CC BY
127
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 31 (169). Право. Вып. 21. С. 97-104.
И. Р. Султанов
ВОПРОСЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПРИНЦИПА «РАСТА SUNT SERVANDA»
в международном интеграционном процессе
Рассматриваются действие одного из основных принципов международного права «pacta sunt servanda» и его реализация в международном интеграционном процессе, а также вопросы влияния и процесс нахождения оптимального баланса, связанные с увеличением роли международных интеграционных организаций.
Ключевые слова: международные интеграционные организации, сближение международного и национального права, экономическое межгосударственное сотрудничество, международные интеграционные процессы, европейское право, международно-правовой принцип «pacta sunt servanda».
Верность государств — членов международных интеграционных организаций своему альянсу есть лишь иная трактовка принципа «pacta sunt servanda». Учредительные договоры разными, зачастую довольно похожими способами закрепляют государства в альянсе и принуждают их к солидарности как внутри, так и во внешних отношениях с третьими странами. Юридическая обязанность государств действовать в унисон с общей линией союза и отказаться от какого-либо отклонения от нее со временем приобретает и немалый моральный оттенок. Например, нормы о запрете «дискриминации» товаров или услуг государств-членов со временем распространяются и на общеполитические позиции альянса. Государства с членством, если не юридически, то морально утрачивают право на собственное мнение не только во внутренней, но и во внешней политике. При этом аутсайдер-ское поведение таких государств осуждается как остальными членами, так и штаб-квартирой группировки. Наиболее показательным примером этого является Европейский союз (ЕС).
Действительно, с объединением государств в международную организацию интеграционного типа на них ложится обязанность действовать солидарно и коллективно, они должны быть верны данному союзу. Можно сказать, что этим в практику международных правоотношений привносится некий «добавочный эффект». В этом заключается особенность группировок, вышедших на уровень интеграционных взаимоотношений. Заметим, что членство в обычных международных организациях не «закрепощает» так государства, как членство в интеграционных альянсах. В некоторых из них (ЕС, ЕврАзЭС) решения принимаются большинством голосов, что уже само по себе серьезно колеблет основ-
ной принцип устава ООН — суверенное равенство государств, который гласит: одно государство — один голос. Например, члены ЕС юридически лишаются права на совершение внешнеполитических действий, которыми могли бы быть нарушены цели учредительного договора и внутреннее единство сообщества.
Конечно, в каждой международной организации существует определенный дух коллективизма, общности, солидарности. Однако в интеграционных объединениях он распространяется порой на довольно широкий круг совместных действий. С членством в них происходит переориентация государств с сугубо национальных приоритетов на требование их согласования с целями, принципами и нормами учредительного соглашения. В связи с этим заметим, что даже интеграционные союзы не наделяются учредителями собственными внешнеполитическими компетенциями, государства и в данном случае остаются основными субъектами международных правоотношений и продолжают оставаться учредителями всех международных учреждений. Учредительные договоры свидетельствуют о том, что межгосударственные альянсы не наделяются внешнеполитическими полномочиями на самостоятельное заключение международных договоров. Видимо, по этой причине юридически отклонение того или иного государства от единого внешнеполитического курса не считается в ЕС нарушением договора. Недавний пример преподнесли нам Польша и Литва, особая позиция которых, как известно, заблокировала в 2008 г. начало работы над соглашением с Россией.
В то же время нельзя игнорировать и тот факт, что в значительной степени именно в штаб-квартирах формируются основные направления внешней политики государств-членов. Другое
дело, что они принимаются, как правило, в форме лишь политических актов. Впрочем, если взять даже самое продвинутое в этом отношении интеграционное сообщество Евросоюз, то не следует считать, что оно подменило собой государства во внутренней и внешней политике. Делегирование полномочий Брюсселю осуществляется не во всех, а только в некоторых добровольно переданных секторах политической жизни. Поэтому даже такое сплоченное сообщество, как ЕС, оставляет большую свободу государствам для собственного усмотрения и формирования определенной позиции.
Сошлемся в подтверждение этого лишь на одну норму, разрешающую отклоняться от международных соглашений Евросоюза и не участвовать в них. Как гласит норма ст. 25 договора о ЕС, «ни одно соглашение не является обязательным для государства-члена, чей представитель в Совете заявляет, что он должен подчиняться собственным конституционным процедурам»1. А в проект Евроконституции была введена даже специальная статья2 о праве государств на выход из состава ЕС, что само по себе едва ли может способствовать укреплению межгосударственного блока. В договоре о ЕС имеется целый ряд норм, позволяющих отходить от общих норм в силу своих «специфических проблем государства-члена» (ст. 19) и касающихся, например, «соображений общественной морали», «общественного порядка», «государственной безопасности», «защиты здоровья и жизни людей и животных или сохранения растений, защиты национальных сокровищ», «защиты промышленной и торговой собственности» (ст. 30). Наличие у Брюсселя так называемых «исключительных полномочий» не меняет положения дел.
Избирательность позиции государств-членов имеется и в НАФТА, и в СНГ, и даже в таком более интегрированном по сравнению с ними союзе, как ЕврАзЭС. Например, в СНГ по настоянию Украины в договор была внесена «осторожная» норма ст. 30, которой государствам, не желающим участвовать в интеграционных процессах в полном объеме, разрешалось принять на себя только часть обязательств, для них предусматривалось предоставление статуса «ассоциированного члена», чем Украина и воспользовалась, внеся специальное заявление3. Эта норма дала возможность выборочного участия государств в мероприятиях Содружества. Так, возможность избирательного участия позволила Украине,
Молдове, Грузии и Туркменистану вовсе не участвовать в некоторых интеграционных соглашениях и программах Содружества.
Организация ЕврАзЭС также предоставляет довольно широкий «люфт» в выполнении своих обязательств. Ст. 19 Договора об учреждении Евразийского экономического сотрудничества позволяет даже вносить в него ничем не обоснованные изменения со стороны любого государства-члена. Примечательно, что на это не требуется никакого согласия остальных участников Союза. Достаточно оформить оговорку (вносимые изменения) отдельным протоколом, который и становится, как гласит норма, «неотъемлемой частью настоящего Договора»4. Все эти нормы свидетельствуют о том, что интеграционные меры, проводимые некоторыми межгосударственными союзами, встречают осторожное отношение к ним со стороны государств-членов. В ЕС такое «оппозиционное» отношение к интеграции получило даже свое название — евроскептицизм.
Тем не менее переориентация государств на общие интеграционные цели и принципы активно инициируется не только во внешней политике, но и во внутреннем праве. С членством в таких союзах государства становятся вынуждены подстраивать свой внутренний правопорядок под многочисленные акты альянса5. И не только подстраивать, но и отчитываться за свои действия перед штаб-квартирой союза. Словом, члены таких сообществ ставятся в довольно узкие рамки допустимого поведения. Например, в Договоре о Европейском союзе есть норма, обязывающая «государства-члены активно и безоговорочно поддерживать внешнюю политику и политику безопасности Союза в духе лояльности и взаимной солидарности»; они должны воздерживаться «от любых действий, которые противоречат интересам Союза или могли бы ослабить его действенность как сплачивающей силы в международных отношениях. Совет обеспечивает соблюдение этих принципов»6. В ЕС такая теоретическая «поддержка» и «воздержание» практически контролируются еврокомиссией и судом евросообщества.
Это значит, что, вступив в сообщество и ратифицировав уставное соглашение, новое государство дает согласие на все возможности альянса вмешиваться своими актами во внутриправовые сектора. Перечень национальных компетенций, в которые Брюссель вправе вмешиваться свои-
ми актами, довольно широк — начиная с требований имплементации коммунитарных (т. е. по существу международных) норм, предписывающих введение в национальное право интеграционных правил конкуренции, норм о недискри-минации, единой бухгалтерской отчетности, открытости для внешних инспекций и т. п., и заканчивая сферами социальной и налоговой политики, которые, как правило, считаются в странах ЕС высокочувствительными для внешнего воздействия7.
Словом, воздействие интеграционных структур на национальные правовые системы может быть весьма чувствительным и «глубоко» затрагивать их внутренние сектора. Предвидя такую опасность, государства некоторые из таких чувствительных сфер заблаговременно выводят из-под действия интеграционных соглашений.
Обязанность государств-членов соблюдать свои обязательства по договору имеет положительное действие на сближение международного и национального права. Нередко можно наблюдать и выход организаций за рамки делегированных им полномочий, и некоторую идеологизиро-ванность их внешнеполитической деятельности. Например, такие объединения, как ЕС, МВФ, Совет Европы и даже ОБСЕ, которую, впрочем, с трудом можно причислить к интеграционным сообществам, вносят некий синергетический эффект в поведение государств-членов во внешнеполитических отношениях с третьими странами. Он видится в «верности» союзу и обязанности действовать в унисон с групповой позицией. В таких альянсах на государства ложится обязанность более или менее строгой солидарности. Запрет на «особое мнение» (писаный или сложившийся в силу обычая) становится правилом поведения для всех членов альянса. Он базируется на их приверженности общим целям интеграции, единым «ценностям» и, конечно, своим юридическим обязательствам.
Принцип «раСа sunt servanda» переводится как «договоры должны выполняться». Случается, что такая верность единству идет даже вразрез с принципами устава ООН. Например, принцип мирного сосуществования государств с различным политическим строем входит в противоречие с требованиями договора о Евросоюзе 1992 г. о «приверженности принципам демократии»8, что вменяет им в обязанность иметь только ту форму государственного устройства, которая предписана актом. То есть без особого труда можно
наблюдать некоторую идеологизированность в постановке целей и задач альянса. Действие такого «добавочного эффекта» особенно заметно во взаимоотношениях с Российской Федерацией.
Опыт договоров Российской Федерации с ЕС показывает, что Брюссель вносит в договорные отношения с Россией идеологические, экономические, политические и ценностные пристрастия. В коммерческие отношения со стороны ЕС вносится политико-стратегический контекст. Вспомним, например, такой документ, как Коллективная стратегия Европейского союза в отношении России 1999 г., в которой провозглашается, что «Европейский союз по-прежнему твердо привержен совместным с Россией усилиям на федеральном, региональном и местном уровнях для содействия успеху политических и экономических преобразований в России. Европейский союз и его государства-члены готовы поделиться с Россией своим разнообразным опытом в создании современных политических, экономических, социальных и административных институтов, полностью признавая, что Россия сама несет основную ответственность за свое будущее»9. В указанной Стратегии Европейский союз определил своей основной задачей «консолидацию демократии, правового государства и государственных институтов в России»9. Этим, по сути, им декларируется установка на политическое реформирование России в соответствии со своими внутренними принципами. Сопоставляя двусторонние отношения Российской Федерации с каждым отдельным государством — членом ЕС и взаимоотношения с ЕС в целом, можно сделать вывод о том, что у данного интеграционного блока явно возникла некоторая добавочная специфика, которой в процессе индивидуального сотрудничества не наблюдалось. Например, нельзя не заметить, особенно в последние годы, что как только вопрос переходит в сферу ЕС, Брюссель начинает требовать от Правительства РФ масштабных, а порой и невыполнимых реформ административной системы. В 1990-е гг., например, ЕС подготовил и выставил России целый пакет предложений по реформированию системы ее внутренней экономической и юридической политики. Трудно уйти от впечатления, что государства этого европейского альянса используют интеграционные структуры в целях продвижения вынашиваемых ими ценностей. Находясь на стадии интеграции, эти организации, случается, несколько иначе вы-
страивают отношения с третьими государствами и организациями, чем это было на двусторонней основе. Воля штаб-квартиры альянса не всегда совпадает с волей отдельных государств, подчиняя ее.
Строгое следование целям обязывает государства к солидарному поведению на внешней арене. Договор ЕС, например, прямо требует привести свои внешнеполитические обязательства в соответствие с обязательствами учредительного договора. Например, согласно ст. 10 Договора о Евросообществе 1957 г. государства-члены компетентны и ответственны за выполнение обязательств, вытекающих из членства в ЕС, всеми доступными средствами они обязаны облегчить выполнение задач ЕС и «воздерживаться от любых мер, которые могли бы поставить под угрозу достижение целей настоящего Договора»10. Эту норму нередко именуют европейским принципом верности.
Если обратиться к Договору о Европейском союзе 1993 г., то в соответствии с ним обязанность придерживаться единой позиции во внешних делах ЕС — это юридическая обязанность каждого государства-члена. Так, согласно ст. 11 указанного Договора государства-члены обязаны «активно и безоговорочно поддерживать внешнюю политику и политику безопасности Союза в духе лояльности и взаимной солидарности». Государства обязаны «совместно добиваться укрепления и развития их политической солидарности. Они воздерживаются от любых действий, которые противоречат интересам Союза или могли бы ослабить его действенность как сплачивающей силы в международных отношениях»10. Одним словом, солидарность — это юридически обязательное поведение всех государств-членов. В ст. 15 Договора говорится еще конкретнее: «государства-члены обеспечивают соответствие своей национальной политики общим позициям».
Кроме того, государства обязались «информировать и консультировать друг друга в Совете по любому вопросу внешней политики и политики безопасности, представляющему для них общий интерес, с тем, чтобы влияние Союза, оказываемое посредством согласованных и единонаправленных действий, было как можно более эффективным» (ст. 16 Договора о ЕС). И еще одна норма: «Государства-члены координируют свои действия в международных организациях и на международных конференциях. Они при-
держиваются общих позиций на подобных форумах» (ст. 19 Договора о ЕС). То есть членство в ЕС юридически требует от национальных правительств согласованных и единонаправленных действий.
Другие сообщества, как мы уже говорили, также вносят в свои уставные акты более или менее детальные положения о верности своим союзам. Например, Договор об учреждении ЕврАзЭС в ст. 2 «Цели и задачи» зафиксировал, что «ранее заключенные Договаривающимися Сторонами между собой договоры, а также решения органов управления интеграцией продолжают действовать в части, не противоречащей настоящему договору»11. Это означает, что все внешнеполитические акты стран-членов отныне должны соответствовать договору о ЕврАзЭС.
В Договоре о создании экономического союза (СНГ) имеется аналогичная норма, правда, она акцентирует внимание уже на национальное право сторон: «...признавая необходимость достижения единообразного регулирования экономических отношений, Стороны согласились привести национальное законодательство в соответствие с нормами настоящего Договора и международного права»12. То есть налицо та же правовая и политическая консолидация членов уже другого союза.
Очень похожие, только значительно детализированные нормы включены и в текст соглашения НАФТА. На наш взгляд, их, бесспорно, можно считать принципом верности государств (сторон) интеграционному союзу. Например, норма ст. 103 «Отношение к другим соглашениям» провозглашает: «в случае возникновения любого несоответствия между настоящим Соглашением и другими соглашениями, это Соглашение имеет преимущественную силу за исключением случаев, предусмотренных настоящим Соглашением»13. В отношении политики конкуренции ст. 1501 гласит: «Каждая Сторона принимает и поддерживает меры по запрещению антиконкурентного делового поведения и вправе принять соответствующие меры по отношению к нему, признав, что такая мера будет способствовать выполнению целей настоящего Соглашения. С этой целью Стороны должны консультироваться время от времени об эффективности мер, принимаемых каждой из Сторон»13. В ст. 1703 говорится: «Каждая Сторона предоставляет гражданам другой Стороны режим, не менее благоприятный, чем он предоставляется
своим собственным гражданам в отношении защиты и обеспечения соблюдения всех прав на интеллектуальную собственность»13. В ст. 1602 «Общие обязательства» приводится следующее положение: «Каждая Сторона применяет меры, касающиеся соблюдения положений настоящей главы. и должна оперативно применить эти меры, чтобы избежать неоправданного ущерба или задержки в торговле товарами или услугами.»13. В ст. 1101 говорится: «Ничто в настоящей главе не должно толковаться как препятствование стороне для оказания услуг или выполнения функций, таких, как правоохранительные, исправительные. »13.
В более общем виде принцип верности выражен при введении всеми сторонами национального режима. В частности, ст. 301 (о национальном режиме ГАТТ) определяет, что «каждая Сторона вводит национальный режим для товаров из другой Стороны.»13; ст. 302 провозглашает: «.ни одна из Сторон не может увеличить все существующие таможенные пошлины или принять какие-либо таможенные пошлины на какой-либо из товаров»13; ст. 309 говорит о запрете импортных и экспортных ограничений. Заметим, что аналогичная норма есть и в Договоре о Евросообществе: «.ни одна из Сторон не может принимать или поддерживать какие-либо запреты или ограничения на импорт какого-либо товара.»13. Но особенно жестко принцип верности интеграционному единству закрепляется все же в договоре о ЕС. Указанный принцип был расширен в договоре о Евросоюзе 1993 г. и на отношения государств-членов с третьими странами, т. е. на внешнюю политику, чего раньше не было.
Строго говоря, связывать экономические отношения политическими условиями (демократизацией, административными и судебными реформами, сменой политического строя, борьбой с коррупцией и т. п.) — это не российская, а именно западная практика. Так, Международный валютный фонд (МВФ) выдает кредиты государствам-просителям лишь при условии выполнения ими его политических требований. При этом, напомним, МВФ не имеет права связывать кредитование с политическими требованиями. Еще в 1990-х гг., выдавая небольшие кредиты, он обязывал Правительство РФ реформировать экономику по указанным стандартам ГАТТ/ВТО, а затем требовал отчетности за их исполнение. Так, «в ноябре 1999
года бывший глава МВФ М. Камдессю заявил, что Совет директоров принимает во внимание мнение мирового сообщества при приостановке очередных траншей России. Это положило начало розыгрышу “чеченской карты” — “деньги в обмен на прекращение военных действий на Кавказе”. Словом, это был, по существу, политический шантаж, несмотря на то, что в уставе МВФ записано, что он не имеет права на политические требования. Именно поэтому МВФ стал прикрываться критическими и отчасти надуманными замечаниями по существу выполнения тех требований, которые он предъявил России в экономической сфере»14.
Такая практика продолжилась в 2009 г. и в отношении Украины, когда МВФ ответил на ее просьбу о кредите (5 млрд. долларов США) требованиями остановить на два года повышение пенсий и повысить налоги. Европейский союз также, казалось бы, из чисто экономических потребностей не стесняется извлекать политические и идеологические выгоды, внедряя в пра-вопорядки третьих государств так называемые «европейские ценности». Особенно много примеров такой экстраполяции своих интеграционных достижений можно видеть на пространстве ЕС и соседних стран. Укажем, в частности, на распространение «шенгенских» правил о безвизовом перемещении и перевозке грузов на некоммунитарные страны — Швейцарию и Норвегию. Приведем еще один пример. Так, валютно-экономический союз ЕС, действующий с 2002 г., распространился вдруг на не состоящую в нем Черногорию, где была введена единая валюта (евро). В результате в 2006 г. она, как известно, вышла из состава Югославии. Не забудем упомянуть и соглашения о партнерстве и сотрудничестве ЕС и РФ с Украиной, Казахстаном. Запущена и новая коммунитарная программа ЕС, которая называется «Восточноевропейское партнерство». Заметим, что в нее включены Белоруссия, Украина, Молдова, Грузия, Азербайджан, Армения, но не Россия.
Говоря о солидарности, которая влечет экстраполяцию интеграционных ценностей, укажем и на нашумевшую в последние годы Европейскую энергетическую хартию 1991 г. Она демонстрирует стремление сообщества включить в разработанную в ЕС интеграционную схему третьи государства и организации. В интеграционных альянсах иногда случается выход за рамки собственных внутренних компетенций. Некоторые
интеграционные проекты, планировавшиеся сначала как внутреннее дело, по тем или иным причинам могут выйти за сугубо внутренние рамки и распространиться на третьи государства, которые, заметим, не являются соседствующими. Примером может служить, как мы указали, Европейская энергетическая хартия, которая базируется на внутренних директивах ЕС по газу, электроэнергии, нефти и энергетической безопасности, но распространяет их и на третьи государства.
Отметим также, что в Хартии, относящейся к Монголии, Пакистану и прочим неевропейским государствам, оказались заложены те же принципы энергетической безопасности, что и в указанных директивах. Однако круг государств, вовлеченных в ее сферу, оказался намного шире тех 27 стран, которые входят в интеграционную зону ЕС. Напомним, что подписало Европейскую энергетическую хартию 51 государство, а ратифицировали Договор к Европейской энергетической хартии 1994 г. уже 46, включая Монголию, Пакистан, Японию, Афганистан, Украину, Молдавию и еще два десятка стран, не являющихся членами названной еврогруппировки. Разрабатывались Хартия и Договор к ней в штаб-квартире ЕС, находящейся в Брюсселе. Однако экстраполированы они были, как видим, весьма широко — за пределы внутреннего интеграционного пространства. Соответственно, внутренние нормы, принципы и «ценности» Хартии и Договора распространяются на третьи страны.
Таким образом, как во внутренних директивах интеграционного альянса, так и в его внешнеполитической Хартии Брюсселем утверждаются принципы экономического либерализма, означающие снижение государственного участия в энергетике; принцип недискрими-нации, означающий запрет на все виды протекционизма и дискриминации. В Хартии по аналогии с самим ЕС фиксируется та же обязанность — воздерживаться от всякого рода дискриминации по отношению к «пользователям» (ст. 12(2)); требование «доступа к бухгалтерии» предприятий природного газа со стороны государства-члена (ст. 16(1)) и его «компетентных органов» (Ст. 16(2)). И, как это принято в ЕС, правило недискриминации вводится как генеральный и сквозной принцип, распространяющийся на все отрасли интеграционной деятельности.
Требование либерализации рынка газа и электричества также не стало новеллой и изобретением Еврокомиссии. В этом нет ничего удивительного, ибо либерализация экономик — это то требование, которое вытекает из соглашения ГАТТ/ВТО, членами которого являются все страны ЕС, а также из учредительного договора о Евросообществе, составленного в 1957 г. на основе норм ГАТТ 1947 г. В числе преемственных задач мы видим в Хартии 1991 г. все базовые правила рыночной конкуренции, которые считаются в ГАТТ и, соответственно, в ЕС основополагающими для единого рынка. Однако интеграционные сообщества пытаются монополизировать с помощью интеграционных методов стратегически важные высоты национальных экономик третьих стран. Это касается, в частности, энергетики: «Европейская комиссия предлагает Странам — Членам ЕС отказаться от самостоятельной политики в отношении покупки энергоресурсов и передать эти полномочия чиновникам в Брюсселе. Таким образом, должна сформироваться европейская монополия по покупке газа, которая будет стремиться организовать конкуренцию между поставщиками “голубого топлива” и сбить цену на него»15.
Получается, что, пройдя этап внутренней интеграции и достигнув довольно высокого уровня в решении поставленных перед сообществом задач, подобные межгосударственные союзы начинают выходить за рамки сугубо внутренних целей и все более распространяют (экстраполируют) содержание своих интеграционных норм и принципов на конвенции и отношения вовне.
Другим примером такой экстраполяции являются проекты в области образования. Самый известный из них — Болонская декларация 1999 г. Напомним, что инициаторами Болонского процесса выступили в 1998 г. министры образования государств — членов ЕС: Франции, Германии, Италии и Великобритании. Суть ее заключается в формировании единого европейского образовательного пространства и общеевропейской системы образования. В основу этой системы положены шесть принципов Болонской декларации. Она способствует интеграции национальных образовательных систем не только стран, входящих в европейское интеграционное сообщество, но и многих других государств. Сегодня ее участниками стали уже 33 государства Европы, включая и Россию, которая в июне 2003 г. также подала заявку на присоединение к Болонскому
процессу. Реализация целей Болонской декларации планируется к 2010 г. Этот процесс направлен на расширение доступа к европейскому образованию и повышение его конкурентоспособности. Болонский процесс способствует сближению европейских стран посредством расширения связей между университетами и повышения мобильности студентов и преподавателей.
Итак, на рассмотренном нами этапе европейская интеграция выходит за рамки своих полномочий и вторгается в образовательную сферу, не входящую в круг предметов ее ведения, способствуя этим формированию так называемой европейской идентичности, суть которой, как показывает практика, заключается в экстраполяции влияния на соседние государства. К тому же широко распространенная практика международных соглашений с третьими странами и организациями также влияет на продвижение норм и принципов интеграционного права. Следует учесть, что ЕС уже разработал десятки соглашений об ассоциированном членстве в нем. В 2008 г. положена основа для учреждения под эгидой ЕС и нового Средиземноморского межгосударственного союза, в который вошли 13 государств, включая страны Южной Европы и Северной Африки.
Таким образом, через свои договоры с третьими странами европейские интеграционные организации распространяют собственные либеральные правила на такие страны и другие организации. В итоге некоторые региональные интеграционные проекты могут приобретать поистине глобализационный масштаб. Начатые как сугубо внутренние проекты того или иного союза, они вполне могут стать проектами как соседних государств, так и отдаленных, а также других международных объединений. Сильное, успешное и авторитетное интеграционное сообщество привносит свои концептуальные наработки в мировую практику международного общения. Благодаря таким проектам сближение международного и национального права происходит ускоренными темпами и не только в государствах, являющихся членами альянса, но и в странах, не входящих в число членов данного сообщества.
Оценивая деятельность международных интеграционных союзов с точки зрения их влияния на сближение международного и внутреннего права государств, нельзя игнорировать тот факт, что, благодаря интеграционным сообществам и
сближению международного и внутреннего права, на которое они эффективно воздействуют своими новаторскими методами, в государствах-членах и в мире все более утверждаются общие гуманитарные и нравственные принципы и «ценности». Интеграционные объединения являются успешным средством воздействия на этот процесс, ускоряя его. Поэтому становится все более актуальным углубленное понимание граней соприкосновения международной и национальной правовых систем. Необходимо находить сходство актов международных сообществ с актами внутреннего права государств. Заметим, что акты интеграционных структур уже по своему оформлению нередко имеют сходство с актами национального права государств. Например, принципы, акты и нормы, издаваемые в рамках ЕС, СНГ или Совета Европы, могут обладать как признаками норм (актов и принципов) международного права, так и признаками внутреннего права указанных сообществ. Объединяет их зачастую и правовая форма, и внушительная нормативная сила, свойственная, скорее, императивным актам национального права, чем международным (компромиссным и координационным) соглашениям16.
Примечания
1 Консолидированная версия Договора о Европейском Союзе и Договора, учреждающего Европейское Сообщество / отв. ред. Ю. А. Борко. М., 2001.
2 Article I-60 Treaty, establishing a Constitution for Europe. 2005.
3 См.: Заявление Украины в связи с договором о создании экономического союза // Бюл. междунар. договоров. 1995. № 3.
4 Договор об учреждении Евразийского экономического сотрудничества. URL: http://www.tamognia.ru/laws/law_657. htm.
5 См., напр.: ст. 28, 29, 30, 31 Договора, учреждающего Европейское Сообщество, предписывающие отказ от запретов на ввоз иностранных товаров (если те произведены в странах ЕС).
6 Консолидированная версия Договора о Европейском Союзе и Договора, учреждающего Европейское Сообщество / отв. ред. Ю. А. Борко. М., 2001.
7 См., напр.: Питерс, Д. Системы социального обеспечения государств — членов Европейского союза. Казань, 2004. С. 10; Каргалова, М. В. От социальной идеи к социальной интеграции. Становление социальной политики Европейского Союза. М., 1999. С. 65.
8 Консолидированная версия Договора о Европейском Союзе и Договора, учреждающего Европейское Сообщество / отв. ред. Ю. А. Борко. М., 2001.
9 Коллективная стратегия Европейского Союза в отношении России, утв. на саммите ЕС в Кельне 4 июня 1999 г. // Справ. правовая система «КонсультантПлюс».
10 Консолидированная версия Договора о Европейском Союзе и Договора, учреждающего Европейское Сообщество / отв. ред. Ю. А. Борко. М., 2001.
11 Договор об учреждении Евразийского экономического сотрудничества. URL: http:// www.tamognia.ru/laws/ law_657.html.
12 Договор «О создании экономического союза» от 24 сентября 1993 г. // Бюл. междунар. договоров. 1995. № 3.
13 Североамериканское соглашение о свободной торговле (НАФТА). URL: http://translate.google.ru/translatel.
14 Шенаев, В. Н. Россия и Евросоюз — проблемы экономического партнерства / В. Н. Шенаев, Н. П. Шмелев // Соврем. Европа. 2000. № 1.
15 Страсти по газовой ОПЕК: Интервью с директором Института национальной энергетики С. Правосудовым. URL: http://www.worldenergy.ru/index (дата обращения: 13.04.2007).
16 Приведем только один пример указанного внешнего сходства интеграционных и национальных актов, взятый из проекта Евроконституции 2005 г. — несостоявшегося учредительного акта Европейского союза. В этом документе предусматриваются, например, такие формы правовых актов, как «европейские законы», «европейские рамочные законы», «европейские постановления», «европейские решения», «рекомендации» и «мнения».
