CC BY
50
НАУКА. ОБЩЕСТВО. ОБРАЗОВАНИЕ
УДК 740
"ПОСТЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ" ПЕРСПЕКТИВЫ ВИРТУАЛИЗАЦИИ
Т.Г. Лешкевич, О.В. Катаева
В стратегической игре современной цивилизации ставка сделана на вторгающиеся во все сферы жизнеобеспечения технологии. Человек глобального мира не мыслит себя вне масштабного технико-технологического обеспечения, вне информационных коммуникаций и виртуальной организации управленческих акций социума. И поскольку сегодня нельзя говорить об адекватном понимании действительности без учета проникающих во все поры жизнедеятельности технологий, рефлексия над современной картиной мира должна вбирать в себя как всю существующую совокупность технологических решений, так и прогноз развития технологий, детерминирующих современный мир. В контурах современной цивилизации развивающиеся глобальные технологии, маркируемые как NBIC-технологии, включают в себя нано-, био-, информационно-коммуникативные и когнитивные технологии. Повсеместно признано их доминирующее воздействие на генетику, телесность и интеллект человека [1], и в своей совокупности они все яснее очерчивают процесс гибридизации человеческого и постчеловеческого, своеобразную "сращенность" и симбиоз человеческого и артефактного. Современные технологии взаимосвязаны, они конвергируют друг в друга. Специфическая роль, которая принадлежит информационно-коммуникативным технологиям, связана с тем, что они приняты за основу "общества знания", в их число входят технологии виртуализации.
Проанализируем существующие концепции о современных информационных и виртуальных технологиях и попытаемся выявить перспективы воздействия данных технологий на различные аспекты человеческого бытия:
Лешкевич Татьяна Геннадьевна - доктор философских наук, профессор кафедры философии и методологии науки Южного федерального университета, 344038, г. Ростов-на-Дону, пр. М. Нагибина, 13, e-mail: leshkevicht@mail.ru, тел. 8(863)2303278;
Катаева Ольга Владимировна - кандидат философских наук, доцент той же кафедры e-mail: olgakataeva@ sfedu.ru, тел. 8(863)2303278.
формирование нового типа рациональности - "технической" рациональности, описание будущего человека с помощью концепта "постчеловеческое", порождение социальной субонтологии процессами виртуализации, формирование нового типа мировоззрения -виртуального мировоззрения, появление че-ловека-виртуала.
Современность оказывается пропитанной духом особой, порожденной нашим временем, "технической" рациональности, которая в свою очередь влияет на горизонты понимания и сознательного освоения истории собственной жизни. Быть рациональным - сейчас означает смело вступать в пространство технологических инноваций, экспериментально примерять на себя новейшие высокие технологии. Техническая рациональность позиционирует себя как своеобразный гарант, основа современности. В контексте постиндустриальной цивилизации технологические достижения воспринимаются как неоспоримая ценность современного социального ландшафта.
Темпы разрастания искусственной среды столь интенсивны, что помимо озабоченности негативными социальными последствиями развития техногенной цивилизации особую актуальность обретает обсуждение проектов выхода за пределы ограниченных возможностей естественного, телесного существования и создания нового, искусственного, или гибридного, типа функционирования с имитацией биологических, нейрофизиологических или психических функций. В образе проективного будущего, отдающем ведущее место высоким технологиям и фиксирующем возрастающий удельный вес артефактной среды, все чаще используется концепт "пост-
Tatiana Leshkevich - Doctor of philosophy, professor of the Department of Philosophy and Methodology of Science at the Southern Federal University, M. Nagibina Avenue, 13, Rostov-on-Don, 344038, e-mail: leshkevicht@ mail.ru, tel. +7(863)2303278.
Olga Kataeva - Ph.D. of philosophy, senior lecturer of the Same Department, e-mail: olgakataeva@sfedu.ru, tel. +7(863)2303278.
человеческое". Высокие технологии как эффективные "действующие силы" формируют "актуальное бытие" человека, значительно меняя и его телесность, и его ментальность. Достижения современной медицины позволяют радикально экспериментировать с телом и психофизиологическим здоровьем. Они позволяют не только изменить внешность, значительно корректируя ее очертания, но также обеспечивают и "дрейф" идентичности, меняя параметры того или иного пола. Все это может свободно избираться и конституироваться, подвергаясь определенному социо-технологи-ческому нормированию.
В связи с этим перед человечеством возникает острейшая проблема - останется ли человек Homo Sapiens или он превратится в Homo Supertechnologicus? [2]. Идеологи движения "Россия-2045"* уже сейчас склонны к положительному ответу на поставленный вопрос, они утверждают, что к этой когорте с легкостью можно отнести уже нашего современника по той простой причине, что его существование немыслимо вне всевозможных технических устройств, современных лекарств, различного рода биодобавок и специальных процедур, расширяющих скромные возможности человеческого тела и его функциональных систем. При этом движение трансгуманистов делает ставку не на нравственное совершенствование самосознания, а на сугубо технологические способы улучшения человеческого организма. Уже есть и используются устройства, позволяющие улучшить слух, усилить сенсорные системы, частично восстановить зрение, расширить возможности памяти, стабилизировать нервную систему и пр. Как отмечает А. Назаретян, "интеллект современного человека - это искусственный интеллект. Естественным осталось только то, что он на белковом носителе, т.е. естественен не интеллект, а мозг" [3]. Американский ученый У. Робинетт считает, что детальное понимание того, как работает память человека, где хранятся и как перерабатываются биты информации в мозге, позволит увеличить потенциал человека и в перспекти-
* "Россия - 2045" - общественное движение, основанное в 2011 г., деятельность которого связана с просвещением, образованием и созданием проектов, нацеленных на трансгуманистическое развитие человека с использованием инновационных технологий (например, нейрокомпьютерного интерфейса) и при взаимодействии таких отраслей науки и техники как робототехника, ней-робиология, регенеративная медицина и др.
ве предоставит возможность на основе микрохирургии и нанохирургии вставить в мозг человека соответствующие платы памяти [4]. Отечественный исследователь К. Анохин обращает внимание на так называемые "ранние гены", которые получили это название за свою способность первыми откликаться на внеклеточные стимулы. Причем наибольший интерес из всей группы "ранних генов" представляет так называемый "ген инноваций". Он не реагирует на традиционные воздействия, за исключением тех, которые несут в себе элементы новизны, и активируется, когда в нейроне начинают проявляться новые процессы, связанные с получением и обработкой новейшей информации [см. 1, с. 33].
Философия, пытаясь разгадать загадку тела, интерпретирует его как поверхность, на которой прописаны социальные нормы и регулятивы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что техногенная цивилизация выбрала именно тело в качестве очередного объекта своих технологических манипуляций. Канадский исследователь Дж. Сол считает, что стремление изменять свое тело, "особенно его индивидуалистические особенности, укорачивать носы, пересаживать волосы на лысеющие черепа или отсасывать целлюлит, означает совершение в высшей мере индивидуалистического акта". Человек концентрируется на себе, в надежде обрести дополнительную силу. Дж. Сол уверен, что "акт изменения индивидуальных черт нашего тела (в отличие от их маскировки) относится к тому же виду действий, что и самоубийство... Выбрать нос пуговкой вместо гордого орлиного профиля, конечно, не такое экстремальное действие, но оно находится в том же самом русле. Одновременно - это побочный результат технических достижений разума", - резюмирует канадский исследователь [5]. Не случайно типаж постсовременного человека предстает в значении актанта [6, с. 28].
Просматривается тенденция, согласно которой существующие технологии привнесут в современную цивилизацию черты программированности. Один из сценариев технологического будущего указывает на то, что сознание человека будет функционировать как информационная матрица, а сам субъект выступит либо как когнитивный агент информационных процессов, либо его место займут более совершенные "электронные киборги" [7, с. 145]. Согласно основополагающим выводам П. Бурдье, созданные постиндустриальной ци-
вилизацией программы, связанные с особыми условиями существования, функционируют как габитусы, включающие в себя принятые типы практик, интерсубъектную нормативность сложившихся установок и регулятивов [8]. Однако с учетом того, что "когнитивные акты наблюдения" в условиях "наличной социальности инфомира" имеют клиповый характер, в жизненных стратегиях современников присутствуют черты принципиальной индетерминированности. В радикальных случаях это приводит к тому, что отдельное "Я" становится принципиально несвязанным, "недетерминированным фрагментом возмущения". В целях компенсации переживания собственной недостаточности запускается аддитивный механизм, обращенный к ресурсу технологического замещения, либо к его виртуальному аналогу.
Маршалл Маклюэн в работе с примечательным названием "Понимание Медиа: Внешние расширения человека" приходит к выводу, что "мы расширили до вселенских масштабов свою центральную нервную систему" [9]. Действительно, современный человек воспринимает и виртуальную ("производную") реальность, и порождающую ("первичную") реальность в качестве действительности, или мира, онтологически существующего независимо от отдельного конкретного человека и его сознания, но в то же самое время виртуальная реальность, которая является, по сути, производной реальностью, проникает в порождающую ее ("первичную") реальность, подчиняя ее себе. В связи с тем, что процессы технологизации, информатизации и виртуализации определяют как современную социальную действительность, так и жизненный мир повседневного бытия современного человека, возникает острая необходимость понять и определить онтологический статус реальностей, продуцируемых средствами массовой информации и коммуникации (например, кино, телевидение, Интернет), а также компьютерными технологиями (компьютерная графика, трехмерная графика (3D-графика), компьютерные и видеоигры, и пр.).
Часть исследователей, вслед за известным французским философом Жаном Бодрийяром, указывает на симуляционный статус виртуальной реальности. Рассуждая о значении средств массовой информации в современном мире, Ж. Бодрийяр в работе "Войны в заливе не было" обращает внима-
ние на зависимость человеческого сознания от интерпретации реальных событий средствами массовой информации. С этой точки зрения он анализирует войну в Персидском заливе: "Существует широко распространенное убеждение, что между виртуальным и реальным есть логическая зависимость... В наши дни виртуальное решительно берет верх над актуальным; наш удел - довольствоваться такой предельной виртуальностью, которая в противовес аристотелевской, лишь устрашает перспективой перехода к действию. Мы пребываем уже не в логике перехода возможного в действительное, но в гиперреалистической логике запугивания себя самой возможностью реального. Война, превратившись в информацию, перестает быть реальной войной и становится войной виртуальной; . все, что пропускается через информацию, становится предметом нескончаемой спекуляции, то есть тотальной неопределенностью" [10, с. 33]. Таким образом, эффекты СМИ, виртуализирующие реальные события, воспринимаются сознанием человека как непосредственная реальность, причем обремененная тотальной неопределенностью. Феномен неопределенности, интерпретируемой как отсутствие реального референта будущего, как вид взаимодействий, лишенных конечной, устойчивой формы, охватывает и сферу человеческого бытия, и сферу сознания, и сферу межличностных отношений [11].
Подмена реальности ее значимыми или заданными образами порождает социальную субонтологию, имеющую, по сути, имитационный и конструктивный характер. Ее влияние распространяется прежде всего на эмоциональный строй сознания, посредством чего детерминируются и рациональные оценки, и решения. Массовое приобретение социальными процессами имитационного характера; появление новых социальных слоев, таких, как нетократия и консъюмтариат; виртуализация политической и финансовой жизни, реклама, создающая образ товара или фирмы - все это свидетельствует о том, что виртуальная реальность обнаруживается в серии разнородных, но направленных сходным образом трансформирующих тенденций.
Как отмечает Д.И. Иванов, прибегая к образным примерам, собственно экономический процесс, т.е. производство стоимости, "покидает пашню", конструкторское бюро и сборочный конвейер и перемещается в офис маркетолога и консультанта, в рекламное
агентство и студию масс-медиа. Производится не вещь (шампунь, костюм, автомобиль), а образ (привлекательности, уверенности, стильности, уникальности, респектабельности). Прибыльными, обеспечивающими фиксируемый статистикой экономический рост, являются отрасли, в которых создаются образы [12]. Это влечет за собой формирование и распространение нового типа мировоззрения - виртуального мировоззрения, в котором симуляция, имитация, неопределенность находятся в свободном, несвязанном реальностью взаимодействии.
Новой угрозой виртуальной реальности стала такая, на первый взгляд, технологически комфортная характеристика как мобильность. Мобильность предполагает использование информационных ресурсов без жесткой привязки к пространственно определенному месту, географическому месту проживания. Мобильность как новая ценность и острая проблема XXI в. свидетельствует не только о свободе перемещения, но и о той легкости, с которой субъект погружается в информационное пространство (ноутбук, нетбук, планшет, смартфон, ^В-модем, мобильный телефон и пр.). Однако именно с перспективами мобильного использования информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) связаны наибольшие риски. По оценкам исследователей, к 2015 г. будет создано оборудование "ближнего радиуса действия", размерами меньше клетки кожи человека. Его можно будет размещать под кожей, либо отпечатывать на руке или теле человека. "Все эти комбинации чипов на коже или под кожей человека могут дать возможность создать систему коммуникаций с друзьями и родственниками, Интернетом, поликлиникой, работой и пр." [1, с. 27]. И поскольку информационное пространство, не столько отражательное, сколь конструктивное, биография и события личного приватного пространства будут вынесены в сферу виртуальной реальности, приобретая качества текучего симулятивного изменения в зависимости от желания, восприятия и потребностей актора виртуальных операций. Виртуальные интерфейсы создают эффект телеприсутсвия. Но более остро встает проблема воздействия ИКТ на мозг человека, когда уже не реальные обстоятельства, а фантазийный мир превращенных представлений заставляют стучать сердце, переживать, судачить, ликовать и огорчаться.
К особым антропологическим характеристикам человека-виртуала, затянутого сетями Интернета, исследователи относят: его безграничные творческие возможности по созданию и развитию содержания (событий) виртуальной реальности и потребительское отношение к феноменам виртуального информационного пространства; перспективы множественной идентичности и анонимность; возможность максимального раскрытия или, наоборот, максимального сокрытия своего Я; онтологизация сознательных искажений представлений о себе и о событиях и оторванность от повседневной жизни; уход в сферу виртуальности и отсутствие рефлексии в процессе деятельности в виртуально-информационной среде [13, с. 630].
Человек-виртуал оказывается в воронке превращенных форм. Во-первых, следствием такого свойства как интерактивность, указывающего на возможность активного взаимодействия и изменения объектов виртуальной или информационной реальностей, оказывается их последующее детерминирующее влияние на объекты и события реальной действительности. Являясь продуктом деятельности человека и его сознания, виртуальная реальность активным, формирующим образом влияет на самосознание: изменяются параметры протекания психических процессов, возникают новые психоэмоциональные состояния, что, в свою очередь, обусловливает формирование инакового образа окружающей действительности, а затем и нетипичный для реальной социальной действительности характер поведенческих реакций.
Во-вторых, трансформация сознания обусловлена возможностью редукции воспринимаемого окружающего мира к схематичности, упрощенности и фрагментарности виртуальных представлений о нем и проявляется в инфозависимости, которая сравнивается с зависимостью от наркотических веществ и предопределяет поведенческие девиации, а также в явлениях, обнаруживающих полиидентичность личности или возникновение типа промежуточной личности. В свете комплекса порождаемых практикой создания и использования компьютерных симуляций, снимающих противопоставление иллюзорности и реальности материальных объектов, человек может оказаться на пороге "пограничных ситуаций".
В-третьих, следствием процессов виртуализации выступает такое явление,
как "виртуальная личность", понимаемая как "порождение виртуальной реальности, продуцированной современной компьютерной техникой, с одной стороны, а с другой стороны, - это плод сознания человека. Виртуальная личность бестелесна, символична, множественна, обладает именной означен-ностью и некоторыми признаками субъекта, например, относительной автономностью действий в виртуальной среде" [14]. Способов репрезентации "я" в среде электронных коммуникаций немало, но в самом общем смысле с виртуальной личностью связывают "фиктивную личность", ту личину, которую в данных обстоятельствах либо в корыстных целях, либо с целью экспериментирования с собственной идентичностью индивиду желательно представлять, используя возможность "убежать из собственного тела".
В-четвертых, в виртуальном пространстве нивелируется социальный статус субъекта-актора; возникает характерное ощущение корпоративности пользователей Интернета по отношению к тем, кто им не пользуется; проявляется большая активность социального агента в Интернете и возникает синхронное позиционирование, т.е. возможность занимать одновременно больше различных позиций разного уровня; теряет смысл понятия "здесь", "близость", "удаленность", "дистанция", которые характерны для физического пространства [15, с. 166].
В-пятых, симптоматикой выявляемых нами превращенных форм в процессе виртуализации можно считать отмеченный Г.С. Пшегусовой "переход к доминированию культурно-символических, не привязанных непосредственно к материально-физической стороне существования, форм и способов поддержания и воспроизводства социальности" [15, с. 182-183]. Причем представители виртуальных сообществ являются носителями общей виртуальной культуры, без осознания ее направленного и четкого манипулятивного воздействия на сознание и бессознательное человека, погруженного в информационную (виртуальную) среду. В этой связи чрезвычайно актуально появление понятия "сетевого этикета" [16, с. 41].
Стремление к тому, чтобы процесс виртуализации стал рефлексивным, представляя сам для себя основную тему и проблему, предлагая своеобразные ответы на возникающие запросы, является универсальной по-
требностью современности. Ибо основополагающим свойством виртуальной реальности является возможность корректировать информационные потоки, комбинировать их и генерировать новые. Саморефлексия позволила бы вскрывать и осознавать негативные моменты данного микширования и произвольного "редактирования потока возможностей". Некоторые исследователи, например, Д.И. Иванов, прямо утверждают, что политическая борьба сегодня - это борьба образов - политических имиджей, которые создают рейтинг- и имиджмейкеры, пресс-секретари и "звезды" шоу-бизнеса, рекрутируемые на время политических кампаний [12]. Успех избирательной кампании гораздо больше зависит от умения имиджмейкеров и шоуменов эффективно потратить предоставленный им объем средств, создавая имидж "политика новой волны", нежели от содержания политической платформы и послужного списка кандидата. Замена реальных политических программ и действий рекламными образами "новых инициатив" и "радикальных реформ" подпитывает тенденцию, опирающуюся на симулякры. Манипуляция с рейтингами - также очевидный симптом виртуализации общественного мнения. С учетом этих факторов, виртуальная реальность справедливо оценивается современными исследователями, как "новая организация социальной жизни коммуникационной среды", "закономерный этап исторического развития социальности, связанный с усложнением и глобализацией коммуникативных связей и отношений. Главной характеристикой этого этапа можно считать переход к доминированию культурно-символических, не привязанных непосредственно к материально-физической стороне существования, форм и способов поддержания и воспроизводства социальности" [15, с. 182-183]. Виртуальные экзистенции человеческой жизни позволяют объективизировать виртуально-бытийную реальность субъекта.
Вместе с тем, анализируя весь масштаб ИКТ, хочется привести слова Э. Тоффлера, согласно которым в дополнении к шести миллиардам мозгов, заключенных в наших черепных коробках, человечество построило нечто вроде гигантского "внешнего мозга", который аккумулирует громадный объем информации и знаний. Однако этот глобальный "мегамозг" - все еще мозг младенца [17, с. 161]. Современный мир в отличие от теоцен-
тричного мира средневековья по праву может быть поименован как инфоцентричный. Информация предстает как основной ресурс, а инфосфера как все более детерминирующая сфера, вытесняющая собой конструктивно-созидательный потенциал концепта ноосферы или сферы разума.
Размышляя над спецификой воздействия технологической составляющей современного мира Хельга Новотны предложила понятие "эмерджентного интерфейса" [18]. Его интуитивное прочтение указывает на систему предпочтительных установок, возникающую или строящуюся в режиме заданных обстоятельств. В.И. Аршинов, объясняя значение этого понятия, отмечает, что "в изначальном физическом смысле интерфейс - это поверхность раздела двух фаз вещества, которое может быть твердым и жидким, газообразным, или граница раздела живого и неживого и т.д. При этом существенно, что интерфейс порождает качественно новые свойства, отличные от свойств, ассоциированных с ним поверхностей" [19]. Общим "контекстом для ситуации возникновения эмерджентного интерфейса является ситуация "неожиданной" встречи разных областей знания". "Эмерджентность говорит о незапланированности, неожиданности возникновения свойств, феноменов или объектов, которые ведут себя как "граничные объекты, не имеющие, однако, отчетливо распознаваемой границы, а потому не подвергающиеся категоризации и классификации" [19, с. 57]. Тем самым сложнейшая проблема появления нового на пересечении виртуального и реального терминологически зафиксирована концептами эмерджент-ности и интерфейса. Заметим, что эффект эмерджентности убедительно иллюстрирует многообразие степеней свободы, которые могут привести к реализации совершенно случайных последовательностей и конфигураций, связанных с "новыми параметрами" порядка, задаваемыми, в том числе, и совокупностью внезапно возникающих эмерджентных эффектов [20, с. 28].
Современный мир получает название инфоцентричного. При этом актуальность современной ситуации состоит в постоянном пересечении виртуального и реального миров, которое может быть описано посредством концепта эмерджентного интерфейса. Возникает необходимость исследования онтологического статуса виртуальной реальности как произво-
дной, симуляционной, имитационной реальности. Подмена событий действительного мира виртуальными образами порождает особую социальную субонтологию, когда процессы в различных сферах общественной жизни -экономической, политической, социальной -виртуализируются. Современные процессы технологизации, информатизации и виртуализации актуализируют концепт "постчеловеческое" для понимания специфики человеческого бытия в условиях технологизированного мира. Одним из аспектов постчеловеческого бытия человека становится появление чело-века-виртуала, погруженного в пространство виртуальной реальности, обладающего специфическими антропологическими характеристиками: широкие творческие возможности, потребительское отношение к событиям виртуальной реальности, полиидентичность личности, анонимность, эскапизм и др. Виртуализация различных аспектов человеческого и социального бытия актуализирует понятие превращенной формы, с помощью которого можно осуществить попытку раскрыть феномены инфозависимости, порождения "пограничных ситуаций" при стирании противопоставления реальности и виртуальности, обратного воздействия образов виртуальной реальности на человеческое сознание в процессе интерактивного взаимодействия, порождения виртуальной личности, обладающей свойством фиктивности и др.
ЛИТЕРАТУРА
1. См.: Казанцев А.К., Киселев В.Н., Рубваль-тер Д.А., Руденский О.В. NBIC-технологии. Инновационная цивилизация XXI века. М.: Инфра-М, 2012. 383 с.
2. Лукьенец В.С., Соболь О.Н. Проблема постчеловеческого будущего // Российское трансгуманистическое движение. [Электронный ресурс]. URL: http://transhuman.ru/biblioteka/postchelovechestvo/ problema-postchelovechesk.
3. Интервью с А.П. Назаретяном. В середине XXI века нас ждет или прорыв, или провал // Россия 2045. Стратегическое общественное движение. [Электронный ресурс]. URL: http://www.2045.ru/ expert/123.html.
4. Robinett Warren. The Consequences of Fully Understanding the Brain // Converging Technologies for Improving Human Performance. Nanotechnology, Biotechnology, Information Technology and Cognitive Science. Eds. by Mihail C. Roco and William Sims Bainbridge. (Dordrecht, Netherlands: Kluwer Academic Publishers, 2003. P. 167-170).
5. Сол Дж.Р. Ублюдки Вольтера. Диктатура разума на Западе. М.:АСТ: Астрель, 2007. 895 с. C. 705.
6. Лешкевич Т.Г. Новое понимание субъектности и вызовы глобализации // Новое понимание субъектности в различных контекстуальных полях. Сборник научных трудов. Ростов н/Д.: Изд-во ЮРИФ РАНХиГС, 2011. 480 с. С. 27-46.
7. Лешкевич Т.Г. Концептуальная презентация действительности в синергетике // Философские проблемы социального политического, экономического развития: реалии современности. Ростов н/Д.: РИО РТИСТ ФГБОУ ВПО "ЮРГУЭС", 2013. 224 с. С. 136-148.
8. См.: Бурдье П. Структура, габитус, практика // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т. 1. Вып. 2. [Электронный ресурс]. URL: http://hq.soc.pu.ru/publications/jssa/1998/2/4bourd.html.
9. Маклюэн Г.М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. М.: "Гиперборея", "Кучково поле", 2007. 464 с. С. 5.
10. Бодрийар Ж. Войны в заливе не было // Художественный журнал. 1994. № 3. С. 10-37.
11. Лешкевич Т.Г., Пономарева М.А. Трансформация элит и процессы модернизации на Юге России. Ростов н/Д: Изд-во Южного федерального ун-та. 2011. 262 с. С. 35.
12. Иванов Д.И. "Виртуализация общества". Версия 2.0. СПб.: Петербургское востоковедение, 2002. 224 с.
13. Катаева О.В. Виртуальная реальность в работах ростовских исследователей // Философская инноватика: поиски, проблемы, решения. Еже-
годник-2012: Сб. науч. тр. Ростов н/Д.: Донское книжное изд-во, 2013. 736 с. С. 619-633.
14. Бондаренко Т.А. Виртуальная реальность в современной социальной ситуации: Автореф. дис. ... д-ра филос. наук. Ростов н/Д., 2007. 52 с. С. 27.
15. Пшегусова Г.С. Коммуникация: социальное и виртуальное измерения. Ростов н/Д.: Изд-во СКНЦ ВШ, 2003. 224 с.
16. Алексеева И.Ю. Интернет и проблема субъекта // Влияние Интернета на сознание и структуру знания. М.: ИФ РАН, 2004. 240 с. С. 24-56.
17. См.: Тоффлер Э. Революционное богатство. М.: АСТ, 2008. 570 с. С. 161.
18. Nowotny H. The Increase of Complexity and its Reduction: Emergent Interfaces between the Natural Sciences, Humanities and Social Sciences // Theory, culture and social sciences. 2005. Vol. 22. P. 15-31.
19. Аршинов В.И. Синергетика встречается со сложностью // Синергетическая парадигма: синергетика инновационной сложности: к 70-летию В.И. Аршинова: сборник. М.: Прогресс-Традиция, 2011. 495 с. С. 47-66.
20. Лешкевич Т.Г. Эффект эмерджентности и синергетическая проекция хаосомности глобализующего-ся мира // Философская инноватика и глобальные проблемы современного общества: Сб. науч. тр. Ростов н/Д.: Дониздат, 2012. 396 с. С. 23-32.
30 августа 2013 г.
УДК 297.1
ЭТАПЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАДИКАЛИЗАЦИИ ИСЛАМА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
И.П. Добаев, Р.Г. Гаджибеков, Н.А. Анисимова
Вопросы, связанные с процессом радикализации в различных странах, в последние два десятилетия находятся на острие исселдовательских интересов многочисленных зарубежных и от-
Добаев Игорь Прокопьевич - доктор философских наук, профессор кафедры теоретической и прикладной регионалистики ИППК ЮФУ, 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, e-mail: kavkazdon@mail.ru, т. 8(863)2643466;
Гаджибеков Руслан Гаджибекович - аспирант Пятигорского государственного лингвистического университета, 357532, г. Пятигорск, пр. Калинина, 9, e-mail: ruslan_05_dag.@mail.ru;
Анисимова Надежда Алексеевна - аспирант Института по переподготовке и повышению квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук Южного федерального университета, 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, e-mail: nadyn-1@yandex.ru, т. 8(863)2643466.
ечественных ученых. Эта проблема нашла отражение, в частности, в работах таких отечественных исследователей, как Игнатенко А.А., Чудинова С.И., Добаев И.И. и др. [1]. Исламский фактор в его политическом измерении
Igor Dobaev - Doctor of Philosophy, professor of Theoretical and Applied Regional Studies Department at the Institute for Retraining and Advanced Teaching in Humanities and Social Sciences at the Southern Federal University; 160, Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: kavkazdon@mail.ru, tel. +7(863)26434664
Ruslan Gadzibekov - post graduate student of Pyatigorsk State Linguistic University, 9, Kalinina Avenue, Pyatigorsk, 357532, e-mail: ruslan_05_dag.@mail.ru
Nadezhda Anisimova - post-graduate student of the Institute of Professional Development in the Area of Social Sciences at the Southern Federal University, 160 Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: www. nadyn-1@yandex.ru, tel. +7(863)2643466.
