CC BY
81
Вестник ПСТГУ
IV: Педагогика. Психология
2011. Вып. 4 (23). С. П2-П7
Православное образование
В УСЛОВИЯХ ЗАПАДНОГО ПРОЗЕЛЕТИЗМА
Речи Посполитой (XVI в.)
Н. Ю. Налётова
Юго-западная Русь, оказавшаяся перед лицом религиозного и культурного западного прозелитизма Речи Посполитой, реализовала новую модель православной образованности, которая носила более модернизированный характер, чем та, которая существовала в традиционной Руси. Антитезой иезуитским коллегиям становятся церковнообщественные братские школы, в которых был осуществлен синтез светского образования и религиозно-нравственного воспитания.
Просветительская деятельность Русской Церкви в отдельные периоды отечественной истории неоднократно становилась предметом научного интереса исследователей (Г. З. Агафонова, Е. П. Белозерцев, И. М. Бочарова, Ш. И. Ганелин, Ю. Ю. Гузей, С. Ф. Егоров, иеромон. Петр (Еремеев), Н. А. Константинов, Е. П. Логунова, В. З. Смирнов, И. А.Соловцова, В. А. Тарасова, архим. Евгений (Шестун) и др.). Этот интерес не случаен, поскольку христианство с момента его принятия нашими предками являлось духовной доминантой бытия России и ее образовательным конструктом.
Во-первых, оно выступало как идеологическая основа жизни общества, как идеологическое мировоззренческое основание, которое составляет существенную характеристику системы историко-педагогических учений.
Во-вторых, Православие являлось основой нравственного сознания общества и нравственного поведения человека. Христианство есть не столько религия об устройстве мироздания и общества, сколько религия о том, как жить человеку, о смысле человеческого бытия, о совести, долге, чести. Нравственные заповеди христианства, обращенные к совести человека, находили отражение в педагогических системах.
В-третьих, огромное влияние Православие оказало на культуру и искусство, которые во все времена были неотъемлемой частью педагогического процесса.
Обращаясь к исследованию православного просвещения в России, заметим, что на Руси не было цельного образа школы. Церковное просвещение стояло веками на уровне начетничества и случайных личных дарований. Учить и учиться значило уметь читать и писать — и только. Причем объяснение многовековой
русской бесшкольности заключалось не в пассивности Церкви в вопросах образования, которую отдельные исследователи (А. А. Зимин, А. И. Клибанов, Я. Н. Щапов), связывают со скупостью и нежеланием тратить материальные средства на школы. Достаточно вспомнить просветительскую энергию монастырского благочестия, героев святости и подвига, чтобы понять, что дело заключалось вовсе не в материальных затратах, а в том, что категории логизирующего разума, науки и вообще светской (земной) культуры в церковном сознании отсутствовали. А. В. Карташев пишет, что этот минимум просвещения Церковь «берегла и пронесла в сохранности через века разрух и военных разгромов и народных бедствий»1.
В XVI в. впервые школьная система была поставлена перед выбором. Школы Юго-Западной Руси, в отличие от школ Руси Московской, свободно развивавшихся в Православном Царстве под традиционным руководством Православной Церкви, должны были существовать в условиях конфессиональной альтернативы.
Единая нераздельная Русь еще с XIV в. распалась на Западную и Восточную. Юго-Западная Русь, включавшая в себя Волынскую, Галичскую, Полоцкую, Киевскую, Смоленскую, Северскую земли находилась под властью князей Литовских, а затем, в XVI в., и польских владык.
Русь, большей частью православную, буквально наводнили протестантские и, главным образом, иезуитские проповедники, миссионеры, которые воздействовали на православный народ через традиционные средства церковного просвещения: школу, литературу, проповедь и богослужение.
Учреждение иезуитских бесплатных школ — «коллегий», в которые отдавали учить детей не только католики и протестанты, но и русские православные, имело место в Вильне (1570), Ярославле (1571), Владимире (1577), Львове (1597 г.), затем в Перемышле, Полоцке, Риге, Холмщине и Галичине. Заметим, что Виленская коллегия уже в 1573 г. была преобразована в университет, имевший право на раздачу ученых степеней бакалавров, магистров и докторов «свободных наук», философии и богословия.
Естественно, что польско-католическая экспансия привнесла с собой принципиально новую систему социокультурного характера (не комплементарную русской социокультурной системе), которая, в свою очередь, начала оказывать негативное влияние на привычную систему воспитательно-мировоззренческих ценностей и практику обучения.
Исследования ряда ученых (П. В. Знаменский, А. В. Карташев, С. И. Миро-польский, Д. В. Поспеловский, архим. Иоанн (Экономцев) и др.) единодушно характеризуют тип образованности иезуитских коллегий как схоластический, причем на Руси он приобрел особенно уродливую форму. Это была длительная пропедевтика к богословской науке, которой подавляющее большинство учащихся так и не достигали. Без конца изучалась латинская грамматика и стилистика, учились читать и писать по-латыни. Священное Писание, святоотеческие творения изучались только как подбор текстов доказательства главенства папы
1 Карташев А. В. Собрание сочинений: В 2 т. М., 1993. Т. 2. Очерки по истории Русской Церкви. С. 543.
и правильности догматов Римской Церкви. Математики было мало. Истории не было совсем. Изучалось, по словам историка С. И. Миропольского, «так называемое “erudition”, хрестоматия литературной всякой всячины...»2.
Известно, что схоластический тип образованности иезуитских коллегий после некоторого православного сопротивления их типу и традициям уже в XVII в. в Киеве и через Киев в Москве станет прототипом всего строя духовной школы, с которым Русская Православная Церковь будет бороться до самого конца XIX в.
О микроклимате в данных учебных заведениях дает нам сведения дореволюционный исследователь Н. О. Лавровский: «Дисциплина была требовательная... ежедневные “exercitia spiritualia” — упражнения, точно регулирующие каждое движение мысли. назначалось определенное время, когда нужно было размышлять и обязательно “со слезами”, например, о грехе или о Страшном суде.»3
Человеческие качества и стремления воспитуемого, такие как родство, дружба, приязнь, в школах тщательно вытравливались из души; личная жизнь совершенно подавлялась. Исследователь с негодованием отзывается о взаимном и систематическом шпионстве друг за другом, о бичеваниях и сечениях инакомыслящих, о том, что «даже исповедь служила средством овладения совестью новицианта». «При этом внушалась внешняя благовоспитанность, мягкость, вкрадчивость в обращении»4.
Вероятно, правильно будет предположить, что благодаря такой организации из этих коллегий выходили люди, готовые отстаивать папизм, яростные и беспощадные фанатики, хитрые деятели, не останавливающиеся ни перед чем для достижения своей цели.
Необходимость сохранения юго-западными славянами своей национальной и культурной самобытности, которая связывала их с восточным, грекохристианским вероисповеданием, подвигла православную общественность к организации православного просвещения на своей территории.
Справедливо будет отметить, что на Люблинском сейме политический акт унии Литвы и Польши был подписан и некоторыми представителями Православной Церкви (митр. Сильвестр Белькевич и др.). Раздача «духовных хлебов» светскими инстанциями накопила в рядах православного духовенства множество недуховных и своекорыстных людей, далеких от понимания забот о православном просвещении, о грозящих ему реформационных и латинских опасностях. Прот. Георгий Флоровский с горечью пишет о «“великом грубиянстве и недбалости” местного клира»5. И поэтому, по мнению богослова, вся тяжесть самозащиты легла на церковный народ. В соборном творчестве крепло церковное самосознание.
Заслоном на пути католической экспансии становятся православные братства. Первыми сложились Виленское (1584) и Львовское (1585), затем Киевское, Могилевское, Пинское, Луцкое, Оршанское и др.
2 Миропольский С. И. Очерк истории церковно-приходской школы: от ее возникновения на Руси до настоящего времени М., 2006. С. 148—149.
3 Лавровский Н. О. О древнерусских училищах. Харьков, 1854. С. 66.
4 Там же. С. 67.
5 Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 30.
Братства, организованные по типу цеховых группировок, преследовали цели религиозно-просветительные. А. В. Карташев называет их учреждениями миссионерскими и вероисповедными6. Членами братств были иерархи Русской Православной Церкви, уклонившиеся от унии, знать, рядовое духовенство, простые люди. Это князья А. М. Курбский и К. К. Острожский, Троицкий игумен старец Артемий, работавшие в Литве на поприще создания православной русской науки. В частности, о последнем прот. Георгий Флоровский отзывается как о последователе Нила Сорского и, характеризуя его заслуги в деле просвещения, приводит мнение современников: «.преподобный инок, многих от ереси ари-анской и люторской в Литве отвернул, и через него Бог справил же весь русский народ.»7
Чутко реагируя на складывающуюся социокультурную ситуацию, характеризующуюся обновлением общественной жизни на основе другой ценностной парадигмы, православное духовенство стремилось сохранить и по мере возможности укрепить Православие, опираясь на «собратьев» и культурнопросветительную работу.
В 70-е гг. XVI в. мы наблюдаем явный подъем религиозно-национального интереса в школьном деле. Антитезой иезуитским «коллегиям» на Юго-Западной Руси становятся организованные братствами бесплатные общинно-религиозные школы, в которых православные педагоги и богословы (М. И Демков, М. Линчевский, К. Харлампович) увидели прообраз церковно-приходской школы XIX в.8
Находясь в тесных контактах с европейскими народами и Православным Востоком, братства создали развитую и эффективную школьную систему, имевшую подчеркнуто православный характер. В качестве модели для данной системы была взята система богословских школ восточных, греческих (уже, конечно, турецкого периода). Здесь впервые в истории русского просвещения сделана была попытка синтеза светской образовательной подготовки, необходимой в рамках имеющихся социокультурных проблем, и традиционного религиозно-воспитательного комплекса. Наукообразное обучение языкам (греческому, славянскому, латинскому, польскому), «тривиуму» и «квадриуму» (грамматике, арифметике, геометрии, поэзии, риторике, дидактике и философии, богословию), имеющее до известной степени профессиональный характер, сочеталось с национальной традицией воспитания детей в духе православной веры и верности Церкви.
Дошедшие до нас уставы Львовской и Луцкой школ позволяют говорить о том, что братствами были предприняты попытки и по созданию системы научного знания о процессе воспитания и обучения. В уставах нашли отражения первичные представления об «общей дидактике», организации процесса обучения, о способах преподавания, методах, формах, принципах обучения9.
6 Карташев А. В. Указ. соч. С. 603.
7 Флоровский Г., прот. Указ. соч. С. 31.
8 Харлампович К. Западно-русские православные школы XVI — начала XVII в., отношение их к инославным, религиозное обучение в них и заслуги. Казань, 1898. С. 4.
9ДемковМ. И. История русской педагогии: В 3 ч. Ч. 1. Древнерусская педагогия (Х—ХШ вв.). СПб., 1895. С. 267.
Деятельность братств была направлена на расширение переводческой и книгоиздательской деятельности, ибо школы требовали средств обучения — учебников и пособий. Братства печатали азбуки, буквари, пособия по изучению красноречия словари, книги для чтения, преимущественно апологетического и обличительного характера. В братских школах впервые началась разработка грамматики церковно-славянского языка. Например, Львовским братством изданы «Грамматика доброглаголивого эллинословенского языка» (1591) и «Грамматика словенского языка» (1596) Лаврентия Зизания. Дьяконом Иваном Федоровым, известным русским первопечатником, в Юго-Западной Руси были напечатаны «Евангелие Учительное» (по рукописи Х!У в.), включавшее собрание святоотеческих слов и поучений; Псалтирь и Часослов (1570); повторное издание Апостола (Львов, 1574); Новый Завет (Острог, 1580)10.
В воспитательном процессе братских школ центральное место отводилось проекту воцерковления жизни. Общинные школы открывались при приходах и монастырях. Учителями в школах были представители белого и черного духовенства. Внутренняя организация школ была построена на манер монастырской уставности: учащиеся ежедневно посещали богослужения. Молитва, пост, исповедь, таинства были средствами формирования религиозного опыта и методами воспитания.
Таким образом, можно сказать, что братские школы являли собой выразительный пример новой православной школы, сочетающей в себе элементы церковного и светского образования при сохранении ведущей роли православного воспитания.
Анализ подобных метаморфоз в истории национальной педагогической культуры позволил современному ученому Е. А. Плеханову сделать обобщающий вывод. Он считает, что тема Православия «всегда начинает звучать, когда теория и практика отечественной школы сопоставляется с опытом западного, европейского образования. А конфессиональные особенности православия всегда воспринимаются массовым сознанием в качестве символов исторической, государственной и духовной общности»11.
Митр. Филарет, давая характеристику православному просвещению в ЮгоЗападной Руси, пишет, что «все братские училища оказали много услуг святой православной церкви, они приготовляли достойных священников и просвещенных архипастырей»12. Действительно, в числе воспитанников этих школ мы находим имена знаменитые: Иов Борецкий, Лаврентий Зизаний, Епифаний Сла-винецкий, Мелетий Смотрицкий, Петр Могила, Симеон Полоцкий, Кирилл Транквиллион и др.
Последовавшая вскоре Брест-Литовская уния (1596), в принципе, не изменила существующего положения. Очагами православной самозащиты, центра-
10 Об издательской деятельности Русской Православной Церкви // Материалы Поместного собора Русской Православной Церкви. Троице-Сергиева Лавра, 6-9 июня 1988 г. М., 1990. С. 322.
11 Плеханов Е. А. Философско-педагогическая антропология «нового богословия»: Монография. Владимир, 2002. С. 31.
12 Филарет (Гумилевский), митр. Собрание сочинений: В 5 т. История Русской Церкви. Рига, 1998. Т. 3. С. 117.
ми просвещения, опорными точками литературной полемики и богословской работы являются братства Острога и Вильны, затем Львова и, в начале XVII в., Киева, а также исконные центры отечественного просвещения — русские монастыри.
Однако с течением времени изменяется та среда, на поддержку которой могли опираться православные братства. В эпоху князя Курбского и игумена Артемия это было высокородное шляхетство, но уже в следующем поколении наблюдается отпадение лучших фамилий в латинство. Защиту Православия берет на себя народ.
Ключевые слова: история образования, православные образовательные традиции, братские школы Юго-Западной Руси.
Orthodox Education in the Conditions of Rzeczpospolita’s Sixteenth-Century Western Proselytism
Natalia Y. Nalyotova
Southwest Russia, while facing religious and cultural Western proselytism of Rzeczpospolita, realized a new model of Orthodox erudition, more modernized in character than that which existed in traditional Russia. Church-public Brotherhood schools, in which synthesis of secular education and religious-moral education was achieved, become an antithesis to Jesuit boards
Keywords: the history of education, Orthodox educational traditions, Brotherhood schools of Southwest Russia.
