CC BY
37
УДК 82.091
Шаравин А.В., доктор филологических наук, профессор, Брянский государственный университет (Россия)
«ПОЛЬСКИЙ ВОПРОС» В КОНТЕКСТЕ СЛАВЯНСКОЙ КОНЦЕПЦИИ А.К. ТОЛСТОГО*
В статье раскрывается эволюция концепции развития русской государственности А.К. Толстого. В письмах 1863 и 1871 годов имеются интересные рассуждения художника слова о единении двух церквей (католической и православной) на основе католической конфессии. В 70-ые годы у А.К. Толстого сформировалась теория третьего этапа - соединения России и славян с Западом, путем объединения двух церквей на основе католичества. В то же время писатель отрицает свою укорененность в католицизме, подчеркивая свою принадлежность к русскому-славянскому миру и как следствие этого к православию. Необходимо констатировать, что концепция А. К. Толстого в пользу единения двух церквей на основе католичества - больше стратегический расчет, направленный на поиски путей единения России и Европы. Таким образом, можно говорить об эволюции взглядов писателя на славянство как европейский элемент и на изменение роли России в единении славянства и Старого Света.
Ключевые слова: концепция русского и славянского, православие и католичество, "польский вопрос", мировоззрение, идеал писателя, свобода, польская тема в творческом наследии А. К. Толстого.
Введение. Литературоведы, исследовавшие концепцию славянства в творческом наследии А. К. Толстого, четко обозначили ряд принципиальных положений, которые с трудов Г. И. Стафеева и И. Г. Ямпольского до сих пор остаются неизменными. Во-первых, в развитии государственности России, считают ученые, писатель выделял два этапа: «норманский» («киевский») и «московский» («монгольский»). «Толстой не уставал утверждать, что мы не антиподы Европы, называл домонгольский период в развитии нашей страны, европейским, воспевал его и содействовал всеми силами тому, чтобы современная ему Россия скорее и решительнее избавилась от последствий татарщины» - отмечает Г. Стафеев [3, с. 113]. Подобного мнения придерживался и И. Ямпольский: «Московское государство было для него воплощением одного лишь ненавистного ему деспотизма и власти бюрократии, оскудения и падения политического влияния аристократии, которое он болезненно ощущал в современности» [7, с. 100]. Ученые отмечали, что при всей идеализации древней Киевской Руси А. К. Толстой прекрасно понимал все слабые стороны государственности того времени. «... он любил древнюю Русь, поэтизировал ее жизнь, быт, нравы, противопоставлял ее Московской Руси, но при этом . он отрицательно относился к таким очень важным сторонам жизни Киевской Руси, как княжеские междоусобицы, отсутствие единства в отношении к
* Статья выполнена при поддержке РГНФ в рамках гранта № 16-14-32001
западноевропейским странам и восточным полудиким племенам, разорявшим русские княжества своими разбойничьими набегами, - . не все безоговорочно принимал он и в вечевом Новгороде. Древняя Русь не была для А.К. Толстого образцом безупречной государственности... Удельно-княжеские эгоистические отношения не раз были у него предметом критического изображения. Его привлекала в древней Руси нравственно-эстетическая сторона ее жизни, которая представлялась ему в романтически-поэтическом виде. Толстому казалось, что в древней Руси человек был ближе к своему высшему идеалу - свободе. Поэтому, рисуя внутренний мир своих положительных героев, их общественное поведение, он подчеркивал в них благородство помыслов, прямоту, широту души, самоотверженность. Они борются за единую, независимую, сильную Русь» - считает Г. Стафеев [3, с. 112-113].
Во-вторых, А. К. Толстой придерживался взглядов на славянство как на явление европейское, считая несомненным принадлежность славян к европейской семье народов. Как справедливо замечает И. Г. Ямпольский: «Европа, созданная буржуазными революциями, была в целом чужда ему» [7, с. 99]. Исследователь уточняет европейскую концепцию А. К. Толстого: «Однако неприятие буржуазной Европы и ее критика, иногда меткая, опирались у него на идеал, обращенный не в будущее, а в прошлое... Ему казалось, что только в небольших
государствах возможна настоящая свобода и подлинное культурное творчество. С большой теплотой отзывался поэт о старой Италии, он чувствовал в ней нечто родное, и всякие попытки ее переустройства на европейский буржуазный лад казались ему кощунственными» [7, т.4, с. 99]. Отмеченные точки зрения И. Г. Ямпольского и Г. И. Стафеева в основном воспроизводятся и другими исследователями, демонстрируя неизменность и аксиоматичность основных приведенных положений. Между тем, по нашему мнению, взгляды А.К. Толстого на «польский вопрос» позволяют во многом уточнить и рассмотреть устоявшуюся концепцию с новых позиций.
Методы. Теоретическую основу статьи составляет культурологический и эстетико-фи-лософский подход к творческому наследию А.К. Толстого, мировоззрению писателя.
Результаты. В шестой части мемуаров «Былое и думы» А. И. Герцен отметил особое отношение к польской эмиграции в Европе: «Перейдя границу, поляки вопреки Дантону взяли с собой свою родину и, не склоняя головы, гордо и угрюмо пронесли ее по свету. Европа расступилась с уважением перед торжественным шествием отважных бойцов. Народы выходили к ним на поклон; цари сторонились и отворачивались, чтоб дать им пройти, не замечая их. Европа проснулась на минуту от их шагов, нашла слезы и участие, нашла деньги и силу их дать. Печальный образ польского выходца - этого рыцаря народной независимости, остался в памяти народной. Двадцать лет на чужбине вера его не ослабла, и на всякой роковой перекличке в дни опасности и борьбы за волю поляки первые отвечали: "Здесь!" - как сказал Ворцель или старший Дараш Временному правительству в 1848 году» [1, т.3, с. 111]. Конечно же, такое отношение было прежде всего связано с восстаниями поляков против Российской империи 1830- 1831 и 1863 - 1864 годов.
Для А.К. Толстого идеал всегда был воплощением свободы как в индивидуальном, так и общественном планах. Для писателя нравственное и эстетическое были нераздельны, определяя развитие нации и государства: «Велика заслуга гражданина, который путем разумных учреждений возводит государство на более высокую степень законности и свободы. Но свобода и законность, чтобы быть
прочными, должны опираться на внутреннее сознание народа; а оно зависит не от законодательных или административных мер, но от тех духовных стремлений, которые вне всяких ма-терияльных побуждений.. .Гражданственность может существовать без чувства прекрасного, но чувство прекрасного, в своем полном развитии, не может проявляться без чувства свободы и законности» [6, т.3, с. 450]. С этих позиций поляки, выступившие против деспотизма российской имперской государственности, вызвали симпатии и сочувствие А. К. Толстого.
В письмах Б. М. Маркевичу от 26 апреля 1869 года он отмечает необходимость учитывать национальные особенности, рассуждает о вреде русификации, входящих в Российскую империю народов, в частности поляков: «У Вас хватает завидной смелости порицать мой тост в честь всех подданных императора, какой бы они ни были национальности. Да знаете ли Вы, что именно Вы и Ваши милютинцы, объявляя польскую национальность вне закона, подтверждаете ее существование гораздо убедительнее, чем я? Вы говорите: нет больше поляков -и изо всех сил обрушиваетесь на все польское! . Вы смешиваете государство с национальностями! Нельзя допустить разных государств, но не от вас зависит допустить или не допустить национальностей! Армяне, подвластные России, будут армянами, татары татарами, немцы немцами, поляки поляками! Несмотря на нелюбовь к ссылкам на самого себя, не нахожу лучшего аргумента, чем у Лепорелло в моем «Дон Жуане»:
Он говорил, что мавры и мориски Народ полезный был и работящий, Что их не следовало гнать, ни жечь, Что никого не вгонишь в рай дубиной, Что, коль они исправно платят подать, То этого довольно королю!»
[4, т.4, с. 443].
Позже в другом письме от 28 декабря 1869 года А. К. Толстой резюмирует о «симпатии к славянам», «когда они заявляютъ свою свободу и автоном^, или когда они делаютъ разныя историчесюя изыскашя или археологи-чесюя раскопки» и, наооборот, о неприятии славян, «как только они нападаютъ на европе-
измъ и когда они сопоставляютъ свою проклятую общину - принципу индивидуальности, -единственному принципу, въ лонЬ котораго можетъ развиться цивилизащя вообще и искусство въ особенности. Итакъ, я становлюсь врагом славизма, когда онъ дЬлается провод-никомъ сощализма и эгалитарности. Я запад-никъ съ ногъ до головы, и настоящий славизмъ - западный, а не восточный [5, т. 4, с. 230].
Писатель неоднократно обращался к польской теме в своих произведениях «Слова для мазурки», «Ночь перед приступом» и др. Название первого стихотворения отсылает к польскому народному танцу и музыке, отражающим самобытность национальной культуры. Кроме того, мазурка реализуется в конфликтной смене ритмических рисунков. В первых строчках стихотворения А.К. Толстого задано спокойствие мира мертвых, вечный покой кладбища («Там дремлют кости вельможного рода, / Рядом с гетманом спит воевода»). В следующих картина меняется: мертвым становится скучно на погосте, и они мчатся на свадьбу гетмана. В стихотворении не описывается, что происходит между вельможным хозяином и его мертвыми гостями, есть только реакция слуги-маршалка (ужас, испуг) и самого гетмана коронного (неверие в реальность происходящего). Завершается произведение словом «похоронный» и строчкой: «Так был наказан гетман коронный». Такой финальный аккорд акцентирует вину главнокомандующего польской армии и отсылает к известному национальному выражению - Польша сильна рокошами (раздорами): если избранный сеймом король Речи Посполитой или коронный гетман, по мнению ясновельможных, как-то ущемляли их права, то они могли объявить им войну. Важно отметить, что возвращение мертвых к жизни не мотивировано проклятьем или колдовством. Оживление мертвых происходит спонтанно. Неупокоенность словно заложена в генетике вельможных панов, не позволяя им обрести вечный покой. В стихотворении польские аристократы, даже ушедшие в мир иной, верны завету (Польша сильна рокошами) и являются отомстить первым лицам государства. Такая типология чудесного отсылает к обрядовым заговорам, основанным на этимологических соотне-сенностях, характерным для фольклора.
В балладе «Ночь перед приступом» (1840-ые годы), описывающей осаду Троице-
Сергиевой лавры войсками Сапеги и Лисовского в 1608 году, поляки изображены врагами «святой Руси» («Исполнены отвагою,/Поляки крутят ус,/Пришли они ватагою/ Громить святую Русь») [4, т. 1, с. 143]. В стихотворении им соответствуют следующие меты: «пришли войной неправою», «душегубные», «ярый взгляд», «пьяные» и т. д. Польский стан кричит, веселится, поет, танцует мазурку, бренчит бубнами, звенит цимбалами, русская «обитель чернецов», наоборот, тиха, молчалива, молитвенна, сакральна (на подобном противопоставлении «шумных врагов» и тихого русского стана построено и стихотворение «Бородино» М. Ю. Лермонтова). Изображение поляков сопровождается отрицательными коннотациями: враждебность святой Руси, православию, разбойничья пестрота и вольница, неправедность. Все же надо отметить, что это единственное произведение А.К. Толстого, в котором преобладают негативные оценки (во многом, возможно, на такую трактовку повлияли события русской истории начала XVII века, когда российская империя была окружена врагами и стоял вопрос о жизни и смерти нации, в трагедии «Смерть Иоанна Грозного» А.К. Толстой так охарактеризовал это время: «...меж тем враги со всех сторон / Воюют Русь, - кругом и мор и голод.»). [4, т.3, с. 11].
В трагедии «Смерть Иоанна Грозного» А.К. Толстой противопоставляет два вида царской власти: наследная власть (русская империя) и выборы короля от сейма (Речь Посполи-тая). Для А. К. Толстого, безусловно, привлекателен польский вариант - это проявление свободы и ограничение тирании.
Один из наиболее важных образов трагедии «Смерть Иоанна Грозного» - образ польского посла Гарабурды к Иоанну Грозному. На угрозу русского царя зашить его в медвежью шкуру и затравить псами Гарабурда отвечает, осознавая свою свободу, честь, права человека и посла: «Ни, ни! Посла никак зашить не можно в шкуру». А.К. Толстой особое значение придавал эпизоду, в котором Гарабурда противостоит Иоанну Грозному, он отмечает, что сцена с Гарабурдой «шокирует поляко-едов» [4, т.4, с. 397]. Писателю особо импонировало: «Полякам Гарабурда полюбился, и они не хотят допустить, чтобы он был украинец, а
не поляк. Ржевусский утверждает, что происходит по прямой линии от него» [4, т.4, с. 397].
В письмах А.К. Толстой пишет о переводах двух своих трагедий на польский, хотя фиксирует и недостатки: «острые места сглажены», «характеристики действующих лиц стерты» [3, т.4, с. 486]. Писатель отмечает и собственные успехи в изучении польского языка: «Ты увидишь, какие я сделал успехи в польском языке. И как хорошо звучит. При этом я узнал, что по-польски старик называется staruszek, а следовательно, во множественном числе: staruszki. Не правда ли, хорошо?» [4, т.4, с. 486].
Приведенные факты, безусловно, позволяют утверждать, что под воздействием польского вопроса концепция славянства подвергается корректировке А.К. Толстого. Очевидно, что польский вопрос с начала 60-х годов явился для А.К. Толстого катализатором для проверки России на соответствие европейским критериям.
Особого внимания в контексте "польского вопроса" заслуживают два письма: от 19 сентября 1863 года и от 9 мая 1871 года. В них А. К. Толстой рассуждает о слиянии двух христианских церквей в «одну единую», и писатель не настаивает, чтобы это было обязательно на основе православной церкви: «Я открылъ, что настоящш генералъ iезуитов - не «August», но барон Х..., съ которымъ я имелъ сегодня длинный спор о соединенш церквей.»; «Что такое соединеше церквей? - Слияше двухъ хриспан-скихъ церквей въ одну единую; которую? - все равно. Filiogue - только развитие, но не противо-речiе, но не противореч1е...» [5, т. 4, с. 110; 236]. Интересно, что в письме 1871 года А. К. Толстой объясняет адресату концепцию слияния двух церквей, что свидетельствует о том, что ранее он также обращался к данному вопросу. Подчеркнем и использование писателем термина «филиокве» - вставки-добавления к Символу Веры, ставшей одной из причин разделения западного христианства и православия. Отметим, что эти мысли возникают у А. К. Толстого с начала 1863 года, то есть с польским восстанием против российской империи. Именно тогда стал очевиден крах идеи как славянского единства, так и вхождения России в семью европейских народов. Часть седьмая мемуаров «Былое и думы» - иронический комментарий Герцена к перспективам создания вольной славянской конфедерации для России, Украины и
других славянских народов после подавления польского восстания. Очевидно, что в связи с происходящими событиями А.К. Толстой ищет новые идеи, за счет которых можно было бы «реанимировать» славянское братство и русский «европеизм».
О том, что у А.К. Толстого и его жены было особое отношение к католичеству, свидетельствовала и С. П. Хитрово: «По поводу того, что в семье А. К. Толстого было несколько свободное отношение к религиозным обрядам, С. П. Хитрово писала: «Она [С. А. Толстая] и Толстой верят в Бога и в будущий великий мир», и «только в формах, в выражениях они отделяются от общей религии». Когда Толстые были в Париже около 1860 года, то дочь их «кухарки» проходила конфирмацию, на которой присутствовала С. П. Хитрово. По этому поводу С. П. Хитрово пишет: «Служба и вся церемония произвели на меня очень сильное впечатление, и я целый день только об этом и думала, а вечером, за обедом, сказала Софе и Толстому, что я хочу перейти в католичество, на что они мне очень серьезно сказали, что для такого важного дела надо много думать и учиться и что они ничего не имеют против, если я этого так же буду желать и через несколько времени» [2, с. 125]. Отметим и использование писателем образа католического святого Губертуса, покровителя охотников, в стихотворении "Молитва стрелков".
Писатель акцентирован на католический вопрос. В письме Б. М. Маркевичу от 26 апреля 1869 года он критикует правительство, которое не позволяет католикам молиться по-русски: «Глупости, которые делает наше правительство, возбраняя католикам молиться по-русски, не оправдывает глупостей противоположного свойства» [4, т.4, с. 444].
А.К. Толстой разочаровывается в институте русской православной церкви, но не в православии. В письме Александру II он отмечает варварство высшего духовенства, ставшего "отъявленным врагом старины": «И все это бессмысленное и непоправимое варварство творится по всей России на глазах и с благословения губернаторов и высшего духовенства. Именно духовенство - отъявленный враг старины, и оно присвоило себе право разрушать то, что ему надлежит охранять, и насколько оно упорно в своем консерватизме и косно по части
идей, настолько оно усердствует по части истребления памятников» [4, т.4, с. 345]. Сопоставляя позиции католической и православной церквей, А.К. Толстой делает выводу не в пользу последней: «Какъ они мало были педанты! И какъ мало было педантизма въ католической церкви! Она говорила: «Признайте меня, платите мнЬ десятину, а потомъ ваяйте чертей въ моей оградЬ и ставьте идолопоклонниковъ на царские мЬста - что мнЬ за дЬло!» А у насъ тЬмъ временемъ занимались: разрЬшается ли грибъ масленок въ четвертокъ?» [5, Т. 4, с. 159160]. В итоге отношение писателя начинает проецироваться на все русское духовенство, воссоздавая обобщенный, полемически негативный образ русских духовных лиц: «.русское духовенство - канальи» [4, т. 4, с. 445].
Обсуждение. Высказанные А.К. Толстым мысли об объединении церквей не сводятся лишь к религиозному аспекту. В XIX веке объединение двух религий, да еще на основе католической конфессии, не могло быть самоцелью, завершающим этапом для А. К. Толстого, далекого от вопросов богословия. Так что писатель должен был давать себе отчет, что за этим должно последовать и сближение России с Европой на национальном и госу-
дарственном уровнях. Очевидно, идея о слиянии православия и католичества в контексте концепции двух этапов ("европейского" и "московского") для А. К. Толстого реализовы-валась как возможность вхождения России в семью европейских народов, в том числе и как условие единения славян.
Заключение. Выскажем предположение, что в 70-ые годы у А. К. Толстого сформировалась теория третьего этапа - соединения России и славян с Западом, путем объединения двух церквей на основе католичества. В то же время писатель отрицает свою укорененность в католицизме, подчеркивая свою принадлежность к русскому-славянскому миру и как следствие этого к православию: «Я не хочу, чтобы Вы думали, что я римско-католик, - совсем нет, так же как я не греко-католик, то есть не византиец» [4, т.4, с. 452]. Констатируем, что концепция А. К. Толстого в пользу единения двух церквей на основе католичества - больше стратегический расчет, направленный на поиски путей единения России и Европы. Таким образом, можно говорить об эволюции взглядов писателя на славянство как европейский элемент и на изменение роли России в единении славянства и Старого Света.
Список литературы
1. Герцен А. И. Сочинения в 4-х томах. Москва: Правда, 1988. Т.3. 559 с.
2. Лосев А. Соловьев и его время. Москва: Молодая гвардия, 2009. 720 с.
3. Стафеев Г.И. Сердце полно вдохновенья: жизнь и творчество А.К. Толстого. Тула, 1973. 319 с
4. Толстой А.К. Собрание сочинений в 4-х томах. Москва: Правда, 1980. Т.1, с. 495; Т. 3, с. 527; Т. 4, с. 591.
5. Толстой А. К. Полное Собраше сочиненш гр. А. К. Толстого. Санкт Петербург: Издаше Т-ва А. Ф. Марксъ. 1908, т.4. 316 с
6. Толстой А.К. Собрание сочинений в 4-х томах. Москва: Художественная литература, 1964. Т.3. 599 с.
7. Ямпольский И. А. К. Толстой // Середина века: очерки о русской поэзии, 1840-1870 гг. Ленинград: Наука. 1974. C. 83-171.
THE POLISH QUESTION IN THE CONTEXT OF A.K.TOLSTOY'S SLAVIC CONCEPT
The article deals with the problem of the evolution of the concept of the development of the Russian stateness by A.K.Tolstoy. In the letters of 1863 and 1871 there are interesting ideas expressed by this literary artist about the unity of the two churches (Catholic and Orthodox) on the base of the Catholic confession. In the 70s A.K.Tolstoy put forward a theory of the third stage - the unity of Russia and Slavic people with the West by uniting the two churches on the base of Catholicism. At the same time the writer rejects his adherence to Catholic traditions and states that he belongs to the Russian and Slavic world and thus to the Orthodox church. It is obvious that A.K.Tolstoy's conception supporting the unity of the two churches on the base of Catholicism is rather a strategic move aimed at searching for ways to unite Russia and Europe. Thus, we can speak about the evolution of the writer's ideas about the Slavdom as a European element and about the changing role of Russia in uniting the Slavic people and the Old World. Keywords: the concept of Russianness and Slavdom, Orthodoxy and Catholicism, the Polish question, world outlook, the writer's ideal, freedom, the Polish issue in A.K.Tolstoy's literary heritage.
References
1. Hertsen, A.I. (1988). Sochineniya v 4-h tomah [Collected works issued in 4 volumes]. Moskva: Pravda.
2. Losev, A. (2009). Solov'ev i ego vremya [Solovyov and his times]. Moskva: Molodaya Gvardiya.
3. Stafeev, G.I. (1973). Serdce polno vdohnoven'ya: zhizn' i tvorchestvo A.K. Tolstogo [The Heart Full of Inspiration: life and creative career of A.K.Tolstoy]. Tula.
4. Tolstoy, A.K. (1980). Sochineniya v 4-h tomah [Collected works issued in 4 volumes]. Moscow: Pravda. Vol. 1 (S. 495); 3 ( S. 527); 4 (S. 591).
5. Tolstoy, A.K. (1908). Polnoe Sobranie sochinenij grafa A. K. Tolstogo [The Complete Works of A.K. Tolstoy]. Saint Petersburg: Publishing House A.F. Marx. Vol. 4.
6. Tolstoy, A.K. (1964). Sochineniya v 4-h tomah [Collected works issued in 4 volumes]. Moscow: Khudozhrstvennaya Literatura. Vol. 3.
7. Yampolsky, I. (1974). A. K. Tolstoj // Seredina veka: ocherki o russkoj poehzii, 1840-1870 [A.K. Tol-stoy//The middle of the century: essays on the Russian poetry, 1840 - 1870]. Leningrad: Nauka. S. 83 - 171.
Об авторе
Шаравин Андрей Владимирович - доктор филологических наук, профессор, Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского (Россия), E-mail: [email protected]
Sharavin Andrej Vladimirovich - Doctor of Philology, Professor, Bryansk State Academician I.G. Petrovsky University (Russia), E-mail: [email protected]
