить повторно бесплатное высшее образование в особых случаях; установление средних ставок в образовании не ниже средней заработной платы в промышленности, а для профессорско-преподавательского состава вузов - не ниже двух средних заработных плат в промышленности; субсидии на книгоиздательскую продукцию для педагогических работников - все это механизмы социальной защиты образования, которые в случае исполнения закона гарантировали бы нам возможность его высокого качества.
Более того, закон содержит и положение о субсидиарной ответственности субъекта Федерации по отношению к местному самоуправлению: согласно закону, если у муниципалитета не хватает денег в бюджете, субъект Федерации обязан помочь ему обеспечить реализацию права граждан на образование.
Говорят, что Закон «Об образовании» ограничивает возможности государственных вузов зарабатывать день-
ги. Действительно, он устанавливал 25-процентную квоту для платных учебных мест (а теперь - 50-процентную), но лишь по специальностям «юриспруденция», «экономика и менеджмент», «государственное и муниципальное управление». По другим специальностям ограничения не установлены. Более того, совместно с Министерством образования мы подготовили проект закона, который расширяет возможности платного набора в государственных вузах и техникумах и по этим специальностям. Однако мы получили отрицательное заключение правительства, в котором нас упрекают в попытке ограничить права граждан на образование! Поразительно, но факт: оказывается, отменить ограничения на платное образование -это нормально, а вот уменьшить эти ограничения нельзя, поскольку это якобы нарушает права граждан!
Еще раз выскажу непопулярную точку зрения: нет необходимости делать профессоров государственными служащими! Свободу преподавания отберут (госслужащие не имеют тех академических свобод, которые предоставлены профессорам), а дадут ли деньги - это еще неизвестно. Неоднократно уже говорил: надо не превращать профессоров в госслужащих, а приравнять их к ним по социальным гарантиям, равно как и учителей и других педагогических работников. Вот это было бы правильно. То же самое относится к статусу ректора.
Скажу о пенсиях для вузовских преподавателей. Напомню, что еще в 1996 году Президент Ельцин издал предвыборный указ о том, чтобы пенсии для них устанавливались не ниже 80% от заработной платы по основному месту работы. Указ не выполняется, однако, насколько помню, его забыли отменить.
Кстати, хотел бы заметить, что с большим трудом удалось изменить позицию правительства в отношении пен-
сии за выслугу лет. Прежде предлагалось передать финансирование этих пенсий профессиональным пенсионным системам, однако не объяснялось, на какие деньги учителя будут такие системы создавать. Теперь нам удалось сохранить пенсии за выслугу лет за счет бюджета. Считаю это крупным достижением последнего времени.
По проекту нашего Комитета Госдумой был принят закон, который запрещает сокращать бесплатные учебные места в высших и средних профессиональных образовательных учреждениях в расчете на 10 тысяч населения. Действующие законы содержат не только норматив о 170 студентах на 10 тысяч населения, но статья 2 Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» вообще запрещает сокращать финансируемые из бюджета учебные места в высших учебных заведениях. Повторяю: запрещает в принципе. Есть сейчас 192 студента на 10 тысяч населения - и ниже быть не может. То решение, что принято Госдумой, лишь распространяет эту норму на среднее профессиональное образование.
Считаю, что любая программа модернизации российского образования должна быть прежде всего программой поэтапного исполнения действующего базового Закона. Его потенциал далеко не исчерпан.
Необходимо перенести из рекомендаций субъектам Российской Федерации в рекомендации Правительству норму о ежегодном увеличении расходов из федерального бюджета на образование с учетом инфляции не менее чем на 25%.
Памятуя о 10-летнем юбилее Закона РФ «Об образовании», отметим еще раз наиболее важные задачи образовательной политики, большинство из которых получили в нем законодательное
решение, но, к сожалению, до сих пор не реализованы на практике:
• сохранение налоговых льгот образовательным учреждениям, а также организациям и физическим лицам, инвестирующим в образование;
• превращение безличных трансфертов субъектам Российское Федерации в «окрашенные» субвенции на цели образования;
• развитие общественных начал в системе образования, включая попечительские советы и иные формы участия родителей, преподавателей, студентов в управлении образованием;
• интеграция образовательных и научных учреждений;
• формирование в системе образования общегражданских ценностей и навыков, необходимых для жизни в современном обществе;
• создание независимой системы контроля качества образования;
• приоритетное развитие образования - по доле бюджетных расходов на образование в валовом национальном продукте Россия должна входить в число 10 наиболее развитых стран;
• установление средней ставки оплаты труда работников образования не может быть ниже средней заработной платы в промышленности;
• государственная поддержка малообеспеченных семей, инвалидов и де-тей-сирот в целях обеспечения равных экономических возможностей получения гражданами образования всех уровней;
• реальное государственное обеспечение бесплатного образования всем необходимым, в том числе учебниками и возможностями информационных технологий;
• обеспечение охраны здоровья учащихся и студентов;
• гарантии участия общественности в управлении образованием на всех уровнях, развития самоуправления учащихся, студентов и педагогических коллективов;
• ответственность Правительства Российской Федерации за реализацию «Национальной доктрины образования в Российской Федерации».
В заключение повторю еще раз: образование - поле широкого национального согласия и исторического компромисса самых различных политических сил. Важно только, чтобы такие компромиссы не ущемляли интересы и права широких слоев населения, нуждающихся в бесплатном и доступном образовании.
^ ИППК МГУ им. М.В. Ломоносова ^
ОБЪЯВЛЯЕТ НАБОР СЛУШАТЕЛЕЙ по основным направлениям социально-экономических знаний:
ЭКОНОМИКА, СОЦИОЛОГИЯ, ПОЛИТОЛОГИЯ, КУЛЬТУРОЛОГИЯ, ФИЛОСОФИЯ, ИСТОРИЯ
рнннннннннннннннннннннннннннннннннннннннннннна
■ Прошедшие курсы по любым образовательным программам в ИППК МГУ ■
1 получают документы государственного образца 1
Занятия начинаются с 1 февраля 2003 года
Наш адрес: 119899, Москва, Ленинские горы, 2-й Гуманитарный корпус ^ГУ, ИППК, 8 этаж, ком. 846. Тел..: (095) 939-21-13, факс: (095) 932-88-73
