CC BY
122
После образования Российской Федерации и принятия 12 декабря 1993 года Конституции РФ, в которой наряду с провозглашением приоритета прав и свобод личности были учтены принципы международных норм, возникла необходимость принятия нового УПК, отвечающего современным тенденциям развития правового государства. Но еще на протяжении почти десяти лет продолжал действовать УПК РСФСР 1960 года, который подвергался все новым и новым изменениям. И лишь 18 декабря 2001 был принят новый УПК РФ, который на законодательном уровне в определенной степени обеспечил соблюдение прав личности при заключении под стражу.
Библиографический список
1. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года.
2. Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 года. №9 174-ФЗ.
3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 «О применении судами норм Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации» от 5 марта 2004 г. // Российская газета. -25 марта 2004 г. - № 60; Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2004. - Май. - №9 5.
4. Кистяковский А. О пресечении обвиняемому способов уклоняться от следствия и суда. -СПб., 1868.
5. Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. Меры, обеспечивающие неук-лонение обвиняемого от правосудия. - СПб., 1906.
6. Петрухин И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. -М.: Наука, 1989.
УДК 341.1/8
Султанов Ильшат Робертович
Башкирский государственный университет (г.Уфа)
ilshatsultan @list. ш
ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ МЕЖДУНАРОДНОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ
Статья посвящена изучению политико-правового статуса международных организаций и их роли в современном международном интеграционном процессе.
Ключевые слова: международные интеграционные организации, сближение международного и национального права, экономическое межгосударственное сотрудничество, международные интеграционные процессы, европейское право.
Международные организации как институциональная основа современ-. ных интеграционных процессов, по признанию многих исследователей (Т.Н. Нешата-ева, Ю.А. Тихомиров, В.И. Маргиев, Н.Е. Тюрина, О.Б. Г аевская, И.И. Лукашук и др.), недостаточно изучены. Нельзя не согласиться с тем, что «наука так и не предложила человечеству чётких представлений о значении этого феномена международной действительности для решения глобальных и региональных проблем, разрешения межгосударственных конфликтов, развития международного права и основанной на нем международной практики. Отсюда спорным остается и вопрос об организационных формах развития мирового сообщества в целом» [1, с. 37].
Например, вызывает большой вопрос группа международных интеграционных объединений. Её существование признается почти во всех учеб-
ных изданиях по международному праву, однако палитра методов их деятельности практически не раскрывается. А организационные формы и значение интеграционных сообществ для развития международных правоотношений, на наш взгляд, требуют систематизации и теоретического обобщения. Классификация международных организаций, в которую принято сегодня включать и группу так называемых наднациональных организаций [2, с. 39-50], на наш взгляд, также страдает отсутствием обоснованности.
Действительно, новаторское мировоззрение в науке о международных организациях, ставшее модным в последние два десятилетия, основывается в основном на массе необобщенного эмпирического материала, иногда действительно очень богатого, но несущественного для теории. Например, о европейском союзе в России написаны десятки монографий и еще больше учеб-
ной литературы с описанием его действительно масштабных достижений. Но в юридическую теорию международных организаций или субъектов международного права ничего существенного, тем не менее, внесено не было. С теоретической точки зрения такое изобилие эмпирического материала и его простое описание, которое мы видим в издаваемой литературе последних лет, мало что дает.
Не прояснённым порой остается и вопрос места региональных международных (интеграционных) объединений в системе международных отношений. Носят ли они действительно субординационный характер с верховенством международных структур, либо подчиненность государств-членов пока еще не стала реальностью? И станет ли вообще? Отсюда трудно предсказать и тенденции, и перспективы их дальнейшего развития, и даже время атрофии и заката, что, как показывает практика международных организаций, последние тенденции, образовавшиеся в политике членов европейского союза в области торговли [3], тоже вполне закономерно.
Новые методы регулирования международных правоотношений, коих уже немало накопилось и которые вносят такие организации в международную практику, также требуют критического теоретического «разбирательства». Вспомним только новые схемы и правила взаимодействия государств в области энергетики, оказания правовой помощи, международной торговли, унификации международных и национальных норм и т.п.
Кроме эмпирического уклона в ущерб теории, в последние десятилетия проявилось и еще одно «узкое место» в изучении международных организаций - пристрастность. Политизированность мировоззренческих подходов к международным альянсам, ставшая уже привычным делом, повлекла и излишнюю комплиментарность в их оценках. Это, бесспорно, мешает юридическому анализу и выявлению чётких и, возможно, новых юридических характеристик этих политических объединений, оставляя их в рамках лишь политических понятий и порой субъективных оценок. Соответственно и внутреннее право этих интеграционных объединений оценивается, случается, в субъективных тонах желаемого, а не действительного. Например, почти массово популяризуется субординационность в отношениях Брюсселя с государствами-членами. Но сам уч-
редительный договор данного объединения при этом авторами почему-то забывается и не рассматривается. А между тем, стоит открыть учредительный договор этого сообщества [4, с. 4549], чтобы увидеть в первых же нормах положения, закрепляющие подчиненный статус этой международной структуры по отношению к го-сударствам-учредителям. Диссонанс между доктринальными оценками и фактическим статусом международного объединения, то есть действительным состоянием его интегрированности, малозаметный в обычные годы, становится явным в острые периоды экономических кризисов. Практика многих лет свидетельствует о том, что чрезмерно мажорные оценки западных интеграционных достижений, как правило, показывают свою неадекватность перед обостряющейся фактической действительностью.
Не стал исключением и трудный для, например, европейской интеграции период кризиса 2008-2009 гг., когда, казалось бы, отлаженные интеграционные механизмы в трудные моменты дают сбой, уступая место традиционному национальному протекционизму и более сильным политическим игрокам, коими, конечно, всегда остаются государства. Не замечать таких явлений, как «откаты», «приливы», а то и атрофия интеграции, в данные периоды невозможно. Следовательно, созрела и требует сегодня пристального внимания и такая проблема, как соотношение международных организаций с другими участниками международных отношений и, в первую очередь, с государствами.
Межгосударственные интеграционные объединения и их специфические особенности в указанных областях требуют сегодня особого внимания. Заметим, что попытки выявить и дать цельное комплексное представление об отличительных атрибутах этой группы международных организаций, а также дать их теоретическое и правовое понятие имели место в большом количестве. Определить место той группы международных организаций, в которых достигнута более высокая степень сближения, чем в большинстве других межправительственных организаций, имелись неоднократно. Однако представляется, что почти все они, как правило, уходили в плоскость понятия наднациональности и наднациональных организаций и по этой причине не дали объективного представления о них. В ущерб объективным критериям в них на первый план был выдвинут до-
вольно умозрительный критерий субординации во внутренних взаимоотношениях (с верховенством союзных структур). Объем экономического сотрудничества, интенсивность правовой деятельности, степень унификации как национальных законодательств, так и международных соглашений, достигнутая с их помощью, влияние на внутригосударственные экономические и политические сектора, вовлечение в число субъектов интеграционной деятельности юридических и даже физических лиц - вот аспекты, которые, на наш взгляд, действительно объективно отличают небольшую группу интеграционных объединений от традиционных международных межправительственных организаций.
В результате мы получили довольно схематичную и нежизнеспособную концепцию так называемых «наднациональных» организаций. Приходится констатировать, что она за много лет не подтвердилась ни практикой, ни правом. Как не вспомнить в этой связи профессора Е.А. Шибаеву, которая, обобщив все разработки теории наднациональности, имевшиеся по состоянию ещё на 1992 год, уже в то время заключала, что «в советской литературе имеет место большой разброс мнений, свидетельствующий о том, что у нас всё еще нет устоявшегося понятия наднациональности» [5, с. 82]. Многие европейские исследователи, видимо избегая острых углов и неясностей, благоразумно ограничиваются лишь общим упоминанием о ней, не входя в подробную аргументацию ее признаков [6, с. 117-119]. У других же сегодня можно уже наблюдать сдержанность в оценках этого явления [7]. Еще недавно завышенная и порой не вполне адекватная комплимен-тарность в её оценках постепенно сменяется сдержанностью либо даже скепсисом [8].
В то же время теории международных «интеграционных» организаций, как самостоятельной и наиболее продвинутой группы организаций, пока не выработано. А в том, что в числе международных организаций есть небольшая группа межгосударственных объединений, которая является более интегрированной, судя по научной литературе, уже никто не сомневается.
Поэтому, на наш взгляд, перед юристами стоит актуальная задача, во-первых, «вернуться» от преобладающего эмпирического подхода к теории межгосударственных организаций. При оценках и классификациях международных организаций исходить из разработанной юридической те-
ории. И, во-вторых, подвергнуть новообразуемые термины, понятия и классификации международных организаций юридическому «фильтрованию», базирующемуся на конкретных юридических принципах и нормах. Складывается впечатление, что для того, чтобы разобраться в хаосе накопившихся за 20 лет терминов, понятий и классификаций, правовой анализ стал актуален как никогда ранее.
Необходимо также, на наш взгляд, выявить и дать комплексную теоретическую оценку основных отличительных атрибутов указанной группы международных союзов. Определить место той группы международных организаций, в которой достигнута более высокая степень сближения, чем в большинстве других межправительственных организаций. Определить по возможности тенденции, куда пойдет далее международная практика в таких союзах. Каковы организационно-правовые формы интеграционных процессов в них.
Сегодня очевидно, что в мире будут более или менее интенсивно развиваться интеграционные процессы, основанные на опыте первых международных интеграционных группировок. Известно, что их международная практика как внутри себя, так и в общении с третьими странами уже давно берется за образец и модель для вновь создаваемых межгосударственных объединений. Скажем, например, так, что наработки Европейского сообщества и интеграции 27-ми его членов в том или ином объеме были взяты на вооружение и новых организаций с участием России. В частности, организации ЕврАзЭС или Содружества независимых государств. В числе предполагаемых наименований последнего фигурировало даже «сообщество» по подобию тогдашнего «Евросообщества».
Значение интеграционных сообществ как первопроходцев для решения международных проблем действительно велико. Ими развиваются традиционные и привносятся в практику международного взаимодействия новые, более эффективные механизмы международной торговли, оптимальные трансграничные схемы энергообеспечения, охраны окружающей среды, международного разделения труда и специализации производства, неограниченного (безвизового) перемещения через границы, разрешения межгосударственных конфликтов, оказания правовой помощи, унификации международных и нацио-
нальных норм и развития международного права в целом. Новые, смелые, порой экспериментальные методы, практикуемые, например, в отношениях Евросоюза, обогащают как практический набор инструментов международного взаимодействия, так и теоретически расширяют наши представления о возможном в международном праве. (Назовем лишь несколько: можно ли, например, именовать международный договор «Евроконституцией»; возможно ли в принятии международных межгосударственных решений применение метода большинства голосования; допустима ли нормативная сила правовых актов международных организаций, подобная внутригосударственным законам; возможна ли их национальная имплементация без традиционной и привычной процедуры парламентской ратификации; реализуемо ли на практике (интеграционное) правило, согласно которому государства-члены обязаны подчиняться предписаниям организации даже в случае несогласия с ними; возможны ли всеобщие прямые выборы в общие органы таких союзов; и т.д.) За счет такой практики во второй половине XX века их диапазон существенно расширился. Их деятельностью в международную практику привнесены многие новшества как в сферу международного правотворчества (в частности в известную теорию согласования воль), так и в сферу имплементации и правоприменения международных норм и соглашений.
Наиболее важна, конечно, правотворческая деятельность. Первоочередное значение правотворчества состоит в создании основы для дальнейшего правового воздействия. Правотворчество, по справедливому заключению авторов, «является стартовым началом действия механизма правового регулирования» [9, с. 79]. Как верно отмечает румынская исследовательница, «правотворчество
- самая сложная и ответственная правовая деятельность, ибо оно создает законные рамки для общественной жизни в целом и для всех других форм правовой деятельности» [9, с. 79-80].
Другое обстоятельство заключается в том, что степень участия того или иного субъекта в правотворчестве неодинакова. Основными субъектами международного права остаются, как известно, государства. Они могут пользоваться всеми правами и нести все обязанности, предусмотренные международным правом. Им принадлежит вся полнота прав, в том числе и право на создание норм международного права, их допол-
нение и изменение» [10, с. 88]. Однако нельзя сбрасывать со счетов и влияние международных организаций на правотворческий процесс. Практика показывает, что более сильно оно у таких союзов, которые мы именуем интеграционными.
Заметим, что не только общим, довольно большим, влиянием на (международный) правотворческий процесс сильны интеграционные сообщества, но и возможностями более гибко и сиюминутно реагировать на текущие изменения в регулируемых ими областях - адекватно учитывать потребности государств, их юридических и физических лиц. Следует подчеркнуть, что, в сравнении с ними, международное право отличается негибкостью и довольно высоким консерватизмом. В интеграционных группировках оказалось легче вводить в действие нормы, которые адекватно и в нужный момент отражали бы жизнь и ее потребности. Тысячи директив и регламентов, принятых в Евросообществе за время его существования, уже по нескольку раз внесли изменения, например, в порядок безвизового перемещения и трудоустройства жителей стран союза. В международном же праве «этот процесс, безусловно, протекает значительно сложнее» [11, с. 117].
Поэтому новшества, вводимые в эту сферу интеграционными образованиями, могут наиболее чувствительно повлиять и уже влияют на внутреннюю жизнь государств, на методы, главным образом, экономической деятельности.
Международные интеграционные организации своим существованием, своей практикой дают ответ на вопрос и о тенденциях - какова предположительно будет международная практика в обозримом будущем. Имеющиеся знания об интеграционных сообществах и их анализ дают основание утверждать, что международная практика будет в возрастающей мере видоизменяться под влиянием международных интеграционных организаций. Вероятно, и в дальнейшем будет происходить интенсивное развитие новых форм и методов решения международных проблем и возрастание их удельного веса в сравнении с привычными и традиционными. Они, как было замечено, уже приобретают модельный характер для вновь создаваемых межгосударственных союзов. Поэтому мировые процессы будут в возрастающей степени развиваться под влиянием их (модельной) международно-интеграционной практики.
В числе организационных форм, в которых будет развиваться мировое сообщество, всё боль-
шее развитие получат именно международные интеграционные организации. Однако по своей юридической природе они, со всей вероятностью, останутся в ранге международных межправительственных организаций. Их наименование, так же как и сегодня, не будет иметь никакого существенного значения. А если вспомнить о проекте Евроконституции, в которую предполагалось переименовать учредительный договор о Евросоюзе, то с той же уверенностью можно утверждать и о более широкой вариабельности наименований их уставных учредительных соглашений. Они могут именоваться и сообществами, и содружествами, и союзами, объединениями и т.п. При этом как бы смелы они ни казались, возможны и наименования, свойственные не только политическим образованиям, но внутригосударственным юридическим лицам, типа «корпорации», «компании», «картели», «синдикаты» и т.п.
Но вот попытки соединить несоединимое, то есть увязать в одном политическом соединении и частное и публичное право, думается, будет так же невозможно, как невозможно это и сегодня. Например, такое наиболее прогрессивное в интеграционном плане объединение, как ЕС, никак не может выйти из статусных рамок политического субъекта - «международной организации»
- как бы его порой ни считали и ни именовали полугосударством, федерацией или конфедерацией и ни приписывали ему «комплексный» характер. В статусном плане такие образования не утратят своей политической международной публично-правовой принадлежности. В этом отношении едва ли стоит обольщаться и строить утопические надежды. Еще ни одна интеграционная международная организация не вышла за пределы отведенных ей статусных рамок «международной организации» и не трансформировалась в государство или нечто подобное. Похоже, что преобразование государства в международную организацию происходит легче, чем преобразование межгосударственного союза в единое государство.
Показательным примером того, насколько утопичной оказалась мечта еврооптимистов о качественном преобразовании такой интеграционной организации, как ЕС, явился провал Евроконституции в 2005 г. и последовавшего за ним объединительного Лиссабонского договора в 2008 г. У всех еще живо в памяти, как население ряда государств выступило против трансформации данной международной организации в статус
[федеративного] государства. Правда, кто знаком с текстами указанных документов [12], согласится с тем, что и без того ими не предусматривалось никакой смены политико-юридического статуса ЕС. Это продемонстрировало нам, что государства-учредители не допускают даже теоретической возможности отказа от собственного суверенитета в пользу созданного ими союза и от собственного верховенства в принятии решений [13, с. 55-84]. Как и при закладке ЕС пятьдесят с лишним лет назад, полномочия данного сообщества исходят от самих государств и они же, как истинная верховная власть, контролируют их применение [12, Article I-II].
Основой его, как и при создании, остался международный договор в духе Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. Всё развитие и функционирование этой самой продвинутой интеграционной группировки показывает отсутствие у нее «государственно-правового элемента» [14, с. 39]. Что говорить о других интеграционных сообществах, если даже самое передовое и, если можно так выразиться, экспериментальное образование ни на йоту не отошло от своей изначально международно-правовой основы и сохранилось в ранге, пусть и не совсем типичной, международной организации?
Так, созданные учредителями органы (ЕС, ЕврАзЭС, НАФТА, Международного союза электросвязи (МСЭ), Международной организации гражданской авиации (ИКАО) и др.) наделены не менее четко и списочно обозначенными полномочиями и предметами ведения. Перед этими целевыми объединениями также поставлены уставным договором определенные цели и сформулированы не менее чёткие задачи. Они также не могут, как правило, выходить за рамки делегированных им полномочий, а сами полномочия носят характер временный, то есть ограниченный периодом деятельности самого межгосударственного объединения. Учредителями международных интеграционных объединений являются и государства в лице своих правительств, которые и осуществляют контроль за деятельностью сформированных ими структур.
Уместно будет напомнить, что под международной организацией понимается, «прежде всего, объединение, или ассоциация государств, образующее их организационное единство, обеспечиваемое юридическими правилами функционирования организации (нормами учредитель-
ного акта и нормами “внутреннего права” организации)» [15, с. 175]. «Международная организация - это международно-правовая институция, учреждение и деятельность которой регулируется международным правом» [15, с. 176]. Справедливо добавляется к этому, что «особо важное условие, характеризующее сущность международной организации» - это то, что «организация должна быть учреждена в соответствии с международным правом» [16, с. 176]. То есть главным признаком международной организации справедливо выделяется учредительный акт - на основе внутреннего законодательства, либо международного права создается данное образование.
Согласимся, что если это международная организация, то она всегда строится на основе международного соглашения, как бы оно ни именовалось. Он, как лакмусовая бумажка в химии, позволяет легко получить ответ - можно ли отнести то или иное образование к числу международных организаций. Этот критерий позволяет заключить, что и интеграционные объединения, как бы далеко они ни продвинулись в освоении новых форм и методов деятельности, остаются в своем ранге международных организаций до тех пор, пока их правовой основой остается межгосударственное соглашение, а не «конституция», «устав» либо иная внутригосударственная учредительная форма.
Тем не менее высокая эффективность таких (интеграционных) объединений никем не оспаривается и доказывает, что их значение для решения глобальных и региональных проблем будет в будущие годы, по мнению многих исследователей, только возрастать [17]. Государства-учредители, при сохранении за собой принципиального верховенства в принятии важнейших решений, пойдут по пути более смелых экспериментов, выражающихся, на наш взгляд, в доверии интеграционным структурам более широких национальных полномочий и передачи им более широких конкретных задач.
Нельзя отрицать, что международные интеграционные сообщества - это характерная черта современного периода, богатого на самые разные проявления глобализации. Интеграционные организации юридически имеют тот же статус, что и типичные международные объединения. Между ними нет формально-юридических различий. Они обладают статусом и всеми признаками международной организации. Главный из
них, мы помним, - это межгосударственное соглашение, лежащее в их основе. В то же время указанные выше особенности позволяют говорить об их, если можно так вьгразиться, «локомотивном» потенциале. Он в общих чертах обрисован выше. Тем не менее за интеграционными объединениями многими учеными-исследовате-лями справедливо признается множество иных, более конкретных, особенностей, которые отличают интеграционное сообщество от типичной межгосударственной международной организации.
Но, кроме знания частной специфики, объективное представление о таких (интеграционных) сообществах дает, на наш взгляд, и заметно более широкую картину происходящих в мире глобализационных процессов. Дополнение к традиционной теоретической классификации международных организаций, которая принята в международном праве, позволяет более гибко и глубоко оценивать происходящие указанные выше процессы глобализации, получить более диалектическую и многогранную картину международных межгосударственных союзов, их роли и значения в современных международных отношениях.
Библиографический список
1. Нешатаева Т.Н. Международные организации и право. Новые тенденции в международно-правовом регулировании. - М.: Дело, 1998.
2. Weiler J.H.H. Community, Member States and European Integration: Is the Law Relevant? // Journal of Common Market Studies. - 1982.
3. Баррозу: закрывая границы, Дания нарушает европейское законодательство [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// www.gazeta.ru/news/lenta/2011/05/13/.shtml.
4. Статьи 2-5, 10 Договора, учреждающего Европейское сообщество // Консолидированная версия Договора о Европейском союзе и Договора, учреждающего Европейское сообщество / отв. ред. Ю.А. Борко. - М.: «Интердиалект», 2001.
5. Шибаева Е.А. К вопросу о наднациональности межправительственных организаций универсального характера // МЖМП. - 1992. - J№4. - С. 82.
6. Wieland J. Die Finanzordnung der Europaischen Union nach der Osterweiterung // Juristische Zeitung. - 2004. - Nr. 15/16.
7. Weiler J.H.H. Dual Charakter // Yearbook of European Law. - 1981. - P267; et seq., Weiler J.H.H. The Reformation of European Constitutionalism // Journal of Common Market Studies. - 1997.
8. Клемин А.В. Европейское право и Германия: баланс национального и наднационального. - Казань: Изд-во Казанского университета, 2004.
9. Нашиц А. Правотворчество: теория и законодательная техника. - М., Прогресс, 1974.
10. Крылов Н.Б. Правотворческая деятельность международных организаций. - М.: Наука, 1988.
11. Мовчан А.П. Кодификация и прогрессивное развитие международного права. - М. : Юридическая литература, 1972. - С. 117.
12. Treaty Establishing a Constitution for Europe. - Luxembourg: Office for Official Publications of the European Communities, 2005.
13. Weiler J.H.H. The Transformation ofEurope // Yale Law Journal. - 1991.
14. Фисенко В.Н., Фисенко И.В. Хартия сотрудничества в рамках Содружества независимых государств // МЖМП. - 1993. - №»3.
15. Курс международного права: В 7 т. Т. 1. -М.: Наука, 1989.
16. Schermers H. International institutional law. -Leiden, 1972. - Vol. 1 // Цит. по: Курс международного права: В 7 т. Т. 1. - М.: Наука, 1989.
17. Wehberg H. Entwicklungsstufen der internationalen Organisationen. Die Friedens -Warte, 1953-1954.
18. Киреева А. Межгосударственная интеграционная деятельность как вьтражение внешней функции Российского государства / под ред. П.И. Матузова. - Саратов: Изд-во СГАП, 2005.
19. Международно-правовые формы сотрудничества государств в Европе / отв. ред. О.Н. Хлестов, И.П. Блищенко. - М.: Международные отношения, 1977.
20. Бирюков М.М. О некоторых правовых проблемах России в связи с расширением ЕС. - М.: Государство и право, 2004.
21. Weiler J.H.H. Bread and Circus: The State of European Union // Columbia Journal of European Law. - 1998.
УДК 340
Груздев Владислав Владимирович
кандидат юридических наук, доцент Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
ЧЕЛОВЕК КАК СУБЪЕКТ ПРАВООТНОШЕНИЙ: НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ИСТОРИЧЕСКОГО МЕТОДА
На обширном историческом материале в статье рассматривается проблема человека как субъекта правоотношений. Делается вывод о возможности определения правового положения человека с точки зрения анализа практики правоотношений (правоотношений-отношений).
Ключевые слова: человек, личность, свойство, право, отношение, состояние, субъект.
а ля того чтобы не потерять своей научной значимости теория личности должна учитывать сбор и последующую новых эмпирических данных. В этом случае она также может корректироваться. Иные акценты могут быть сделаны в результате исследования генезиса юридически релевантных свойств человека как участника общественных отношений.
Исследование юридической релевантности свойств человека, особенно в аспекте историческом, предопределяет определение объекта такого исследования. Казалось бы, на поверхности лежат нормативно-правовые акты той или иной эпохи, содержащие нормативно-правовые предписания относительно тех или иных свойств человека. В большинстве случаев именно они уче-
ными и исследуются. Исходя из них, моделируются и правоотношения, участниками которых становились субъекты права. Соответственно, изучаются нормативные правовые акты и возникающие на их основе субъективные права и обязанности. С этой точки зрения определяется возможность и необходимость поведения человека, обладающего определенными свойствами, закрепленными в позитивном праве конкретной страны данного времени.
Наряду с данным подходом вполне допустим анализ не только правоотношений-моделей, содержание которых составляют субъективные права и обязанности, но и рассмотрение реального юридического взаимодействия субъектов, осуществление которого происходит в рамках условно выделяемого правоотношения-отношения [14,
