CC BY
416
А.В. Скоробогатов,
доктор исторических наук, доцент (ИЭУП)
ПРАВОПОНИМАНИЕ КАК ЭЛЕМЕНТ ПРАВОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Статья посвящена исследованию юридического и философского значения категории «пра-вопонимание». На основе исследования сущности права и методологических оснований отдельных правовых теорий делается вывод о плюрализме правопонимания, его обусловленности как общими закономерностями научного развития, так и особенностями социокультурного развития России на современном этапе.
Ключевые слова: правопонимание, сущность права, теории права, методология исследования права
Сформировавшаяся на рубеже XX-XXI вв. правовая реальность [1] России характеризуется трансгрессивным состоянием общества, выражающимся в широком распространении незаконодательных (неправовых) практик, низком уровне нормативной правовой культуры, правовом нигилизме и правовом инфантилизме на общесоциальном, коллективно-групповом и индивидуальном уровнях. Сформировавшиеся правовой идеал и правовой опыт ориентируют на решение коллизий и достижение бесконфликтного сосуществования не на основе установленной государством правовой нормы, а путем применения правил социальной справедливости (неписаного права). В значительной степени это определяется коллизионностью правопонимания российского общества не только на обыденном и профессиональном, но и на доктринальном уровне.
Многозначность термина «право» определяется не только языковыми, но и сущностными характеристиками. Историко-культурные особенности формирования национальных правовых систем, приведшие к созданию разных образов права, одновременно обусловили его предельную значимость как социального регулятора. Однако в переходных обществах, сформировавшихся на постсоветском пространстве, значение права не только как юридиче-
ской, но и философско-правовой категории недооценивается.
Проблемы права и правопонимания занимают большое место в современных гуманитарных науках. Но если социальная философия и социология основное внимание сосредоточили на изучении социального механизма действия права в правовой реальности России,[2] то юриспруденция преимущественно сосредоточила внимание на анализе проблем механизма правового регулирования и сущности права в этом контексте.[3]
В современной российской юриспруденции наблюдается кризис правопонимания, заложенный отказом от единой марксистско-ленинской методологии и теоретическим агломератом конституционного право-понимания. Российское право переживает переходный период, заключающийся в полной смене существующих установок и переосмыслении базовых ценностей. [4] Господствовавший в советское время нормативный подход оказался неспособным описать всю сложность и многогранность феномена российского права, как с точки зрения его сущности и содержания, так и с формальных позиций (не случайно столь активно идут споры о том, является ли источником российского права судебный прецедент).[5]
В определенной степени это обусловле-
но своеобразием правовой реальности современной России. Правовая реальность способна влиять на правопонимание и правосознание до тех пор, пока действительная справедливость (закрепленная в нормативных правовых актах) остается тождественна понятию справедливости (образу социальной справедливости). Как только тождество перестает быть таковым, правосознание начинает противодействовать правовой реальности и при определенных условиях оказывается способным менять ее качественно,[6] а правопонимание приобретает как горизонтальную, так и вертикальную коллизионность.
В предшествующий период формирование понимания права в обыденном правосознании преимущественно определялось государственной деятельностью, которая поддерживалась институтами, отвечающими за идеологию (церковь и коммунистическая партия). Основной задачей становилось не просто включение индивида в правовую реальность, но и придание его действиям максимально правомерного характера, что обеспечивалось формированием в правосознании убеждения в необходимости осуществления единственно правильного и возможного варианта поведения, который не только закреплен в нормативных правовых актах, но и соответствует социальной справедливости в ее идеологическом выражении. Реализация этих правил гарантировала правомерное поведение отдельному индивиду и достижение правопорядка для всего общества. Одновременно индивид закладывал основы для своего личного и общественного благосостояния в будущем.
В 1990-е гг. формируется совершенно новый правовой менталитет, представляющий собой синтез правовой памяти и ментального компонента правового опыта. В обыденном правосознании сформировался образ права, который не соответствует официальному. Провозглашенный государством плюрализм воспринимался не как его сила, а как слабость, неспособность правовыми средствами создать условия достойного существования человека. Заявленное же равенство возможностей в сочетании
с традиционным представлением о корреляции власти и богатства лишь усиливало негативный настрой ко всем проводимым государством мероприятиям, в т.ч. и в области права.
Отсутствие достаточно эффективного механизма правового регулирования привело к принятию нормативных правовых актов, которые не были реализованы на практике, поскольку не соответствовали социальным представлениям о справедливости, а государство не имело достаточно воли для их принудительной реализации. Это привело к возникновению совершенно нового правового идеала,[7] в котором место должного, идеального поведения, основанного на нормативном эталоне, постепенно заменило сущее, ориентированное на получение материального блага «здесь и сейчас», без учета последствий и соответствия действий правовой норме. В правовой реальности получили распространение различные проявления незаконодательных (неправовых в понимании государства) практик, которые стали основным средством регулирования общественных отношений. Для гражданина важно не то, насколько его действия соответствуют закону, являются справедливыми, а то, насколько они соответствуют представлениям о «правильном», справедливом в том обществе или социальном сообществе, членом которого он является. Широко распространились проявления правового нигилизма и правового идеализма как в среде «обывателей», так и в среде государственных служащих, в т.ч. представителей правоохранительных органов. Хотя подобные практики существовали и ранее, но они являлись лишь исключением и не влияли на характер правовой реальности. Теперь же именно незаконодательные практики стали определяющим фактором. В социальной среде сформировалось крайне негативное отношение к правовым нормам, издаваемым государством. Законы, которые не соответствовали представлениям о социальной справедливости и не были реализованы на практике в силу отсутствия эффективного механизма правового регулирования, стали восприниматься как единственный ва-
риант государственного законодательства. В правовой реальности современной России закон, изданный государством, воспринимается как «плохой», «неправильный», и совершенно необязательно его читать, чтобы в этом убедиться. Противопоставление закона и справедливости дополнительно подчеркивают судебные шоу и криминальные сериалы, которые убеждают граждан, что поступить «правильно» (т.е. в интересах гражданина) можно только по справедливости, а закон это не позволяет.
Ослабление роли государства в правовой социализации граждан в 1990-е гг. привело к разрыву доктринального и профессионального правопонимания и обыденного понимания права. С одной стороны, гуманитарные науки занялись поиском принципиально нового типа правопонимания, который мог бы адекватно объяснить правовую систему России в контексте взаимосвязи правотворчества и правоприменения и с учетом конституционного равенства трех конкурирующих правовых доктрин: естественно-правовой, нормативистской и юридико-социологической. С другой стороны, правоприменитель, пользуясь слабостью государства, стал основывать свою деятельность не только и не столько на юридической норме, сколько на удовлетворении своих собственных (зачастую корыстных) интересов.
Традиционная черта российской правовой культуры - вертикальный перенос ответственности - также претерпела существенные изменения. Гражданин по-прежнему уверен, что при наличии субъекта, который выше его по авторитету или по положению, именно он должен решить его проблему, а следовательно, можно отказаться от ее решения, возложив эту ответственность на указанного субъекта. Однако если в 1990-е гг. таким субъектом выступали неформальные лидеры, то в 2000-е гг. это было перенесено на представителей государства. Но и в том, и в другом случае граждане уверены, что решение их вопроса невозможно осуществить без определенного подношения (взятки).
Ситуация несколько стала меняться
в последние годы, когда государство, осознав проблемы правовой реальности, предприняло ряд мер, направленных на преодоление негативных явлений, получивших распространение в обществе. Во-первых, правовое воспитание приобретает целенаправленный характер, будучи призванным сформировать российскую гражданскую идентичность. Во-вторых, борьба с коррупцией перестает носить характер кампанейщины и становится одним из ведущих направлений правовой реформы. В-третьих, постепенно в СМИ появляются материалы, направленные на формирование уважения к государству, правотворцам и правоприменителям. В совокупности это может способствовать формированию нового правового идеала и новой правовой реальности.
Противоречивость российского юридического дискурса определяется не только внутренними особенностями развития российского права, но и общемировыми закономерностями усложнения роли права как социального регулятора. Лингвистический поворот, осуществленный в гуманитарных науках еще в 1980-е гг., показал, что «право» выступает не только юридическим феноменом, оно одновременно является важнейшей лингво-культурологической категорией, которая ориентирует индивида на осознанное воспроизводство нормативного эталона правомерного поведения и тем самым способствует формированию правопорядка.[8]
Исторические особенности формирования национальных правовых систем не только способствовали сложению совершенно различных форм права, но и привели к созданию в общественном сознании разных образов права, отличающихся по представлениям об истоках, сущности и содержании права, его месте среди источников социального регулирования. Следовательно, проблема правопонимания изначально не имела и не имеет однозначного решения. По мнению А.В. Пищулина, это обусловлено тремя факторами: сознание интерпретатора, его методологические установки и имеющийся правовой опыт; неоднозначность, сложность внешней социокультурной реальности, в частности, актуальных
идеологических трендов, культурно-исторического фона; различия в правовых системах современности.[9] Концепт «право» в российском юридическом дискурсе может быть представлен пятью взаимосвязанными, но конкурирующими моделями.
Во-первых, нормативистская модель, основанная на представлении о праве как системе правил поведения, установленных государством и обеспеченных мерами государственного принуждения. Эта модель наиболее полно выражена в работах М.И. Байтина и А.В. Аверина.[10]
Во-вторых, социологическая модель правовой реальности, основанная на представлении, что право формируется в процессе социального взаимодействия и относительно независимо от государства. Эффективность норм, издаваемых государством, определяется, прежде всего, их социальной востребованностью. Эта модель присутствует как в работах социологов, [11] так и в работах юристов.[12]
В-третьих, юснатуралистская модель, основанная на положениях Конституции РФ о приоритете принципов международного права и прав человека, отождествляемых с естественных правом в объективном и субъективном смысле.[13]
В-четвертых, интегративная модель, основанная на синтезе классических монистических теорий и утверждающая, что право представляет собой воплощенные в юридических нормах и фактических правовых действиях правовые ценности, которые определяют их эффективность. Эта модель нашла текстуальное воплощение в теории реалистического позитивизма Р.А. Ромашова [14] и коммуникативной теории права А.В. Полякова.[15]
В-пятых, постмодернистская модель, основанная на представлении о праве как многомерном явлении, познать которое возможно только на основе обращения к современным философским концепциям, позволяющим понять глубинную сущность права, его познавательное и ценностное значение в бытии отдельного индивида и социальной реальности в целом. В российском юридическом дискурсе эта модель
представлена диалогической теорией права И.Л. Честнова.[16]
Речь идет не просто об отдельных концепциях правопонимания, а о формировании устойчивого представления о праве, определяющего характер правовой реальности в целом, характер и содержание правотворчества и правоприменения в частности. Как правило, российские теоретики права претендуют на разработку теории, которая оказалась бы способна наиболее адекватно объяснить отечественную правовую реальность и которая являлась бы единственной, способной это осуществить.[17]
Это позволяет рассматривать правопо-нимание как одну из фундаментальных, философско-правовых категорий и проана-лизироватьее в институциональном, функциональном и субъект-объектном контекстах.
Правопонимание можно определить как процесс и результат осмысления социальных явлений, признаваемых в обществе в качестве правовых, посредством которого формируются смысл права, теоретическое представление о нем. В ходе правопони-мания устанавливается цель права в иерархии целей государственной, общественной, личной жизни человека. Процесс понимания права, осмысления его роли в общественной жизни, значения и сущности, ценностной природы осуществляют не только ученые, но и другие участники правовой жизни общества.
Одновременно правопонимание представляет собой метод конструирования или порождения смысла права, предваряющий любую дальнейшую аналитическую познавательную деятельность, связанную с реконструкцией личностных измерений объективированных явлений. Целесообразно, объединив синхронный и диахронный подходы к исследованию этого правового феномена, определить правопонимание как философско-правовую категорию, включающую в себя как интеллектуальную познавательную деятельность и ее отдельные элементы, так и систему интерпретируемых правовых явлений, полученных в результате познавательно-правовой деятельности. [18] Правопонимание отражает процесс и ре-
зультат целенаправленной мыслительной деятельности человека, включающий в себя познание права, его восприятие (оценку) и отношение к нему как к целостному социальному явлению. В зависимости от степени осмысления правовой реальности можно говорить о трех уровнях правопо-нимания: обыденном, профессиональном и доктринальном.
Субъектом правопонимания всегда выступает конкретный человек (либо индивидуально, либо как член определенной социальной группы). По словам В.С. Веденина, «правопонимание всегда субъективно и оригинально, но при этом в общих чертах оно может совпадать у группы людей».[19] В зависимости от уровня правовой рефлексии можно выделить три группы субъектов:
1) гражданин, обладающий минимальным правовым кругозором, соприкасающийся с проблемами права вообще, рассматривающий право как цельное, несистемное явление (образ) и обладающий обыденным уровнем правопонимания;
2) юрист-профессионал, имеющий достаточный запас знаний о праве, способный применять и толковать правовые нормы, хотя и рассматривающий право как образ, но в контексте соотношения реального поведения индивида с нормативным эталоном и обладающий профессионально-практическим уровнем правопонимания;
3) ученый, человек с абстрактным мышлением, специально занимающийся научным анализом права в синхронном и ди-ахронном аспекте, в контексте системных и социокультурных взаимосвязей, способный к интерпретации не только норм, но и принципов права, владеющий определенной методологией и методикой исследования, обладающий научным (доктринальным) уровнем правопонимания.
Хотя объектом правопонимания могут быть и право в планетарном масштабе, и право конкретного общества, и отрасль или институт права, и даже отдельные правовые нормы, с целью философско-правового и теоретико-правового исследований в качестве объекта, как правило, используются правовые системы конкретных обществ.[20]
Для анализа социальных представлений о праве наибольшее значение имеет доктри-нальное правопонимание, которое характеризуется рядом признаков:[21]
1. Категориально-познавательный характер, означающий, что данный феномен отражает итоги, научные и социальные результаты познания общих закономерностей права, выступая наиболее общей в данном контексте формой анализа знаний. Правопо-нимание создается путем развития познавательных актов человеческой и не способно к саморазвитию вне познающего субъекта.
2. Общеправовой характер, отражающий то, что содержанием категории выступают, во-первых, знания о праве, о закономерностях его становления, развития, функционирования в обществе; во-вторых, эти знания имеют наиболее общую степень абстракции, т.е. направлены на исследование общих существенных закономерностей бытия права.
3. Научный характер категории предполагает, что содержащиеся в ней знания должны отвечать критерию научности, т.е. быть логически и объективно истинными в той системе ценностей и уровне научно-практического знания, которыми располагает на данный момент определенное общество.
4.Теоретическийхарактеротражаетфунк-ционирование категории в процессе познания, имеющего теоретическую природу, т.е. направленного не только на получение фактов, но и на выявление внутренних связей и закономерностей правовой действительности, не представленных непосредственно в эмпирическом восприятии между фактами и иными категориями правовой науки.
5. Интегральный (синтетический) характер, который выражается в сочетании дея-тельностных (диахронных) и результатив-ных(синхронных)элементовпознанияправа. Правопонимание одновременно является и процессом познания сущности права, и результатом его теоретического осмысления.
Определяя общее направление правовых исследований в рамках той или иной концепции, правопонимание выполняет ряд функций:
1. Гносеологическая функция, призванная описать закономерности развития права
конкретного общества в диахронном и синхронном аспекте.
2. Методологическая функция служит основанием связи правопонимания и принятой в данном обществе правовой политики, с учетом духовных традиций общества.
3. Онтологическая функция правопони-мания проявляется в систематизации правовых ценностей, которые на определенном этапе развития признаются основанием построения правовой системы и организации правопорядка, в проверке этих ценностей на истинность.
4. Эвристическая функция служит основанием развития науки о праве, достижения нового уровня познания правовой реальности.
5. Организаторская функция выступает основанием разработки научных основ практического функционирования правовой реальности.
Представления о праве, сформировавши-
еся в доктринальном правопонимании, способствуют развитию науки, одновременно определяют общий характер профессионального и, в значительной степени, обыденного правопонимания.
Таким образом, исследование различных подходов к сущности права и методологических оснований отдельных правовых теорий свидетельствует о плюрализме правопонимания, его обусловленности как общими закономерностями научного развития, так и особенностями социокультурного развития России на современном этапе. Правопонимание в своем дискурсивном выражении определяет не только способы осмысления правовой реальности на уровне правотворчества и правореализации, но и формирует правовое поведение индивида и социальных групп, определяющие включенность в правовую реальность различных субъектов права.
ЛИТЕРАТУРА
1. Правовую реальность вслед за С.И. Максимовым мы понимаем в широком смысле как многоуровневую систему правовых феноменов, автономную метасоциальную реальность, смысловым выражением которой является взаимное долженствование во взаимодействии субъектов (См.: Максимов С.И. Правовая реальность: опыт философского осмысления. Харьков, 2002. С.45).
2. См. напр.: Крет О.В. Правовая реальность: онтолого-гноссеологический анализ: дис. ... канд. филос. наук. Тамбов, 2007; Кувшинов И.С. Философский анализ гносеологических аспектов правовой реальности: дис. . канд. филос. наук. Магнитогорск, 2002; Максимов С.И. Правовая реальность: опыт философского осмысления: монография. Харьков, 2002; Честнов И.Л. Право как диалог: к формированию новой онтологии правовой реальности. СПб.: ИВЭСЭП, Знание, 2000 и др.
3. См. напр.: Байтин М.И. Сущность права (Современное правопонимание на грани двух веков). Изд. 2-е, доп. М.: ООО ИД «Право и государство», 2005; Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права /под ред. В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 2008; Правовая жизнь в современной России: теоретико-методологический аспект / под ред. А.В. Малько, Н.И. Матузова. Саратов: Саратовская государственная академия права, 2005 и др.
4. Честнов И.Л. Правопонимание в эпоху постмодерна. СПб.: ИВЭСЭП, Знание, 2002. С.64-80.
5. Судебная практика как источник права / Б.Н. Топорин, Э. Серверэн, К. Гюнтер и др. М. : Юристъ, 2000.
6. Максуров А.А. Юридический опыт как компонент координационной юридической практики [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.maksurov.ru/science/25.php, свободный (дата обращения: 15.01.14.).
7. О соотношении понятий «правовой идеал» и «правовая реальность» подробнее см.: Рожкова А. К. Правовая реальность и правовой идеал: точки соприкосновения // Известия ИГЭА. 2010. №6. С.164-168.
8. Лезов С.В. Юридические понятия и язык права в современных зарубежных исследованиях: научно-аналитический обзор. М.: ИНИОН, 1986. С.63.
9. Пищулин А.В. Юридический позитивизм в современном правопониманиии: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С.14.
10. Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков) Изд. 2-е, доп. М.: ООО ИД «Право и государство», 2005; Аверин А.В. Правопонимание и юридическая практика // Ленинградский юридический журнал. 2008. № 4(14). С.19-36.
11. Масловская Е.В. Социологические теории права и анализ правовых институтов российского общества: монография. Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007.
12. Юридическая конфликтология / отв. ред. В. Н. Кудрявцев. М.: Изд-во ИГиП РАН, 1995.
13. Шафиров В.М. Человекоцентристский подход к пониманию права // Право Украины. 2011. № 1. С.101-106; Бабаев В.К., Демидов В.В. Законность и ее принципы // Ленинградский юридический журнал. 2004. № 1. С. 133-144.
14. Ромашов Р.А. Реалистический позитивизм как интергративный тип современного правопо-нимания // Ушверситетсью наугад записки. 2007. № 4(24). С. 13-20.
15. Поляков А.В. Коммуникативный подход в общей теории права // Проблеми фшософп права. 2006/2007. Т. 4/5. С. 60-67.
16. Честнов И.Л. Методология и методика юридического исследования: учебное пособие. СПб.: Изд-во С.-Петербург. юрид. ин-та Генеральной прокуратуры РФ, 2004; Он же. Постклассическая теория права. С. 119 - 548.
17. См. напр.: Четвернин В.А. Либертарно-юридическая интерпретация прав человека // Философия права в России: история и современность. Материалы третьих философско-правовых чтений памяти академика В.С. Нерсесянца / отв. ред.В.Г. Графский. М.: Норма, 2009. С.173-189.
18. Скоробогатов А.В., Краснов А.В. Современные концепции правопонимания: учебное пособие. Казань: Познание, 2013. С.10.
19. Веденин В.С. Правопонимание и патентное право / под ред. А.В. Аверина. Владимир: Транзит-ИКС, 2007. С.14.
20. См. напр.: Оль П.А. Правопонимание: от полюрализма к двуединству. СПб.: Юридический центр-Пресс, 2005. С.15.
21. Впервые признаки правопонимания выделила в своей диссертации Н.Д. Железнова (Же-лезнова Н.Д. Правопонимание и судебная практика : теоретические проблемы взаимодействия: дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2001. С.19-20). Однако она не учла интегральный характер правопонимания в качестве его признака.
