CC BY
512
УДК 008
Беляев Дмитрий Анатольевич
Belyaev Dmitriy Anatolyevich
кандидат философских наук,
старший преподаватель кафедры философии
и социально-политических теорий
Липецкого государственного педагогического университета тел.: (904) 693-27-82
Candidate of Philosophy, senior lecturer of the chair of philosophy and social andpolitical theories, Lipetsk State Pedagogical University tel.: (904) 693-27-82
ПОСТЧЕЛОВЕК КАК ТИП СВЕРХЧЕЛОВЕКА ТЕХНОГЕННОЙ КУЛЬТУРЫ XXI В.
AFTERMAN AS A TYPE OF OVERMAN OF TECHNOGENIC CULTURE OF XXI CENTURY
Аннотация:
The summary:
В статье анализируется трансформация человеческой телесности в контексте современной техногенной культуры, а также рассматриваются сущностные характеристики постчеловека в сравнении с традиционными атрибутами феномена сверхчеловека.
This article analyzes the transformation of human corporeality in the context of modern technological culture, and examines the essential characteristics of afterman in comparison with conventional-governmental attributes the phenomenon of overman.
Ключевые слова:
постчеловек, сверхчеловек, трансгуманизм, бессмертие.
Keywords:
afterman, overman, transhumanism, immortality.
Понятие «постчеловек» введено в рамках трансгуманистического течения, возникшего в 80-90-е гг. XX в. Это понятие является одной из базовых категорий трансгуманизма. На заре его появления американский футуролог Ф.М. Эсфендиари заявил, что главная цель трансгуманизма заключается в совершенствования человека с помощью передовых научно-технических достижений [1]. Собственно именно такое понимание целей и задач трансгуманизма сохранилось и в дальнейшем. Постчеловеком, в их понимании, является физиологически предельно модифицированный на генном и нанотехнологическом уровнях человек, принципиально превзошедший свои изначальные возможности.
Трансгуманизм стал новым видом рационального мировоззрения, которое, основываясь на передовых технологических достижениях науки, утверждает императивную необходимость эволюции-перехода человека, а вместе с ним общества и культуры в целом, в иное качественное состояние. Первичным объектом рассмотрения для трансгуманизма является человек, и в этом смысле трансгуманизм ведет свою генеалогию от гуманизма, считаясь новым этапом в его развитии. Трансгуманизм понимает человека как существо принципиально не завершившее свою эволюцию и способное с помощью научно-технического инструментария совершить «эволюционный прорыв» [2]. Этот новый человек называется постчеловеком или сверхчеловеком.
В рамках трансгуманизма и критических обсуждений его императивов формируется общественногуманитарное пространство, где осуществляется рефлексия относительно наиболее актуальных и передовых технических достижений современной цивилизации в контексте их влияния на человека и культуру. Поэтому инициированный трансгуманизмом диалог нам представляется крайне интересным и практически важным, так как он создал дискурсивное пространство рассмотрения вопроса перехода от человека к пост(сверх)человеку.
Заслуга трансгуманизма состоит в том, что он формализовал и отчасти попытался популяризировать осмысление этой новой культурной ситуации, инициировав поиски эффективных моделей взаимодействия человека с техногенной культурой. И хотя само трансгуманистическое течение продолжает оставаться во многом маргинальным, но вопросы, поднятые им, пусть и медленно, но входят в современный культурфилософский и философско-антропологический дискурс. В частности, это происходит с понятием «постчеловек», которое сейчас уже не ассоциируется только лишь с трансгуманизмом, а активно используется в настоящем научном общественно-гуманитарном дискурсивном пространстве [3]. При этом семантика его понимания в целом близка трансгуманизму. Разница присутствует лишь в оценке феномена постчеловека, то есть трансгуманизм расценивает его как однозначно позитивный момент эволюции современного человека, а гуманитаристика в целом смотрит на него настороженно и зачастую негативно, видя в постчеловеке отход от собственно «человеческой природы» [4].
Однако сам факт устойчивого бытования концепта сверхчеловека в общественном сознании и культуре указывает на то, что изначально «человеческая природа» не понимается как константная данность. Строго говоря, определенной «коррекцией» собственной телесности человек занимается сравнительно давно. Так, практикуя «лечебное искусство» человек вмешивался в естественное протекание различных биологических процессов в своем организме. Соответственно медицина стала первой практикой, которая вносила коррективы в функционирование человеческого тела. Однако медицина не ставила задач изменения собственно биологической природы человека, она лишь пыталась исправлять болезненные патологии, которые рассматривались как отклонение от естественно здорового природного состояния. И только научно-технические достижения XX - начала XXI в. создали возможности радикального изменения, функционального улучшения природы человека. Здесь необходимо в первую очередь отметить такие области знания, как антропогенетика, наноинженерия и робототехника.
Антропогенетика, являющаяся фактически продолжательницей скомпрометировавшей себя в первой половине XX в. евгеники [5, с. 106], позволила найти и «считать» индивидуальный код человека, заключенные в особых участках молекул ДНК. Стало известно, что данная информация влияет на общую морфологию, развитие, обмен веществ и даже психологические особенности человека.
Необходимо отдельно отметить философское значение раскрытия структуры ДНК. Если девальвация религии и фактическое принятие европейской культурой тезиса Ницше о «смерти Бога» лишило чело-
века трансцендентных оснований, подтверждающих его особость, уникальность, то исследование кода ДНК, понимание его роли и значения в жизнедеятельности живых организмов, а также сравнение ДНК человека с прочими организмами, привело к биологической десокрализации человека. Оказалось, что геном человека мало чем отличается от, например, генома дрозофилы или «круглого червя», а геном картофеля даже больше генома человека. Поэтому данные биогенетики разрушают представление об исключительной биологической природе человека.
Соответственно раскрытие генома человека создает потенциальную возможность внесения «исправлений» в код ДНК, тем самым меняя качественные характеристики человека. Уже сейчас активно ведется поиск генома старения и даже смерти. Все это может, во-первых, приблизить человека к достижению практического бессмертия, а во-вторых, создать возможность фактического перепрограммирования человека через изменение структуры его ДНК. И если обретение бессмертия даже с учетом этих открытий все еще представляется весьма проблематичным, то сознательное изменение основных индивидуальных психофизиологических характеристик человека является фактом ближайшего будущего. Обретает реальные черты возможность генного программирования качеств человека, с исключением «вредных» генов и добавлением «полезных».
Развитие наноинженерии и робототехники дают возможность технически модифицировать биологию и физиологию человеческого тела на молекулярном уровне, вплоть до вживления в тело технических устройств, расширяющих функциональный диапазон возможностей человека [6]. Это создает практические предпосылки для киборгизации человека.
Именно киборг как постчеловек, тело которого представляет синтез биологической органики, модифицированной на генетическом уровне, и механически-электронных компонентов, является инвариантом сверхчеловека XXI в. При этом парадигмальный инвариант антропоэволюции человека по пути его киборгии-зации полностью находится в рамках постмодернистского дискурса. Через киборгиизацию человека происходит деконструкция его телесности, являвшейся одной из последних константных величин повседневной реальности бытия человека. Теперь человек теряет свою телесную уникальность, тело перестает быть выразителем его самости и превращается в дискретное, технически заменяемое образование. Можно согласиться с мнением П.С. Гуревича, считающего, что на место индивида в этой ситуации приходит «дивидуум -человек делимый» [7, с. 24]. На наш взгляд, сегодняшняя апелляция к константной «человеческой природе», желание предотвратить антропогенетическое и наноинженерийное вмешательство в нее есть отражение неприятия постмодернистской ценностной культурной парадигмы, форма протеста против нее.
В случае феномена наноинженерийной киборгиизации человека необходимо обратить внимание на антропологический и культурный смысл этого явления. Если с помощью генной инженерии происходит «исправление» биологического кода человека, то наноинженерия замещает уже саму биологическую основу человеческого тела. В некотором смысле через инструментарий наноинженерийной коррекции осуществляется техноокультуривание биологии человека. Изначально культура являлась искусственной компенсаторной средой адаптации человека к природе, впоследствии став инструментом по ее подчинению. Собственно окультуривание человека происходило лишь на духовном, ментальном уровне, когда на его поведение оказывали влияние знания, ценности и т.п. Однако вмешательства в собственно природу человека не происходило. И только в начале XXI столетия становится реальной ситуация технокультурной экспансии в пространство телесности, с постепенным ее замещением.
Киборгиизированный постчеловек становится «площадкой» для реализации многих традиционных атрибутивных характеристик сверхчеловека. Например, это относится к бессмертию. Категория «бессмертия» занимает, возможно, наиболее существенное место как в теории трансгуманизма, так и в определении постчеловека. В рамках трансгуманизма бессмертие объявляется центральной предельно желаемой ценностью, вокруг достижения которой должны концентрироваться все интеллектуальные усилия человечества, делая ее частью непосредственной передовой научно-экспериментальной практики.
Императивное ассоциирование постчеловека с идеей достижения непосредственного бессмертия вновь отсылает нас к концепту сверхчеловека, который так же перманентно на всем протяжении развития европейской культуры с этой идеей был связан. Поэтому, несмотря на сохраняющийся «научнопессимистический подход к проблеме человеческого бессмертия» [8, с. 126], в настоящее время человек как никогда ранее оказывается близок к принципиальной модификации собственной телесности и сознания. Все это позволяет говорить о возможном формировании нового типа человека - постчеловека, который по целому ряду атрибутивных характеристик может квалифицироваться как сверхчеловек. Одновременно эта перспектива сегодня остается лишь одним из возможных инвариантов виденья стратегии эволюционного развития от человека к постчеловеку.
Ссылки:
1. Esfandiary F.M. Are You a Transhuman? N.Y., 1989.
2. Введение в трансгуманизм // URL: http://www.transhumanism-russia.ru/content/view/70/94/ (дата обращения: 28.11.2011).
3. См.: Тульчинский Г.Л. Новая антропология: личность в перспективе постчеловечности // Вопросы философии.
2009. № 4. С. 41-56.
4. См.: Гнатик Е.Н. Генетическая инженерия человека: вызовы, проблемы, риски. М., 2009.
5. Гуревич П.С. Философские проблемы евгеники: история и современность // Вопросы философии. 2005. № 6. С. 93-106.
6. См.: Балабанов В.И., Балабанов И.В. Нанотехнологии: правда и вымысел. М., 2010.
7. Гуревич П.С. Феномен деантропологизации человека //
Вопросы философии. 2009. № 3. С. 19-31.
8. Вишев И.В. На пути к практическому бессмертию. М., 2002.
References (transliterated):
1. Esfandiary F.M. Are You a Transhuman? N.Y., 1989. Vvedenie v transgumanizm // URL: http://www.transhumanism-russia.ru/content/view/70/94/ (date of access: 28.11.2011).
See: Tul'chinskiy G.L. Novaya antropologiya: lichnost' v perspektive postchelovechnosti // Voprosy filosofii. 2009. No. 4. P. 41-56.
See: Gnatik E.N. Geneticheskaya inzheneriya cheloveka: vyzovy, problemy, riski. M., 2009.
Gurevich P.S. Filosofskie problemy evgeniki: istoriya i sov-remennost' // Voprosy filosofii. 2005. No. 6. P. 93-106.
See: Balabanov V.I., Balabanov I.V. Nanotekhnologii: pravda i vymysel. M., 2010.
Gurevich P.S. Fenomen deantropologizatsii cheloveka // Voprosy filosofii. 2009. No. 3. P. 19-31.
Vishev I.V. Na puti k prakticheskomu bessmertiyu. M., 2002.
