CC BY
150
ББК Щ146
ПОНЯТИЕ «НЕВЬЯНСКАЯ ШКОЛА ИКОНОПИСИ» В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Я. В. Трофимова
NEVJANSK ICONOGRAPHIC SCHOOL IN THE HISTORIOGRAPHY OF RUSSIA
N. V. Trofimova
В статье прослежен путь становления в науке понятия «невьянская школа иконописи». Проведен анализ исследовательских позиций по данной проблеме. Особое внимание уделено их источниковой и методологической основам, что позволило придти к выводу о необходимости разработки комплексной методологии для объективной оценки явления уральского старообрядческого ико-нописания.
Ключевые слова: старообрядческая иконопись, «невьянская школа иконописи», методы исследования.
The article deals with the formation of the Nevjansk iconographic school. The author analyzes the research attitude towards this problem. The author pays special attention to their source and methodological bases and concludes that there is a necessity to develop the complex methodology for an objective evaluation of the Ural Old Believers iconography.
Keywords; old Believers iconography, Nevjansk iconographic school, research methods.
Изучение уральского старообрядческого ико-нописания начиналось в среде любителей и коллекционеров древностей. В 1870 г., в Екатеринбурге было организовано «Уральское общество любителей естествознания» (УОЛЕ). На общем собрании этого общества в 1923 г. С. Дюлонг сделал первую попытку обратить взор интересующихся древностями, коллекционеров и ценителей на старообрядческую иконопись Урала, заметив: «Если не школа, все-таки есть сходство между всеми иконами, написанными на Урале»1. Это сходство он объяснил единой для всех мастеров техникой иконописания. Однако уже в 1929 г. работа У ОЛЕ прекратилась и попытки изучения данного вопроса ушли в прошлое.
В советское время научная разработка данной проблемы не предпринималась. Только в 1980-е гг. интерес к древней иконописи вновь возник в среде коллекционеров. На Урале собирательством древних икон начали заниматься Е. Ройзман и Ю. Рязанов.
Предметом научного интереса древнерусские традиции в иконописи Урала стали в конце 1980-х. гг., что было связано со сложными переменами в политической системе и духовном сознании общества. Обратившись к изучению иконописи Урала, ученые выделили целый пласт икон, созданных в старообрядческой среде, имеющих единые живописные черты. Встал вопрос об анализе и система-
тизации собранного материала. В целом, период с конца 1980-х — первой половины 1990-х гг. можно обозначить как первый этап научного изучения уральского старообрядческого иконописания, для которого характерно осмысление ранее накопленного материала и формированием первых концепций, сложения круга ученых занимающихся разработкой проблем в данной области. Предметом исследований В. И. Байдина стало восстановление имен и биографий первых иконописцев Урала2. О. П. Губкин, О. А. Коробко, Г. А. Ченская сконцентрировались на изучении биографий иконописцев Чернобровиных и Богатыревых3. Главной задачей Г. В. Голынец стал искусствоведческий анализ старообрядческой иконописи, в ходе которого автор выстроила концепцию «невьянской школы иконописи»4. Однако сам термин, «невьянская школа иконописи», вызвал в научных кругах неоднозначные оценки.
В данной статье предлагается проследить процесс утверждения и корректировки данного понятия, который пришелся на первый этап изучения уральского старообрядческого иконописания, а также провести методологический анализ существующих к данному понятию подходов. Предварительно отметим, что в современной науке невьянская иконописная школа связывается с часовенным согласием, которое образовалось в результате перехода староверов-софонти-
Н. В. Трофимова
евцев к бессвященнической практике в 30-х гг. XIX в.
Хронологически концепции Г. В. Голынец предшествовала только статья Л. Д. Рязановой, в которой автор на основе стилистического анализа икон «Апостол Павел», «Богоматерь Тихвинская», «Богоявление Христа» пришла к выводу о существовании «невьянских приемов письма», а также отметила, что на Урале существовали иконы «от сложных до простых, которые, тем не менее, как бы объединяются сходными приемами выписки ликов, и особенно, своеобразных цветных горок»5. Однако, вследствие слабой источни-ковой базы, все выводы Л. Д. Рязановой остались на уровне предположений.
Основой для концепции Г. В. Голынец послужил материал, полученный в ходе экспедиций 1970-х гг. по описанию культурно-исторических памятников Урала, проведенной под руководством Р. Г. Пихои, Т. А. Руневой, В. И. Колосни-цина. В ходе экспедиций были собраны иконы из районов Свердловской области: Талицкого, Кувшинского, Красноуфимского, Шалинского, Ржевского, Нижнее-Туринского, но основная масса была собрана на территории Невьянского района. Г. В. Голынец изучила собранные иконы, а также хранящиеся в уральских музеях, ряде частных собраний и культовых учреждений, провела систематизацию икон Свердловского государственного историко-революционного музея (СГОИРМ) и Свердловского музея изобразительных искусств (СМИИ). Предпринятая искусствоведческая экспертиза дала возможность автору выделить большую группу икон, сходных с теми, невьянское происхождение которых было подтверждено документально. На основании чего автор спроецировала на эти иконы понятие «школа». В данном случае Г. В. Голынец опиралась на понятие школы, сформулированное Г. И. Вздорновым: «Школой в истории живописи Древней Руси называется более или менее обширный комплекс памятников, созданных в ка-ком-либо городе, а также прилегающей к нему области, образующей в политическом и культурном отношении единое целое с главным художественным центром. Понятие «школа» имеет основной целью связать те или иные произведения искусства с определенным географическим пунктом и там, где возможно, указать на их стилистическую особенность в целом или по хронологическим группам»6.
В основу концепции Г. В. Голынец был положен многофакторный подход при ведущей роли стилистического анализа. Г. В. Голынец учла как географический, религиозный, экономический, социальный факторы, так и художественностилистический: «обособленность географического региона; наличие идеологического центра
старообрядчества; определенный заказчик — старообрядческая торговая верхушка: заводов-ладельцы, золотопромышленники, разного калибра купцы, державшие в руках экономику Урала и России; своеобразие социальной среды приписных к заводам крестьян, мастеровых и работных людей, из которых выходили иконописцы; преемственность в передаче из поколения в поколение на протяжении почти двух столетий иконописного мастерства, выразившаяся, в частности, в существовании династий иконописцев — Богатыревых, Чернобровиных, Романовых и др.; наличие излюбленных иконографических типов, характерных стилистических признаков и приемов темперной техники»7.
Прозвучавшая концепция Г. В. Голынец вызвала неоднозначные оценки среди коллекционеров8 и исследователей. Специалист по истории раннего уральского иконописания, В. И Байдин, проведя анализ предложенной концепции, констатировал, что выделение школы и ее стилистическая характеристика сомнений не вызывают, но подверг критике источниковый и территориальный аспект. По мнению В. И. Байдина, Г. В. Голынец «основывается на изучении относительно поздних и не всегда точных, не полных источников и ситуации в местной иконописи, характерной для XIX в. и даже начала текущего столетия (XX в. — Н. Т.). Для более раннего этапа, по крайней мере, двухвекового периода существования и развития старообрядческого иконописания на уральских заводах, как и предшествующего его возникновению времени, ощущается дефицит данных»9. Критикуя территориальную привязку теории, В. И. Байдин указал на то, что Г. В. Голынец отождествляет Невьянскую слободу, возникшую в 1619г. с Невьянским заводом, который возник через 80 лет, а именно с ним Г. В. Голынец связывает иконописную школу.
Заметим, что В. И. Байдин в своих исследованиях опирается, прежде всего, на исторические методы, поэтому его работы в целом носят источниковедческий характер. Анализ архивных источников позволил автору реконструировать биографии первых иконописцев горнозаводского Урала Паисия и Тимофея Заверткиных, Григория Коскина, Федора Уткина, Алексея и Ивана Колчиных. Вследствие чего выяснилось, что все они либо были крепостными нижнетагильского завода Демидовых, либо в какой-либо промежуток времени скрывались в его окрестностях. На основе этих изысканий исследователь заключил: «В XVIII в. «невьянская школа» Была скорее «нижнетагильская», чем «невьянская». Да и позднее способные иконописцы, писавшие в этой манере, работали не только в Невьянске. Правильнее говорить об уральской горнозаводской старообрядческой иконописной школе»10.
Искусствоведение
Таким образом, термин, предлагаемый В. И. Байдиным, «уральская горнозаводская старообрядческая иконописная школа», имеет более широкое географическое значение, чем понятие «невьянская иконописная школа» и, по мнению ученого, «не исключает ни возможности и необходимости изучения творчества невьянских иконописных мастерских, ни существования других, стилистически отличающихся от них центров, местного иконописания»11.
В ответ на прозвучавшую критику, Г. В. Го-лынец в последующих статьях, не отказалась от термина «невьянская школа иконописи», но значительно расширила территориальные рамки, вкладываемые в ее понимание. Объясняя географическую привязку выделенной иконописной школы, автор назвала Невьянск «старообрядческим центром Урала» и указала его отличие от Нижнего Тагила и Екатеринбурга, где складывались более развитые формы светской жизни. Невьянск же во второй половине XVIII — первой половине XIX вв. собрал, по утверждению автора, лучших мастеров иконописного дела. Также исследователь конкретизировала географический охват введенного понятия: «Однако к невьянской школе мы относим не только иконы, создаваемые в самом Невьянске: тамошние изографы, выполняя различные заказы, заводили мастерские и в других городах, и таким образом их влияние распространялось по всему Каменному поясу, вплоть до Челябинска и Оренбурга»12. Источниковую базу концепции, состоящую из поздних памятников иконописи, Г. В. Голы-нец объяснила тем, что, несмотря на выявленные В. И. Байдиным имена первых иконописцев и реконструкцию их биографий, отсутствуют принадлежащие им подписные иконы. А это в свою очередь является необходимым для анализа художественного явления.
В последующих статьях В. И. Байдин наряду с термином горнозаводская старообрядческая иконопись использует и понятие «невьянская школа иконописи»13, что подчеркивает его условность. Таким образом, научная проработка понятия конца 1980 — первой половины 1990-х гг. показала, что попытки одних специалистов рассматривать данное явление с исторических позиций, других — с искусствоведческих, нецелесообразны. В изучении данного вопроса необходим комплексный подход. Художественная природа явления «невьянской иконописной школы» предполагает необходимость его искусствоведческого анализа. Однако для восстановления всего процесса развития явления необходимы исторические методы исследования.
Несмотря на период полемики и корректировки понятия «невьянская школа иконописи», оно прочно вошло в систему искусствоведческих зна-
ний, чему способствовал выход в 1997 г. альбома-монографии «Невьянская икона». Г. И. Вздорнов высоко оценил вошедшие в него статьи: «В. И. Байдин, Г. В. Голынец, И. А. Гончарова, О. П. Губкин — представили широкую панораму старообрядческой культуры горнозаводского Урала и постарались деликатно ввести эту культуру в русло общеевропейского культурного развития на протяжении XVIII— XX вв. Понятие «Невьянская школа» прочно вошло в историю русского искусства и в исторические науки об этом искусстве»14.
Показателем общеупотребительности понятия «невьянская школа иконописи» стало издание в 2000 г. Уральской исторической энциклопедии, где невьянской иконе посвящена отдельная статья Т. А. Руневой и В. И. Колосни-цина15. 17 февраля 2010 г. в Российской академии художеств прошла презентация альбома «Невьянского письма благая весть». В альбоме репродуцированы около 180 икон из частных, церковных и музейных собраний16.
Стараниями екатеринбургского коллекционера Е. В. Ройзмана 4 декабря 1999 г. был открыт музей «Невьянская икона», деятельность которого оценил Г. И. Вздорнов: «Ничего похожего не придумал еще ни один из отечественных собирателей, и Е. В. Ройзман подал прекрасный пример «приобщения» личной коллекции и повседневной художественной жизни не только своего региона, но и всей России»17. Музей занимается сбором, реставрацией памятников иконописи. Деятельность музея, по мнению Г. И. Вздорнова, «отличает комплексный подход, комплектуя не только иконопись частных коллекций, но и медное литье, рукописи и старопечатные книги»18. Администрация музея организовала издание собственного вестника19, что, безусловно, является значительным этапом в развитии науки. В вестнике публикуется не только изыскания ученых по проблемам иконописи, книжности, но и каталог датированных и подписных икон, что является в свою очередь шагом к созданию полного каталога уральских икон. Музей известен не только в России, но и за рубежом. Он располагает собственной реставрационной мастерской на базе художественного училища им. И. Шадра в Екатеринбурге. В 2005 г. вышел альбом «Музей «Невьянская икона», включивший огромное количество высококачественных репродукций невьянских икон. В настоящее время музей активно занимается выставочной деятельностью. В 2005 г. прошли выставки в Феропонтове, Ярославле, Москве, в декабре 2008 выставка была организована в Челябинске, где было представлено около 300 уральских и северных икон, а также резная деревянная скульптура из частной коллекции Е. В. Ройзмана.
H. В. Трофимова
Представленная панорама научных изданий и мероприятий позволяет заключить что, понятие «невьянская школа иконописи» на рубеже XX — XXI вв. прочно вошло в систему исторических и искусствоведческих знаний. Однако продолжает оставаться открытым вопрос времени сложения и внутренней эволюции невьянского иконописа-ния. Условность самого понятия ставит вопрос о роли невьянской школы в иконописи Урала и о существовании других иконописных центров в данном регионе.
Примечание
1. См. : Байдин В. И. Повествовательные и документальные источники по истории старообрядческого иконописания на горных заводах Урала в XVII начала XX вв. // Невьянская икона. Альбом. Екатеринбург, 1997. С. 233.
2. Байдин В. И. К вопросу о старообрядческом ико-нопиеании на горнозаводском Урале в XVIII— XIX вв. // Древнерусская иконописная традиция в истории Урала: мат-лы науч.-практ. конф. (28—30 апреля 1992 г.). Челябинск, 1992. С. 18—41.
3. Губкин О. П. Богатыревы династия невьянских художников-иконописцев // Из истории художественной культуры Урала. Свердловск, 1988. С. 128—137; Коробко О. А., Ченская Г. А. Иконописцы Богатыревы представители старообрядческоской культуры Урала // Вещь в контексте культуры : мат-лы конф. ГМИР. СПб., 1994; Они же. Династия старообрядцев иконописцев // Фонд изучения и сохранения истории и культурного наследия Лики России». СПб., 1995. Вып. 1.
4. Голынец Г. В. Невьянская иконописная школа второй половины XVIII—XIX вв. и ее стилистические особенности // Из истории художественной культуры Урала. Свердловск, 1988. С. 32—44.
5. Рязанова Л. Д. «Писанъ бысть... в невьянском заводе»//Урал. 1986. № 12. С. 148.
6. Вздорнов Г. И. О понятиях «школа» и «письма» в живописи Древней Руси И Искусство. 1972. — № 6. С. 67.
7. Г олынец Г. В. Невьянская иконописная школа... С. 34.
8. Коллекционер уральской иконописи Ю. М. Рязанов попытался расширить введенное Г. В. Голынец понятие в художественно-стилистическом отношении, предложив «в понятие «невьянская икона» включить
не только произведения, созданные в мастерских этого города, но выполненные в определенном стиле, который в своем развитии видоизменялся и как бы расщеплялся в зависимости от уровня художественной выучки и времени создания». См : Рязанов Ю. М. Встреча с «белоликими» // Уральский следопыт. 1991. № 10. С. 3.
9. Байдин В. И. К вопросу о старообрядческом ико-нописании... С. 19; Байдин В. И. Пути-дороги инока Паисия // Уральский следопыт. 1994. № 4. С. 41—44.
10. Байдин В. И. К вопросу о старообрядческом иконописании... С. 37.
И. Там же. С. 37.
12. Голынец Г. В. Уральская икона // Вопросы искусствознания. 1994. № 4. С. 518; Голынец Г. В. Уральская икона // Сезоны. Хроники российской художественной жизни. Ежегодник. М., 1995. С. 74; Голынец Г. В. Горнее и дольнее. Невьянская школа иконописи // Образ Урала в изобразительном искусстве. Екатеринбург, 2008. С. 68—84; Г олынец Г. В. Невьянская икона: традиции Древней Руси и контекст нового времени // Невьянская икона. Екатеринбург, 1997. С. 208— 215.
13. Байдин В. И. Заметки об иконописцах-старо-обрядцах на горных заводах Урала в первой половине середине XVIII в.: новые имена и новое об известных мастерах (к вопросу об источниках и времени складывания невьянской иконописной школы) // Вестник музея «Невьянская икона». Екатеринбург, 2002. Вып. 1. С. 79-80.
14. Вздорнов Г. И. О музее «Невьянская икона» и его вестнике // Вестник музея Невьянская икона». Екатеринбург, 2002. Вып. 1. С. 6.
15. Рунева Т. А., Колосницин В. И. Невьянская школа иконописи // Уральская историческая энциклопедия. 2-е изд. перераб. и дополн. Екатеринбург, 2000. С. 361.
16. Невьянского письма благая весть. Невьянская икона в церковных и частных собраниях / науч. ред., вступит ст. И. Л. Бусева-Давыдова; иконография И. Л. Бусева-Давыдова, О. И. Бызов, А. В. Застырец; атрибуция, составление аннотаций О. И. Бызов, С. А. Белобородов. Екатеринбург: ОМТА, 2009. 312 с.
17. Вздорнов Г. И. Очерки по истории открытия и изучения древнерусской живописи. М., 2006. С. 273.
18. Вздорнов Г. И. О музее «Невьянская икона» и его вестникев // Вестник музея «Невьянская икона». Екатеринбург, 2002. Вып. 1. С. 7.
19. Вестник музея «Невьянска икона». Екатеринбург, 2002. Вып. 1; 2006. Вып. 2.
Поступила в редакцию 22 января 2010 г.
ТРОФИМОВА Наталья Васильевна, аспирант кафедры «Искусствоведение и культурология» ЮУрГУ. В 2008 окончила Челябинский государственный педагогический университет по специальности «История и культурология». Область научных интересов — историография древнерусского искусства и его традиций на Урале.
TROFIMOVA Natalia Vasilievna is a postgraduate student of the Art History and Cultural Studies Department of South Ural State University. In 2008 she graduated from Chelyabinsk State Pedagogical University, major was History and Cultural Studies. Research interests: historiography of the Old Russian art and its traditions in the Urals.
