CC BY
67
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 30 (245). Философия. Социология. Культурология. Вып. 22. С. 105-110.
о
Д. А. Граханов
диалектика как неизбежный для философии метод осмысления действительности
Проблематика данной статьи связана с выяснением сущностных, фундаментальных оснований философского мышления. Выявляется взаимосвязь понятий пограничости и диалектики как оснований философствования. Использование диалектического метода в философской науке рассматривается как неизбежный и важнейший процесс в познании человеком самого себя и окружающей его действительности.
Ключевые слова: диалектика, парадокс, пограничность человеческого бытия, пограничное поле смыслообразования, граница, Ничто, Дух.
Всякая формулировка философской проблемы сталкивает нас с философией самой по себе, а не с проблемой, которую она ставит и пытается разрешить. Философия о «чем-то», «чего-то» возвращает к самой философии как таковой. Почему такая особая область человеческого знания становится заинтересованной чем-то иным. Даже своим будущим, которого еще нет. Зачем философии что-то осознавать и оценивать? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо оценить и осознать ее саму, возможности и правомочность ее особого отношения к миру. Поэтому параллельно нашему интересу к проблеме развития философского знания в будущем хотелось бы затронуть вопрос о судьбе философии, ее неизменной сущности - не специфические особенности философии прошлого, настоящего и будущего, а то, что она представляет между этими временными определенностями. И тогда, вероятно, прояснится для нас вопрос о необходимости существования такой проблемы, как будущее философии.
Принято считать, что мир меняется, и наблюдать это. Мир природы и культуры трансформируется, и, конечно же, вместе с тем деформируется и изменяется осознание этого изменчивого мира. Предположительно мир культуры, науки
и техники изменится в будущем. И кажется, что философия вместе с миром, чтобы быть актуальной, должна меняться и становиться какой-то иной формой мышления. Но мы возразим и рискованно попробуем определиться в двух мнениях. Во-первых, будущее непредсказуемо, каким будет мир культуры и философия в нем -неизвестно, это находится в сфере небытия. Во-вторых, философию как таковую не интересует жизнь изменчивого мира, она устремлена к иному бытию, небытию относительно бытия мира культуры, а также к самой себе, осознающей саму себя в момент осознавания неосознаваемого. И поэтому изменятся ей самой не приходится.
Приблизиться к пониманию существа философского мышления возможно, рассматривая проблему диалектического соотношения философии как социального института и философии как сферы духа. Метод негативной и позитивной диалектики, оперирующий вышеуказанными понятиями и использующий их как материал, вернет нас к началу рассуждения, но энергия напряженности мышления станет желаемой наградой.
Как сфера духа философия находит отклик в социальном развитии общества. Философия делает реально мыслимыми или проживаемыми в мысли высокие идеалы, стремление к реализации
которых присуще любому обществу. Если философский концепт реализовался, состоялся, должным образом проявился, он необходим обществу, системе образования, конкретным субъектам для познания мира и самого себя. Философия как независимая от социальных институтов сфера духа не существует в доступной и познаваемой людьми реальности? Философия как самодостаточная, замкнутая сфера духа существует, но только лишь как непроявленное и не воплощенное в систему знаков переживание личности, а также как не культивируемая системой образования сложная для понимания и обходимая для социоэкономического, научно-технического процесса область метафизики. Фундаментальное философское настроение (М. Хайдеггер) переживалось и мыслилось во все времена, во все эпохи, многими людьми в прошлом, настоящем и будущем. Если же продолжать говорить обобщенно и просто, то возможно предположить, что потребность философствования возникает вне всевозможных социальных институтов и в то же время по поводу, причине и в контексте последних. Настроение, находясь в котором, человек вопрошает о жизни, мысли, бытии, самом себе, душе, духе в предельно общем и волнующем своей реальностью виде, существует в различных состояниях и видах. Ради понимания и визуального комфорта упростим всю сложность модификаций взаимодействия личности с самой собой, личности и социума, философского мышления и общественного представления, выделим четыре типа фиксации философского мировоззрения в связи с вышеуказанной проблемой диалектики понятий.
Первый вид философствования - житейский, случайный, зависимый от изменчивого состояния мира и человека, ситуации и переживаемых трудностей в жизни. Такое философствование бытийно не фундаментально и профессионально не состоятельно.
Второй вид философствования фундаментален, но не состоятелен, профессионально не проявлен. Здесь возможно говорить об неактуали-зированной в социально обусловленную систему знаков потенции понимания и переживания бытия во всей его фундаментальной простоте и сложной устроенности.
Третий вид философствования не фундаментален и не потенциален, но профессионально состоятелен. Сложная система знаков философского инструментария и идеологем успешно
усвоена, компилятивным способом модифицирована. Профессиональная состоятельность философствующего субъекта, состоящая на службе института образования, демонстрирует систему учебной философии, а не проблемное поле напряжения мысли.
И последнее, что мы здесь можем выделить,-бытийно фундаментальное и профессионально состоятельное философствование. Это тот удивительный, редкостный и результативный момент, когда философская потенция, может быть, изначально заложенная в личности, проявляется благодаря силе, способности самой личности, а также системе социальных институтов и многих других факторов. В таком случае можно констатировать акт появления философского концепта (Ж. Делез) как сильной, эластичной семиотической консистенции, порожденной творческой личностью. В таком случае происходит сложный диалектический синтез философии как сферы духа, удерживаемой силами личности и философией как социальным институтом, поддерживающим систему знания в должном состоянии. Такой синтез достигается сложным путем. Состоятельного философского концепта нет без системы университетского образования и научной институализации, так же как он не состоятелен без риска заблуждения и отрицания устоявшихся мыслительных клише. В связи с этим интересна мысль из книги «Диалектика просвещения» М. Хоркхаймера и Т.-В. Адорно: «Нетерпимо не только то слово, которое стремится задеть власть, но также и то, которое продвигается на ощупь, экспериментируя, играя с возможностью заблуждения. Но быть незавершенным и знать об этом - это особенность такого мышления, с которым стоит умереть»1. Противостоя институту образования, философия тем самым развивает его, внося коррективы в его систему, так же как и сама она творчески преобразуется, противостоя всякой упорядоченной, формализованной и стандартизованной системе знания. Утверждение В. С. Библера о диалектическом синтезе кажется уместным в нашем случае и доказывает взаимосвязанность противоположных, на первый взгляд, понятий: «.. .синтез - это обнаружение высшего тождества тезиса и антитезиса в некоей новой теоретической структуре, предполагающей взаимопредположения, взаимополага-ние, взаимоотрицание и тезиса, и антитезиса»2.
Философия как сфера духа не есть, то есть реально не существует. И это «не есть» начинает тревожить философов как сфера духа, ничто
и небытия. Принципиальная независимость философского вопрошания «не-есть» от какого-либо «есть» существующих видов мировоззрения, социальных институтов и их реалистических, существенных для жизни общества потребностей, становится тем потенциальным началом для появления и развития фундаментального философского мировоззрения. Зачем же мыслить это «не-есть», если оно не существует. На наш взгляд попытка мышления не-бытия, пустоты, несущего посредством такого мышления и превращает его в сущее, живую полноту, бытие, ради которого живет утверждающий философ. Здесь важен как раз переход между существующим и несуществующим, превращением не-бытия в бытие, превращением потенциального ничто в мыслимое нечто, которое должно иметь качество особого рода, если оно привлекает и притягивает к себе. Ничто своей бескаче-ственностью все же оказывается нечто с особым качеством опустошенности, освобожденности, неопределенной вопросительности; тем свободным от всего местом, которое может быть самым чистым и святым, идеей без идеологии, истиной, никем не произнесенной и не проповедываемой, сущим, которое удивляет тем, что оно существует, идеалом, который очищает и вдохновляет, отсутствующим местом, которое вмещает человеческое сознание в моменты сущностной паузы и прострации. Качеств множество у этого ничто, но все они должны быть неопределенно-прозрачными, не отягощающими, почти безкачествен-ными. Вопрос состоит в том, зачем социальным институтам поддерживать такое знание, которое по своей направленности является асоциальным. Может, тем самым поддерживается абстрагирующая способность личности, способной преодолевать возникающие проблемы, связанные с жизнью в социуме, таким вот образом периодически отвлекаться и возвышаться над ними, чтобы потом возвращаться к их решению, выполнению социальных обязанностей и в итоге быть вознагражденным пониманием их необходимости.
Бывает, происходит опасная и рискованная, в мировоззренческом смысле, ситуация недоверия общественным институтам как особого рода системе, в которую необходимо вписываться для поддержания жизни тела и сознания в должном состоянии; не-доверия самому себе как особо устроенному психологическому механизму с устойчивой системой ценностей, привычек, природных склонностей и пристрастий;
не-доверия собственному телу как «машине желания» (Ж. Делез, Ф. Гваттари), принуждающей человека наслаждаться и страдать. Зависимость от механизма жизни общества, от сложной механики психологии личности и потребностей тела как машины желания порождает реакцию на все вышеперечисленное как на отягощяющее человеческое Я определенности.
Если сознание сознает свою инородность обществу, душе, телу, то оно сосредоточивается на самом себе. Рефлексируя и оценивая вовне существующее, не удовлетворяясь чем-либо, оно остается с самим собой, размышляющим о себе. Сознание, пытающееся уловить не-бытие, осознать границу между сознанием как таковым и не-бытием как таковым, в какой-то момент становится освобожденным от всего того, что вызывает доверие, пристрастие и любовь. Могут ли быть духом творческий акт, любовное напряжение и энергии? Или же дух - нечто иное? Возможно ли ограничивать дух этими позитивными жизнеутверждающими ценностями? Отождествлять дух и любовь. Продуктом творческого акта является множество сомнительных и негативных состояний, вещей и переживаний. Так же, как и любовь скрывает в себе множество ошибок и страстей. Эйфория от творческого акта и любовного настроения «зашоривают» или искажают сознание, мешая восприятию некоторых важных явлений жизни.
С таким же полным правом дух возможно определить, пребывая в состоянии освобожден-ности от любви и творчества, от страстей и зависимости от сотворенного. Естественно, и это все чревато своими косно определенными негативными и позитивными последствиями.
Дух есть нечто или ничто, в поисках чего находится человек, не удовлетворенный чем-либо существующим, «уходящим» от него в «сферу духа», которая «не-есть», и то, что она «есть», не существуя, является самым ценным в ней. Всякое «есть» существующего отягощено своей воплощенностью и определенностью. Всякое «есть» существующего отживает свое и умирает, или же отживает и умирает интерес к нему. Сфера духа и ничто «не есть», поэтому она не отживает и не умирает, так же, как не умирает интерес к ней. Сфера духа «не есть», находится в небытии относительно бытия мира природы и культуры, но одновременно она «есть» как вечное и неизменное, как то, к чему всегда есть устремленность, как то, что необходимо для
души в ее стремлении к благу и справедливости, к совершенному совершенству, не извращенному реальностью жизни общества и индивида.
Однако же и подобное стремление к совершенной сфере духа оборачивается негативными извращениями сознания и жизни конкретного индивида. Значит, стоит оговориться, что напряжение сознания в поисках духа и проживание конкретной жизни в конкретных условиях общества необходимо разводить, как это делает А. М. Пятигорский. И тогда мы будем фиксировать жизнь философии, независимую от жизни человека в обществе. Иначе говоря, переживание идеалов в философии, пустых напряженных аффектов (Ж. Делез) будет параллельной сферой, отличающейся от реальности социальной жизни. Опять же и на этом нельзя остановиться. Ведь часто в стиле мышления, повествующего о таком разделении, в интонации мысли содержится единство собственной жизни философствующего и манеры его философствования.
Философия одна или / и их множество? Философия изначальна и едина или / и она изменчива и множественна? Философия - об одном или / и о многом? Философия - о самой себе или / и об ином? Философия самодостаточна или / и зависима от мира культуры? Философия не едина, но и не распадается в противостоящих друг другу множествах. Философия не статична, но и не изменчива. Философия не меняется, но и не стоит на месте. Философия не зависит от иного, но и не зависит от самой себя. Философия не самодостаточна, но и не зависима от мира культуры.
Вот с этими вопросами нас сталкивает размышление о том, есть ли будущее у философии и каково оно может быть. Казалось бы, традиционная позитивная и негативная диалектика постановки этих вопросов говорит о вечном и неизменном зерне философии, но, с другой стороны, сами по себе эти вопросы по своей специфичности - вопросы будущего. Способность философствующего успеть помыслить хотя бы один вариант диалектической диады, не воплощая в речи и в письме по-мысленное, дает ему специфического удовольствия от напряжения связывания тезиса и антитезиса и разрушения этой связи. Как будто бы метод диалектики служит самой истине, которая неуловима. Можно говорить
о том, что будущее философии возможно, если будет происходить подобное напряжение мысли, которая в процессе такого напряжения связывает
и развязывает, вновь и вновь со-бытийствует и де-конструирует, понимающе сводит мир к гармонии и синтезу или ввергается в акт сущностного непонимания этого мира, в котором многое «ошибочно», непредсказуемо и случайно.
Таким образом, мы фиксируем философское беспокойство и отягощенность собственным найденным определениям. Беспокойство мысли, напряжение мысли, поиск мысли, поиск мысли со времен Парменида и Платона определяют судьбу философии, а значит и ее будущее. Почему так внезапно обрываются «Теэтет» Платона? При чтении диалога складывается впечатление, что так философствовать можно до бесконечности, находясь в поисках истины и не находя ее, «обнаруживая, теряя; теряя, обретая» (М. Хайдеггер). Значит, сам ритм, продолжительность, композиция, метод мышления таких диалогов, как «Парменид», «Театэт» и другие -одних из лучших философских текстов всех времен и народов, - определяют будущее философии, которая сама по себе постоянно находится в состоянии поиска духа. И по известным причинам это ее стремление необходимо поддерживается социальными институтами.
Попробуем зафиксировать смысловое пограничное поле между прошлым, настоящим и будущим развития философии. Пробуя это сделать, мы абстрагируемся от специфических особенностей философии прошлых времен, эпох, школ и т. п., а также от современной философии и ее самодиагностики, от всех прогностических интерпретаций развития философии будущего. Это необходимо для того, чтобы возможно было уловить в мысли существенное для всякой философии парадоксальное, дихотомическое, пограничное поле смыслообразования, не зависимое от определенной замкнутости устойчивых мнений и убеждений. То мыслящее силовое поле, которое удерживала философия прошлых лет, возобновляется в философии настоящего и требует своего возобновления в будущем. Таким образом, мы можем констатировать, что «вечное» усилие осмысления проблем и парадоксов идеального материального и социокультурного бытия, возможно, является тем единым, устойчивым состоянием философствующего субъекта, которое постоянно необходимо возобновлять. Это единое и устойчивое бытие в процессе своего осмысления, тем не менее, уклоняется от полного и исчерпывающего понимания. Диалектика понимания не понимаемого до конца бытия.
Примерно об этом, на наш взгляд, рассуждает современный французский философ А. Бадью, которого особенно заботят проблемы будущего философии и новизны в этой науке. Бадью пишет: «.тогда как философия только для того и существует, чтобы утвердить: то, о чем невозможно говорить, как раз и является тем, о чем она берется сказать»3. Выяснение первопричин происходящего приводит к запредельному скрытому основанию всего существующего. Поэтому существует сомнение в подлинности существования такого основания. То Единое, абсолютное, находящееся по ту сторону человеческого понимания, оказывается не-единым, без-основным, без-условным. Несмотря на это, все усилия мыслящего направлены на то, что является причиной, основанием и условием всего сущего. И тогда в процессе диалектического осмысления получается, что условие сущего - безусловно, основание сущего - без-основно, единое - не едино, целостное взаимопонимание - тотальное непонимание.
Диалектическое пограничное мышление доходит в своей логике до того (отходя от этого впоследствии к противоположному), что единственным основанием всего сущего является безосновность, безусловность, единственной зоной взаимопонимания - непонимание. Безусловность - которая освобождает «святое место» от всевозможных «великих» интерпретаций сущего. Непонимание - которое позволяет оставить противоположности самими собой и не связывать их в искусственную зону целостности.
Таким образом, мы говорим о том, что новизна в философских науках оказывается не новой -подобно человеческой душе и сознанию, режим и состояние которых одни и те же на протяжении всего периода их существования; подобно одним и тем же существенным потребностям человека, живущим на одной и той же земле, планете, вселенной, всегда и неизменно. Диалектика как энергийная пограничная зона единства и борьбы противоположностей остается единственным методом философии, который адекватно отражает всю проблемность и противоречивость самой жизни, человеческой души и сознания. Античный и восточный, классический и неклассический, экзистенциальный и постмодернистский методы философствования, сохраняя свою специфичность, диалектично мыслят, погружаясь в пограничную зону «безусловновсеобщего» (Гегель) начала мира, начало которого никто гарантировать не может («безначальное
начало»). Диалектика - это метод ограниченного человеческого мышления, которое стремится помыслить безграничное. Это тот метод мышления, который выводит человеческую мысль на границу между бытием и небытием, на границу связи и разделения парных категорий. Такую границу Гегель называет по-разному: «абсолютный переход», «чистая смена», «игра сил», «действенная сила», «развившееся негативное», «средний термин». Многообразие наименований одного и того же выявляет особое, неуловимое и неоднозначное существо предмета, но энергийно, напряженно ощутимое. Различные наименования Единого выявляют не-единство своего единства. Гегель пишет: «Эта подлинная сущность вещей определилась теперь таким образом, что она не есть непосредственно для сознания, а что это последнее имеет опосредованное отношение к“внутреннему” и в качестве рассудка проникает взором сквозь этот средний термин игры сил к истинной скрытой основе вещей. Средний термин, смыкающий оба крайние, рассудок и “внутреннее”, есть развитое бытие силы, которое для самого рассудка теперь уже есть исчезание. Оно называется поэтому явлением, ибо видимостью мы называем то бытие, которое непосредственно в себе самом есть небытие»4.
Здесь нам важна способность диалектической игры, сильного напряжения мысли противоречить всем устойчивым образам мысли, клише и стереотипам мысли; способность противоречить самому себе, собственному, найденному и сформулированному единству; «развившееся негативное», нарушающее смысловую целостность, формулирующую какой-либо закон человеческой души, сознания, мышления. Диалектика не объединяет противоположности, но и не оставляет их в различии. Диалектика находит единство, но на этом единстве не настаивает. Напряженно и усиленно разрушает то единство, которое сама и обрела. Кризисное, переходное мышление, находящееся вне единства, вне целостности, вне понимания, на наш взгляд, оказывается по-своему близким к истине, естественному движению человеческой мысли, естественному положению вещей в мире, характер и качество которых до конца не формулируемы и не определены; к истине, которая не истинна, пуста; к истине, не найденной, не схваченной, никому не принадлежащей и никем не уловленной. Именно эта мыслительная ситуация, на наш взгляд, позволяет и позволит действовать
и развиваться диалектическому методу, который постоянно изменяет свой устойчивый, привычный материал, состоящий из убеждений, знаний и мнений. Понимание такого своего непонимания, достигнутое в процессе познания, работы мысли, «игры сил», является тем особым энер-гийным и одухотворяющим пограничным полем, попадая в которое, человек «выходит, не выходя» за границы собственной души, статуса, эпохи. Возможно ли мыслить как-то иначе? Возможно. Но иное мышление для философии - например научное, художественное, религиозное - это угроза ей потерять свою специфичность.
Таким образом, пограничность человеческого бытия и диалектическое мышление, осмысляющее эту пограничность, могут являться
источником философского мышления как особого вида человеческого мировоззрения. Сложность в том, что такую универсальную и простую логику диалектического мышления необходимо вновь и вновь уникальным и неповторимым образом личностного усилия возрождать и поддерживать.
Примечания
1 Хоркхаймер, М. Диалектика просвещения. Философские фрагменты / М. Хоркхаймер, Т. В. Адорно. М. ; СПб. : Медиум : Ювента, 1997. С. 296.
2 Библер, В. С. На гранях логики культуры. Что есть философия? [Электронный ресурс]. URL: http://www. bibler.ru/bim_ng_chto_e.htm
3 Бадью, А. Манифест философии. СПб., 2003. С. 147.
4 Гегель, Г. В. Ф. Феноменология духа. Философия истории. М., 2007. С. 88.
