CC BY
89
Пожалуй, самым общим определением идеала может быть признано положение о том, что он представляет собой форму духовности и высший регулятив деятельности [1]. Между тем, такое определение сколь бесспорно, столь и абстрактно, оно выделяет самые общие характеристики идеала и его теоретико-методологическую сущность. В философской традиции идеалы рассматриваются как сфера должного и в контексте реальной деятельности индивидов представляют собой цель (цели), на достижение которой она направлена. С учетом социокультурного контекста человеческой деятельности, ее обусловленности реальными связями и отношениями, очевидно, что идеалы - это «...конкретно-исторические цели, увенчивающие строй целеполагающих побуждений. Это задачи жизни, оцененные как разрешающий момент ее противоречий. Это та перспектива бытия, которая выражается, вырастает из его собственных противоречий, а вместе с тем несет в себе возможности их прохождения и разрешения» [1, с. 162]. Та диалектика действительности и идеала, на которой настаивал диалектический материализм, есть обусловленный их соотношением процесс разрешения противоречий, объективно возникающих между потребностями общества и возможностями их реализации в конкретных исторически обусловленных социальных условиях.
В данном контексте очевидно, что идеал, конкретизируясь в целях деятельности, предполагает разные формы своей реализации и, соответственно, разные его виды, такие как политический, эстетический, моральный, правовой и др. Значит ли это, что правовой идеал можно отождествить с целями юридической деятельности? Если - да, то это неизбежно означает, что данные цели в этой сфере деятельности никогда не достигаются, также как не достижим нравственный, эстетический идеал, поскольку никогда не могут совпасть сфера должного и сфера сущего.
Такой подход, отождествляющий идеал (правовой идеал) с формой разрешения противоречий действительности, весьма распространен и сегодня. Так, согласно одной из точек зрения, «.правовой идеал представляет собой характеристику объективных потребностей людей, проявляющихся в социальных отношениях и связях, отражает эти потребности; именно они, эти потребности, а не право. воздействуют на людей (в том числе на законодателя), на их отношения. Люди в своих отношениях пытаются "вырваться" из формальных норм позитивного права, если последние устарели настолько, что противоречат объективным потребностям общественного существования и развития» [2].
Безусловно, нельзя не признавать целеполагающего значения идеала, его роли в концептуализации потребностей общества, но столь же очевидно и то, что нельзя к этому сводить его нормативное значение, его нормативную природу. Так, например, если признать, что правовой идеал является руководящим принципом юридической деятельности, то нельзя не признать и его реализацию в правовой действительности, поскольку сколь бы ни была юридическая деятельность ущербна в своем несовершенстве, тем не менее, какая-то часть целей, которые в ее рамках ставились, должна быть достигнута.
Нисколько не отрицая того факта, что как и всякая деятельность, юридическая деятельность всегда мотивирована соответствующими общественными потребностями, следует, тем не менее, отметить, что ее нормативно-правовая природа объясняется не столько этими целями, сколько внутренними механизмами правоприменения, правотворчества, правореализации, механизмами правового воздействия и др. Здесь правовой идеал выступает не как цель деятельности, а как имеющая исток в правовых ценностях конструкция права, реализованная в соответствующих юридических формах, источниках права, юридических механизмах, правовых началах и принципах.
Распространенные точки зрения, согласно которым правовой идеал как норма правосознания [3] воздействует на действительность посредством его существенной роли в правотворчестве, благодаря своей включенности в механизм правомерного поведения [4], в силу первичности государственно-правовой идеологии по отношению к правовой действительности [5], весьма близки к правовому идеализму. Причина же правового идеализма, который, по некоторым оценкам, есть переоценка значения идеальных факторов права, заключается в «.в юридическом невежестве, деформированном правосознании, неразвитости правовой культуры общества. Правовой идеализм внешне менее заметен, чем нигилизм, однако явление это причиняет такой же вред государству, обществу, как и правовой нигилизм» [6]. В этом смысле совершенно справедливо мнение, согласно которому правовой идеализм во многом и есть правовой нигилизм [7].
Так, если важной предпосылкой правотворчества является правовой идеал, то как он может быть не выражен в позитивном праве? Если правовой идеал включен в механизм правомерного поведения, то как он может не реализовываться в правоотношениях и, соответственно, в нормах права? Если, наконец, правовой идеал является основой государственной правовой политики, то разве может он не объективироваться в правовой системе общества?
Различные ответы на данные вопросы, встречающиеся в юридической литературе, делают очевидной точку зрения о том, что следует вести речь о двух доминирующих подходах к проблеме правового идеала. Первый из них отождествляет правовой идеал с нормами морали в их приложении к оценке позитивного права. Такой подход по своей сути является философским или философско-правовым. Он имеет значение в оценке правовой действительности с точки зрения естественно-правовых принципов, считающих право, юридический закон вторичным явлением по отношению к естественному праву, которое и есть ни что иное, как правовой идеал. Второй же подход рассматривает правовой идеал в качестве юридически значимого феномена. В данном случае правовой идеал есть реализованный в праве общественный идеал, идеал соответствующего правового порядка, реализующего необходимое качество и содержание социальной справедливости в форме источников и норм права, юридических механизмов, юридических конструкций - правовой материи, в которой в снятом виде присутствуют социально значимые ценности.
Так, центральное место в системе идейных детерминант и регуляторов правомерного поведения личности занимает именно правовой идеал. При этом правомерное поведение следует рассматривать как «...поведение, ограничиваемое правами и свободами тех или иных субъектов общественных отношений, не противоречащее нормам позитивного права, соотносимое с правовыми, политическими, моральными и религиозными ценностями в конкретном обществе и в конкретную историческую эпоху» [4].
Другими словами, хотя правовой идеал и не находит юридического закрепления в правовых нормах, он пронизывает всю правовую систему, позитивное право, представляет собой определенное качество правопорядка и содержание законности, есть ни что иное, как соответствующая духу законодательства логика связей и отношений институализируемых правом ценностей.
Пожалуй, Н. Н. Алексеев в контексте своего феноменологического правопонимания дал весьма плодотворную оценку правового идеала как категории теории права. По его мнению, «познание идеалов, их структуры и элементов не может происходить путем провозглашения и проповеди, а должно решаться феноменологически, то есть путем адекватного описания тех данностей, которые наблюдаются в подлежащем изучению предмете» [8, с. 46]. При этом Н. Н. Алексеев понимал конкретно-историческую обусловленность правового идеала, его обусловленность социокультурными особенностями общества, поскольку, как полагал правовед, «невозможно формулировать закон справедливости, имеющий значение для всех времен и для всех условий» [8, с. 122].
Придерживаясь второй точки зрения, мы полагаем, что правовой идеал нельзя создать в тиши кабинета, по наитию, в результате абстрактных метафизических умозаключений. Его можно лишь познать, исходя из критериев целесообразности общественного развития, на основе раскрытия содержания аксиологического контекста общественной жизни, социокультурных особенностей общества, а также, естественно, опираясь на изучение сущности правовых ценностей, нашедших свое опредмечивание в юридических конструкциях, правовых нормах и институтах и пр.
По сути дела, обсуждаемый вопрос есть вопрос о роли, которую играет идеология в юридической деятельности. То есть, речь идет о том, является ли идеология той содержательной основой, на которой и формируются правовые нормы, институты, отрасли прав, все то, что и принято именовать правом.
Однозначно отрицательный ответ на данный вопрос предполагает апелляцию к формальнологической особенности права как нормативной системы, определяющей внутренние закономерности правообразования, правореализации, правоприменения и пр. При этом именно юридико-технический инструментарий как формально-логическая основа права, обеспечивающая объективность как самого права, так и науки о праве, рассматривается в качестве гарантии его идеологической нейтральности. Согласно данной точке зрения ценности и идеалы как таковые в древности действительно играли роль
в процессе становления права. Однако возникнув, право развивается на основе своей внутренней логики [9].
Тем не менее, существует целый ряд аргументов против такой точки зрения. Так, В. М. Баранов полагает: «Представляется, что доктринальная позиция об идеологической нейтральности юридической техники требует в современных условиях коренного пересмотра. Как всякий инструментарий, юридическая техника может и активно используется в контексте решения определенных политических, сугубо идеологических, в том числе узкогрупповых задач. Стабильность и историческая преемственность многих приемов юридической техники отнюдь не означает их идеологической нейтральности и политической "всеядности"» [10, с. 181].
Очевидно, что та совокупность приемов и средств юридической техники, которая используется в процессе законотворчества, правоприменения и правореализации ценна не только своей прикладной ценностью, но и тем, что имеет соответствующую идеологическую составляющую. В частности, речь идет о приеме отсылок, идеологическая окраска которых очевидна во многих нормативно-правовых актах, в том числе и в Конституции РФ. Так, основной закон формулирует общеправовые начала и ценности, на которые как на высший авторитет должны ссылаться отраслевые акты.
При этом составляемый законопроект получает юридическую легитимацию посредством ссылки на Конституцию РФ даже в тех случаях, когда в ней отсутствует упоминание той или иной сферы деятельности. В качестве примера можно привести ст. 3 Федерального закона от 5 декабря 2005 г. № 154 «О государственной службе российского казачества», согласно которой «правовой основой государственной службы российского казачества является Конституция Российской Федерации, настоящий Федеральный закон, другие федеральные законы и иные нормативные правовые акты Российской Федерации в области государственной службы» [11].
Принятие данного закона, естественно, обусловлено не внутренней логикой развития права, а политической целесообразностью, ценностным, идеологическим контекстами.
В связи с вышеизложенным нельзя не согласиться с мнением о том, что ценности и идеалы являются духовной основой права и во многом формируют его содержание, проявляясь в тех или иных формах на самых разных этапах юридической деятельности. Именно поэтому следует признать, что юридико-техническая составляющая права не означает идеологической нейтральности, игнорирующей правовые идеалы. Напротив, в ней правовая идеология проявляется в наибольшей степени, что обусловливает необходимость ценностного подхода к изучению правовой действительности. Так, по некоторым оценкам, «без ценностного подхода нельзя выявить роль права в культурном и общественном развитии, понять проявления преемственности в праве, связь между правом и моралью. Без него невозможно осмысление поведения человека в праве и механизмов правового регулирования, воздействия норм права на сознание» [12, с. 217].
Поэтому необходимо отметить, что правовые идеалы следует рассматривать в качестве способа правовой рационализации правовых ценностей, формирующихся в обществе, на базе которых строится правовое сознание, правовая культура [13; 14]. По нашему мнению, правовые идеалы формируются посредством определения круга правовых ценностей, воплощаемых в позитивном праве, на основе иерархизации ценностей по уровням правотворчества, путем определения их приоритета, поддержания ценности права в целом, благодаря адекватному отражению в праве той совокупности и иерархической структуры правовых ценностей, которые соответствуют особенностям общества.
Итак, следует обратить внимание на необходимость развития предложенного подхода в изучении правовой действительности и юридической деятельности, в том числе и в процессе анализа воплощения правовых идеалов в нормах права, их толкования, взаимодействия между собой в целях совершенствования права.
Литература
1. Давидович В. Е. Теория идеала. Ростов н/Д, 1983.
2. Аверин А. В. Истина и судебная достоверность (постановка проблемы). URL: http://sci-book.com/ugolovnyiy-protsess/pravovoy-ideal-deystvuyuschee-pozitivnoe-60967.html
3. Бацунов А. Н. Правовой идеал как норма правосознания // Электронный журнал Курского государственного университета. 2011. № 1.
4. Смирнов А. Р. Правосознание в механизме правомерного поведения: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
5. Величко А. М. Государственно-правовые идеалы России и Запада: соотношение правовых культур: дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2000.
6. Вороненков Д. Н. Правовой нигилизм и правовой идеализм (теоретико-правовое исследование): дис. ... канд. юрид. наук. Коломна, 1999.
7. Матузов Н. И. Правовой идеализм как оборотная сторона правового нигилизма // Государство и право. 2013.№ 10.
8. Алексеев Н. Н. Основы философии права. СПб., 1999.
9. Алексеев С. С. Тайна и сила права. М., 2009.
10. Баранов В. М. Проблемы идеологической нейтральности юридической техники // Доктринальные основы юридической техники. М., 2010.
11. Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. № 50, ст. 5245.
12. Бабенко А. Н., Бабенко Н. А. Аксиологические основы юридической техники // Доктринальные основы юридической техники. М., 2010.
13. Працко Г. С. Порядок общества и уровни ценностного бытия человека // Порядок общества: теория и практика государственно-правового развития: межвузовский научный сборник. М., 2012.
14. Рассказов Л. П. Теория государства и права. М., 2013.
