CC BY
104
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 4 (258).
Философия. Социология. Культурология. Вып. 23. С. 80-84.
Д. А. Граханов
ПОНЯТИЕ ПОГРАНИЧНОСТИ:
К ПОСТАНОВКЕ ФИЛОСОФСКОЙ ПРОБЛЕМЫ
В статье рассматривается понятие пограничности как традиционная категория философии, остающаяся актуальной для современного онтологического осмысления предельных субстанциальных вопросов природного и культурного бытия. В работе делается акцент на понятии ‘граница’ как самоценной универсалии, необходимой для самосознания и осмысления мышления как такового.
Ключевые слова: пограничность, неопределенность, агностицизм, ничто, пустота, разум, прагматизм, мышление.
Уважая и принимая множество определений понятия ‘пограничности’ в различных сферах гуманитарного знания, в том числе, множество субъективных творческих вариаций таких определений в философской области, мы попытаемся вновь для себя переосмыслить это понятие в онтологическом значении. Пограничность в психологии и философии достаточно изучена, но одновременно и недостаточно, потому что в данном вопросе необходимо учитывать новый материал и новый опыт.
Пограничность как особое понятие - довольно расхожее, излюбленное, актуальное во всякое время, так как феномен границы, переходного пространства или переходного временного состояния встречается повсеместно. Например, в философии оно может рассматриваться как пограничное поле смыс-лообразования или смыслоуничтожения, иными словами, поиска и жажды смысла или его разрушения и освобождение от него. Во всяком случае, пограничное неопределённое поле рассматривается нами как потенциальная среда, расположенная между какими-либо определенными областями, спекулятивными дефинициями и повседневными, житейскими значениями.
Дискретность, ритмичность, контрастная изменчивость природного и культурного бытия оставляет в процессе своего развития и дления некоторые промежутки, паузы и переходы, которые отмечаются особыми нюансами, вызывающими ряд кризисных проблемных ситуаций, требующих переживания и внимания, сочувствия и понимания, изучения и анализа. Такие пограничные зоны вдохновляют на исследование людей, принадлежащих различным типам мировоззре-
ния. Философское, научное, художественное, религиозное понимание пограничности человеческого и природного бытия порождает множество диалектических, парадоксальных путей осмысления. Парадокс - это логическая форма связи несвязуемых пар смыслов. Граница между этими парами смыслов - место абсурдной связи этих пар. Нас интересует немыслимая граница между парами значений в составе парадокса. А именно, тревожащая человеческое сознание граница нонсенса. Хотелось бы связать такое понимание ‘границы’ с «онтологической границей», осмысляемой С. С. Хоружим. Он пишет: «Парадигмой онтологического порога мы будем называть подвешенное, затягиваемое пребывание одновременно в обоих взаимоисключающих полюсах некоторой фундаментальной альтернативы. Человек сознаёт себя в ситуации жизненно решающего выбора, однако миг выбора неопределённо затягивается»1.
Для нас это самое общее и универсальное определение понятия пограничности, как неопределённой области «между», как некого пустотного промежутка. Данное определение ‘пограничности’ как некоторой идеи пустоты само по себе оказывается пустым, неопределённым и беспроблемным из-за своего универсального содержательного объёма. Но ‘пограничность’, осмысляемая и переживаемая отдельными видами мировоззрения, становится более определённым и проблемным понятием, тем не менее, сохраняющим в себе качество опустошённости незнания и озадаченности. Например, в научном мировоззрении известна таинственная область перехода от физической материи к живой органической материи, а также от живой материи к материи человеческого сознания и мышле-
ния. Л. А. Маркова: «Ставится вопрос, каким образом мозг, будучи физической структурой, оказывается необходимой, обязательной основой рождения мысли. Особенно трудным оказывается обоснование второго положения, так как оно предполагает понимание рождения мысли из того, что мысли противоположно, из физических законов (в лучшем случае физиологических), которым подчиняется мозг как физическая структура. Мышление рассматривается на границе его бытия и небытия»2. В религиозном христианском мировоззрении существует, как бы мы его назвали, парадокс «непорочного зачатия» Мадонны, оставляющий логически немыслимой границу перехода между божественным и человеческим. Библейский парадокс «воскресения плоти» также оставляет вне мысли и рационального понимания границу перехода от мёртвого, материального предмета к живому, функционирующему телу. Пограничность в художественном мировоззрении проявляется в том промежутке между качеством отсутствия таланта, гения и присутствием такового. Причина появления творческого дара из небытия пустой бездарности. Наследственность, воспитание и образование, какие-либо психологические травмы, якобы влияющие на мировоззренческий сдвиг, естественно, не могут определяющим образом повлиять на рождение таланта. По каким причинам дар качественной и продуктивной работоспособности оказывается принадлежным определённому индивиду? И всевозможные научные, религиозные и философские рассуждения на этот счёт не уничтожают тайну незнания данной проблемы. Существо дара сотворения сильных бытийных образов и мыслей, научных и технических изобретений и т. п. оказывается в той самой пограничной области между бытием и небытием.
Таким образом, пограничная область оказывается причиной экстатических прозрений веры, эстетического чувства истины, научного исследовательского интереса. В любом случае, данная область вызывает удивление чуду существования человеческой мысли, жизни, природы, космоса, бога.
В философском мировоззрении пограничным вопросом является мышление перехода нечто из небытия в бытие и из бытия в небытие. Факт рождения и смерти сознания, души является воплощением проблемного понятия границы перехода как такового. Смертна или
бессмертна, конечна или бесконечна душа конкретной личности? Эта не диалектическая, а экзистенциальная граница между смертью и бессмертием является «вечным двигателем» философской мысли и одновременно её вечным пределом. Философию, науку и религию эта граница провоцирует на поиски каких-либо ответов, основывающихся на тех или иных критериях и основаниях. Но всякий ответ на данный вопрос не снимает удивительную загадку, поставленную здравым смыслом, о том, куда всё исчезает, если наступает смерть? Человеческое сознание в момент смерти рассеивается до безжизненных молекул, атомов и элементарных частиц? Видимо, да, и тогда можно предположить, что в случае смерти человечества, а значит и его сознания, существующим останется только материальное бытие Космоса с рассеянными и бессмысленными элементарными частицами, когда-то составлявшими вещество человеческого мозга. Это предел философской мысли, за которым существует Ничто, как пустое место, оставленное сознанием по причине его объективной ограниченности и зависимости от материальных условий его существования. Что мешает нам успокоится и остановится на подобном предельном ответе на вопрос о смертности сознания и души? Религиозный и мистический опыт человечества, а также, возможно, и врождённая недоверчивость человеческого сознания к всевозможным объяснениям сущности бытия. Что такое душа и что с ней происходит в момент смерти? Что такое сознание, если оно исчезает бесследно в момент смерти? Рассеивается ли оно без остатка? Наивно ли в XXI веке задавать такие вопросы, а также доверяться разумным выкладкам естественных наук и позитивистской научной философии по данным вопросам? Не разумнее ли будет понять, что в подобных вопросах человек никогда не будет сведущ? Разумнее ли будет оставить последние вопросы вопросами без ответов, при этом, естественно, решая проблемы и вопросы конкретного человеческого бытия? М. Хайдеггер рассуждает так: «Смерть есть ковчег Ничто - т. е. того, что ни в каком отношении никогда не есть нечто всего лишь сущее, но что тем не менее имеет место, и даже
- в качестве тайны самого бытия. Смерть как ковчег Ничто хранит в себе существенность бытия. Смерть как ковчег ничто есть храм бытия. И будем теперь называть смертных
не потому, что их жизнь кончается, а потому, что они осиливают смерть как смерть. Смертные суть то, что они суть, как смертные, сохраняя своё существо в хране бытия. Они - осуществляющееся отношение к бытию как бытию»3. Смерть напоминает человеку, откуда он явился и куда он возвратится. Ниоткуда и в никуда. Явление смерти своим шокирующим фактом очищает, спасает и сохраняет тайну бытия от преходящих и претенциозных человеческих мнений. Смерть порождает категорию Ничто, уничтожая всё то, что претендует на разгадку тайны бытия.
Бесконечно ли пространство реального космоса? Не ориентируясь в астрофизических и физико-математических концепциях по данному вопросу, мы рискнём дать феноменологический ответ. Ответ на вышеуказанный вопрос немыслим. Ответ на подобный вопрос невозможен, но загадочность его настолько пугает своей реальностью, что приходится говорить о реальности Ничто. Ничто, потому что ничего невозможно ответить на поставленный вопрос. Космическое пространство и время конечны или бесконечны? Не конечны и не бесконечны. Конечны в своей бесконечности и бесконечны в своей конечности. Эти рассуждения негативной и позитивной диалектики оказываются надуманной продукцией сложного и ограниченного человеческого интеллекта. Несмотря на то, что физико-математические науки довольно плодотворны в своих поисках ответов на сложные вопросы, мы настаиваем на невозможности определённого и окончательного ответа на вопросы бесконечности вселенной, бессмертия души и сознания, безначальности существования вселенной, существования бога. Это позволяет мыслить саму ситуацию незнания как универсальную категорию Ничто, пустоты непонимания существенных, субстанциальных вопросов, которые возникают по причине определённого человеческого восприятия мира. Осознание границы человеческого мышления происходит по причине существования вышеуказанных вопросов. Пугающая, удивляющая реальность поставленных вопросов порождает мышление Ничто как предельной границы человеческого понимания. Философская универсалия Ничто как продукт тотальной человеческой неуверенности в мысли, бесплодного поиска и бессилия мысли. Иными словами, человек честно признаётся самому себе в бессилии
собственной мысли, в её ненужности, «никчёмности» по отношению к бытию. «Ничтой-ная» философская мысль как результат невозможности дальнейшего осмысления некоторых предельных вопросов. Б. Рассел: «Я не буду выдвигать догматический аргумент, что бога нет. Я буду говорить, что мы не знаем, что он есть»4. Когда нечего дальше мыслить, невозможно мыслить, не нужно мыслить -возникает мышление ничто. Мысль, прекратившая своё мышление в момент осознания ничто.
Понятие Ничто возможно рассматривать как позитивистскую, прагматическую, разумную категорию, отрезвляющую человеческое сознание и пресекающее его стремление продуцировать бесплодные фантастические спекуляции. Мы отстраняемся от рассмотрения данной категории как, например, какого-то полезного психотерапевтического или философского состояния блаженства опустошённости или как патологического факта кризиса ситуации «экзистенциального вакуума». Также не склонны мы рассматривать её как неопределённое определение какой-либо божественной сущности, дао, нирваны и т. п. Мы остановимся на рассмотрении Ничто как факте разумного осознания человеком границы возможностей продуктивного человеческого мышления и воображения. Образы бесконечности, трансцендентных сущностей, параллельных миров (при всём их значении и необходимости для жизни человеческого сознания) оказываются вне доверия человеческого разума. Доверие разума определённым противоречащим друг другу идеям также небесконечно. Поэтому единственное, чему возможно разумно доверять,
- это границе человеческого мышления, по ту сторону которой остаётся немая тайна, по поводу которой нечего помыслить. И этот факт невозможности мышления, отсутствия мышления чего-либо по поводу предельных субстанциальных вопросов мы обозначаем словом Ничто. Освободим этот термин от излишней религиозности, эстетики и философской образной спекулятивности. Оставим ничто быть ничем. Сохраним реальность тайны - реальной тайной, не уничтожая её виртуальными иллюзиями художественного творчества, искусственными и гипотетическими концептами науки, экстатическими откровениями религии. М. К. Мамардашвили: «В этой нашей беседе мы принимаем понятие
‘сфера сознания’ как первичное в нашем рассуждении, в нашем понимании сознания не потому, что оно является понятием высшего ранга абстракции, а напротив - потому что оно практически является как бы понятием высшего ранга прагматизации»5. Подобным же образом мы принимаем понятие ‘ничто’ как высшую абстракцию, в то же время являющейся высшей прагматикой человеческого разума. А. М. Пятигорский: «“Сфера сознания” для меня идеальный прагматический этап. Мы начинаем экспликацию понимания нами “сферы сознания”, потому что “сфера сознания” - это то, что знаменует в нашей беседе определённую границу: “вот здесь” мы начинаем объяснение нами терминов нашего понимания и, соответственно, терминов метатеории сознания, и поскольку оно нами начинается от какого-то “ничто”, мы это “ничто”, эту границу, это исходное называем “сферой сознания”»6. Здесь нам интересна диалектика идеального и прагматического, абстрактного и разумного, мысли и бытия, проясняющая ход нашего осмысления ‘границы’ как предельной онтологической категории, не являющейся продукцией идеалистической спекуляции либо творческой фантазии и воображения. Проявляется полезная функция сознания «ничто», у-ничто-жающая множество бесполезных мнений и утверждений, а также мыслительных стереотипов и клише.
Стоит задуматься о том, что даёт философии (мы осознаём возможное отсутствие универсальной применимости данной категории в человеческой деятельности) такое понимание Ничто как пустоты за границей человеческого мозга? Зачем нужно оставлять некоторые вопросы неразрешёнными? А также стоит задуматься (но уже за пределами данной статьи) о возможности постепенного уменьшения области Ничто пустоты за границей человеческого мозга, т. е. возможности постепенного разумного познания тайны смертности или бессмертности души, бесконечности или конечности вселенной, началь-ности или безначальности мира. Или прав Парменид в том, что подобные вопросы находятся в сфере небытия, а также, что изучение небытия есть ложный путь мышления. Следовательно, изучение данных вопросов есть ложный и ненужный путь сознания, являющийся заведомо безрезультативным напряжением ума. Парменид: «Путь - второй, что “не есть” и “не быть должно неизбежно”. Эта
тропа, говорю я тебе, совершенно безвестна, Ибо то, чего нет, нельзя ни познать (не удастся), Ни изъяснить <...> Ибо мыслить - то же, что быть <...> Можно лишь то говорить и мыслить, что есть»7. Ниже, в своем сочинении «О природе», Парменид добавляет: «Решение вот в чём: Есть или не есть? Так вот, решено, как и необходимо, Путь второй отмести как немыслимый и безымянный (Ложен сей путь), а первый признать за сущий и верный»8. Смеем предположить, что Парменид как родоначальник западного рационального типа философствования остаётся актуальным и полезным для современной онтологии и теории познания. Для современной интеллектуальной культуры, перегруженной информационными потоками различного уровня и качества, актуально и необходимо мышление Ничто как разумного избавления и сброса ненужного знания. «Ничтожение», упрощение, опустошение человеческого знания оставляет природное и человеческое бытие во всей его непознаваемой сложности. Ничто - самый адекватный аргумент в пользу того тезиса, что никто ничего не знает в сфере предельных субстанциальных вопросов, что означает равенство всех перед тайной. Отсюда мы можем заключить, что ни одна из мировоззренческих областей не имеет права определять себя как наиболее приближенную к истине бытия. Уж тем более это относится ко всем личностным мировоззренческим позициям, какими бы гениальными и качественными они ни были. Тем самым мы ещё раз фиксируем онтологическую невозможность предельной мысли по причине воздействия на человеческое сознание интуиций разума и требований прагматизма.
Обратимся к антропологическому, этическому аспекту рассмотрения рассматриваемой нами универсалии. Принципиальная непознаваемость существования божественного абсолютного морального начала, а также отсутствие надежды, уверенности в какой-либо целесообразности природно-культурного бытия провоцирует человечество на самостоятельность и мужество в разрешении ближайших вопросов и проблем его социокультурного существования. Реальная тайна Ничто выступает здесь как прагматический субстанциальный элемент. Но эта тайна может рассматриваться и как деструктивный субстанциальный элемент, провоцирующий если не на оправдание, то на хладнокровную
констатацию факта существования негативных проявлений человеческой природы, их закономерности и необходимости. Ничто не остановит человека быть самим собой в определённой ситуации. Ничто человеку не объяснит правильность или неправильность его природы. «Ничто» молчит, а жизнь такая, какая она есть, - просто существует. Иными словами, человеческая природа настолько сложно устроена, что ничто не гарантирует истинность или неистинность её проявлений. Пример тому, удивительный акт «онтологического шока» от того, что происходит с человеческой душой, сознанием и телом в особые моменты его жизни. Вот некоторые из них: любовь, ненависть, страсть, творчество, разрушение, жизненный экстаз, страх, самоубийство и т. д. Думается, что божественные, нравственно-этические ценности создаются человечеством с целью организации стабильного культурного космоса, ограждающего его от хаоса и жестокости антропной природы. Религиозное знание периодически, что проявилось в отдельных учениях (исихазм и др.), сталкивалось с непознаваемостью как таковой. Осознавая культурную значимость религиозных трактовок бытия, человек сталкивается с теми явлениями в его жизни, которые не вписываются в рамки какого-либо объяснения и не объясняется вообще.
Для нас «граница пустоты» выступает в двояком смысле. С одной стороны, это универсальная психологическая и эстетическая категория, необходимая для созерцательного удовольствия и спокойствия философствую-
щей души, которая любит предельно абстрагироваться от противоречивой реальности. С другой стороны, это универсальный критерий тотального философского сомнения (Декарт) и критической способности разума (Кант). В результате получается, что Ничто для философии - это единственно возможная ценность, которой стоит доверять. Ничто остаётся единственной и устойчивой реальностью - реальностью тайны.
Примечания
1 Хоружий, С. С. Неотменимый антропоконтур. Философия Кьеркегора как антропология размыкания // Вопр. философии. 2010. № 6. С. 161.
2 Маркова, Л. А. Физика мозга и мышление человека // Вопр. философии. 2010. № 3. С. 161-162.
3 Хайдеггер, М. Вещь // Хайдеггер, М. Время и бытие. Статьи и выступления. М. : Республика, 1993. С.324.
4 Рассел, Б. Существование бога // Рассел, Б. Почему я не христианин. М. : Изд-во полит. лит., 1987. С. 294.
5 Пятигорский, А. М. Три беседы о метатеории сознания. (Беседа с Мамардашвили М. К.) // Пятигорский, А. М. Избранные труды. М. : Языки рус. культуры, 1996. С. 84.
6 Там же. С. 88.
7 Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. М., 1989. С. 295-296.
8 Там же. С. 296.
